Глава шестая
Когда дрезина покинула зону обстрела, и «психи» заткнулись, он выбрался из-под лавки. Комплекс Заграждения № 1 остался позади. Дрезина разгонялась, все быстрее уползал назад облезлый, в темных пятнах и проплешинах, травяной ковер, деревьев становилось все больше, кустарник между ними – выше и гуще.
– Ехать тебе около часа, я надеюсь, успеешь, – произнес Химик. – Хотя выброс может пойти в любой момент, как я говорил, это непредсказуемо.
В голове Пригоршни медленно стихало грохочущее эхо выстрелов. Кряхтя, потирая темя и постанывая, он с трудом вытащил оружие из-под искореженной пулями лавки. Силовик повесил на кронштейн возле пульта, а ремешок автомата накинул на плечо. Лавка теперь напоминала произведение новаторского искусства, абстрактную скульптуру, созданную любителем тяжелых наркотиков.
– Ты мне скажи, по-твоему, люди из экспедиции мертвы или нет? – спросил он.
– Не знаю. У них шлемы новейшей разработки, в таких, наверное, даже через Петлю можно пройти.
– И что ты хочешь, чтоб я сделал, когда попаду на Станцию? Допустим, там одни мертвецы. Что дальше?
Химик помолчал, потом заговорил медленно:
– Первое: найти чемодан с деньгами. Он в поезде, но где… Это должен был выяснить мой помощник, внедренный в отряд майора. Если он погиб, значит, ищи тайник сам.
– Так на то это и тайник, чтобы оставаться тайным, – у Пригоршни прямо раздвоение личности началось, когда он это произносил, потому что на самом деле он знал, где тайник, его использовали и чтоб деньги в Зону провозить, и чтоб артефакты – в обратном направлении.
– Я понимаю, но спецпоезд состоит из одного вагона, плюс электровоз. Не очень большое поле для поисков. Важнее другое: люди Ведьмака, которые должны были доставить на Станцию «доминатор», тоже могли погибнуть из-за выброса. Вообще, обитатели Зоны к нему привычнее, но этот был очень сильным и неожиданным. Если они успели спрятаться поглубже – выжили, если нет – погибли. Поэтому второй пункт: найти их. Живых или мертвых, они должны быть где-то на Станции или неподалеку. Добыть «доминатор». И третье: найти ученых. Кауфмана и его дочку, если они… если живы. И привести их назад, вместе с «доминатором» и деньгами.
– Ученые – ладно, но получается, ты мне предлагаешь, если те сталкеры-курьеры все-таки живы, их всех завалить? Потому что по доброй воле они мне «доминатор» не отдадут.
– Ты можешь арт у них купить, у тебя же будут деньги. Давай работать по плану, а? Пошаговая тактика. Первое: добраться до Станции и пересидеть выброс в убежище. Второе: найти деньги.
Ага, вот именно, найти деньги. Пригоршня даже пошевелил пальцами, представляя хруст новеньких купюр. Или шелест стареньких – ему по фиг, лишь бы купюр было побольше! Да и от супер-артефакта он бы не отказался. Если Ведьмаку за него платят пять миллионов, значит на большой земле арт можно сбагрить миллионов за восемь. Да нет, каких восемь – десять, а то и пятнадцать. Пригоршня припомнил суммы, которые регулярно капали на его банковский счет после каждой сделки, когда он, отправляясь в увольнительную, доставлял «товар» посреднику недалеко от Периметра… Жалкие крохи в сравнении с тем, что нагревал на сделках майор. А тот зарабатывал лишь проценты от куша, что доставался генералу Цивику и, наверняка, нескольким другим важным дядям из ООН и правительства.
Витька на эту тему любил поболтать: мол, так всегда бывает, наверху финансово-пищевой пирамиды миллиарды долларов, сосредоточенные в руках единиц, потому что там, на вершине, нет места для толпы. Вершина всегда маленькая, узенькая. И маячит далеко за облаками. А у ее основания – копейки, принадлежащие миллионам простаков и неудачников.
