Сага о Белом Свете. Порнократия. Книга третья. Часть вторая. Обычный день. Часть вторая (Евгений Черносвитов)

«Who belonged to no one, who belonged to everyone».1

(Krzysztof Maciąg Zbyszyński)

Памяти моих учителей и друзей: двух великих дальневосточников – Всеволода Петровича Сысоева, который сделал из меня таежника и научил ловить тигров, и Владимира Дмитриевича Климова, который научил меня жить в тайге, как в родительском доме и сделал меня профессиональным геологом. Всему остальному я, в большой степени, обязан Жаку Лакану.

Порнократия, как и демократия – формы правления государством, известные еще в Древней Греции. Πορνοκρατία, то есть – правление проституток, период в истории римского папства (Х век), когда власть находилась под контролем «блудниц». Порнократия (система) – название формы политического устройства государства…

В оформлении обложки использована картина «Марина Черносвитова» художник Василий Павлович Флоренский. Митки. 1990 год.

Преамбула

Эту книжонку я нашел на помойке у нас в поселке месяца два назад вместе с книгами Льва Толстого, Достоевского, Лермонтова, Михаила Шолохова, советскими учебниками для средней школы и книжки, как класть самому печь. Сразу подчеркиваю, что меня, как ученого, не интересуют ни религия, ни власть, ни страсть. Я занимаюсь математикой Витрувия и Фибоначчи, кто понимает, в аспекте теории случайности. Поэтому я полюбопытствовал и пишу это, может найдутся люди по моему интересу.

Итак. Первый раз эта книга совсем неизвестного автора Марии Евгеньевой (о ней сведений серьезных нет) была написана и опубликована в Петербурге в 1917 году, когда еще не свершилась Октябрьская Революция, и, как всем известно, была жива императорская семья и сам Николай 2.

Второй раз эту книгу переиздали в 1990 году, когда еще был СССР.

Третий раз эту книгу переиздали сейчас… Она есть и в ОЗОНЕ…

Мария Евгеньева «Престол и страсть». 1990 год.

Мария Евгеньева «Престол и страсть». 1990 год. (оборот)

Глава 1. Инверсия. Реверс

…Кирилл, как всегда, когда им овладевала идея, переживал пляску святого Витта в своей голове. Фуга мыслей – обычное и частое его состояние. Тем не менее он в этом состоянии совершенно внутренне пассивен и отдается мыслям, не сопротивляясь и не вмешиваясь в процесс мышления. И это он делает сознательно, то есть, сознательно не вмешивается в процесс мышления и просто как-бы наблюдает себя со стороны и ждет, когда все это кончится и какая идея окажется в состоянии sui generis3.

Он давно перестал удивляться внутренней связи того «компота», который варится в его голове. При этом он боится двух вещей: 1) его мысли будут метаться по vicious circle и доведут его до бессилия, разобраться, что, где и почем? И, тогда он может отдаться первой попавшейся и слегка задержавшейся мысли, как правило, ложной. 2) Он отлично помнить «Науку Логики» Гегеля и уверен, что не ошибся, обнаружив у великого мыслителя банальный страх перед бесконечностью в мышлении. Гегель так и говорил: schlechte Unendlichkeit4…

Вот и сейчас в голове Кирилла в пляске святого Вита кружились: 1) Три закона механики Ньютона… Но, при этом нарушаемые сразу, если только тела (масса) находятся не в покое или прямолинейном движении, а во вращении. Фибоначчи и Ньютон – одно исключает другое! Эйнштейна он давно признал для себя мошенником, которому не удалось преодолеть механику Ньютона, ибо все его «относительности» происходили в мире твердых масс (тел), «закованный в пространственно-временной каркас. 2) О, это навязчиво и неоднократно посещало «котелок» Кирилла с разной приправой. И, если с механикой Ньютона и теориями относительности Кирилл мог сделать, что хотел, то вот с Werner Spalteholz, его уж очень примитивным способом делать невидимок, не давал ему покоя! Приготовления прозрачных или просвечивающих анат. препаратов основанный на законах оптики, которые куда-то исчезали, если появлялись метилсалицилат, бензилбензоат, сафрол и изосафрол, согласно которым непрозрачное в обычных условиях тело становится максимально прозрачным, если оно окружено и пропитано веществом, имеющим одинаковый с ним показатель преломления света. Шпальтегольц (труды 1900—1914 гг.) применительно к анат. препаратам с определенностью выяснил характер имеющих место здесь физических явлений, определил показатель лучепреломления отдельных тканей и т. н. средний индекс целых органов и организмов, сообразно чему оказалось возможным подобрать жидкости (эфирные масла), давшие весьма высокий положительный эффект. Так, по Шпальтегольцу показатель преломления целых крыс с внутренностями равен 1,549; декальцинированной кости взрослого человека—1,547; сердца взрослого человека—1,551. В качестве жидкостей Шпальтегольц рекомендует применять следующие эфирные масла, показатель преломления которых близок к показателю лучепреломления тканей и органов: искусственное гаультеровое масло (Wintergrunol), показатель лучепреломления к-рого 1,534—1,538; Benzylbenzoat (1,568—1,570); Isosafrol (1,577); Safrol (1,540—1,542). Смешивая в определенных пропорциях жидкости с более высокими и более низкими показателями, получают искомую в каждом данном случае величину. Так, для просветления декальцинированных костей взрослого берут Wintergrunol—5 весовых частей, Benzylbenzoat—3 весовых части, или Benzylbenzoat—3 весовые части и Isosafrol—1 весовую часть и т. д. Сердце взрослого человека просветляют смесью 1 весовой части Wintergrunol и 1 весовой части Benzylbenzoat; можно также брать Wintergrunol—9 вес. частей и Isosafrol—5 весовых частей. Для человеческих плодов последних месяцев беременности берут Wintergrunol—2 весовые части и Benzylbenzoat—1 весовую часть. Для эмбрионов первых месяцев беременности: Wintergrunol—3 весовые части и Benzylbenzoat—1 весовую часть. Для эмбрионов первых стадиев развития: Wintergrunol—5 частей и Benzylbenzoat—1 часть. Здорово, кричали в голове мысли! Как загнули и обманули всех последователей Вернера Шпальтегольца. Всего-то нужно в этой интерметаморфозе превращения видимого в невидимое 5-ти % перекись водорода и такого же процента формалин. Последовательный ход приготовления просвечивающего препарата по Шпальтегольцу следующий: 1) подготовка препарата (напр. инъекция кровеносных сосудов, окраска кости, хряща, окраска нервов); 2) фиксация: формалин 5—10%-ный; 3) побелка (в случаях искусственной окраски отпадает) в 3—5%-ной перекиси водорода с добавлением х/2—1% формалина; 4) отмывка в проточной воде; 5) обезвоживание в спиртах восходящей крепости (50—100%); 6) пропитывание бензолом; 7) помещение в жидкость готового состава. Для монтировки препаратов, так как просветляющие смеси летучи и растворяют замазки, рекомендуется следующая смесь: гумми-арабика 50 частей, сахара 50 ч., растворимого стекла 2 ч. и формалина 1 ч.; смесь замешивается, как густое тесто, с минимумом воды. Приготовленные по способу Шпальтегольца препараты (особенно инъецированные сосуды органов) являются чрезвычайно ценными для изучения ряда вопросов как нормальной, так и пат. анатомии. При такой лапше на уши, он забыл, с Сергеем Хорошко или с ним произошел случая в районе Чумикана. Тогда туда ссылали всех на бесконечное досиживание, ибо в мир не пенитенциарной социологии этих бывших воров и убийц допустить было нельзя. Проституток и тунеядцев. Но, вот последние попадали в Чумикан только, если не могли откупиться или за ними не было, как сейчас говорят, корпорации. Именно таким способом – крепкой поддержкой корпоратива, не попал в Чумикан ленинградский поэт-тунеядец Иосиф Бродский… И, почему это сейчас тоже в голове варится, Кирилл не знал! Наверно потому, что Чумикан у Кирилла прямо ассоциируется с Вернером Шпальтегольцем. Дело в том, что в Чумикане один постоянный житель зарезал финкой из напильника, почти, как у Высоцкого:

Думаете это, Высоцкий, не в жилу? В жилу, да еще как ко всем размышлениям Кирилла! А, вот это к чему? Так, «просочилось!»:

«…История патологической анатомии тесно связана с историей методов исследования тел умерших людей и трупов животных. Первым европейским врачом, применявшим аутопсию, был представитель александрийской школы Герофил (III век до н. э.), ученик Праксагора Косского. Полагают, что он и его ученик Эразистрат проводили вивисекцию – вскрытие живых людей, преступников, которых царь Птолемей II Филадельф (правил эллинистическим Египтом в 283—246 гг. до н. э.) передавал для медицинских исследований, что расценивалось как один из способов смертной казни. Труды Герофила и Эразистрата до нас не дошли, но римский учёный Авл Корнелий Цельс описал технику вивисекций, практиковавшихся александрийскими врачами. Вначале вскрывалась брюшная полость, затем пересекалась диафрагма, после чего человек умирал. Далее исследовались органы грудной полости… У Кирилла же было в Чумикане вообще чудо, опережающее науку Вернера Шпальтегольца. Двое помощников из бывших зэков помогали с трупами. И видели, как Кирилл в пол-литровые банки (они думали со спиртом), не обращая внимания на запах… формалина. Кирилл обработал участки, кожи, куда вошли заточки, 5% перекисью водорода, а потом положи их в 5% формалин. Кусочки стали невидимыми! А формалин потерял свой насыщено желтый цвет. Вот бывшие зэки-помощники и выпили содержимое пол-литровых банок. Когда их обнаружил сторож, то чуть не сошел с ума: у трупов не было частей тела! Кишки были наружи, но в полном порядке и не все! Бывшие убийцы, хлебнув формалина с перекисью водорода. Обесцветили себе животы, ибо сразу загнулись, и содержимое банок вылилось им на животы. Так как число трупов выросло с двух до четырех, Кириллу пришлось прочитать лекцию постоянным жителям Чумикана о вреде перекиси водорода с формалином, ибо превращает людей частями в невидимки, но при этом полностью лишает жизни…

…Вскрытие тела человека не поощрялось по религиозным и этическим мотивам. Так, при бальзамировании трупов умерших в Древнем Египте рассечение тела производилось особой категорией лиц, которых греки называли парасхитами. Парасхиты были презираемой кастой. По описанию Геродота, после того, как парасхит вскрывал брюшную полость, он бросал нож и с криками ужаса бежал от трупа. Считалось, что при рассечении тканей из тела умершего исходит сила, способная причинить зло живому человеку. После вскрытия парасхит должен был совершить обряд очищения, его не пускали ни в один дом, он уходил из поселений в пустыню. Так как парасхиты больше ничего не делали, кроме как занимались трупами, то и превратились в паразитов…

…Физического тела Христа распятого, непосредственной проверкой, как Фома, или просто увидев Учителя, загадочна – то Христос ест рыбу с учениками, как будто не был распят, а потом проходит сквозь стену как призрак…

…Борхес, ссылаясь на китайского «анонимуса», сформулировал это явление так: «Один китайский писатель как-то сказал, что люди не замечают единорога именно потому, что он абсолютно ненормален. Глаза видят то, что привыкли видеть» («Скромность истории»)…

…В середине XVII века ещё не существовало современной техники дифференциального и интегрального исчисления. Соответствующий математический аппарат в 1680-е годы параллельно создавался самим Ньютоном (1642—1727), а также Лейбницем (1646—1716). Завершили математизацию основ механики Эйлер (1707—1783) и Лагранж (1736—1813)…

Кирилл продолжал настойчиво решать какую-то задачу… о параллельных мирах, веря, что мы – одни на всем Белом Свете. Безусловно, от Вернера Шпальтегольца (перекись водорода и формалин 5%) + пластинизация частей человеческого тела и всего тела в разных позах житейских, появился Доктор Смерть – Гюнтер фон Хагенс – по давлением насыщая анатомические препараты активным пластиком… В 1993 году был основан целый Институт пластинации. Так и хочется сказать (в голове у Кирилла) – пластидов…

В науке, пожалуй, нет более туманного понятия, чем инверсия. Реверс – тоже путаное слово, особенно, если инверсия и реверс пытаются применить к объяснению чего-то обычного из повседневной жизни. Инверсия в русском фольклоре – «как аукнется, так и откликнется». Реверс – об этом слове хорошо сказал Сэлинджер – состояние действительно близкое к паранойяльному. Прочитай, например, его рассказ-притчу «Хорошо ловится рыбка бананка». Но, Кирилл решил именно путем инверсии (самое близкое значение слова – отражение) «вынуть» душу Хильды, находящейся в состоянии тончайшей грани между жизнью и смертью, и поместить ее в Лину. Мысль об этом заставила его улыбнуться. Он вспомнил выражение: вытрясти из человека всю его душу! Технически очень простая процедура. И в бытовом смысле тоже… Но, как это выглядит научно? Как и везде, здесь нужны сотни, тысячи операций. Это и для Кирилла невозможно. Кто согласится быть подопытным? Отдать свою душу чужаку или взять чужую душу?

…В начале 70-х годах выдающийся советский ученый, врач-психиатр, профессор Валентин Федорович Матвеев, пресёк пандемию, вызываемую мошенниками и наркодельцами и разносимую психически больными. Тогда в разных странах, в том числе и в СССР, появились «учителя», которые морочили голову о «путешествиях» вне времени в запредельные нашему сознанию состояния. В разных европейских странах, в том числе и в СССР, стали продавать открыто «ириски» – конфетки, содержащие ЛСД. Профессор В. Ф. Матвеев провел серию экспериментов в Московском Институте Психиатрии МЗ РСФСР. В эксперименте участвовали студенты московских и ленинградских ВУЗов. Никакая Ultima Fula – последняя инстанция, в которой человеку открывается Истина и его личная тайна, обнаружена не была. Было состояние «легкого психоза» от приема ЛСД – полусинтетического психоактивного вещества из семейства лизергамидов. Химические названия: N,N-диэтиламид лизергиновой кислоты. Тем не менее, появилась и быстро в мире стала распространяться литература, и от лириков, и от физиков (это еще до эпопеи Life after Life and Life after Death5), якобы побывавших в Ultima Fula инстанции. Так, возникла идея Центра Циклона. Адепты «новой религии» или «сплава религии и науки» возникли, конечно, не на голом месте. И, даже, не скуки ради. Наркосиндикаты финансировали на первый взгляд безобидные и почти повседневные конфетки, которые изготовлялись сначала в США. Эти конфетки приводили к зависимости как допинги от фрустрационных переживаний повседневного характера в обыденной жизни. А, от них, скоро – к тяжелым наркотикам. Не случайно на публичной арене возник и «учитель учителей», Карлос Кастанеда со своим магом (вымышленным) Хуаном. Кастанеда был обвешан различными титулами и дипломами, подтверждающими, что он сделал переворот в науке. Философия и магия, медитация под действием психотропных веществ растительного происхождения и обыкновенное шаманство не знали ни границ, ни пределов в его многочисленных книгах. Кто эти книги издавал и распространял – очевидно. Но только сейчас! Книги Карлоса Кастанеды в течение долгого времени сохраняли репутацию антропологических исследований. Однако, в настоящее время, в другом веке, академическое антропологическое сообщество постановило рассматривать творения Кастанеды, как чтиво… У Кирилла были основания считать книги Карлоса Кастанеды – криминальным чтивом… Интересен факт, по увлечению Кастанедой можно было ставить диагноз увлекающимся. Ибо понимали его, по преимуществу, психически больные люди. И были они аутичны и шизоидные, в сообщества не объединялись, считая только себя – «просветленными»…

Кирилл с горечью вспомнил, что вместе с прекращением экспериментов с ЛСД, прежде всего биохимических, прекратили исследование с серотонином, весьма близким по химической структуре к ЛСД…

После растворения останков Абигуль в «царской водке» и «переселение ее души» в сестру, новоиспеченная Анна, вроде бы никак не изменилась психологически, если не считать результатов работы с ней Наташи и Киры. Ну, появилась новая леди, ну и что? Несколько необычная. Но, не потому, что в ней «две души и обе не в ладах друг с дружкой» – этого как раз не случилось, а, потому, что она все же антропологически была далеко не европейка. А, статус приобрела европейский. Короче, в ней появилась та изюминка, которая так необходима мужчинам – Дон Хуанам! У Анны начались приключения. Случайно или нет, но перед каждым новым мужчиной, она неделю не вылезала из кровати Кирилла, когда он занимался любовью с Наташей и Кирой… Ménage à trois6 – будет правильнее, чем L’amour aux trousses7. Ибо, во-первых, Анна в любовный треугольник никак еще не входила, хотя и очень старалась. Во-вторых, это была не любовь в собственном смысле слова, а групповой секс… Печально, но факт – Абигуль очень быстро забыли. И то дело: она продолжала жить новой и интересной жизнью в своей двойняшке, забыв о странных прихотях пить мужскую мочу с огромным, но не сексуальным желанием держать при этом головку полового члена во рту и смакуя… рифму пропустим!

