Исторические традиции русской свадьбы
Большинство свадебных обрядов – это наследие языческой Руси; но некоторые из них появились лишь с возникновением христианства. Значительная часть обрядов и атрибутов русской свадьбы была заимствована у других народов. Так, в античных бракосочетаниях существовали и обручальные кольца, и невестины покрывала, и свечи, и свадебные дары, и венки, и соединение рук… Обычай осыпать новобрачных хмелем, зерном и деньгами также возник в Античности. Русский каравай, как символ бракосочетания, был заимствован у древних римлян: в Риме новобрачные должны были отведать пирог, приготовленный из муки, замешенной на соленой воде, и меда.
Почти все предметы свадебного ритуала имели скрытое магическое значение, выступали осязаемыми символами абстрактных понятий и отношений. Внешне бесполезные и малофункциональные, порой смешные и наивные, они обладали большой магической силой. Все свадебные обряды сопровождались различного рода предосторожностями от лихого глаза. Существовал даже особый свадебный чин – ясельничий (конюший), задачей которого было охранять новобрачных от всякого колдовства. Сами свадьбы считались самым подходящим случаем для подобных колдовских лиходейств.
Примером неизменного свадебного атрибута являются куньи или собольи меха. За свадебным столом молодые сидели на особом месте, накрытом мехом; а вокруг брачного ложа вбивали колья с соболиными шкурами. Количество мехов зависело от достатка семей новобрачных, но даже в самом бедном доме меха были необходимым элементом. В южных регионах Руси невеста уподоблялась «черной кунице», а жених – «черному соболю». Этот обычай берет начало в языческой Руси, когда денег еще не существовало, и мех у славян был одним из денежных эквивалентов.
На Руси свадьбы играли в периоды, когда прекращались сельскохозяйственные работы: осенью, начиная с Покрова дня (1 октября по старому стилю), и зимой от Крещения до Масленицы. Хорошей приметой было приурочить дату венчания или срок знакомства к Покрову дню, так как Покров, наряду с Параскевой Пятницей, считался покровителем брачных союзов. Во время праздника Покрова невесты молились: «Батюшка Покров, мою голову покрой!» В весенне-летний период, во время страды, совершались только браки «по нужде»; например, чтобы скрыть добрачную беременность невесты или если не хватало рабочих рук. Старались избежать свадьбы в мае, чтобы не «маяться всю жизнь».
Кроме аграрного календаря, на выбор даты свадьбы большое влияние оказывал календарь церковный. Православная церковь запрещала венчание во время постов (Великого, Петрова, Успенского и Рождественского), накануне воскресных, двунадесятых, храмовых и великих праздников, от Рождества до Богоявления, во время Масленицы (Сырной седмицы) и Пасхальной седмицы. Не приветствовались свадьбы накануне среды и пятницы на протяжении всего года. Таким образом, для свадеб оставалось не так уж много дней в году.
В XIII–XVI и даже XVII веках в России женились рано – в 12–13 лет. Готовить детей к женитьбе (замужеству) начинали чуть ли не с колыбели, так как в деревне семья играла исключительно важное экономическое значение. Кроме того, нравственные представления крестьянского люда были тесно связаны с семьей. К возрасту вступления в брак девушка должна была знать весь свадебный обряд и уметь правильно голосить (плакать с причитаниями). Девушку на выданье одевали лучше ее младших сестер и распространяли о ней хорошую молву («славили»). Менялось и само поведение девушки, и отношение к ней со стороны крестьянской общины. Если в семье было несколько дочерей, то соблюдалась очередность по старшинству: первой должна была выйти замуж самая старшая дочь.
Засидевшихся в невестах девушек (в возрасте более 20 лет) величали не иначе как «вековухами» или «перестарками». Люди на таких девушек поглядывали косо, своих сыновей на них старались не женить, так как считали, что они – с пороком. Молодого человека, не женившегося в положенный срок, называли «бобылем».
Брачному обряду предшествовали общественные смотры невест. Их приурочивали к престольным праздникам (Крещению, Святкам, Пасхе, Троице) или устраивали в период весенне-летних гуляний. На смотры съезжались не только односельчане, но и парни с родителями из соседних деревень.
Незамужние девушки использовали разнообразные предсвадебные гадания, каждая старалась узнать, каким будет ее суженый и выйдет ли она замуж в текущем году. Самым благоприятным временем для гадания считались Святки, а также Покров день и день Параскевы Пятницы.
Женитьба находилась целиком в руках родителей. В подавляющем большинстве случаев жених и невеста не знали друг друга до брака. Обычно инициаторами свадьбы выступали родители жениха, также браки могли совершаться по повелению высших лиц: господа женили своих слуг, не спрашивая их согласия, а цари и великие князья искали невест для своих бояр.
Родители жениха выбирали невесту с согласия всей родни. Мнение сына учитывалось в самую последнюю очередь или не учитывалось вовсе, особенно если оно шло вразрез с родительской волей. Подбирали невесту того же сословия и примерно того же уровня достатка. Когда подходящая кандидатура была найдена, родители собирали совет, на котором присутствовали жених и ближайшие родственники. На совете обсуждалась родословная невесты, имущественное положение, личные качества (покорность, доброта, уважительность) и ее рабочие навыки, выяснялось, нет ли отдаленного родства с женихом.
Мнение девушки не учитывалось вовсе. Если девушка отказывалась подчиняться родительскому выбору, ее принуждали к замужеству силой.
Сватовство
После того как кандидатура невесты была одобрена всеми родственниками, выбирали свата или сваху. В их обязанности входил сбор информации о размере и характере приданого невесты, а также убеждение родителей невесты в том, что предлагаемый жених – как раз тот, кто им нужен. До XV века именно через сватов жених узнавал подробности о внешности и характере невесты, которую ему дозволено было лицезреть лишь в день венчания.
В большинстве случаев сватом приглашали наиболее бойкого на язык односельчанина, который был сведущ в вопросах сватовства и умел устраивать подобные дела. Иногда сватами и свахами становились крестные родители жениха или кто-нибудь из ближайшей родни (старшие братья и сестры, тетки, дядьки).
Сначала в дом невесты засылали свата (сваху), который испрашивал разрешения приехать для переговоров о возможной женитьбе. Если семья девушки была родом из соседнего села, то сват или родители жениха приезжали туда загодя, чтобы больше узнать о семье невесты. Жениху ездить на сватовство не полагалось.
Для сватовства выбирался вторник, четверг или выходные дни. Особо удачными считались 3, 5, 7 и 9-е число каждого месяца. Постных дней (понедельник, среду и пятницу), а также 13-го числа избегали. День, время и путь, по которому ехали сваты, держали в тайне, «чтобы не сглазить».
Обряд сватовства сопровождался многочисленными приметами, способствующими успешному разрешению дела. Сватать отправлялись после захода солнца. Перед выездом из дома жениха опутывали вожжами печную трубу (чтобы удачно «опутать» невесту) или связывали кушаком ножки стола (чтобы свадьба лучше «вязалась»). В спину уходящему свату, одетому в праздничный наряд с дорогой опояской, бросали старый лапоть. В некоторых местностях свата перед отъездом хлестали или забрасывали головными уборами. Летом сват добирался до дома невесты верхом, зимой – в лучших санях, непременно покрытых рогожей. Выезжал сват через задний двор, к дому невесты ехал огородами и задворками, стараясь по дороге не останавливаться и ни с кем не разговаривать.
Подъехав к воротам невестиного дома, сват соскакивал с повозки и бежал стремглав в избу, чтобы родители невесты так же быстро согласились на брак. В других случаях сват, войдя во двор, отыскивал ступу, в которой девушка толкла лен, и трижды поворачивал ее вокруг себя, имитируя обряд венчания. Подойдя к дому, сват неслышно касался рукой дверного косяка, после чего стучал. Например, в Пермской губернии сват открывал дверь избы в три приема: сначала – немного, после чего затворял дверь наглухо; во второй раз – чуть больше, но вновь закрывал ее и только в третий раз окончательно распахивал дверь и входил в избу. Перенося правую ногу через порог, сват пристукивал пяткой о пороговую доску и лишь затем ставил ногу на пол. Если приходила сваха, она ступала на крыльцо правой ногой, приговаривая: «Как нога моя стоит твердо и крепко, так слово мое будет твердо и крепко: тверже камня, липче клея, острее ножа булатного. Что задумаю, то исполнится».
Войдя в избу, сват крестился на образа и начинал переговоры. Все переговоры велись стоя, как бы на ходу, чтобы невеста как можно быстрее вышла замуж. В некоторых местностях сват садился под главной балкой кровли, под красными окнами (лицом к двери), около двери возле кадки с питьевой водой или на лавку, стоящую вдоль половиц. Уже по тому, куда сел незваный гость, можно было догадаться о его намерениях. Приступая к переговорам, сват старался незаметно для окружающих дотронуться до ножки стола.
