Васильевский остров
Почему Васильевский остров так называется?
Васильевский остров – самый большой остров дельты Невы, он расположен между Большой Невой и Малой Невой, и его площадь 1090 гектар. На западе он выходит на Невскую губу Финского залива, с севера отделяется от острова Декабристов рекой Смоленкой. Наибольшая протяженность острова с севера на юг 4,2 км, с запада на восток 6,6 км. Над водой остров возвышается на 1,3–3,5 метра.
Когда-то остров был сильно заболочен (особенно на западе) и покрыт хвойным лесом. После основания Петербурга территория постепенно осушалась, леса вырубались, подсыпались и укреплялись берега.
А называется он Васильевским потому, что в конце XV века этой землей владел новгородский посадник Василий Селезень, – по его имени и назвали остров. Однако у острова было и финское название – Хирвисаари, что в переводе означает Лосиный остров.
В начале XVIII века его называли Преображенским, а также Княжеским, Меншиков, – Александр Данилович Меншиков, первый генерал-губернатор Петербурга, был сначала владельцем всего Васильевского острова, подаренного ему Петром.
А. Д. Меншиков
Какое здание на Васильевском острове построили первым?
Естественно, дворец для генерал-губернатора, центральное здание усадьбы Меншикова. Сначала дворец был деревянным, но потом – очень быстро – построили каменный. И этот каменный дворец, хотя и в измененном виде, стоит и поныне на набережной Невы. Мало чем обращает сейчас на себя внимание это здание: оно невелико, скромно и как-то теряется среди других сооружений. Трехэтажный красно-белый фасад его украшен пилястрами, простыми наличниками окон и фронтоном в центре, цифра на котором – 1710 – указывает год начала постройки.
Начатое по проекту архитектора Д. М. Фонтана строительство было закончено в 1716 году архитектором И. Г. Шеделем. Тогда здание выглядело очень нарядным. Фасад был поэтажно декорирован пилястрами, над центральной частью возвышался аттик со скульптурой, ризалиты увенчивались княжескими коронами, детали фасада были позолочены, к Неве вел парадный спуск. Здесь происходили приемы иностранных послов и торжественные ассамблеи, ибо дворец значительно превосходил по размерам и богатству апартаменты самого царя.
Дворец Меншикова
Усадьба Меншикова включала в себя не только дворец. Недалеко от него располагались домовая церковь, хозяйственные постройки, ветряные мельницы, за дворцом простирался регулярный сад, – и все это обширное имение тянулось до противоположного конца острова. Такие широко раскинутые дворянские усадьбы мешали росту и развитию Петербурга: занимая гигантские участки территории, они нарушали связь между отдельными частями города.
После опалы Меншикова во дворце разместился кадетский корпус, что потребовало различных дополнительных пристроек, возведенных в разное время. Среди них – длинное красно-белое здание, сохранившееся до наших дней, в котором во время Октябрьской революции 1917 года заседал Первый Всероссийский съезд Советов.
Какое место Васильевский остров занимал в градостроительных планах Петра I и что из этого вышло?
В 1703–1715 годах остров почти не застраивался: помимо деревянного дворца Меншикова и хозяйственных построек его усадьбы здесь стояли еще только 3 ветряные лесопильные мельницы. Освоение территории Васильевского острова началось в середине 1710-х годов, когда Петр I решил создать на острове центр города.
Огромный размах работ привлекал в Петербург немало архитекторов и строителей из разных стран. Однако далеко не все они оставили след в истории города. Одни приезжали только за наживой, другие работали слишком малый срок, чтобы успеть сделать нечто значительное. В тех случаях, когда мастер недостаточно глубоко вникал в особенности национальной архитектуры и не учитывал своеобразия местоположения и облика Петербурга, он неизбежно терпел неудачу. Пример тому – план города, составленный в 1716–1717 годах по заданию Петра I архитектором Ж. Б. А. Леблоном.
