Ренн
В отличие от других французских регионов, скромно вжимающихся в европейский материк, северо-западная Бретань буквально выставляет себя напоказ. Она резко выходит за прямую линию побережья Атлантического океана. Бретань хвастается перед океаном тем, что она такая особенная, причудливо украшенная блестящими скалами. Непредсказуемая, как морская волна, выброшенная на берег кораблем. И язык здесь свой – бретонский диалект, хотя, конечно, все говорят на французском. И еда своя – гречневые блинчики, очень вкусные как с мёдом, так и с ветчиной.
Мода на такие блинчики распространилась по всей Франции. Практически во всех городах есть специальные блинные с бретонским колоритом. Там можно выпить яблочного сидра, и, как делают все французы, съесть два блинчика: один с солёной начинкой, другой со сладкой. Обычно в таких блинных на стенах висят расписные блюда, со множеством маленьких рисунков из жизни бретонских крестьян. В менее традиционных висят рыболовные снасти и фотографии океана. Одним словом, можно почувствовать себя на берегу моря. Именно благодаря этим блинным у французов, не побывавших в Бретани, складывается определённый образ о регионе, о царстве океана вперемешку с традиционным крестьянским бытом и сытной едой.
Однако в самой Бретани этот образ меняется. Это регион кельтских фестивалей, древних камней менгиров, вечно пьяных студентов, наряженных памятников и бесконечных трамвайных линий. А попасть туда нетрудно, особенно из северной части Франции. Из Парижа на запад – всего два часа на поезде. Некоторые даже ездят из Бретани в Париж работать каждый день. Если, конечно, бюджет позволяет. Ведь стоимость билета, несмотря на короткое расстояние, с лихвой покрывает комфорт французских поездов. И даже на чай работникам французских железных дорог ещё остается.
История Бретани уходит в глубокие и древние времена. Жившие на территории Бретани homo sapiens не только охотились на диких зверей и изготавливали копья, но и сооружали таинственные менгиры и дольмены. С дольменами всё ясно – это были древние погребальные сооружения, в виде каменных плит, лежащих на каменных же опорах. По виду они напоминают столы. Назначение менгиров остаётся загадкой. Эти вытянутые вверх огромные камни сейчас можно увидеть и в Бретани, и в некоторых регионах Англии и Ирландии. Были ли это места ритуальных жертвоприношений? Или они определяли границы территории? Или были аналогом храмов? Может быть, по ним можно было определять фазы планет?
В любом случае, менгиры пережили своих строителей и все последующие поколения. Они даже появились во французских комиксах, например, про Астерикса и Обеликса. Друид Панорамикс, один из главных персонажей комиксов, получает по голове неизвестно откуда свалившимся менгиром и теряет память. А значит, он больше не может приготовить волшебное зелье для Астерикса и Обеликса и сделать их нечеловечески сильными. Так в понимании французов менгир после появления этих комиксов стал выполнять и карательную функцию.
В Ренн я поехала потому что там жили друзья, которые проходили практику в местной газете. У Лины оказалась очень милая маленькая квартирка, с кроватью, стоящей под самым потолком и видом на чердак. Буквально через 2 минуты как мы уселись у стола, Лина отставила чашку с мятным чаем и стала жаловаться на то, как в Ренне скучно.
В Ренне действительно нет бездны развлечений. Особенно если ты приехал сюда из Москвы. Время идёт тихо, как кошка по ковру. На центральной площади стоит маленькая церковь, открыты несколько ресторанов и забегаловок. Вокруг – тесно прижавшиеся друг к другу балочные дома, мощеные улочки, выгнутые, как автомобильные шины. Буквально в пяти минутах ходьбы – река, уютно устроившаяся между двумя каменными берегами. За рекой университет и огромное количество кафе и баров. Именно там зарождается бесконечное веселье.
В первый же вечер мы пошли в клуб. Там нас ждало настоящее представление. Куклы в розовых костюмах изображали людей. Или же люди изображали кукол. Они играли какую-то невообразимую музыку, в которой не было ни мелодии, ни ритма. Зато у кукол были огромные пластмассовые очки в красной оправе. Играли музыканты на всех возможных инструментах, включая саксофон и губную гармошку. Море весёлых студентов. По воздуху носятся бокалы пива, рискуя пролиться на любого, кто попадётся им на пути.