Переговоры велись с отцом невесты. Если у девушки не было отца, то со сватом беседовали старший брат или мать. Сват начинал разговор с посторонней темы (погоды, покоса, посева и т. п.). Переговоры протекали в иносказательной форме. Так, сват мог представиться человеком, разыскивающим потерявшуюся телку: «Ищем телочку. Не заблудилась ли? Может, пристала к вашему дому да желает в наш перебраться?» Или: «У вас – курочка, у нас – петушок. Нельзя ли их загнать в один хлевушок?» Или: «У вас – цветочек, а у нас – садовник. Нельзя ли нам этот цветочек посадить в наш садочек?» Или: «У нас – грядка, у вас – рассадка. Как бы перебраться вашей рассадке на нашу грядку?» Или: «У вас – товар, у нас – купец»; «У вас – куличка, у нас – охотник» и т. п.
Родители невесты благодарили свата за честь, просили его присесть к столу и угощали чаем или вином. Напиток разливала невеста. Сват внимательно приглядывался к ней. После угощения он приступал к самой ответственной части переговоров, в которой славил жениха и старался побольше выведать о невесте.
Если жених не устраивал родителей невесты, то они отговаривались молодостью девушки («У нас – товар непродажный, не поспел еще»), неготовностью к свадьбе, недостаточным приданым или просто недосугом. В редких случаях отец невесты мог грубо указать на дверь: «Вот вам Бог, а вот и порог». Разгневанный сват закрывал за собой дверь спиной, чтобы «помешать девушке выйти замуж». Если возникали сомнения, то просили свата прийти в другой раз, чтобы иметь время получить больше информации о женихе и его семье. Но даже если кандидатура жениха во всем устраивала, согласие не спешили давать, т. к. считалось неприличным в одночасье отдать дочь в чужую семью. Отговаривались необходимостью посоветоваться со всей родней и назначали день решительного ответа. Кроме того, существовало поверье, что, прослышав о сватовстве, может «клюнуть» жених получше («худой жених хорошему дорогу покажет»). Поэтому первый визит свата называли «неофициальным сватовством», «запросом» или «разведкой». Покидая дом невесты, некоторые сваты прихватывали с собой мох, которым были проконопачены стены избы, и приносили его родителям жениха, чтобы «привлечь сердце невесты».
Если все же инициатором свадьбы выступали родители невесты, тогда они засылали свата в дом жениха. Как и в первом случае, сват рассыпался в похвалах честному имени рода жениха и невесты, говорил о взаимной любви двух родов и представлял выгоды от предстоящего брака.
На вторые переговоры – «официальное сватовство» – в дом невесты отправлялись другие сваты или родители жениха (иногда вместе с женихом). На этот раз родители невесты накрывали стол, зажигали свечи и лампады.
Если родители невесты давали окончательное согласие на замужество дочери, начиналось составление брачного договора – «рядной записи», которое растягивалось на длительный период. В рядной записи оговаривался широкий круг вопросов, имеющих непосредственное отношение к предстоящему браку:
– срок свадьбы;
– количество гостей с обеих сторон;
– полная величина свадебных расходов;
– размер и состав приданого невесты;
– величина и сроки выплаты «выводных денег» – суммы, которую должны были заплатить родители жениха на покупку нарядов невесты;
– размер денежной помощи молодым от родителей (если новобрачные собирались жить отдельной семьей);
– величина надела земли, которую передавали родители жениха и невесты по дарственной записи, и др.
Иногда в брачный договор вносилось условие, запрещающее мужу бить жену. В случае нарушения этого условия родители девушки могли подать в суд на зятя. Особо оговаривался размер неустойки, или попятной, которую должна была выплатить сторона по причине расстройства брака. Размер неустойки был достаточно велик, поэтому разрывали брачную договоренность крайне редко. Писал рядную запись специально приглашенный подьячий.
Приданое невесты было очень важным условием. Оно не входило в общую собственность и считалось личной собственностью молодой жены, дававшей ей имущественную независимость. Богатое приданое обеспечивало хорошее положение в доме мужа. В случае смерти молодой жены ее приданое отходило по наследству детям или, если не было детей, возвращалось родителям.
Приданое готовили с самого рождения девочки. Оно состояло из постели, домашней утвари, украшений, платьев и денег, а также недвижимости (если невеста происходила из дворянской семьи).
По окончании официального сватовства невеста давала жениху залог (например, платок), который имел особую правовую силу. В некоторых местах свату вручали краюшку хлеба, завернутую в лучший платок. Этот сверток он нес через всю деревню в поднятой правой руке, оповещая односельчан о благополучном исходе сватовства.
Удачное сватовство завершалось угощением, сопровождавшимся застольными песнями.
Верили, что вещи, причастные к удачному сватовству, приобретают магическую силу. Их старались заполучить незамужние девицы, чтобы указать «верную дорогу» женихам. Так, они растаскивали по всей деревне сено из саней жениха или привязывали к саням жениха веник, чтобы «жених другим дорогу разметал».
Если сватовство оканчивалось согласием, назначали день осмотра домашнего хозяйства жениха и смотрин невесты.
Осмотр домашнего хозяйства жениха и смотрины невесты
Через 1–3 дня после официального сватовства отец невесты (если не было отца, то старший брат или иной мужчина из числа родственников) наведывался в дом жениха с целью осмотра домашнего хозяйства (другие названия обряда – «печеглядни» и «дворосмотрины»). Иногда отца сопровождала мать невесты. Родители девушки хотели знать, в какой дом отдают свою дочь и в каких условиях ей предстоит жить. Осматривали не только жилой дом, но и все хозяйственные постройки: конюшню и хлев. Расспрашивали о состоянии домашнего скота, чем его кормят. Интересовались домашней утварью, в первую очередь медной посудой, очень ценимой в русских деревнях. Результаты осмотра влияли на окончательное решение. Если хозяйство жениха приходилось по душе, то осмотр заканчивали застольем. В противном случае за стол не садились.
В этот же день обе семьи договаривались о домотканых подарках, которые невеста должна была принести в дом будущего мужа: постельных принадлежностях, скатертях, полотенцах, собственном гардеробе, а также о подарках для каждого члена новой семьи. В день свадьбы невеста обязана была подарить каждому родственнику жениха полотенце, самому жениху – вышитую рубашку и кальсоны, а будущей свекрови – три рубашки, отрез материи на сарафан и платок на голову.
Если родители невесты были довольны домашним хозяйством жениха, то они приглашали родителей жениха на смотрины невесты, которые устраивались в ее доме примерно через неделю после официального сватовства. До XV века жених не имел права присутствовать на смотринах и впервые видел свою невесту только в день венчания. На смотрины же отправлялась специальная смотрительница, в ее роли выступала родственница или непосредственно мать жениха. Жених довольствовался той информацией о невесте, которую ему передавала смотрительница. Начиная с XVI–XVII веков на смотрины приезжал и сам жених, а также все его приближенные.
Для девушки смотрины были первым свадебным испытанием, во время которого ей приходилось пройти через ряд унижений и даже издевательств. Невесту наряжали в самое лучшее платье, на лицо набрасывали покрывало и приглашали в помещение, где собрались гости. Смотрительница заводила беседу с девушкой, стараясь выяснить, умна ли та, хороша ли, прилежна ли. Девушка должна была продемонстрировать свои трудовые навыки и показаться во всех своих платьях. Ее заставляли пройтись, чтобы проверить, не хромает ли она. Отец жениха снимал с невесты покрывало, чтобы посмотреть на ее лицо. Иногда невесту и жениха (если тот присутствовал) просили пройтись парой, чтобы оценить, как они выглядят вместе. Во время смотрин невеста хранила полное молчание: болтливость девушки накануне свадьбы считалась большим недостатком. Если после смотрин отец жениха целовал невесту в обе щеки, это означало, что девушка пришлась ему по вкусу.
Если у девушки был какой-нибудь физический недостаток, то родители могли подменить невесту и предъявить смотрительнице ее младшую сестру или служанку. Обман раскрывался только в день венчания. В случае обмана родственники жениха могли жаловаться духовным властям, которые могли расторгнуть все соглашения. Виновных наказывали кнутом. Но это случалось крайне редко. В большинстве же случаев брак оставался в силе, и жених вынужден был жить с «бракованной» женой, утешая себя регулярными побоями. В крайних случаях обиженный муж принуждал нелюбимую жену к постригу и даже тайно умерщвлял ее.
На этапе смотрин родители невесты еще имели право отказаться от жениха. Для этого невеста уходила в чулан и сбрасывала с себя наряд. Родители жениха также могли взять отступного, но в этом случае родители невесты подавали духовным властям жалобу о том, что молодой человек их бесчестит и тем самым отбивает других женихов.
Благополучные смотрины завершались «пиром хмельным». Вино привозил отец жениха, родители невесты ставили на стол закуски. Застолье традиционно сопровождалось исполнением шуточных песен. По окончании пира подружки невесты сопровождали жениха до самого его дома. В ответ жених должен был пригласить их в избу и угостить.