Леблон предполагал создать прямоугольную систему улиц, окружив ее крепостными сооружениями в виде эллипса. Центр, как и желал Петр, предусматривался на Васильевском острове, который, по мысли архитектора, предполагалось покрыть сетью продольных и поперечных каналов с улицами-линиями вдоль них. Когда стали пытаться претворить план Леблона в жизнь, то очень скоро выяснилось, что план это абстрактный и нереальный. Слишком многого не учел в нем архитектор. В частности, он не подумал о трудностях связи с Васильевским островом при отсутствии мостов через Неву. План Леблона так и остался неосуществленным.
Будущим жителям города Васильевский остров в качестве места постоянного обитания решительно не нравился, – уже при жизни Петра городская застройка стихийно начала перемещаться на противоположный берег Невы. Тем не менее ни один свой замысел в отношении города Петр не проводил в жизнь с такой настойчивостью, – Васильевский остров должен был стать средоточием дворянства и купечества столицы.
С апреля 1716 года раздача мест под застройку дворянам и купцам производилась лишь на Васильевском острове. Начиная с 1719 года один за другим следуют указы о принудительном строительстве домов на Васильевском острове. Размер участка, отводимого под застройку, и тип здания определялись указами, исходя из числа крестьянских дворов, числящихся за дворянами, а для купечества – исходя из «величины тягла с десятой деньги». («Десятая деньга» – налог на городское население, введенный при Петре I в 1701 году.) Дворяне, имевшие 500–700 крестьянских дворов, строили каменные дома на участке шириной 8 сажен, имевшие 300–500 дворов – на участке в 5 сажен. Имевшие 100–300 дворов строили мазанки или деревянные дома.
Но, несмотря на угрозы конфискации имущества ослушников, дела с застройкой Васильевского острова шли очень плохо. Большинство даже не начинало строить, а те, кто начали, строили очень медленно. В 1723 году приказано было принудительно выслать из провинции в Петербург всех тех, кому положено было строить дома в столице, а строить не начали. Однако перелома не наступало, ослушники не приезжали и людей для строительства домов не присылали.
Согласно указу 1724 года, размеры и типы домов, которые должны были строить в Петербурге помещики, определялись исходя уже не из числа крестьянских дворов, а из числа душ крестьян, числящихся за дворянами. Купцы были обязаны построить 50 каменных зданий по разверстке магистрата. Этот указ требовал начать строительство домов в 1724 году и закончить отделку в 1726 году.
Указы указами, но в действительности из общего числа 1758 мест, подлежащих застройке на Васильевском острове, 967 (55 %) даже не было роздано, а из розданных мест было застроено всего 463 (по другим данным, 489, около 28 %), при этом деревянные дома составляли 75 %.
Все изменилось в 1730-х годах, когда в район СтрелкиВасильевского острова был перемещен Петербургский порт. Тогда началась интенсивная застройка восточной, юго-восточной частей острова и набережной Большой Невы, остальная территория оставалась незастроенной. Западная часть (Гавань) оставалась глухой окраиной, в северной части возникло Смоленское православное кладбище, к которому примыкало обширное Смоленское поле.
Чем знаменито Смоленское поле?
Смоленское поле занимало центральную часть Васильевского острова, к западу от нынешней 18-й линии. Слава у этого места недобрая: Смоленское поле в XIX веке служило местом казни государственных преступников. 3 сентября 1866 года здесь был повешен член революционного кружка ишутинцев террорист Дмитрий Каракозов. 4 апреля 1866 года он стрелял в императора Александра II, но промахнулся, был арестован и заключен в Алексеевский равелин. В честь «чудесного спасения» император у выхода из Летнего сада (место покушения) велел воздвигнуть часовню из серого мрамора с надписью «Не прикасайся к помазаннику моему» (эта часовня снесена в 1930 году).
4 октября 1866 года на Смоленское поле был доставлен сам руководитель кружка Николай Ишутин, – прямо на эшафоте ему было объявлено о замене смертной казни каторжными работами. 28 мая 1879 года на Смоленском поле казнили члена организации «Земля и воля» Соловьева, совершившего покушение на императора Александра II.
