1
Преддверие
«Выколи глаза самому себе, ибо в слепоте путь к спасению», – скажет Джереми Л. Смит с телеэкрана. Вы тут же возьмёте спицу и прямо перед телевизором лишите себя зрения, я не сомневаюсь. Каждое слово, которое произносит Джереми Л. Смит, – абсолютная истина. Если Джереми Л. Смит скажет, что убивать можно, то все государства мира тут же узаконят убийство и внесут его в конституцию. Потому что Джереми Л. Смит – Правдитель Сермяжный, Мессия, новый Христос.
Всё, что вы читали в учебниках про Джереми Л. Смита, – это чушь. Полностью, от начала и до конца. Всё, что вы знаете о нём, – это та самая трансляция из Ватикана и гора глупостей, придуманных фальшивыми биографами. На каждом уроке по житию Джереми Л. Смита ваши учителя втолковывали вам бред, запомните это.
Ни одного слова правды. Бред сивой кобылы. Правда – это то, что вы видите своими глазами. То, что вы можете купить. То, что вы можете трахнуть.
Вам кажется, что Джереми Л. Смит спустился с небес. Поднялся из ада. Сошёл с корабля слепых. Явился из столпа света. Но это не так. Джереми Л. Смит смотрит с каждой картины Иеронима ван Акена Босха. Лишь Босх и в какой-то мере Питер Брейгель-старший могли увидеть Джереми Л. Смита таким, каким вижу его я. Они всю жизнь изображали его на своих холстах. Человек, пожираемый рыбой, и одновременно рыба, пожирающая человека; слепец, верящий посоху, и посох, обманывающий слепца, – всё это Джереми Л. Смит. Но вы ещё не готовы к истине, поэтому я не буду забегать вперёд.
В 1963 году Ли Харви Освальд убил президента США Джона Фицджеральда Кеннеди. Вы, конечно, читали о том, что ружьё Освальда, карабин «Каркано» M91/38 1963 года, уже на расстоянии в тридцать футов давало отклонение на пару дюймов. На том расстоянии, с которого Освальд якобы пристрелил президента, карабин был бесполезен. Пуля даже не долетела бы до головы Кеннеди. Не говоря уже об угле, под которым она вошла в президентскую голову. И неспроста Освальда убили вскоре после того, как взяли под стражу. Всё не так, как написано.
На самом деле правду не узнает никто и никогда. Никто, кроме фанатов телесериала «Секретные материалы», не знает, кто убил Кеннеди. Последние уверены, что это сделал Курильщик. Остальным приходится довольствоваться версией об Освальде. Будьте довольны этой версией. Другой для вас нет. Кеннеди убит Освальдом из того самого допотопного карабина.
Вы не знаете, кто открыл Америку. Вы не знаете, кто написал «Мону Лизу». Вы не знаете даже, кто был первым президентом США, потому что вы этого не видели. Вы не присутствовали при подписании Декларации независимости, значит, она поддельная. А может, и настоящая. На каждый вопрос есть два ответа: «да» и «нет».
Истины может быть две.
Первая: вы видели это своими глазами.
Вторая: это сказал Джереми Л. Смит.
Вся проблема в том, что Джереми Л. Смит – американец. Вы ненавидите американцев. Этих жирных тупых ублюдков, которые жрут в «Макдоналдсах», а потом подают в суд из-за своего ожирения и почечной недостаточности. Вас тошнит от их Бушей и Обам, от этих недоделанных гундосов, страдающих дислексией и выползающих в президенты. Вас бесит, что губернатором Калифорнии, самого богатого штата, становится недоучившийся качок. Вас раздражают их тупые фильмы, молодёжные комедии и сказки с мегадорогими компьютерными спецэффектами.
Вы ненавидите их бабло – в первую очередь. Они покупают себе дома и машины, когда вы ютитесь в однокомнатной квартирке и тратите на дорогу до работы два часа в день, потому что кольцевую линию метро опять перекрыли.
Но Джереми Л. Смит – американец, которому вы вынуждены поклоняться. Бить лбом. Целовать его изображение и молиться. Тупой ублюдочный пиндос, Мессия, новый Христос.
Сначала я расскажу вам то, что вы знаете.
Джереми Л. Смит родился в Юте. В крошечном городке на юге штата. Когда ему стукнуло пятнадцать, он убрался из своей клоаки. Сел на первый попавшийся автобус и приехал в Нью-Йорк – через кучу миль и штатов. Вам говорят, что это было его святое паломничество через песчаные земли. Через пустыню. Там его ждали искушения, которые он преодолел. А потом он поехал в Италию – когда ему стукнуло двадцать один. На него снизошло откровение: нужно ехать в Италию. Нужно ехать к Папе Римскому. Его озарило, и он, преодолевая все трудности и невзгоды, пересёк океан. Иона в чреве Левиафана. Потом было то, что вы видели, то есть правда.
А теперь я расскажу вам то, чего вы не знаете.
У Джереми не было отца. Но не потому, что мать страдала непорочным зачатием и прочей религиозной дрянью. Нет, что вы. Просто она давала всем направо и налево. Она была шлюхой, местной шлюхой: для такого городка как раз достаточно одной. Отцом Джереми был мясник, отцом Джереми был молочник, отцом Джереми был даже тот парень с бензоколонки, которого позже размозжило по стене хромированным бампером «Шевроле» 1998 года.
Мать называла Джереми не иначе как «маленьким ублюдком». Нет, я вру. Иногда она называла его «подонком», а иногда «уродливым отродьем». По-всякому. Она била его до тех пор, пока ему не исполнилось двенадцать лет. Просто однажды Джереми поймал её руку в полёте и вывернул так, что она выскочила из сустава. И больше мать никогда не била Джереми. Три года она не разговаривала с ним вообще, а потом провалилась в колодец на заднем дворе. Она сломала обе ноги и руку, получила сотрясение мозга. Джереми вытащил бы её, будь он поблизости. Но в тот момент Джереми курил травку со своим другом Терренсом Бишопом.
Нет, вы ничего не знаете про Терренса Бишопа. Он не дожил и до восемнадцати. Он утонул в местном озерце, когда полез купаться, укурившись в зюзю.
Вы готовы сжечь меня живьём, я понимаю. Я говорю ересь, за которую Святая Инквизиция размазывала кишки по камням пыточных камер. Но я говорю вам правду. Впрочем, вы не видели этого своими глазами, значит, это не может быть правдой для вас. Для меня это – правда, потому что это сказал Джереми Л. Смит.
Вы когда-нибудь интересовались, что означает «Л.» в его имени? Лесли? Людвиг? Ланкастер? Да, сейчас, как же. Ланкастер. Войны Алой и Белой розы. Сейчас.
Он сам приписал себе этот инициал. Потому что ему, этому хитрожопому ублюдку, повезло. В команде «Королевы Марго» был некий Джереми Л. Смит. А наш Джереми был просто Джереми, без всякого «Л.». И он пририсовал к своему имени эту чёртову букву, чтобы пролезть на корабль. Настоящий Джереми Л. Смит в это время гнил где-то в канаве. Он просто нажрался, упал и разбил свою пустую башку об асфальт.
Но я отвлёкся. Надо вернуться немного назад.
Джереми нашёл мамашу не сразу. Просто на третий день он пошёл к колодцу и почувствовал, что оттуда воняет не так, как обычно. Вода была мутная, коричневая и пахла гнилью. Так было однажды, когда в колодец упала коза. Но теперь это была его мать, и Джереми видел её цветастое платье, её волосы и белую руку, которой она цеплялась за стенку колодца перед смертью. Вы думаете, Джереми вызвал полицию? Как бы не так. Он-то сразу понял, что это его мамаша. Поэтому он собрал рюкзак, выгреб из банки мамашины сбережения и пошёл на шоссе. Он никому ничего не сказал, даже Терренсу Бишопу.
Его подобрал старый потёртый «Кадиллак» двадцатилетней давности. За рулём сидел чёрный, который курил какую-то дрянь. Он ежеминутно начинал рассказывать Джереми новую байку о том, какие белые сволочи, и о том, какой он хороший, что взялся подвезти белого. Джереми молчал. Чёрный довёз его до Кантерна. Там по меньшей мере была автобусная остановка. Джереми сел на автобус и поехал в Нью-Йорк.
Чёрного звали Хистер Уистен. Вы все видели его по телевизору. Вы читали о нём в учебниках: одна глава в общеобразовательном и три главы в смитологическом. Он стал пророком, предтечей. Он несёт людям слово, которое готовит их к приходу Смита. Это та правда, которую вы должны знать.
