ЦАРСТВОВАНИЕ ИВАНА ГРОЗНОГО
Вступление
Глава I. Семибоярщина
Глава II. Детство Ивана IV
Глава III. Венчание на царство Ивана IV
Глава IV. Пожары в Москве
Глава V. Внутренняя политика Ивана IV по укреплению своей власти
1. Образование Избранной рады
2. Судебник 1550 1 0 г.
3. Стоглавый собор
4. Система центрального управления. Отмена кормлений. Служивые люди
5. Ограничение местничества
Глава VI. Уничтожение Избранной рады
Глава VII. Царство террора
1. Опричнина, земщина
2. Террористические методы «самодержавства» Ивана IV
3. Отмена опричнины
Глава VIII. Внешняя политика Русского государства в середине XVI в.
1. Восточное направление
2. Западное направление
3. Ливонская война (ход, итоги)
4. Начало завоевания Сибири
Глава IX. Последние годы царствования Ивана Грозного
1. Завещание Ивана Грозного
2. Смерть Ивана IV Грозного
Глава X. Жены Ивана IV Грозного
Глава XI. Княжеский свадебный обряд
Заключение
Библиография
Многое переменилось в жизни европейских народов в XVI в. На континенте еще господствовал феодализм, но в передовых западноевропейских странах подспудно стали складываться буржуазные отношения. Великие географические открытия положили начало мировой торговле и созданию колониальной системы, обогатившей буржуазию. Наступила эпоха ранних буржуазных революций. Первая такая революция победила в Нидерландах, освободившихся от испанского владычества. Реформация в Германии, направленная против феодальной реакции, совершила переворот в области идей.
Лицо Европы преобразилось. Если Италия и Германия не смогли преодолеть феодальную раздробленность, то Франция и Англия превратились в абсолютистские централизованные монархии. На востоке Европы возникла огромная держава – единое Российское государство.
Страны Восточной Европы добились в XVI в. крупных экономических успехов, выразившихся в расцвете торговли и ремесел, в росте городских центров. Но, несмотря на достигнутый прогресс, в этих странах победила феодальная реакция. Немецкое дворянство закрепостило крестьян, жестоко подавив крестьянское восстание. Волны крепостничества захлестнули сначала Польско-Литовское государство, а затем, в конце XVI в., Россию.
В силу неблагоприятных исторических условий, среди которых немаловажную роль играло страшное татарское нашествие, Русское государство несколько отставало в своем развитии. Губительные последствия иноземного ига давали о себе знать в течение длительного времени. Но русский народ стряхнул оцепенение. Русское национальное самосознание переживало подъем. В сфере литературы и публицистики, летописания и книгопечатания, живописи и архитектуры появились замечательные мастера. Далекая Московия ощутила ветры европейской Реформации. На ее культуру пал отблеск итальянского Возрождения.
Политическое развитие России в XVI в. отмечено противоречиями. Объединение русских земель в рамках единого государства привело к немедленному исчезновению многочисленных пережитков феодальной раздробленности, которые опутывали русское общество густой сетью. Между тем потребности политической централизации диктовали необходимость преобразования отживших институтов. Реформы стали велением времени.
Благодаря своему возросшему военному могуществу Россия смогла решать крупные внешнеполитические задачи. Она перестроила на новых началах отношения с татарским миром и западными соседями. Ее вооруженные силы повели борьбу за воссоединение западных русских земель, попавших после татарского погрома под власть Литвы. Но страна все еще не располагала морскими гаванями, через которые она могла бы установить тесные экономические связи с развитыми странами Запада. Вопрос о завоевании выхода к морю был поставлен на повестку дня.
Таким было время образования и укрепления Русского централизованного государства. Это время сформировало личность Ивана Грозного и испытало на себе ее воздействие. Едва ли в русской истории найдется другой исторический деятель, который получил бы столь противоречивую оценку у потомков. Одни считали его выдающимся военачальником, дипломатом и писателем, образцом государственной мудрости. В глазах других он был кровавым тираном, почти сумасшедшим. Где же истина? Кто прав в своей оценке? Ответы на подобные вопросы могут дать только факты.
Дед Грозного, Иван III, женат был дважды: в первый раз на тверской княжне, а во второй – на византийской царевне Софье (Зое) Палеолог. Трон должен был перейти к представителям старшей линии семьи в лице первенца Ивана и его сына Дмитрия.
Великий князь короновал на царство внука Дмитрия, но потом заточил его в тюрьму, а трон передал сыну от второго брака Василию III (1505–1533 – годы правления). Подобно отцу, Василий III тоже был женат дважды. Первый брак оказался бездетным, и после 20 лет супружеской жизни Василий III заточил жену в монастырь. Второй женой великого князя стала юная литвинка княжна Елена Глинская, не отличавшаяся большой знатностью. Ее предки вели род от хана Мамая. Поначалу второй брак Василия III тоже оказался бездетным. Четыре года супруги ждали ребенка, и только на пятом Елена родила сына, нареченного Иваном. Недоброжелатели-бояре шептали, что отец Ивана – фаворит великой княгини. Иван Васильевич Грозный родился в селе Коломенское, неподалеку от Москвы, 25 августа 1530 г.
Согласно легенде, во всем царстве в час рождения младенца будто бы разразилась страшная гроза. Гром грянул среди ясного неба и потряс землю до основания. Казанская ханша, узнав о рождении царя, объявила московским гонцам: «Родился у вас царь, у него двои зубы: одними ему съесть нас (татар), а другими вас»[130].
…Великий князь смертельно занемог на осенней охоте под Волоколамском. Услышав от врача, что положение его безнадежно, Василий III велел доставить из столицы завещание. Великий князь благословил сына Ивана «на государство». Василий III передал управление боярам, а не великой княгине. Ему перевалило за 50, Елена была лет на 25 моложе. Муж никогда не советовался с женой о своих делах. Он не доверял молодости жены, мало надеялся на ее благоразумие и житейский опыт. Но еще большее значение имело другое обстоятельство. Вековые обычаи не допускали участия женщины в делах управления. Если бы великий князь вверил жене государство, он нарушил бы московские традиции.
Смертельно занемогший Василий III призвал для утверждения своего завещания трех бояр: М. Юрьева, князя В. Шуйского и М. Воронцова, а также младшего брата Андрея. В беседе со своими будущими душеприказчиками великий князь упомянул о том, что он намерен облечь опекунскими полномочиями также князя Михаила Глинского. Бояре выразили согласие. В. Шуйский также выставил кандидатуру своего брата Ивана Шуйского, а Михаил Юрьев назвал имя своего двоюродного дяди Михаила Тучкова. Так был сформирован опекунский совет около малолетнего царя.
Василий III вверил дела семи душеприказчикам. Этот факт помогает решить загадку знаменитой московской семибоярщины. С ее помощью Василий III надеялся оградить трон от покушений со стороны могущественной боярской аристократии и ограничить влияние боярской думы. Избранные советники должны были управлять страной и опекать великокняжескую семью в течение двенадцати лет, пока наследник не достигнет совершеннолетия.
Бояре-опекуны короновали трехлетнего Ивана через несколько дней после кончины великого князя.
Великий князь Московский Василий III Иванович умер 4 декабря 1533 г. и похоронен в Архангельском соборе Московского Кремля.
Бояре спешили упредить мятеж удельного князя Юрия (брата Василия III) – 25 лет Юрий примеривался к роли наследника бездетного Василия III. Опекуны опасались, что Юрий попытается согнать с трона малолетнего племянника. Чтобы предотвратить смуту, они захватили Юрия и бросили его в темницу. Удельный государь жил в заточении три года и умер «страдальческой смертью»: его уморили голодом.
Передача власти в руки опекунов вызвала недовольство боярской думы.
Князь Иван Овчина-Телепнев-Оболенский, названный поляками в числе главных руководителей думы, стал для опекунов самым опасным противником. Он сумел снискать расположение великой княгини Елены. Молодая вдова, едва справив поминки по мужу, сделала Овчину своим фаворитом.
Правление бояр продолжалось 10 лет, вплоть до 1548 г. Власть семибоярщины начала рушиться в тот день, когда М. Глинский был заключен в тюрьму. Все это время прошло в постоянной борьбе за власть между различными боярскими группировками.
Восьмилетний великий князь возненавидел бояр, обвиняя их в смерти матери, которую очень любил.
В последний год жизни Елена много болела и часто ездила на богомолье в монастыри. Смерть молодой женщины, как видно, была естественной. Правда, австрийский посол Герберштейн, по слухам, писал об отравлении великой княгини ядом. Но позже он сам удостоверился в неосновательности молвы. Бояре восприняли смерть Елены как праздник. Бывшие члены семибоярщины честили незаконную правительницу, не стесняясь в выражениях.
Елена Глинская умерла в 1538 г. в возрасте 30 лет.
