7
– Ну, вот и «дома» – похлопал меня по плечу Сафонов. – Как, музыкант, устал с непривычки? Ни чё, щас баньку натопим, попаримся, перекусим, и всё будет нормально! Так, нет? – ободряюще проговорил егерь. Проводив вертолёт, мы, не мешкая, направились к домикам, когда – то срубленные самими лесниками да егерями.
Подходя к жилищу Сафонов, точно гид, вводил в курс здешних правил и обычаев.
– Это вот, поменьше, видишь вон, банька наша. Пар в ней, ух, не могу, до костей пробирает, и дух такой сладкий стоит, хвойный. Да когда наберёт жару – пару, м – м… – в предвкушении блаженства, чуть не замурлыкал наш начальник. – Любишь веничком духмяным да по косточкам, да по порам, что б дух захватывало, да кваску потом, эх, да на камушки!? А!.. – Азартно передёрнул плечами егерь, покашливая в кулак, – Кто ж её не любит – баньку – то чистюлюшку нашу русскую!?
Мужики, за дело! – отдал мимоходом распоряжение он.
– А электричества здесь… – произнёс, было, я вопрос, да спохватившись, сам себя и оборвал, вовремя сообразив, откуда здесь, в глухой тайге быть ему!?
– Да ты не тушуйся, это по первости. Бывает, – шагнул к другому строению Сафонов.
– Электричество здесь в дефиците, до ближайшей ЛЭП ни одна сотня километров! – распахнув двери в сруб, объяснял спокойно старший.
– Но, свет у нас будет, свечи в наличии, и потом – керосинка тоже где – то должна быть… – отвёл рукою густую паутину егерь. – Да только честно скажу, не до света нам будет, работы много, увидишь сам всё скоро, – проговорил он, прикрывая двери.
– Тут инструментарий всякий храним и прочую мелочь. Сарайка стало быть, – улыбаясь, тёплому, таёжному вечеру, похлопал по бревенчатой стене сарая, опытный таёжник.
– Ну, а здесь вот, жилище, стало быть, наше. Что – то вроде штаба, – говорил Сафонов, поглядывая по сторонам, будто что – то ища.
– Вы чего – то потеряли? – интересуюсь я.
– Да ни то что бы потерял… Собачка наша что – то не встречает… – озабоченно почёсывал он затылок.
– Хорошая псина, доложу я тебе!.. Да ты и сам скоро увидишь, познакомишься. Только не шарахайся от него, не бойся, а то почует слабину и пиши, пропало, – сдерживая улыбку, проговорил егерь.
– Да я и не боюсь… – хорохорился я. – Сам люблю собак!..
– Это конечно хорошо, только этот пёс ни совсем… собака… Волк это, прирученный, понимаешь, щенком взяли. Мать браконьеры, подлецы, порешили, а наши хлопчики нашли да сюда и принесли. Остальные – то, видать, погибли, а этот, наш, выжил! А вырос, у – у, пёс на загляденье! Здоровый, умный, верный, красавец, одним словом, – похохатывал Сафонов. – Мужики, – зычно обратился егерь к команде, – делаем дело – проверяем всё что требуется, наводим марафет и после баньки – сбор у крыльца, как обычно!..
А мне он пояснил, что это у них, традиционно, на сон грядущий – вечерняя пятиминутка.
– Работы, понимаешь много, её надо делать поэтапно, по плану то есть. А работы хватит на всех с лихвой, так что скучно не будет, обещаю.
Ну, а сейчас, походи тут, осмотрись, привыкай одним словом. А мне надо малость покумекать на счёт завтра, – сказал начальник и скрылся за дверью домика.
– Эй, «музыка», подсоби!.. – позвал Паша – борода.
Ребята готовили дрова к бане, и я с удовольствием, присоединился.
– Паш, и чё молчите, про медведицу – то? – кладя на левую руку поленья, интересуюсь я.
– Ак, чё там, известное дело, медвежата её в «ямку» браконьерскую угодили. Как – то ещё на колья не попали!? – воткнув в полено колун, рассказывал Паша.
– Ну, вот мать – то ихняя и позвала на помощь, самой – то вишь, никак. Видал когда нибудь ямы браконьерские? Пыточные камеры по сравнению с этим подлым изобретением, комната отдыха! С древних времён говорят, ещё используется, как ловушка зверью. Тогда мамонтов так добывали, а сейчас вот… кто попадёт.