На самом деле Уистен сказал про Джереми Л. Смита только одну фразу. В Кантерне, в баре. Он хлопнул по плечу бармена и на вопрос «Как дела?» ответил, что хорошо. Что он только что подвёз какого-то белого ублюдка и даже ни разу не плюнул ему в морду. Бармен рассмеялся и сказал, что Уистен выиграл спор. Уистен всегда плевал в белых, когда у него была такая возможность.
Если вы были в США, в этой уродской грязной стране, вы, конечно, проехали по маршруту Джереми Л. Смита. Вам говорят, что это тот самый автобус, в котором ехал Джереми Л. Смит, но это тоже правда, которую вам продают за ваши деньги. На самом деле это просто такой же автобус.
С тем самым автобусом у вас уже ничего не получится. Его водитель, Бенджамин Бикс из Огайо, любил выпить пивка за рулём. Он был нетрезв и в тот день, когда на его автобусе ехал Джереми Л. Смит. Сидел на кресле номер тридцать четыре. В учебнике написано, что там, где проезжал автобус, распускались цветы и исцелялись убогие. На самом деле Смит просто пил своё пиво и разглядывал журнал с голыми девками. Но об этом позже, чтобы не травмировать вас вот так, сразу.
Бенджамин Бикс всё-таки спустил свой грёбаный автобус с обрыва. Это произошло через два года после того, как он высадил Смита на автобусном вокзале в Нью-Йорке. Бикс вёз шестнадцать пассажиров, в том числе троих детей. Двухлетней Бетти размозжило голову о стойку поручня. Шестилетний Майкл протаранил своим телом окно и был вмят в землю корпусом автобуса. Выжила Лиза, ей было на тот момент девять лет. Она не получила ни царапины, а кровь, в которой она лежала на крыше перевёрнутого автобуса, принадлежала её матери, насаженной на обломок поручня, как на кол. Бенджамин Бикс умер в больнице через три дня. Автобус после освидетельствования был сплющен и отправлен на автомобильное кладбище.
Вы знаете всё, что происходило в последующие пять лет. Точнее, вы прочитали об этом в учебнике. Вы видели об этом несколько документальных фильмов. Вы думаете, что знаете всё.
На самом деле это тоже чушь. Сказочка на ночь от доброго самаритянина.
Вам говорили, что Джереми Л. Смит в поте лица работал в автомастерской. Что у него был злой и ужасный начальник, но Джереми Л. Смит простил его и благословил. Что он работал в закусочной, и повар постоянно гонял его, но Джереми объяснил повару, что все люди равны и прекрасны, и повар оказался добрым малым. Вам рассказывали, как Джереми Л. Смит помогал нищим на улицах большого города, как он спас девочку из-под колёс автомобиля, как отговорил самоубийцу от прыжка с моста. Вам рассказывали о том, каким праведником был Джереми Л. Смит, как он учил и просвещал.
На самом деле это – самая большая чушь из всей, которая только есть в биографии Смита.
Он работал в автомастерской три месяца, и это правда. Его большой жирный начальник, отвратительное потливое чмо, всё время орал на Джереми, потому что тот ни хрена не делал. Джереми должен был приносить начальнику чай, и Джереми всегда мочился в него, прежде чем донести до шефа. Механик по имени Гидли регулярно подшучивал над Джереми и издевался над ним. Джереми не благословил его, что вы. Не верьте учебникам. Джереми выбил домкрат из-под «Тальбота» 1984 года, который Гидли ремонтировал. Гидли отшибло обе ноги. Теперь он не может ходить. Он сидит в своей коляске и на чём свет материт Джереми, всё время маячащего на телеэкране.
За это Джереми был тут же уволен. Хотя никто не смог доказать, что Джереми намеренно покалечил Гидли. Напоследок Джереми зашёл в кабинет начальника, пока того не было, нагадил на стол и размазал собственное дерьмо по всему кабинету.
Конечно, Джереми Л. Смит прожил пять лет в Нью-Йорке. Конечно, он должен был работать, потому что иначе он просто не выжил бы. Но ни на одном месте он не держался больше месяца, не считая автомастерской. Он работал не в одной закусочной, нет, что вы. В десятке, а то и в двух. Сначала он мыл посуду в крошечной забегаловке на какой-то мелкой стрит на окраине. А потом его перевели в официанты. И однажды повар поймал его на том, что он вымазывает сопли в салате, который несет посетителю.
Джереми делал это постоянно. Не верите? Да, всё именно так. Джереми обтирал бифштекс о внутреннюю поверхность унитаза в сортире для персонала. Этот говнюк плевал в суп, сморкался в салат и дрочил в хот-доги. Вы ели его слюни. Его сопли. Его сперму. Запомните это, вы все ели то, чем испражнялся этот Мессия, Джереми Л. Смит. То, что плавает в вашем супе, – это не капуста. Это сопля. Длинная. Солёная. Похожая на капусту, но это не она. «Жёлтый китайский чай» – это моча. Она не пахнет мочой, потому что у заварки сильный запах. Но моча там есть. Это отходы Джереми Л. Смита. Продукты его жизнедеятельности. То, что он пропустил через себя.
Самое страшное, что сейчас, после всего этого, вы готовы жрать всё, что он вам предложит. Джереми Л. Смит может приказать с экрана отсосать друг у друга, и вы это сделаете. Он прикажет лизать свою задницу, и вы будете делать это с удовольствием.
Девочка под колёсами была, это почти правда. Джереми Л. Смит толкнул её в спину, чтобы посмотреть, как её размажет по лобовому стеклу «Понтиака». За рулём «Понтиака» – Элли Кардейл, тридцати шести лет, мать-одиночка. Она успела нажать на тормоза. Девочку зовут Эллен Петерс, вы все её знаете. Вы видели её по телевизору. Она говорит, что почувствовала прикосновение Джереми как прикосновение Бога. Она молчит о том, что, когда обернулась и увидела его ухмыляющуюся рожу, громко послала его в задницу. Она сказала, что он ублюдочный мудак, что его мать была шлюхой. Джереми Л. Смиту было плевать. Его мать и в самом деле была шлюхой.
Каждый из тех, с кем хоть раз сталкивался Джереми Л. Смит, готов дать интервью. Рассказать всю правду о величии Джереми. О прикосновении Бога.
Это Хопкинс, смотритель бассейна. Джереми Л. Смит помочился в бассейн, пока смотритель не видел. Хопкинса уволили. Теперь Хопкинс говорит, что это было благословение. Что купавшиеся в освящённой воде исцелялись. И он тоже исцелил своё плоскостопие. В доказательство Хопкинс снимает носок и показывает в прямом эфире свою покрытую грибком ногу.
Это Лада, стриптизёрша из клуба «Ночная свинья». Джереми Л. Смит наврал ей, что умеет делать татуировки и раскрутил её на двадцать баксов. Он изувечил кожу на её плече, в итоге так ничего и не сделав. Теперь она с гордостью показывает священный шрам. Она позволяет дотронуться до него особо приближённым. Её парень, Джимми Картер, мелкий торговец марихуаной, целует её в шрам и говорит, что чувствует при этом особое блаженство.
Это Билл, бездомный. Джереми Л. Смит помочился на него, когда тот спал, накрывшись газетами. Билли не догнал гадёныша. Теперь Билли всем хвастается, что лично знает Джереми Л. Смита. Это такое клеймо. Если на тебя помочились – вы уже знакомы. Как после секса.
Джереми Л. Смит почувствовал, что на него снизошло просветление, купил билет на белоснежный лайнер и отправился в Ватикан для исполнения своей миссии. Миссии, которая открыла его миру. Это то, что вы знаете. То, что вы прочитали в учебнике.
Джереми Л. Смит не покупал билета. Он бы и за десять лет работы не скопил денег на билет. Почти все деньги уходили у него на марихуану и прочую дрянь. Он не колол себе тяжёлые наркотики – героин и подобные ему – только потому, что у него не было денег.
