© 2014, Крупчанский А.В.
© 1972-2014, The Bhaktivedanta Book Trust International, Inc. (цитаты)
Предисловие к русскому изданию
Если набрать слово «Бхагавад-гита» в поисковой системе Интернета, на экране вашего компьютера появятся ссылки на более чем шестьсот тысяч страниц (а на английском языке – более чем три миллиона). Вам не составит труда узнать, как возникла Гита и кто переводил и комментировал ее на протяжении тысячелетий со времени ее создания. Вы узнаете, что для сотен миллионов последователей индуизма по всему миру это небольшое произведение является своего рода Евангелием – главной книгой, по которой они строят свою жизнь. Вы увидите, кто из великих людей восхищался Гитой, и получите отзывы ревнителей и хулителей Бхагавад-гиты с многочисленных форумов. Но Бхагавад-гита не была бы Бхагавад-гитой, если бы о ней нельзя было написать что-то новое. Бхагавад-гита так же неисчерпаема, как Сам Кришна, рассказчик Гиты, и каждый может найти в этой небольшой книге что-то свое – уникальное и неповторимое.
Мое знакомство с Бхагавад-гитой произошло в 1980 году. Университетский друг тайком дал мне на несколько дней почитать маленькую книжицу, ксерокопию с ксерокопии дореволюционного (и, конечно же, запрещенного) издания Гиты, переведенной с английского Теософским обществом. До сих пор отчетливо помню единственную мысль, которая звучала в моей голове после того, как я за пару вечеров прочитал эту книгу: «Если всё это правда, я должен начать жить по-другому». Первая часть этой мысли («если это правда») была всего лишь робкой попыткой сохранить пути к отступлению – в конце концов, кому хочется резко менять свою жизнь? Однако в глубине своего сознания я понимал, что столкнулся с Истиной, слишком настоятельной, чтобы отнестись к ней просто как к еще одному мнению, на которое можно не обращать внимания.
Чем же поразила меня эта книга? Очевидно, что не глубинным смыслом – едва ли я понял его, пробираясь сквозь дебри туманного, архаизированного перевода. Не думаю, что на меня произвела впечатление поэтичность теософского перевода – в русской литературе были и есть куда более совершенные образцы возвышенной поэзии. Едва ли мое ощущение можно объяснить чрезмерной впечатлительностью, несамостоятельностью мышления или склонностью попадать под чужое влияние – воспитание в семье научных работников и учеба на химико-биологическом факультете МГУ давали о себе знать. Сейчас, спустя тридцать лет, я понимаю, что поразило меня тогда и продолжает поражать до сих пор: непривычное сочетание бескомпромиссно-теистической духовности с предельной рациональностью и логичностью. Синтез этот был очень органичным и целостным. Я словно разом получил ответы на все вопросы, которые мучили меня многие годы.
Прочитав к тому времени огромное количество самых разных книг, я привык думать, что духовность неизбежно должна выражаться в виде расплывчатых аллегорий, метафор или мифологем и апеллировать к вере, интуиции или подсознательным страхам. Я практически смирился с тем, что рациональности и логике нет места в сфере духовного, что они приложимы только к области материального знания. Законченным атеистом я не был, но и причин менять свою жизнь только потому, что на протяжении истории человечества разные умные люди верили в существование Бога, у меня тоже не было. Я хорошо понимал, что, признай я существование Бога, мне придется разрываться между двумя параллельными мирами – реальным миром, в котором я живу и действую, и миром моих верований. Но в Бхагавад-гите я увидел образец очень естественного синтеза рациональности и духовности. Духовный реализм Гиты открывал возможность примирить две реальности – реальность моего сердца, интуитивно знавшего о существовании Абсолютной Истины, породившей этот мир, и реальность моего скептически настроенного разума, с жадностью познававшего относительные истины мироздания.
Открытие это одновременно восхитило и напугало меня.
С одной стороны, я увидел возможность обрести гораздо более глубокий смысл в жизни и более возвышенную цель. С другой стороны, я сразу понял, насколько радикальным должен быть поворот в жизни, к которому обязывало меня даже такое поверхностное прочтение Бхагавад-гиты. Но даже этот мой страх – и это, пожалуй, поразило меня больше всего – был предвосхищен в самой Бхагавад-гите. Ее герой, Арджуна, тоже испугался перед решительным боем. Я понял, что слова Кришны: «Откуда это позорное малодушие? Как оно могло войти в твое сердце? Встань и сражайся, о покоритель врагов!» обращены прямо ко мне, и потому решил вступить в бой, к которому призывала меня Гита.
