Остолбенев, я смотрела на пистолет, чье черное дуло смотрело мне в лицо. Небольшой – как раз такой, чтобы легко помещаться в худощавой руке с наращенными ногтями. Тонкие пальцы дрожали, но не от страха, а от гнева, застывшего на хорошеньком личике. Шубы на ее плечах не было, она валялась в метре от входной двери. Потому ничто не скрывало татуировку на ключицах: в центре – голова озлобленной волчицы, справа – лев, а по левую сторону – пантера.
София. Алекс рассказывал о ней когда-то. Они недолго встречались, прежде чем он вернулся домой. Уж слишком его раздражала, а порой даже пугала ее настойчивость. Так что все контакты с надоедливой бывшей были оборваны еще до того, как мы вернулись в столицу вместе. Более того, Алекс даже сменил квартиру, а значит она неплохо попотела, выискивая новый адрес, где он теперь жил со мной.
И вот сейчас, в новогодний вечер, эта ненормальная стояла на порога нашего дома, держа меня на прицеле! Я же не могла пошевелиться, даже крикнуть что-нибудь Алексу, беззаботно сидевшему в гостиной перед большим плазменным телевизором и смотревшему праздничный мюзикл.
А София лишь нервно, остервенело улыбнулась…
ГЛАВА 1. Шепот в темноте
Впервые я услышала этот шепот в десять лет. В ночь, когда мой старший брат должен был умереть.
Семье следует встречать Новый год не так. Не в больнице, заламывая локти и сходя с ума от беспокойства. Мама уже бесчисленное множество раз прокляла себя за то, что попросила своего семнадцатилетнего сына сгонять вечером в магазин, докупить немного масла, яиц и какао для торта. А отец – за то, что сам был занят уборкой, и не смог сходить вместо него. В результате брат напоролся на буйную компанию, уже начавшую активно отмечать, и вскоре нам позвонили из полиции.
Врачи сказали, что сделали все возможное, но шансов почти нет. Так что мой старший брат, без сознания и с множеством ножевых ранений, покалеченный так, что сам на себя был не похож, лежал на больничной койке, подключенный к множеству приборов.
К тому времени мама выбилась из сил от слез и отец буквально вынес ее из палаты на руках. Хоть Алекс был сыном папы от первого брата, она все равно полюбила его за эти годы как родного, и теперь просто не могла поверить в происходящее.
А вот я так и осталась сидеть рядом с постелью брата и дрожа, словно замерзший в метель котенок, мысленно молила лишь об одном: «Не умирай. Пожалуйста, просто не умирай. Я сделаю все, что угодно, только останься!».
…И тогда прозвучал этот шепот. Тихий, едва уловимый, практически неразборчивый. Он напоминал ветер, перебирающий снежинки на ночных сугробах. Захваченная им, я на голых инстинктах разрезала свой палец каким-то из маленьких медицинских предметов, лежавших на тумбочке рядом, и быстро приложила ранку к одной из многочисленных ссадин на теле брата.
Мне даже показалось, что я ощущаю это: как моя кровь просачивается в его вены, в то время как маленькая капелька его крови проникла в мои.
«Все верно, Виолетта. Он – тот, кто подходит для этого», – шептал голос в моей голове. Но я уже не слушала его, все мысли были лишь о брате.
Брате, который, к удивлению врачей, выжил и вскоре пошел на поправку.
После этого шепот больше не звучал, и я убедила себя в том, что он был лишь детской фантазией, вспыхнувшей в воспаленном мозгу маленькой испуганной девочки.
Следующие несколько лет брат заботился обо мне даже больше, чем раньше. Мы с ним буквально были неразлучны, я даже делала уроки в его комнате, в то время, как сам он готовился к парам.
…А потом он неожиданно начал сторониться меня. Стал напряженным и всякий раз, когда я пыталась к нему приблизиться, резко отталкивал. Вскоре, когда ему исполнилось двадцать, поступил в магистратуру столичного университета и уехал из родного города. Более того – закончив учебу, остался в столице жить и работать. Но что самое главное и для меня обидное, практически не приезжал домой. А если такое иногда случалось, то даже не останавливался в родительской квартире, просто снимал номер в гостинице и наведывался в гости ненадолго. Хотя все эти восемь лет маме даже в голову не приходило переоборудовать комнату ее «дорогого Сашеньки», она лишь поддерживала там порядок, оставляя все так же, как было при нем.
Так что для всех нас стало настоящим сюрпризом, когда брат сообщил, что на некоторое время возвращается домой. Как он рассказал, у него возникли кое-какие проблемы с работой и жильем. Вроде причина была в темных делишках руководства фирмы, в которой он работал. Сам он дал показания, был вне подозрений и следователи не стали его задерживать, потребовали лишь подписку о невыезде из страны. Но вот банковские счета всех сотрудников, занимающих определенный круг должностей, заморозили, так что некоторое время он не мог позволить себе оплачивать проживание в столице. Так же, как и найти новую работу, пока не закончится суд. Потому ему более ничего не оставалось, кроме как на время вернуться в отчий дом на пару-тройку месяцев.
