ВЛАДИМИР СВЯТОЙ И КРЕЩЕНИЕ РУСИ
Вступление
Глава 1: Жизнь и деяния Владимира Красное Солнышко. Борьба Владимира за власть. Убийство брата Ярополка. Походы Владимира. Смерть Владимира
Глава II. Крещение Руси. Предпосылки крещения Руси. Выбор Владимира. Крещение Руси
Глава III: Культурная и просветительская роль крещения. Развитие письменности и живописи. Образование монастырей и их роль в просвещении
Заключение
Библиография
Не много можно вспомнить политических деятелей, личности которых по праву считаются историческими. Дмитрий Донской, Иван Грозный, Петр I и, конечно, Владимир Красное Солнышко, имя которого должно стоять первым среди перечисленных. Все они вошли в историю как выдающиеся сыны России, благодаря преобразованиям, которые, так или иначе, отразились на судьбе страны.
Владимир Красное Солнышко, или Святой – князь-реформатор. В 988 г. он крестил Киевскую Русь. Этот шаг на долгие годы предопределил судьбу русского народа. Князь решил, что русские будут веровать во Христа, он сделал свой выбор и не ошибся. Христианство вплоть до 1917 г. было не просто государственной религией, оно лежало в основе идеологии существующего в России строя.
Многочисленные исследования еще раз доказали, что тема важна, интересна и актуальна. Моя работа будет еще одной попыткой взглянуть на те далекие события. Время правления Владимира Красное Солнышко, получившего в народе заслуженное имя Святой, сделало выбор в его пользу. Почему же князь Владимир принял христианство? Чем это было обусловлено? Какие последствия имело установление православия в Киевской Руси? На все эти вопросы я постараюсь ответить в своем исследовании.
Владимир „Красное Солнышко“ был сыном воинственного Святослава – киевского князя, известного своей фразой: „Иду на вы!“, которую он адресовал своим противникам. После очередного похода, когда Святослав возвращался домой из Болгарии, на него напали печенеги. В этом бою Святослав погиб. Сразу же после его смерти встал вопрос: „Кто же будет управлять Русью?“
У Святослава было три сына. Старший – Ярополк, еще при жизни Святослава посажен был управлять Киевом; средний – Олег, правил в Древлянской земле, и младший – Владимир, управлял Новгородом[1]. О том, каким образом Владимир оказался в Новгороде, говорит следующая версия. К Святославу пришли новгородские люди просить князя взять управление княжества в свои руки, так как им очень не нравились посадники, которые неумело управляли этими землями. „А если не пойдете к нам, то мы на стороне отыщем себе князя“, – сказали новгородцы Святославу. „Только бы кто пошел к вам?“ – ответил Святослав и объявил новгородскую просьбу своим сыновьям. Ярополк и Олег отказались. И тогда новгородский посадник Добрыня надоумил новгородцев: „Просите Владимира!“ Причем Владимир, мало того что был младшим из сыновей Святослава, так еще и был незаконнорожденным, так как его матерью была ключница Малуша. „Отдай нам Владимира!“ – сказали новгородцы Святославу. „Вот он вам!“ – ответил Святослав, отдавая новгородцам ребенка с рук на руки[2]. Так князь Святослав посадил править в Новгороде своего младшего сына.
После смерти Святослава Ярополк, сидевший в Киеве, остался старшим в княжеском роде. Ему было в то время не более пятнадцати лет. Соответственно, еще моложе были Олег и Владимир. Конечно, в связи с их малолетством всеми государственными делами управляли приближенные к княжескому трону бояре. При Ярополке большую силу набрал воевода Святослава Свеналд[3]. Из-за влияния бояр на князей собственно и начались междоусобицы.
Как-то раз сын Свеналда, Лют, заехал в Древлянскую землю, охотясь за зверем. Древлянской землей тогда управлял Олег. Он в тот день тоже выехал на охоту, и узнав, что встретившийся ему человек – это Лют, сын ненавистного князю Свеналда, приказал его убить. Это произошло в 975 г. [4] Конечно, Свеналд употребил все свои силы, чтобы отомстить за сына, и спустя два года уговорил Ярополка ополчиться и идти на брата в Древлянскую землю. Воины Ярополка разгромили войска Олега. Тогда последний, с оставшейся дружиной, бросился бежать, и при входе в город Овруч, на мосту среди беглецов произошло большое столпотворение, и Олега столкнули в ров, где он был задавлен падавшими на него трупами людей и лошадей. Таким образом, Ярополк завладел и Древлянской землей.
Когда слух о братоубийстве дошел до Новгорода, то Владимир и Добрыня почуяли беду. Князь по обычаю кровной мести должен был отомстить Ярополку за смерть брата, а потому ожидал, что брат, зная это, сам предупредит эту месть и постарается уничтожить его. Находясь в таком положении, Владимир чувствовал свою слабость против Ярополка и решил идти за море, где находились его союзники – Русские Варяги[5]. Он надеялся собрать большую рать и только тогда выступить против Ярополка. Ярополк же, воспользовавшись отбытием Владимира к варягам, посадил своего человека в Новгороде и стал единым правителем всей Руси.
