Арест
При описании эпизода задержания Иисуса возникает много вопросов. Согласно евангелистам, Иуда взял отряд и повел в Гефсиманию: «Итак, Иуда, взяв отряд воинов…» (Ин., 18: 3). По-гречески (на языке Евангелий) отряд – «спира» (speira), но в Иерусалиме того времени есть только формирования римских войск – когорты (лат. cohors). Иных «воинов» в оккупированном Иерусалиме нет. Флавий пишет: «Римляне поставили на галерее храма когорту, так как они всегда имели обыкновение во время праздников держать войско под оружием, дабы предостерегать собравшийся народ от возмущения» (Flav. Jos. Bel. lud. II/ 12.1). Факт использования именно римских воинских частей в репрессиях по отношению к Иисусу подтверждает Марк, называя офицера у креста «центурион» – centurio (Мк., 15: 39–45), что соответствует римским воинским формированиям. Кроме того, упоминание наличия мечей у арестной команды (Мк., 14: 43) четко и определенно говорит о присутствии римских солдат, поскольку по ночам разгуливать с мечами могли только римские солдаты или бунтовщики. Наличие римских солдат подтверждается самим Марком: «Один юноша, завернувшись по нагому телу в покрывало, следовал за Ним; и воины схватили его» (Мк., 14: 51). Именно «воины»! То есть и Марк, вслед за Иоанном, четко говорит о том, что военизированную операцию по аресту группы бунтовщиков проводили римские солдаты.
Подтверждение Иоанном того, что именно римляне играли первую скрипку при аресте, звучит особенно веско, поскольку Иоанн наиболее антиеврейски настроен и охотно переложил бы ответственность за арест на иудеев, если бы не было основательной традиции. Слово евреи (иудеи) в негативном смысле употреблено более 70 раз в Евангелии от Иоанна и только около 10 раз в других Евангелиях, вместе взятых. Иоанн сообщает: «Тогда воины и тысяченачальник и служители Иудейские взяли Иисуса и связали Его» (Ин., 18: 12). Как замечено выше, других воинов, кроме римлян, в Иерусалиме не было. Предположить, что римляне подчинялись порабощенным иудеям, невозможно.
Кто и зачем дал Иуде более полутысячи римских солдат, во главе с трибуном (в латинской Библии – Вульгате (лат. Vulgata) командующий арестом офицер назван tribunus) или префектом когорты (гр. chiliarchos – тысяченачальник)?
Высокий ранг командира говорит о численном формате подразделения. Когорта (500–600 солдат) – это весь постоянный гарнизон города! Зачем столько солдат для задержания горстки ам-хаарец (людей земли, простолюдинов), как гласят Евангелия? Это неоправданно.
Римская когорта проводит ночную антипартизанскую операцию прочесывания (зачистки) местности. Солдаты идут с факелами и мечами (Мк., 14: 43), в полной готовности вступить в бой, значит, они ожидали вооруженного сопротивления и готовились к массовым беспорядкам. Видимо, основания для столь масштабной акции у римлян были.
Факт наличия и ношения оружия спутниками Иисуса (Лк., 22: 38, 22–49; Мк., 14: 47) отнюдь не говорит о пацифизме. «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч» (Мф., 10: 34). «Тогда Он сказал им: но теперь, кто имеет мешок, тот возьми его, также и суму; а у кого нет, продай одежду свою и купи меч» (Лк., 22: 38). Стоит обратить внимание, что группа вооружалась не кинжалами сикариев («кинжальщики» – террористическая группа, от лат. sica – кинжал), которые можно скрыть под плащом и носить незаметно, а боевыми мечами. Лука упоминает «два меча» (Лк., 22: 38), а не «два кинжала» – это разные слова. Значит, они не таясь выходили с оружием на улицы! Вероятнее, это были длинные мечи кавалеристов: спата (лат. spatha – около 800 мм), а не гладиус (лат. gladius – до 600 мм), поскольку Петр при сопротивлении во время ареста нанес им рубящий удар (отрубил ухо некоему Малху (Ин., 18: 10). Это повышает вероятность использования спаты – ею удобнее рубить. А оккупированная Иудея – это не Техас, где все ковбои открыто ходят с оружием, Иудея находится под игом Рима, даже храмовая стража вооружена только дубинами. Флавий писал, что стражники «не вооружены и неопытны в сражениях» (Flav. Jos. Bel. lud. IV, 4: 6), об этом же говорит Тосефта, Минхот (13: 21) и Талмуд (Мишна, Кодашим, Мидот, 1: 2). В Иерусалиме ношение боевого оружия прерогатива римских воинов и граждан Рима (civis Romanus), всех прочих за это распинают. Значит, демонстративный выход вооруженных людей на улицы можно воспринимать как открытое сопротивление оккупантам.