Родители такому повороту, естественно, были только рады. Я же просто не знала, как на это реагировать. Мне был уже двадцать один год, я как раз этой весной закончила бакалаврат и устроилась на низкооплачиваемую работу в офисе, которую решила считать для себя «временным низким стартом, чтоб не сидеть на шее у родителей, пока не подвернется чего получше». И от старшего брата совершенно отвыкла, даже перестав думать о нем как о родном человеке. Так что просто старалась свыкнуться с мыслью, что теперь в нашем доме будет снова жить еще один человек. Человек, от которого я не представляла, чего ждать.
В тот день, когда он возвращался, у нас в городе пошел первый снег. И мягкие белые хлопья медленно опускались на перрон, куда на моих глазах ступили ноги в дорогих черных туфлях. Чтобы уже секунду спустя эти самые снежинки упали на расстегнутое фетровое пальто, из-под которого выглядывал черный костюм с иголочки. Стильно постриженные черные волосы были тщательно расчесаны, а на привлекательном мужественном лице виднелась легкая щетина – очевидно в поезде не было возможности нормально побриться, при этом не изрезав себя на салат.
Едва завидев Алекса, родители бросились обнимать его и наперебой сообщать, как же они ему рады. Я же обошлась неловким кивком и сдержанным «Привет». В последний раз он наведывался к нам больше двух лет назад, и тогда, как обычно, не особо искал моей компании. А я в свою очередь уже привычно почти не бывала в те дни дома – просто сообщила семье, что иду гулять со своим парнем (первым и последним за все годы), домой приходила исключительно переночевать. Так что можно смело сказать, что в последний раз хоть какое-то подобие общения у нас с Алексом было лет пять назад. И оно тогда тоже не задалось – брат словно старался поскорее от меня отделаться.
Сейчас же мне приходилось ехать в машине рядом с ним, на заднем сиденье. И хоть мужчина продолжал разговор с родителями, не прекращая улыбаться сидевшей на переднем сиденье маме, я все равно не могла избавиться от ощущения того, что он внимательно на меня поглядывает. А ближе к дому поймала на себе его четкий взгляд, и он даже не стал отводить его, когда понял, что наши глаза встретились. Лишь улыбнулся, неожиданно взяв меня за руку.
Тело словно пронзило током. Эти пальцы… они столько лет не прикасались ко мне, и тут на тебе? Что самое главное, у меня почему-то даже мысли не возникло обиженно надуться и выдернуть руку. Я лишь сидела неподвижно, словно окаменевшая. И когда почувствовала, как Алекс переплел эти пальцы со мной, тоже не стала возражать. Даже… ответила на прикосновение, легонько сжав собственные пальцы.
Он не отпустил моей руки, даже когда мы вышли из машины. Выскользнул через дверцу, ведя меня за собой. Лишь когда пришло время доставать из багажника его чемодан – разжал пальцы, позволяя моей ладони выскользнуть из своего теплого плена на холодный декабрьский воздух.
Ничего не понимаю, с чего вдруг все это? Я вообще сейчас рядом со все тем же Алексом стою, или может это его клон, которого подослали на Землю инопланетяне?
Когда вся семья поднялась на этаж, я чуть ли не первой прошмыгнула в квартиру и сразу же спряталась в своей комнате. Вот только надолго там задержаться не вышло – мама позвала, едва я успела переодеться в домашнее. Как выяснилось, ей нужна была помощь на кухне. А после, когда я уж понадеялась поскорее вернуться к себе, пока Алекс не вышел из душа – неожиданно попросила меня взять в шкафу и отнести ему в комнату сменную одежду.
Вода в ванной все еще лилась, когда я вошла в дверь, которой для меня словно не существовало все эти годы. И за которой сейчас стояло то, что нарушало законсервированность этой комнаты во времени: чемодан с вещами Алекса. Все так же закрытый – едва брат вошел, мама отправила его с дороги в душ, так что разбирать свои вещи он вероятно начнет уже после ужина. Причем большинство, подозреваю, с ходу отправятся в стирку.
Насколько я знала, выезжая из съемной квартиры, Алекс оставил в гараже какого-то своего друга основную часть своих пожитков, в том числе мебель и технику. Откуда пообещал все забрать, как только суд закончится и он сможет вернуться, чтоб найти новое жилье. С собой же взял только предметы первой необходимости.
– Привет, – неожиданно услышала я бодрый голос за своей спиной. И вздрогнув, обернулась.
Алекс стоял прямо за моей спиной, как раз закрывая входную дверь комнаты. Что самое главное, на нем сейчас не было ничего, кроме замотанного на бедрах белого полотенца! Капли душевой воды, стекая с намокших черных волос, капали на кожу, огибая крепкую шею маленькими влажными дорожками, и тянулись по оливковой коже красивого тренированного тела.
Черт! Младшая сестра не должна, просто категорически не должна вот так пялится на собственного старшего брата! Особенно когда они одни в закрытой комнате.
– Я тут тебе сменную одежду принесла, – пробормотала я, ощущая, что щеки немного краснеют.