Но, вот с Линой совсем другое дело… взять и впустить на ПМЖ в себя чужую, совсем не знакомую Душу. Да не простую, а наделенную гениальными способностями. Вернее будет, конечно, что душа Хильды будет весьма порядочной и не попытается выселить из субъективной реальности Лины ее собственное Я! Формально, на этот Прометеевский подвиг Лина была готова. Она, в принципе, оставалась девственницей… Ведь провела с Кириллом в душевой только несколько часов и это было уже не вчера! Она любила Кирилла, как любят своего первого мужчину, и готова была для него на все, что угодно. Но, кто мог сказать, что будет это «на что угодно»? Хильда, освоившись в субъективной реальности Лины, в силу своего Я, начнет приобретать ее и, что немаловажно, преобразовывать по-своему, как она расписывала пещеры и писала портреты женщин в вечерних платьях с драгоценностями из «сундука», но также и нагишом. Как-то, кажется это было в самолете, совершавшим рейс Виндзор – Владивосток, она призналась Кириллу, что любит его, но, хочет он того или нет, сделает из него того, рыцаря без страха и упрека, который ей видится в ее творческих грезах. Можно только представить, что она будет делать, завоевывая субъективную реальности Лины, женщины супер! Одно утешало, что вот самое место и время для Жертвы ради Подвига. Обе женщины – Хильда и Лина должны быть готовы на Жертву ради Подвига, который собирался совершить Кирилл. ОН-то знает, что такое поместить свое Я в «чужую шкуру». Несмотря на то, что субъективная реальность его родной дочери Евгении, отдавшему ему свой «носитель», не была ему незнакома и чужда. Именно поэтому они с Евгенией на это решились и все у них, считай, получилось. Если не считать, что Кирилл слегка просчитался во времени и помолодел на двадцать лет больше, чем планировал. Но, и к такому «несовпадению во времени» он был готов. И, уже в этой жизни он быстро уровнял счет со своим просчетом! Почти каламбур получился.

– Ты меня любишь, Лина?

– Люблю!

– Ты представляла себе, на что дала согласие? Впустить «чужого» в свою квартиру – всякое может получиться… А, тут впустить чужую душу в свое субъективное Я!

– Ты говорил, что нужна жертва для Подвига. Я хочу, чтобы ты, мой любимый мужчина, совершил свой подвиг. И, счастлива, сознавая, что могу быть твоей Жертвой!.. Я как-то легко прошла через большие испытания. Все легко мне досталось, даже твои «иные» Я – Наташа и Кира, для меня не чужие, и даже не какие-то отдельные женщины. Они, по разным обстоятельствам, которые вроде бы ко мне, не имели никакого отношения, как например прыжок в жерло Йеллоустонского вулкана, становились все ближе и ближе мне, частицей моей души. Думаю так и о Хильде. Хочу представить, какой она была женщиной с тобой…

– У тебя все, что оставила Хильда вплоть до того, как ее помещали в жидкий гелий. Все, без утайки, что у нас с ней было и наедине и в «групповухе». Ты миллион и больше раз видела душу Хильды. Все живое постоянно стремится показать себя, даже когда скрывается. Ты не задумывалась, почему женщина красива, желанна? Потому, что она своими движениями, позами, мимикой и особенно взглядом показывает нам свою душу. Нужно уметь это видеть. Тело женщины всегда было фетишем и почти у всех народов за небольшим исключением. Признайся, что до знакомства с Хильдой ты не интересовалась своей наготой. Она научила тебя, и разглядывать себя, и позировать себе в самых изощренных…

– И извращенных позах! Надо же! Сейчас я с удовольствием разглядываю свою промежность и благодарю Создателя, что у меня и эти места без единого волоска… Даже подмышками красивый светлый пушок…

– Остановись, а то это кончится…

– Кирилл, я сильно хочу, чтобы это началось!

– Лина, ты на меня все больше и больше начинаешь действовать, как Наташа и Кира… То есть, каким-то противоестественным образом, вызываешь самые неожиданные желания, часто, смешные…

– …Знаешь, что самое страшное, что может случиться с тобой, это то, что ты можешь ослепнуть! Но, это то, что я могу предположить, а что будет на самом деле, я не знаю. Вся операция, которую ты должна перенести, это замена твоих естественных хрусталиков на хрусталики, которые мы сделаем еще из неизвестного ни Природе, ни цивилизации, вещества. Ты должна знать, на что ты идешь, а, вот что тебя ожидает – это сказать я тебе не могу!

– Расскажи мне все, Кирилл. Я живу только для того, чтобы ты сделал это. Даже, если не будешь уверен в результате. Смерти я не боюсь. Страдать ты мне не дашь. Считаю, что мне опять чрезвычайно повезло, что я могу быть твоей Жертвой! И, еще: мне очень интересно, как ты ко мне относишься? Самое удивительное, что ни Наташа, ни Кира, ни я – не являемся твоими возлюбленными в подлинном смысле этого слова. Это мы любим тебя. А ты делаешь свое дело, в котором для каждой из нас троих свое место…

– Вы трое – действительно любите меня, а я – делаю то, что должен сделать, и счастлив, что это делаю с вами! Но, тебе, родная, придется еще научиться меня любить. Без Наташи и Киры – я 0. По-видимому, сейчас я на том отрезке пути, где еще нужна ты… Я имею в виду не как жертва будущего эксперимента… а, как женщина! Научись меня любить… Я расскажу тебе об одном явлении, о котором знают не многие. А, те, кто знает, и не догадывается, из чего складывается это явление! Я не знаю ни одного ученого, который изучал бы то, о чем я тебе расскажу. Все мои знания от романистов и крохи от случайных людей.

– Я слушаю!

– …У кельтов был обычай «проводы умирающего». Проводы осуществлялись один-на-один. Мне не известно, от чего умирали те, кого «провожали на Тот Свет». От ран или от болезней и в каком возрасте. Знаю только, что это были мужчины и женщины не младше 18-ти летнего возраста. А, вот возраст старости я не знаю. Еще мне известно, как оформлялось место, где совершались «проводы». Молодые, не больше двух метров дубы, окружали площадку, покрытую разного цвета пионами. Верхушки дубов были согнуты и связаны вместе, и получалось что-то вроде живого шалаша. После «проводов», один умирал, а это далеко не всегда был тот, кто собирался умереть, вот, что интригует. Останки умершего кремировались на площадке пионов, на которой разводили костер. Провожатым мог быть любой по желанию человек одного пола с умирающим и без большой разницы в возрасте, так в пределах десяти – 15 лет. Мне известно, что каждый пятый человек умирал вместо умирающего, ибо умирающий забирал его душу, следовательно, и жизненную силу. Если умирающий страдал неизлечимой болезнью, то быстро поправлялся. Если умирал от ран, то раны быстро заживали. А «провожающий» умирал здоровым. В провожатые была очередь. Не за блага земные, и не за славу. Скорее, ради самоиспытания и самопознания. Он, победивший смерть, становился избранным и дальше мог жить так, как душа захочет: богатство, женщины, всевозможные почести. Все это легко начинало ему даваться. Он мог горы своротить и Океан переплыть! А, если побеждал умирающий, к нему начинали относиться, как к святому. Он легко давал советы на все случаи жизни и никогда не ошибался. …На все, кроме здоровья! О «проводах умирающих» писали многие, в основном, романисты, в роду у кого, якобы, были кельты. Я собирал информацию у известных кельтских авторов. Именно, кельтских, ибо кельты, как наши цыгане и трансильванцы – народ, скажем так, не высказанный. Множественные, самые противоречивые сказки, байки, легенды и т.п., указывает на далеко не полную, а, скорее, невозможную, вербализацию – духовности (здесь, это понятие уместно) кельтов, цыган и кого-нибудь из трансильванцев… Что, к примеру, мы знаем о графе Дракуле? Это интересно! Наяву был Влад III Цепеш (Дракула) – господарь Валахии (XV век). Но, мы узнали о нем от кельтского (sic!) писателя Брэма Стокера, впервые опубликовавший свой роман в 1897 году…

– Кирилл! Я думаю, что ты не случайно все это мне рассказал. И, знаешь, какая мелькнула у меня сейчас мысль – что я твоя Мэри Шелли! Только Байрон, когда написал для Мэри «Франкенштейна» был в нее влюблен на столько, что, по сути дела, довел до самоубийства Перси Шелли – своего единственного друга! Думаю, что эту историю ты знаешь?..