Просто в тот момент Джереми работал грузчиком в порту. Не простым трудягой, который таскает тяжести из контейнера в контейнер, а грузчиком на учётном складе. Возьми груз номер 2496, перевези на полку 18 в ряду 124 и так далее. Начальником его была женщина по имени Полли Сазер. Вы все её видели по телевизору. Она произносила все эти штампованные фразы, написанные сценаристами. Всю эту чушь про божественное откровение, про ореол вокруг головы Джереми Л. Смита и про его скромность и доброту. На самом деле Джереми Л. Смит просто трахал Полли Сазер, когда она этого хотела, и потому держался на работе. Ей было сорок шесть, муж бросил её десять с лишним лет назад, и ей хотелось, чтобы её трахал какой-нибудь молодой кобель. Джереми было пофиг, в кого вставлять. Пока его держали на работе и платили за неё, он трахал эту старую перечницу, дуру из дур. Он валил её на стол прямо в небольшом кабинетике, или в подсобке, или на пол между дальними полками склада и имел со всех сторон.
Именно поэтому у Джереми был ключ от кабинета. Именно поэтому однажды вечером он забрался в кабинет, чтобы покопаться в вещах и бумагах Полли, найти пару баксов и свалить куда-нибудь. А потом Джереми Л. Смит увидел корабль. Это была его мечта – вот такой огромный лайнер с казино и прогулочными улицами на борту, с ресторанами и бесплатной выпивкой в любой момент. А когда он открыл папку с лайнером, он нашёл в ней документы палубных рабочих, которых Полли «сдавала в аренду» кораблю для тяжёлых работ с грузами в трюме.
Никаких особо тяжёлых грузов в трюме не было и быть не могло. Просто капитан и два человека от Полли знали, что в дальнем конце трюма спрятаны два ящика с героином. Целое состояние. Полли получала свою долю, капитан получал свою. И все были счастливы. Одного из подставных рабочих звали Каспер Снайп, а второго – Джереми Л. Смит. Он не был родственником нашему Джереми. Просто тёзкой и однофамильцем. Мало ли Смитов в Америке. В мире.
Тогда Джереми понял, что у него есть шанс. Из Джереми Смита он превратился в Джереми Л. Смита.
Напоследок он поджёг склад Полли Сазер. Она называет это «божественным очищением».
Вы ничего не знаете о том, что Джереми Л. Смит делал на корабле. В учебниках эта часть его биографии описана одной фразой. Он сел на корабль и поплыл в Европу.
В первую очередь вы не знаете, зачем он поплыл в Европу. Но этого я вам пока не расскажу. Всему своё время.
У Джереми Л. Смита были очень простые обязанности. Он должен был просто сидеть около груза и сторожить его. Эти два ящика всегда должны были находиться в его поле зрения. Потом его сменял Каспер Снайп, а Джереми мог идти спать. Или не спать – как ему хотелось.
Вы думаете, Джереми и в самом деле сидел на ящиках и смотрел за ними? Как бы не так. Когда Каспер сдавал смену, Джереми выжидал пятнадцать минут и сваливал шататься по кораблю. Он мог пройти в третий класс и даже во второй: удостоверение рабочего позволяло ему это. Но в первый класс у него допуска не было. Он не мог попасть во все эти VIP-зоны, в самое дорогое казино на лайнере, к загорающим блондинкам в купальниках, к их декоративным мопсам и декоративным мужьям.
Вам рассказывают о том, как Джереми Л. Смит шёл по кораблю, вокруг него распространялось сияние, а люди расступались перед его божественной фигурой. Впрочем, даже это – только в специализированных учебниках. В обычных – ничего подобного. Просто сел и поплыл.
Джереми Л. Смит забрался в каюту Уильяма Рокуэлла, пассажира второго класса. Вы видели Рокуэлла по телевизору. Он рассказывает о том, как оказал помощь самому Мессии, Джереми Л. Смиту. Он рассказывает, как дал тому новую одежду и как тот благословил его.
На самом деле всё было проще. Джереми Л. Смит сломал замок в двери Рокуэлла и пробрался в каюту. Он покопался в чемоданах, нашёл приличный костюм и надел его. Он причесался перед зеркалом расчёской Рокуэлла, побрызгался его дезодорантом и побрился его бритвой. Он стал похож на человека, который имеет право пройти в первый класс. Только теперь удостоверение рабочего уже не подходило Джереми Л. Смиту.
Пассажиры второго класса имели доступ к первому. Поэтому Смит дождался, когда Рокуэлл вернётся в каюту, и оглушил его, ударив сзади по голове. Это божественная шишка, Господня гематома. Это черепно-мозговая травма от самого Мессии. Смит нашёл в кармане у Рокуэлла удостоверение пассажира второго класса. Там не было фотографии. Там были имя и штрихкод.
Поэтому, когда Джереми Л. Смит вышел из комнаты, он стал Уильямом Рокуэллом. Он старался идти ровно, не горбясь, как ходил обычно. Он старался не крутить головой по сторонам. Он выглядел хорошо – вероятно, впервые в жизни.
Вы не видели Джереми Л. Смита таким, каким он был на самом деле. Вы никогда не видели его трусов, вонючих и грязных, не менявшихся по две-три недели. Вы не видели его засаленного свитера, который был на нём, когда он ковырялся в автомобилях в мастерской и таскал грузы на складе. Вы не видели его китайских кед, которые он менял раз в год. Тем более вы не видели его носков. Думаю, вы бы не захотели их видеть. Вам кажется, что Джереми Л. Смит – это человек в белом костюме, который светлыми глазами глядит на вас с телеэкрана. Человек с гладкими чистыми волосами и импозантной бородкой. Или чисто выбритый – как когда. Человек, который поднимает руки и благословляет вас. Вы уверены, что находиться рядом с ним – это счастье. Что он благоухает миртом и ладаном.
Это всё чушь. Это не настоящий Джереми Л. Смит. До того момента, как он вымылся в каюте Рокуэлла и переоделся в его костюм, Джереми Л. Смит вонял только потом и мочой. И – иногда – марихуаной.
Охранник, стоящий на проходе между палубами первого и второго классов, пропустил Джереми без вопросов, мельком глянув на удостоверение.
Джереми не боялся, что Уильям Рокуэлл вернётся. Он был слишком взволнован и окрылён. Слишком глуп. Но Рокуэлл не вернулся бы в любом случае. Следующие два дня он пролежал в своей каюте без сознания. А потом ему повезло: он очнулся и сумел вызвать стюарда. Но описать нападавшего он уже не смог: не помнил.
Джереми Л. Смит в это время был в раю. Не он создавал рай вокруг себя, что вы. Вам рассказывают так? Пошлите в задницу любого, кто скажет вам эту чушь. Смит стоял в самом центре верхней палубы. Он смотрел на бассейны, на красоток в бикини, держал в руках бокал с халявной выпивкой. Его куриных мозгов хватало на то, чтобы не высовываться. Чтобы стараться подражать окружающим.
На корабле Джереми Л. Смит совершил несколько мерзких поступков. Потому что он не мог не нагадить тем, кому завидовал всю жизнь. Он зашёл во внутреннее помещение бара, пока бармен был снаружи, а его помощник отлучился, и стащил несколько бутылок виски. Через пару часов он снова повторил этот трюк, поставив на прежнее место бутылку с собственной мочой. Он научился таким штукам, ещё когда работал в ресторане.
Я думаю, не стоит больше описывать подвиги Джереми Л. Смита на корабле. Всё и так понятно. Мы имеем тут дело не с человеком, а с куском дерьма. С пророком из канализации, с мессией-недоделком. Со святым мудаком. Скажи я это вслух, при вас и ваших родителях, ваших друзьях, ваших сёстрах, и вы загрызёте меня. Ткнёте пальцем и заорёте: «Богохульник! Ублюдок!» Говорят, когда Зигмунд Фрейд в начале двадцатого века прочитал свой первый доклад про либидо, из зала кричали, мол, полицию нравов сюда. Вы – такие же. Вы орёте про полицию нравов, про святость, про необходимость подчиняться правилам, про приличия и веру. На самом деле вы просто не хотите мараться в дерьме, даже если оно рядом и мешает вам жить. Вы не хотите убрать навоз, потому что думаете, будто можете жить, не чувствуя его запаха.
Но есть такие, как я. Я не просто убираю навоз вокруг вас. Я беру его и заставляю вас его понюхать. Попробовать на вкус. И только потом – убираю.
Джереми Л. Смит – это всего лишь край навозной кучи.
Джереми Л. Смит спустился на берег в городе Бресте, Франция. В огромном порту, по техническому трапу для персонала. У человека в костюме, чистого и выбритого, никто не спросил документов. Пассажир, подумали они. Хочет осмотреть порт. Напоследок Джереми Л. Смит обокрал несколько кают. В последнюю ночь перед прибытием, когда все веселились и танцевали на главной палубе. У него были наличные, у него была хорошая одежда. У него было удостоверение на имя Джереми Л. Смита и паспорт Уильяма Рокуэлла. Джереми не был похож на Рокуэлла, но никто не обратил бы на это внимания, нигде.