Если жених не присутствовал на смотринах, то в ближайший после смотрин воскресный день ему позволялось в сопровождении свата или родни приехать в гости к невесте. Как и во время смотрин, невеста появлялась перед женихом с закрытым лицом, всем своим видом выражая недовольство предстоящей свадьбой. Иногда вместо невесты подружки приводили другую девушку. Как правило, сват сразу же обнаруживал подмену и требовал привести настоящую невесту.
Кстати, на голову девушки набрасывали платок, который завязывали особым образом: два соседних конца закидывали на спину и соединяли на шее, а оставшейся частью платка закрывали лицо. В таком виде невесту вводили в помещение, где ожидал жених. Жених убирал платок с лица и видел, какова его невеста. В конце обряда мать невесты подносила жениху стакан медового напитка. Если жених выпивал весь мед, значит, невеста ему понравилась. Если он делал один глоток и возвращал стакан, значит, невеста не произвела на жениха хорошего впечатления.
А вот царские смотрины девиц были совершенно другими: в царский дворец из разных концов державы свозили девушек из дворянских родов, царь смотрел на них и выбирал себе невесту по вкусу. Так, при втором бракосочетании Алексея Михайловича Романова в доме A.C. Матвеева были собраны дворянки. Царь отобрал трех, но во время смотрин он находился в потаенной комнате и смотрел на девушек через маленькое окошко. Доверенные женщины тщательно осмотрели отобранных девиц на предмет духовных и телесных достоинств, после чего порекомендовали царю Наталью Кирилловну. Царскую невесту перевели во дворец в отдельные покои, где она жила в совершенном отчуждении от царя вплоть до самого венчания.
Сговор, обручение и запой
После смотрин устраивали сговор, срок назначался родителями невесты. Жених, его родители и близкие родственники приезжали в дом невесты, где их принимали с большими почестями. Родители невесты выходили навстречу гостям, кланялись им до земли и сажали их на самые почетные места. Некоторое время хозяева и гости молча глядели друг на друга. Потом отец жениха (или один из старейших родственников) произносил торжественную речь, в которой указывал цель своего приезда. Родители невесты отвечали, что они безмерно рады гостям. Невеста на сговоре не присутствовала.
Во время сговора заканчивалось составление рядной записи и окончательно устанавливались сроки венчания. Сговор имел юридическую силу, поэтому отказаться от свадьбы значило оскорбить всю семью и даже весь род.
Завершался сговор обрядом рукобития – символом выражения обоюдного согласия. Отцы жениха и невесты со всего размаху били друг друга рука об руку, потом подавали друг другу руки, обернутые платками или полами кафтанов, и, наконец, обменивались деловыми рукопожатиями. Затем дарили друг другу пироги и обнимались со словами: «Будь ты мне сват да нова родня».
За рукобитием следовал обряд обручения (богомолья) – молодые троекратно целовались и обменивались кольцами. Обручение подкреплял запой (пропой) – совместное пиршество для многочисленных родственников жениха и невесты. Обрученные на запое не присутствовали. Но в разгар пира первой вызывали невесту, и она вместе с матерью раздавала своим будущим родственникам подарки собственноручного изготовления (рубахи, полотенца, платки). По ходу одаривания невеста угощала каждого гостя вином и кланялась ему до земли. В ответ гость должен был поцеловать невесту и одарить ее деньгами. Следующим вызывали жениха, который в свою очередь разносил подарки новым родственникам и угощал их вином. Потом жениха и невесту уводили в другое помещение, где для них был накрыт стол.
После сговора и запоя невеста нарекалась «сговоренкой» и «пропитой-залитой». С этого момента образ жизни девушки резко менялся: она почти не выходила из дома, должна была молчать и изъясняться только причитаниями или жестами. Девушке следовало оплакивать свою девичью жизнь в родительском доме и выражать нерасположение к жениху и его родне. Она обращалась к своим родителям, прося их не отдавать в дом «чужих злых людей», прощалась со своими братьями, сестрами и подругами, со своим девичьим головным убором и со своей девичьей косой.
До венчания невесту освобождали от всех хозяйственных дел. Главной заботой девушки была подготовка приданого и даров, в чем ей активно помогали подружки. Они каждый вечер собирались в доме невесты, пряли, шили, вязали и вышивали. В некоторых местностях невеста обязана была сшить венчальный наряд не только для себя, но и для жениха. По воскресеньям невеста угощала своих подруг молочной кашей и пирогами с горохом. При приближении дня венчания невеста усаживалась вечерами в сенях у надворной двери и начинала выть, держа дверь за скобу.
Обрученный жених, наоборот, не сидел дома и каждый день наведывался с гостинцами и подарками в дом невесты. Эти визиты назывались «побывашками с гостинцами» или «поездками на поцелуи». Во время визитов жених выражал заботу о невесте, просил ее долго не шить и сильно не утруждаться. Согласно этикету, просьбу жених высказывал не лично, а передавал через братьев невесты.
В праздники, если таковые приходились на период между запоем и венчанием, мать жениха также навещала будущую невестку и привозила ей угощения и лакомства (блины, пироги, сдобный колобок и др.). А мать невесты должна была каждый день кормить жениха завтраком (гречневыми блинами, оладьями или пирожками). В том или ином виде обычай прикармливать жениха и невесту был распространен повсеместно.
Вообще, когда день венчания становился ближе, в домах жениха и невесты наводили порядок, помещения убирали и украшали. Заранее заготавливали водку, варили пиво, делали брагу, пекли пироги и резали домашний скот. Отцы молодых договаривались со священником о венчании. После получения выводных денег невеста с родителями шла на ближайшую ярмарку за покупками.
Накануне венчания обе семьи выбирали свадебные чины и договаривались, из скольких подвод будет состоять свадебный поезд. Минимальное количество подвод – три, но чем больше их было, тем благоприятнее выглядели семьи новобрачных. Число подвод обязательно должно было быть нечетным. В свадебный поезд впрягали лучших лошадей, их гривы украшали лентами и цветами. Специально для свадьбы заказывали валдайские колокольчики, разносившие весть о свадьбе красивым перезвоном. Свадебный поезд готовился со стороны жениха, но зажиточные семьи могли позволить себе два поезда – жениха и невесты.
Старшим свадебным чином и самым деятельным лицом на русской свадьбе был тысяцкий (он же – дружка; он же – тамада). Тысяцкий распоряжался всем, что имело отношение к бракосочетанию, и знал все тонкости свадебного обряда. Без тысяцкого жених не делал ни шагу. Помимо необходимых знаний местных особенностей свадебного обряда, тысяцкий должен был быть весельчаком, балагуром, плясуном, а также обладать смышленостью, гибкостью, ловкостью и общительностью. Если при наличии перечисленных достоинств тысяцкий обладал еще и приятной внешностью, то можно было считать, что свадьба наполовину удалась.
В роли тысяцкого выступал женатый мужчина со стороны жениха. Чаще всего это был крестный отец жениха. Обязательным атрибутом тысяцкого являлся кнут, которым он отгонял все и вся, что могло помешать бракосочетанию. Через его плечо было перекинуто особое нарядное полотенце. Иногда на груди тысяцкого красовались сразу два огромных полотенца (от жениха и невесты), повязанные крест-накрест.
В помощь тысяцкому с обеих сторон выбирались старшие и младшие дружки и свахи из замужних женщин. На хорошей свадьбе должны были присутствовать три свахи. Первая сваха – женихова: она совершала обряд сватовства. Вторая сваха – невестина, или подвенечная: она была обязана провести обряд, связанный с подготовкой невесты к венцу. И наконец, третья сваха – стельная, или пуховая, отвечавшая за приготовление брачного ложа.
Из неженатой молодежи выбирались подженишни-ки (приятели жениха) и подневестницы (подружки невесты), которых было равное количество. Главную роль играли первая (главная) подневестница и первый подженишник.
Остальную часть свадебного поезда составляли сидячие поезжане и бояре, сопровождавшие шествие. Из прислуги к свадебному чину принадлежали свечники, каравайники и фонарщики. Особое значение имел чин ясельничего (конюшего), который охранял свадьбу от всякого колдовства.
Важным участником свадебного поезда был гармонист со своим инструментом. В богатых семьях приглашали несколько музыкантов. Всегда присутствовали гусляры, шутники и другой веселый люд.
Девичник, молодечник
В последний день перед венчанием, который назывался девичником, вечерухой или навечерьем брака, невеста прощалась со своей семьей, девичьей жизнью и свободой. Обязательно пелись печальные песни и причитания. В песнях воспевались невинность невесты, ее красота, коса как символ девичества, с которым невесте предстояло скоро расстаться. Часто приглашали вопленицу – женщину, профессионально исполнявшую плачи. Вопленицу, как и невесту, накрывали платком – и они поочередно голосили, изображая диалог невесты с матерью. В это время подружки невесты занимались рукоделием, которое также сопровождали причитаниями.