Солдат для ареста выделил, судя по Евангелиям, не Пилат – он сам узнал о нем на другой день, что очень странно, ведь, по словам Иосифа Флавия, доносчики у него были повсюду. Наружное наблюдение и доносительство были хорошо поставлены в Иудее еще при Ироде Великом, как писал Флавий: «Как в городе, так и по большим дорогам имелись смотревшие за этим шпионы» (Flav. lud. Ant. XIV. 10: 4). Эти службы наверняка были унаследованы римской оккупационной администрацией, стукачи востребованы при любой власти. Скорее всего, Пилат все отлично знал, имея сведения о ситуации в подконтрольной ему территории. Он не раз жестко упреждал перманентные беспорядки, как гласят источники. Вероятнее, что он сам отдавал приказ об аресте Иисуса, так же как и в ситуациях с прочими бунтовщиками.
У него, как у префекта, в подчинении были только вспомогательные войска (auxilia), численность которых была незначительна, например Себастианские алы (alae – конница) и легкая пехота. Большая часть вспомогательных войск набиралась в самой Иудее, преимущественно из сирийских греков. Подразделения, набранные из иудеев, по источникам не известны. Легионеры находились вне юрисдикции Пилата и в это время не располагались в Иудее.
Вспомогательные войска имели структуру, подобную структуре легиона, соединения формировались по образцу легионных когорт, то есть состояли из шести центурий под командованием центурионов, командирами более крупных частей были трибуны. Синедрион никогда не имел власти над римским войском и не мог ее иметь – это абсурд. В подчинении первосвященника могла быть только храмовая стража с дубинами, юрисдикция которой ограничивалась территорией Храма. Стража действовала на охраняемой территории, как и изложено Деяниями в описании эпизода задержания Петра и апостолов: «Когда они говорили к народу, к ним приступили священники и начальники стражи при храме и саддукеи» (Деян., 4: 1–3). О ограниченности юрисдикции храмовой стражи говорят слова Пилата: «…имеете стражу; пойдите, охраняйте, как знаете» (Мф., 27: 65), что может быть истолковано и как разрешение использовать стражу вне храма, так же как посылка (выделение) римских солдат для охраны могилы Иисуса, но обе трактовки говорят о территориальной ограниченности прав еврейской храмовой стражи. Евангелие от Петра уточняет, что Пилат дал воинов под командованием центуриона Петрония. А переводчик древнеславянской версии «Иудейской войны» Иосифа Флавия говорит, что могилу Иисуса охраняли 30 римских солдат.
Наличие римских солдат при аресте говорит о политической мотивировке ареста, поскольку римлянам было наплевать на внутрииудейские споры и религиозные распри, их интересовал только порядок и власть на оккупированной территории. Почему же трибун, получивший от руководства приказ об аресте некоего еврея, вместо того чтобы доставить арестованного в римскую тюрьму, вдруг отвел его в дом первосвященника? Зачем? Очень странное поведение офицера… По логике и по историческим аналогиям: из Гефсиманского сада (ивр. гат-шамна – масличный пресс) трибун обязан был препроводить арестанта в любую городскую тюрьму или в преторий, а оттуда сразу на Голгофу. Никакого разбирательства Синедриона и персонального суда лично префектом не нужно, поскольку распятие смутьянов было совершенно рутинной процедурой. Их распинали перманентно, а бунты в Иудее шли почти непрерывной чередой. В годы правления Пилата таких пророков и мессий объявилось десятки, и все они прошли свой крестный путь. Мириады крестов были привычной частью иудейского пейзажа…. Было тысячи, десятки тысяч распятых бунтовщиков и просто случайных жертв. Это только для евангелистов в Палестине царит идиллическая атмосфера.
У Флавия, в славянской версии «Иудейской войны», имеется очень показательный эпизод, отсутствующий во всех прочих рукописях Иосифа. В нем история ареста, задержания и судилища над Иисусом излагается несколько в ином свете, чем в Евангелиях: «Он все совершал не руками, а словом, и многие из народа следовали за Ним, внимая Его учению, и многие шли, думая, что через Него освободятся колена иудейские от рук римлян. Он имел обычай чаще всего быть перед городом на Елеонской горе. И там же исцелял людей. И собрались к нему 150 приверженцев (слуг), а многие из людей, видя силу Его, что все, чего Он хочет, творит словом, требовали, чтобы Он, войдя в город и избив римское войско и Пилата, воцарился над ними. Но Он отверг это. После того дошла весть о нем до иудейских властей. И, собравшись к архиереям, сказали: «Мы слабы и неспособны противиться римлянам. Но так как лук уже натянут, пойдем и донесем Пилату, что слышали и будем спокойны. Не то услышит от других, и нас лишат имения и истребят с нашими детьми». И, пойдя, возвестили Пилату. И он, послав, избил многих от народа и привел Того Чудотворца». Тут упомянуто все: реальные политические устремления и военные силы, избивающие римлян, и страх ответных репрессий, и жертвы среди народа, и очевидность нарушения коллаборационистами «отческого закона». Скорее всего, этот эпизод интерполяция, но, возможно, тут есть следы отголосков древней традиции, нельзя исключить, что она могла быть заимствована из не дошедшего до нас текста самого Иосифа, как считал академик В.М. Истрин (возможно, арамейского варианта «Иудейской войны»), или иных авторов.