– Спасибо, – ответил Алекс, подойдя ко мне, и взял стопку с одеждой из моих рук. При этом снова задержав пальцы на тыльной стороне ладоней, чем лишил меня последней возможности пошевелиться. – Знаешь, я очень скучал по тебе, – неожиданно сказал он… и обнял меня. Да, прямо так, как есть, в одном полотенце!
Сквозь легкую ткань домашней одежды я ощущала это: жар влажного после душа мужского тела, от которого голова шла кругом. А еще… а еще, черт возьми, то, что было под этим проклятым полотенцем!
– Как-то ты раньше не особо скучал по мне, – наконец выдавила я, не в силах пошевелиться.
– Неправда, – перебил Алекс, скользнув руками по моей спине. – Скучал каждый день, каждую минуту с тех пор, как уехал. До безумия скучал.
– Не верю, – выдохнула я. По вискам бил пульс, дышать становилось все труднее. А мужчина при этом не спешил выпускать меня из объятий. – Как-то ты все эти годы не слишком напоминал человека, который по мне скучает.
– Понимаю, – кивнул он, наконец отстранившись. И внезапно коснулся ладонью моей пульсирующей от румянца щеки. – Надеюсь, скоро разберемся и поймешь. Знаешь, Виолетта… ты так выросла, – прошептал он, запуская пальцы в мои слегка растрепавшиеся черные волосы до лопаток.
Сердце разрывало грудь. Казалось еще секунда, и я сделаю непоправимую глупость… Потому непоятно откуда нашла в себе последние силы, чтобы прошептать:
– Хорошо, поговорим об этом позже.
А после, выскользнув, вышла из комнаты… и на негнущихся ногах добралась до своей комнаты, где сразу же закрылась и не включая свет сползла на пол, подпирая дверь собственной спиной.
Я больна. Я неотвратимо и неизлечимо больна!..
«Все в порядке, так и должно быть. Ведь он уже давно принадлежит тебе», – неожиданно прошипел тихий бархатный шепот.
Тот самый шепот, которого я не слышала вот уже одиннадцать лет. И которого просто не могло существовать за пределами моих глупых, ненормальных детских фантазий!
ГЛАВА 2. Мандариновая метель
Все следующие недели, что Алекс гостил у нас, я боялась лишний раз выйти из комнаты и только рада была задержаться на работе сверхурочно. Более того, в первые же выходные после его возвращения пошла в магазин, где купила себе новую пижаму – длинные штаны и кофточку из плотного хлопка. Таким образом удобные шортики и маечка остались в шкафу, до лучших времен. Но даже в этой пижаме я боялась выходить из комнаты по утрам, так что позже докупила себе еще и махровый халат. А вместе с ним – мягкий бюстгальтер, который теперь надевала под пижаму каждую ночь.
Вот только как бы я сама ни заморачивалась, Алекс по утрам и вечерам все равно часто ходил по квартире в одних только шортах. Да и, если честно, когда он все же надевал на свое тренированное тело футболки, ситуацию это не спасало – аппетитные рельефы все равно проступали сквозь легкие складки ткани.
Что хуже всего для меня, мужчина начал активно общаться со мной! Разговаривал, звал вместе посмотреть что-нибудь по телевизору или сыграть в какую-нибудь игру по выходным. Даже предложил как-то сходить вместе вечером в кино, но я отказалась, сославшись на то, что не сильно хорошо себя чувствую… что было моей роковой ошибкой. Потому что весь тот декабрьский вечер Алекс буквально не отходил от меня, принося горячий чай с малиной, укутывая в плед и кормя мандаринами.
А позже, как раз незадолго до прихода родителей, несмотря на мои протесты подхватил меня на руки, словно пушинку, и отнес в мою комнату, где положил в постель и укрыл одеялом. В тот момент, как он склонился надо мной, мне показалось, что я сейчас потеряю сознание. Потому едва мужчина, поцеловав мою щеку, ушел, я просто не набралась сил и смелости, чтобы выйти из комнаты. Лишь встала с кровати и в полумраке подошла к зеркалу, уставившись на свое отражение.
Зеркала всегда манили меня, и в то же время пугали. Больше всего я боялась именно своего желания однажды раствориться в них без остатка. И потому когда-то давно, еще в школе, другие девочки засмеяли меня, назвав трусихой, когда я отказалась прийти на ночевку к подружке, которая собиралась с целью вызывать всяких барабашек в зеркалах. На следующий день они смеялись и рассказывали, что вызывали Пиковую Даму, но ничего не случилось. Но что не участвовала в этих играх, я все равно не жалела. Особенно когда слышала слухи о том, как кто-то в школе вроде как хвастался, что будет ее вызывать… а потом просто не приходил на уроки долгое время, и по школе поговаривали, будто он в больнице, потому что Пиковая Дама пришла и изрезала.
Тем не менее, это лишь подогревало интерес школьников пощекотать себе нервы, стоя в ночи перед зеркалом и связывая над зажженной свечой красную и черную нить.