Застройка Смоленского поля началась лишь в конце XIX века – были проложены 19–27 линии и Средний проспект.
Где похоронена Ксения Петербургская?
Смоленское православное кладбище – тоже историческая достопримечательность города. Первое упоминание о нем ученые нашли в указе 1738 года, – там оно именуется «кладбище на Васильевском острове у Черной речки». А указом от 11 мая 1756 для Смоленского православного кладбища определено место «в сторону от Галерной гавани» (между 18-й и 23-й линиями Васильевского острова). В 1760 году на кладбище построена деревянная церковь Смоленской иконы Божьей матери, в 1786–1790 годах на ее месте возведена каменная церковь.
Ксения Петербургская
Традиционно на этом кладбище хоронили тех, чья жизнь была связана с наукой и искусством, тех, кто преподавал в университете, в Академии художеств, работал в Академии наук, преподавал в Морском корпусе. Здесь похоронены ученые А. П. Заблоцкий-Десятовский, П. А. Висковатов, Н. Н. Бекетов, Я. Д. Захаров, Н. Н. Зинин, П. Б. Иноходцев, М. К. Лемке, Н. П. Лихачев, Н. А. Моншуткин, А. Ф. Можайский, Б. Л. Модзалевский, Н. П. Павлов-Сильванский, В. В. Петров, В. М. Севергин, П. П. Семенов-Тянь-Шанский, Н. Г. Устрялов, А. А. Фридман, художники Ф. И. Иордан, В. Е. Маковский, Г. И. Угрюмов, В. К. Шебуев, С. С. Щукин, писатели Ф. К. Сологуб, А. Н. Чеботаревская, Л. А. Чарская, Н. Ф. Эмин.
В 1828 году на Смоленском кладбище была похоронена няня А. С. Пушкина – Арина Родионовна (к сожалению, место ее могилы неизвестно).
В годы Великой Отечественной войны здесь в братских могилах хоронили ленинградцев – жертв блокады.
Но есть еще на Смоленском кладбище одна могила, к которой постоянно идут люди, где служится очень много панихид, – могила Блаженной Ксении Петербургской.
Никто не знает ни даты ее рождения (где-то между 1719–1730 годами), ни даты смерти (случившейся в самом начале XIX века). Известно только имя и отчество: Ксения Георгиевна. Она была женой полковника Андрея Федоровича Петрова, певчего при дворе Елизаветы Петровны. Андрей Федорович умер внезапно, без покаяния. Событие это настолько потрясло Ксению, что она отказалась от собственной личности и всем стала говорить: «Умерла раба Божия Ксения, а Андрей Федорович жив и здоров…» Она оделась в одежду мужа и ходила в ней до тех пор, пока платье не истлело, а потом носила только красную юбку и зеленую кофту (цвета формы Преображенского полка). Дом свой Ксения Георгиевна, двадцатишестилетняя вдова, весь полностью отдала стоявшей у нее на квартире Параскеве Антоновой, а все имущество раздала нищим. Когда она это сделала, родные потребовали ее медицинского освидетельствования, но на все вопросы она отвечала разумно и ясно. Единственная странность – требование называть ее Андреем Федоровичем. Так окликали ее все торговки Петербургской стороны, знавшие, что, если блаженная Ксения у кого отведает пирожка или яблочка, весь день торговля будет удачна. Милостыни Ксения не просила, но принимала охотно (копейку называла «царем на коне» – на тогдашней копейке изображался всадник); а все деньги, которые ей подавали, Ксения тут же раздавала другим нищим.
