Глава 6
– Это действительно Луиза Маковецкая, – забыв поздороваться, сообщил Дегтярев, – эксперт подтвердил ее личность.
– Хоть я и сама так подумала, но верится с трудом, – воскликнула я. – Где она пропадала пять лет?
– Паспорт у Луизы на имя Людмилы Бритвиной, – сказал Александр Михайлович, – тридцати трех лет от роду, уроженки города Прунск Ленинградской области, она после окончания школы уехала в Москву, пыталась поступить в театральное училище, но срезалась.
– Получается, Бритвина по документам старше Луизы, – отметила я.
– На пару лет, не принципиальная разница, – высказал свое мнение полковник. – Но как это могло случиться? Отец говорил, что слышал выстрел и крик дочери.
Вопрос Дегтярева меня удивил. Видно, он здорово разнервничался, раз задал его. Я пустилась в объяснения:
– Сергей Петрович не видел тела своей дочери. Не исключена возможность, что пистолет зарядили холостыми патронами, направили на девушку, та от ужаса заорала, затем ба-бах! И телефонная связь прервалась. Кто-то хотел, чтобы Маковецкий считал свою дочь покойницей, и преуспел в этом. Правильно ли я помню, но, когда Сергею Петровичу позвонил похититель, он включил громкую связь, записал весь разговор и выстрел, а потом кинулся в полицию. Эксперты установили, что кричавшая женщина на самом деле Луиза. А вот узнать, кто звонил ее отцу, оказалось невозможно.
– Я не Господь Бог! – взвился Дегтярев. – Выяснил, что вызов Маковецкому поступил с мобильного номера, его за день до этого купил Иван Андреевич Кузнецов на Горбушке. Продавец, когда на него нажали, признался, что паспорт у клиента не смотрел, тот сказал, что забыл его дома, но помнит свои данные. Дальше продолжать?
– Не надо, понятно же, что покупатель все наврал, выдумал и номер паспорта, и серию, и прописку, и никакой он не Кузнецов, – остановила я полковника. – Значит, Луизу не убили. Но где она пропадала пять лет?
– Даже если ты сто раз повторишь этот вопрос, я ничего ответить не смогу, – огрызнулся Дегтярев. – Отстань от меня! Перестань звонить с идиотскими вопросами.
– Это ты мне сейчас звякнул, – напомнила я.
В трубке повисла тишина, потом полковник протянул:
– У меня к тебе просьба. Можешь слетать в Париж?
– Я только что вернулась оттуда, – удивилась я. – Зачем мне опять во Францию?
– Людмила Бритвина, завалив экзамены в вуз, куда-то пропала, домой не возвращалась, в Москве не регистрировалась. Ничего удивительного, небось снимала комнату и работала, получая зарплату наличкой. Но пять лет назад она прописалась в доме под снос в Башкирском переулке, – пустился в объяснения Дегтярев, – и очень скоро вышла замуж за парижанина Поля Эвиара. Он владелец сувенирной лавки, обитает в том же доме, где расположен магазин. Мне кажется, странно жить там, где работаешь.
– Это не удивительно для Парижа, – перебила я полковника. – Мелкие лавочники и рестораторы, как правило, имеют квартиры над своими заведениями. На первом этаже – кафе на десять столиков, на втором – личные апартаменты. Жена на кухне, ее сестра в зале с подносом бегает, мать на кассе, дети полы моют, овощи режут, хлеб из булочной притаскивают. Маленький семейный бизнес, на нем вся Франция стоит.
– Живет Эвиар на… сейчас прочитаю… на Руе Саинт Андре дез артс, – с трудом выговорил Дегтярев.
– Ты мой позор и полная педагогическая Березина, – засмеялась я.
– При чем тут дрезина? – удивился полковник.
– Березина, – повторила я. – На этой реке на территории Белоруссии Наполеон потерпел сокрушительное поражение, точь-в-точь, как я с тобой, когда пыталась вбить тебе в голову зачатки знаний по французскому языку. Улица называется Сент-Андре дез Ар[5]. Коротенькое слово «rue», которое ты прочитал как «руе», произносится «рю» и в переводе означает «улица».
– Хватит умничать, лучше скажи, знаешь где это? – вскипел Дегтярев.