Когда на работе выдали премиальные в честь Нового года, я тут же отправилась по магазинам, искать подарки. Вот только…
Прежде чем Алекс приехал, я думала купить ему что-нибудь стандартное чисто ради галочки – вроде пенки для бритья, на которой завязать бантик из носков. Но теперь… теперь моя голова окончательно потеряла связь с реальностью и я, при всем желании, просто физически не могла позволить себе такую халтуру! Воспаленный мозг требовал подарить старшему брату что-то особенное, но вся загвоздка заключалась в том, что я даже не представляла, каким должен быть подарок для него. Исключая последние недели, мы с ним годами вообще не общались, о его жизни в столице и работе там я знала совсем поверхностно, исключительно из разговоров родителей.
Решив положиться на интуицию, я просто отправилась в ближайший торговый центр. И уже на его пороге ощутила, что переступаю черту волшебного королевства! Надо же, давно я не ощущала такого трепета от вида праздничной иллюминации, украшений и тематической бархатной ретро-музыки. Захваченная снежным вихрем харизматичного вокала Френка Синатры, душевно выводящего Let It Snow! Let It Snow! Let It Snow, я сделала несколько шагов в место, где обычная зима обращалась сказкой.
Здесь всюду блестела мишура, пахло мандаринами и свежими имбирными пряниками в форме елочек, разложенных по прилавкам кондитерского отдела. Поддавшись легкому ритму Шакина Стивенсона, заведшего Merry Christmas Everyone, я пританцовывая прошла вперед, к многочисленным стендам с новогодними игрушками. Большие, пышные белые снежинки, колючие на ощупь, висели повсюду, заманивая купить себя. По соседству с чудесными еловыми венками на двери, с вплетенными в них веточками рябины и припорошенными искусственным снегом. Невдалеке от них, словно дополняя комплект, висели аналогичные украшения для дома. А рядом – целые стенды с самой разнообразной мишурой! Яркой, блестящей, пышной и мягкой на ощупь. Каких угодно цветов, и даже их комбинаций. Не удержавшись, я коснулась пальцами и радостно засмеявшись как ребенок, принялась крутить в руках, прикладывая к лицу словно усы, длинную белую, кончики которой были окрашены в десятки переливающихся цветов!
А совсем рядом с ней ярко мигал стенд с гирляндами каких угодно цветов и оттенков, горевших как равномерно, так и празднично мигающих целой радугой. Некоторые из них были переплетены с мишурой и затейливо сложены в пузатые прозрачные вазы, откуда сверкали, словно волшебные светлячки.
Кивая в такт Бритни Спирс, нежно поющей My Only Wish, я обернулась и увидела за своей спиной бесчисленные стенды с самыми разными шарами для елок! Ох… Я так давно не гуляла по торговым центрам в предшествии Нового года, что даже не думала, будто эти шарики теперь могут быть такими волшебными! У нас-то дома были довольно обычные, недорогие, небольшого размера, из однотонного пластика. Купленные когда-то родителями и с тех пор практически бессменные. А ведь их, оказывается, так много, и все они такие разные! И декорированные крашенными деревянными бусинами, и посыпанные искристыми блестками, да не только в один цвет, а и нежными градиентами. Выложенные бусинками и паетками в затейливые узоры. Конечно же расписанные вручную традиционными птицами, зайчиками, Снегурочками с Дедами Морозами, и естественно – с рисунками символа грядущего года. Но самыми волшебными на вид были прозрачные шары, расписанные тонкими дорожками красок, посыпанных блестками. От самых простых морозных узоров, до настоящих произведений искусства, из которых, кроме блесточек, так же выглядывали приклеенные элементы декора вроде ягодок и листочков алой рябины.
Касаясь каждого из шариков, и даже позабыв немного о немаленьких ценниках, я все же решилась и взяла с собой несколько – для нашей елки, которую отец должен был установить за два дня до Нового года.
Кружась под чарующие нотки, по которым Бобби Хелмс напевал Jingle Bell Rock, я оказалась рядом с украшениями для газонов частных домов – очень дорогих. Таких, какие моя семья уж точно не могла себе позволить… так же, как и большого красивого частного дома, во дворе которого такие можно было бы разместить. Но все же просто очаровательные! Сплетенные из гирлянд фигурки оленей, снеговиков, белых медведей и Дедов Морозов ярко светили белыми огоньками вокруг уложенной около них мишуры и еловых веток. Окружая красивые искусственные елки самых разных размеров, увешанные большими яркими шарами и мастерской работы игрушками в виде птиц с пестрыми перьями, стеклянных колпаков с белыми оленями внутри и фигурками снеговиков.
А дальше был отдел с мягкими игрушками, каждую из которых хотелось потрогать. Чем я и занялась под бодрый мотив Santa Claus Is Coming to Town. Улыбчивые коричневые лоси, сидячие мышки с толстенькими телами и руками-ногами, напоминавшими ниточки, сшитые по похожему принципу снеговики в забавных костюмчиках из красной клетчатой ткани, мягкие стоячие куклы в виде пухленьких эльфов…
Увидев на одном из стеллажей праздничные маленькие корзиночки для конфет, я не удержалась и взяла одну такую в подарок для мамы – плетеную, светлую, с разных сторон которой торчали голова, ручки и ножки снеговика, который казалось держал эту корзиночку, просочившись под ней.
И все же, при всем этом разнообразии праздничных безделушек, я никак не могла придумать, что же можно подарить Алексу. Вряд ли ему пригодится мягкий стоячий улыбчивый лось в шубке и клетчатом шарфике, пусть даже тот очень забавный.