На девичнике невеста появлялась (в зависимости от традиций местности) в рубашке с юбкой или сарафане ярких цветов (красного, малинового, розового, зеленого). Наряд дополняли разноцветные ленты, струившиеся по спине и развевавшиеся при малейшем движении. Ленты пришивались к шейному украшению и особой головной повязке, называвшейся «красотой» или «волюшкой». «Красота» изготавливалась непосредственно во время девичника и была символом вольной девичьей жизни. Впрочем, в качестве символа незамужнего девичества могли использоваться: платок, лента, венок или украшенная ветка. Невеста прощалась с «красотой» и отдавала ее либо лучшей подруге, либо младшей сестре, либо жениху.
Одновременно происходил обряд расплетания и символического обрезания девичьей косы. За ним следовал обряд продажи косы жениху. Покупал косу не сам жених, а его представитель. Продавцом же выступал брат невесты или специальный котик, роль которого исполнял мальчик из родни невесты. Торг сопровождался шутками-прибаутками и начинался с требования огромных сумм, а заканчивался копейками. С момента расплетания косы до самого венчания невеста ходила с распущенными волосами, символизируя переходное состояние: уже не девушка, но еще и не женщина.
Во время обряда расплетания и продажи девичьей косы подружки готовили для невесты обрядовую баню («мыльню», «парушку»). Мыльня символизировала очищение, прощание с незамужним состоянием и подготовку к венцу, а также потерю целомудрия. С причитанием и вытьем подружки вели невесту в баню, где парили ее вениками, присланными женихом. Мытье сопровождалось песнями эротического содержания, которые пели специально приглашенные женщины. Часто на обрядовом мытье присутствовала колдунья (знахарка), которая совершала над невестой магические действия. Например, колдунья с наговорами собирала в платок пот невесты и выжимала его в специально приготовленную посуду. На свадьбе невеста должна была незаметно добавить несколько этих капелек в питье жениха, чтобы крепче привязать его к себе.
По выходе из бани женщины исполняли «банный причет». В последнюю ночь перед венчанием в доме невесты оставались ночевать одна-две подруги.
В канун венчания коробейники, в роли которых выступали родственники невесты, отвозили в дом жениха приданое невесты. Его окропляли святой водой и укладывали на воз таким образом, чтобы оно казалось как можно объемнее. Встречала подводу с приданым мать жениха, которой вручался особый подарок – отрез материи на платье. Чтобы получить приданое, жениху необходимо было за него заплатить выкуп. Сначала требовалась непомерно огромная сумма, но в конце концов обе стороны сговаривались на полтине или рубле.
В доме жениха накануне венчания устраивался молодечник (или жениховы посиделки), который сопровождался застольем с распеванием свадебных песен. Жених прощался с холостой жизнью и своими товарищами. Участники застолья снаряжали в дом невесты особых посланцев с жениховым подареньем, включавшим в себя головной убор, пару сапог и ларец (или простой узелок) с румянами, зеркальцем, гребешком и кольцами.
В некоторых местах женихи дарили невесте ножницы, иголки, нитки, посылали лакомства, к которым прилагали и розгу. Такой подарок сообщал невесте, что если она будет прилежно работать, то ее станут баловать и кормить сладостями; в противном случае ее ждут розги.
Венчание
В старину венчание называли «Судом Божьим». Желая узнать будущее, связанное с новым браком, обращались к Богу, который был единственным, кто знал, какой будет семейная жизнь супружеской пары. На божественный, а значит, непонятный человеку характер свадьбы указывают и названия вступающих в брак. Так, слова «суженый» и «суженая» происходят от «судьбы». А «невеста» означает «неведомая, неизвестная»: именно в таком качестве предстает до свадьбы девушка пред своим женихом.
Все в день венчания было символичным, все имело значение.
Например, погода. Считалось, что если на свадебный поезд обрушится снег или дождь, то молодые будут жить богато. При этом метель была нежелательна, так как она «выдует» весь достаток. Погожий солнечный день на венчание указывал на то, что молодые будут жить «красно, но бедно». Вихрь с пылью считались «не к добру».
Венчание происходило обычно вечером.
С самого раннего утра подружки невесты и крестная мать начинали снаряжать ее к венцу; умывали, накрашивали, одевали в венчальное платье и навешивали на нее как можно больше украшений. В воду для умывания обязательно клали серебро. Считалось, что серебряная вода защитит невесту от сглаза, а также придаст ей больше красоты и здоровья. Оставшаяся после умывания вода была магической: ее разбрызгивали над подружками невесты, чтобы и они скорее вышли замуж.
После обряда умывания невесту усаживали на мех в святой угол, под иконы. Подружки рассаживались по лавкам и пели свадебные песни. В ожидании свадебного поезда невеста угощала подружек пряниками, леденцами, орехами и исполняла прощальные песни. Все это время ей полагалось быть грустной, так как существовало поверье, что если невеста мало плачет перед свадьбой, то будет много плакать после нее. Невесте необходимо было «выплакать все слезы заранее».
В то же самое время в парадно убранной комнате дома невесты расставляли столы и укрывали их брачными скатертями. Во всех четырех углах комнаты помещали по иконе. На возвышении готовили место для жениха и невесты: ставили стол, накрытый тремя скатертями, с солонкой и калачом, клали бархатные или золотные изголовья и покрывали их соболями. Над местом для жениха и невесты прибивали икону.
Когда все приготовления к приему свадебного поезда жениха были завершены, на голову невесте возлагали венец – символ девичества – и торжественно вели ее в парадное помещение. Впереди невесты шли женщины-плясицы, сопровождавшие шествие плясками и песнями. За ними следовали каравайники, которые несли на полках, обшитых богатыми материями, караваи. На караваях лежали золотые монеты. За каравайниками двигались свечники с венчальной свечой невесты и фонарщики с фонарями для свечей. Надо сказать, что венчальная свеча была очень массивной, поэтому ее несли сразу два свечника. На свечу были надеты серебряные или позолоченные обручи и бархатные или атласные кошельки. Рядом с венчальной свечой несли обручальные кольца и особую богоявленскую свечу, от которой зажигались венчальные свечи. За слугами следовал дружка невесты и нес большую металлическую посудину с собольими и беличьими мехами, платками, шитыми золотом, деньгами и хмелем. Чуть впереди невесты шли два человека, которые следили за тем, чтобы ей никто не перешел дорогу. За ними выступала сама невеста с бумажным платком или простым полотенцем на лице. Ее вели под руки две свахи. За невестой шествовали сидячие «боярыни», две из которых держали в руках блюда. На одном блюде находились кика (головной убор замужней женщины), гребешок и чарка с медом, разбавленным водой или вином. На другом блюде лежали отрезы ткани и полотенца для гостей. Большую посудину, которую нес дружка невесты, и блюдо с полотенцами ставили на стол перед местом для новобрачных. Невесту сажали на место. На сиденье жениха садился ее старший брат или другой юный родственник мужского пола. Каравайники, свечники и фонарщики останавливались со стороны невесты. Подле невесты должен был находиться особый свадебный чин – держальник, в задачу которого входило обмахивать новобрачных пучком соболей. Остальные гости рассаживались по своим местам, согласно их свадебному чину.
Параллельно шли приготовления в доме жениха. Одетого к венчанию жениха наделяли деньгами. Затем родители с образами в руках подходили к сыну. Тот кланялся им в ноги, целовал образа и получал родительское благословение. На дворе жениха собирался свадебный поезд. Приятели подносили жениху символические подарки, выражавшие пожелания сытной и безбедной семейной жизни.
Отправление свадебного поезда сопровождалось магическими обрядами и заклинаниями против нечистой силы. Сваха в вывернутой мехом наружу шубе ходила по двору и осыпала людей и коней смесью хмеля и овса (осыпалом). За ней следовал сват, который поливал коней брагой. При этом сват старался огреть сваху кнутом. Таким манером свах и сваха отпугивали враждебные силы от свадебного поезда жениха. Непосредственно перед отправлением тысяцкий обходил свадебный поезд и кропил людей и лошадей святой водой. В пути свадебный поезд поджидали всевозможные преграды: то завал из бревен, то натянутые через дорогу веревки, то «посты» из односельчан, требовавших деньги и выпивку. Чтобы преодолеть очередную преграду, необходимо было заплатить выкуп. Проезд без выкупа считался неприличным. Размер выкупа зависел от финансовых возможностей жениха, но главным образом от умения тысяцкого торговаться. Торги, как правило, заканчивались на заранее приготовленном полуштофе.
Перед воротами дома невесты первым выходил из повозки тысяцкий, который расчищал дорогу жениху. Тысяцкий останавливался около входной двери и бил кнутом сначала о верхнюю притолоку, затем о порог и, наконец, по боковым сторонам дверного проема. После этого он входил в избу, молился Богу, кланялся всем присутствующим и объявлял о цели своего прихода.
В некоторых местностях происходило так: свадебный поезд жениха подъезжал к закрытым воротам дома невесты. Поезжане стучали дубинками в ворота, но родные невесты не спешили впускать их на двор. Тогда тысяцкий подходил к окну, где ему сообщали, что жених должен пройти ряд испытаний (например, отгадать несколько загадок или заплатить откупную). После многочисленных переговоров и денежных выплат тысяцкий подносил родне невесты пирог, вино и деньги, и, наконец, всех впускали в избу, где в ожидании томилась невеста.