Хочется отметить, что в годы правления бояр, когда малолетний государь не мог управлять страной, ухудшилось положение народных масс. Злоупотребления и взят 1оч 0ничество высокопоставленных лиц достигали невиданных размеров. Сложившаяся ситуация привела к обострению классовой борьбы. Выступления свидетельствовали о сильном социальном недовольстве. Ситуация в стране была почти кризисной. Этим все сказано.
После смерти великой княгини Елены Глинской опекуны решили расправиться с князем Овчиной. Они были единодушны в своей ненависти к временщику. С гибелью Андрея Старицкого старшим среди опекунов стал князь Василий Шуйский, женившийся на царевне Анастасии, двоюродной сестре малолетнего великого князя Ивана IV. Став членом великокняжеской семьи, князь захотел устроить жизнь, приличную его новому положению. Будучи членами одной из самых аристократических русских фамилий, Шуйские не пожелали делить власть с теми, кто приобрел влияние благодаря расположению Василия III.
Победа Шуйских была полной, но кратковременной. Старый князь Василий умер в самый разгар затеянной им смуты. Младший брат Иван Шуйский не обладал ни авторитетом, ни опытностью старшего брата.
Противники Шуйского воспользовались этим, выхлопотали прощение Ивана Бельскому, арестованному во время разгрома семибоярщины, и вернули его в столицу. Иван Шуйский не пожелал признавать поражения. Он поднял мятеж в Москве. Мятежники низложили митрополита Иосаафа, а князя Бельского сослали на Белое озеро и там тайно умертвили.
Когда князь Иван умер, во главе партии Шуйских встал князь Андрей Шуйский. Он лишился поддержки бояр и был убит в конце 1543 г. Правлению Шуйских пришел конец. В то время великому князю исполнилось 13 лет.
Иван IV потерял отца в три года, а в семь с половиной 1 лет остался круглым сиротой. Его четырехлетний брат Юрий не мог делить с ним детских забав. Ребенок был глухонемым от рождения. Достигнув зрелого возраста, Иван не раз с горечью вспоминал свое сиротское детство. Безобразные сцены боярского своеволия и насилия, среди которых рос Иван, превратили его робость в нервную пугливость. Великий князь много терпел от бояр. Пользуясь его малолетством и беззащитностью, они хотя и потворствовали ему в малостях, но в то же время грубо с ним обходились, оскорбляли при нем память его родителей, озлобляли его самого, даже мало заботились о том, одет ли он как следует, накормлен ли – это впоследствии вылилось в ненависть к боярам.
В тринадцатилетнем Иване уже сказывался будущий Грозный. Шуйские на свою голову приучили его к полной невоздержанности и поощряли все дурные проявления наследственности. Любя охоту, он 1с удовольствием 0 не только убива 1л 0 зверей, но и мучил домашних 1 животных 0, бросая их с высокого крыльца. А бояре говорили: «Пусть Державный тешится». Бояре хвалили в нем смелость и мужество, проворство. Глинские не только не удерживали его, но и поощряли всякое проявление разврата и злой воли. Юноша-царь не признавал сострадания и милости, и в эти годы он является перед нами порывистым и гневным, неспособным сдерживать себя ни на йоту, разве что из страха.
Иван быстро развивался физически и в 13 лет выглядел сущим верзилой.
Представленный в своем развитии самому себе, окруженный врагами, он рано повзрослел. Он с жадностью читал все, что попадалось ему под руку: историю священную, римскую, русские летописи, творения святых отцов. Ни один государь нашей древней истории не был так начитан, как Иван Грозный.
Прошло три года, и, наконец, Ивану исполнилось 16 лет, т. е. срок совершеннолетия. Он вдруг созвал бояр, пригласил митрополита Макария и объявил о своем решении жениться. Речь шла о принятии царского титула.
Никто из предков Ивана IV не был царем. Почему Иван IV пожелал стать царем, не удовлетворившись княжеским титулом? Слово «царь» происходит от латинского «цезарь», превратившегося из личного имени великого римского полководца в императорский титул. Царями на Руси называли византийских и германских императоров, а также ордынских ханов. Поэтому, провозгласив себя царем, Иван IV достигал одновременно нескольких целей.
Во-первых, тем самым он демонстрировал полную независимость Руси от Орды и, более того, равенство с ней.
Во-вторых, подчеркивал претензии Русского государства на византийское наследие, основанное на «Сказании о князьях Владимирских».
В-третьих, царский титул позволял занять существенно иную позицию в дипломатических отношениях с Западной Европой. Великокняжеский титул в Европе переводили как «принц» или «великий герцог». Титул же «царь» либо совсем не переводили, либо переводили как «император». Русский самодержец тем самым вставал вровень с единственным в Европе императором – германским.
Наконец, обретение царского титула имело значение не только для внешней, но и для внутренней политики. Став царем, государь поднимался на недосягаемую высоту над многочисленными князьями, в том числе и потомками великих (тверских, суздальских, ярославских и т. д.) князей. В Византии император фактически возглавлял даже церковь. Все поучения византийских отцов церкви о почитании царя теперь переносились на государя всея Руси.
С моей точки зрения, влияние Византии на развитие Руси было велико. Многие перемены в начале возникновения и развития Древнерусского государства повлекли за собой серьезные изменения (например, принятие христианства; развитие культуры, ремесел и т. д.) в ходе исторического развития страны.
Историки предполагают, что инициатива принятия столь важного решения принадлежала не столько самому Ивану IV, сколько его советникам, скорее всего, Глинским и митрополиту Макарию – одному из самых просвещенных людей своего времени.
Венчание на царство состоялось 16 января 1547 г. в Успенском соборе.
По обычаям того времени считалось неприличным, чтобы царь был без царицы, а потому Иван, несмотря на свой шестнадцатилетний возраст, стал подумывать о женитьбе. Еще до коронования был разослан по всей Руси указ всем боярам и дворянам, чтобы они в назначенный день представили своих незамужних дочерей в ближайший город к наместникам на смотр.
«А кто не привезет, – говорилось в указе, – дочери своей на смотр, тому ждать от меня великой опалы и казни»[131].
Из множества девиц царь выбрал Анастасию, дочь боярина Романа Захарьина-Кошкина, и через несколько недель после своего коронования отпраздновали свадьбу.
В Москве, между тем, царствовали Глинские, и народ по-прежнему терпел притеснения от них. Угнетенный, невежественный народ был очень суеверен, а тут, как на беду, случились такие происшествия, которые считались предзнаменованиями большого несчастья: с одной колокольни упал колокол-благовестник; гром ударил в купол Успенского собора; то там, то здесь вспыхивали пожары. Народ ждал беды, и вдруг, почти одновременно с возвращением царя с богомолья, вспыхнул ужаснейший пожар, причины которого никак иначе, как волшебством, не могли объяснить. Это случилось летом в Москве. Деревянная столица горела нередко, но такого страшного пламени, как 21 июня 1547 г., москвичи еще не знали. В 12 ч 30 мин пожар вспыхнул на Арбате. В сухой ветреный день огонь распространился по всему городу с молниеносной скоростью. Царь со свитой перебрался в село Воробьево. Митрополит Макарий, замешкавшийся в Успенском соборе, чуть не погиб.
Во время пожара погибло несколько тысяч человек, выгорел практически весь город – 25 тыс. дворов. Свыше 80 тыс. человек остались без крова.
Царь велел расследовать дело и послал своих чиновников спросить собравшийся на площади народ, что он думает о причине пожара. Народ начал суетливо говорить о том, что княгиня Анна Глинская со своими детьми волхвовала: вынесла сердца человеческие, опускала их в воду, ездя по Москве, кропила. Потому Москва и выгорела. Суеверный народ верил этим сказкам, и толпа, пришедши в ярость, пустилась бежать по улице, ведущей к дому Глинских, убивая по дороге всех встретившихся слуг последних. Один из Глинских был убит. Другие бежали в Воробьево, к царю, надеясь спастись. Народ целыми тысячами двинулся в село, требуя громкими криками выдачи своих врагов. Народу горько приходилось от власти Глинских. Понадобилась военная сила, для того чтобы смирить беспокойный люд.
Молодой царь был сильно поражен всем тем, что случилось. Теперь уже было не до пиров, коль столица стояла в огне, а народ бушевал и самоуправничал. Мрачно и грустно было у него на душе, но он не знал, что делать, не знал, как повернуть ход событий. Протопоп Сильвестр, проживавший вместе с царем в Воробьеве, прежде известный Ивану своей набожностью и умом, смело высказался государю. Он призвал Ивана вдуматься еще раз в то, что происходит вокруг, стал говорить о том, как сильно и невыносимо страдает народ от боярского правления. Он говорил, что Бог, поручая царям государства, потребует у них отчета в день Страшного суда; что не сумеют от Его приговора ни отговориться, ни отпроситься те из царей, которые не заботились о своем народе, предаваясь пиршествам, пьянству, праздности; что вся кровь и все слезы падут на душу Ивана Васильевича, если сам он не переменит своего образа жизни, если, расставшись с грубыми удовольствиями, удалив от себя лицемеров и притеснителей-бояр, не возьмется за дело – во исполнение той великой обязанности, которую возложил на него, как на царя, Всевышний.