Да и… если забыть о временном аресте банковских счетов, брат производил впечатление человека, у которого есть все. Что такому можно подарить, не вызвав мысленной реакции типа: «Ну вот блин, и что я с этим буду делать?».
Меня осенило внезапно, когда я проходила мимо огромного стенда с самыми разнообразными ежедневниками и органайзерами. Ну конечно, такое ему наверняка пригодится! Пускай у него и есть смартфон, но старая-добрая бумага для такого куда удобнее. Да и как-то уютнее. А еще, если припомнить, я замечала на столе Алекса классический блокнот в кожаном переплете. Который, судя по закладке в самом его конце, уже заканчивался. Так что думаю, такой подарок будет вполне себе.
И тут я, забыв о времени, надолго застряла у стенда, выбирая, какой же из ежедневников взять. Потому что глаза просто разбегались! Для себя я, конечно же, выбрала бы что-нибудь миленькое, в пестром переплете и цветными страничками с напечатанными забавными зверушками. Но вот Алекс не был молоденькой девушкой, падкой на фиолетовых котят на полях, так что нужно было искать нечто более солидное. И при этом хотелось бы, чтоб в блокноте ощущался дух праздника.
То, что я искала, попало мне в руки совершенно случайно. Ставя на полку очередной просмотренный органайзер, я случайно зацепила соседний с ним, в черном кожаном переплете с красивым и изящным тиснением. Под обложкой которого открывалась настоящая сказка! Для начала – форзацы с узором из омелы с ярко-красными ягодами на светло-оливковом фоне. Далее – титульный лист с цифрами грядущего года, окруженными еловыми ветками и колокольчиками. А далее – страницы, разделенные на четыре блока: каждый стилизован под соответствующее числам ежедневника время года. Цвета страниц и рисунки на них были не слишком яркими и довольно строгими, но в то же время обладали своеобразным очарованием. Что отлично подходило как подарок деловому мужчине.
Хоть ценник на этом блокноте и сообщал, что теперь (с учетом уже набранных елочных шаров и корзиночки для конфет) я остаюсь полностью без денег… но оно того стоило. Так что схватив свою находку, я радостно зашагала к кассе, слушая игравшую из динамиков по всему торговому центру Jingle Bells.
Теперь оставалось всего немного: лишь подождать считанные дни, чтобы вручить это Алексу!
ГЛАВА 3. Жребий брошен
Достав из духовки индюшиное суфле, я сразу же поставила туда наполненный водой противень с аккуратно выставленными на нем формочками, в которых ожидал своего приготовления карамельный пудинг.
– Не обожглась? – заботливо спросил Алекс, коснувшись моего плеча.
– Нет, все в порядке, – смущенно улыбнулась я. – Как там оливье и нарезка?
– Готово, – подмигнул мужчина, кивнув в сторону соседней столешницы, где стояла большая миска салата и тарелки с идеально нарезанной колбасой и сыром.
Пока брат накладывал оливье в вазочку, я подхватила тарелки с нарезкой и понесла их в гостиную, где рядом с елкой уже был накрыт стол. И поставив на него еще одно из угощений, с трудом сдержалась от того, чтоб сорвать с пушистой лесной красавицы одну из развешанных на ней конфет в пестрых шуршащих обертках. Но нет, еще рано! Нужно хотя бы дождаться возвращения домой родителей и начала праздничного ужина, а уж потом разорять елочку.
Вернувшись на кухню, я переложила немного остывшее индюшиное суфле на красивую тарелочку и, посыпав его замороженным еще с лета укропом, отнесла в гостиную следом за Алексом, ловко балансировавшим с вазочкой оливье и тарелкой фаршированных яиц в руках.
– Что-то долговато они, – подметил мужчина, бросив взгляд на телевизор, по которому уже вовсю шел Голубой огонек.
– Да, задерживаются, – согласилась я.
Несколько часов назад родители уехали в торговый центр, докупить кое-что до праздника, и должны были давно вернуться. Вот только мы уже закончили готовить ужин, а их все не было. Интересно, почему же…
Как вдруг неожиданно зазвонил мой телефон и я, сорвавшись с места, побежала в соседнюю комнату. Звонок был от мамы.
– Привет, солнышко, – услышала я ее голос в трубке и немного успокоилась – он звучал без всякого волнения и беспокойства, что уже значило: ничего серьезного не случилось.
– Привет, мам. Где вы там застряли? – сразу же спросила я.
– Ох, родная, именно что застряли, – посетовала мама.
– То есть?
– Да в пробку попали! – вздохнула она. – На обратном пути. Тут дорогу завалило, и гололед – движение по улице сильно затормозило. А еще и новогодний вечер – вот и получилась тянучка. Уже сколько здесь стоим…
– Вот же невезуха…
– Даже не говори. Не знаем, как скоро домой вернемся. Хоть бы до самого Нового года здесь не засидеться… Но в общем, вы там начинайте ужинать, не сидите голодными. Старый год проводите, и все такое. Мы как только выедем отсюда – быстро доедем. Ладно?