Первыми заходили каравайники с караваями, свечники с венчальной свечой жениха и фонарщики. За ними следовали священник с крестом, бояре и последним заходил жених с тысяцким под руку. В избе тысяцкий должен был выкупить сначала места для всех участников свадебного поезда, затем он подходил к месту подле невесты, занятому ее старшим братом (или другим родственником), которое также был обязан выкупить. Старший брат требовал от тысяцкого платы за все выпитое и съеденное невестой за годы жизни в родительском доме. Тысяцкий вынимал из кошелька копейку, на что брат возражал, что копейки недостаточно. Торг продолжался до тех пор, пока тысяцкий не предлагал 5, а то и 10 копеек. В результате брат выходил из-за стола и уступал место жениху.
В некоторых местностях невесту приводили в помещение, где уже собрался свадебный поезд жениха, только после уговоров тысяцкого. Первыми перед женихом появлялись две подружки невесты, которые спрашивали: «Двоим идти или третью вести?» Гости требовали «вести третью», после чего подружки выводили невесту с закрытым лицом. За ней заметали пол лиственными вениками, чтобы избежать дурного глаза. При встрече с женихом невеста старалась тайно ущипнуть его или дернуть за край одежды, чтобы быть главной в семье.
Когда гости рассаживались за столом, начинали разносить яства. Перед праздничной трапезой священник прочитывал «Отче наш» и молитву покровения главы. После этого сваха подходила к родителям невесты и просила благословения на обряд крутить и чесать невесту. Родители давали благословение. Свечники зажигали от богоявленской свечи венчальные свечи. Сваха снимала с невесты покрывало. К ним приближалась боярыня с блюдом, на котором лежали кика, гребень и миска с разведенным медом. Сваха погружала гребень в мед, расчесывала им невесту, скручивала ее волосы, надевала на голову кику и накрывала невесту покрывалом.
Во время обряда укручивания свечники держали между женихом и невестой большой кусок тафты с нашитым крестом таким образом, чтобы жених и его поезжане не могли видеть лица невесты. Обряд укручивания сопровождался свадебными песнями. По окончании обряда свахе подносили блюдо с осыпалом, которым она и осыпала жениха и невесту, а затем и всех присутствующих.
Между тем тысяцкий подходил к родителям невесты и просил благословения, после чего разрезал каравай, стоящий перед женихом и невестой, на мелкие кусочки и клал их вместе с множеством ширинок (полотенец и отрезов ткани) на большое блюдо. Блюдо тысяцкий передавал своему помощнику, который раздавал куски каравая и ширинки гостям. Сам тысяцкий принимал из рук невесты богато вышитый убрус (полотенце) и подносил его жениху.
Когда на столе появлялось третье блюдо, сваха подходила к родителям невесты и просила благословения везти молодых в церковь. Все гости вставали, родители невесты брали в руки образа. Новобрачные кланялись священнику и принимали его благословение. Родители невесты брали дочь за руку и торжественно передавали ее жениху. После этого отец ударял невесту плетью со словами: «По этим ударам ты, дочь, знаешь власть отца. Теперь эта власть переходит в другие руки. Вместо меня за непослушание тебя будет учить этой плетью муж!» Отец невесты передавал плеть жениху, который, в свою очередь, произносил, закладывая плеть за кушак: «Я не думаю иметь в ней нужды, но беру ее и буду беречь как подарок». Во время этого обряда гости начинали потихоньку выходить во двор и рассаживаться по чину в свадебные подводы.
Родители молодых оставались дома и на церковном венчании не присутствовали. Мать жениха была озабочена приготовлением свадебного застолья, которое устраивали после венчания в доме жениха.
Чтобы защитить молодых от порчи, при выходе из избы перед ними ставили решето с овсом, в которое каждый из них должен был наступить одной ногой. В порог втыкали горящую лучину, через которую необходимо было перешагнуть. На пороге жених и невеста отвешивали три земных поклона, получая родительское благословение. Путь от дома до свадебного поезда перед новобрачными выстилали кусками материи. На венчание жених и невеста ехали порознь: невеста – в повозке (зимой – на санях), жених – на оседланном коне. Две свахи, женихова и невестина, вели новобрачную под руки к повозке, убранной атласом и коврами. Лицо невесты «во избежание сглаза» было закрыто белым покрывалом. В повозке на бархатной подушке уже восседал некто, у кого необходимо было выкупить место. Невеста садилась в повозку вместе с двумя свахами, которые над ней держали соболей. Конь жениха также был занят посторонним человеком. При появлении жениха человек слезал с коня, уступая место новобрачному, и шел пешком.
Жених должен был ехать первым и прибыть к церкви раньше невесты. В пути строго следили, чтобы между конем жениха и повозкой невесты никто не прошел. В некоторых местах Центральной России жених ехал к венчанию с шумом, песнями и шутками, чтобы видела вся деревня, а невеста добиралась тихо и незаметно. В южных районах молодые нередко ехали в одной повозке. В любом случае надо было откупаться от односельчан, устраивавших препятствия на пути свадебного поезда.
При приближении свадебного поезда к церкви начинали звонить колокола. Колокольный звон оговаривали и оплачивали заранее, так же как и церковное пение. Когда женились дети из богатых семей, церемония венчания представляла собой незабываемое по красоте и широте размаха зрелище, на которое собиралось огромное количество народа.
У церкви жених и невеста сходились. Жених брал невесту за руку, трижды обводил вокруг себя, после чего молодые направлялись в церковь. При этом свахи обращали внимание на то, кто первым возьмется за ручку церковной двери: тот и будет верховодить в семейной жизни. Во время прохода жениха и невесты по церкви дорогу разметали веником. Под ноги молодым расстилали полотно и бросали деньги, чтобы жизнь была богатая. Место перед аналоем устилали кусками холстины, а сверху бросали соболиные меха. Жених и невеста подходили к аналою и вставали на холстину: жених – слева, невеста – справа. Гости обращали внимание на то, кто из молодых ранее другого наступит на подножку перед аналоем, а затем и на холстину. Пока молодые находились внутри храма, ясельничий с помощниками стерег коня жениха и повозку невесты, строго следя за тем, чтобы между ними не прошла ни одна живая душа.
Первым делом священник спрашивал у молодых, нет ли какого-либо препятствия для брака и согласны ли они вступить в брак. Затем он надевал жениху и невесте обручальные кольца, которыми они троекратно обменивались. Если во время обмена обручальное кольцо падало, то считалось, что житье молодой пары будет худым. Священник благословлял молодоженов и трижды обводил их вокруг аналоя.
На протяжении всего венчания жених и невеста держали в руках зажженные венчальные свечки. Считалось, что кто выше держит свечку, тот и будет главой в доме. Погасшая венчальная свеча предрекала скорую смерть тому, в чьих руках она погасла. В конце обе венчальных свечи старались задуть одновременно, чтобы жить дружно и умереть вместе. Огарки от венчальных свечей сохранялись и зажигались при первых родах молодой, чтобы облегчить их.
По завершении венчания с невесты снимали покрывало. Священник читал новобрачным нравоучение: наставлял их ходить в церковь, слушать своих духовников, соблюдать посты и церковные праздники, почитать родителей, подавать милостыню, а мужу повелевал учить жену палкой. Затем он брал молодую жену за руку и вручал ее мужу с приказом поцеловаться. В некоторых местностях новобрачная в знак повиновения припадала к ногам супруга и касалась челом его сапога, а супруг покрывал жену полой своего одеяния в знак будущего покровительства и защиты. Затем священник протягивал новобрачным деревянную чарку с вином, из которой они по очереди отпивали три глотка. Муж допивал остатки вина и бросал чашу об пол. По поверью, кто из молодоженов быстрее наступит на чашу, тот будет главой семьи.
При выходе из церкви сваха осыпала молодоженов семенами льна и конопли. Гости старались ухватить молодую жену за рукав, делая вид, что хотят разлучить ее с новоявленным супругом. Та же все теснее прижималась к мужу.
Между тем тысяцкий разрезал свадебный каравай, и священник отсылал его отцам новобрачных как залог будущего единства и родственной привязанности, а тысяцкий посылал дружку с вестью о свершившемся венчании.
В некоторых местах после венчания в церковной сторожке или позже в доме супруга над новобрачной совершали обряд окручивания. Молодой жене заплетали две косы, как символ замужнего положения (в противовес девичьему статусу – одной косе). Косы плели две свахи, женихова и невестина. Считалось, чья сваха быстрее заплетет косу, того пола будет первый ребенок: если сваха жениха – мальчик, если сваха невесты – девочка. Косы укладывали вокруг головы и надевали головной убор замужней женщины (кику, кокошник, очипок, жуток или фалынонку). На голову новобрачной из бедной семьи накидывали обычный платок, который завязывали определенным образом – по-бабьи. Обряд скручивания знаменовал переход девушки в положение замужней женщины. В это время приятели жениха угощали священника и служителей церкви привезенными дарами: это были куски отварного мяса, пироги и вино.