Владимир, пробывший три года за морем, привел в 980 г. варяжскую силу и первым делом прогнал Ярополковых посадников из Новгорода, приказав им сказать брату следующие слова: „Владимир идет на тебя, готовься к войне“[6]. Так говорил его отец Святослав, когда шел на врагов; этими словами начал свой поход на брата и князь Владимир. Помимо того, что Владимир шел войной на брата, он решил еще отбить у него и невесту. Дело в том, что в 980 г. Ярополк договорился с Полоцким князем Рогволдом о женитьбе на его дочери – красавице Рогнеде.
Собравшись войной на брата, Владимир одновременно отправил к Рогволду послов – просить руки его дочери. Рогволд задумался, кому из двух братьев отдать свою дочь, и решил спросить ее, за кого она сама хочет выйти замуж. На это Рогнеда ответила: „Не хочу идти за сына рабыни, хочу за Ярополка“.* Ответ этот передали Владимиру, глубоко оскорбив его этими словами молодого князя. Чтобы смыть кровью полученную обиду, Владимир собирает варягов, новгородцев, чудь, кривичей и идет на Полоцк. Князь взял город, убил на глазах Рогнеды ее отца и двух братьев, а затем силой заставил ее выйти за себя замуж. Отомстив таким образом за нанесенную обиду, Владимир действует дальше – идет на Ярополка мстить за брата Олега.
Когда Владимир пришел к Киеву с многочисленным войском, то Ярополк затворился в городе со своими людьми и с воеводою Блудом. К Блуду Владимир прислал своего гонца с такими речами: „Возьми мою сторону; если мне удастся убить брата, то ты будешь мне вместо отца и получишь от меня большую честь; ведь не я начал убивать братьев, а он; я же пришел на него из страха, чтоб и он меня не убил“[7]. На что Блуд ответил послам Владимира, что будет помогать их князю и постоянно сотрудничать с ним. Сначала Блуд и Владимир решили убить Ярополка в ходе взятия города, но оказалось, что киевляне поддерживают Ярополка и готовы вступиться за него. Тогда Блуд стал говорить Ярополку, что киевляне готовы предать своего князя и поэтому им следует бежать из Киева. Они покинули город и отправились в Родню, а в это время Владимир без боя взял Киев. А позже Владимир все-таки совершил справедливый суд над Ярополком – убил его.
Покончив с братом, Владимир утвердился в Киеве и стал единовластно княжить над всей Киевской Русью. Как ярый язычник, покоривший Киев со своей новгородской дружиной, Владимир стал сильно теснить христиан, которых было уже довольно много в Киеве, причем еще со времен князя Игоря – деда Владимира. Они имели свой собственный храм Святого Ильи[8].
Что касается дел государственных, то Владимир, несмотря на молодость, показал себя таким же твердым и сильным князем, каким был его отец Святослав. Пришедшие с ним из-за моря варяги, поселившись после победы над Ярополком в Киеве, стали высказывать недовольство и требовали даже, чтобы Владимир позволил им взимать дань с киевлян. Но Владимир сказал им, чтобы они подождали месяц; через месяц же, выбрав из этих варягов самых лучших, умных и доблестных людей и раздав им города в управление, он отказал остальным в уплате дани и предложил пойти на службу к византийскому императору[9]. Варяги исполнили его волю.
После установления единоличной власти Владимир продолжил расширять границы древнерусского государства. Он разбил поляков и отвоевал у них города Перемышль, Червень и присоединил их к владениям Русской Земли. Затем он подчинил себе непокорных вятичей, которые отказались платить ему дань. После этого Владимир ходил воевать против племени ятвягов, живших к северу от древлян, и одержал над ними полную победу. Наконец, в 984 г. Владимир чрезвычайно усмирил радимичей[10]. Он выслал против них своего воеводу по имени Волчий Хвост, который разбил их на реке Пищане. После этого даже про радимичей на Руси говорили, что они бегают „от волчьего хвоста“.
Насаждая Христову веру и устраивая порядки в Русской земле, Владимир и после своего крещения немало воевал против своих врагов. Он вел удачные войны с дунайскими болгарами, посылая на помощь русские войска греческим царям. Самыми главными тяжелыми и трагическими для Владимира были его походы против ближайших соседей-печенегов. В 992 г. печенеги двинулись на Киев от реки Сулы. На реке Трубеж произошла битва между противниками, в которой русские победили. В ознаменование победы над печенегами князь Владимир заложил на том месте, где произошла битва, город Переяславль. Еще дважды, в 995 и 997 гг. Владимир побеждал печенегов[11]. Они перестали беспокоить и разорять приграничные рубежи.
Владимир стал единоличным правителем Киевской Руси, но оставался язычником. В благодарность языческим богам за свои блестящие победы в схватках с многочисленными врагами он построил много деревянных идолов на холме, близ княжеского терема. Таким же благодарным и усердным язычником был и Добрыня, посланный князем посадником в Новгород, где он поставил огромного кумира на берегу Волхова. Кроме Рогнеды и Грекини, взятой после смерти Ярополка, у Владимира было множество жен. Всех их по разным городам было, по преданию, восемьсот. Одних сыновей у него было двенадцать[12]. Единое государство требовало объединяющей все земли религии, и Владимир начал задумываться над этим вопросом.