– Знаю, конечно, изучал ее по оставшимся рукописям разных авторов, близких лорду. Но, все же интересно услышать ее от тебя!

– Байрон как-то гулял в одиночестве по берегу Женевского Озера и увидел не земной красоты юную леди. Он мгновенно в нее влюбился. И она влюбилась в него также сразу, еще не зная, что он друг ее мужа, Перси Шелли. Начался медовый месяц. Это было откровенная и не скрываемая L’amour aux trousses8. При чем, много свидетельств и о том, что Байрон и Шелли находились в гомосексуальной связи. Перси был красавиц по всем параметрам. А, Байрон красив был только лицом, имея маленькое, изувеченное рождением и нечеловеческими тренировками в борьбе с врожденными недостатками. Мэри вскоре забеременела, но от мужа держала это в тайне. Ибо, в основном жила половой жизнью с Байроном. Когда пришло время рожать, Мэри родила тайком, и девочку Байрон также тайком отвез своей двоюродной сестре Августе, которая была замужем и имела троих детей. Покрывая Байрона, она публично объявила, что была в любовной связи с Байроном и родила от него дочь Августу-Аби. И муж, и Свет простил Августу за честность. Но, дочь Байрона прожила меньше года и умерла. Тройственный союз Мэри-Байрон и Шелли продолжался. Они потрясали своими «бесстыжими» вечеринками высшее общество. В этот очаг порока стремились лучшие дочери и сыны Европы. Именно тогда, когда умерла дочь Мэри Шелли и Байрона, он написал роман «Франкенштейн». В каком-то смысле, аллегорически, это был пересказ поэта о своих переживаниях и грезах, врожденного уродца. Мэри была почти нег8рамотная. По моей просьбе, Анатолий Петрович достал копии рукописей писем Шелли, указывающих, что она не умела грамотно написать даже «люблю»! Она была красива, но пуста и невежественна… Но, Барон любил ее, как может любить большой поэт. Как любил Петрарка Лауру, всего однажды, через забор, увидевший полуобнаженное тело юной, далеко не красавицы, тело… У Барона, при первом знакомстве с Шелли, была только одна мысль – убить его! За красоту, за талант (Байрон подражал Шелли и считал его более талантливым, чем был сам). И, вот, вернувшись в Лозанну, Байрон заключил с Шелли пари, кто доплывет в шторм до буйка на небольшой яхте. Шелли в жизни не управлял никаким суденышком и вдобавок боялся воды и не умел плавать. Байрон был отличным моряком и, несмотря не свое уродство – отсутствие ахиллесовых сухожилий (конские стопы) – отлично плавал в любую погоду и на большие расстояния. Вдобавок Байрон предложил Шелли заключить договор: ели кто-то утонет, то его труп должен сжечь другой ночью в одиночку, собрав сухие, выброшенные озером, деревья. Кому первому плыть к буйку – тянули жребий. Он достался Шелли! И Шелли поплыл ночью в бушующем озере. От берега оттолкнул его, наверняка злорадно улыбаясь, Байрон! Яхта, естественно, утонула вместе с великим поэтом Перси Биши Шелли! Труп, запутавшийся в рыбацких сетях и объеденный озерными тварями, нашли через трое суток. Байрон подошел, не доходя несколько шагов, к сетям с останками его друга и сквозь зубы презрительно процедил: «Он и плавать даже не умел!» Но, тем не менее, сдержал договор и в одиночку, ночью, натаскав деревьев на большой костер, запихал на костер останки Шелли и в одиночестве сжег его…

– Все верно! Прекрасно, Лина! В тебе явно поэтический талант ко всем твоим достоинствам! Жаль будет, если в результате моего эксперимента по возвращению души Хильды, вы обе погибните… Поэтому я даю тебе возможность требовать от меня исполнения любого твоего желания, касающегося только нас двоих…

– Завтра мы вдвоем с тобой летим из Веймара во Владивосток с заправкой в воздухе. Не приземляемся во Владивостоке, поворачиваем и летим назад, в Замок…

– Догадываюсь…

– По пути во Владивосток все четыре часа без перерыва на голодные желудки я делаю тебе минет… можешь мочиться в меня, я выдержу до Владивостока и не прекращу минет… Я хочу, чтобы ты узнал, как любят эти женщины! Только самолет ляжет на обратный курс, все резко меняется. Мы, совершенно обнаженные много пьем виски, водки и коньяка, много едим и, конечно, много занимаемся любовью во все мои дырки и делаем друг с другом все, что в это время придет в голову… Да, ты будешь носить меня на руках в туалет, присутствовать при моих физиологических отправлениях и подмывать меня, тоже самое я буду делать с тобой…

– Не получится!

– Что «не получится?

– Унести тебе меня на руках до туалета… глядишь, вместе обкакаемся!

– Лина плавно, но мгновенно встала и, оторвав Кирилла от кресла, в котором он сидел, подняла и начала кружить!

– Согласен, отпусти! Даже ни разу не пукнула… но, проститутку Троцкого – не блять, не блять, не блять!..

…Они вылетели во Владивосток в 6 часов утра. Когда Кирилл уходил, Наташа и Кира притворились, что крепко спят.

Инверсия, можно тысячи раз повторить, обросла немыслимыми значениями. Есть чудак, который отождествляет инверсию с гомосексуализмом. А, что? Но, у этого понятия есть один единственный смысл – отражение. Можно и так сказать: зеркало суть функция инверсия. Но, попробуйте объяснить, что такое отражение? Кэрролл попытался и написал две сказки, понятные только детям. Вообще нет народа ни «дикого», ни цивилизованного, который бы не мистифицировал инверсию. Четыре часа подряд, как в той солдатской песне (а, для тебя, родная, сто раз, не вынимая) длился минет, и только минет. От германского города Веймара до российского города Владивостока. Оргазмов, нет, правильнее будет так:

«Утки» одна была – в яблоках…

…Обратный путь был в полусне-в полуобмороке с обеих сторон. И, это, не было неприятно…

Кирилл решил смастерить хрусталики, которыми собирался заменить хрусталики Лины. Новые хрустали и должны были осуществить инверсию (отражение с изъятием) души Хильды. Мало, кто знает о многостороннем гении Луи Пастера. Это не случайное замалчивание его заслуг, и связывание его имени только с одним словом – «пастеризация». Кто опишет математически а) строение хрусталя Луи Пастера, по которому он пропускал луч света? Не объяснят, ибо скорость луча света без всяких «теорий» относительности, далеко не бесконечна. И она существует только благодаря инверсии. Закон отражения отражения, должен был бы добавить основные законы Сократовской и Гегелевской диалектики. Именно, благодаря этому закону (штуковина, что смастерили сейчас, если не шутят, китайцы – двигатель, который состоит из генерирующего микроволны магнетрона и резонатора, который способен накапливать энергию их колебаний. Необычная конструкция способна преобразовывать излучение в тягу, что позволяет преодолевать огромные пространства в сжатые сроки) возникает ничто из ничего. И в этом Пастера оболгали! Он говорил о невозможности возникновения жизни на Земле из ничего. Но, соедините эти его рассуждения с опытами, создавшими стереохимию и поляризацию. Напишите формулу превращения винной кислоты в виноградную – и Пастер выглядит совсем иначе, чем, например, Энгельс. Та жизнь, о которой писал Фридрих Энгельс, именно та, а не другая, невозможна по Пастеру! «Жизнь – существование белковых тел»… И, тем не менее, Кириллу нужно будет, весьма вероятно, создавать белковое тело, которое не могло само появиться в качестве жизни, и природа его тоже не создала. Это тело должно не мешать жить другим белковым телам в едином целом человеческого организма, не быть их «протезом», а быть самостоятельным органом, который заменит естественные органы. Это – не локтевой сустав. Кирилл вдруг подумал, что он, как Виктор Франкенштейн, создает своего монстра.