– Конечно, – ответила я, – это шестой округ, около метро Одеон. Улица идет сначала параллельно бульвару Сен-Жермен, потом изгибается и выходит к очень красивому фонтану, за ним много греческих и арабских ресторанчиков. Улочка старая, застроена зданиями семнадцатого-восемнадцатого веков. В том районе много интересного, например, двор Коммерс Сент-Андре[6], там в доме восемь находилась типография, в которой печатал листовки Марат. А в доме девять врач Гильотен испытывал на животных первый действующий экземпляр изобретенной им гильотины.
– Избавь меня от лекций по истории, – зашипел Дегтярев. – Представляешь, сколько времени пройдет, пока мой запрос о Бритвиной доползет до Парижа, и как долго придется ждать ответ на него?
– Французы неторопливы, – согласилась я. – Люди, никогда не бывавшие в этой стране, считают, что там идеальный сервис, но они ошибаются. На обед в парижском ресторанчике потребуется часа полтора, мне всегда хочется треснуть официантку, которая двигается, как сонная муха. Кстати, если желаешь вкусно поесть в Париже, то в районе улицы Сент-Андре дез Ар есть трактирчик «Якобинка», а на улице Мазарини – «Пицца Цезарь»! Ммм! Там так кормят! И, кстати, очень быстро обслуживают, за сорок минут управишься. Но не советую заглядывать в расположенный неподалеку «Прокоп», он считается старейшим заведением Парижа, весь увешан фотографиями посещавших его знаменитостей, однако готовят там гадостно, а весь обслуживающий персонал состоит из ровесников великого французского романиста Оноре де Бальзака, говорят, он в девятнадцатом веке слыл завсегдатаем сего заведения. Слушай, почему бы тебе самому не слетать в Париж? Шереметьево – рукой подать от Ложкина, время в пути три часа с минутами, есть рейс в семь двадцать пять утра, обратно можно сесть на тот, что приземляется в Москве в двадцать три сорок пять. Тебе даже гостиница не понадобится.
– Издеваешься, да? – возмутился Дегтярев. – У меня нет визы, командировку за границу у начальника не выпрошу, и я не говорю по-французски. А вот ты обладаешь всем необходимым. Дашенька, дорогая, ты большая умница, все живенько выяснишь, без тебя, солнышко, я не справлюсь. Если б Жорж не ушел в отставку и не улетел на эти чертовы острова, я бы мог… Хотя нет! Мне по рабочим вопросам с Перье без тебя не договориться.
Я молча слушала полковника. Наш с ним друг, комиссар полиции Жорж Перье[7], два года назад вышел по состоянию здоровья на пенсию, купил дом в теплой стране, живет теперь далеко от Парижа на океане и, кстати говоря, стал хорошо себя чувствовать. Ох, как Дегтяреву нужно, чтобы я смоталась в страну трех мушкетеров. Сейчас он меня называет «Дашенькой, Дашулечкой, солнышком».
– Ну, не даются мне иностранные языки! – воскликнул толстяк. – Они у меня в голове не укладываются.
Мне стало смешно, а полковник продолжал:
– Смотаешься за денек туда-сюда, если не успеешь, переночуешь дома. С Манюней пообщаешься, с Зайкой потреплешься, Хуча погладишь!
– Маша улетела по работе в Нью-Йорк, Зая с близнецами отправилась в Лондон, детей собираются учить в Англии, – остановила я приятеля. – Давай обсудим, что я получу, если помогу тебе?
– Все! – выпалил полковник.
– Да ну? – усомнилась я.
– Все, в разумных пределах, – быстро дал задний ход Александр Михайлович.
– Ладно, – милостиво согласилась я, – билеты в бизнес-класс всегда есть на любой рейс. Так и быть, помогу тебе. Теперь объясни, что мне надо сделать.
Магазин Поля Эвиара смахивал на мышиную норку. Но в крохотном помещении владелец ухитрился разместить кучу товаров. Стены были увешаны плюшевыми и картонными головами разных животных. Недавно в Европу пришла мода вешать в библиотеках и гостиницах имитации охотничьих трофеев. В витринах, стоявших в лавке, теснились магниты в виде круассанов, бутылок вина и тарелок сыра; пластмассовые кружки, кошельки, коробочки, записные книжки, косметички, перчатки, на стойках висели футболки, кепки, фартуки – все с надписями «Paris». Несколько китайских туристок в белых панамах, коротких брючках и сандалиях, надетых на серые носочки, с упоением рылись в большой корзине, из которой торчал флажок «2 евро». Я протиснулась между вертящимися стойками с открытками, подошла к кассе и улыбнулась худенькой рыжей женщине в ярко-зеленом платье:
– Бонжур, мадам!