Сорок пять лет она прожила полноправной хозяйкой Петербургской стороны. Основным ее занятием, помимо непрестанной молитвы, было устройство чужого семейного счастья. Сохранилось множество преданий о ее помощи. Та самая Параскева Антонова, которой Ксения отписала весь свой дом, принимала ее часто и с особенным радушием. Однажды Ксения сказала ей сурово: «Сидишь тут, чулки штопаешь, а того не знаешь: тебе Господь сына послал, беги скорей на Смоленское кладбище!» Антонова побежала на Смоленское: там извозчик сбил беременную женщину, которая тут же умерла в преждевременных родах. Ребенок, однако, был жив, и Антонова взяла его к себе. Мальчик вырос в бывшем доме Ксении, достиг больших чинов, оказался идеальным сыном… В другой раз Ксения сказала молодой девушке: «Сидишь тут, а на Охте твой муж жену хоронит!» Девушка тут же побежала на Охту, увидела там молодого вдовца, лишившегося чувств на могиле жены, принялась за ним ухаживать и вскоре вышла за него замуж. И историй таких о Ксении рассказывают множество.
Она никогда не молилась на людях, только ночью, выйдя за город, неустанно клала поклоны до самого утра. В 1796 году, когда на Смоленском строилась новая каменная церковь Смоленской Божией Матери, Ксения по ночам на леса втаскивала кирпичи, чтобы рабочие, придя утром, могли сразу заниматься кладкой.
По преданию, именно блаженная Ксения предсказала смерть императрицы Елизаветы. Накануне кончины императрицы она ходила по городу и говорила: «Пеките блины, вся Россия будет печь блины!» (Блины по православному обычаю, как известно, главное блюдо на поминках.)
При жизни Ксении от ее прикосновения исцелялись от болезней. После ее смерти целебной считалась земля с ее могилы. Земля эта пользовалась таким спросом, что насыпь над могилой Ксении разбирали моментально; насыпали новую – и новую разбирали, – до тех пор, пока не построили часовню…
После революции часовню Ксении обнесли бетонным забором, рядом выстроили сапожную мастерскую, но имя ее из памяти горожан изгладиться не могло: ее заступничества просили и в блокаду, и в первые послевоенные годы. После перестройки часовню восстановили, забор снесли, и теперь в день преподобной Ксении, празднуемый 6 февраля, на Смоленское кладбище стекается полгорода. Да и в другие дни часовня святой блаженной Ксении полна народом, – те, кому не хватило места, молятся снаружи.
Ксению Петербургскую не просят о богатстве. Ксению просят о счастливом замужестве, о получении работы. Надо просто постоять и повторить обычную формулу, с которой к Ксении приходили за помощью: «Сделай, как сама знаешь».
Как складывался ансамбль Стрелки Васильевского острова?
Стрелкой называется крайняя восточная часть острова, в виде мыса вдающаяся в Неву, у разветвления реки на два рукава – Большую и Малую Неву. В этом районе больше ста лет, до 1837 года, находился Петербургский порт, перенесенный сюда с Городского острова еще в 30-х годах XVIII века. Вся часть города, примыкающая к порту, долгое время была одной из оживленнейших в Петербурге: здесь вечно царили шум и суета, слышался многоязычный говор, привозились и увозились товары, а у причалов пестрели флаги кораблей разных стран.
Порт – гордость всякого морского города, и понятно поэтому, что петербургские зодчие не раз задумывались над тем, как застроить Стрелку. Эта задача была особенно сложной: слишком ответственное место занимала Стрелка в общей панораме города. Любая постройка здесь была не только видна с далекого расстояния, но и должна была архитектурно организовывать огромную территорию, гармонируя с низкими невскими берегами, с Петропавловской крепостью, с эрмитажным комплексом. Даже такой крупный мастер, как Д. Кваренги, не смог удачно решить возникшей сложной градостроительной задачи.
Центральное здание района – Биржу, где должны были заключаться торговые сделки, – он поставил под углом к оси Стрелки, не выделив его положения среди других построек набережной. В результате сооружение потерялось между соседними постройками и, естественно, не смогло стать центром окружающей территории.
Неудача Кваренги оказалась столь очевидной, что уже построенное и возведенное под крышу здание было разобрано, а сооружение новой Биржи поручили другому архитектору – Тома де Томону.