Перед Кириллом стояла задача создать новое белковое вещество и из него сделать хрусталики. Эти хрусталики должны обладать свойствами не только отражать, но и излучать свет. Мысль привела к единственно бессмертному существу на Земле – медузе Turritopsis (лат.) – род гидроидных из отряда Anthoathecata. Вылепить из нее хрустали сейчас легко, создав голографический каркас. Но, вскоре Кирилл отошел от идеи медузы, и решил создавать свое белковое вещество из клеток самого же человеческого хрусталика. Для этого клеткам необходимо, после изменения их цвета методом Вернера Шпальтегольца (применяя приготовления прозрачных или просвечивающих анатомических препаратов основан на законах оптики, метилсалицилат, бензилбензоат, сафрол и изосафрол), поместить их в голографический каркас. Вероятно, понадобятся и пластинанты. Все остальное в глазе останется свое. Главную задачу будут выполнять сетчатка и зрительный нерв. То и другое у Хильды в состоянии анабиоза – правильно: между жизнью и смертью. У Кирилла в научном багаже было несколько сотен вернувшихся более примитивным способом с Того Света – из комы. Кома (коматозное состояние) (от греческого – глубокий сон) – остро развивающееся тяжёлое патологическое состояние, характеризующееся прогрессирующим угнетением функций ЦНС с утратой сознания, нарушением реакции на внешние раздражители, нарастающими расстройствами дыхания, кровообращения и других функций жизнеобеспечения организма. Кома – коме рознь. Есть комы, возникшие в результате поражения вещества головного мозга. Есть комы, возникшие в результате возникшего запредельного торможения вещества головного мозга. Из таких ком человека, конечно, не вывести. Но, достаточно часто человек впадает в кому при совершенно, так сказать, состоятельном мозге, жизне- и функционально способным. Кирилл наблюдал пациентов, впавших в кому, в Институте нейрохирургии им. Н. Н. Бурденко, сотрудничая с группой гениального советского психиатра Тамары Амплиевны Доброхотовой и в Институте им. В. М. Бехтерева, сотрудничая с Наталией Петровной Бехтеревой. Да, конечно, операции, а их серия, Лина проведет, будучи в состоянии комы. Ее дублером будет девушка из Московского медицинского института, которая хотела на себе испытать, состояние комы, по ее убеждению – искомой Ultima Fula!9 Теоретически Катя, так звали студентку, была права.

А теперь самое время еще раз вспомнить в реверсе, как его понимал Джером Дэвид Сэлинджер. Работать с хрусталиками Лины нужно будет, введя ее психологически в состояние реверсии. Вот поэтому Кирилл попросил Наташу, Киру, Ирину и Анну составить предоперационную программу для Лины «премедикации». Для Кирилла просто была беда! Он чувствовал себя петухом с наседками. И, каждую, а то, сразу несколько, нужно «топтать»! У Сергея Васильевича были друзья. Сначала Владимир Николаевич, потом Клавдий. Жора для таких «балов Вальтасара» не подходил. Скорее он сам начертал бы на стене: «Мене, мене, текел, упарсин»! (Вот и значение слов: мене – исчислил Бог царство твое и положил конец ему; Текел – ты взвешен на весах и найден очень лёгким; Перес – разделено царство твое и дано Мидянам и Персам).

(Дан. 5:26—28)

Кирилл решил посоветоваться с Наташей и Кирой. Они, смеясь, были единодушны: «Натопим камины до березового жара в небольшой комнате в Особняке Алисы, разденемся до нога. Напьемся виски и будем бегать наперегонки по лестнице Фибоначчи вверх и вниз, пока не свалимся. Ну, а, если в головы наши запрыгнут хульные мысли, будем, как обычно их реализовывать!» – «Чего боишься? Ты ж Дубровский!» – это сказала Кира…

Да, Егор Прокудин не силен был в классике и в Бога не верил…

Будешь как этот герой Сергея Есенина или как Чайлд Гарольд.

– Лучше я буду с вами и Сергеем Есениным и Джорджем Гордоном Байроном…

– О, сколько же тебе придется выпить виски!

– Не мне, а вам, мои наседки, чтобы увидеть во мне двух великих поэтов!

– И, то, правда! – Еще громче рассмеявшись, выпалили Наташа и Кира.

Операция прошла без сучка и задоринки. Уже планирование операции, поэтапное рассмотрение неожиданных трудностей и сложностей показало, что все будет просто легко и быстро сделано. Через семь дней после пересадки новых хрусталиков, повязки с глаз Лины сняли. Время на адаптацию, к удивлению Кирилла и Альфреда, совсем не понадобилось. Подготовительный период – изготовление хрусталиков и адаптация их в стекловидное тело заняло всего два дня. У Кирилла возникла ощущения, что это не он оперировал, и вообще он ничего, во-первых, не делал нового, во-вторых – ничего сам не делал. Альфреду даже не нужно было надевать хирургические перчатки. Он в процессе операции, которая длилась два часа – по часу на глаз, и пальцем не пошевелил и ни к какому инструменту не прикоснулся. Он признался Кириллу, что, глядя, как оперирует Кирилл, он не мог избавить себя от мысли, что вся операция от начала до конца была похожа на действие какой-то силы, которая внедрилась в Кирилла, сделав его роботом. Лина сама соскочила с операционного стола. Как только освободили ее от фиксаторов, и не обращая внимание на медицинскую сестру, которая ее провожала в постоперационную палату, шла бодрым шагом и так. Как будто на глазах не было никаких повязок. Шла довольно-таки быстро. Кириллу пришлось чуть ли не бежать за ней. И он не знал, о чем ее спросить? Она вошла в палату, как будто прожила здесь не день и не два. И сразу улеглась на кровать. В ее движениях Кирилл опять увидел нечто робот подобное! Он решил. Что такое поведение Лины объясняется необычным действием на нее гексенала натрия. Который ввели ей в спинномозговой канал для анестезии.

– Как ты себя чувствуешь, Лина? – спросил Кирилл и почувствовал, что сильно напрягся.

– Профессор! Все путем! Что за дела, что ты беспокоишься так, аж весь позеленел!

– Откуда ты знаешь, что я «позеленел»? На твоих глазах ведь плотная повязка!

– Я не чувствую никакой повязке и ничего мне не мешает все видеть. Прекрасно вижу, например, что у тебя слегка дрожат ресницы, а одна ресничка выпала из верхнего века!

– Этого не может быть! Это твои постоперационные функциональные галлюцинации!

– Так? Сейчас я подойду к тебе, сдерну с тебя операционные штаны и сделаю тебе минет, который тебе так понравился и в самолете, и в Особняке… Ты вспомни, что вся наша групповуха распалась сразу же, как только твой член оказался у меня во рту и я его два часа не выпускала. Бабы перепились и этим все кончилось! – Кирилл не успел открыть рот, как его член Лина глубоко заглотнула по самые яйца. Он плюхнулся на ее койку и на час, пока она не выпустила его член изо-рта, покрывал постоперационную и ближайшие помещения оргазмическими вскрикиваниями и воем в промежутках оргазмов…

Лина рывком сдернула повязку с глаз. У Кирилла было ощущение, что он весь покрыт лучами солнца, голый, принимая воздушные ванны. Неожиданно рядом с ним оказались Наташа и Кира. Тела их лоснились от пота, все отверстия просто зияли, маня в глубину и бездонность.

– Что за черт, где мы? А вы Наташа и Кира как здесь оказались?

– Ты захотел нас и вот мы рядом! Мы хотим тебя. Бери нас все и сразу! Мы будем «биться» за каждый сантиметр твоего тела. Ты будешь в каждой нашей полости глубоко-глубоко, по очереди, но мы в каждом твоем движении участвуем все троя!

Началась свистопляска. Кирилл лежал на спине, а его членом распоряжались прелестные попки, погружая его полностью в одну из своих пещерок: то в Линину, то в Наташину, то в Кирину. Членораздельной речи не было, был постоянный стон, вскрикивание, чмокание и рев. Сколько это длилось – сплетение тел, прыжки на члене, взаимное облизывание и т. д. – не известно. Силы иссякли и они, лежа друг на друге заполнили собой постоперационную палату… Четыре нагих тел, покрытые слизью вагинальной и ректальной и обильно покрытые спермой… В плату зашла медицинская сестра, в чистеньком халатике, белых гольфах и тапочках. Волосы были покрыты медицинской косынкой с крестом и полумесяцем. Ей как-то нужно было перешагнуть через этот клубок мокрых, пышущих жаром, покрытых густым, невидимым специфическим ароматом смеси запаха спермы и женских выделений, что обильно появляются во время горячих половых сношений. Девушка широко раздвинула ноги, ища носком, куда поставить ногу, чтобы что-то взять из медицинского ящичка. Лина и Кира громко рассмеялись, сгруппировались и девушка, потеряв равновесие, села на шпагат. Ее трусики разорвались, она попыталась встать, но, поскользнулась о Наташу и упала на спину с широко раздвинутым ногами, в распахнутом халате, с лоскутами трусиков на ногах, зияя влагалищем. Наташа рассмеялась, крепко взяла член Кирилла в руку и одним движением пенетрировала его во влагалище медицинской сестры. Та громко ойкнула, межу ног полилась алая кровь разорванной девственной плевы. Все в миг словно протрезвели и пришли в себя. Кирилл твердым и спокойным голосом, извинившись за «неловкость», сказал:

– Ваша потеря, мадам, будет компенсирована. Жду Вас завтра в лаборатории в Замке в 12 часов.