Один случай произвел на Владимира неизгладимое впечатление. В 983 г., вернувшись из удачного похода на ятвягов, он пожелал особо почтить своих богов принесением им человеческой жертвы. Решили кинуть жребий на отрока и на девицу – на кого падет, того и принести в жертву богам. Жребий пал на одного отрока, который был очень красив и притом христианин. Звали его Иоанном. Он жил вместе со своим отцом Федором, который тоже был христианином. Язычники ликовали, обрадованные тем, что жребий пал на одного из христиан, которых они особенно не любили, отправили гонцов в отчий дом этого отрока. Прибывшие объявили, что пришли за сыном, чтобы заколоть его на потребу богам. „Это не боги, – ответил им отец, – а дерево: сегодня стоят, а завтра сгниют. Не едят, не пьют, не говорят, а руками сделаны из дерева, топором и ножом обрублены и оскоблены. Вышний бог есть один: ему поклоняются греки. Он создал небо и землю, звезды и луну, солнце и человека. А ваши боги, что сотворили и что сделали? Их самих сделали люди! Не отдам сына своего бесам!“ Когда посланные передали этот ответ князю, то толпа язычников в ярости прибежала к дому Федора и потребовала выдать сына. Оба едва успели войти в верхнюю горницу. „Давай сына на жертву богам!“ – кричала разъяренная толпа. „Если есть боги, – отвечал Федор, – то пусть пошлют от себя одного бога и возьмут моего сына, а вы для чего препятствуете им!“ Тогда рассвирепелый народ поджег хоромы и убил обоих варягов – отца и сына[13].
После этого убийства Владимир стал задумываться над вопросами общегосударственной религии. Он все более охладевал к язычеству, что и привело его в конечном итоге к мысли о крещении Руси в 988 г.
Мною уже упоминалось о том, что у Владимира было двенадцать сыновей. Всех их, как говорилось, он посадил на княжение в различные города Руси. Ярослав, сын Рогнеды, княжил в Новгороде.
Когда он туда прибыл, очень пришелся по душе новгородцам. У него было много тяжелых воспоминаний о Киеве, а новгородцы не любили все, что касалось этого города. Они должны были платить киевскому великому князю дань в две тысячи гривен в год на нужды государства. Дань эта была тяжела для новгородцев, и они все чаще стали задумываться о том, что хорошо было бы, если бы князем стал смелый, сильный и гордый человек, который смог бы объявить себя независимым от Киева. Таким князем оказался Ярослав. С раннего детства в нем проявлялась ненависть ко всякой зависимости. Он помнил, что пришлось ему вытерпеть от отца, когда тот был язычником. Естественно, что поэтому Ярослав не мог питать к нему особенной нежности и глубокой привязанности.
В 1014 г. он решил отказаться платить дань Киеву, чем очень разгневал князя Владимира. „Теребите (прочищайте) путь, мостите мосты,“ – приказал великий князь и стал готовиться к своему последнему походу против собственного сына. Узнав об этом, Ярослав стал готовиться к войне и послал гонцов за подмогой. Ею стала варяжская рать. Но в этот момент Владимира постигла болезнь, от которой он 15 июля 1015 г. скончался[14].
Анализируя вышеизложенное, можно сделать вывод о том, что Владимир „Красное Солнышко“ был истинным правителем своего времени. Он был жесток, коварен, бескомпромиссен. Иначе и не могло быть в суровой действительности Древней Руси. Здесь побеждал тот, кто сильнее. Как видно, князь Владимир не останавливался перед убийством брата или сына. Я считаю, что Ярославу просто повезло. Если бы отец не умер, неизвестно, чем бы все это обернулось для него. Причем на Ярослава великий князь пошел уже будучи крещеным человеком. Что же заставило этого яростного язычника вдруг так резко переменить свои убеждения и принять новую веру – христианство? Ответить на этот вопрос я попытаюсь в следующей главе моего исследования.
Все события княжения Владимира „Красное Солнышко“ меркнут перед главным его деянием, Крещением Руси, которое на долгие годы предопределило судьбу и развитие русского народа. Чем же было обусловлено принятие христианства в качестве монотеистической религии? Как происходило Крещение Руси? На все эти вопросы я попытаюсь ответить в данной главе.
Имеются два летописных рассказа о предпосылках христианизации Древней Руси. Первый из них связывает появление и распространение христианства на территории Древнерусского государства с миссионерской деятельностью апостола Андрея Первозванного, а второй объявляет „крещение Руси“ сознательным выбором новой веры киевским князем Владимиром Святославовичем.