На самом деле Джереми поехал в Европу не для того, чтобы любоваться её красотами. Не для того, чтобы нести мир и любовь. Он не знал, что такое любовь, потому что его никто и никогда не любил.
Джереми поехал в Европу из-за Джона Джонсона, этого толстожопого идиота, пиндоса с большой буквы, пожирателя гамбургеров и дешёвого пива. Джонсон виноват во всём. Если бы не Джонсон, вы бы никогда не узнали, кто такой Джереми Л. Смит. Вы бы никогда не увидели эту харю на экранах своих телевизоров. Вы бы жили совсем иначе.
Просто однажды Джереми Смит, тогда ещё без всякого «Л.», зашёл в бар пропустить стаканчик. В баре было душно и накурено, а за одним из потёртых столов сидели два завсегдатая, Джон Джонсон и Мак Персон. Они пили пиво, похожее на кошачью мочу, а Джонсон жевал гамбургер. Струйка соуса стекала у него по подбородку. У Джонсона никогда не было бабы. Ему было двадцать семь, и ни одна сука не дала ему за всю его жизнь, потому что он был омерзителен. Жирный ублюдок с дряблым подбородком. Он постоянно сидел на пособиях и иногда получал деньги от матери, жившей на другом конце страны. Теперь вы видите Джонсона по телевизору. Вам показывают чёрно-белые фотографии пухлого мальчугана и одну цветную – полного подростка, улыбающегося во весь рот. Больше ни одной фотографии вы не видели. Потому что на остальных жирный Джон Джонсон изображён в фас и в профиль на фоне светлой стены. Эти фотографии сделаны в полиции. Вам говорят, что Джонсон не дожил до триумфа Джереми Л. Смита, что его трудная и праведная жизнь завершилась отходом на небеса. Бог забрал его, чтобы вознаградить за все мучения, перенесённые на земле. Это чушь. Джонсон умер от инфаркта прямо на улице, около мусорного бака, в грязной луже, в возрасте двадцати восьми лет. Сердце не выдержало нагрузки. Не выдержало гамбургеров и дешёвого пива.
Вы никогда ничего не слышали про Мака Персона. Потому что Персон отказался от съёмок. Он отказался от популярности. От второстепенной роли в Житии Джереми Л. Смита. Он уехал на Аляску, в самый дальний штат, в самый дальний посёлок, он спрятался от всех. Это была единственная встреча Персона и Смита – в тот день, в баре. Они видели друг друга не раз, но говорили только в тот день. Вы ничего не знаете о Персоне, вам и не стоит ничего о нём знать.
Джереми взял пиво и подсел к Джонсону.
Я могу пересказать вам содержание их разговора. Они говорили о тёлках – о сиськах и задницах. Они говорили о машинах – о «Сандербёрде» 98-го года и ещё о каких-то других моделях. Они говорили о пиве, кажется. А потом Джонсон рассказал похабный анекдот про Папу Римского, и они ржали до колик. В анекдоте кто-то целовал Папе Римскому туфлю. И Джереми Л. Смит спросил: «А чё, все, что ль, должны целовать ему ноги, а?» «Все», – ответил Персон, хотя не был в этом уверен. «А кто не хочет, тот должен поцеловать его в задницу», – сказал Джонсон.
Джереми смеялся над шутками Джонсона. Не смеялся даже – ржал. У него не было двух зубов с левой стороны, тройки и четвёрки. Вы видели его сияющую улыбку по телевизору? Это макет, игрушка. У него нет ни одного своего зуба. Его гнилые чёрные зубы вырвали с корнем, все до одного, и вставили новые, белые и ровные, как у голливудской звезды.
Но тогда у Джереми были его родные зубы, испорченные кока-колой и прочей дребеденью, и Джереми смеялся во всю глотку и показывал свои зубы. А ещё у него воняло изо рта. «В задницу, точно вам говорю», – подначивал Джонсон, а Джереми смеялся, и Мак Персон тоже смеялся. «А Папа – лысый, а?» – спросил Джереми. «Наверное, хрен его знает», – ответил Джонсон. И тогда Джереми пошутил: «Значит, его и в лысину можно поцеловать, ага».
Они ржали до колик, три ублюдка, уроды, наросты на теле общества. Отпрыски счастливого американского детства. Гордость страны и мира. Приёмные дети Рональда Рейгана и Джорджа Буша. Ржали, пили пиво и курили какую-то мерзость. Теперь вы видите совсем другого Джереми. Совсем другого Мессию. Такого, какой вам нужен, какого вы просите. Белозубого, улыбчивого, величественного. «Улыбайтесь, люди!» – говорит он с телеэкрана и в доказательство своих слов раздвигает уголки рта. И вы улыбаетесь, потому что это не призыв. Это приказ. Нейролингвистическое программирование. Освящение воды в стаканах на ваших столах. Лечение проказы взглядом.
А потом Джонсон сказал: «Спорим на сто баксов, жопа, что ты не поцелуешь Папу в лысину?» А Джереми сказал: «Спорим, чё». И воткнул в стол перочинный нож.
Вот и вся причина. Они поспорили, два урода, поспорили на сто баксов. И Джереми Л. Смит сел на корабль и отправился в Европу. Папа Римский был для них просто комическим персонажем, Дональдом Даком, Микки-Маусом, героем мультика. Они знали, как выглядят Том и Джерри, но не знали даже имени Папы. Он был их Багзом Банни, псом Гуфи, Скруджем, Чипом и Дейлом. Плюшевого Чипа можно погладить около универсама «Рейнольдс» в Санта-Монике, например. И ещё в двух десятках городов. Папа живёт в Риме, где-то на краю земли, далеко от Центра Мира, от их сияющей Америки, гордости планеты, идиллической картинки из рекламного проспекта. Значит, нужно поехать туда и потрепать его по щеке, погладить плюшевого героя. Логика проста.
Вам кажется, что я несу чушь. Вы не можете мне поверить, не можете меня понять. Вы готовы смешать меня с грязью, потому что я смешиваю с грязью вашего идола, вашего кумира, самого Джереми Л. Смита. Обгадьтесь прямо сейчас, прямо на этом месте: я буду продолжать. Мне плевать на ваше мнение обо мне. Я хочу, чтобы вы знали правду. Даже если вы в неё не поверите.
Джереми Л. Смит ничего не хотел себе доказывать. Ему было плевать даже на эти дурацкие сто баксов. Ему было плевать абсолютно на всё. Что-то щёлкнуло у него в голове, и он сел на тот корабль. А потом сошёл в Бресте, западное побережье Франции.
В Бресте он купил карту Европы. Когда он садился на лайнер, он знал только, что корабль плывёт куда-то в Европу. Потом он услышал, что корабль плывёт во Францию. Он не знал даже, где эта Франция и где относительно неё находится Рим, в котором живёт Папа. Вы представляете себе? Если бы у Джереми Л. Смита спросили, где находится Америка, и дали ему карту мира, он бы не ответил сразу. Он стал бы искать её. Если провести на улицах США опрос, то половина респондентов будет искать свою великую страну где-то в Африке, потому что Африка – в центре карты. Вокруг Америки вращается мир, думают они, вокруг нас, вокруг наших небоскрёбов и закусочных. Джереми был точно таким же. Он не знал, где Рим, не знал, где Франция, и не знал, куда ему нужно ехать из Бреста.
Поэтому он купил карту Европы и в течение часа сидел на скамейке в парке недалеко от порта в поисках нужных ему дорог. Он нашёл Италию, нашёл Рим и нашёл трассу. Джереми умел ездить автостопом. И он знал единственный язык – английский. Тот самый язык, который понимают во всём мире. Даже в Италии и во Франции. Тут ему просто повезло.
Вы видели эту скамейку, кстати? Видели, наверняка. Она теперь каменная. Чтобы вы не истёрли её своим задом. Чтобы вы не отломали от неё щепочку на память. Когда там сидел Джереми, она была деревянная, некрашеная, с заусеницами и зазубринами. Теперь возле неё стоит охранник и разрешает прикоснуться к святому только за фиксированную плату в 9.99 евро.