После венчания свадебный поезд с шумом проезжал по центральной улице и посещал «святые места» (часовни, монастыри, источники), а затем молодожены отправлялись в дом мужа.
Родственники жениха выходили встречать свадебный поезд к околице. Завидев его, женщины затягивали песню. У ворот дома гости и родственники новобрачного стреляли из ружей и разжигали костер, через который молодожены должны были перепрыгнуть. Дорогу к дому перед молодоженами разметали вениками и застилали холстами. Во время шествия жениха и невесту забрасывали осыпалом и деньгами, которые потом собирали и отдавали молодым. Отец мужа встречал новобрачных с иконкой, а мать – с хлебом-солью. Хлеб разламывали над головами новобрачных на две половинки. Каждый должен был хранить свою половинку хлеба до конца жизни. Родители жениха благословляли молодых, а те кланялись родителям. (Считалось, если молодожены поклонились одновременно, значит, жить они будут дружно.) Затем пару трижды обводили вокруг праздничного стола, чтобы «облегчить привыкание молодой хозяйки к новому месту». Тысяцкий усаживал молодых за свадебный стол на лавку, покрытую шубой, вывернутой мехом наружу. Мать мужа снимала ухватом с молодой жены фату или покрывало («вскрывала молодую»), здоровалась с ней и подносила подарки. И начинался свадебный пир!
Свадебный пир
Свадебный пир готовили, как говорится, всем миром, и о нем потом долго вспоминали, как о важном событии.
Первый стол назывался свадебным. Молодые за ним ничего не ели и не пили, а только принимали поздравления, хотя им то и дело подносили различные яства. Когда гостям выносили третье блюдо – жареного лебедя (гуся, индейку), перед новобрачными ставили жареную курицу. Тысяцкий заворачивал курицу во вторую скатерть (из трех, постеленных на столе перед новобрачными) и просил у родителей мужа, чтобы они благословили «вести молодых опочивать». Тысяцкий уносил символическую курицу в сенник, где было приготовлено брачное ложе. За ним следовали каравайники и свечники, которые ставили свечи в кадку с пшеницей у изголовья постели. Следом в сенник уводили новобрачных. Отец жениха провожал их у двери парадного помещения, а мать в вывернутой наизнанку шубе и с осыпалом встречала их у дверей сенника.
В некоторых регионах в ожидании родственников невесты, за которыми посылались дружки, проводили обряд, называвшийся «покойник». Доброволец, изображавший покойника, ложился на лавку, и его накрывали простыней. Плакальщицы начинали голосить. Этот обряд исполнялся, чтобы молодожены любили друг друга до гробовой доски.
С уходом молодоженов пир нисколько не утихал: накрывали второй стол – горный, к которому подъезжали родственники и гости со стороны невесты. Прибывших встречали у крыльца водкой. Первыми входили сваты невесты, которые спрашивали о похищенной дочери, изображая гнев и негодование. Родственники жениха признавались в воровстве, после чего молодых торжественно выводили к гостям. Новобрачная одаривала родственников мужа подарками, кланялась, обнимала и целовала их. Новобрачных усаживали за стол и ставили возле них две бутылки вина, связанные красной лентой. Эти бутылки молодым полагалось унести с собой, когда они отправятся почивать.
Горный стол сопровождался торжественными поздравительными величаниями новобрачных и веселыми песнями, которые нередко исполняли специально приглашенные «величалки». Величали и всех присутствующих по очереди. Первый тост провозглашал сват. В конце горного стола разрезали свадебный кулич, который тысяцкий раздавал всем гостям. Молодожены падали в ноги родителям с просьбой благословить их на брачное ложе. После этого тысяцкий и сваха в сопровождении шума и музыки отводили молодых обратно в сенник.
Первая брачная ночь
Брачное ложе готовили накануне или утром в день венчания. Стелила его особая сваха с помощниками. Устраивали ложе в неотапливаемом помещении, чаще всего в сеннике. Над помещением не должно было быть никакой земли, чтобы исключалось всякое сходство с могилой.
Сваха обходила ложе с рябиновой ветвью, на коре которой вырезались магические знаки, отпугивающие злых духов. За свахой следовало человек 50-100, которые несли разные принадлежности брачного ложа. Стены и помост сенника застилали коврами. По четырем углам помещения втыкалось по стреле, на которые вешали по одному (и более) соболю. На царской свадьбе на одну стрелу вешали 40 соболей. На оконечность стрелы насаживали по калачу. На угловых лавках ставили по одной емкости питейного меда. Над дверью и под окнами сенника, как внутри, так и снаружи, прибивали по кресту. Только после этого в помещение вносили большой крест и иконы Спаса и Богородицы, вслед за которыми несли постель.
Брачную постель стелили на кровати или на широкой скамье, на которые сначала настилали снопы, затем ковер, на него – перины, не меньше двух, и шелковую простыню. В изголовье клали две подушки в шелковых наволочках. Постель накрывали холодным одеялом. На подушку клали шапку, а в ноги – теплое соболье или кунье одеяло, шубу и ковер. Поверх всего стелили простыню. Над постелью вешали занавеси из тафты. Во главе брачного ложа ставили образа и большой крест. Вокруг постели клали различные орудия труда (чтобы рождались хорошие работники) и ставили кадки с пшеницей, рожью, овсом и ячменем (символы материального изобилия).
Войдя в сенник, сваха и тысяцкий тщательно осматривали помещение на предмет наличия вещей, способных нанести новобрачным порчу. Тысяцкий раздевал молодого мужа, а сваха – молодую жену. Прежде чем оставить новобрачных одних, провожатые давали им последние наставления и желали счастья. Уходя, тысяцкий крестил дверь кнутом.
В некоторых местах укладывание новобрачных сопровождалось обычаем, который назывался «греть постель молодым». Тысяцкий и сваха ложились в приготовленную постель и требовали от новобрачных выкуп.
В старину, а в некоторых регионах вплоть до XIX века существовал обряд разувания, оставшийся в наследство от языческих времен. Согласно ему, молодая жена в знак покорности должна была снять с мужа сапоги. В одном из сапог лежала монета. И если жена первым снимала именно его, то это было хорошим знаком. В противном случае считалось, что женщина обречена на то, чтобы до конца дней своих разувать мужа и во всем угождать ему. После этого молодой супруг легонько ударял свою женушку плетью, полученной от тестя перед отъездом в церковь. Все это время снаружи сенника караулил ясельничий с обнаженным мечом.
Даже на боярских и княжеских свадьбах соблюдался обычай разувания и троекратного ударения жены плеткой, которую клали вместе с гостинцами в свадебный ларец. Истории известны единичные случаи, когда свежеиспеченные жены отказывались следовать установленному обычаю. В частности, Рогнеда, дочь полоцкого князя Рогволда, не захотела разувать Владимира Красное Солнышко. Причины отказа были достаточно вескими: Владимир не только был сыном рабыни, но и убил отца и братьев Рогнеды, которая, кстати, являлась невестой его брата Ярополка.
Для молодоженов брачная ночь редко оказывалась спокойной. Уже спустя какое-то время родители жениха посылали тысяцкого узнать «о здоровье новобрачных». Если молодой отвечал, не отворяя двери, что он – в полном здравии, это означало, что все прошло благополучно. Тысяцкий спешил сообщить гостям хорошую новость, так как за это его одаривали подарками. Свадебные гости направлялись гурьбой в сенник и кормили новобрачных той самой жареной курицей, которую тысяцкий заворачивал в скатерть. Новобрачный должен был отломать у курицы ножку и крылышко и бросить их через плечо. Пока молодые ужинали курицей, гости пили вино и произносили поздравления. После ужина молодые возвращались в постель, а гости – к свадебному столу.
За ночь молодых могли разбудить несколько раз. При этом их бесцеремонно поднимали с постели и выводили к гостям, которые ни на минуту не прекращали веселья.
Второй день свадьбы
Ранним утром тысяцкий и сваха отправлялись будить новобрачных. Молодых одевали и провожали в помещение, где стол был накрыт новой скатертью, а главные блюда сменились сладостями. Так как хмельные гости продолжали веселиться всю ночь напролет, невыспавшиеся молодожены могли уйти незамеченными.
С самого утра тысяцкий и сваха готовили новобрачным обрядовую баню. Молодых провожали в баню с песнями; дорогу разметали вениками, а перед молодыми шел тысяцкий, который нес разукрашенный и покрытый платком банный веник из дубовых, березовых или липовых веток. Мылись молодые супруги вином и медом в отдельных помещениях: новобрачный – с тысяцким и дружкой, его молодая жена – в сопровождении свахи и свекрови. В бане сваха проверяла постель и рубашку новобрачной с целью обнаружения следов девства.
После бани молодожены надевали новое платье. Первым в дом возвращался молодой муж, за ним приходила жена. Далее являлись женщины во главе со свахой, которая несла два горшочка с кашей. Горшочки были обернуты соболиными мехами. Этой кашей кормили новобрачных. Причем горшочек мужа держал тысяцкий, а горшочек жены – сама сваха. По окончании обрядового кормления кашей все присутствующие садились за стол.