В „Повести временных лет“ говорится о том, что апостол Андрей занимался миссионерской деятельностью на берегах Черного моря, называвшегося тогда Русским. Вот как об этом повествует летописец: „Когда Андрей учил в Синопе и прибыл в Корсунь, он узнал, что недалеко от Корсуни – устье Днепра, и захотел отправиться в Рим и проплыл в устье Днепровское и оттуда отправился вверх по Днепру. И случилось так, что он пришел и стал под горами на берегу. А утром сказал бывшим с ним ученикам: „Видите ли горы эти? На этих горах воссияет благодать божия, будет великий город, и воздвигнет бог много церквей.“ Взошел он на горы эти, благословил их и поставил крест, и помолился богу, и сошел с горы этой, где впоследствии возник Киев, и отправился по Днепру вверх.
Пришел к славянам, где ныне стоит Новгород, и увидел живущих там людей – каковы их обычаи и как моются, и хлещутся, и удивился им. И отправился в страну варягов, и пришел в Рим, и поведал о том, как учил и что видел, и рассказал: „Удивительное видел я в Славянской земле на пути своем сюда. Видел бани деревянные, и разожгут их докрасна, и разденутся, и будут наги, и обольются квасом кожевенным, и поднимут на себя молодые прутья, и бьют себя сами, и до того себя добьют, что едва слезут, еле живые, и тогда обольются водою студеною, и только так оживут. И делают это всякий день, никем же не мучимые, но сами себя мучат, и это совершают омовение себе, а не мученье“ Те, кто слышал это, удивлялись; Андрей же, побыв в Риме, пришел в Синоп“[15].
Ни фактической, ни документальной основы это летописное повествование не имело. Во время написания „Повести временных лет“ (12 в.) и до сих пор не обнаружено никаких данных о путешествии апостола Андрея. Это дало исторической науке основание отнести летописный рассказ о посещении Андреем киевских и новгородских земель в разряд легенд. Уже Н. М. Карамзин, приведя в „Истории государства Российского“ это повествование, сопроводил его следующим примечанием: „Впрочем, люди знающие сомневаются в истине сего Андреева путешествия“[16]. Последователи Карамзина рассматривали данный фрагмент летописи как легенду.
Нельзя отрицать, что христианство было принято Владимиром по объективным причинам. Во-первых, объединение в единое государство требовало консолидации всего древнерусского общества. Монотеистическая религия была просто необходима в ходе этого процесса. Во-вторых, приобщение киевлян к новой религии ознаменовало собой начало утверждения в древнерусском обществе классовой идеологии, которая защищала и стимулировала становление и развитие феодальных отношений.
Через этот процесс прошли почти все народы, и всюду он сопровождался переходом к новой общегосударственной идеологии, которая в условиях феодального строя могла быть и действительно была только религиозной.
Два столетия, предшествовавшие реформе великого князя Владимира Святого, были переломными в истории Древней Руси. Процесс разложения первобытнообщинного строя активизировался, вызывая к жизни явления, характерные для классового общества. Возникло и укрепилось имущественное неравенство, приводившее к поляризации социальных групп. Появлялись богатые и бедные, угнетатели и угнетенные, свободные и зависимые, что привело к социальному расслоению. Князья и бояре нуждались в такой общественной структуре, которая закрепляла их привилегированное положение и давала власть над низшими слоями общества. Носителем такой власти, сконцентрированной в руках социальных верхов, становилось формировавшееся древнерусское государство, которое нуждалось в своей идеологии, которой тогда могла стать только религия, способная объединить различные по своему уровню развития группы, не существующие в рамках единого раннефеодального классового государства.
Почему же этой религией стало именно христианство, а не другие мировые религии? Необходимо отметить, что уже к началу княжения Владимира в древнерусском государстве проживало множество христиан. Религия, при которой сам всевышний охранял феодальные отношения, естественно, вызывала интерес у княжеско-боярской верхушки Киевского государства, сталкивавшейся с данной конфессией в процессе торговли с христианскими странами, в ходе военных конфликтов или дипломатических отношений[17]. Со своей стороны и оба христианских центра (Византия и Рим) проявляли заинтересованность в насаждении христианства на русской земле, чтобы вовлечь Древнерусское государство в сферу собственных многочисленных интересов.
„Уже в IX веке на Руси появились византийские и римские миссионеры, в том числе и в епископском сане, которые пропагандировали христианскую веру. В роли таких миссионеров выступали также византийские купцы и варяжские дружинники, среди которых были как крестившиеся в Константинополе, так и принявшие христианство в Риме“[18]. Результатом такого соединения внутренней потребности и внешнего влияния стали очаги христианства, появившиеся на древнерусской земле. При этом распространялась новая религия преимущественно в социальных верхах – среди князей, бояр и дружинников.
Легенда гласит, что первыми из князей крестились еще Аскольд и Дир в 60-е гг. IX в. Аскольд и Дир – дружинники Рюрика с его позволения княжили в Киеве. „В 866 г. они совершили поход на Царьград – столицу Византии – и взяли его в осаду“[19]. По преданию, Царьград спасла икона божьей матери, которую вынес патриарх Фотий. Она так подействовала на моральный дух дружин Аскольда и Дира, что они отступили. Через два года после осады Аскольд прислал в Царьград послов в целях заключения мира. В процессе переговоров патриарх Фотий предложил назначить епископа для Киева. Когда назначенный Фотием епископ прибыл в Киев, то Аскольд принял его на народном вече, где стал рассуждать о вере христианской, и народ спросил у епископа: „Чему ты хочешь учить нас?“ Епископ открыл Евангелие и стал говорить людям о Боге и о его земной жизни, а также о чудесах, совершенных им.