– Да, конечно. Не мерзните там, – попыталась печально улыбнуться я, прежде чем дать отбой.
Вот так «свезло»… А ведь как чувствовала, что не нужно им ехать, обошлись бы и так. Теперь еще не хватало – впервые за долгие годы брат на Новый год приехал, так тут родители так попали и без них еще встречать придется.
Когда я, достав из духовки пудинг, рассказала Алексу о том, что приключилось с родителями, он тяжко вздохнул и, приобняв меня, предложил в самом деле сесть перекусить, проводя старый год. Что было в принципе логично – мы оба порядком проголодались, пока возились весь день на кухне.
А после я решила принять душ, чтоб смыть с себя запахи готовки – все же, не особо хотелось встречать праздник вот так, с растрепанными волосами и источая запах тушеного мяса. Да и времени до полуночи оставалось предостаточно. Потому я оставила мужчину в гостиной перед телевизором и направилась в ванную.
Долго покиснуть, конечно же, не вышло бы, ведь нужно еще привести себя в порядок. Но даже быстрого теплого душа с ароматным хвойным гелем вполне хватило, чтоб почувствовать себя немного лучше и поднять настроение. В самом деле, родители ведь еще могут успеть вернуться до полуночи!
Закрутив воду, я завязала халат и направилась в свою комнату. Где не включая свет, плюхнулась на кровать, желая спокойно полежать в темноте хотя бы одну минуточку…
Вот только не вышло. Потому что упав в постель, сразу же ощутила рядом с собой что-то теплое…
– Осторожнее, – услышала я голос Алекса над самым своим ухом. – Прибить меня решила?
– Что ты здесь делаешь? – выдохнула я, напряженно замерев. Потому что ощутила, как мужчина повернулся ко мне лицом и слегка надо мной навис.
– Зашел поговорить кое о чем и решил подождать, пока ты вернешься из душа, – прошептал он, задевая своим дыханием мою кожу.
Не в силах пошевелиться, я просто лежала на месте, тяжело дыша и ощущая губы Алекса совсем рядом со своими.
Нет. Не может быть. Это безумие. Мне просто кажется, я сошла с ума и напридумала всякого бреда. Ведь не может же быть такого, чтоб…
Словно сорвавшись с цепи, я сама подалась вперед, соединяя его дыхание со своим. Обхватила руками крепкую шею и, зажмурив глаза в полумраке, тихонько застонала. А он, вместо того чтоб оттолкнуть меня и закричать, лишь ответил на поцелуй, углубляя его!
Вздрагивая, я извивалась, подаваясь навстречу рукам, которые развязывали халат, касаясь все еще влажной, разогретой душевой водой кожи. Рукам, коснувшимся маленькой упругой груди, чтобы легонько сжать ее, проведя по напряженному бутончику соска подушечкой большого пальца, а уже секунду спустя – губам, которые вобрали этот сосочек!
Едва не теряя сознание от головокружения, я выгнулась дугой, ощущая своими бедрами, насколько мужчина возбужден. И от этой мысли лишь сильнее завелась, проникая руками под его футболку!
– Где у тебя лежат презервативы? – сипло проговорил Алекс, скользя рукой вдоль моего тела вниз.
– У меня их нет.
– Черт! Тогда предлагаю перебраться в мою комнату…
– Эй, стой! Ты что такое несешь?! – выдохнула я, упираясь ладонями в его крепкую грудь.
– Как будто я сам не вижу, что ты не против, – горячо прошептал Алекс в мои губы.
– Я не буду спать с родным братом! – возмущенно простонала я, ощущая его пальцы меж своих ног.
– Не родным, а сводным, – поправил мужчина… и заметив ступор, застывший на моем лице, ухмыльнулся. – Так значит, ты все еще не знала?.. – протянул он, а в следующий миг его глаза в полумраке загорелись дьявольским огоньком, от которого все мое тело словно пробило электрическим током, окончательно срывая крышу! – Не знала, но при этом жадно целовалась практически голая в постели с собственным братом? Сестренка, да ты извращенка!
– Заткнись! – прошипела я, дрожа от ощущения его дыхания на своей коже. – И вообще, что значит, сводным?..
– То, что твоя мать уже была беременна тобой, когда они с папой начали отношения. Так что хоть по документам ты и записана как его дочь, но на самом деле в наших с тобой жилах течет разная кровь. Я думал, тебе уже об этом сказали… Но знаешь что, предлагаю немного отложить долгую историю с пояснениями, – хитро хмыкнул Алекс, водя подушечками пальцев по моей увлажнившейся плоти. – Кажется, сейчас оба мы хотим не разговаривать, верно? Так что, пошли в мою комнату?
Горло сдавливало от волнения и я совершенно не могла говорить. Потому вместо ответа впилась поцелуем в его губы и тая от предвкушения, позволила подхватить себя на руки. Чтобы в считанные секунды перескочить из комнаты в комнату, где Алекс положил меня спиной на свою небрежно застеленную кровать. Совсем немного освещенную яркими огоньками гирлянды, прикрепленной к его окну, в свете которых достал из верхнего ящика своего стола презерватив.