Посылка войск против Иисуса как политическая необходимость упомянута в трактате Тольдот Иешу («Родословная Иисуса»), который хотя и написан на много веков позже событий (V–VII вв.), но также может содержать зерно реальной истории, подтверждающей факт бунта.
Вернемся к процедуре ареста в Гефсиманском саду. Представлять иудеев при аресте могла только «группа поддержки» – охлос, вооруженный дубьем, так называемые «свидетели» из местных или коллаборационисты – пособники оккупантов. Именно «свидетели» выполняли функцию полиции в древнееврейском судопроизводстве, в том виде, который нам известен. Именно свидетелям вменено задерживать преступника, доставлять в суд и свидетельствовать в ходе процесса (Втор., 17: 6–7; 19: 15–18). Синедрион как судебная инстанция не имел полномочий самостоятельно выдвигать обвинение, как это описали синоптики, – это роль свидетелей.
Однако в первый день Пасхи нахождение столь многочисленной, агрессивно настроенной толпы иудеев на улицах города кажется невероятным. Иудеи должны пребывать в благостном покое, не покидая своих домов, плюс к тому – ввиду начала Песах запрещено ловить или ограничивать свободу передвижения любых живых существ, лишать свободы даже насекомых, не то что человека… Кто и как уговорил иудеев в великий праздник Песах идти арестовывать какого-то провинциального проповедника, каких Иерусалим видел многие сотни? Евреи в субботу и праздники бросали оружие и приостанавливали войну, как описано в Первой книге Маккавеев: «И погнались за ними многие и, настигнув их, ополчились, и выстроились к сражению против них в день субботний, и сказали им: теперь еще можно; выходите и сделайте по слову царя, и останетесь живы. Но они отвечали: не выйдем и не сделаем по слову царя, не оскверним дня субботнего. Тогда поспешили начать сражение против них. Но они не отвечали им, ни даже камня не бросили на них, ни заградили тайных убежищ своих, и сказали: мы все умрем в невинности нашей; небо и земля свидетели за нас, что вы несправедливо губите нас. Нападали на них по субботам, и умерло их, и жен их, и детей их со скотом их, до тысячи душ» (1 Макк., 2: 32–38). А Флавий, описывая поведение иудеев при осаде Помпеем Иерусалима, говорит: «Если бы закон наш не повелевал нам не работать по субботним дням, то вал не достиг бы своей вышины, потому что этому воспрепятствовали бы осажденные; дело в том, что закон разрешает отражать наступление и нападение, но не позволяет препятствовать какому-либо другому предприятию неприятелей» (Flav. lud. Ant. XIX. 4: 2). То есть благочестивые иудеи соблюдали Субботу и праздники, рискуя проиграть битву и погибнуть, а в этот Песах, согласно Евангелиям, они совершили такие странные поступки… Это маловероятно.
Почему Синедрион, который, согласно Евангелиям, хотел гибели равви Иешуа – популярного пророка из Галилеи, решился на арест и суд в столь неудобный для себя момент – в Пасхальный Седер? Зачем проводить арест, когда иудеи, два дня назад поклонявшиеся Иисусу, все еще заполняют улицы Иерусалима, а город полон экзальтированных еврейских паломников, прибывших со всей средиземноморской ойкумены (возможно, от 300 тысяч до 2 миллионов, по разным оценкам), осложняющих арест и расправу. Кроме того, паломники разнесут по еврейскому миру новость о беззаконном аресте и судилище в Пасхальную ночь, о казни патриота, выданного оккупантам. Зачем же архиереями выбрано такое время? Ведь сначала «собрались первосвященники и книжники и старейшины народа во двор первосвященника, по имени Каиафы, и положили в совете взять Иисуса хитростью и убить; но говорили: только не в праздник, чтобы не сделалось возмущения в народе» (Мф., 26: 3–5). Это разумные соображения политиков. Они понимали, чем рискуют, покушаясь на популярного в народе равви, – это было весьма чревато неприятностями, можно было вызвать беспорядки и бунт с непредсказуемыми последствиями, можно было и жизнью расплатиться, ведь сикарии убили за слишком непатриотичные действия первосвященника Ионафана (Flav. Jos. Bel. lud. II. 13). Партизаны часто использовали индивидуальный террор против оккупационных властей и коллаборационистов. Что же произошло такого экстраординарного, что весь Великий Синедрион – а это 71 человек, да плюс старейшины и книжники – вдруг передумал убивать Его тайно, а пошли толпой, в Святую ночь, арестовывать и, не дожидаясь рассвета, проводить над Ним суд? Представьте: вся солидная, самодовольная храмовая элита пошла судить «пророка из Назарета Галилейского», в самый разгар праздника, торжественных пасхальных приготовлений, которые шли в это время в Храме, – это невероятно!!! «Это ночь бдения Господу за изведение их из земли Египетской; эта самая ночь – бдение Господу у всех сынов Израилевых в роды их» (Исх., 1–42). Это то же самое, как если бы папа римский во время пасхальной службы бросил храм Святого Петра и пошел со всеми епископами и кардиналами судить какого-нибудь новоявленного баптиста. Можно себе такое представить?
