Редактор Владимир Борисович Броудо
ISBN 978-5-4490-5935-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Наталья Пак
Седая сессия, трехколесный отпуск
А что, если бы люди от детства до старости прошли несколько другой путь? В течение своей жизни мы бы сначала работали, потом учились в школе, а затем в институте? Представим жизнь отдельного человека.
Вот мне 7 лет. В голове у меня огромное количество вопросов, но я не достаю этими вопросами школьных учителей, я иду на работу. Какая работа меня может ожидать? Чем я могу быть полезна обществу в этом возрасте? Да все как у взрослых. Самое главное – это не опоздать на работу, не поддаться соблазну досмотреть мультик и все же заставить себя доплестись до главного завода по строительству песочных высоток и не поругаться в очередной раз с начальником центральной песочницы. Ну а если устремиться в спортивное будущее, то нужно регулярно участвовать в дворовых чемпионатах по играм в классики. А если выбрать профессию художника, то нужно быть готовой к ежемесячной покупке мелков. Итак, пять раз в неделю я встаю в 6—7 часов утра, работаю 8 часов и наконец прихожу домой. Знали бы взрослые, каково это – жить в таком режиме и оставаться хорошим человеком.
Мне исполнилось 20 лет. Самое время подумать о школе. Я на пороге первого класса. Что же я должна узнать нового, я, человек, прошедший через трудовые будни небеззаботного детства? В школе я каждый день получаю порцию наставлений и поучений, мне почему-то говорят, как я должна себя вести. В целом, все как на той работе, унизительная иерархия и здесь хорошо закрепилась: пререкаться с начальниками (в школе из называют учителями) я не имею права. И все-таки здесь происходит много интересного, например, в комплекте с другими школьными шалостями мы с коллегами-одноклассниками любим бить друг друга портфелями по голове, кидаться учебниками и тетрадями, а в столовой воровать у первоклашек компот. Правда, есть один большой минус в школьной системе. Это домашнее задание. И помочь мне, к сожалению, родители не могут, им самим нужно готовиться к пяти семинарам и ехать на следующий день в университет. Интересно, каково быть студентом?
И вот я студент. Мне 45 лет. И завтра у меня начало сессии, начало адской недели. Наконец теперь и мне знакомо это ужасное слово, вбирающее в себя боль и страдания моих предшественников. Хотя пенсионеры-студенты говорят, что можно учиться от сессии до сессии, и это довольно весело. Иногда я посещаю занятия старшекурсников. Любопытно наблюдать за тем, как седые головы рассуждают о различных проблемах, охотно отвечают на вопросы преподавателя, а на экзаменах нервно поворачиваются то в одну сторону, то в другую в надежде найти ответ на вопрос в глазах своих однокурсников. Зато потом на 65-том году жизни, будучи выпускником престижного вуза, гордый студент важно поднимается на сцену за выстраданным дипломом цвета крови, пролитой в борьбе за высшее образование.
Пожалуй, все это не бессмысленные фантазии. В зрелом возрасте, измотанные работой, мы вспоминаем о счастливом детстве и яркой молодости. Но если поменять местами этапы своей жизни, тогда главной заботой для нас станет контрольная по алгебре или сессия. Школьно-студенческий экстрим вытянет несчастного из кризиса среднего возраста. А совсем не молодой дядечка, сбегая с последнего урока или прогуливая лекцию, вновь почувствует себя молодым. Правда, подростковые проблемы решаться будут с трудом: начальник на работе не потерпит истерические выходки юных подчиненных. Так захотел бы кто-нибудь прожить такую жизнь? Вряд ли. Ведь только представьте, о чем бы подумал ребенок, увидев обнаженную суровую систему «не работаешь – не ешь». После такого удара по неокрепшей психике никакие радости школьной и студенческой жизни не вылечили бы работягу от разочарования в жизни, которая оказалась так жестока к несчастным и обездоленным.