Через широкий проем в борту дрезины Пригоршня шагнул на подножку, высунулся и запрокинул голову, вдыхая полной грудью. Пахло травами, влажной землей, болотом и, едва уловимо, – озоном, будто неподалеку прошла гроза. Ветер, дующий из центра Зоны, где копилась энергия нового выброса, стал сильнее и теплее. Еще не горячий, еще не ураган, но если так будет продолжаться, то выброса ждать недолго. Дрезина, набрав ход, бодро стучала колесами, мимо проносились бугры с кустиками и одинокие деревья, все было желто-серым, блеклым.
– А Кауфман этот, ради которого якобы организована экспедиция, известный мужик, да? Профессор Артур Кауфман… Даже я про него слышал. Он, вроде, как-то связан с появлением Зоны? Может, он ее и создал?
– Кауфман Зоны не создавал. Но он бывал в Полесье. То есть в городе, который теперь называют Блуждающим, и который считается центром Зоны. Артур вообще очень необычный человек с необычной судьбой. Его нашли вскоре после первого выброса, с амнезией. Он заново учился, заново вливался в социум, причем добился очень многого с поразительной скоростью. Недавно он закончил тестирование защитных шлемов новой модификации и поехал в эту экспедицию, чтобы испытать их. Профессора сопровождают только двое: его дочка и лаборант. Дочка, Ника, – помощница Кауфмана, а еще она вроде сталкера. То есть, много работала в Зоне, хотя и совсем молодая.
– А Титомир, значит, использовал экспедицию как прикрытие, чтобы купить «доминатор». Пока научники копаются со своими устройствами-приборами, хотел встретиться по-тихому со сталкерами. Ох, и хитрюга майор!
– Он не просто хитрюга, Пригоршня. Титомир – очень жесткий, предельно собранный и целеустремленный человек. Мечтающий собрать сумму, необходимую для процедуры «экстремального омоложения». А стоит она почти десять миллионов долларов. Знаешь, как его называют в Зоне? Железный Майор. Это Титомир устроил большую зачистку год назад, когда погибло с полсотни сталкеров.
Пригоршня слышал про зачистку, но подробностей не знал. Так это майор ее организовал? Серьезный мужик. Вполне реальный массовый убийца.
Туман почти рассеялся, хотя вдалеке все еще укрывал лес голубоватой дымкой. Было тихо, в меру тепло, солнце пряталось за светло-серыми облаками. Железнодорожная ветка впереди плавно загибалась, уходя за гряду поросших березами холмов. И тишина… Дрезина – островок звуков, плывущий через море тишины.
Поглядев на часы, Пригоршня сказал:
– Ветер крепчает. Прямо в морду дует, с юга. И на горизонте полоска совсем уже багровая. Хотя остальное небо чистое.
– Это странно, кстати. Небо перед выбросом всегда темнеет целиком.
Он повернулся. Дрезина теперь напоминала не вагончик, а какой-то, черт знает, «фольцваген-жук». За которым долго гнались и азартно долбили ему в задок из различных стволов. Стойки согнулись, корма смялась и ощерилась рваными краями дыр. И сотворили это с дрезиной два «психа» – третий, насколько он смог разобрать по звуку, так и не заработал.
Лежащий на остатках лавки стальной лист будто переболел оспой, в нем появилось множество глубоких щербин и несколько дыр. Если бы не лавка, дополнительно задержавшая пули, несколько из них достались бы Пригоршне. Он себя чувствовал просто каким-то Клинтом Иствудом, одиноким ковбоем, у которого на груди под рубахой спрятан лист металла, защита от бандитских пуль. Только шляпы широкополой не хватает. Эх, а ведь была же когда-то! Любимая вещь – он ее больше года таскал, не по уставу. А потом потерял во время боя.
Стена Периметра превратилась в едва различимую полоску и прямо на глазах у Пригоршни окончательно пропала. Комплекс тоже почти исчез в тумане, лишь смутное пятно маячило далеко позади. Когда Пригоршня сел на тумбочку возле пульта, Химик произнес:
– Хотел спросить. Ты вскользь упомянул, тебя в КЗ отправили как бы в наказание. За что?