В других регионах молодая жена в сопровождении родственников мужа (свекрови, золовки) шла к источнику и бросала в воду деньги, кольцо, пояс или краюшку от свадебного каравая. А в то же самое время молодой муж наносил визит своей теще (совершал так называемые хлебины). В доме родителей невесты новобрачный кланялся до земли и благодарил хозяев за то, что они вскормили и вспоили свою дочь и его жену. Теща кормила любимого зятя блинами или яичницей. Тот должен был либо надкусить блин или яичницу с края, либо в центре блина проесть дырку, а яичницу перевернуть. После еды зять разбивал пустую посуду об пол. В ответ теща причесывала зятя и смазывала ему волосы маслом, приговаривая: «Баран, баран, не ходи по чужим дворам, люби свою ярочку!» В заключение новобрачный приглашал родителей и других родственников жены к себе на обед.
В некоторых местностях в доме родителей новобрачной устраивалось небольшое пиршество. К концу застолья родители девушки благословляли молодых, а гости вручали им подарки. После свадьбы дары везли на рынок и оценивали. На протяжении первого года семейной жизни новобрачный должен был одаривать подарками равного достоинства всех тех, кто делал подарок ему.
Иногда молодожены с гостями катались по деревне на лошадях. Выбирали самых лучших лошадей и наряжали их. Во время прогулки новобрачные заезжали ко всем своим родственникам и приглашали их на продолжение пира.
На второй день свадьбы во многих деревнях был распространен обряд «поиска ярки». Родственники новобрачной приходили в дом ее мужа, заявляя о пропаже дочери, и начинали поиски «пропавшей». Если поиски заканчивались неудачей, то новобрачный сам выводил к гостям молодую жену. Гости сначала как бы проявляли радость по поводу возвращения дочери, но, приглядевшись, замечали в ней изменения – и отказывались принять обратно. Новобрачная возвращалась к мужу. Затем всех гостей приглашали к столу, который назывался «поклонным», «поцелуйным», «сырным» или «княжим». Застолье сопровождалось играми и забавами, а также исполнением «соленых» частушек неприличного содержания. Часто их исполняли ряженые. В конце пира родители благословляли новобрачных, а гости одаривали их разными подарками (крайне редко деньгами, чаще вещами и даже домашним скотом).
Во время княжего пира публично демонстрировались простыни и рубашки новобрачной. Если молодая жена оказывалась девственницей, то гости шумно выражали свою радость, а родне невесты оказывали большие почести. В случае отсутствия отметин непорочности родственники новобрачной подвергались поруганию: на них надевали хомут и подносили вино в дырявом кубке. Нарушение целомудрия считалось позором как для новобрачной, так и для ее родителей. Отец мужа протягивал родственникам «бракованной» снохи кубок, заткнув отверстие пальцем. Когда сват брал кубок, отец новобрачного отнимал палец, и вино проливалось на одежду свата. Матери невесты протягивали кусок ржаного пирога, в котором пальцем делали дырку. Самой же невесте преподносили дырявые пряники.
Часто факт невинности невесты демонстрировали не только гостям, но и односельчанам. Так, в некоторых местах свекровь расстилала брачную сорочку у входа в дом. На ней плясали гости. Иногда рубашку вывешивали на всеобщее обозрение. Кроме того, информацию о невинности невесты можно было получить по цвету косынки, привязанной к упряжке жениховой повозки: красный цвет символизировал невинность молодой жены, голубой цвет или отсутствие косынки свидетельствовали об обратном.
На второй или на третий день свадьбы новобрачной устраивали испытания, в которых она должна была продемонстрировать свои навыки работницы и хозяйки. Девушка топила печь, подметала полы, ходила за водой, готовила обед. При этом гости всеми способами старались молодой помешать: то бросали на пол мусор вперемешку с деньгами, то опрокидывали тесто, то разливали принесенную ею воду, то просто отвлекали невесту разговорами и забавами. Избавить молодую от назойливых гостей мог только муж. Для этого ему надо было попотчевать гостей водкой.
Традиционная русская свадьба, как правило, длилась три дня, но могла продолжаться и дольше. Во все последующие дни никаких специальных обрядов не совершалось. Последний день свадьбы заканчивался подачей разгонного пирога.
Царские свадьбы продолжались по нескольку дней. При этом на второй день свадьбы готовили упомянутый выше княжий стол, на третий – стол от царицы, на четвертый – стол для духовенства, во все последующие дни – столы для других сословий. Все гости подносили царю и его жене дары. Царь в ответ тоже не скупился и щедро одаривал своих подданных деньгами и едой. Кроме того, он посещал богадельни и тюрьмы, отпускал на свободу узников, посаженных за мелкие провинности и долги.
Свадьба XIX–XX веков (городская)
Городская свадьба базировалась на традициях деревенской свадьбы, но отличалась от нее большей простотой. К тому же в городе формировались свои обычаи.
Основные этапы свадебного обряда и свадебные чины крестьянской свадьбы были характерны и для города. Сохранялись и некоторые магические обряды, но с некоторыми изменениями. Так, вместо традиционного осыпания зерном или хмелем в молодых горожан бросали монеты. Добытая таким образом сумма, которая нередко имела довольно-таки приличный размер, поступала в распоряжение молодой семьи.
Как и в деревне, негласно царил культ нечетного числа: свадебный поезд должен был состоять из нечетного числа лошадей и людей, на свадебный стол подавали нечетное количество праздничных кушаний, свадебные букеты составлялись из нечетного количества цветов.
В городе отсутствовали обычаи – обрядовая баня и обычай расчесывания молодой. Единственным внешним признаком, отличавшим замужнюю горожанку от незамужней, было обручальное кольцо на безымянном пальце правой руки.
Продолжительность и рисунок свадебного обряда различались в зависимости от сословия. Так, у всех социально-сословных групп были распространены такие этапы свадьбы, как сватовство, смотрины, сговор, девичник, молодечник, венчание, свадебный пир и «визитная неделя».
Знакомились молодые горожане на специальных вечеринках, которые устраивались в выходные или праздничные дни. По будням приличных девушек не выпускали вечером из дома. Молодежь собиралась у кого-нибудь на квартире, чтобы попить чаю, потанцевать, попеть песни, но главным образом – чтобы найти брачного партнера. Иногда для подобных вечеринок снимали специальное помещение. Приглашался небольшой круг молодых людей обоего пола, принадлежащих к одному сословию: примерно 6–7 пар, не более. Без приглашений на вечеринку не приходили. Угощение покупали в складчину: чай, сахар, пряники, конфеты, орехи… Обычно вечеринка заканчивалась около 11 часов вечера. Молодые люди расходились парочками: каждый парень стремился проводить понравившуюся девушку до дома.
Или, например, в первых числах октября в домах незамужних девиц устраивали так называемые «капустницы» – вечеринки, на которые приглашались подруги и холостые парни. В первую половину назначенного дня подруги помогали родителям девушки рубить капусту для квашения, а вечером в награду за труды для них устраивали вечеринку с музыкантами и развлечениями. Нередко на капустницы приглашались профессиональные свахи.
В кругу богатого купечества и дворянства на именины сыновей и дочерей организовывали домашние молодежные вечера, на которые приглашались повзрослевшие дети друзей и родственников. На таких вечеринках обязательно присутствовали взрослые домочадцы, которые следили за тем, чтобы все было «комильфо» («как положено»).
Помимо именинных вечеров, детей дворян и богатых купцов начиная с определенного возраста вывозили «в свет» – на балы. Сезон балов открывался в октябре. Его ждали, к нему готовились. С приходом октября полностью менялся ритм светской жизни: один бал сменял другой, и нужно было везде побывать. Балы служили своеобразным смотром невест: на них матери и отцы подыскивали своему чаду подходящую пару. Для самих же молодых существовала только одна возможность познакомиться на балу – это танцы.
Любой городской свадьбе предшествовало сватовство, но не за любым сватовством следовала свадьба. Роль свахи в городе была более важной, чем в деревне. В обязанности городской свахи входило не только сватовство, но и подбор подходящей по всем параметрам невесты. Для этого она должна была обладать большой картотекой, содержащей сведения как обо всех девицах замужнего возраста, так и о потенциальных женихах своего социального круга. Чтобы создать пару, сваха посещала вечеринки и традиционные места скопления девиц на выданье, присматривалась к ним, выясняла размер их приданого, социальное положение родителей и т. п.
Всю необходимую информацию сваха собирала посредством общения и личных контактов с семьями, но не брезговала и сплетнями, добытыми от домашней прислуги, дворников, гадалок и другого подобного люда. Нередко за сплетни свахе приходилось платить. Профессиональная сваха не состояла в родстве с семьями жениха и невесты и выступала в роли незаинтересованного посредника между ними. Особую потребность в услугах профессиональной свахи испытывали родители девушек, засидевшихся в невестах, а также те семьи, которые стремились за счет женитьбы (замужества) ребенка поправить собственное социальное или материальное положение.