Этот мастер, учившийся во Франции и Италии, страстный почитатель античного зодчества, приехал в Россию в 1799 году и прожил здесь последние четырнадцать лет своей жизни. Он принадлежал к той плеяде иностранных мастеров, для которых Россия стала второй родиной. Большую помощь Тома де Томону в его работе над Биржей оказала Петербургская Академия художеств.
Здание Биржи
Фасады Биржи, обращенные к Стрелке и зданию Двенадцати коллегий, прорезаны большими полуциркульными окнами. На их фоне эффектно выделяются скульптурные группы: со стороны Стрелки «Нептун, выезжающий из волн морских с реками Невой и Волховом по бокам», а с другой стороны – скульптура, изображающая Неву в виде молодой женщины с короной на голове в окружении двух рек и бога торговли Меркурия. Цельный, геометрически правильный объем здания Биржи противостоит взлетающему ввысь Петропавловскому шпилю и живописности Зимнего. Контраст создают не только формы, но и цвет. На серовато-зеленом фоне стен Биржи, напоминающем цвет речной воды, белый строй массивных колонн выглядит внушительно и спокойно, и это мягкое сочетание цветов особенно хорошо воспринимается рядом с яркой двухцветностью Зимнего и серой линией крепостных стен.
Внутренний облик Биржи не уступал внешнему. Гигантский, занимающий почти все здание зал, где происходили торговые сделки между купцами, прибывавшими в Петербургский порт, поражал грандиозностью. В нишах, образованных высоким полукруглым сводом, были установлены большие скульптурные группы Меркурия и Времени. Позднее по бокам их заняли место статуи, аллегорически изображающие Правосудие, Изобилие, Коммерцию и Мореплавание (раньше эти фигуры стояли на печах главного зала). Эти скульптурные украшения, высокий свод, двухколонные портики, обрамляющие двери, строгие завершения гладких стен усиливали общее впечатление монументальной торжественности.
По отзывам современников, ни один из портовых городов мира не мог похвалиться такой Биржей, как Петербург.
Сейчас в здании Биржи – Центральный Военно-морской музей, коллекции которого рассказывают о славной истории русского и советского Военно-морского флота, о героических подвигах моряков нашей Родины в борьбе с врагами.
Все сооружения на Стрелке связаны общим художественным замыслом с Биржей. Так еще более оттеняют ее центральное положение две тридцатиметровые колонны, стоящие симметрично впереди, по сторонам здания. Они воздвигнуты по проекту Тома де Томона почти одновременно с самой Биржей и напоминают о древнем обычае отмечать морские победы установкой триумфальных колонн, украшенных трофеями – отпиленными носами побежденных вражеских кораблей. Так как носы кораблей назывались рострами, то колонны принято было именовать ростральными. Так называются и колонны на Стрелке. Они поставлены здесь как монументальные памятники военно-морской славы России. Вблизи отделка колонн кажется грубоватой. Сложенные из кирпича, они выкрашены в буровато-кирпичный цвет, а мощные пятиметровые аллегорические фигуры у подножий, изображающие четыре русские реки – Волгу, Днепр, Волхов и Неву, – выполнены без тщательной деталировки. Это сознательный художественный прием: и колонны, и все скульптурные украшения Стрелки рассчитаны на восприятие с больших расстояний, и потому их формы крупны и могучи.
Несколько позднее, в 1826–1832 годах, по обе стороны от Биржи архитектор И. Ф. Лукини возвел здания пакгаузов – складов для товаров. Их фасады, обращенные к Стрелке, обработаны предельно просто. Им принадлежит подчиненная роль, и рядом с ними особенно выигрывает белоколонная Биржа.
Когда и где появился в России первый музей?
Конечно, в Петербурге. Все началось с личной царской коллекции редкостей, собранной Петром во время поездок по Европе. В 1714 году коллекция хранилась в Летнем дворце Петра, а в 1719 году была помещена в Кикины палаты и открыта для обозрения. Получился комплексный музей: там было собрание коллекций минералов, скелетов животных и птиц, разные анатомические аномалии (слухи о заспиртованных уродцах пугали суеверных горожан), коллекции произведений искусства и оружия.