Однако из синоптических текстов можно извлечь неожиданный намек на то, кем были эти люди в Гефсиманском саду. Марк так описывает состав лиц, пришедших в пасхальную ночь арестовывать Иисуса: «множество народа с мечами и кольями» (Мк., 14: 43). Матфей повторяет коллегу: «появился народ» (Мф., 26: 47). Целиком копирует их Лука: «появился народ» (Лк., 22: 47). Затем Матфей и Марк добавляют предположение, что эти люди были «от первосвященников и книжников и старейшин».
Характерным обстоятельством является использование всеми тремя синоптиками слова «народ», что говорит об общем источнике предания. Но поскольку первоначальное предание было устным и передавалось на родном языке апостолов, то есть на арамейском, то это слово следует читать как ha-гоим, что, собственно, и есть «народ», но в большинстве прочтений оно не означает евреев: «народами» (гоим) евреи именовали всех, кроме самих себя. Следовательно, в первичном устном предании, из которого черпали сведения евангелисты, фигурировали не евреи, а язычники, что логично, поскольку только они могли быть воинами.
По Евангелиям, Иуда указывает личность Иисуса арестной команде. Если среди них были евреи, то это значит, что никто из иерусалимских жителей не знал Иисуса в лицо, следовательно, Он просто один из тысяч безвестных провинциальных проповедников, приходивших с горстью своих учеников на праздник, и знакомый только им. Но это противоречит описываемой в Евангелиях истории, согласно которой Он знаменит и очень популярен в Иерусалиме. Если Иисус – нелегал, а Иуда указывает евреям не личность, а место тайной встречи или тайного ночлега, то теряет смысл фраза Иисуса, сказанная при аресте: «Каждый день бывал Я с вами в храме и учил» (Мк., 14–49), – и, видимо, пришел бы на следующие дни, где и мог быть арестован, а значит, нет смысла искать Его пасхальной ночью.
Отсюда следует логичный вывод, что эпизод Евангелий со знаменитым поцелуем Иуды может говорить только о том, что арестная команда состояла из римских солдат, и Иуда поцелуем указывает личность того, кто должен быть задержан. Из этого жеста следует, что солдаты не знают подлежащего аресту в лицо, значит, это не храмовая стража, ведь они видели Иисуса каждый день, когда он проповедовал в Храме. «Каждый день с вами сидел я, уча в храме» (Мф., 26: 55; а также Мк., 11: 27; Лк., 20: 1; Ин., 8: 59, 8: 11, 8: 20; 10: 23). Хотя неправдоподобно, что Иуда осмеливается отдавать приказы римским солдатам: «Возьмите Его и ведите осторожно» (Мк., 14: 44). Солдаты не стали бы его слушать. Но мотив для мер предосторожности у римлян был!
Петр и группа учеников Иисуса оказывает вооруженное сопротивление аресту (Мф., 26: 51–54; Мк., 14: 47; Лк., 22: 49–51; Ин., 18: 10–11), но солдаты их не задерживают – это можно объяснить только тем, что группа отошла с боем и, зная местность, растворилась в темноте: «Все ученики, оставив Его, бежали» (Мф., 26: 56). Невозможно представить, чтобы римские солдаты проявили либерализм и не подавили сопротивление. Во всех прочих случаях, известных нам из исторических источников, римская армия жестоко карала за любое неподчинение, не говоря уже о вооруженном отпоре. Цельс у Оригена говорит, что Иисус имел «отпетых» соратников: «десять или одиннадцать приверженцев, отпетых людей, самых низких мытарей и лодочников» (Orig. I. 62).