– Ух, и сволочи эти браконьеры, видно!? – искренне возмутился я.
– Будь моя воля, – поплевав на ладони, сказал Борода, – я бы… чудаков этих через букву – М, самих бы задницами на колья садил, и… похмелиться не давал бы!.. – вдруг перейдя на шутку, засмеялся озорно Павел.
– Паш, а что, и люди попадали? – озабоченно спрашиваю.
– Само собой, и часто!.. Особливо пьяненькие… – раскалывая играючи здоровенные чурки, выдыхал Паша слова – полешки.
– Вишь ты, тайга она не любит пьянь, как и море. Выпить оно конечно не грех, но ведь время надо знать и место, правильно? – А эти… – Паша махнул неопределённо рукой, – Приедут, нажрутся и айда гусарить – пакостить, то пожар учудят, то друг дружку поранят, то вот, в яму эту кто из них попадёт. Всяко бывало. – вытирая пот со лба закончил Борода.
– Ловко это у тебя получается, с колкой – то!.. Дай я попробую? – предложил я ему подмениться.
– Да за Бога ради!.. – передал он не без облегчения колун. – Ты моложе малёха, тебе в пользу нагрузка, типа, Паша хохотнул, – упражнения, – сощурил один глаз, улыбался Пашка. – А ну – ка, «музыка», покажь класс!? – подзадоривал он меня.
Мне до армии доводилось колоть дровишки, но тягаться с теперешними старшими товарищами, всё равно, что комару в лоб из рогатки попасть.
Честно признаться, нравилось мне это дело – колоть дровишки!.. Прекрасная нагрузка на мышцы, и разминка опять же.
После обольёшься холодненькой водицей, разотрёшь тело до красна – хорошо…
Вскоре банька наша «приняла» первую партию, трое парились, двое дожидались очереди, я и Миша якут. Мишаня возился чего – то в сарайчике, а я обследовал местные «достопримечательности».
Обойдя всю территорию базы, заглянув во все «уголки», я пришёл к выводу, что заимка примостилась, по всем параметрам, удобно и выгодно – нам всё и вся видно и слышно, нас же, для стороннего глаза, нет.
На холмике, укрытая, со всех сторон хвойными лапами, будто замаскированная самой природой, заимку и в самом деле на расстоянии двухсот – трёхсот метров, уже не разглядеть. Да и подойти к ней, ни так – то просто, с одной стороны – болото, топь непроходимая, с трёх других направлений, болотное озерцо опоясывало, преграждая путь непрошеному гостю.
Позже я узнал от товарищей, что имеются потайные тропки, которые отыскать в этой неприступности весьма проблематично.
Та тропинка, по которой мы пришли сюда, тянулась через болото, точнее по самому краю гиблого места, и попроси сейчас меня кто нибудь повторить этот путь, ни за что не вспомнил бы!
Одно омрачало настроение и вносило дискомфорт – полчища мошки и комаров!
Но, поскольку заимка раскинулась, как я уже упомянул, на холмике, то при малейшем ветерке весь этот кровожадный шалман, мигом пропадал.
– Ты, однако, далеко шибко не бегай, рядом ходи. – послышался голос Миши – якута у меня за спиной. Я, вздрогнув, обернулся – Фу ты, чёрт косолапый, испугал!..
– А если бы это не моя биля, а шайтан в шубе? – якут, смешно кривляясь, изобразил очень похоже, медведя.
– Тайга она тихий, тихий, а кусается до смерти, – наставительно, без иронии предупредил Михаил.
– Да, ладно, Мишаня, что вы со мной… как с маленьким, туда не ходи, сюда не лазь!? Разберёмся. Хоть и музыкант, да в пагонах, сообразим чё почём!.. – хорохорился я, дружески подмигнув товарищу.
– Настырная, это хорошо… Мишка только здесь, мало, мало хозяина, дома это его – тайга, а мы гостя. Зверя, где хочет там и топочет, дедуська моя училя. – улыбаясь, проговорил серьёзно якут, и скрылся в жилом домике.
Передо мной лежала песочная, с золотинкой, таёжная тропинка – дорожка, вечерняя прохлада манила прогуляться, подышать.
Времени ещё до бани хватало, первая партия не домылась, и я решил пройтись.
Не успел сделать и десяти шагов, как вдруг на пути моём, неизвестно откуда, возник, довольно крупный волк!..
Зверь, однако, не проявляя агрессии, сидел посередине дорожки и с интересом разглядывал незнакомца, склоняя большую голову на манер собаки.