В роли свах обычно выступали предприимчивые и общительные женщины среднего или пожилого возраста из мещанского или купеческого сословия. Чаще всего это были одинокие вдовы, для которых сватовство являлось работой, приносившей доход. Удачливая сваха пользовалась всеобщим уважением, с неудачливыми предпочитали не связываться. За каждое сватовство с благополучным исходом свахе полагалось денежное вознаграждение, размер которого зависел от финансовой состоятельности заказчика. Кроме того, в случае удачного сватовства свахе дарили кашемировую шаль. Со временем кашемировая шаль приобрела символическое значение: количество шалей, которыми обладала сваха, служило индикатором ее удачливости. Именно к такой свахе старались обратиться в первую очередь.
Сватовство в городе проходило так же, как и в деревне: родители жениха засылали в дом невесты сватов. В случае положительного разрешения сватовства назначали день смотрин невесты.
Смотрины невесты в разных сословиях проходили по-разному. В ремесленной среде было обязательным «испытание невесты» – проверка ее способностей к ремеслу. Здесь невеста рассматривалась как еще одна пара рабочих рук, поэтому родителей и родственников жениха в первую очередь интересовала ее трудоспособность.
В купеческой и зажиточной мещанской среде, где товарно-денежная сторона свадьбы была особенно подчеркнута, смотрины невесты состояли из двух частей:
– знакомства жениха и невесты;
– «торгов» свахи с отцом невесты по поводу невестиного приданого.
Начинались смотрины с краткой молитвы, после чего все участники обряда три раза обходили вокруг стола. Родители невесты приглашали сваху, жениха и его родителей за стол «почаевничать». После чаепития отец невесты и сваха выходили в соседнюю комнату для проведения торгов, во время которых обсуждался размер и состав приданого. При этом сваха заранее знала от отца жениха, какое приданое может его устроить. Торги могли длиться очень долго, пока обе стороны не достигнут согласия. Если семьи жениха и невесты так и не приходили к общему знаменателю, то свадьба откладывалась на неопределенное время или вовсе отменялась.
В дворянских семьях смотрины невесты проходили без обрядовых действий. В доме невесты устраивали званый обед, на котором присутствовали родители невесты, родители жениха, крестный отец жениха или его дядя. Если между обеими семьями существовали давние дружеские отношения, то на смотрины приглашались сестры и братья жениха. Огромную роль в дворянских свадьбах играло приданое невесты. Однако, в отличие от купеческой среды, здесь обрядового торга не существовало. Опись приданого, включая все движимое и недвижимое имущество, размер денежного капитала и ежегодного дохода от него, оформлялась в виде особого брачного контракта.
В семьях мелких торговцев, ремесленников и рабочих рядная запись заменялась устным договором. Незначительные размеры приданого, состоявшего из одежды, мебели и предметов обихода, а также повальная безграмотность делали брачный контракт необязательным.
У всех социально-сословных групп смотрины завершались обрядом моления и круговым обходом стола, в котором принимали участие родители новобрачных. Обряд «кругового хождения» представлял собой таинство: он совершался без посторонних наблюдателей и символизировал общее согласие обеих семей продолжать начатое дело. Вообще, обряд «кругового хождения» завершал собой почти все этапы городской свадьбы. Считалось, что хождение вокруг стола способствовало благополучному исходу начатого дела и являлось залогом общего согласия его участников.
На смотринах невесты договаривались о дне сговора, который, как правило, назначался через 2–3 недели. Процедура сговора также напрямую зависела от сословия. В дворянских семьях в доме невесты устраивали бал с угощениями, на который рассылали специальные приглашения, подписанные родителями невесты. На сговор приглашали жениха, родителей жениха, родственников и друзей обеих семей, а также наиболее влиятельных членов городского общества. Отец невесты представлял собравшимся жениха и невесту и публично объявлял об их помолвке.
Все присутствующие гости по очереди поздравляли молодых, а жених дарил невесте обручальное кольцо с драгоценным камнем. Завершал сговор бал, который открывался вальсом жениха и невесты.
В купеческой среде в день сговора происходило официальное знакомство родителей жениха и невесты. Молодых благословлял специально приглашенный священник. Он же присутствовал и при отдаче денежной части приданого невесты, которая передавалась отцу жениха сразу после благословения.
В семьях жителей городских окраин жениха и невесту благословляли родители. Сговор завершался обрядом рукобития, во время которого отцы молодых ударяли друг друга по рукам и публично обещали совершить начатое дело, и запоем. Сразу после родительского благословения невеста выходила на крыльцо дома и, поклонившись семь раз по сторонам, сообщала собравшимся во дворе людям, что она окончательно просватана за жениха, и называла имя своего нареченного. Вечером около дома жениха собиралась вся местная молодежь. Жених угощал девушек и парней пряниками, которые напекла его мать.
Сговор, как и смотрины, завершался обрядом «кругового хождения», в котором, помимо кровных родителей молодых, участвовали и их крестные родители. В день сговора помолвка приобретала публичную огласку, молодые получали общественное одобрение на свой брак. После сговора ни одна из сторон не могла отказаться от свадьбы без серьезных юридических последствий. В противном случае пострадавшая сторона могла потребовать возмещения затрат, связанных с приготовлениями к свадьбе. Размер неустойки был значительным, поэтому свадьбу старались не расстраивать.
На второй день после сговора совершался обряд вручения невесте «Божиего милосердия» – икон, которые вместе с приданым перевозили в дом жениха. В обряде участвовали крестные родители девушки, которые также благословляли ее.
Большое значение для горожан имело церковное оглашение будущей свадьбы. Согласно действующим канонам Православной церкви, желающие вступить в брак должны были в устной или письменной форме сообщить священнику своего прихода имя, происхождение и социальное положение своего избранника. И три ближайших воскресенья (или праздничных дня) священник по окончании литургии объявлял прихожанам имена жениха и невесты. Делалось это для того, чтобы выяснить, нет ли каких-либо препятствий и помех к браку. Если молодые принадлежали к разным приходам, то соответствующие объявления делались священниками обеих церквей. По прошествии указанного срока священник выдавал невесте «билет на женитьбу», в котором указывался ее возраст, сословная принадлежность, а также делалась отметка о том, что девушка регулярно бывает на исповеди, прошла обряд причастия и что после троекратного объявления брака в церкви никаких помех к свадьбе не выявлено. Такой же билетик выписывался и жениху.
Накануне венчания в дом жениха перевозили приданое невесты. Среди дворян перевоз приданого не сопровождался публичными обрядами. Зато сразу после отбытия поезда с приданым невеста вместе с матерью молилась на образа.
В среде зажиточных купцов, где приданому невесты уделялось особо пристальное внимание, организовывали целый «постельный поезд», состоявший из пяти подвод. В первой подводе везли икону и самовар. Рядом с самоваром сидел мальчик-блюдник, который держал в руках поднос с пачкой чая, завернутой в шелк, и огромной сахарной головкой, украшенной лентами. На второй подводе ехала крестная мать невесты, которая везла фарфоровую посуду. В руках крестная мать держала серебряную с позолотой солонку. На третьей подводе перевозили постель, а на четвертой – мебель и плюшевый ковер. В последней, пятой подводе ехали сваха, державшая в руках живую индюшку, и тетка невесты, которая везла полную опись приданого. «Парадом командовала» тетка, желательно старшая сестра матери невесты, или сваха. Встречала «постельный поезд» мать или старшая замужняя сестра жениха. Сваха вручала ей украшенную лентами и чепчиком индюшку и дарила отрез на платье. Принималось приданое строго по описи, проверялась каждая вещь.
В семьях городской бедноты приданое переносили на руках или перевозили на одной подводе, сопровождая рядом обрядов, характерных для крестьянской свадьбы.
Накануне венчания дворяне рассылали свадебные приглашения в виде особых именных билетов. В приглашениях указывались имена и сословная принадлежность жениха и невесты, название церкви, в которой будет проходить венчание, час венчания и адрес, где состоится свадебный бал. Часто к пригласительным билетам прилагались меню и подробное описание распорядка свадебного торжества. Постепенно обычай рассылать приглашения на свадьбу распространился и среди других сословий.
В день венчания жених через сваху или свою тетку посылал невесте «женихову шкатулку» с гостинцами и венчальными принадлежностями (фатой, обручальными кольцами, венчальными свечами, духами, булавками и т. д.). Получив подарок жениха, тетка невесты, так называемая «снарядиха», начинала одевать молодую к венцу.
Обувал невесту особый «свадебный отрок», младший брат или другой близкий родственник. На дворянской свадьбе функции свадебного отрока были более широкими: он также подавал на серебряном подносе перчатки и фату, провожал невесту до кареты и нес за ней шлейф. Иногда для большей торже-ственности свадебных отроков было двое. Мальчики были одного роста, примерно одного типа внешности и одеты в одинаковую одежду.
Конец ознакомительного фрагмента.