Речь священника была трогательна, она взволновала молодую и набожную душу царя, слезы выступили на его глазах, он осознал свой грех.
Мне кажется, что именно после этого трагичного происшествия и проницательного разговора с Сильвестром в душе Ивана Грозного произошла перемена. Он почувствовал, что его собственная бездеятельность – главный виновник всех несчастий. Боясь Божьего наказания, Иван поклялся и перед Богом, и перед собой посвятить себя труду на благо русскому народу.
С этого момента начинается новая страничка в истории Руси, страничка преобразований и перемен.
Около 1549 г. Иван IV приблизил к себе новых советников – так называемую Избранную раду.
На Руси название «Избранная рада» никогда не было в ходу. Единственный раз оно встречается в сочинении князя Андрея Михайловича Курбского «История о великом князе Московском»[132]. Курбский писал свое сочинение в Великом княжестве Литовском, куда бежал в 1564 г. Обращаясь к польским, литовским и русским читателям, жившим в княжестве, он применил понятное им слово «рада», происходящее от немецкого «рат», что означает «совет». Так, князь-беглец подчеркивал, что совет доверенных лиц выполнял у царя роль своеобразного правительства.
В Избранную раду входили, по словам А. М. Курбского, «мужи разумные» и «совершенные». Подлинным лидером ее был выходец из костромского дворянского рода Алексей Федорович Адашев, возглавлявший Челобитенную избу, куда обращались с челобитными – жалобами, просьбами, доносами. Адашев был молод, обладал блестящими способностями, талантом государственного деятеля. Он возглавлял высшее контрольное ведомство, в его руках была поистине беспредельная власть.
Ближайшим сподвижником Адашева стал протопоп кремлевского Благовещенского собора и царский духовник Сильвестр. Всесторонне образованный, он оказал большое влияние на духовное развитие молодого царя, привив вкус к чтению книг, и поощрял в нем склонность к философствованию. Сильвестр держал мастерские, в которых трудились богомазы и переплетчики старых книг. В мастерских работало много людей по найму: Сильвестр освобождал своих холопов, понимая невыгодность их подневольного труда.
И Сильвестр, и Адашев пользовались особым доверием царя…
Русь нуждалась во всестороннем обновлении. Крупнейшим событием середины XIV в. стало принятие нового Судебника. Важнейшие дела в государстве подлежали суду самого царя. Первая статья Судебника так и начиналась: «Суд царя и великого князя…»[133]. Россия не имела в то время независимых от государства судебных органов. Всякий высокопоставленный чиновник был одновременно и судьей.
Верховная власть, не забывшая народного возмущения 1547 г., закрепляла в Судебнике ответственность за должностные преступления. Впервые в истории России вводились наказания для взяточников. Правда, наказания для высших должностных лиц были мягче. Авторы Судебника несколько ограничили права наместников, стремясь сдержать их произвол.
Кроме боярского суда, сохранялся как пережиток прошлого и «суд Божий», иначе «поле» – поединок спорящих сторон. «Суд Божий» основывался на убеждении в том, что «за правым сила»[134].
Судебник 1500 г. ограничивал такой вид суда, как «поле», заменяя его другими формами судебных разбирательств. В средневековом розыскном деле главным доказательством вины считалось признание обвиняемого, лучше – добровольное.
Неявка в суд рассматривалась как признание вины. В случае упорного запирательства (когда дело касалось государственных интересов) применялись пытки (кнут, дыба, клещи, специальный огонь и т. п.).
Судебник устанавливал ответственность за оскорбление, вводя различные наказания за «бесчестье». Так, за оскорбление купца полагался штраф в 50 р., посадского человека – 5 р., а за «бесчестье» крестьянина – 1 р.
Видно, что размеры штрафов показывают различие положений в обществе представителей того или иного класса.
Зависимость крестьян по Судебнику 1550 г. усилилась: отныне землевладелец именовался «государем» мужика и нес юридическую ответственность за крестьянина.
Иван IV и его советники, создавая Судебник, на мой взгляд, не искали блеска славы, а пытались добиться пользы. Это видно по заложенным в Судебник законам. Создание Судебника – это значительный шаг по пути укрепления порядка и законопослушания в стране. А ведь этого в России всегда-то и не хватало!
Прочность светской власти во многом зависела от авторитета православной церкви. Но будет ли прок от увещеваний служителей церкви, если в ней самой нет порядка? Ведь в народе давно посмеивались над ленивым и неряшливым попом, особо не утруждающим себя на службе Господу, а более озабоченным насыщением своей утробы. Далекая от евангельских идеалов, порочная жизнь части духовенства позволяла еретикам активно влиять на паству, убеждая ее в неприемлемости существующего церковного устройства. Высшие православные иерархи осознавали необходимость перемен.
В 1551 г. состоялся церковный собор, вошедший в историю как Стоглавый, поскольку в тексте итогового документа содержалось ровно сто глав. Иван IV предложил собору вопросы для обсуждения и разрешения: например, о небрежной переписке церковных книг, о бесчинствах в церкви во время службы и т. п. Текст решений собора бал озаглавлен так: «Царские вопросы и соборные ответы о многоразличных чинах»[135].
Прежде всего церковь нуждалась в единообразии. Ведь в разных частях Русского государства существовали немалые различия в образах, да и молились большей частью не общерусским святым, а своим, «местночтимым».
По инициативе митрополита Макария Стоглавый собор утвердил ранее принятое решение о признании всех «местночтимых» святых общерусскими. В едином государстве создавался единый православный пантеон. Собор распорядился проверить исправность всех церковных книг. Запрещались новшества в иконописи: образцом должны были служить древнейшие иконы. Был разработан и единый порядок исполнения обрядов.
Собор наметил открытие в Москве и других городах специальных школ для подготовки священников и дьяконов. Стоглав осудил вольность поведения, ибо от нее происходит «укоризна нашей православной христианской вере». Говоря о положении, сложившемся в церкви, Иван IV утверждал, что «бесславие вошло в люди: в церквах Божиих, в соборах и приходных стоят без страха и в тафьях, и в шапках, и с посохи якоже на торжищи или на позорищи, или на пиру, или яко в корчемницы. И говор, и ропот, всяко прекословие, и беседы, и смрадные словеса. Пения Божественнаго неслышать в глумлении. Церковь Божия устроена на молитву приходити и на оставлении грехов…».
Да и сами монахи и священники ведут себя не лучше: «В церкви всегда пьяни и без страха стоят и бранятся и всякие речи неподобные всегда изо уст их исходят», а иной раз они «в церквах бьются и дерутся промеж себя». Монахам издавна разрешалось пить вино во славу Божию, но умеренно. Однако в монастырях, говорилось на соборе, установился иной обычай: «…аще имеем питие пьянственное, не можем воздержатися, но пием до пьянства». Чтобы искоренить это зло, собор запретил монахам пить водку («горячее вино») и разрешил лишь легкие итальянские виноградные вина.
Соборным решением запрещалось приглашать на свадьбы скоморохов. Церковное проклятие грозило волхвам и чародеям, гадающим по звездам и астрологическим книгам. Осуждалось ношение тюбетеек и бритье бород. Как тяжкое преступление расценивалось принесение ложной присяги на Евангелии.
Итак, Стоглавый собор способствовал искоренению безнравственности в духовенстве. Собор сохранял самостоятельность церкви.
При Избранной раде складывается новая – приказная система управления. Уже с начала XVI в. за тем или иным боярином закреплялось какое-то постоянное поручение от государя. Постепенно вокруг этого вельможи образовывался штат постоянных сотрудников – дьяков и подьячих. Так приказ-поручение превращался в приказ-учреждение. Одни приказы, выполнив свою задачу, упразднялись, другие превращались в постоянные органы власти. Например, Посольский приказ ведал дипломатическими сношениями с другими государствами. Во главе его в течение 20 лет стоял талантливый дипломат думный дьяк (высший административный чин) Иван Михайлович Висковатый.
Разрядный приказ ведал организацией вооруженных сил страны, назначениями на командные должности. Поместный приказ распределял поместья между служилыми людьми, ведал земельными спорами. Разбойный приказ занимался борьбой против «лихих людей». Дьяки и подьячие каждого приказа набирались опыта в определенной сфере государственного управления. Так складывался профессиональный государственный аппарат – главная опора центральной власти.
Отмена кормлений
В 1555–1556 гг. Избранная рада отменила кормление. Власть в уездах перешла в руки выборных представителей местного дворянства – губных старост, а в тех уездах, где дворянского землевладения не было, – к земским старостам, избираемым черносошными крестьянами и посадскими. Губные и земские старосты и ранее участвовали в управлении. Еще со времени Елены Глинской они вершили суд над особо опасными преступниками. Но теперь в их руках оказалось все местное управление. Почему же государство предоставило исключительную полноту власти на местах не назначаемым из Москвы, а местным выборным людям?
Дело в том, что тогда знающих людей было не так много, да и со средствами, необходимыми для содержания управленческого аппарата, было туго.
