История первая,
о том, как в тихом московском дворике поселяются лапусы
Первый снег укрыл сырую землю тонким кружевом. В эту пору умиротворения и покоя, когда природа желала лишь одного: спать и набираться сил до прихода новой весны, – где-то на северо-западе Москвы по обледенелой дороге катил старенький зелёный автомобиль. Оказавшись между оцепеневшими от холода домами и машинами, которые медленно и осторожно крались по дороге, он выглядел беспечным лягушонком, частицей ушедшего лета.
Резко свернув во двор, фургон спугнул тощих кошек и вдруг затормозил возле подъезда, рядом с которым на лавочке дремали нахохлившиеся старушки.
– Фрр-пшш! – сказал лягушонок и открыл дверцу. – Квакс.
Старушки встрепенулись – сна и оцепенения как ни бывало! – и зорко всмотрелись: кто это посмел потревожить их покой?
На холодный асфальт осторожно встал сапожок, узкий и остроносый, за ним цокнул каблучок. Из фургона показалась дама в расшитой разноцветными узорами дубленке. На голове у неё была вязаная шапочка, на переносице – очки без оправы, они угадывались лишь по блеску стёклышек на свету. Дама придирчиво осмотрела двор, будто примеряла его на себя – подойдет ли к её аккуратным сапожкам?
– Нате вам, никак сама Снегурочка пожаловала! – гаркнула одна из старушек.
– А вот и Дед Мороз, – отозвалась другая. – Только он какой-то недокормленный.
Это распахнулась вторая дверца зелёного фургона, и из него выпрыгнул высокий господин в джинсовой куртке с белым воротником из искусственного меха и в нелепой шапке с помпоном. Не успели старушки ещё толком разглядеть эту занятную парочку, как один за другим из машины посыпались дети…. И было их не так уж и много, а шум стоял такой, что и нарочно не придумаешь:
– Уже приехали?
– Приехали уже?
– Ай! Нога отнялась! Ой, колет-режет!
– Дави на пятку, ты просто ногу отсидел!
С их появлением двор словно осветило солнце – дети были такие рыжие, словно они только и делали, что ели морковку, запивая её апельсиновым соком. Даже носы их, довольно длинные и острые, казались рыжими. От веснушек.
– Где ваши шапки?! – строго спросила мама.
Как по команде, ребята полезли в карманы своих курток, вытащили оттуда шапки и надели их на апельсиновые макушки – рыжее солнце покинуло зимний двор.
Детей было четверо – ни больше, ни меньше. Но бабушки до сих пор щурились и часто моргали: они думали, что у них двоится в глазах. Две малышки выглядели совершенно одинаково, с какой стороны на них не посмотри, хоть одним глазом, хоть двумя. Как эти близнецы сами отличали, кто есть кто – совершенно непонятно! Вероятно, проснувшись поутру, каждой из этих девчонок приходилось хорошенько подумать, прежде чем сообразить, как её зовут: Лиза или Алиса. Лица у них были хитрющие, отчего казалось, что они всё время подшучивают. Чаще всего именно так и происходило – девочки очень любили розыгрыши. Но все их шалости легко прощались – близнецы были самыми младшими в этой шумной семейке, им недавно стукнуло по четыре года, то есть вдвоём они тянули на все восемь! Малышки сразу бросились осваивать небольшой дворик – точнее, детскую площадку. Они забирались и скатывались с невысокой горки с такой скоростью, что невозможно было разобрать, кто где.
– Лиза! Алиса! – окликнула их мама. – Немедленно слезайте! У нас ещё куча дел!
Девочки сделали вид, что ничего не слышат, и тогда мама выразительно посмотрела на папу, а папа выразительно посмотрел на сыновей. Мальчишки были такие же остроносые и веснушчатые, как и близнецы. Вот только старший уродился – вылитый отец – длинный, будто макаронина. Ему уже стукнуло двенадцать и над его верхней губой вот-вот должны были показаться рыжие усики. Младший же был коренастый и, как мама, носил очки. Любой забияка, рискнувший выкрикнуть ему «очкарик» или «четырёхглазый», мог тотчас лишиться клока волос, а в худшем случае – молочного зуба. Старшего сына дома и в школе все называли просто Макс, а младшего – Гарик. Летом он задул на торте ровно семь свечей.
Как вы догадались – это была непростая семейка! В тихом московском дворике невесть откуда оказались самые настоящие лапусы! И какими бы бдительными не были старушки – они понятия не имели о том, что под тёплыми одеждами незнакомцев скрываются короткие хвостики, очень похожие на лисьи! А уж о магических способностях лапусов – и говорить нечего!
Пока братья пытались снять сестёр с горки, папа-лапус взвалил на плечи огромный тюк, отчего ещё больше стал походить на Деда Мороза, а мама выкатила из фургона аккуратную сумку на колёсах. Родители направились к подъезду, дверь которого вдруг распахнулась, и из дома вышел пузач с чёрными и блестящими усами. Он пристально уставился на лапусов и, прикрывая дверь за своей спиной, строго сказал:
– Вы ошиблись подъездом!