Славяне сказали, что пока не увидят своими глазами какое-нибудь чудо, они не поверят в его рассказы. Тогда епископ бросил Евангелие в костер, и оно не сгорело. Присутствующие, пораженные чудом, стали креститься. Существует предположение, что в результате принятия новой веры Аскольду было дано имя Николай[20].
Ни свергнувший Аскольда Олег, ни его преемник Игорь не приобщились к христианству. В договоре 911 г. все время говорится о взаимоотношениях „христиан и русских“ и лишь изредка – „греков и русских“; значит, понятие „христианин“ полностью отожествлялось с понятием „грек“. Однако в окружении князя Игоря уже были христиане: при заключении в 944 г. договора с Византией часть Игоревых дружинников принимала присягу (клялась) перед крестом в церкви святого Илии, тогда как сам князь и языческая часть дружины присягали на холме, где стояла статуя бога Перуна. Да и в самом тексте договора указывается, что среди русских есть те, „которые приняли крещение“, и те, „которые не крещены“; есть там упоминание о русских христианах[21]. Это свидетельствует о том, что не было религиозного единства в русской дружине, которая была отражением всего общества.
Христианкой стала вдова Игоря – княгиня Ольга, принявшая новую веру в 955 г. в Константинополе, куда она прибыла для переговоров с византийским императором Константином Багрянородным. Однако и при ней христианство не получило в Киевской Руси широкого распространения среди княжеско-боярской знати. Не обратился в христианство даже ее сын Святослав. Поведение этого князя автор „Повести временных лет“ описывает так: „…если кто собирался креститься, то не запрещал, а только насмехался над тем“[22].
Княжеско-боярская верхушка Киевской Руси частично приобщалась к христианству, все больше убеждаясь в его выгоде и пригодности при достижении главных социально-политических задач государства – удержания челяди и смердов в повиновении, укреплении государственной власти и углубления контактов с внешним, преимущественно христианским, если говорить о западных рубежах древнерусского государства, миром.
К тому времени, когда к власти в Киеве пришел один из сыновей Святослава новгородский князь Владимир, убивший своего старшего брата из чувства мести, социальные верхи древнерусского государства уже не только ощутили потребность в новой религиозной идеологии, но и получили достаточно полное представление о христианстве как опоре существующего строя. Летопись сообщает, что первоначально Владимир намеревался использовать в качестве государственной идеологии реформированное и централизованное славянское язычество. Для этого, как уже говорилось в первой главе, он установил на холме пантеон языческих богов во главе с Перуном. „И стал, – говорится в „Повести временных лет“ – Владимир княжить в Киеве один, и поставил кумиры на холме за теремным двором: деревянного Перуна с серебряной головой и золотыми усами, затем Хорса, Даждьбога, Стрибога, Симаргла и Мокоша. И приносили им жертвы, называя их богами, и приводили к ним своих сыновей и дочерей“[23].
То же самое было сделано в Новгороде дядей Владимира Добрыней: „И придя в Новгород, Добрыня поставил кумира над рекою Волховом, и приносили ему жертвы новгородцы как богу“[24]. Некоторые полагают, что Владимир поступил так в пику свергнутому им Ярополку. Последний якобы благоволил к христианам, что было не по нраву языческой части дружины и язычникам-киевлянам, которые будто бы из-за этого не оказали своему князю должной поддержки в его борьбе за киевский престол и быстро переметнулись на сторону пришедшего из Новгорода убежденного язычника Владимира. Так, например, считал выдающийся русский историк С. М. Соловьев. Таким образом, опора на язычество (во многом демонстративная) понадобилась, согласно данной версии, для утверждения Владимиром своего статуса великого князя киевского.
Но, утвердившись на великокняжеском престоле и продолжив усилия своих предшественников по укреплению внутренней прочности и внешнего могущества древнерусского государства, князь Владимир понял, что традиционные славянские верования – опора ненадежная, а поэтому нужна радикальная религиозная реформа. И ему самому, и его ближайшему окружению становилось все очевиднее, что пантеон языческих богов, являвшийся религиозным отражением условий жизни доклассового общества Древней Руси с его общинно-племенной организацией, не мог быть приспособлен для обслуживания и защиты идеологических потребностей формировавшегося феодального строя и сложившегося древнерусского государства. Не способствовал он и повышению международного престижа Киевской Руси, которая могла диктовать свои условия даже могущественной Византийской империи, а в экономическом и политическом отношениях не уступала соседним державам. Тем не менее воспринималась последними как неполноценное, второразрядное – „варварское“ и „языческое“ государство. Таким образом, переход от язычества к монотеизму был исторической закономерностью. Владимиру оставалось только выбрать соответствующую русскому нраву религию.