Всё, что оставлял за собой Джереми, превращалось в монумент. Каждый его шаг. Каждый его плевок. Каждый его взгляд. «Он наверняка проходил вот здесь и видел моё окно», – говорит какая-нибудь толстая домохозяйка. Она плачет при этой мысли, потому что она не знала тогда, что мимо неё идёт Мессия. «У меня целлюлит, он бы излечил меня», – говорит она. До того как она увидела Джереми по телевизору, она ненавидела американцев. Она называла их тупыми уродами и прокляла своего племянника, который уехал в США и остался там навсегда. Теперь эта страна рождает новых Иисусов. Первый век от рождества Джереми. Двадцать седьмой год новой эры.
Он вышел на трассу с восточной стороны города и остановил попутку.
Человека, который подвёз Джереми первым, звали Массимо Альда. Он ни слова не знал по-английски. «Roma, ага», – сказал Джереми и ткнул пальцем в город на карте. Массимо указал место, до которого он мог довезти Джереми. Тот кивнул, и они поехали.
Джереми и сейчас не знает никакого языка, кроме английского. Собственно, английский он тоже выучил по-человечески только сейчас. Тогда он говорил на ужасном сленге. На арго, на суржике. Удивительно, что он умел читать. Но он умел: всё же иногда он бывал в школе. Если вы спросите Массимо Альда, как он разговаривал с Джереми Л. Смитом, он ответит вам, что на чистейшем итальянском. Что устами Джереми с ним говорил сам Бог, для которого нет языковых преград. Что каждое слово Джереми лилось, как ангельская музыка. На самом деле всю дорогу они молчали. Джереми пил пиво, которое достал из рюкзака. Потом он тайком от водителя размазал соплю по нижнему краю сиденья. Потом он снова пил пиво, а потом жестами объяснил водителю, что ему срочно надо помочиться. Потом они ехали дальше, и напоследок Массимо улыбнулся Джереми. Джереми осклабился в ответ. У него не было левой верхней четвёрки, запомнил Массимо. Беззубый Мессия. Про то, как Джереми любили женщины, я ещё расскажу.
Джереми подвозили ещё много водителей. Бакстер Флинт, англичанин, живущий во Франции. Жак Гийом. Андре Саман. Пако Ганта. Вы видели интервью с этими людьми. Вы видели, что они делают теперь из того часа, который провели в обществе Джереми Л. Смита. Вы видели отель «Час Мессии» Жака Гийома. Вы видели закусочную «У Джереми» Пако Ганта. Вы приезжаете во все эти места, в забегаловки и тошниловки, чтобы прикоснуться к тому, кто прикасался к Джереми Л. Смиту. Вам кажется, что на вас снисходит Благодать. Что ваши плеши покрываются волосами, ваши язвы зарастают, ваш геморрой бесследно исчезает, ваши глаза начинают видеть лучше. Вы становитесь совершеннее, потому что след Мессии – повсюду. Вы наступаете на этот след и излечиваетесь от плоскостопия. От целлюлита. От панкреатита. От агорафобии. От чего пожелаете.
В Риме Джереми высадил водитель по имени Марко Бенти. Он высадил его в самом центре города. Марко знал английский и любил поболтать. Именно из-за Марко Джереми Л. Смит стоял посреди улицы и не знал, что ему делать. Два часа назад он был уверен в том, что у него всё получится. Что он пойдёт к Папе и запишется к нему на приём. Или пройдёт сразу – как повезёт. Теперь Джереми Л. Смит тупо стоял посреди улицы.
Марко Бенти сказал Джереми Л. Смиту, что Папа Римский, глава католической церкви, Бенедикт XX, скончался в своей постели от обширного инфаркта утром того же дня.
Вам кажется, что всё просто. Вам кажется, что и так и так Джереми не попал бы на приём к Папе. Но вы – не Джереми. У вас есть мозги, кажется, хотя я не могу утверждать этого на все сто. Вы верите тому, что видите по телевизору, но при этом вы способны к анализу. Джереми ничего анализировать не умел. Он даже не знал такого слова. Джереми просто знал, что есть Папа, к которому нужно попасть. И поцеловать его в лоб. И сфотографировать это как-нибудь. Для этого у Джереми был маленький фотоаппарат, который он украл у Уильяма Рокуэлла вместе с костюмом и деньгами.
Джереми спросил у Марко Бенти, когда появится новый Папа. Марко Бенти рассказал Джереми, что такое Священный Синод, кто такие кардиналы и как избирают Папу. Он сказал, что Папу могут избирать и год, и два. И порекомендовал Джереми купить какую-нибудь ознакомительную брошюру о Папе в любом книжном магазине. Он принял Джереми за паломника, верующего. Он ощутил величие своей родной Италии: даже тупые американцы приезжают сюда, чтобы познакомиться с красотами его Рима. С историей его родины.
Сегодня Марко Бенти – звезда. Он ведёт ток-шоу на нескольких телеканалах сразу. Вы, конечно, его видели. Лощёный красавчик с пуленепробиваемым взглядом. У него теперь спортивный автомобиль с модными сдвигающимися дверями. Он женился на известной актрисе. Он ведёт светский образ жизни. Всё это происходит только потому, что однажды он подвёз правильного человека – Джереми Л. Смита, тупого урода из провинциальной Америки, Спасителя, снизошедшего до нашего уровня.
В своей жизни Джереми Л. Смит один-единственный раз заходил в книжный магазин. Он увидел журнал с красоткой на витрине такого магазина в Нью-Йорке. Зашёл и купил этот журнал. Обычно журналы с красотками он покупал в киосках. Оказавшись в Риме, Джереми Л. Смит по совету Марко Бенти отправился искать книжный магазин и нашёл его в двух кварталах от места, где его высадил Марко. Маленький магазинчик, без всякого названия – просто «Книги», и всё. Джереми Л. Смит купил в этом магазине книгу «Папы: всё, что нужно знать».
Вам ведь знакомы такие книги, вы даже покупаете их. Вы учитесь по ним жить. «Весь Ницше за 90 минут», «Умберто Эко для чайников», «Всё, что вам нужно знать о микробиологии». Вы читаете краткое содержание «Войны и мира» и знаете Толстого лучше, чем изучающие его годами. Это знание вы почерпнули из брошюрки «Толстой: полное собрание сочинений на 60 страницах». Я расскажу вам, кто пишет подобные книги. Их пишут неудачники. Те же самые неудачники, которые пишут «Как снять порчу», «Как приворожить мужчину без особых усилий» или «Небесное откровение далай-ламы». Они сидят в своих квартирках-клетушках и строчат на клавиатуре компьютера то, что приходит им в голову. Они сами не читали «Войну и мир». Они читали краткое содержание: «“Война и мир” за один час». Им нужно ещё ужать объём – они ужимают его. «“Война и мир” за полчаса». «“Война и мир” за десять минут». «“Война и мир” за одну минуту». Квинтэссенция мудрости в одном абзаце. Судьбы тысяч людей в десяти строках. Фамилия Наташи не упоминается, потому что нет места. Вы думаете, что Толстого зовут «Л. Н.», потому что для полного имени и отчества нет места. Вчера вы читали книгу «100 знаменитых кораблей» – её написал тот же автор. Позавчера вы листали книгу «Домашний фэн-шуй» – её написал тот же автор. Всё за девяносто минут. За шестьдесят минут. За тридцать минут. Философия для чайников. Ботаника для даунов. Ядерная физика для идиотов. Вы сами ставите на себе клеймо, покупая эти книги.
Джереми Л. Смит имел это клеймо на лбу, когда покупал книгу о Папах. Но большего ему знать и не стоило.
Он сразу заглянул в конец книги и увидел там портрет Бенедикта XX. Улыбающийся старик, с двух сторон поддерживаемый телохранителями. Всегда подключённый к прибору для поддержания жизнедеятельности. Накачанный стимуляторами по самую тиару.
В этот момент Джереми Л. Смит понял, что ему безразлично, что целовать. Он поспорил, что поцелует Папу в лоб. Живого или мёртвого – никто не уточнял.
Вы думаете, что Джереми Л. Смит праведник? Вы по-прежнему так думаете? Вы смотрите прямой эфир: Мессия идёт по кладбищу и дотрагивается руками до каменных надгробий. Блаженные мертвецы, хотя бы после смерти к ним прикоснулась рука Божья. Они счастливы там, наверху, в своём раю.