Казалось бы, губные старосты должны были радоваться усилению своей власти. Ведь в отличие от местных наместников, они были кровно заинтересованы в установлении твердых порядков в уездах, на землях, на которых находились их владения. Но должность губных старост была своего рода «общественной работой» – она не оплачивалась. Поэтому в документе «Приговор о разбойном деле» 1555 г. мы читаем, что многие губные старосты, вместо того чтобы ловить разбойников в уездах, «живут на Москве за своими делы, а с Москвы не едут» и «дел не делают». Предписывалось «по тех старост посылати на подводах и сажати их в тюрьму. А из тюрьмы их выпущати… а им велети впредь быть у разбойных дел»[136]. При этом заключать их в тюрьму предписывалось лишь «на время»: ведь других старост взять было негде! Итак, приходилось принуждать местные власти выполнять свои обязанности.
Учитывая все сказанное, можно заключить: отмена кормлений – только заключительный акт длительного процесса преобразования местного управления. Отмена кормлений повлекла за собой перестройку судебной и финансовой, налоговой систем, а также центральных и местных органов власти.
Служивые люди
С отменой кормлений связана и военная реформа. Основу вооруженных сил России составляло конное поместное ополчение. Дворянский отпрыск к 15 годам из недоросля становился годным к службе – «новиком». И если не заболевал, то служил до самой смерти. Вотчинник (помещик) обязан был идти на службу «конно, людно и оружно», т. е. на коне, со своими холопами и оружием. За неявку на боевой смотр его могли бить кнутом, лишить вотчины или поместья. За понесенные в походах издержки служивые люди получали кормление. Но твердого порядка в этом деле не существовало.
С отменой кормлений в 1555–1556 гг. было принято «Уложение о службе», установившее новый порядок.
Теперь с определенного количества земли, находящегося во владении, должен был выставляться один вооруженный воин на коне. С первых 100 четвертей (170 гектаров) земли выходил сам землевладелец, с остальной площади – его вооруженные слуги. Деньги, которые раньше местное население платило кормленщикам, отныне составляли общегосударственный налог – так называемый кормленичий о 1 т 0куп. Если землевладелец имел, например, 180 четвертей земли, он выходил на службу с одним вооруженным холопом, а за недостающие по норме 20 четвертей ему полагалось вознаграждение за счет средств кормленичьего откупа. И наоборот, если у него было 220 четвертей, а выходил он с одним воином, то вносил в казну плату за «избыточные» 20 четвертей.
Все служилые люди делились на две категории: служилые «по отечеству» и «по прибору». Служба «по отечеству» была наследственной, определялась происхождением. Наградой за нее было предоставление земли – вотчины или поместья. Верхушку служилых «по отечеству» составляли люди, внесенные в списки государева двора.
«По прибору», т. е. по специальному набору в войско за денежное и земельное жалование, служили казаки, городские стражи, пушкари, стрельцы. Стрелецкое войско численностью в несколько тысяч человек было организовано в 1550 г. на основе созданных еще при Василии III отрядов пищальников. Стрельцы сражались в пешем строю, были вооружены тяжелыми ружьями – пищалями, а также саблями и бердышами (боевыми топорами). Стрелецкое войско было постоянным: оно не распускалось между походами, как дворянское ополчение, а несло сторожевую службу. Однако стрелецкое войско не было регулярным: стрельцы жили со своими семьями, в свободное от несения караулов время занимались ремеслами и торговлей. Они были организованы в полки и сотни. Ведал ими специальный Стрелецкий приказ. Вспомогательную службу несло ополчение, состоявшее из черносошных и монастырских крестьян.
В 1550 г. была предпринята попытка испоместить (дать поместья) в радиусе 60–70 верст от Москвы «лучших слуг» – бояр и дворян, обязанных в любой миг исполнить царские поручения. Составлен был их список – «Тысячная книга», включающая 1078 человек. Однако осуществить реформу не удалось: вблизи Москвы не нашлось нужного количества свободной земли. Не всегда распоряжения, зафиксированные на бумаге, претворялись в жизнь.
Итак, реформы 50-х гг. вместе с положительным, прогрессирующим эффектом не завершили процесса централизации.
Местничество – возникший на рубеже XV–XVI вв. особый порядок назначения на должность, при котором важны были прежде всего служебные заслуги рода перед московскими князьями, а не просто знатность. Выгоды от этого порядка получали старомосковские бояре, гордившиеся тем, что «кроме великих государей, никому не служивали».
Местничество не всегда себя оправдывало и порой даже приносило ощутимый вред. Например, в 1530 г. русские войска не сумели взять Казань только потому, что «воеводы Глинский з Бельским меж себя спор учинили о местах, которому ехать в город наперед». Это сильно беспокоило Ивана IV. В мирное время местничество грозному царю, конечно, было на руку, чтобы разделяя – властвовать. Когда же ему надоедало выслушивать спорящих, он мог и прикрикнуть. И спор, во избежание худшего, немедленно прекращался.
В 1550 г. был принят закон о местничестве. Теперь служба «новика» из знатного рода на малых должностях не считалась прецедентом для местничества. Отпрыски боярских родов могли служить, не задумываясь об уроне родовой чести, поскольку рано или поздно они становились воеводами. И еще одно нововведение: из-за сложных местнических расчетов (например, кто выше по служебной лестнице) было принято удачное решение: считаются находящимися на совместной службе все первые воеводы, затем все вторые, наконец, каждый первый со своим вторым. Запрещалось вторым воеводам спорить о местах с первыми воеводами других полков.
Правительство Избранной рады прекратило существование в 1560 г. Сильвестра постригли в монахи и сослали в Соловецкий монастырь, где он прожил до 1570 г. Алексея Адашева отправили воеводой на Ливонскую войну. Вскоре Иван IV приказал арестовать его. Но Адашева не застали в живых: он умер от «огненного недуга». Репрессии обрушились на брата Алексея, Данило Адашева, и на других его сторонников.
В чем же причина падения Избранной рады?
В марте 1553 г. царь тяжело заболел. Бояре присягнули его новорожденному сыну Дмитрию. Через год после этого при попытке бежать в Великое княжество Литовское был арестован князь Семен Ростовский. На допросе он признался, что многие бояре были против присяги Дмитрию. Так Иван IV узнал о боярских спорах, которые в летописном изложении превратились в полноценный заговор. Угроза действительно была: в случае смерти Ивана IV власть переходит в руки бояр, ведь Дмитрию было всего пять месяцев. Однако Иван IV выздоровел, и, казалось бы, конфликт был исчерпан. Царевич Дмитрий, вокруг которого кипели страсти в марте 1553 г., погиб, не прожив и года: его уронила в реку кормилица, когда входила с ним на царское судно при поездке на богомолье.
Среди личных причин, побудивших царя к разрыву с недавними приближенными, можно назвать и неприязненные отношения, сложившиеся у деятелей Избранной рады с родственниками жены царя Анастасии – Захарьиными (Юрьевыми). Во внезапной смерти царицы Анастасии Иван IV обвинил Адашева и Сильвестра.
Но все же причины падения Избранной рады были глубже.
Деспот по натуре, Иван IV жаждал властвовать единолично, ни на кого не полагаясь. Набираясь в начале царствования государственного опыта, он не мог обойтись без советников. Но чем далее, тем сильнее они стесняли царя в его правлении. Иван IV возненавидел их.
Но главное – Иван IV и его советники расходились во мнении о дальнейшей централизации страны. Избранная рада наметила путь медленных, постепенных реформ. Царю же не терпелось немедленно видеть свои решения воплощенными в жизнь, что он связывал с беспрекословным повиновением подданных. Но реальная власть была слаба для этого: ведь на местах еще не сложился государственный аппарат для осуществления царских указов.
Стремление ускорить процессы централизации, неумение Ивана Грозного терпеливо ждать, когда его политика принесет должные результаты, а также усиливавшееся в нем с годами недоверие к боярскому окружению постепенно подводили его к террору. Деятели Избранной рады отличались суровостью, даже жестокостью, но они были большими реалистами. Они опасались массовых казней, сознавая, что всеобщий страх – плохой помощник в государственных делах.
В воскресный день 3 декабря 1564 г. царь со всем семейством отправился из Москвы в подмосковное село Коломенское. Царь взял с собой всю государеву казну, в том числе иконы, кресты, золотую и серебряную посуду, украшения, дорогую одежду. Сопровождавшим его приближенным велено было ехать с женами и детьми, со слугами и всем «служебным нарядом», включавшим вооруженные припасы. Жители Москвы терялись в догадках, со страхом наблюдая за странной процессией.
Лишь спустя месяц после отъезда царя Москва узнала о причинах его загадочного поведения. 3 января 1565 г. Иван IV прислал митрополиту грамоту, в которой писал, что он положил гнев и опалу на всех бояр, детей боярских, воеводских и приказных людей за их многочисленные измены, казнокрадство и нежелание воевать против недругов. Гневался царь и на лиц духовного звания за их заступничество об опальных. Одновременно была получена вторая грамота, адресованная посадским людям столицы.