Сценарий «Пациент»
Папа достает из пачки последнюю сигарету. Мама тихо плачет в соседней комнате. Мальчик, всхлипывая, яростно бросает будильник на пол, вытирает слезы, быстро обувается и выбегает из дома. В больших широких штанах, с огромным портфелем, еле волоча ноги, он подбегает к школе. Поднимается по лестнице. Подбегает к классу. Останавливается. Делает глубокий вдох. Стучится. Осторожно открывает дверь и робко заглядывает в небольшую щель. Учитель, темноволосая тучная женщина, в чёрном панчо, прерывает свою речь и начинает внимательно разглядывать мальчика:
– Здравствуйте. Заходите, не стойте там.
Мальчик заходит в класс, едва слышно закрывает за собой дверь и садится за парту. Лёгкая ухмылка на мгновение застывает на бледном морщинистом лице женщины:
– После урока подойди ко мне, пожалуйста.
Звенит звонок. Дети спокойно и бесшумно собирают свои вещи, встают из-за парт, не промолвив ни слова и не издав ни одного звука, выходят из класса. Среди детей нет никакого напряжения, все спокойны и не по-детски серьёзны. Из класса выходит последний ученик и закрывает дверь.
Мальчик остаётся в классе. Тишина. Внезапно раздается крик. Учитель, испугавшись, резко устремляет грозный взгляд на дверь. Успокоившись, женщина медленно отводит взгляд от двери и направляет его к мальчику.
Учитель (холодно и спокойно):
– Почему вы опоздали? Прошу вас дать мне внятный ответ.
Ученик:
– Я…я не знаю… Так получилось.
Учитель:
– Вы же понимаете, как важно посещать занятия в школе. Вы должны соблюдать дисциплину.
Ученик:
– Я знаю… Я проспал.
Учитель:
– Это непозволительно. Вы должны быть пунктуальным и ответственным. Надеюсь, мы вам сможем помочь стать нормальным человеком. Но пока что вы – пациент.
Ученик:
– Нет! Не надо! Я не знаю, что вы делаете в том кабинете с моими одноклассниками, но почему-то мои друзья перестали меня понимать. Они странно мне улыбаются, будто знают какую-то тайну! Они быстро устают от меня, делают вид, что слушают, но мне кажется, им со мной не интересно.
Учитель (все так же хладнокровно):
– Просто они умнее вас, они научились ценить своё время и время других.
Ученик растерянно пытается найти ответ в глазах учителя:
– С вашей помощью?
Учитель:
– Мы хотим помогать нуждающимся. И видим в этом свое предназначение.
Ученик (едва слышно):
– Мне кажется, раньше в школе так не учили…
Учитель надевает очки, будто ставя точку в их разговоре:
– Вы не можете знать, как было раньше.
Ученик и учитель выходят из класса и спускаются по лестнице. Идут по темному коридору. Люди в белых халатах уже ждут пациента. Мальчик заходит в кабинет. Дверь за ним закрывается. Что происходит в кабинете, мы не видим. Учитель поднимается в свой класс и достаёт блокнот с ручкой. Раздаётся пронзительный крик.
Такое холодное шведское кино
Рекомендовано к просмотру от 18 лет. Дело не в цензуре, нет. Дело в том, что просмотр фильмов шведского режиссёра Ингмара Бергмана – крайне трудный процесс, как игра на выбывание. В какой-то момент со словами «я вообще ничего не понимаю!» один из зрителей обязательно покинет игру. Но пройти это испытание стоит. Хотя бы для себя. Кризис религии, семьи и личности – эти темы Бергман поднимает почти во всех своих работах. И чтобы понять философию великого режиссёра, желательно забыть обо всех фильмах, которые вы смотрели раньше, и быть готовым к осознанию сложнейших смыслов.
Земляничная поляна
Мораль этого фильма может быть истолкована довольно просто: эгоизм и черствость по отношению к близким приводит к одиночеству. Но «Земляничная поляна» не только о сожалениях и ошибках прошлого. Старый профессор Исак Борг едет в Лунд, чтобы получить награду за 50-летнюю научную деятельность. По дороге в прошлое доктор встречает благодарных пациентов, молодых попутчиков, несчастных супругов, свою мать. Каждая из этих встреч – воплощение какого-либо этапа жизни доктора. Пациенты – профессиональное признание, попутчики – молодость и беззаботность, супруги – семейные проблемы, мать – одиночество. Таких метафоричных моментов в фильме довольно много. Это и часы без стрелок, и оживший труп Исака в гробу, и зеркальность образов Исака и его сына (оба мертвы внутри).