Девушка что-то смущенно бормоча, прикрываясь халатом, выскочила из постоперационной палаты…

…Кирилл действительно пришел в себя и недоуменно оглядел расслабленных, еще в состоянии эротического пыла, влажных женщин и спросил:

– Наташа, Кира, как вы здесь оказались? Вы же были в Замке, у себя в пещере…

Не успел закончить спрашивать, как увидел, что в плате только он и Лина, лежат на полу и Лина нежно покрывает поцелуями его влажное от пота и слез лицо и шею.

– Наташа и Кира уже у себя и спят. Они проснутся, когда ты к ним придешь, поняв, что сейчас произошло и проникнешь в суть неких перемен, прошедших не только с тобой и со мной, но со всем Белым Светом.

Кирилл посмотрел в глаза Лины. Приятная струйка слегка покалывающей теплоты змейкой пробежала по его спине, от атлантного позвонка до кончика копчика.

– Что я должен понять? Я вижу, что операция блестяще произошла и Хильда, да Хильда, изобразила в благодарность для меня эту эротическую фантасмагорию, не показывая себя, чтобы я сразу не догадался в чем дело. Жаль вот только невинности медицинской сестры. Ноя постараюсь ее… утешить!

– Ты правильно все почти понял, мой родной, мой долгожданный Кирюша! Но, как ты сам-то изменился? Лет пятьдесят, не меньше сбросил… Опыты, значит, твои проходят успешно…

Кирилл совсем не удивился, волна радости захлестнула его: он был в объятьях красавицы Хильды!

– Значит получилось – сказал он громко, обращаясь к Хильде, но понимая, что говорит сам с собой и сейчас с ним никого нет. – Хрусталики инвертирую любого человека по желанию моей мысли!

Собственно он не изобрел бы хрусталики Лине, если подсознательно не понял бы, что произошло с Наташей и Кирой, когда они в скафандрах космонавтов прыгнули в жерло Йеллоустона, а вернулись живые и невредимые из пены цунами. Душа человеческая – вне телесное, вне массы и энергии субъективная реальность. Она нигде и везде. Везде, где есть мысль. Это и есть Идеальное! Остается пока большой загадкой, как идеальное персонифицируется, превращается в Я, создающее себе реальности: субъективную и объективную. Внутренний мир человека и его носителя – тело! Луи Паскаль – единственный человек, кто был чрезвычайно близок к сотворению человека. Если бы был Богом? Ни в одной умной книге, начиная с Библии, нет и намека, как и из чего возникают тела, массы и энергия! Люцифер дал Свет. Замен счастья мир получил Покой и Волю. Вот, пожалуй, три характеристики Души: Свет, Покой и Воля… Но, какими нелепыми понятиями и законами они обросли за историю человечества! В подведении граней, незримо разделяющий мироздание на доли, получается материализм, идеализм и солипсизм. Последний – самый неоспоримый взгляд на Белый Свет! Одна пара хрусталиков и бесконечная инверсия с реверсом!

Кирилл переступил черту. Нарушил чей-то запрет. Теперь он оказался в положении, полностью зависящим от Лины. С гениальностью Хильды, Лина стала хозяйкой и полной его субъективной реальности… Но, кто скажет, где граница субъективной и объективной реальности? Отныне все люди с кем он будет общаться, возможно будут лишь копии реальных людей. Так, наверняка, Наташа и Кира, с которыми он живет полноценной, как ему кажется, жизнью, на самом деле мертвы, сгорели в вулкане Йеллоустон. Он оживил их, увидев в пене Цунами лишь потому, что идея хрусталиков, которые он пересадил Лине уже была в нем, в его бессознательном, реализована. Кирилл осознал, что навсегда потерял малейшую возможность различать реальные объекты от «объектов» своей субъективности. Как великий русский психиатр Виктор Хрисанфович Кандинский или не менее великий французский психиатр Гаэтан Анри Альфред Эдуар Леон Мари Гасьян де Клерамбо. Оба описали это свое состояние, когда теряется грань. разделяющая «внешний» и «внутренний» миры. Оба до поры могли удерживать себя в реальном мире (во время приступа оба мира – реальны – sic!) И все же вынуждены были покончить жизнь самоубийством! Это словами не описать, что значит состояние, когда теряется грань между «внешним» и «внутренним». Когда «мои мысли, чувства, волеизлияния» и т. д. становятся чужими, навязанными мне какой-то чуждой мне силой с какой-то чуждой мне целью. В истории психиатрии есть синдром Кандинского-Клерамбо… У Кирилла состояние еще тяжелее. У него есть «хозяйка», распоряжающаяся его душевным состоянием. Это Лина, наделенная талантами Хильды, Наташи и Киры. Получается. Что самые любимые его женщины все есть суть Лина. Она может принять любой облик в отдельности или быть сразу в четырех лицах. И это не галлюцинации, ни бред. То, что будет видеть (через хрусталики Лины) Кирилл, теперь будут видеть все, с кем он находится в эмоциональной или идеаторной связи. Есть одно утешение. Лина не монстр, который распоряжается своей сверх мощью, как например, порождение Виктора Франкенштейна. Лина сама лицо страдающая, скорее уподоблена теперь Дракуле. Ее «укус» необратимо превращает человека в «вампира». Иными словами, Лина не должна никого возвращать с Того Света. Иначе повторится Вавилонское столпотворение вселенского масштаба… Хорошо, что она никого из умерших, чьи «досье» она изучила, лично не знала. Мысль человеческая движется по лестнице Фибоначчи до «золотого сечения». Что касается Лины, она знает умерших, чьи жесткие диски она получили, лишь до «золотого сечения». Только единственный человек вошел в нее путем инверсии – функции новых хрусталиков. Наташу и Киру – это трудно сразу понять – будущими хрусталиками Лины вернул к жизни Кирилл.

Итак, Наташа, Кира и Хильда – инверты Лины. И она сама теперь для себя свой собственный инверт. Как это более точно понять? Кириллу пришла хульная мысль: обрывки трусиков, окровавленных после случайной дефлорации медицинской сестры, более реальны, чем Хильда, Наташа, Кира и Лина вместе взятые. Но, к счастью, знать это будет только Кирилл! При всем профессиональном опыте, Альфред никогда не сможет не то, что додуматься до выше сказанного, но понять это, если Кирилл все ему на пальцах объяснит. Кто сможет, например, объяснить простыми словами и доходчиво до каждого человека, что береза, на которую я смотрю и которую вижу, находится не в моем мозге, а там, где растет. И, если на эту березу одновременно смотрят три, например, человека, то береза все равно одна, но при этом их три, ибо три березы находятся в субъективных реальностях смотрящих на березу…

А, вот с Линой и ее «порождениями» – Хильдой, Наташей, Кирой – еще сложнее. Они-то не знают, что существуют не сами по себе, а, благодаря тому, что на нах постоянно смотрит (и во сне, и даже, если случится, то в обмороке и коме) Лина. Это прекрасно понял еще Льюис Кэрролл, а за 28 лет до него Михаил Юрьевич Лермонтов. Что касается Лермонтова, советуем прочитать его стихотворение «Сон» (В полдневный жар в долине Дагестана…) и ответить на простой вопрос: кто кому сниться? Умирающий от ран воин в долине Дагестана или его невеста, задремавшая среди подруг?

Что же касается Кэрролла, то вот: «Ему снишься ты! – закричал Траляля и радостно захлопал в ладоши. – Если б он не видел тебя во сне, где бы, интересно, ты была?..» (Льюис Кэрролл «Приключения Алисы в Стране Чудес).