На что же рассчитывал Иван Грозный?
Ведь обращаясь к «посадскому мужику», он четко сознавал, что простой люд не мыслит государства без государя, а царства – без царя. Народ единодушно поддержал Ивана IV. Духовенству и боярам пришлось явиться в Александову слободу и умолять царя оказать «милость» – вернуться на престол. Иван IV согласился с условием, о котором многим, вероятно, пришлось впоследствии пожалеть: чтобы впредь он был волен казнить и миловать по своему усмотрению, не считаясь ни с кем. Одновременно царь потребовал учредить опричнину.
Слово это (от «опричь» – кроме), традиционно означавшее «часть княжества», которую после смерти князя выделяли его вдове «опричь» всех уделов, в 1566 г. неожиданно обрело иной смысл. Теперь «опричь» всей земли выделялся удел самого царя! И был он несравнимо больше прежних вдовьих уделов. Территории, не вошедшие в опричнину, назывались земщиной. В опричнину вошли уезды, близкие к княжеству Литовскому, – Вяземский, Козельский, Можайский и другие. В Москве границей между опричной и земской частями стала Никитская улица. Если идти по ней от Кремля, то слева окажутся опричные, справа – земские территории. В опричную Москву вошли районы нынешнего Арбата, Знаменки, Воздвиженки.
В Александровой слободе Иван Грозный создал своеобразное опричное монашеское братство, где сам стал игуменом. Общие трапезы с молебнами завершались обычно пьяными пирами и кровавыми расправами. Царь даже в церкви приказывал жечь, пытать, убивать.
Современники считали, что Иван Грозный не сам придумал опричнину. Идея ее якобы была подсказана, по одной версии, второй женой царя, Марией Темрюковной, по другой – «злыми людьми»[137]: боярами Василием Михайловичем Юрьевым и Алексеем Даниловичем Басмановым. Но они ли ее задумали? Едва ли Грозный нуждался в советчиках.
Итак, каков же смысл опричнины, о которой более ста лет тому назад В. О. Ключевский писал, что это учреждение всегда казалось странным как тем, кто страдал от него, так и тем, кто его исследовал?
Чтобы ответить на этот вопрос, рассмотрим ход дальнейших событий. Один из иностранцев, живших в России, писал, что при дворе тирана небезопасно о чем бы то ни было говорить. Если кто-нибудь громко скажет или тихо, посмеется или поморщится, сразу же будет заподозрен в «измене», в замышлении чего-то против царя. Особо не любил царь тех, кто был честен, умен, независим. С моей точки зрения, диктаторы всегда опасаются подобных людей, пользующихся к тому же популярностью. Таким «неудобным» человеком в годы опричнины стал Иван Петрович Федоров, видный боярин, богатейший человек, который не брал взяток и судил «праведно». Заподозрив Федорова в измене, царь отнял у него все богатство и, чтобы унизить еще больше, отправил опального на войну против татар. По возвращении из похода в 1568 г. он был вызван к царю, где и был убит самим Иваном IV.
Страшный царский гнев пришлось испытать не только близким к Ивану Грозному, но и его родственникам, которые по той или иной причине показались опасными. Заподозренный в измене двоюродный брат царя Владимир Андреевич Старицкий был отравлен Иваном Грозным. Тогда же в Горицком монастыре на Белоозере были убиты мать удельного князя старица Евдокия и с ней двенадцать монахинь.
Особую ненависть царя вызывали те, кто пытался остановить его безудержную жестокость, вступиться за гонимых. Не спасало и духовное звание.
Столкновения царя и митрополита Филиппа, осуждавшего опричнину и казни, привели к аресту и ссылке последнего в Тверской Отрочь-монастырь. 23 декабря 1569 г. бывший митрополит Филипп, как передает народная молва, был по приказу царя задушен знаменитым опричником Малютой Скуратовым за отказ благословить царя на разгром «новгородских изменников». Впоследствии церковь причислила митрополита Филиппа к лику святых.
Новгородский погром
Поводом для похода на Великий Новгород послужил донос о зреющей там измене.
Обвинения в адрес новгородцев противоречили друг другу: изменники якобы хотели посадить на престол Владимира Старицкого, но одновременно отдать Новгород и Псков «литовскому королю». Донос был абсурден, но царю хотелось в него верить.
8 января 1570 г. Иван Грозный торжественно въехал в Новгород по мосту через Волхов. Но на мосту он отказался поцеловать крест, с которым встретил его архиепископ Пимен. Вместо этого Иван IV обвинил новгородцев в измене, после чего направился в Софийский собор на молебен. Но худо закончилась эта трапеза: начался страшный, длившийся несколько месяцев новгородский погром. Людей убивали без всякой причины, только за то, что они – новгородцы. По некоторым подсчетам, число жертв достигало 10–15 тыс. А в Новгороде тогда проживало не более 30 тыс. человек. 13 февраля Иван Грозный покинул многострадальный город. За ним потянулись бесконечные возы с награбленным.
После Новгорода царь послал карательную экспедицию в Нарву и Ивангород, а сам пошел во Псков. Здесь он проявил мягкость и ограничился казнью лишь нескольких человек. Историки полагают, что Иван Грозный не собирался свирепствовать во Пскове, рассчитывая найти в этом городе – давнем сопернике Новгорода – поддержку против новгородских «крамольников». К тому же во Пскове жил старец Филофей – создатель теории «Москва – третий Рим».
Вслед за Новгородом страшные расправы ожидали и Москву.
Москва, 25 июля 1570 г. Этот день запомнился ужасами опричных казней. Москва и прежде видала костры, на которых сжигали еретиков, но теперь, казалось, сам ад сошел на землю древнего города. На место казни привели 300 осужденных, уже испытавших муки пыток. Сначала была объявлена «милость» – 194 человека царь простил. Остальных ожидала смерть. Первым был казнен видный государственный деятель, талантливый дипломат, бывший глава Посольского приказа дьяк Иван Михайлович Висковатый. Он держался стойко и вины не признавал. Ему предлагали жизнь в обмен на раскаяние, но он отказался.
В этот день казнили отцов, матерей, детей – без разбора вины…
После смерти Марии Темрюковны, второй жены царя, и новгородского погрома начались репрессии против тех, кто создавал опричнину. Погибли отец и сын Басмановы, князь Афанасий Вяземский, Михаил Темрюкович Черкасский с женой и шестимесячным сыном. Во главе опричнины стояли известные всей стране палачи – думные дворяне Малюта Скуратов и Василий Грязной.
В 1571 г. на Москву напал крымский хан Девлет-Гирей. Многие опричники, разбогатевшие на грабежах беззащитного населения, не желали идти в поход. Разделение войска на опричное и земское обернулось падением его боеспособности.
В результате пожара, учиненного ханом, охватившего московские посады, Китай-город и Кремль, погибло множество москвичей. Сгорел и опричный дворец Ивана Грозного. Сам царь в панике бежал сначала в Алекандрову слободу, оттуда – в Переяславль. Затем – в Ярославль, в Вологду и, наконец, на Белоозеро.
Прибывшие в Москву на переговоры крымские послы привезли в подарок Ивану Грозному от Девлет-Гирея кинжал. Это был намек: после столь позорного поражения царю оставалось только заколоться. Положение было действительно катастрофическим.
Царь наказал своим дипломатам в крайнем случае пойти даже на потерю Астрахани. Однако крымцам, упоенным победой, и этого показалось мало. Они требовали Казань. Переговоры сорвались.
Тогда, в 1572 г., Девлет-Гирей решил повторить поход, намереваясь взять в плен самого царя. На сей раз Иван Грозный объединил опричные и земские войска, а во главе их поставил выдающегося полководца – земского воеводу князя Михаила Ивановича Воротынского. 30 июля 1572 г. в битве у села Молоди (близ Подольска) русские войска нанесли Девлет-Гирею сокрушительное поражение. Крым понес такие потери, что не мог и помышлять о войне против России в течение 10–15 лет. Большинсто историков считают, что уже осенью 1572 г. царь отменил опричнину.
В 1575 г. царь попытался вернуться к опричным порядкам. Осенью того же года в Успенском соборе был торжественно коронован великий князь всея Руси Симеон Бекбулатович. Царь же стал смиренно именоваться князем Иваном Васильевичем Московским[138].
Формально страна была разделена на «великое княжение» Симеона и «удел» князя Ивана Московского. В сношениях с иностранными державами не было и речи о великом князе Симеоне Бекбулатовиче – все переговоры велись, как и прежде, от имени великого князя Ивана Васильевича.
Зачем же нужен был царю этот политический маскарад? Историки до сих пор теряются в догадках. Не исключено, что достоверен слух, ходивший еще при жизни царя. Волхвы предсказали Ивану IV, что в 1575 г. московский царь должен умереть, и суеверный Грозный решил обмануть судьбу и провести год вдали от трона.