Живой труп или просто человек без лица, герой вновь переживает моменты, о которых сожалеет и которые уже не изменить, но которые можно переосмыслить. И никогда не поздно вернуться на свою земляничную поляну и обрести умиротворение.
Конечно, в фильме не обошлось и без религии. Но на фоне остальных проблем эта тема терялась. Ведь в общем-то неважно, есть бог или нет, и неважно, что лучше выбрать – науку или религию, когда главная причина всех проблем или их отсутствия – это семья.
Персона
Можно выделить несколько стадий просмотра этого фильма: скука, непонимание, интерес, осмысление. Но каждый из этих этапов стоит того, чтобы его пройти. Это действительно необычное кино, медленное, скучное, но глубокое и даже страшное. Кино, в котором отражается одна из граней Бергмановской темы молчания.
Известная актриса Элизабет Фоглер внезапно замолкает во время спектакля. Сестра Альма, пытаясь помочь пациентке и прервать её молчание, рассказывает ей о своей жизни и чувствах. Фоглер, представляя собой идеал, чей-то кумир, но осознавая свою ничтожность и трусость, молчит. Альма, напротив, не боится раскрыть даже самые тёмные стороны души. Вместе они составляют одну личность или же представляют собой две противоположные личности, одна из которых признает, что в ней нет ничего.
Тема искусства, а именно, киноискусства также вплетается в картину. Необъяснимые начальные и конечные кадры фильма не дают ни вопросов, ни ответов. Либо это всего лишь игра режиссёра со зрителем, либо это напоминание о том, что кино – это тоже ничто, обыкновенная выдумка, в отличие от реальности.
Шёпоты и крики
В «Шепотах и криках» есть все, что нужно для настоящего шведского фильма. Мысли о самоубийстве, смерть, отчужденность. Фильм действительно страшный. Если бы он был черно-белым, был бы ещё страшнее. Но Бергман, выбрав три основных цвета, красный, белый и чёрный, все же создал гнетущую атмосферу, добавив раздирающие крики и молящий шёпот.
История о трёх сёстрах, которые лишь поначалу кажутся любящими, разворачивается в поместье. Все воспоминания, каждое из которых окрашивается кричащим красным цветом, также связаны с одним лишь местом. Эта отчуждённость от окружающего мира проявляется у сестер по-своему. Тяжелобольная Агнес искренне любит сестер, но только у служанки Анны может найти настоящую поддержку. Мария, с виду лёгкая и беззаботная, игнорирует попытки мужа покончить с собой. Карин не позволяет даже прикосновением потревожить свой собственный мир. Ни Мария, ни Карин не в состоянии преодолеть страх перед смертью Агнес и не способны на проявление жалости и заботы к сестре. Они скорее сами нуждаются в помощи.
В итоге шепоты и крики затихают, страдания прекращаются, как сестёр, так и зрителей. Но неприятный осадочек остаётся. Куда же без этого.
Лето с Моникой
Наверное, это самое понятное кино Бергмана, не требующее от зрителя никаких умственных, духовных и моральных усилий. После просмотра нескольких фильмов Бергмана настраиваешься на определённый лад. В течение всего фильма ожидаешь какого-то подвоха, момента, когда перестанешь понимать, что происходит. Но герои и их поступки просты и понятны. А события развиваются по обычному сюжету: влюблённые Моника и Харри бросают дом, работу и уплывают на лодке подальше от проблем, вместе проводят лето, едят грибы и пьют кофе. Но грибы надоедают, спиртовка кончается, Моника беременеет, и наступает осень. А значит, возвращение в город, к прошлой жизни становится неизбежным. Итог этой истории, как всегда, не очень весёлый. Но от просмотра остаётся все же приятное впечатление, наверное, потому что можно быть абсолютно уверенным в том, что фильм понят от начала и до конца.