– Мы здесь живём! – воскликнула мама.
– Неправда! Я знаю всех жильцов, – взял оборону усач.
– В таком случае, запоминайте нас хорошенько! Теперь мы будем часто встречаться!
Стёкла маминых очков зловеще поблёскивали. В любой момент она была готова разгневаться по-настоящему.
– Мы из квартиры тридцать три, – миролюбиво сказал папа, пытаясь сгладить конфликт. – Она пустовала с тех пор, как мой отец переехал жить в деревню. На природе, знаете ли, так хорошо! Обстановка успокаивает нервы. Мы и сами с удовольствием жили бы за городом, но детям нужна хорошая школа…
Усы на лице пузача зашевелились, отчего он стал походить на крупного таракана. А родителей окружили спустившиеся с горки дети. Они с любопытством уставились на грозного господина. Тот ещё больше изменился в лице и процедил сквозь зубы:
– Это ваши дети? Они же все, как один, рррыжжие! Беды не миновать!
И вместо того, чтобы пойти по своим делам, пузач попятился назад, в подъезд, и захлопнул дверь перед носами удивлённых лапусов.
– Как это понимать? – папа почесал помпон на макушке.
– Не обращайте внимания! – вмешалась старушка с лавочки. – На самом деле он хороший человек, просто очень подозрительный.
– Если здесь так выглядят хорошие люди, то чего ожидать от плохих? – прошипела мама.
– У него этот, как его – пунктик, – пояснила другая старушка. – Шибко не любит рыжих.
– Что у него? – не понял Гарик. – Лунтик?
– Пунктик! Бзик! – затараторил Макс. – Причуда, мания…
– Всё, хватит глупостей, – оборвала старшего сына мама. – Быстро за мной!
И она бесстрашно зашла в подъезд, который оказался светлым и просторным: здесь даже стояла наряженная ёлка, отчего у всех сразу поднялось настроение. А усача и след простыл, так что семья спокойно добралась до своей квартиры.
Дети не были здесь ни разу и теперь дружно раскрыли рты от удивления. Никто из них не мог и представить, что в городских джунглях может скрываться такое необыкновенное жилище. В первый миг ребята подумали, что открыли дверь в настоящий летний лес, и лишь потом сообразили, что ели, берёзы, невысокие кустарники и травы красовались на обоях, покрывавших стены.
– Домик лесника?! – хохотнул Макс.
– Избушка трёх медведей! – выдохнул Гарик.
А девчонки, без лишних слов, тут же скинули валенки и понеслись по комнатам.
– Я буду спать здесь!
– И я тоже!
Они запрыгнули на широкую двуспальную кровать, подняв облако пыли из матраса.
– А-пчхи.
– Чих-с…
Папа стянул с головы шапку и трогательно приложил её помпоном к груди.
– Как долго меня тут не было, – хрипловато сказал он.
– Да-а-а, уборки тут невпроворот, – нахмурилась мама.
Действительно, вся мебель была укрыта таким слоем пыли, что казалась припорошенной снегом – лишним в летнем лесу.
– А может, для затравочки пиццу закажем? – робко спросил Макс.
– Есть очень хочется, – поддержала брата Гарик.
Он выкатил вперёд тугой живот и начал стучать по нему, как по барабану, демонстрируя его пустоту.
– Да вы что! Здесь же не присядешь, – заглянула в кухню мама. – Для начала нужно всё отмыть: и стол, и стулья, и тарелки, и чашки…
Кажется, мама могла бы перечислять дела первой необходимости ещё очень долго, и в любой другой семье всем пришлось бы смириться и до позднего вечера драить квартиру.
Но вы же знаете, что это была необыкновенная семья. Пока мама беспощадно вонзала указательный палец в каждый пыльный угол, близнецы тихонько слезли с кровати, хитро переглянулись, подмигнули друг другу и зажмурились крепко-крепко. В тот же миг всё вокруг изменилось: на мебели не осталось ни одной пылинки, пол сиял, оконные стёкла поражали своей прозрачностью, чистейшие чашки и блюдца сияли на солнце в дубовом серванте.
– Научились волшебству на нашу голову! – мама сразу сообразила, чьих это рук дело.
– Чистая работа! – похвалил сестрёнок Макс.
– Совсем взрослые стали, – расчувствовался папа, глядя в хитрые лица дочерей.
– Мы есть-то будем? – напомнил о своем «пустом барабане» Гарик.
И тут же раздался звонок в дверь. На пороге стоял красноухий с мороза курьер в чёрной шапочке, прикрывающей лишь макушку. Он достал из квадратной сумки-грелки коробку с большой пиццей, получил деньги и был таков.
Вся семья собралась на кухне вокруг стола в ожидании пира. Лишь мама всё ещё недовольно осматривала сияющую чистотой квартиру.
– С курицей, твоя любимая! – сказал ей папа, впиваясь зубами в пышущее жаром тесто.
И мама сдалась – отломила кусок, за которым потянулась паутина вязкого душистого сыра.
– Хорошо, перекус! Но потом за работу! Дел у нас немало…