Со вступлением на престол Симеона Бекбулатовича страна словно вернулась во времена опричнины – жизнь ее вновь омрачили казни. Так, новгородского архиепископа Леонида зашили в медвежью шкуру и затравили собаками. Но все же в период княжения Симеона и существования особого «двора» такого массового террора и переселений служилых людей, как в пору опричнины, не было.
Через год Иван Грозный вновь вернулся на трон, а Симеон стал удельным «великим князем Тверским»[139].
Опричнина, на мой взгляд, – один из самых мрачных периодов отечественной истории. Роль опричнины определял не ее состав (князья, бояре, местничество), а тот факт, что опричники были личными слугами царя и, естественно, пользовались полной безнаказанностью. Тем самым усиливались и самодержавие, и деспотические черты.
По моему мнению, свою слабость, обусловленную неразвитостью государственного аппарата, власть пыталась компенсировать жестокостью.
Путь опричнины был не лучшим, он был разорителен для страны и мучителен для народных масс.
К середине XVI в. Россия превратилась в могучую державу, способную проводить активную самостоятельную внешнюю политику. Рассмотрим основные ее направления. Восточное направление: русские служилые люди давно мечтали о богатых поволжских землях. Иван Грозный рассчитывал превратить Поволжье в источник новых доходов. При этом перед русскими купцами открывался желанный торговый путь в далекие страны Востока. Но пока Поволжье находилось в руках татарских ханств – Казанского и Астраханского.
Уже в XV в. Казанское ханство вело борьбу с Москвой за влияние в Среднем Поволжье. В 20–30 гг. XVI в. в Казани разгорелась борьба за власть между сторонниками Москвы и Крыма. При малолетнем Иване IV казанским ханом стал ставленник Крыма Сафа-Гирей. Попытки России устранить его и заменить своим вассалом Шах-Али (Шигалим) не увенчались успехом. Даже после смерти Сафа-Гирея в 1549 г. московским полкам не удалось овладеть Казанью.
Население России было обеспокоено многочисленными набегами казанских ханов и мурз на русские земли.
В 1551 г. началась подготовка к походу против Казанского ханства. В 30 км от Казани, у впадения в Волгу реки Свияги, в течение нескольких недель была сооружена деревянная крепость – Свияжск Руководил строительством выдающийся инженер-фортификатор Иван Григорьевич Выродков. Постройка крепости привела к потере Казанским ханством всех владений на правом берегу Волги: чуваши, мордва, мари перешли под власть Москвы.
16 июня 1552 г. русские войска выступили из Москвы. По утверждению современников, численность армии достигала 150 тыс. человек. Под Тулой удалось разбить шедшие на Москву войска крымского хана Девлет-Гирея. Хорошая подготовка похода сказалась в скорости движения: за 43 дня было преодолено 850 км. В августе 1552 г. русские войска сосредоточились под Свияжском. В конце августа началась осада Казани. Русские использовали и подвижные сборные боевые укрепления, и артиллерию, и минные подкопы. И все-таки 30-тысячный гарнизон Казани ожесточенно сопротивлялся.
2 октября 1552 г. русские войска начали решительный приступ. Сам Иван IV лично участвовал в штурме, но лишь после того, как его войска овладели казанскими стенами.
Казань пала. Последний казанский хан Едигер-Магмет оказался в плену. Вскоре он принял православие, стал прозываться «царем» Симоном Касаевичем и получил во владение Звенигород. Так было присоединено к Русскому государству Среднее Поволжье и открылся еще один путь – на Урал, в Сибирь, а также к странам Кавказа и Востока.
Наступил черед Астраханского ханства. Оно возникло в результате распада Золотой Орды. В ХIV в. Хаджи-Черкес, эмир Золотой Орды, захватил Астрахань и превратил ее в самостоятельное владение, которое окончательно обособилось в середине XV в. Первым независимым правителем Астраханского ханства был Махмуд. Астрахань вела оживленную торговлю со странами Востока.
В 1554 г. Иван Грозный отправил войска на Астрахань. Хан Ямгурчей бежал, уступив престол ставленнику Москвы Дербыш-Али. Еще одно государство, выделившееся в свое время из Золотой Орды, признало вассальную зависимость от России. Спустя два года, в 1556 г., Астрахань была окончательно присоединена к России. С падением Астраханского ханства подчинилась Москве и находившаяся в Заволжье Ногайская Орда.
К 1557 г. было завершено присоединение Башкирии. Башкиры платили России натуральный налог – ясак. Завоевание Поволжья поставило в зависимость от России и Сибирское ханство. Уже в 1555 г. сибирский хан Едигер признал себя вассалом Москвы и обязался платить дань в тысячу соболей.
На мой взгляд, подчинение татарских ханств добавило пышности царскому титулу: отныне русский государь также стал называться «царем Казанским и Астраханским». Покорение Казани и Астрахани дало России долгожданное успокоение на юго-восточных рубежах. Самым страшным внешним врагом оставался крымский хан.
Россия стремилась выйти к берегам Балтийского моря. Однако этому всячески мешал Ливонский орден. В ХV в. Ливонский орден стал независимым от Тевтонского ордена. Во главе Ливонского ордена стоял избиравшийся пожизненно магистр. Территория ордена включала почти 2/3 латышских и эстонских земель, захваченных рыцарями.
В 1503 г. Иван III подписал с Ливонским орденом перемирие на 50 лет, по условиям которого орден должен был ежегодно платить дань за город Юрьев (Дерпт). Однако это условие не выполнялось. Когда срок перемирия истек, Иван IV потребовал от ордена не только продолжить уплату «юрьевской дани» и возместить недоимки за прежние годы, но также сохранять нейтралитет в случае войны между Россией и Литвой. Орден не мог пойти на это и заключил военный союз с королем польским и великим князем литовским Сигизмундом II Августом, что стало поводом к войне. В январе 1558 г. Россия начала военные действия против Ливонского ордена.
Россия давно стремилась овладеть побережьем Балтийского моря. Целью Ивана Грозного в этой войне был захват территории ливонской конфедерации государств, в которую входили Ливонский орден, Рижское архиепископство, Дерптское, Эзельское и Курляндское епископства.
Поначалу военные действия развивались для России успешно. Уже в первый год войны были захвачены города Нарва и Дерпт. Русские войска дошли до Ревеля (Таллинна), но в 1559 г. московское правительство не рискнуло продолжать боевые действия и заключило перемирие. Ливонские феодалы воспользовались этим: в этом же году они договорились с Сигизмундом II Августом о переходе орденских владений и земель рижского архиепископа под протекторат (защиту) польского короля. Это вызвало острые разногласия в руководстве Ливонского ордена. Магистр ордена Вильгельм Фюрстенберг в 1559 г. был смещен. Его пост занял сторонник сближения с Польшей Г. Кетлер. В 1560 г. русские войска взяли крепости Мариенбург и Феллин. Армия ордена была разгромлена, а Фюрстенберг попал в плен. Ливонский орден перестал существовать.
Однако гибель ордена привела к вмешательству в войну крупных соседних держав. В 1561 г. немецкие феодалы северной Эстонии перешли в шведское подданство, а Рижская архиепископия признала власть польского короля. Претендовала на ливонские земли и Дания. Началась новая фаза войн – отныне Россия стояла лицом к лицу с тремя крупнейшими прибалтийскими державами.
К 1563 г. определились сферы влияния. Шведам принадлежала северо-западная часть Ливонии, в том числе города Ревель и Пернов. Россия владела северо-восточной[140].
Эстляндией с городами Нарвой, Дерптом, Везенбергом, Феллином. Датский принц Магнус распоряжался островами Эзель и Даго, а также несколькими замками в Северной Курляндии. Все же остальные земли перешли к Польше.
В 1563 г. русские войска одержали важную победу – овладели крупной литовской крепостью Полоцком. Перед ними открывался путь к столице Великого княжества Литовского – Вильно (Вильнюс) и к Риге. Иван IV был особо горд этой победой, одержанной уже после его разрыва с Избранной радой. Ведь А. Ф. Адашев и Сильвестр, понимая, что Ливонская война не сулит России успеха, советовали царю пойти на соглашение с противниками. Успех, достигнутый под Полоцком, казалось бы, свидетельствовал о правоте Грозного. Однако уже в 1564 г. русские войска потерпели ряд тяжелых поражений.
Вдобавок ко всем неудачам, в апреле 1564 г. воевода князь Андрей Михайлович Курбский бежал в Литву, опасаясь опалы и казни. Спустя несколько месяцев Курбский уже командовал сражавшимися против России литовскими войсками.
В 1569 г. угроза вторжения русских войск в литовские владения заставила Польшу и княжество Литовское подписать Люблинскую унию. Отныне они составляли единое государство Речь Посполитую: монарх носил титул короля польского и великого князя литовского и избирался на трон как польскими, так и литовскими феодалами. Смерть Сигизмунда II Августа 7 июля 1572 г. ввергла Польшу в затяжное «бескоролевье». Воспользовавшись этим, Россия продолжила захват Прибалтики. Однако внутренние ресурсы страны были уже на исходе.