Разумеется, первое, что я сделал, – это попытался найти другие переводы Бхагавад-гиты и почитать научные исследования, посвященные Гите. Я хотел глубже понять ее смысл, но, к моему удивлению, современные индологи ставили под сомнение как раз то, что показалось мне в этой книге самым ценным – ее целостность и законченность. Вот что, например, пишет русский индолог Д. Серебряный: «Критический ум человека новоевропейской культуры не может не увидеть в «Гите» различные противоречия. Но одни склонны были „списывать“ эти противоречия на поэтическую, художественную природу Гиты […] Другие же, настаивая на определении „религиозно-философская“, пытались дать то или иное объяснение усматриваемых в поэме противоречий. Один из путей подобного объяснения – выявлять в Гите разные исторические слои: некое первоначальное „ядро“ и позднейшие интерполяции. Этим путем шли в основном немецкие исследователи Гиты. Так, Р. Гарбе в своей известной работе из 700 строф Гиты „забраковал“ 170 как „неподлинные“. Ученик Р. Гарбе, известный религиовед Р. Отто, пошел еще дальше и признал „подлинными“ только 132 строфы». Вивисекторы от индологии обращались с этой живой книгой так же, как их коллеги-биологи с лягушками, морскими свинками и белыми крысами. Читать эти «исследования» и созданные на их основе переводы было почти так же больно, как смотреть на опыты над животными в лаборатории МГУ, где я тогда работал. Ничего, кроме досадного чувства разочарования и обмана, они не оставляли, но впрочем цели своей достигали: принимать всерьез слова Кришны в Бхагавад-гите после них не хотелось. Однако, решая, чьи же слова принимать всерьез – слова этих исследователей или Кришны, – я выбрал последнее. Помог Пушкин, очень точно описавший, чем обычно занимается аналитический ум западного человека, когда сталкивается с явлением, выходящим за рамки его понимания: «Звуки умертвив, музыку я разъял, как труп».
Я продолжал свои поиски, и очень скоро мне в руки попала «Бхагавад-гита как она есть» Бхактиведанты Свами Прабхупады, запрещенная тогда в Советском Союзе, но оттого еще более желанная. Я далеко не сразу понял, что именно хочет сказать мне автор, но с первых же строк в его объяснениях Гиты я с радостью обнаружил тот самый синтез рациональности и духовности, позволявший органично совмещать субъективный мир веры с миром объективной реальности. С тех пор я изучил еще несколько традиционных комментариев к Бхагавад-гите – Рамануджи, Шридхары, Вишванатхи, Баладевы – и всякий раз убеждался, что, несмотря на несущественные различия в акцентах интерпретации, все комментаторы отстаивали внутреннюю целостность текста Гиты. Как пишет тот же самый Д. Серебряный, «…целостное восприятие [Гиты] внутри собственной традиции никакие инокультурные аналитики не в силах оспорить и отменить». Более того, традиционные комментаторы священных текстов просто обязаны показать подчас скрытые логические связи между стихами или разделами данного произведения. Разъясняя священное писание, представители традиции тоже применяли логику, но цель их была иной: проявить и подчеркнуть внутреннюю целостность текста, сохранить священный текст живым, а не умертвить его скальпелем сухой логики. Иными словами, их комментарии служили замыслу священного писания, а не пытались его препарировать.
А теперь, собственно, о книге, которую вы держите в руках. Ее автор, Бхуриджан Прабху, ученик Бхактиведанты Свами Прабхупады, вот уже тридцать с лишним лет изучает «Бхагавад-гиту как она есть» с комментариями своего духовного учителя, благодаря которым Запад впервые по-настоящему узнал о монотеистической традиции бхакти-йоги, йоги преданности. Может возникнуть закономерный вопрос: «А чего ради Бхуриджан Прабху написал собственные комментарии и чем они отличаются от комментариев его гуру?»
Необходимо иметь в виду, что комментарии Бхактиведанты Свами Прабхупады в «Бхагавад-гите как она есть» преследуют одну главную цель: побудить людей встать на путь бхакти, служения Богу. Именно об этом говорит Кришна, обсуждая с Арджуной множество самых разных тем, на первый взгляд никак не связанных между собой. Зачастую комментаторы Гиты – даже те, которые принадлежат к ведической традиции – пытаются с помощью Гиты доказать свою собственную философию. Но «Бхагавад-гита как она есть» – это комментарий, подчеркивающий изначальный постулат Гиты – превосходство бхакти над всеми остальными путями духовного самоосознания. Чтобы доказать это положение, Бхактиведанта Свами в своих комментариях зачастую вступает в философскую полемику с оппонентами, и его детальные объяснения стихов Бхагавад-гиты иногда растягиваются на несколько страниц. Они, безусловно, помогают понять смысловую целостность Бхагавад-гиты, но не всякий читатель способен при этом проследить за логической последовательностью ее стихов. Поэтому задача, которую поставил перед собой Бхуриджан Прабху, наверное, лучше всего выражена санскритской поговоркой хаста-амалака-нйайа, что значит «образ сливы на ладони». Это выражение употребляют, когда человек досконально изучил какойлибо предмет и способен видеть его так же ясно, как сливу на своей ладони. Книга Бхуриджана Прабху служит именно этой цели – помогает читателю ясно увидеть всю Гиту целиком. Для выявления внутренних логических связей автор пользовался традиционными комментариями Вишванатхи Чакраварти Тхакура, Баладевы Видьябхушаны и Шридхары Свами. Таким образом, эта книга дополняет книгу его учителя и помогает глубже понять его комментарии. Мы с радостью представляем перевод этой книги на суд русскоязычного читателя и надеемся, что она поможет всем искателям Истины так же ясно охватить взором Бхагавад-гиту и проникнуть в сокровенную тайну этой древней книги.
Бхакти Вигьяна Госвами