– Да, вроде ссылки, с глаз подальше.
– Так за что?
Пригоршня помолчал, быстро размышляя. Агент ДВР не знает о его прошлом. А может узнать? Есть у него доступ в какой-нибудь архив, или еще куда-то, без связи с внешним миром? Придется идти ва-банк, исходя из того, что сведений по Пригоршне у Химика никаких нет. И лучше всего мешать правду с ложью.
– Я был в Таджикистане, когда там… Ты знаешь: революция, то есть бунт, правительственные войска и повстанцы. Или бандформирования, как хочешь называй. Ну, и помощь нашей доблестной армии… или оккупантов, смотря с какого боку глядеть. Вот, ну и я кое-что там сделал. Такое… не по уставу.
– Что-нибудь, э… благородное? Отдал голодающим мирным жителям армейский провиант? Вывел семьи повстанцев из-под обстрела, а командование обвинило тебя в преступной мягкотелости?
Пригоршня заерзал на тумбе, потрогал ребра.
– Слушай, я не хочу про это говорить. Это, типа, личное, а мы с тобой пока не настолько близко знакомы. Да я тебя вообще в глаза не видывал!
– Скромничаешь, герой? Ты молодец. Что касается меня, то я мужчина среднего веса и роста. В меру симпатичный, не дурак. Сноб.
– Сноп?
– Сноб, значит, не очень люблю, как бы сказать… широкие народные массы. Ладно, не хочешь о себе – твое дело. Небо там как?
– На юге темнеет. И краснеет.
– А ты как? «Промедол» должен действовать пару-тройку часов.
– Все зависит от раны и дозы. Я…
Он вскочил с тумбы, глядя в боковой проем. Недалеко от рельс под деревом стоял медведь. Не очень крупный, и с дырой на боку. То есть с раной – такой огромной и глубокой, что отчетливо виднелись ребра и что-то красно-розовое между ними. Медленно поворачивая косматую башку, медведь следил за дрезиной темными влажными глазами.
– Ни хрена себе зверь! – сказал Пригоршня.
– Какой зверь?
– Медведь там. Раненый.
– Преследует?
– Нет, просто стоит. Пялится.
Медведь вдруг встал на задние лапы. Передние поднял над головой и взревел. Хрипло, протяжно. Тоскливо. Дрезина катила дальше, дерево и зверь отдалялись, а протяжный рев все лился сзади, постепенно стихая. Железнодорожная ветка стала загибаться, и он исчез из виду. Пригоршня снова сел, мотнул головой.
– О чем я говорил? Да, «промедола» вколол немного, чтобы блевать не тянуло и в голове совсем не помутилось. Химик, ты же был в том месте, где останавливается поезд? На Станции?
– Неоднократно. Просто бывшая грузовая станция обычной железной дороги. Эта ветка – часть той дороги. Давно заброшенной, естественно.
– Знаю. Но почему именно туда ездят из Комплекса?
– Зону, в принципе, делят на три области. Это условно, конечно, четких границ нет. По периметру – Окраина, наименее опасная, ты сейчас на Окраине. Дальше участок, который называют Кольцо, ну или Серое Кольцо. С нашей стороны Станция – как бы пограничный пункт между Окраиной и Кольцом. А в самой глубине уже Петля, это центр, и где-то там находятся три озера и Полесье. Туда пройти почти невозможно: слишком опасные твари, а излучение выбросов сжигает мозги в любом укрытии. Летающие средства туда тоже не могут попасть, электроника выходит из строя, падают. Да и сама Петля… по сути, это сильное искривление континуума. Большая пространственная Петля Мебиуса, если ты о такой штуке слышал.