Седьмая печать
«Седьмая печать», одна из основных работ Бергмана, объединяет тему молчания и религии. Бог не слышит людей, либо слышит, но молчит, не пытаясь помочь. Также и герой фильма рыцарь Антонио Блок обращается к богу, но не получает ответа и даже исповедуется не перед священником, а перед Смертью.
Вместе с оруженосцем Антонио возвращается домой из Крестового похода. Герой хочет найти ответ на главный вопрос, который не даёт ему покоя. Кто позаботится о человеке в загробном мире: Сатана, Бог или всех ждёт лишь пустота? Вступая в шахматную игру со смертью, Антонио берет у неё отсрочку в надежде победить её. Но рано или поздно каждого закружит пляска смерти, как рыцарей, так и актёров.
Одна из главных особенностей этого фильма заключается в переплетении серьёзного и смешного, бытового и философского. Ведь несмотря на приближение смерти и её неизбежность, жизнь продолжается, где есть место супружеским изменам, шуткам и таким простым радостям, как земляника и парное молоко.
Похищенный праздник, или куда пропала коляда?
Долгие годы 6 января неизменно для всех детей и подростков был важнейшим днём. Тем самым днем, когда можешь с чистой совестью съесть гору конфет, заработанных честным трудом, накрасить щеки красной помадой, нелепо одеться и потому быть еще счастливее. А главное, порадовать (или потревожить) десятки людей. Настоящее приключение.
Колядование – это больше, чем старая традиция, это и игра, и соревнования, да и просто веселье. По крайней мере, так было для детей 90-х. Сейчас же многое изменилось, коляду явно кто-то украл. Можно уже не ждать колядовщиков, не готовить для них мешки с конфетами, собирать мелочь и т. д. Но вместо того, чтобы сетовать на подрастающее поколение – мол, а вот в наши годы! – лучше, пожалуй, вспомнить, как это было.
Интересно было все. Начиная от подготовки к походу и заканчивая распределением добычи. Мишура, платки, новогодние шапки – все самое яркое становилось атрибутом костюма колядовщика.
Что касается песен и стишков, их знали не все. Только самые ответственные хорошо заучивали колядки, стояли впереди и громче всех пели.
Не обходилось и без ссор. Иногда мальчишки тайком брали из общего мешка лучшие шоколадки, девчонки, конечно, обижались. Отсюда: конфликт – разлад – каждая группа идет своей дорогой. И тут появляется дух соперничества – кто получит больше сладостей. Поэтому рассказать конкурентам, в каких квартирах дают много денег и вкусных конфет – просто дикая щедрость и проявление настоящего благородства.
Но побеждала все-таки дружба, и угощения делили все вместе.
Раздел имущества – особый обряд, и проходил он всегда по одной схеме: вкусные конфеты отдельно, сушки и мандарины отдельно и наиболее ценная горка – деньги. Бумажные конечно. И очень важно: главное правило коляды – делим все поровну и честно, главный человек коляды – хозяин квартиры, в которой делят угощения.
В этой погоне за весельем и сладостями бесценной остается интрига: кто откроет дверь, как выглядит хозяин квартиры, как отреагирует. Кто-то даже будил детей, чтобы они увидели колядовщиков, а кто-то, наоборот, просил петь тише. Вот так и стоишь, нашептываешь колядку, пританцовываешь, тихонько получаешь вознаграждение и тихонько уходишь, боясь случайно хлопнуть дверью. Либо поешь громко, почти кричишь, на бис для гостей хозяина, которые не успели записать выступление на камеру.
Бесценен и опыт, который набираешь с каждым годом: узнаёшь, в какие квартиры нужно идти сразу, пока никто не опередил, ведь только там угощают домашними пирожками.
Но переломный момент все же должен настать. Спустя годы понимаешь, что уже слишком стар для всего этого, и вообще в 15 лет клянчить сладости, да ещё и песенки петь не солидно. А традиция забывается. То ли старшие не передают опыт младшим, то ли просто лень и страшно. Мало ли что.
Однако жирную точку в уничтожении праздника ставят новейшие технологии 21 века – домофоны. Безопасность превыше всего. А о добре, которое коляда несет в каждый дом, никто и не подумал.