На семнадцать лет позже Лермонтова, в 1841 году, Мёбиус, Август Фердинанд – немецкий математик и астроном-теоретик «открыл» ленту Мебиуса…

Лента Мёбиуса (лист Мёбиуса, петля Мёбиуса) – топологический объект, простейшая не ориентируемая поверхность с краем, односторонняя при вложении в обычное трёхмерное евклидово пространство…

Так, что появление Лины с ее хрусталиками были хорошо подготовлены. И, Кирилл знал, что делал! Но, как любой монстр, Лина попытается взять власть над Кириллом и через него, да еще подчинив себе и Альфреда, творить зло на Белом Свете, как будто его и сейчас мало! Вот тогда и начнется глобальная Порнократия! Но, Кирилл был творец, а не гигант мысли и не гений Русской революции, поэтому он знал, что противопоставить Лине! Самое неожиданное… Человек в любой ситуации не смеет теряться и всегда будет ему «подсказка» (оставим в стороне вопрос «откуда?») Случайностей на Белом Свете нет. В деле Кирилла, в самое время появилась медицинская сестра, севшая совершенно случайно на шпагат и порвавшая свои беленькие трусики, а, затем, соскользнувшая – тоже «случайно» – на член Кирилла. Так вот, обрывки трусиков медицинской сестры, каким бы мы воображением не обладали, ну никак не связаны с возможностью Лины и талантом Хильды инвертировать мертвых! (Хильда ведь находилась в эмоциональном контакте со многими людьми, жесткие диски которых были у Лины). Не было в жестких дисках и в воображении Хильды порванных и окровавленных трусиков медицинской сестры. И, вот это не даст, надеемся, Лине превратить Белый Свет в глобальную Порнократию!

При мысли о медицинской сестре, сидевшей на шпагате, во влагалище при этом держащей член Кирилла, гора свалилась у него с плеч. Он тут же позвонил медицинской сестре по имени Даша и напомнил ей, что ждет ее завтра в 12 часов в лаборатории Замка. И, дело не только в том, чтобы как-то компенсировать урон, который понесла Даша от члена Кирилла, дело гораздо интереснее —

– Я хочу тебя, Даша! Такое сильное действие на меня произвело наше случайное соитие! Придешь?

– Приду, не сомневайтесь и не волнуйтесь… И никакого возмещения моей потери мне не требуется. Я счастлива, что лишилась девственности. И безумно рада, что моим мужчиной были Вы, человек-легенда!

Глава 3. О вещая душа моя!..

Кирилл и Даша оказались одновременно, без двух минут 12 часов у двери легендарной лаборатории Замка. «Гробы» с Абигуль и Хильдой были убраны – следов не осталось. Все было восстановлено, как прежде, когда именно отсюда исчез «гроб» Сергея Васильевича с Вероникой и Дашей. И вот теперь, пропуская друг друга вперед в настежь открытую дверь лаборатории, стояли, чуть смущенные Кирилл и Даша. Совсем другая Даша: и не только внешностью, но и аурой, которой она была плотно окутана. Кирилл крепко взял Дашу за талию и так и внес ее стоя. Даше пришлось сильно повернуть голову, чтобы смотреть Кириллу прямо в глаза. Но, это было всего мгновение. Войдя в лабораторию через узкий коридорчик, Кирилл бережно поставил Дашу на пол. Мелькнула мысль, что это первая его красавица – а Даша была красива, не как супер модели, а как может быть красива девушка, о которой сначала напрашивается слово «мила!», а, потом «До чего же красива!» Кириллу с женщинами везло, как и Сергею Васильевичу – сплошь писаные красавицы кистями далеко не похожих друг на друга художников, знатоков женской красоты…

И вот Даша, случайно и невинно вчера лишившаяся девственности, среди куражного группового секса, стоит в другом помещении, где было столько страсти, столько крови и спермы, столько брутальности и восторга от телесных наслаждений. Удивительно, в постоперационной плате вчера за короткое время, которое там была Даша, изменившая – в этом не стоит сомневаться – ее судьбу, она за миг, наверное, пережила то, что в этой чистенькой, спокойной и тихой, абсолютно белой комнате и помыслить невозможно! Помыслить не возможно, представить сложно, а было! Пространство, переполненное событиями, которые истинная агония, если их утаить, перепутало свое место нахождения. Так бывает всегда, когда время – просто пустое вместилище для событий. Что пространство, что время, что женская кровь и сперма самца в человеческом облике, когда все в конечном итоге оказывается свистопляской Жизни и Смерти! Как глупо и пошло звучат здесь, в этой лаборатории старинного баварского Замка слова гения, кому понятен их смысл?

И вот стоят они, ни касаясь друг друга телами. Но, большей близости представить невозможно! Кирилл чувствует плоть (душу?) девушки, пришедшей к нему надолго, навечно, навсегда! Да, что, в конце концов, не понятно принцу Гамлету – to be or not to be14? Почему он так наивно (трусливо?) путает жизнь со смертью? Все, что его сдерживает в жизни от жизни. Что после смерти – запугивание! Там, за чертой жизни если и бытие, то не из прожитого и пережитого. Там может быть только то, что было до рождения. А, из небытия бытие не появляется! Вот что понял Луи Пастер! Монолог принца Гамлета – превенция не оправдания его преступлений…

Кирилл смотрит на Дашу. Она смотрит на него, они молчат. Каждое сказанное слово будет ложью. Кирилл вчера соврал, конечно, Даше, что «хочет ее». Она знала это. Она пришла, как говорится, сломя голову…

Дарья Крюгер была праправнучкой короткой любви немецкого врача и советской медицинской сестры в те дни, когда в ста километрах от Брянска, в маленьком селе разбили фашисты госпиталь. Партизаны в брянских лесах причиняли немцам весьма существенные неудобства. Недолго длилась любовь немца и советской юной медицинской сестры. Немцы были оттеснены от Брянска. Даша осталась в госпитале, где уже находились наши, советские раненые. Так получилось, что в одну братскую могилу хоронили и немцев и русских. Потом, когда распался СССР, братскую могилу восстановили, поставив обелиск с православным крестом. И ни одной подписи. Да еще с Волги доставили огромный валун. Поставили в два ряда скамейки, посадили цветы. Но, так как скамейками, в основном, пользовались алкоголики и дешевые проститутки, а за цветами не ухаживали, то скоро скамейки убрали и клумбы больше не разбивали. Остался обелиск с православным крестом и огромный валун с Волги. Посетителей стало меньше, но все же захаживают и выпить, и для quick…15 Называют это место в поселке – «плошка»…

Даша взяла профессию наследственную: и бабушка, и мама были медицинскими сестрами в районной больнице. Дарья интересовалась своим происхождением, сама, по учебникам и разговорникам выучила немецкий язык на уровне общения. Как-то случайно наткнулась в Брянской газете на заметку о чудо-клинике на юге Баварии. Осмелилась и написала директору клиники и Университета письмо на немецком языке. Она только что окончила медицинское училище. Все написала о своей родословной, о своем прапрадедушке Гюнтере Крюгере. Неожиданно получила ответ. Да не просто ответ, а сертификат, дающий вид на жительство, право работать в медицинских учреждениях клиники, отельную квартиру в общежитии и возможность, при желании, продолжить учебу в университете. Даша была больше, чем счастлива. Она была просто потрясена таким везением. К бумагами прилагалась короткая записка на бланке директора: «Даша! Мы ждем Вас. С уважением Альфред фон Бугер». Вот так Даша Крюгер (фамилия передавалась по наследству) оказалась в клинике Альфреда фон Бугера. Вот так она попала к Кириллу…

У Кирилла было такое чувство, что он дышать громко при Даше боится и что готов пылинки с нее сдувать. Он, конечно, мысленно сравнил ее, вернее то впечатление, какое она на него производит, со своими любимыми женщинами и с Линой. Сам удивился – что Даша была вне всякого сравнения, как нечто иное, очень живое, близкое, нежное и теплое! Он стоял, повернувшись к ней и положив руки ей на плечи. Даша была среднего роста, стройная, худенькая, но «женские места» Кирилла сильно волновали. Стоял и смотрел молча на нее. На лице была сосредоточенность, как будто он решал какую-то сложную задачу. Даша смотрела на него молча несколько минут. Потом улыбнулась и сказала:

– Кирилл! Вы язык проглотили? Мне как-то неудобно говорить самой. Да я не знаю, что Вам сказать, у меня ощущения, что Вы все мои мысли и прошлые давно прочитали и настоящие читаете сразу!