Джереми всегда было плевать на мертвецов. Если бы он жил во время какой-нибудь войны, он стал бы мародёром. Во времена наполеоновских войн мародёрство процветало повсеместно. После каждого массового сражения местные жители, как стервятники, слетались на поле смерти. Я расскажу вам, как это выглядело. Вот идёт человек в ободранной куртке. Он – просто крестьянин. Он пашет на своём жалком поле двадцать четыре часа в сутки. Но сегодня он предпочитает другое поле. Он склоняется над окровавленным телом и начинает сдирать с него сюртук. Карманы? Что вы, не смешите меня. Карманы он обыщет дома. Отличный сюртук. Сапоги – ещё лучше. С сапогами всегда беда. А тут – новенькие, казённые, с барской ноги. Нижняя одежда: сорочка, бельё. Там прячут деньги. Иногда – пули. Оружие – это тоже капитал. Его надо забрать. Когда мародёр поднимается, на трупе остаётся только нижняя рубашка, и всё.
Они срезали с трупов длинные волосы, мыли и делали из них парики и шиньоны или продавали их на переработку. Они выбивали трупам зубы и использовали кость. Они драли с тел всё, что с них можно получить.
Раненых они добивали. Сначала они их выслушивали – почти всегда. Умирающий часто выдавал какой-нибудь свой тайник или просил передать весточку жене, которая могла щедро за это заплатить. Некоторые обещали деньги за своё спасение. А потом их добивали. Перерезали ножом горло. Втыкали в грудь штык. Как угодно.
Джереми был из таких. Он бы перерезал горло кому угодно, если бы был уверен в том, что можно чем-нибудь поживиться.
В продуктовой лавке Джереми купил колбасы, утренний багет и бутылку кока-колы. Долбаный пиндос, даже в Италии, в столице мира, он не нашёл ничего лучше, чем кока-кола. Вы молитесь на него. На ваших глазах на телеэкране он пьёт молоко и соки фирмы «Grand Juice Int.». Это паршивая реклама. «Grand Juice Int.» заплатила столько, сколько вам и не снилось. Джереми выплёвывает сок после того, как уходит из кадра. Он ненавидит соки. Он пьёт кока-колу, напиток его поколения, лекарство от всего.
Он не знал итальянского, зато у него были деньги. Кошелёк Уильяма Рокуэлла. Рокуэлл носил с собой наличные, потому что не доверял банкоматам.
Джереми ночевал в недорогом отеле на окраине. Он сидел перед телевизором и ел колбасу. А потом вспомнил, что забыл купить пива. Джереми Л. Смит запер свой номер и отправился на поиски пива, потому что непосредственно в гостинице его не продавали. На улице Джереми Л. Смит встретил Уну Ралти.
Вы все видели Уну. Уна смотрит на вас внимательно, её серые глаза умны и притягательны. У неё не слишком ровная кожа – это видно даже на телеэкране. Когда Уна Ралти встретила Джереми Л. Смита, её кожа была густо изрыта оспинами. Мать не ухаживала за Уной. Мать Уны была занята. Она приводила к себе мужчин и трахалась с ними в дальней комнате. Уна ждала, когда мужчина уйдёт, а мама отдохнёт. Потом Уна могла поговорить с матерью. Мать давала Уне деньги и отправляла в магазин за едой. Уна ходила в старом потрёпанном платье не потому, что у её матери не было денег. Просто матери было похрен. Дочь была для неё автоматом по доставке пищи. По приготовлению яичницы. По уборке квартиры. Необходимость покупать ей одежду и тетрадки к школе выводила мать из себя. Поэтому, когда Уна подросла, она бросила школу. Теперь она работала вместе с матерью. Оспины на её лице не смущали клиентов. Им нужно было её тело. Мужчины приходили по двое и по трое. Уне было одиннадцать, когда она лишилась девственности. Минет она научилась делать раньше.
Потом мать убили. Забили до смерти железной трубой на заднем дворе кабака. Уне было четырнадцать. Она умела всё, что должна уметь женщина.
Познакомьтесь: это ваша Мария Магдалина. Святая грешница. Вавилонская блудница. Она раскаялась в содеянном, она поцеловала край одежды Мессии, Джереми Л. Смита, посланца небес. Вы в этом уверены, вы видели это по телевизору. Вам рассказали по радио. Вы прочитали в Интернете. Он поднял её с колен, сделал из грешницы своей верной соратницей. Она первой приняла его веру и его силу. Вас кормят этой белибердой – кушайте, не забудьте бумажный пакетик.
На самом деле Уна Ралти сделала Джереми Л. Смиту минет за мусорным баком. Это стоило ему пять евро. Уна подумала тогда, что продешевила: с этого лоха можно было содрать и больше. На самом деле, она отсосала, и ничего более. Просто Джереми Л. Смит никого не знал в этом городе, а ему нужно было с кем-то выпить. И, может быть, потрахаться. И ему подвернулась Уна Ралти. Она пошла с ним и показала ему ночной магазинчик. Он купил пива и пошёл в гостиницу, а она пошла с ним. Ей просто нужны были деньги. Она ещё не знала, что её ждёт.
Теперь её умные серые глаза смотрят на вас с плакатов и телеэкранов. У неё длинные каштановые волосы, тяжёлые и гладкие. У неё длинный нос с горбинкой. У неё узкое лицо, вытянутое, с немного впалыми щеками. Это Уна Ралти, будьте знакомы. Это ваша святыня. Ваша совесть. Она протягивает руку – вы чувствуете исходящую от неё светлую силу, великую энергию. Она – передатчик Джереми Л. Смита, его глас в пустыне.
Это всё чушь. Она просто шлюха. Она была шлюхой и останется ею всегда. Даже на экране телевизора. Даже на страницах учебников.
Джереми Л. Смит привёл в номер простую шлюху и сделал из неё икону. Он пил пиво и говорил с ней. Потому что сначала он хотел узнать некоторые вещи, а потом уже завалить её на кровать. Он спросил, когда появится новый Папа. Она сказала, что нескоро. Он ещё не прочитал в своей книжонке о Синоде и о выборах. Уна рассказала ему это так, как смогла. Она знала английский достаточно. У неё бывали клиенты, говорившие по-английски. Она объяснила Джереми Л. Смиту, что Папу изберут нескоро. Через полгода, может быть. Может, раньше, но, может, и позже. Что, если он хочет увидеть Папу, проще сходить на похороны, на прощание. Тогда Джереми Л. Смит спросил, когда это можно сделать.
И Уна Ралти ответила: «Завтра, хороший мой».
Ещё несколько лет – и вы забудете, кто такой Папа. Наместник на земле не нужен, если на земле – сам Бог. Джереми Л. Смит, новый Иисус. Папа где-то там, в свите, за его спиной. Раньше ему целовали туфлю. Теперь он сам должен облизывать чьи-то ноги. Не чьи-то, нет – вполне конкретные. Ноги Джереми Л. Смита. Этот старик, седой, согбенный, теперь – букашка перед великаном. Джереми Л. Смит жрёт его с потрохами, жрёт всю католическую церковь. Жрёт всю православную церковь. Жрёт иудаизм и ислам. Пророк-вседержитель. Господень полководец.
Вы видите этот знак? Линия вверх, две в стороны, на концах каждой из них – по небольшому кружочку. Это то, что заменило вам крест. То, что вы носите на груди, отлитое из золота девяносто девятой пробы. Из серебра. Из дешёвой латуни. Вырезанное из дерева. Это новый логотип Бога. Бог сменил фирменный стиль. Я сейчас расскажу вам о новом стилисте Бога. О дизайнере и художнике Маркусе Уилмонте, об этом да Винчи и Тициане нового поколения.
Сегодня Маркус Уилмонт живёт припеваючи. Иногда он работает – чтобы не потерять навыки. Когда к нему пришёл первый клиент и попросил сделать такую же татуировку, как у Джереми Л. Смита, Уилмонт даже не вспомнил, о чём речь. Когда через неделю число клиентов с этой просьбой перевалило за сотню в день, Уилмонт наконец нанял помощника. Потом второго. Потом открыл ещё один тату-салон. А потом приложил мозги и зарегистрировал перевёрнутую «Т» с кружочками как товарный знак своей студии.
На самом деле Джереми Л. Смит пришёл в крошечный салон Маркуса Уилмонта и сказал: «Нарисуй мне член». Он так и сказал: нарисуй мне член на животе. Только такой, крутой, чтобы не сразу было понятно, что это член. И Маркус Уилмонт выжег у него под пупком этот знак, позаимствованный из фильма «Близкие контакты третьей степени» Стивена Спилберга. Или из какого-то другого фильма про инопланетян. Джереми Л. Смиту не понравилось. Он сказал, что вышла какая-то чушь. Что ни капли не похоже. Джереми Л. Смит не заплатил Уилмонту за работу. Уилмонт не разорился на Смите: это была пустяковая одноцветная татуировка, занявшая пятнадцать минут работы. Он просто не хотел стараться ради такого ублюдка. Наверное, он чувствовал, что у Смита вообще нет денег и тот не заплатил бы ему в любом случае.