Какое сладкое безумие. Тяжело дыша от стонов, я жадно целовалась с мужчиной, которого лишь несколько минут назад считала своим собственным братом. И теперь, когда его губы касались моего пупка, могла думать лишь об одном: как же хорошо! Как хорошо, что на самом деле это не так! Что в этих прикосновениях нет ничего противоестественного, заслуживающего осуждения, аморального… если только не считать аморальным само наслаждение. Потому что более я не была сестрой Алекса. Я была просто женщиной. А он – просто мужчиной. Мужчиной, которого я до дрожи хотела!
Страстно засычав, я рывком стянула с мужчины футболку, вцепившись ногтями в его тренированный торс. И словно безумная, впилась губами в основание шеи, жадно посасывая солоноватую кожу, все еще пахнущую свежей выпечкой. Не удержавшись от искушения этим тонким вкусом, я немного приоткрыла губы, выпуская из них язычок, которым лизнула напряженную шею. И в ту же секунду с удовольствием услышала протяжный мужской стон. Он хотел меня. Хотел ничуть не меньше, чем я его. И уже ничто не препятствовало нашим желаниям. Так что я не задумываясь, будто в горячке, ухватилась пальцами за застежку брюк, резко их расстегивая и стягивая с горячих бедер. А вместе с ними и боксеры, высвобождая пьянящий запах возбужденного мужчины.
Довольно ухмыльнувшись, Алекс приподнялся, позволяя мне до конца стянуть с себя штаны, и оставаясь передо мной полностью обнаженным. Чтобы медленно распаковав презерватив, ловко его надеть.
Теперь, в легком мерцании гирлянды, я видела все изгибы его сильного, гибкого тела, которое играя каждым мускулом прижалось ко мне, словно дикий хищник, поймавший свою жертву. Не медля, мужчина раздвинул мои ножки, прижимаясь к моей плоти своим затвердевшим мужским естеством.
Сейчас. Просто сейчас это случится. Я отдамся ему… и дождаться того самого момента, дождаться, когда ускользнут эти доли секунды, было так невыносимо! Я хотела принадлежать ему. Как можно скорее. И навечно.
Потому когда ощутила это – как Алекс, направив свою плоть, проскользнул в мое возбужденное тело, – с моих губ сорвался громкий, протяжный стон наслаждения, с которым каждая клеточка моего тела ощутила взрыв водородной бомбы!
– Тебе хорошо? – со стоном прошептал мужчина, делая резкий толчок.
– Ох да! Алекс, да! – со всхлипом выдохнула я, обвивая ногами его бедра. – Это… невероятно, волшебно. Еще… умоляю…
И мне не пришлось долго умолять. Потому что он, не задумываясь, принялся двигаться – ритмично, резко, то и дело ускоряя темп. Никогда бы не подумала, что это на самом деле настолько приятно, настолько великолепно! Улетая куда-то из собственного тела, но в то же время ощущая каждое движение Алекса в себе, я дрожала, уносимая вселенским потоком, и лишь двигалась ему навстречу. Получив наконец то, что так давно боялась желать вслух, и более не желая ничего, кроме этого.
Гирлянда все еще мигала, отражая свой свет на нашей покрытой испариной коже. Но сами мы уже не двигались, лишь тихо лежали на измятых простынях, пытаясь восстановить дыхание.
– Так может теперь расскажешь поподробнее, что я не знала о своей матери, и почему ты не мой родной брат? – наконец поинтересовалась я, вырисовывая пальчиком узоры на его взмокшей груди.
– Да, теперь можно и поболтать, – ухмыльнулся Алекс, прикрывая мое тело простыней, когда заметил на коже маленькие пупырышки. – Как ты помнишь, я достался отцу в наследство от его первого брака, который не продлился долго. И когда мне было пять, он встретил твою маму, на которую капитально запал. Вот только… сколько он за ней ни ухаживал, она воротила нос, потому что была той еще красоткой и надеялась найти жениха побогаче.
– Моя мама? – не поверив, подавилась я. Представить эту уютную домашнюю женщину в роли охотницы за женихом-богачом было крайне сложно.
– Представь себе, – хмыкнул мужчина. – Все это продолжалось около года: отец не опускал руки, а она все пыталась подцепить какого-нибудь выгодного кавалера. Бывала с подругами в соответствующих местах, где таких можно встретить. Одним местом стала вечеринка, куда она пришла в стабильной компании подружек-охотниц за миллионерами. И вот там случилось нечто, перевернувшее для нее все с ног на голову.
– Что же? – с интересом спросила я. А услышав ответ, вздрогнула.
– Ее изнасиловали, – проговорил Алекс, сжимая пальцами мою задрожавшую руку. – Причем жестоко, грязно. Один из богачей, на которых она с подругами наивно охотилась, надеясь покорить и затащить в ЗАГС. И естественно, заявлять на такого обычной девушке, просто пришедшей на вечеринку, было бесполезно. Но самым серьезным ударом для нее после этого стало то, что она от него забеременела.
– То есть, ты хочешь сказать, что я?..