Как уже отмечалось, наиболее подходящей традициям и характеру русских людей была христианская вера. Тем не менее Владимир не отказал себе в удовольствии выбрать из имеющихся на тот момент религий. По легенде, это выглядело так: „Сомнения князя в истине христианской веры, которую он до сих пор так ревностно исповедовал, скоро стали известны всем“. И вот к нему начинают являться камские болгары (волжские булгары), исповедывающие ислам; хазары – иудейскую религию; немцы – католики, и, наконец, православные греки. Все стали выхвалять свою веру перед могучим великим русским князем. „Ты, князь, мудрый и смышленый, – говорили ему камские болгары, – а закона не знаешь. Прими наш закон и поклонись Магомету“. „А в чем ваша вера?“ – спросил их Владимир. „Мы веруем в бога, – отвечали они, – а Магомет учит нас: творите обрезание, не ешьте свинины, вина не пейте, а по смерти Магомет даст каждому по семидесяти прекрасных жен“. Выслушав их внимательно, Владимир решил: „Питие есть веселие на Руси; не может без того быти.“
Затем пришли к Владимиру хазарские жиды. Чтобы унизить христианскую веру, они начали говорить великому князю, что христиане веруют в того, кого они распяли. „Мы же веруем, – продолжали они, – в единого бога Авраамова, Исаакова и Иакова“. „А что у вас за закон?“ – спросил Владимир. „Обрезание, – отвечали жиды, – свинины не есть, субботу хранить“. „Где же находится ваша земля?“ – продолжал князь. „В Иерусалиме“, – получил он ответ. „Там ли вы теперь живете?“ – задал князь следующий вопрос. „Наш бог прогневался на наших отцов, – сказали жиды, – и за грехи наши рассеял нас по всем странам; землю же нашу отдал христианам“. „Как же вы других учите, а сами отвержены богом и рассеяны? Если бы бог любил вас и ваши законы, то не рассеял бы вас по чужим странам. Или думаете, что от вас и нам то же принять?“ Наконец, и греки прислали к Владимиру ученого мужа. Муж этот вначале рассказал о лживости и заблуждении других вер. Выслушав всех, Владимир созвал бояр, которым о религиях было рассказано подробно. Затем он сказал: „Если бы дурен был закон Греческий, то и Ольга, бабка твоя, мудрейшая из всех людей, не приняла бы его“. „Где же приму крещение?“ – спросил тогда великий князь. „Где тебе будет любо“, – ответила ему его верная дружина[25]. Это произошло в 988 г.
Из двух разновидностей христианства – католицизма и православия – Владимир выбрал православное христианство по вполне объяснимым причинам. В случае принятия римского варианта христианства Владимир должен был признать главенство Папы Римского, который требовал полного подчинения себе королей и императоров христианских государств, которые приняли крещение от Рима. Что же касается патриарха константинопольского, то он был всего лишь чиновником, хотя и высшим церковным, Византийской империи. Он признавал свою полную зависимость от императорской власти и ставил церковь на службу государства и императора. Такие взаимоотношения светской и церковной властей получили название византийской „симфонии“[26].
Согласно византийской традиции новообразовавшаяся в древнерусском государстве церковь должна была стать одним из звеньев структурной цепочки государственного управления и признать власть киевского князя как богоустановленное начало, которому должны повиноваться все, в том числе и церковный институт власти. К тому же в Рассматриваемое время византийский император Василий II, управлявший вместе с братом Константином IX, остро нуждался в помощи Владимира для подавления восстания своего полководца Варды Фоки. Поэтому „…предложение о „крещении Руси“ по византийскому обряду, равно как и обещание выдать за Владимира сестру императоров Анну, должно было восприниматься не как оказание милости „язычнику“, а как благодарность могущественному государю мощной соседней державы за оказанную им важную услугу“[27].
Именно так это предложение было воспринято князем Владимиром. Когда же после подавления мятежа императоры замешкались с выполнением условий предварительного договора, Владимир напомнил им о своей силе и могуществе. В наказание своего союзника он захватил в 988 г. византийскую крепость в Крыму Херсонес Таврический (Корсунь) и возвратил ее лишь в качестве выкупа („вена“) за прибывшую из Константинополя невесту – принцессу Анну. „Князь сам принял в Корсуни христианство от византийцев и, взяв с собою их духовенство, возвратился в Киев с намерением обратить в новую веру всех своих подданных“[28].
„Повесть временных лет“ сообщает о крещении киевлян следующее: „Отдав Корсунь византийцам, Владимир вернулся в Киев. И когда пришел, повелел опрокинуть идолы – одних изрубить, а других сжечь. Перуна же приказал привязать к хвосту коня и волочить его с горы по Боричеву извозу к Ручью, и приставил двенадцать мужей колотить его жезлами.
Вчера еще он был чтим людьми, а сегодня поругаем. Когда влекли Перуна по Ручью к Днепру, оплакивали его неверные, так как не приняли они еще святого крещения. И притащив, кинули его в Днепр. Затем послал Владимир по всему городу со словами: „Если не пребудет кто завтра на реку – будь то богатый или бедный, или нищий, или раб – да будет мне враг“.