На следующий день перед поездкой в Нант, город в центре Бретани, я решила прогуляться. Спокойные улицы со скользящими по ним солнечными лучами. Пышная сирень. Навстречу мне идёт худощавый светловолосый бретонец, видимо, студент. Проходя мимо сирени, он внезапно подскакивает вверх, срывает большую фиолетовую ветку и протягивает мне. Потом разворачивается и молча уходит. Весна…
В Нант от Ренна ехать недалеко: оба города находятся в центре региона. В сравнении с уютным Ренном Нант оказался довольно неприглядным: с безжизненной рекой, вяло текущей между бесконечных гаражей. Но там есть и свои плюсы. Например, необыкновенно длинные трамвайные пути, которые расползаются по всем концам города. И ироническое отношение к статуям на площади. На голову одной статуи надет оранжевый колпак для дорожно-строительных работ. Мужчина в трогательной балетной пачке украшает другую статую цветными лентами. Ленты ниспадают с каменных рук статуи, как торжественные одеяния.
На соседней улице проходит бретонский музыкальный фестиваль. Люди в бретонских народных костюмах играют на волынках, на барабанах и на гармошках. Женщины в белых чепцах и дети в бархатных чёрных панталонах водят по площади что-то вроде хоровода под волынку. А на волынках играют совсем уж необычные персонажи: плотные мужчины, одетые в длинные льняные рубахи, широкие чёрные штаны и шляпы как у грибов-подберёзовиков. Просто толстовцы на отдыхе в Бретани. А рядом худощавый мужчина во вполне себе современном горчичном пиджаке играет на саксофоне. Смешение жанров – как статуя с оранжевым дорожным конусом на голове.
На следующий день я поехала в Мон Сен-Мишель. Это аббатство, которое находится на границе между Бретанью и Нормандией. Около каменных стен аббатства впадает в океан маленькая речка. Она и является той самой вышеупомянутой границей. Но примечательно вовсе не это. Гранитное аббатство находится на холме прямо в океане. Вокруг него – сплошь зыбучие пески, впитывающие в себя то волны приливов, то оставшуюся воду отливов. Прилив мне увидеть не удалось, зато я посмотрела на отлив. С высоты он напоминает слоёный пирог. Сначала слой песка, затем слой низкой воды, затем опять слой песка. Туристы проезжают на остров по специальной земляной насыпи.
Вокруг сплошная чернота, видно только океан и луч света на нём. И вдруг из океана показывается шпиль церкви. Выныривают из воды каменные домики, суровые крепостные стены. Так представляют туристам древнее французское аббатство. Церковь первых королей Франции (Каролингов) была построена здесь еще в VIII-м веке. Называлась она «Церковь пещерной Богородицы». Потому что она была сооружена на месте пещеры. В этой пещере по легенде жил отшельник, которому святой Михаил поручил возвести церковь на горе.
Строительство современного аббатства велось с XI по XVI век. Центральное здание построено в стиле пламенеющей готики. Но в основном здесь здания в строгом и простом романском стиле. Аббатство пережило Столетнюю Войну: англичане так и не сумели захватить его, видимо, крепостные стены оказались действительно неприступными. Во времена французской революции монастырь закрылся, и Мон Сен-Мишель стал использоваться как тюрьма. А в середине XIX-го века монахи снова вернулись на остров. В конце XX-го века в аббатстве поселилась община бенедектинцев, и сейчас здесь живут семь человек.
В аббатстве холодно и сыро, но через окна пробивается много света. В самом здании есть и внутренние окна, например, окно между трапезной и кухней. Монахи не самые разговорчивые люди в мире, поэтому передача блюд из одного помещения в другое была своего рода диалогом между братьями. А за окнами, глядящими наружу, песок и море, как будто это единственное, что существует в мире.