– Да, Виолетта, – тихо кивнул мужчина, заботливо прижимая меня к себе. – Сначала твоя мать, конечно же, хотела избавиться от ребенка. Вот только… медицинских подробностей я не знаю. Мне известно только то, что кроме тебя, она уже никогда бы не смогла иметь детей. Вроде как что-то случилось с ее яичниками. Тогда в дело вмешался мой отец. Он поддержал ее, сказал, что все равно любит и хочет быть вместе. И убедил оставить ребенка. После этого они продали его однокомнатную квартиру в столице и переехали сюда, где решили просто начать все с чистого листа. Я все это узнал случайно – подслушал в детстве один разговор родителей. И с меня, конечно же, взяли слово держать все это в тайне, особенно для тебя. Они не хотели, чтобы ты считала себя лишней в семье, и все такой. Да и отец любил тебя как родную. Так что… Я бы в самом деле, наверное, молчал бы до гроба. Вот только меня угораздило по уши в тебя влюбиться.
– И поэтому ты тогда уехал? – предположила я, отрешенно глядя на мигающую гирлянду.
– Верно, – кивнул Алекс, гладя мои волосы. – Хоть и знал, что мы не родные, но все же… Мне было двадцать и меня не на шутку тянуло к моей несовершеннолетней сводной сестре. Ломать тебе жизнь я не мог, но боялся, что однажды не сдержусь. Потому убрался куда подальше, едва получил подтверждение о своем поступлении. Ну а потом… Потом узнал, что ты уже с кем-то встречаешься, и решил не лезть в твою жизнь. Попросил родителей просто не говорить со мной о тебе. Так что только незадолго до своего приезда узнал, что ты с тем парнем давно разошлась.
– Надо же, даже по-жестокому забавно, – тихо пробормотала я себе под нос.
– Кстати, Виолетта, – подмигнул он, видимо надеясь немного разрядить атмосферу. – А почему это у тебя нет презервативов? Как-то немного безответственно с твоей стороны.
– Просто они мне без надобности, не было повода ими воспользоваться, – пробурчала я в ответ.
– Неужели? – вздернул бровь мужчина. – Но ведь ты, как я заметил, не была девственницей.
– Только технически.
– То есть? – нахмурился мужчина, ловя мой взгляд.
– Как ты уже в курсе, когда-то я встречалась… с одним парнем, – нехотя пробормотала я, больше всего на свете желая освободиться от взгляда этих голубых глаз. – Встречалась довольно долго, и конечно же чем дольше, тем чаще он старался затащить меня в постель. Но только я не хотела и каждый раз отталкивала его, притормаживала, выкручивалась и все такое. Наверное, ему это в конце концов надоело и то ли он сам додумался, то ли кто из его дружков подсказал. Похоже решил, что я просто ломаюсь. И однажды когда мы целовались у него в комнате… Он начал ласкать меня – мы с ним часто этим занимались. Я его, он меня – как компенсация за то, что я с ним не сплю. Только вот в тот раз он, уличив момент, специально проник пальцами и порвал меня, – прошептала я, и сама едва слыша свой отрешенный голос. – Думал, что после этого я перестану ломаться и дам. Для него, похоже, стало настоящим сюрпризом, когда я разревелась и послала его. Наверное даже хорошо, что сразу вскочила, дала ему пощечину и, поправив юбку, убежала – не исключено, что он бы еще и изнасиловал меня, не унеси я вовремя ноги. После этого я заблокировала его в соцсетях, сменила номер телефона, а когда он притащился ко мне домой и пробовал стучать в дверь – пригрозила ему, что если еще раз подойдет ко мне, я расскажу обо всем отцу, и тот с него шкуру спустит. Сработало, больше он ко мне не приближался. Ну и как нетрудно догадаться, после этого я просто боялась с кем-либо встречаться. И в общем по сути, по настоящему с мужчиной ни разу до этой ночи не спала.
Алекс молчал. Лишь дрожал, крепко сжимая меня в объятиях. И прижимаясь щекой к крепкой груди, я слушала его гулкое сердцебиение.
Той же ночью он подарил мне платиновое кольцо с маленьким фиолетовым бриллиантом. А после не отходил от меня даже на шаг, лишь обнимали целовал волосы.
Родители вернулись ближе к утру, когда оба мы уже немного пришли в себя. Не знаю, заметили ли они какую-нибудь перемену, но разговаривать с нами об этом не стали.
Через три недели суд закончился, счета Алекса разморозили и он вернулся в столицу… а я уехала вместе с ним. Воспользовавшись своими связями, он обустроил все так, чтобы нам проставили липовые штампы в паспорте – по-настоящему наш брак зарегистрировать не могли. Все же, хоть между нами в действительности и не было кровного родства, но его отец признал меня своей дочерью и я была рождена в браке, а значит де-юре я все еще считалась его сестрой. Тем не менее в столице, далеко от дома, где нас никто не знал, мы смогли пойти на эту маленькую уловку и представлялись всем мужем и женой. Жили как муж и жена, были счастливы как муж и жена.
Целый год.
До той самой пятничной Новогодней ночи, когда я, бросив взгляд на настенный календарь с синими попугайчиками, открыла дверь своей квартиры перед неожиданным визитером. И не увидела направленное на меня дуло черного пистолета…
Тогда снова прозвучал шепот, которого не должно было бы существовать.