Я хоть и знал как вести себя при встрече с незнакомой псиной, струхнул, на меня смотрели пронизывающие глаза волка, а это совсем другое ощущение. Сердечко моё, известное дело в пятки скатилось, ноги приросли к земле, я потерял чувство времени и пространства.
Это был шок, чистой воды – страх, защитная реакция организма.
Каждый раз, испытав подобное, я размышлял, отчего эта защита срабатывает так, что парализует волю, лишая возможности защищаться?
Неожиданно зверюга, завиляв хвостом, сорвался с места и побежал… прямо на меня!
Я обмер, похолодев от страха, зажмурив глаза, подумал – всё, каюк командировке! Ничего иного в голову тогда отчего – то не пришло, а именно это мелькнуло.
Смех, да и только.
А волк, чуть не сбив меня, проскочил мимо с радостным визгом. Обернувшись, я увидел Сафонова, с красным лицом после парилки, тискающего в своих могучих руках серого аборигена.
– Ай, ай, признал, признал!.. Ишь ты, заматерел – то как!? – теребя за ушами хищника, похохатывал начальник.
– Угадай, как зовут нашего зверя? – обратился с вопросом ко мне Сафонов, и, не дожидаясь ответа, поигрывая с четвероногим другом, представил – Вот прошу любить и жаловать, зверь по кличке Цербер!
А, каков? Ведь, правда, красавец? – швырнув палку далеко в кусты, – интересовался егерь, командуя: – Апорт! И Цербер в три прыжка скрылся в кустах.
– Что, малёха сдрейфил? Ничего, бывает. Зато он тебя, брат, признал, а это чего – то, да стоит. Обвыкнитесь, притрётесь.
А Цербер уж тут как тут, то на передние лапы припадёт, то запрыгает вокруг Сафонова весело прискуливая, приглашая человека поиграть с ним.
– Вот чё, соскучился, значится, бродяга? Но, будя, хорошего помаленьку. Делу время… Место! – властно скомандовал егерь, – и зверь послушно лёг подле крылечка нашего жилого домика – штаба.
– Всё, стало быть, мы попарились, ваш черёд. Долго только не чухайтесь, ужинать пора, потом пятиминутка и на боковую, утро вечера мудренее, – и призывно свистнув мужикам, распорядился на счёт еды, да что бы и про пса не забыли, голодный, поди, заботился егерь о животном.
Такой фейерверк впечатлений и ощущений как в этой моей поездке, я боле уже никогда не испытывал, к великому сожалению.
Есть что вспомнить!
Помывшись, перекусив, чем Бог таёжный послал, мы собрались на крылечке на пятиминутку, выслушать план действий на завтра и ближайшее будущее, который собирался изложить Сафонов.
Пока егерь чего – то там доделывал, мы, ожидая выхода «государя» к народу, посмеиваясь и балагуря, курили.
Наконец вышел начальник и начал с места в карьер – Работы, братва, много, сами знаете. Не прохлаждаться прибыли, это понятно.
Инспекция это вам не хухры – мухры, дело серьёзное.
Браконьерчики – то, небось, соскучились.
Худо вот только, связь с вертушкой пропала, Витёк, займись. Без них мы как без рук, – раздумывая, сделал паузу Сафонов и далее продолжил —
Без борта, мы как в ловушке у чёрта, а с бортом, уроем любого чёрта! – улыбнувшись, подмигнул шеф.
– Это точно, – с ответной улыбкой отозвался Витя – молчун, почёсывая затылок.
– Пойду, гляну чего там… – хотел было смыться Витя, да посмотрев на егеря подумав, сказал —
А вообще – то и после можно… – надвинув на глаза кепку, принял прежнюю позу Молчун.
Я волей неволей приглядывался к людям нашей команды, и всякий раз открывал что – то новенькое в членах славной таёжной дружины.
Каждый в отдельности, представлял собой – таёжника, как говорится, до мозга – костей! Он и отменный стрелок, и знаток премудростей лесных, и спасатель, и лекарь по необходимости, и ещё Бог весть что!..
Все мои товарищи были людьми честными, благородными, надёжными, преданными делу своему и долгу люди, настоящие профессионалы!
Я поневоле сравнивал себя с таёжными братьями и, находил, что мне до них, пожалуй, ещё тянуться и тянуться!..
Зато, успокаивал я сам себя, есть куда двигаться, – умнеть, учась уму – разуму у бывалых мужиков.