– Я действительно Даша не знаю, что Вам сказать! ТО, что Вы здесь для меня никак не связано со вчерашним. И я испытываю стыд и неловкость, что Вы увидели и что с Вами случилось… Я уже знаю всю Вашу историю из уст Альфреда, моего близкого друга и коллеги. Сразу хочу сказать, что буду дальнейшей Вашей судьбой распоряжаться, и не возражайте! Все с Вашего одобрения. И – ничего лишнего! Давайте я Вас угощу чем-нибудь вкусным. Здесь есть прямая связь с буфетами и ресторанами. А на Ваших глазах я в лаборатории смастерю уютный уголок A la Paris-Parnas.16

Кирилл, не дожидаясь ответа, нажал на кнопку в пульте и распорядился быстро организовать то, что предложил Даше. Много шампанского, цветов и фруктов. Даша улыбнулась и, глядя Кириллу в глаза, смело сказала:

– А я думала, что Вы предложите организовать роскошную постель с шёлковым бельем и водяным матрасом!..

Кирилл посмотрел в глаза Даше, тоже улыбнулся и сказал:

– А это – после, если пожелаете!

– Желаю! Или Вы меня больше не хотите? А я, дуреха, настроилась…

В этих словах и как они были сказаны была весьма деликатная месть Кириллу за вчерашнее беспардонное: «Приходи в лабораторию я тебя хочу, мне понравилась, как ты села, сначала на шпагат, а потом на мой член… В 12—00» Это, конечно, не до словно, но смысл точен!

– Кирилл! Как быть? Je ne plaisante pas… Le premier amour, puis le café Paris a la Parnas!17

– Даша! Вы меня не хотите. Не можете хотеть… Я, извините, стесняюсь Вас и всей этой нелепой ситуации. Давайте без шампанского: кофе, пирожные, фрукты и много цветов!

Даша загадочно улыбнулась и сказала: «А, можно все, что Вы предлагаете на широкой постели с фиолетовым шелковым бельем? Будем аккуратны и ничего не испачкаем…» Сказав это, она одним движением потянула за алую ленточку и осталась перед Кириллом совершенно нагой! Кирилл остолбенел! В голове Есенин: «Я красивых таких не видел…» Минуту стоял и любовался Дашей. Потом подошел к ней и быстро нежно взял ее, как мать берет ребенка, на руки. Даша положила голову ему на левое плечо, успев выдернуть ленточку из белокурых длинных кудряшек, которые тут же накрыли всю ее наготу. И начала одновременно покрывая его лицо поцелуями, расстёгивать пуговки на черной шелковой рубашке. Дотянулась до ремня и не спеша растянула его. Потом подняла голову и, продолжая загадочно улыбаться, смотря ему в глаза, спросила:

– Кирилл, ты меня по-прежнему стесняешься и… и не хочешь?

Кирилл одним рывком подкинул ее вверх и бросил на огромную кровать с фиолетовым шелковым бельем, откуда-то как раз появившуюся. Параллельно выскочил столик, накрытый кофейником, молочником, красивыми японскими чашечками, и вазой с двадцатью, не меньше сортов очень маленьких венских пирожных. Вслед за ним выскочил столик с огромной вазой фруктов, и, наконец, выплыли из небытия огромные китайские вазы эпохи Цин, наполненные чудо – цветами с клумб Поместья ДВ…

– Кирилл! А мы от этих цветов не угорим, как героиня Золя?

– Можем! Я же говорил, что нужно много шампанского с меленькими пузырьками. Углекислый газ шампанского соединится с угарным газом цветов и нейтрализует его.

– Давай шампанского и побольше с пузырьками поменьше – Я ХОЧУ ЖИТЬ!

Даша переехала в особняк, недалеко от небоскреба клиники Альфреда. Кирилл нанял репетиторов по всем европейским языкам и еще прикрепил ее к авто- и авиа – школам. Альфред ворчал, что он, Кирилл, портит наследственность, в смысле, медицинской, у Даши. Да, в лаборатории Кирилл с Дашей провели ровно неделю ни с кем не общаясь. А, потом, отправив Ирину в Замок в одну из пещер, провел неделю с Дашей в особняке Алисы вдвоем, только вдвоем! Со своими любимыми женщинами, как-то Наташей, Кирой, Линой, Хильдой, иногда и с Анной де Бейль, Кирилл тоже общался – мысленно. И все были довольны! Вот, что значит сотворить монстра – Лину, которая инвертирует мысли в реальность. И, при этом, никто не может догадаться, что все, что с ним происходит на Яву, на самом деле происходит в субъективной реальности Кирилла. Иногда для этих забав Кирилл выбирал субъективную реальность Хильды, как самую красивую и полную неожиданных цветовых и графических решений… В обеих реальностях пили много виски и занимались безудержно сексом. Без страха и упрека.

Кирилл был счастлив и ни с какой стороны не чувствовал грозящей ему беды. Еще и еще раз он мысленно, конечно, удивлялся Платону, передавшему нам мысли Сократа. Две мысли сократовские не давали ему полного покоя, ибо, часто он к ним возвращался. Первая всем известная: «Философствовать значит умирать» Кирилл никак не мог постигнуть ни смысл, ни глубину этой мысли. В банальном значении – понятно. Memento mori!18 Конечно, только, как предупреждение, напутствие слишком счастливых, как сейчас счастлива Даша, respice finem!19 В другом понятии «думать о смерти» причем здесь философствовать? Философствовать – любить мыслить, ergo20 любить жить! Кирилл благодарен Декарту за его медитации. Если отбросить все рассуждения Картезия, то медитировать – это созерцать предмет, который вызывает в тебе самые неожиданные чувства, мысли, переживания. У Кирилла было много женщин. Ему везло. Все они были красивы и каждая по-своему. Но, вот Даша, самая, если так можно сказать, простая из красавиц. Несмотря на то, что все при ней. И все на своем месте, что для женщины далеко немаловажно! А, Кирилл любил философствовать, отдавшись потоку чувств и видений, когда просто рассматривал наружные половые органы Даши, принимающей разные, самые не мыслимые формы. Для нее это была «глупая игра» воображения, доступная только мужчинам. И Даша была права: лесбиянки не медитируют, созерцая половые органы любимой. Они ими так или иначе пользуются. Не будем пояснять.

Кирилл наизусть и в разных переводах, в т ом числе и на языке Платона знал все диалоги Сократа и легко мог показать и доказать, где и в чем Платон сам неверно толкует учителя, ибо не может, да, не может его понять! Так, есть одно место у Сократа, которое не может понять ни один знаток древнегреческого языка… Сократа спросили, что важнее мысль или чувство (в чем больше знания)? Сократ ответил: прикосновение… Нет, нет, не ощущение, а именно прикосновение! Кирилл только на интуитивном уровне понимал, что сказал Сократ. Понимал, когда прикасался к половым органам Даши…

Жизнь Кирилла стала и простой, и сложной в одном, так сказать, порыве. Благодаря удачному опыту с воскрешением Хильды, Кирилл понял оживление Наташи и Киры. Он беседовал с вулканологами. Изучил все артефакты, которые оставил Везувий. Говорил со специалистами высоких температур. Остается феномен, до сих пор который не был во внимании ученых, ибо сильно попахивает мистикой – самокопирование. О двойниках и двойничестве написаны множество книг, научных и разных. А, вот, о том, что в определенных условиях человек может скопировать себя, вернее, свой носитель-гаджет, ни слова! Человеку не нужно копировать свое Я – «зачем же мне такая мука… от одного-то Я, порой такая скука!» (Е.Ч.) Наташа и Кира скопировали себя. Они сильные личности, фантастически совершенные Я. Природа не допустила их превращение в кварки, сидящие друг на дружке миллионы лет и ожидающие, когда самокопирование станет детской забавой! Они уловили момент, когда природа была в ударе противоположного характера и скопировали себя в Цунами. Они на 100% телесны и пахнут женщинами во всех, пардон, местах! И занимаются со своим единственным мужчиной, как занимались ранее только им понятным способом. Так, Наташа периодически просила Кирилла раздвинуть широко ноги, согнувшись в спине и широко открывала рот, вдыхая запахом, который выходил их его прямой кишки… А, Кира, также периодами, заставляла Кирилла наполнять ее мочой, но потом, когда готова была мочиться, он поднимал ее высоко на руки и она мочилась ему на лицо и он с наслаждением ловил струи ее мочи ртом! Это никто не поймет. Это не секс. Это – любовь. Она бывает весьма причудливой. В том, что Наташа и Кира любят до безумства Кирилла, нет места сомнению…

Конец ознакомительного фрагмента.