В 1577 г. Иван Грозный осуществил успешный поход в польскую Ливонию. Он выбрал удачное время для наступления. Новый польский король Стефан Баторий, избранный на престол лишь в 1576 г., был занят осадой Гданьска и не мог помочь польским гарнизонам в Восточной Прибалтике. Польско-литовское войско насчитывало 4 тыс. человек, царь же шел с 30-тысячной армией.
Грозный же считал, что вся Ливония – его наследственная «вотчина».
1 сентября 1577 г. русские войска овладели Володимирцем (Вольмаром). Наступила осень. Военные действия свертывались. Большая часть польской Ливонии – к северу от Западной Двины – перешла к России. Исключение составил лишь крупнейший город Рига.
Поход 1577 г. стал последней большой удачей русских войск в Ливонской войне. В скором времени ливонцам удалось вернуть часть городов. Стефан Баторий – отважный и дальновидный полководец – готовил ответный удар. 30 июня 1579 г. он двинулся в Россию, располагая войском в 40 тыс. человек. Одной из ближайших стратегических целей короля был город Полоцк, захваченный в 1563 г. русскими войсками.
Осажденный город стойко сопротивлялся, но царь, увы, не спешил ему на помощь. 1 сентября 1579 г. Полоцк капитулировал. Пали и другие важные крепости.
Поражение в этой военной кампании во многом объясняется неумелым руководством царя, не доверявшего собственным военачальникам. Воеводы предупреждали Ивана Грозного о направлении главного удара Батория, но он расценил их советы как измену.
Настал миг торжества А. М. Курбского, воеводы, некогда бежавшего на сторону врага.
В июне 1580 г. Стефан Баторий начал новую кампанию. Теперь он рассчитывал взять город Великие Луки, где обычно русские полки собирались перед походом на Речь Посполитую. Царь всячески пытался склонить Батория к миру. Польский король готов был пойти на уступки лишь в том случае, если «московий» добровольно откажется от всей Ливонии. Грозный не мог согласиться на это, и война продолжилась. В ночь с 5 на 6 сентября польские войска взяли Великие Луки и устроили в городе настоящую резню, не жалея ни женщин, ни детей. 27 января 1581 г. Иван IV вновь направил к Стефану Баторию послов с мирными предложениями, соглашаясь в обмен на Великие Луки уступить ряд городов в Ливонии.
Война требовала все новых и новых затрат. Между тем страна была истощена, ресурсы – на исходе. В самом тяжелом положении оказались новгородские земли. Иван IV не мог предположить, как отзовется опричный разгром Новгорода на внешнеполитическом положении государства и в ходе Ливонской войны. Эпидемии, голод опустошали земли, некому становилось платить подати. Цены на хлеб в 70-е гг. XVI в. сильно поднялись.
Грозный пытался спасти положение с помощью дипломатии. Его посланник убедил папу римского Григория XIII, что Россия готова исполнить давнюю мечту католиков – вступить в коалицию христианских держав против Османской империи. Для осуществления этой цели необходим лишь мир между Россией и Польшей. Папа, поверив царю, отправил в далекую Московию своего представителя – Антонио Поссевино, чтобы тот помог примирению двух государств.
Тем временем в июле 1581 г. Баторий начал новый поход, решив овладеть Псковом.
Оборону города возглавил князь Иван Петрович Шуйский.
7 сентября начался артиллерийский обстрел крепости. Однако осаждавшие не сумели прорваться в город. Тогда Баторий распорядился сделать минные подкопы. Но горожане разгадали этот план и почти все подкопы взорвали, остальные же обвалились сами. Русские крестьяне из окрестных сел, несмотря на осаду, умудрялись доставлять в город продовольствие. В лагере польского короля постепенно воцарялись уныние и неверие в успех. Не хватало денег, продовольствия, начались болезни. В довершение всего 4 октября выпал снег и начались морозы. Баторий понес очень чувствительные потери: около 7 тыс. погибших и попавших в плен.
28 октября Стефан Баторий предпринял последний штурм города. Но псковичи устояли и на сей раз. 1 декабря 1581 г. Баторий не выдержал и покинул лагерь под Псковом.
29 октября 1581 г. Иван IV по совету Поссевино принял важное решение: отдать Баторию Ливонию в обмен на захваченные польским королем русские города, за исключением Полоцка. На этих условиях и было подписано десятилетнее перемирие в Яме-Запольском.
Со Швецией война продолжалась, т. к. еще осенью 1581 г. шведами были захвачены Корела, Нарва, Копорье. Россия стремилась вернуть эти крепости. Однако сил уже не хватало. 10 августа 1583 г. на реке Плюсса было заключено перемирие. Шведы удержали за собой Эстляндию и захваченные ими города.
Итак, Ливонская война не далаа России доступа к торговым путям на Балтике и в итоге являлась для страны поражением.
Иван Грозный сумел сделать все возможное для выхода России на морские просторы. Таким «окном» в Европу стало Белое море. В устье Северной Двины, в Архангельске, стал действовать морской торговый порт.
Ливонская война во многом сказалась на внутреннем состоянии государства.
Однако поражение в Ливонской войне отчасти компенсировалось успехами, достигнутыми на востоке. В последние годы царствования Ивана IV началось присоединение Сибири.
В 1563 г. в Сибирском ханстве произошел переворот: хан Едигер был свергнут, власть захватил хан Кучум. Еще восемь лет он платил царю дань, но в 1571 г. разорвал вассальные отношения с Москвой.
Между Сибирским ханством и Россией началась борьба. Опору русского государства составляли богатые купцы и солепромышленники Строгановы. Иван IV даже разрешил им завести собственные вооруженные отряды и строить крепости на Урале. Чтобы защитить свои владения от набегов сибирских татар, они снарядили казачий отряд под началом атамана Ермака Тимофеевича и отправили его в поход на столицу Кучума Кашлык. Историки до сих пор спорят о точной дате этого похода. Вероятно, начался он около 1581 г.
Казаки, имевшие огнестрельное оружие и артиллерию, одержали несколько побед над татарскими отрядами.
Теперь местное население должно было платить дань не Кучуму, а Ермаку. Однако дружина Ермака тоже понесла потери. Обрадованный победами казаков, Иван IV направил богатые подарки и прислал несколько сотен стрельцов в качестве подкрепления. Но летом 1584 г. Кучум внезапно напал на казачий лагерь и перебил спящих соратников Ермака. Сам же атаман, если верить легенде, утонул в Иртыше, не сумев выплыть в тяжелых доспехах, подаренных ему Иваном Грозным. После гибели Ермака остатки его отряда покинули Сибирь. Однако начало освоению этого богатейшего края было положено. В Сибирь двинулись русские переселенцы. В 1586–1587 гг. были основаны важные русские крепости Тюмень и Тобольск. В 80-90-х гг. XVI в. Западная Сибирь вошла в состав Русского государства.
Россия в середине XVI в. вела очень активную и во многом благотворную внешнюю политику. Ее успехи были обусловлены в основном реформами Избранной рады, в частности, укреплением вооруженных сил.
После присоединения Казанского и Астраханского ханств значительно укрепилось самодержавие.
Присоединение Поволжья способствовало не только освоению края русскими крестьянами, но и развитию ремесел, торговли и сельского хозяйства.
Присоединение Казани и Астрахани благотворно сказалось на внешнеполитическом положении страны. Были ограничены возможности для агрессии Крымского ханства. Главным итогом военных действий в 1558–1560 гг. стало уничтожение Ливонского ордена.
В марте 1579 г. царь тяжело заболел. В присутствии церковных иерархов он назначил своим наследником старшего сына – царевича Ивана.
Царь предостерегал сыновей, Ивана и Федора: надо быть милостивым правителем, опале предавать «не вскоре по разсуждению, не яростию». С моей точки зрения, Иван IV раскаялся в содеянном. Вся его нелегкая жизнь протекала на фоне недоверия, подозрения и лжи, вследствие чего он казнил, убивал, пьянствовал. И, вероятно, желая добра своим сыновьям, он хотел им лучшей участи.
Замечательный антрополог, археолог, скульптор М. М. Герасимов в начале 60-х гг. ХХ в. обследовал скелет Ивана Грозного и пришел к заключению, что в последние шесть лет жизни (с 1578 г.) царь страдал от сильных болей в позвоночнике. Организм его, подорванный обжорством, пьянством, развратом, был изношен до предела. Бесконечные казни, доводившие царя до исступления, вконец расшатали его нервы.
Незадолго до смерти он приказал составить синодики (поминальные списки) казненных и разослать по монастырям вклады на поминовение их душ.
В завещании 1579 г. царь дал понять, что допускает возможность – стоять на Страшном суде вместе с теми, кого он лишил жизни самым зверским образом.
В последние годы царь постоянно испытывал страх и неуверенность.
Тяжело болевший царь страшился смерти. Как рассказывает предание, по его приказу из Карелии в Москву специально доставили шестьдесят волхвов – колдунов, гадавших по звездам, что строго запрещалось православной церковью. Но желание заглянуть в будущее пересилило христианские чувства царя. Ворожба показала, что 18 марта 1584 г. Грозный умрет.