– Слышал, слышал, – проворчал Пригоршня. – Не в свинарнике родился. Петля Мебиуса – это лента бумаги перекрученная. Пальцем по одной стороне ведешь и…
– Ну, вроде того. Блуждающий город очутился внутри Петли Мебиуса, возникшей из-за первого выброса. Или наоборот – выброс и произошел потому, что образовалась Петля. Если говорить про топологию, то пространственная Петля Мебиуса, это такая удивительная вещь… В общем, идешь-идешь – и все время движешься как бы вдоль Петли, по одной ее стороне, а внутрь попасть не можешь.
– Ладно, так а научники почему именно на Станцию ездят?
– На участке Зоны от КЗ до Станции мало зверья, мало аномалий, почти нет бандитов и сталкеров. Но при этом здесь уже – условия Зоны, континуум искорежен, причинно-следственные связи сбоят. Поэтому на Станции сделали что-то вроде лаборатории: заезжают туда с приборами, материалами для опытов, проводят исследования и возвращаются. Все с собой забирают, и в перерывах между экспедициями там пусто, красть нечего, мародерничать нет смысла – потому никто и не забредает. Я слышал, сталкеры Станцию так и называют: Пустое место.
– Хорошо, это ясно. Где конкретно убежище от выбросов?
– На Станции есть двухэтажное здание, бывшее управление. Его сразу видно. На втором этаже ничего, а под первым, где проводили исследования, – глубокий подвал, это и есть убежище.
– А что мне делать, если Титомир со своими людьми выжил? Надо как-то… не знаю, внедряться к ним? Или…
Полыхнула темная вспышка, и все исчезло, словно мир выключили. В кабине и вокруг на секунду наступила непроглядная темень, а в сознании Пригоршни зашептались чужие голоса. Какие-то очертания проступили во мраке вокруг, слишком нечеткие, чтобы разглядеть. Боль сжала виски, он схватился за голову:
– Что такое?!
И тут же все закончилось – опять посветлело, и вокруг снова все та же Зона.
– У меня в приемнике вдруг такой всплеск… – удивился Химик.
– А у меня в башке, – потирая темя, Пригоршня внимательнее пригляделся к небу впереди. Полоса темноты над южной частью горизонта стала гуще и шире. – Мигнуло, ты видел?
– В помещении, где я сейчас, нет окон. Но мне тоже показалось, что вдруг все погасло на секунду.
– Хорошо тебе. Окон нет, не видишь ничего. Так, а теперь я что-то слышу!
Пригоршня привстал, выглядывая в проем по правому борту. Рельсы шли по невысокой насыпи, пересекающей болотистую местность с островками кустов.
– Что там?
– Да вроде… не пойму, послышалось что-то.
Снаружи ничего такого не было, и он повернулся к проему в другом борту. Там склон насыпи, и здесь склон, кусты и влажная поблескивающая земля… Он взялся за «Вихрь», и тут из-за кустов выпрыгнул темный силуэт.
– Ох ты! Волк? – вслух удивился Пригоршня. – Такой мохнатый? Или… Не пойму, что за зверюга? Вроде очень крупного псины.
– Как точно выглядит?
– Не знаю!
Он и вправду не мог понять. Это было нечто черное, размером с кавказскую овчарку. Свет вязнул в косматом теле, напоминавшем длинный клуб дыма. Как от горящих покрышек, только этот еще гуще, еще чернее, если такое возможно. Шея с крупной башкой, массивное тулово. Ноги, вроде мохнатых дымовых столбов, так и мелькают. А на спине висит… сумка, что ли? Кожаная штуковина с большими карманами, в них лежит поклажа. И еще сверток приторочен ремнями к спине. Существо длинными прыжками неслось вдоль подножия насыпи вслед за дрезиной. Вокруг него пространство тускнело, словно в небольшом пятне, повторяющем очертания твари, стоял поздний вечер.
– Что значит – не знаешь, как выглядит?
– Оно будто из дыма. Нет, я вижу очертания, но… И еще вокруг него все тусклое!
– Это как? – совсем удивился Химик.
– Не знаю! Приходи сюда, вместе погадаем!