Теперь вы носите на груди золотой член Джереми Л. Смита, его символический фаллос, который сменил устаревшее распятие. Это называется «ребрендинг». Любой учебник по смитологии служит вам брендбуком. Вы точно знаете, как и где нужно рисовать этот знак. Его называют «элсмитом» для краткости. «Мама, нарисуй мне элсмит, учительница задала, а у меня не получается». «Смотри, какой милый розовенький элсмит нарисован на этой сумочке». «Носите элсмит до конца жизни, и да будет благословен ваш союз».
Маркус Уилмонт зарабатывает на каждом элсмите, который производится в мире. На каждом, который где-то рисуется. Вы нацарапали элсмит на коре дерева? Заплатите Маркусу Уилмонту. Иначе вы нарушите его авторские права.
Элсмиты на куполах церквей. На шпилях мечетей. На крышах костёлов. На синагогах и буддистских храмах. Элсмиты на каждой книге, на учебниках, на верхней одежде и нижнем белье, на рекламных плакатах, на формах государственных документов, на автомобильных номерах, на обёртках от конфет. Элсмит: двадцать седьмая буква латинского алфавита. Тридцать четвёртая буква русского алфавита. Новый иероглиф в китайской письменности. Соревнования по искусству каллиграфии: первый тур, рисование элсмита.
Смотрите на него. Молитесь на него. На фаллос Джереми Л. Смита, на символ его мощи и величия.
Я отвлёкся, простите меня. Я расскажу вам, что было дальше. После того, как Уна Ралти сказала слово «завтра». После того, как он провёл с ней ночь, и она была самой лучшей женщиной в его жизни. Она была божественна. Она умела делать такие вещи, какие ему и не снились. Королева-девственница. Запомните её лицо с неровной кожей: это самая лучшая женщина на земле. Мария Магдалина, святая. Джереми Л. Смита хватало ненадолго, но он и в самом деле хорошо ей заплатил, и она старалась. Она поднимала его снова и снова. Она целовала элсмит на его тощем животе. Она нежно говорила ему: «Теперь делай вот так», – и он делал, и ему было хорошо. Это курс порнографического кино за одну ночь. Это вся Камасутра за пятнадцать минут. Ницше за пятнадцать минут. Биология за один час. Хирургия за полчаса. Вы все покупаете эти книги, вы читаете их. Джереми Л. Смит жил в такой книге целую ночь.
Она ушла утром. Она просто взяла деньги, которые Джереми Л. Смит дал ей, и ушла. Конечно, она порылась в его карманах, но он припрятал то, что у него оставалось. Уна ничего не нашла в комнате, но покинула её не без удовольствия. Она получила своё. Когда Джереми Л. Смит проснулся, он чувствовал только запах своего пота. Запаха духов уже не было.
17 июня. Запомните эту дату. Это не просто случайное число. Это не день рождения какого-то политического деятеля или поп-звезды. Вы празднуете множество бессмысленных дней: День пограничника, День программиста, День крысолова, День эксгибициониста, День Спанч Боба. Туча праздников – каждый день есть повод не работать. Каждый день есть отличный повод выпить. Встретиться с друзьями.
Каждый год, 17 июня, вы должны молиться и благословлять мир, который дал вам Джереми Л. Смита. День, когда он сделал своё первое великое деяние. День, открывший Джереми путь к славе, а человечеству – к спасению. Доброе утро, новый Иисус.
17 июня Джереми Л. Смит вышел из дверей гостиницы. С утра он принял душ. Ещё несколько недель назад ему бы и в голову такое не пришло. Ему нравился свой собственный запах. Он его, по сути, не чувствовал. Но теперь Джереми Л. Смит стал другим. Его изменил корабль, его изменила эта страна. Даже Уна Ралти изменила его.
Он шёл по улице по направлению к Ватикану, городу-государству. Сейчас, в это самое время, тело Бенедикта XX лежало в главной зале собора Святого Петра. Важнейшие люди страны и всего мира проходили мимо него со словами прощания. Это показывали все телеканалы. Спутниковое и кабельное телевидение, радиоэфир, онлайн-трансляции в Интернете. Всё работало сегодня только на одно событие. Простые жители, толпа, народ тоже могли попрощаться с Папой – но на следующий день. Сегодня была вечеринка для VIP-персон. Диско для избранных.
Они отложили свои самые важные встречи, чтобы прилететь в Рим. Они плюнули на ценные контракты, на деловые переговоры, на подписание важных бумаг. Президенты и короли – все они были сегодня здесь. Это идеальная точка для теракта. Ватиканская почта не справлялась с наплывом писем с соболезнованиями. Е-мэйл чистился слепо, ни одно письмо не было прочитано. Лживые, лицемерные послания, написанные руками придворных лизоблюдов. Соболезнования от арабского шейха – смехотворно. От известного буддистского лидера – наивно. От какого-то африканского язычника – глупо. Мы скорбим, пишут они. Нам страшно жаль. Мы и предположить не могли, что Папа уже такой старенький. Мы думали, что он будет жить ещё сто пятьдесят лет и приведёт наши религии и страны к абсолютному взаимопониманию.
А на самом деле им наплевать, что там случилось с Папой. Они подсчитывают прибыли и убытки от его смерти. Они предсказывают падение коэффициента Доу-Джонса, и это гораздо важнее, чем тщедушное тело старика в белой одежде.
Джереми Л. Смит пришёл на площадь перед собором и понял, что дальше не пройти. Во-первых, мешала толпа католиков. Тут собрались все: и жители самого Рима, и приехавшие из других городов, и из других стран. Толпа, через которую не пробиться. У всех на глазах слёзы, искренние. Джереми было, в общем, плевать. В его голове родилась новая мысль. Ему не нужен был фотоаппарат. Если он сделает задуманное под прицелом тысяч телекамер, он не просто выиграет спор. Он ещё и засветится на весь мир. Эта мысль пришла в голову Джереми утром, когда он вспомнил слова Уны Ралти.
Второй преградой был полицейский кордон. Он сдерживал толпу, чтобы та не напирала на подъезжающие лимузины.
Сдержать толпу – это сложно, но возможно. Сдержать Джереми Л. Смита им не удалось. Смит проталкивался через толпу, всё ближе и ближе ко входу в собор. Он продирался, пихал кого-то локтями, заехал кому-то под рёбра. Он толкнул маленькую девочку, и та упала; мать что-то кричала ему вслед, поднимая своё дитя, но Джереми было наплевать. Через десять с лишним минут он наконец оказался в первом ряду. Последней он оттеснил девушку в чёрном платье, похожую на монашенку. Та молча выдержала его тычок.
Толпу отделял от высоких гостей временный забор в половину человеческого роста и ряд полицейских через каждые три метра. Джереми Л. Смит смотрел на подъезжавшие лимузины и на людей в чёрных костюмах, выходивших из них. На женщин в чёрных закрытых платьях за сто пятьдесят тысяч евро. На нём был аккуратный костюм Уильяма Рокуэлла. Джереми старался не помять его.
В этот момент случилось то, чего вы все ждали. Джереми Л. Смит перепрыгнул через ограждение между двумя полицейскими и оказался прямо около подъехавшего лимузина. Ни один из полицейских не видел, как Джереми Л. Смит преодолел препятствие. Люди из толпы теперь божатся, что Джереми просто был, а потом исчез. Но это не так. Он не исчезал. Ему просто повезло, божественное провидение вмешалось в его судьбу. Возможно ли такое, что все пятьдесят пар глаз полицейских псов, следящих за вами, вдруг отвернутся? Совпадение, случайность. Божья воля, если вам нравится этот термин. Джереми Л. Смит обошёл лимузин спереди и стал подниматься по ковру вслед за пожилой парой, сопровождаемой шофёром в ливрее и слугой. Машина за их спинами уже отъехала, а швейцарские солдаты у дверей не обратили на Джереми никакого внимания. Он был просто ещё одним слугой престарелого миллионера, пожелавшего попрощаться с Папой.
Шофёр отошёл в сторону у дверей. Слуга – тоже. А Джереми остался в очереди. Они просто медленно шли вдоль помоста, на котором лежал Папа.