Услышав это, с радостью пошли люди, ликуя и говоря: „Если бы не было это хорошим, не приняли бы это князь наш и бояре“. На следующий же день вышел Владимир с попами царицынскими и корсунскими на Днепр и сошлось там людей без числа. Вошли в воду и стояли там одни до шеи, другие по грудь, некоторые держали младенцев, а уже взрослые бродили, попы же совершали молитвы, стоя на месте“[29]. Это происходило 1 августа 988 года. Так Русь приняла Крещение.
После крещения Владимир приказал тотчас рубить и ставить по всему городу церкви в тех местах, где раньше стояли идолы. „На холме во владениях Перуна была построена церковь Святого Василия, именем которого был окрещен князь Владимир в Корсуне. На том же месте, где были убиты варяги-христиане Феодор и Иоанн, Владимир повелел соорудить богатый храм в честь Богоматери. Когда строительство было закончено, на содержание его Владимир определил отдавать десятую часть доходов со своих имений, в связи с этим церковь и была названа Десятинной“[30]. Этим действием Владимир „Святой“ на долгие времена определил доход церкви в виде немалого налога с населения. Церковная десятина была упразднена только в конце XVIII в.
Подводя итог всему вышеизложенному, можно сделать вывод о том, что великий князь Владимир Святославович сделал единственно правильный выбор, остановившись на православном христианстве, т. к. именно оно соответствовало духу времени и русского народа.
Православное христианство, помимо всего вышеуказанного, играло еще и огромную просветительскую роль. Действительно, крещение Руси, предполагавшее официальное введение христианства в качестве государственной религии древнерусского общества, имело явно прогрессивные социально-культурные и хозяйственно-экономические ценности. Вот некоторые из них.
Например, введение христианского поста, предусматривавшего многодневные запреты на потребление мясной и молочной пищи, стимулировало развитие огородничества, расширение ассортимента овощей в меню не только монахов и духовенства, но и остальной части населения Древней Руси.
Под влиянием распространения на Руси христианства произошел значительный скачок в развитии строительного дела, поскольку надо было сооружать сначала деревянные, а затем каменные храмы. Для этого требовались опытные мастера, а также необходимые материалы, развивалось архитектурное искусство, мастерство интерьера. Все это сначала перенималось у Византии, а затем развивалось на собственной русской почве. Необходимость украшать христианские храмы, изготавливать церковную утварь, обеспечивать духовенство разнообразными предметами богослужебного культа – все это создавало дополнительные стимулы для развития ремесел на Руси.
„С христианством пришли на русские земли и получили здесь дальнейшее развитие искусство фрески и мозаики, иконопись, церковное пение без музыкального сопровождения. Потребность в грамотном духовенстве дала толчок развитию просвещения, привела к появлению церковных школ, а нужда в богослужебных книгах стимулировала развитие книжного дела и первых библиотек“[31].
Важными очагами просвещения стали в крещеной Руси монастыри. Роль их была значительна. Главная заслуга монастырей перед русским народом, не говоря об их чисто духовном влиянии, состояла в том, что они были крупнейшими центрами образованности. Подобно своим византийским прообразам, русские православные монастыри были многофункциональными.
Они всегда рассматривались не только как очаги наиболее интенсивной религиозной жизни, хранители церковных традиций, форпосты православия в его миссионерской деятельности, но и как экономический оплот церкви, а также центры подготовки церковных кадров[32]. Монахи составляли костяк духовенства, занимавший ключевые позиции во всех областях церковной жизни. Только монашеское звание открывало доступ к епископскому сану.
В монастырях писались иконы, которые наряду с фресками и мозаикой составляли тот жанр живописного искусства, который был разрешен церковью и всячески поощрялся ею. „Выдающиеся живописцы древности отражали в иконе религиозные сюжеты и свое видение окружающего мира, запечатлевали в красках не одни христианские догматы, но и собственное отношение к актуальным проблемам современности“[33]. Поэтому древнерусское живописное искусство вышло за узкие рамки церковной утилитарности и стало важным средством художественного отражения своей эпохи – явлением не только чисто религиозной жизни, но и общекультурной.
До появления книгопечатания в монастырских кельях переписывались книги богослужебного назначения, сочинялась литература религиозно-церковного содержания, в частности „жития святых“, прославлявших „угодников Божьих“ (в основном монахов) и те обители, где они несли иноческое послушание. Большинство произведений такого рода носило чисто апологетический характер. Они скудны историческими сведениями.
Одновременно монастыри выполняли социальный заказ княжеской власти: создавали и заново редактировали летописи, документы законодательного характера. Судя по содержанию летописей и стилю изложения, писали их люди, лишь формально „ушедшие от мира“, как того требовал ритуал посвящения в монашество, а фактически находившиеся в самой гуще политических событий, полных „мирских“ забот и волнений. Характеризуя древнерусских летописцев, академик Д. С. Лихачев писал: „Это были все люди очень живые, иногда молодые, иногда старые, отличавшиеся большой любознательностью, активно вмешивающиеся в политическую жизнь, рукой которых водили мирские интересы и политические страсти.“[34]
Попутно (уже не в порядке выполнения указаний церковных или гражданских властей и не в ходе несения монашеского послушания, а исключительно по личной инициативе, под влиянием гражданских чувств и патриотических настроений) создавались за монастырской оградой и произведения нерелигиозного жанра, принадлежавшие авторам с острым историческим чутьем и большими литературными дарованиями.