Специальное здание для музея начали строить на год раньше – в 1718 году, по проекту архитектора И. Г. Маттарнови. Продолжили работы Н. Гербель и Г. Киавери, а завершил их в 1734 году архитектор М. Г. Земцов.
Кунсткамера
Здание Кунсткамеры в XVIII веке играло большую роль в архитектурном ансамбле центра Петербурга. Его фасад, вытянутый вдоль набережной, разделен на три части. В центре – ступенчатая восьмигранная башня, завершенная сферой, а по сторонам ее – одинаковые корпуса. Белые лопатки, филенки, незамысловатые наличники оживляют стены, но от этого не исчезает общее впечатление сдержанности и строгости. В прошлом ризалиты корпусов были более нарядные – они завершались фигурными фронтонами.
Совсем иначе выглядит башня: яркая и живописная, и при этом довольно сложная по композиции, разделенная на несколько ступенчатых ярусов. Плавные изгибы выпуклых и вогнутых плоскостей восьмигранника резко прерывают прямолинейность боковых корпусов. Сложны и причудливы контуры яруса, поднимающегося над основным объемом здания. Еще выше – ярус в виде правильного восьмигранника с полукруглыми окнами. Наконец, над балюстрадой этого яруса поднимается восьмигранная вышка с куполом, венчающая всю композицию. Многое в здании Кунсткамеры напоминает живописные московские постройки XVII века.
В здании Кунсткамеры разместился не только первый в государстве музей, – вообще это было одно из первых в России зданий, специально предназначенных для научных учреждений. Музей занимал восточное крыло здания, в средней его части – Анатомический театр, в башне – обсерватория. Западное крыло заняли учреждения Российской академии наук, основанной указом Петра I. Здесь с 1741 по 1765 год работал великий русский ученый Михаил Васильевич Ломоносов. Сейчас в центральной части размещается музей М. В. Ломоносова и восстановлена обстановка конференц-зала, где происходили заседания Академии наук с участием гениального ученого. А в боковых корпусах здания сейчас находится Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого РАН. Его коллекции рассказывают о происхождении человека, о культуре и быте многих народов земного шара. Особое место среди его коллекций принадлежит собранию крупного русского ученого и путешественника Н. Н. Миклухо-Маклая.
В 1747 году здание Кунсткамеры сильно пострадало от пожара и было восстановлено затем без вышки башни. Так оно простояло почти двести лет, и лишь в 1949 году при реставрации вышка была восстановлена.
Что такое Готторпский глобус?
Это – самый знаменитый экспонат Кунсткамеры. Готторпский глобус, выполненный в 1644 году мастером А. Бушем, был подарен в 1698 году Петру I. Это была модель земного шара (более 3 м в диаметре) со всеми материками, океанами и морями. Через пять лет после пожара сгоревший глобус был восстановлен мастером Н. Ф. Тирютиным и экспонировался в специальной глобусной палатке, построенной неподалеку от Кунсткамеры, на площади перед зданием Двенадцати коллегий. Там он находился до 1829 года, затем его перевезли в Академический «Музеум», занимавший часть помещений северного пакгауза. С 1901 года глобус хранился в специальном зале Адмиралтейства в Царском Селе. В годы Великой Отечественной войны он оказался на оккупированной территории и был похищен немецкими войсками. Найденный в городе Любеке и возвращенный в Ленинград, глобус весной 1948 года подняли на блоках и установили в специально оборудованном помещении.
Готторпский глобус
Почему здание университета называют «Двенадцать коллегий»?
Это здание – одно из старейших в Петербурге, и строилось оно отнюдь не для университета. Да и университета-то тогда еще никакого и не было. А здание было построено по проекту Д. Трезини в 1722–1741 годах для размещения петровских коллегий – высших государственных учреждений, явившихся прообразом будущих министерств. Иногда его так и называют – «Петровские коллегии».
Коридор Петровских коллегий
Бесконечен, гулок и прям, —
писала в «Поэме без героя» Анна Ахматова.