На самом деле вы всё это видели своими глазами. В прямом эфире. В записи. Ещё раз в записи. И ещё. До бесконечности. Вы знаете эту сцену наизусть – столько раз вы видели её. Вы можете посекундно расписать всё, что происходило в тот день.
Вы так живо представляете себе эту картину, как будто присутствовали там сами.
Вот Джереми Л. Смит идёт вслед за стариком. Это Марвин Скотт. Он живёт в Швейцарии. У него самое большое в Европе сыро-молочное производство. Он поставляет продукты питания в двести стран мира. Он баллотировался в Сенат, но провалился на выборах из-за возраста. Перед Марвином Скоттом идёт его супруга Эльза Скотт. Они обходят возвышение. С одной стороны можно увидеть профиль Папы под стеклом: верхняя часть туловища не прикрыта. Можно подойти и коснуться края его длинного рукава, свисающего почти до пола. Но не с этой стороны.
С другой стороны – лесенка. На неё поднимаются и касаются края одежды.
Сначала Эльза Скотт. Она кланяется и касается одежды покойника. Потом – Марвин Скотт. С этой камеры не очень хороший обзор: часть картины заслоняет огромная люстра. Режиссёр переключается на другой ракурс. Мы видим всё вблизи. Вот подходит очередь Джереми Л. Смита. Никто не знает, кто такой Джереми Л. Смит. Никто из охранников, из полицейских, из швейцарских гвардейцев, из распорядителей, прислужников, монахов и мальчиков на побегушках. Никто. Каждый думает, что только он не знает этого, а кто-нибудь другой – точно знает.
Некоторые шепчутся: «Кто это такой?» Не знаю. Это никто. Это Джереми Л. Смит. Ваш Мессия. Сын Божий. Пастырь ваш, заблудшие овцы.
Далее идут кадры, которые проходят в школах на специальных уроках. Курс смитологии: вводное занятие.
Джереми Л. Смит чинно поднимается по лестнице, наклоняется к свисающему рукаву, а потом внезапно запрыгивает на край постамента и целует Папу в лоб, стирая побелку и румяна. А потом оборачивается к ближайшей камере и вскидывает руки вверх.
Это гримаса идиота. Это выражение тотального полоумия. Так ребёнок радуется, когда убивает жука. А плохой картёжник – хорошим картам. Это Джереми Л. Смит, на губах которого – побелка с державного лба. Любуйтесь на эту довольную харю. Фотография этой хари – на каждой обложке. В рейтингах всех журналов. На любом сайте в Интернете. Во всех блогах. Эта фотография – на обложках книг и учебников. Смотрите в его безумные глаза. Смотрите на его жёлтые зубы, на растрёпанные волосы. На перекошенную ухмылку. Здравствуй, Мессия. Quo vadis, Domine?
Его сшибли с ног практически сразу. Два швейцарца и один итальянский полицейский. Они навалились на него. Началась паника. Крики. Камера тщательно фиксировала всё это. Вы все тогда смотрели на Джереми Л. Смита, помните? На то, как его держат на земле, вмяв лицом в пол. На то, как полицейский трясёт в воздухе наручниками. На отшатнувшегося в сторону Марвина Скотта.
Вы не обратили внимания на фон. На задний план. Режиссёр тоже увидел это не сразу. А когда увидел, успел переключить трансляцию на вторую камеру и тут же потерял сознание. Он был верующим человеком. Его зовут Луиджи Бьянчи. Вы читали интервью с ним. Он говорит, что, когда он увидел происходящее, то почувствовал слабость. Недомогание. Он говорит, что не поверил, а трансляцию переключил на всякий случай. Когда он увидел это на большом экране, он упал в обморок.
Вы помните каждое движение Джереми Л. Смита. Он наклоняется к Бенедикту XX и целует его в лоб.
Когда умирает Папа, его не просто кладут в гроб. Его бальзамируют. Потому что с ним будут прощаться очень долго. В течение недели. Двух недель. Его тело лежит на всеобщем обозрении. К нему подходят кардиналы и прочие церковники, потом политики и сильные мира сего, потом – простые люди, допущенные к телу Папы. Тысячи паломников. Только потом его везут через площадь к месту захоронения. Поэтому у него вынимают внутренности, которые могут завонять. Вычищают его и набивают, как куклу. Высушивают. Намазывают и заполняют бальзамическими гелями. Папа превращается в маленького Ленина. Крошечного Тито. Временного Нето.
Он мёртв в этот момент. Это не просто вскрытие. Он точно мёртв, потому что у него внутри нет ничего. Нет сердца. Нет лёгких. Нет почек и печени.
Луиджи Бьянчи был не единственным, кто упал в обморок.
Марко дель Пьетро, врач, который лично извлекал из тела Бенедикта уже не бьющееся сердце, тоже упал в обморок. И его помощник, Пако Пьяцци.
Кардинал Сантана, старик, отвечавший за похороны, не упал в обморок. Он умер на месте от сердечного приступа. Точно так же, как умерли ещё четыре старика – тут же, в соборе, под прицелом телекамер. Как умерли семьдесят шесть человек по всему миру перед экранами своих телевизоров.
Потому что выпотрошенный и побеленный, мёртвый уже много часов, набитый чёрт-те чем и налакированный бальзамическим маслом, восьмидесятитрёхлетний Папа Бенедикт XX сел в гробу и удивленными глазами оглядел толпу, собравшуюся на его похороны.
Комментарий Марко Пьяццола, кардинала Всемирной Святой Церкви Джереми Л. Смита, 22 ноября 2… года.
Ваше Святейшество, прежде чем выслать Вам документ, который мы обсуждали третьего дня, я счёл необходимым снабдить его своими комментариями, призванными разъяснить наиболее серьёзные неточности, не позволяющие считать документ подлинным. Более того, я надеюсь, мои комментарии окончательно убедят вас немедленно уничтожить как распечатанные копии, так и электронный оригинал текста. Даже хранение подобной ереси в наших архивах может вызвать негативные, если не трагические последствия для Всемирной Церкви. Судя по стилистике, документ является расшифровкой аудиозаписи, но саму запись мы не смогли обнаружить ни в одном из архивов, в том числе электронных. Запись была сделана во второй половине XXI века или чуть позже, но не позднее второй половины XXII века.
Оригинал я направил в шестой отдел архива II-67, для временного – до Вашего распоряжения – хранения в отдельном сейфе, с пометкой уровня секретности 5+. Одну из двух сделанных копий я оставил себе для лингвистического анализа и дальнейшей работы с текстом, вторую отправляю Вам. Я осмелюсь просить Вас принять решение об уничтожении документа не позже чем через два месяца, до празднования Дня Рождения Джереми Л. Смита. Писарь второй ступени Адольфо Ренцо, обнаруживший документ, будет молчать: я могу гарантировать это. Помимо Ренцо и нас с Вами о документе не знает никто.
Видеозапись воскрешения Папы Бенедикта XX описана в первой главе довольно точно, но она – единственное соответствие истинной истории жизни Джереми Л. Смита. Как известно, Мессия рос в набожной и благочестивой семье, с ранних лет интересовался различными науками и искусствами, активно занимался спортом, любил чтение и прекрасно рисовал. В возрасте семнадцати лет Джереми Л. Смит поступил в Университет Бригама Янга, который закончил с отличием. Вскоре после окончания университета Мессия почувствовал божественное прикосновение и отправился в Европу, чтобы воскресить безвременно ушедшего Папу Бенедикта XX.
Нет никаких причин подвергать сомнению истинное Житие Джереми Л. Смита. Рассматриваемый нами документ без всяких сомнений является богохульной мистификацией, причём полной нестыковок и неточностей. Никакой Джонсон никогда не общался с Мессией и тем более не был его другом. Мессия никогда не работал в заведениях общественного питания и на портовых складах. Предположить, что Мессия мог причинить вред человеку, я и вовсе не могу никоим образом.
Попытка рассказчика вызвать у читателя ненависть к Мессии смешна и неубедительна. Даже на фоне лжи, пронизывающей документ, Джереми Л. Смит выглядит не чудовищем, а человеком, поставленным перед тяжёлым выбором. Автор не добивается цели как вследствие искусственного опримитивления языка повествования, так и собственной неприязни к Мессии. Тем не менее, простым верующим, ознакомившимся с данным документом, может овладеть сомнение или даже уверенность в правдивости изложенной информации, поэтому я настоятельно рекомендую дать указание об уничтожении документа.