Одним из главных позитивных последствий принятия христианства на Руси является, конечно, его влияние на развитие русской культуры. Киевская Русь с принятием христианства из Византии оказалась вовлеченной в мощный культурный поток развития византийско-славянского мира, а также в сферу восточно-христианской культуры. В процессе ее усвоения и многовековой творческой переработки родилось то оригинальное и самобытное искусство, которое мы, собственно, и называем древнерусским и которое составляет предмет законной гордости русского народа.
Это искусство тесно связано с религиозной тематикой. Его содержание, формы призваны сосредоточить мысли и чувства человека на „неземном“, „невещественном“. Это не значит, конечно, что древнерусское искусство никак не связано с жизнью и не отражает мыслей, интересов, настроений, волновавших средневековое русское общество. Создавая образ Вседержателя или Николы, живописуя Страшный суд или крестные страдания Христа, древнерусский мастер отвечал себе и своим современникам на важнейшие мировоззренческие вопросы, пытался проникнуть в тайны прошлого и будущего мироздания, осмыслить добро и зло, найти активный жизненный идеал.
Другая существенная черта древнерусского искусства – следование религиозному канону. Она нашла свое выражение во всех видах пластических искусств, но чаще всего говорят о каноничности применительно к древнерусской живописи, имея в виду использование художниками устойчивого набора сюжетов, типов изображения и композиционных схем (иконография), освященных вековой традицией. „В художественной практике применялись так называемые образцы – рисунки, миниатюрные иконы – „таблетки“, позднее „прориси“ (контурные кальки), без которых не обходился ни один мастер“[35].
Еще одна важная характерная черта древнерусского искусства – его преимущественная имперсональность. Мы не так уж часто можем назвать имя строителя того или иного древнерусского собора или автора иконы, создателя золотого креста или роскошного евангельского оклада. „Безымянность“ – порождение средневекового мировоззрения и культового назначения искусства. Роль творца церковь отводила себе, признавая художника лишь исполнителем. К тому же средневековый мастер находился не на верхних ступенях феодальной общественной лестницы. Вот почему мы гораздо чаще знаем заказчика художественного шедевра, а не его создателя»[36].
Сокрушив «кумиры» Перуна и других языческих богов и воздвигнув монументальный храм Св. Богородицы, киевский князь Владимир Святой как бы подвел черту под важнейшим периодом русской истории. Принятие христианства в его византийском варианте обеспечило молодому русскому государству широкие культурные контакты с самой развитой страной Европы, использование ее богатейшего культурного опыта и наследства. Очень важным было также приобщение Руси к искусству и культуре Болгарского царства, переживавшего в Х веке период расцвета.
На основании данных, приведенных выше, с уверенностью можно сказать, что крещение Киевской Руси по воле Владимира Святого положило начало официальной христианизации и принятию государственной религии – христианства. Это была социально обусловленная акция дальновидного государственного деятеля, преследовавшего конкретные цели (политические и идеологические). Князь Владимир стремился использовать религию для усиления своей власти, упрочения древнерусского государства и одновременно для гражданского примирения бедноты с усиливающимся угнетением богатых и «сильных», для формирования у «низов» смирения и покорности.
Введение христианства стимулировало развитие просвещения и культуры. Политическим и культурным центром Русской земли XXI вв. Был Киев – «мать городов русских», город, который в этот период так бурно рос и развивался, что иностранные наблюдатели имели все основания называть его соперником Константинополя и «блестящим украшением Греции» (православного мира).
Таким образом, мы можем сделать следующий вывод: христианизацию Русских земель (в ее православной форме) можно считать действительно прогрессивным фактором развития Древней Руси. Соответственно, неординарную личность Владимира Святославовича – Святого и Красное Солнышко мы должны чтить и вспоминать с величайшим уважением и благодарностью.
1. Греков Б. Д. Киевская Русь. М., 1953.
2. Гордиенко Н. С. Крещение Руси: факты против легенд и мифов. Л., 1984.
3. Ключевский В. О. Краткое пособие по русской истории. М., 1992.
4. Костомаров Н. И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. М., 1993.
5. Любимов Л. Искусство Древней Руси. М., 1981.
6. Нечволодов А. Сказания о русской земле. Т. 1. Кемерово, 1991.
7. Повесть временных лет. Ч 1. М., Л., 1950.
8. Рыбаков Б. А. Киевская Русь и русские княжества 12–13 вв. М., 1982.
9. Соловьев С. М. Сочинения. Т. 1–2, М.,1988.
10. Фроянов И. Я. Киевская Русь. Очерки социально-экономической истории. Л., 1980.
11. Шамаро А. А. Православие и русская культура. М., 1980.