Здание Двенадцати коллегий
Коридоры действительно кажутся бесконечными. Причем, если смотреть с набережной, расстояние незаметно: на Неву здание выходит лишь боковым фасадом, главный же фасад обращен к Менделеевской линии, проложенной позднее на месте небольшого канала и площади перед ним. Этот фасад, протянувшийся почти на полкилометра вглубь острова, расчленен на двенадцать (по числу тогдашних коллегий-министерств) совершенно самостоятельных одинаковых частей, каждая из которых имеет свою кровлю, свой архитектурный центр, а в XVIII веке имела и свой отдельный вход. Такая композиция должна была, по мысли архитектора, подчеркнуть, с одной стороны, относительную самостоятельность каждой из коллегий, с другой – их тесную взаимосвязь в системе государственного управления.
Ко времени смерти Петра I стены здания едва только вышли из земли, однако по архитектуре своей оно целиком относится к петровскому времени и является его интереснейшим архитектурным памятником. Над рустованным нижним этажом с большими полукруглыми окнами поднимаются два верхних этажа, объединенных пилястрами и оживленных незамысловатыми наличниками окон и филенками. В центре каждой из двенадцати частей – небольшой выступ, выделенный балконом второго этажа и завершенный фигурным фронтоном. Ритмическое чередование одинаково обработанных красно-белых частей фасада, вытянутых вдоль прямой линии, усиливает впечатление регулярности и организованности.
Лишь в 30-х годах XIX века здание Двенадцати коллегий, несколько переделанное архитектором А. Ф. Щедриным, было передано Петербургскому университету, основанному в 1819 году. Немало выдающихся людей училось и работало в этом учебном заведении. В университете многие годы трудились крупнейшие ученые: Д. И. Менделеев (квартира которого превращена в музей), И. М. Сеченов, А. М. Бутлеров, В. В. Докучаев, А. С. Попов; здесь учились Н. Г. Чернышевский, Н. А. Некрасов, И. С. Тургенев, Д. И. Писарев. Можно назвать еще много имен видных деятелей в разных областях науки и культуры, чья жизнь связана с университетом.
Кроме основного здания, университет занимает еще несколько зданий на Васильевском острове, в том числе и расположенный рядом с Двенадцатью коллегиями так называемый дворец Петра II, заложенный в 1726 году и законченный лишь через несколько десятилетий.
Почему Васильевский остров называют островом моряков, ученых и художников?
Потому что в конце XVIII – начале XIX века именно в восточной части Васильевского острова были сосредоточены почти все научные и учебные заведения Петербурга: Петербургская академия наук, Российская академия, Академия художеств, Горное училище (ныне Горный институт), 1-й и Морской кадетские корпуса, Главный педагогический институт (с 1819 года Петербургский университет). В домах на прилегавших к ним проспектах и линиях жили ученые, художники, поэты, – и, конечно, студенты.
Здание Академии художеств построено в 1764–1788 годах почти рядом с дворцом Меншикова по проекту А. Ф. Кокоринова и Ж. Б. М. Валлен-Деламота. Фасад Академии, полный сдержанной силы, протянулся вдоль набережной, – почти как фасад Зимнего дворца на другом берегу Невы. Но, в отличие от здания Растрелли, здесь нет живописных декоративных деталей: ритмично чередуются одинаковые пилястры, четко ограничивают объем здания боковые ризалиты, резко выделен центр – во всем спокойствие и ясность.
Как и в других крупных сооружениях 60–70-х годов XVIII века, первый этаж здания Академии играет роль цоколя, а два верхних парадных этажа объединены колоннами и пилястрами. В постройках усадебного типа главный вход обязательно должен быть расположен внутри парадного двора, а в Академии этот вход сделан в середине центрального фасада. Здесь над цокольным этажом поднят четырехколонный портик, между колоннами которого поставлены скульптуры Геркулеса и Флоры. Вся эта часть фасада выдвинута вперед и увенчана куполом.
Конец ознакомительного фрагмента.