Дымный пес одним махом перескочил на середину склона, и Пригоршня высунулся в проем, щурясь. Ему почудилось, что стало темнее и прохладней, будто от пса веяло холодом. Ну, точно, вокруг зверюги свет меркнет! А что будет, если она вплотную подступит, если набросится? Патроны вообще против нее помогут? Надо бы силовик взять, но неудобный он из-за этого лага перед выстрелом.
Зверь сделал еще один длинный прыжок и оказался совсем рядом с дрезиной. И все равно ничего не разобрать, только мрак в форме силуэта: объемный, перекатывающийся клубами мрак. Сзади полоскался хвост, от которого открывались черные клочья и таяли, извиваясь. Да он дымит! Дымит темнотой! Ни глаз, ни пасти не видно… Нет, пасть есть – вон, приоткрылась, мелькнуло красное. И белое – клыки. Пригоршне даже стало легче на душе. Значит, не совсем уж что-то мистическое, вон какой хавальник отрастил.
Зверь был напротив проема, руку протяни – и ухватишься за исходящий клочьями мрака загривок. Решив, что сейчас адова тварь сиганет внутрь, Пригоршня вдавил спусковой крючок.
«Вихрь» плюнул пулями, но за миг до того пес затормозил, поджав задние лапы. Пригоршня высунулся дальше, повел за ним стволом, а зверь метнулся за дрезину, спрятавшись за кормой.
Развернувшись к ней, Пригоршня упал на одно колено и пустил несколько пуль через дыры, оставленные «психами». Дымный пес длинным прыжком, оставляя позади инверсионный след из быстро тающего мрака, перемахнул на другой склон насыпи. Выругавшись, Пригоршня вскочил.
– Ты чем занят?
– В «ладушки-ладушки» играю! – выкрикнул Пригоршня возмущенно. – Стреляю я в него! А он выскакивает из-под пуль!
– Хм… Может, он телепат?
– Телепатия ненаучна!
– Тебе откуда знать? Хотя да, не научна. Но он, может, не читает мысли, а как бы… воспринимает намерения, понимаешь? Предугадывает.
Снова мигнула тьма, пришедшая с юга – стало черным-черно, весь мир исчез, словно Бог моргнул. У Пригоршни в голове плеснулся шепот чужих голосов, виски́ сдавила боль, ей отозвалась другая боль, между ребрами. Он скрежетнул зубами, едва не выпав, ухватился за край проема. Показалось, что в наступившей непроглядной тьме проявились силуэты домов, улица между ними и в конце ее – приземистое здание с колоннами. Все это серое и похоже на аппликацию, наклеенную на темный фон. В глубине здания чернело круглое пятно, будто зрачок – провал в никуда.
Через миг тьма ушла, и снова наступил осенний день. И дымный пес на склоне насыпи исчез.
– Он пропал! – Пригоршня даже глаза протер кулаками, хотя это был глупый жест из фильмов, в реале никто так не делает. – Твою ж мать, пропал! Будто стерло!
– Вторая вспышка тьмы стерла? – осторожно уточнил Химик.
– Да!
– Хм. Дикость, конечно, но… Есть понятие квантовой телепортации. Только оно относится к субатомным размерностям, а не к макрообъектам. Если вспышки – следствие фазового перехода… скачков энергии вакуумного поля, стремящегося к состоянию с минимальной энергией…
– Ты байки про фазовые переходы сталкерам у костра трави! Мне что делать? – Пригоршня метнулся к другому проему, выглянул, вернулся назад. – Его нигде нет! Он что, в любом месте может объявиться? Я вдруг сообразил: он же возник после такой же вспышки тьмы. Ну, первой.
– То есть, по-твоему, вспышка была следствием его телепортации?
– Типа того. Или наоборот.
– Я буду откровенен: все это просто охренеть, как странно! – высказал Химик.
– Короче, ты тоже ничего не понимаешь, агент, – Пригоршня сел на тумбу так, чтобы краем одного глаза видеть проем слева, а краем другого – справа. Осторожно положил ладонь на ребра. Там ныло все сильнее.
Конец ознакомительного фрагмента.