Она окинула меня взглядом, поняла, что перед ней не туристка, и ответила:
– Бонжур, мадам.
– Простите, это дом семнадцать? – продолжила я.
– О да, – кивнула женщина. – Если ищете кабинет доктора Пасати, то надо повернуть за угол нашего магазина. К врачу вход с другой улицы, вечно все путают.
– Спасибо, мадам, я разыскиваю месье Эвиара, – уточнила я.
Лицо продавщицы вытянулось.
– Месье Поля Эвиара, – добавила я, – вроде он владелец этой торговой точки.
Небольшая дверка за спиной кассирши приоткрылась, появилась девочка лет тринадцати-четырнадцати.
– Мама! Роже разорвал мою тетрадь по математике!
– Я занята, Мари, и лучше вам с братом не скандалить, – поморщилась продавщица.
– Мне с ним что, целоваться? – возмутилась дочь. – Он первый начал! Вечно ты его защищаешь! Оооо! Блокнотики с кошками! Их вчера не было! Можно взять?
– Один! – предупредила мать. – Не больше!
Девочка начала перебирать товар, продавщица взглянула на меня.
– Месье Поль Эвиар, – повторила я, – мне очень надо с ним поговорить.
– Зачем вам Поль? – спросила кассирша.
– У меня есть для него сообщение, касающееся его жены Людмилы Бритвиной, – ответила я.
Хозяйка начала аккуратно складывать разбросанные около кассы мелочи.
– О мадам! Тут какая-то ошибка, супруга Поля перед вами.
– Правда? – удивилась я. – Но по документам месье Эвиар пять лет назад оформил брак с москвичкой Людмилой Бритвиной. Это совершенно точно.
– Нет-нет, – возразила хозяйка магазинчика, – мы живем вместе почти двадцать лет, познакомились школьниками и с тех пор не расставались.
Девочка перестала копошиться в блокнотах, приоткрыла рот и уставилась на мать.
– Невероятно, – пробормотала я, – но в документах в качестве мужа у Людмилы Бритвиной указан Поль Эвиар! Мне нужно срочно побеседовать с ним.
– Его нет в Париже, – твердо ответила женщина. – Он в деревне, дом ремонтирует, должен вернуться после десятого сентября. Загляните сюда одиннадцатого.
– Мама, Мари сломала мой ноутбук, – пожаловался симпатичный юноша, высовываясь из маленькой дверцы.
– Замолчи, Роже, – велела мать.
– Он сам компьютер уронил! – возмутилась Мари. – А теперь меня обвиняет!
– Сейчас же уйдите наверх, – приказала мать.
– Почему? – надулась девочка.
– Вы оба не умеете себя вести, – вспыхнула мадам Эвиар и вырвала из рук дочери блокнот. – Все! Не мешайте. Господи! Не дети, а недоразумение. Вон у Виктора и Катрин, и у Симона в лавке помогают, а от тебя, Мари, одна докука.
– Я самая плохая? – покраснела дочь. – А Роже, значит, лучший? Отдай блокнот!
– Брат ушел домой, а ты продолжаешь скандалить, – вскипела хозяйка магазинчика, бросая грошовую вещицу назад в корзинку.
Девочка поджала губы:
– Ты мне обещала отдать блокнот с кошками!
– А теперь передумала, – прошипела мать. – Немедленно покинь торговый зал, не позорь меня перед посторонними.
– Хочу блокнот! – топнула ногой капризница.
– Нет! – побагровела мать.
Мари сузила глаза, стиснула кулаки. Я испугалась, что сейчас она кинется на мать, но девочка неожиданно повернулась ко мне:
– Ищете папу? Лоретта вам все врет. Сказала, что отец у бабушки?! Фигу! Я его видела в кафе на улице Сент-Оноре. Он там с какой-то теткой сидел, за руку ее держал!
– Святая Женевьева! – всплеснула руками мать. – Что ты делала в том районе? Зачем поехала в центр Парижа? Немедленно отвечай!
Мари засмеялась:
– Фиг тебе! Где хочу, там и хожу! А ты – лицемерка. Меня за ложь наказываешь, а сама врешь. И жадная в придачу! Блокнотик для меня пожалела, подавись им!
Выпалив это, Мари, уронив на пол стойку с открытками, вылетела на улицу. Китайские туристки переглянулись и быстро ушли.