В этот день царь на всякий случай перечитал завещание. Несмотря на дурные предсказания, чувствовал он себя как никогда здоровым. Приняв ванну, он сел играть в шахматы с приближенными, но вдруг ослаб и упал замертво.
Англичанин Горсей, касаясь кончины Грозного, писал, что «царь был удушен». Другие современники, соглашаясь с тем, что смерть была насильственной, предполагали использование яда.
Вряд ли мы когда-либо узнаем, как все обстояло на самом деле. Смерть Ивана IV до сих пор покрыта тайной…
Первый раз царь женился в 17 лет, сразу после коронации. Его женой стала скромная и прекрасная Анастасия, дочь боярина Романа Юрьевича.
Анастасия оказывала на Ивана благотворное влияние, останавливая мужа в его буйствах и жестокостях. Их первенец умер, а через несколько месяцев родился второй сын, Иван, затем – Федор. Вскоре после рождения Федора Анастасия скончалась. Овдовевшему Ивану было только 30 лет. Его тоска была нестерпимой. И молодой царь пустился в разгул.
Через год он женился на черкешенке Марии Темрюковне – очень красивой, но дикой и своенравной. Она не только не останавливала мужа в его разгульной жизни, но и поощряла грубые и жестокие потехи. Она и ее брат, как говорили, «скончали жизнь свою неблагополучно» (т. е. умерли не своей смертью)[141].
Третьей женой стала Марфа Собакина, умершая неожиданно – через три недели после свадьбы.
Русская православная церковь допускает только три брака. Священникам было запрещено венчать четвертый раз.
Однако четвертой женой стала Анна-Мария Колтовская. В сентябре 1572 г. ее сослали в монастырь под именем инокини Дарьи. Умерла в августе 1626 г.
Пятая жена (1575 г.) – Анна Васильчикова – умерла в 1579 г.
Был ли законным церковным брак с некоей Василисой Мелентьевой, вдовой дьяка? Едва ли случайно русские источники XVI в., перечисляя царских жен, не упоминают ее имени.
Наконец, последний, шестой официальный брак царь заключил осенью 1584 г. с Марией Нагой. 19 ноября 1582 г. у нее родился царевич Дмитрий, третий сын царя.
Свадебный обряд был примерно одинаковый у всех русских людей, но княжеский отличался особой пышностью.
Обязательным в обряде было шествие невесты в одну из палат дворца. Перед ней несли венчальные свечи и каравай, на котором лежали золотые монеты. Жених и невеста садились рядом. Священник читал молитвы. Зажигали свечи с обручальными кольцами, перевязанными соболями. Волосы невесты расчесывали и надевали «кику с покровом» – головной убор замужней женщины. Жениха осыпали зерном с золотого блюда, на котором лежали 39 соболей и 35 платков из дорогих тканей. На места, где они сидели, перед тем как отправиться в церковь на венчание, клали соболей: на его – 40, на ее – 42.
После венчания священник подносил вино. Выпив его, жених должен бросить свою «склянницу» под ноги, чтобы самому растоптать осколки. Осколки полагалось кинуть в реку. После поздравления князь объезжал московские монастыри. Вернувшись во дворец, звал жену к обеду. Опочивальня для молодых называлась сенником. Постель стелили на 39 снопах и дорогих тканях. В четырех углах постели втыкалось четыре стрелы, на которые вешали по 40 соболей. В опочивальне помещали шесть икон. С обеденного стола вносили жареную курицу. Молодых встречала боярыня в двух шубах, одна шерстью вверх, и осыпала молодых хмелем с золотого блюда.
Итак, приступим к описанию великого Иоаннова царствования – грозного, жестокого, необузданного! Мы увидели жизнь Ивана IV, начиная с раннего детства, видели окружающие его сплетни, грызню, ложь и лицемерие бояр. Еще младенцем он стал властителем России. Но никто и не мог предугадать, что этот малолетний государь, запуганный властолюбивыми боярами, которым не было дела до него, как только придет его срок, найдет возможность расправиться со своими обидчиками. Воспитывать его было некому: царевич рос самостоятельно, следя за окружающими его опекунами и за их самоуправством и проделками. В нем стали культивироваться такие чувства, как жестокость, грубость, недоверие к окружающим, злоба на весь мир.
Он остался сиротой в раннем возрасте, а позже стал понимать, что в этом виноваты бояре. В нем стал бушевать огонь ненависти, который удастся потушить только после многочисленных казней и убийств, совершенных им самим.
Да, трудно согласиться с тем, что Иван Васильевич был справедливым, мирным правителем! Чаще его действия не заслуживают похвалы: убийства стольких людей, причем иногда невинных – как это можно оправдать? Но как можно оправдать и действия бояр, окружавших малолетнего царя? Ведь своими кровожадными распрями они воспитали в Иване нечеловеческие чувства: желание кровопролития, свирепость и злобу на весь мир.
Уже в 13-летнем возрасте было видно будущего Ивана Грозного. Тогда бояре поняли, что они вырастили кровожадного тирана.
Что же ждало Россию в его железных руках? Впереди Россию ожидало много крови, потерь, но и крупные великие завоевания, открытия, преобразования.
Пользуясь свободным воспитанием, Иван много читал, поэтому в зрелом возрасте он был достаточно образован, чему способствовал и его незаурядный ум. И хотя его не учили ни военному, ни государственному делам, он был вполне умелым военачальником и дипломатом.
Его душа была пылкой, неспокойной, стремительной, приученной к шумной праздности, к грубым забавам. Иван Васильевич любил показывать себя царем, но не всегда получалось быть мудрым царем в государственных делах.
Иван IV играл жизнями людей: хотел казнить – казнил. У него было много любимцев, но отверженных еще больше! Он еще не осознавал, что могущественный, истинно независимый государь – не тот, кто наводит ужас и страх, а тот, кто справедлив, благодетелен.
Еще никогда Россия не управлялась так напряженно и жестоко!
Но ведь, помимо скверных качеств, в его душе теснились и другие, человеческие чувства, сдерживаемые страхом перед тем, что его свергнут, предадут и унизят! Он так этого опасался!
Иоанн имел превосходный разум, необыкновенный дар вести политические диалоги. Имел редкую память, знал наизусть Библию, историю – греческую, римскую, нашего отечества; отличался твердостью и властью над собой, умел громко смеяться в часы страха и беспокойства; хвалился милостью и щедростью, обогащая любимцев-бояр и граждан. Иван Грозный несомненно обладал духом царским и соблюдал самодержавную честь. Этого у него не отнять.
В душе он оставался ревностным, неутомимым, часто проницательным в государственной деятельности.
Сравнивая себя в доблести с Александром Македонским, он не имел ни тени мужества в душе, но оставался завоевателем.
Во внешней политике неуклонно следовал намерениям своего деда (боролся с Великим княжеством Литовским за возврат утраченных территорий, с Ливонским орденом за выход к Балтийскому морю).
Иван Васильевич любил устанавливать правду в судах, сам нередко разбирал тяжбы, выслушивая жалобы. Он ненавидел грубую лесть, ложь с самого детства.
Наконец, Иван Грозный знаменит в истории как законотворец и государственный образователь.
В заключение мне хочется сказать, что добрая слава Грозного пережила его худую славу в народной памяти: страдания умолкли, жертвы истлели, и старые предания затмились новейшими.
Имя Ивана IV блистало на Судебнике и напоминало о приобретении трех царств монгольских. Народ в течение веков видел в Казани, Астрахани, Сибири живые напоминания о царе-завоевателе, монументы в его честь, он чтил в нем основоположника нашей государственной силы, и в силу этой памяти о царе-государственнике забыл, что его называли мучителем. Вернее, прозвание «Грозный», 0данное ему современниками за его неимоверную жестокость, со временем объединило в себе и его общественную деятельность на благо России: он оставался грозной силой для врагов Руси.
Несмотря на все объяснения, характер Ивана IV Грозного, неистового кровопийцы, есть для ума загадка…
1. Р. Г. Скрынников. Иван Грозный. М.: Наука, 1983.
2. Е. А. Соловьева. Жизнь замечательных людей: Иоанн Грозный, биографический очерк. Мир, 1989.
3. В. Валькова, О. Валькова. Правители России. М.: Росмен, 1990.
4. В. О. Ключевский. Исторические портреты и этюды. М.: Мысль, 1993.
5. Большой справочник школьника. М.: Дрофа, 1999.
6. Р. К. Баландин. История России. 500 биографий. М.: Современник, 2000.
7. Алан Аксельрод, Чарльз Филлипс. Диктаторы и тираны. Смоленск: Русич, 1998.
8. В. С. Соловьев. Грозный царь. М.: Армада, 1994.
9. Т. Голубева. Царские династии. М.: Росмен, 2000.
10. Святая Русь. Составлено по источникам Костомарова, Забелина и редким сочинениям Татищева, Князя Щербатова.