Особенно отчаянные туристы готовы гулять по зыбучим пескам. С экскурсоводом, конечно. Во время отлива специально обученные люди согласны совершать с туристами опасные экскурсии. Для этого надо надевать особые ботинки, которые не дают ноге увязнуть в зыбкой жиже. А раньше для хождения по пескам надевали высокие кожаные сапоги огромных размеров. Большая площадь подошвы не позволяла человеку проваливаться глубоко в песок. Но если есть нужная обувь и знаешь все безопасные тропы, то интересная прогулка обеспечена. Вот что значит гулять по воде.
Зыбучие пески аббатства не успели меня затянуть. Зато мои мысли аббатство затянуло прочно и надолго. Я поняла, что Мон Сан-Мишель – это бесконечная борьба спокойствия с опасностью, стойкой гладкой поверхности с коварными зыбучими тропами и бросающимися на сушу волнами. Этот детский кулич на песке океана можно с лёгкостью разрушить штормом. Но вот уже много столетий он держится, становится всё твёрже и твёрже. Песок превращается в гранит, так же, как мысль превращается в живопись, поэзию, архитектуру.
А потом было путешествие в довольно странный город Сан-Мало. Снаружи – неровный песчаный пляж, открытый всем ветрам, рядом уютная бухта с кораблями и стиснутые зубы старинных стен. Полное ощущение средневекового города-крепости. А внутри, за стенами – туристы и люксовые магазины, вроде «Гуччи» и «Луи Виттон». Когда-то в Сан-Мало жили пираты, сейчас здесь работают продавцы модных марок одежды и обуви. Видимо, продают то, что пираты привезли сюда из далёких странствий. Крепость превратилась в рынок.
Когда выходишь из города на пляж, всё меняется. Виден Сан-Мало, средневековый, сдержанный. Крепостные стены сплотились вокруг города. А если пойти на пирс, то можно дойти до самой середины бухты, в которой находится город. Стоишь на камнях в центре залива, оборачиваешься на город и видишь, как спокойно плывёт по морю Сан-Мало, увлекаемый пирсом в океан.
На другой стороне бухты находится город Динар. Это скромный городок с отвесными скалами и непритязательными домиками. О вкусах обитателей острова можно судить по объявлениям: «Продаётся небольшой замок XVIII-го века с озером. Торг уместен». На пляже города его почтенные жители пьют чай. Мужчины обычно одеты в неброские синие или чёрные свитера, женщины в такие же строгие платья. Дети носят матросские костюмчики.
Наконец, возвращение в Ренн, город, откуда всё начиналась. В последний вечер мы с Линой и другими друзьями пошли на «Улицу жажды». Такие улицы есть в некоторых французских городах, например, в Лионе, Париже, Орлеане, Дижоне. «Улица жажды» так называется потому, что на ней находится огромное количество баров, где продают местные алкогольные напитки.
Мы зашли в один из баров и попробовали знаменитый бретонский алкогольный напиток Шушен. Он делается из гречневого мёда. Мед ферментируется в яблочном соке и получается вкусный ликёр, от которого немного кружится голова. Это еще ничего, старинный Шушен гораздо сильнее воздействовал на человека: если его смешать неправильно, то можно заснуть прямо на месте употребления выпивки. Или стать чрезмерно весёлым, пойти танцевать на площадь или купаться в фонтане.
Когда я снова вышла из бара на «Улицу жажды» передо мной открылась потрясающая картина. Посетители абсолютно всех баров «Улицы жажды» стояли под открытым небом, пили Шушен, яблочный Сидр или просто вино, разговаривали друг с другом. Людей было так много, что, казалось, вся Бретань, а то и вся Франция собрались здесь. Ощущение абсолютной свободы. Подходи к кому хочешь, разговаривай с кем хочешь! Беседы на нескольких языках – сначала о политике, а потом и о литературе и философии. Ренн собирает всех разговорчивых людей на своих улицах, а за ним следуют Нант, Динар и даже туристический Сан-Мало. Люди говорят, слова летят по воздуху прямо в океан. Их подхватывают корабли. И увозят в Англию или в Америку. Так голоса Франции разносятся по всему миру.