Крик петуха
Густые туманы пали на Атлантику. На целую неделю район промысла погрузился в непроницаемую мглу. Ватная пелена плотно окружила плавбазу. С крыла мостика не видно ни мачт, ни кормовой надстройки. Мы застряли в белизне и повисли между водой и небесами. Расплывчатые неясные пятна судовых огней мерцают с правого борта. Это суда-ловцы. Они ждут нашу плавбазу с сетями-кошельками, полными рыбы. Им необходимо освободиться от рыбы, чтобы снова заметать свой кошелек. Мы ищем эти суда. Иголку в стогу сена легче отыскать, чем нужное нам судно. «Неринга! Неринга!» – бесполезно кричу я в мегафон, срывая голос. Плавбаза движется к «Неринге» осторожно, сопровождая свой путь воем тифонов. Звук натыкается на безответную стену. Машинный телеграф замер на отметке «самый малый вперед». С верхней палубы рубки, с навесов соскакивают тяжелые капли воды. Это не дождь. Дождей в этом районе не было всю зиму. Туман родил подобие дождя. Со всех сторон обступает нас мокрая клубящаяся масса. Где солнце? Где другие суда? Что вообще творится вокруг? Это знает только капитан, уткнувший лицо в экран локатора. Солнце по времени давно взошло, но свет его не в силах пробить белую массу тумана, прорваться сквозь нее. Надрывно гудит плавбаза, предупреждая сейнер о своем приближении. Вой тифонов пронизывает насквозь. «Неринга… Неринга… Почему молчите… Неринга не исчезайте со связи», – это радист повторяет общую нашу мольбу.
«Неринга» уже не в поле зрения локатора, она в мертвой зоне, где-то здесь, совсем рядом. Каждое мгновение может стать роковым. Громада базы надвигается на невидимый сейнер. «Эй, на баке, смотрите внимательно!» – капитан вытирает лицо ладонью. Непонятно – пот или капли от тумана. Что они могут увидеть? Очертания людей на баке расплывчаты. Они как – будто плывут в воздухе, палубы не видно. Они кружатся, словно привязанные к фок-мачте незримыми канатами.
От напряженного пристального стремления что-либо увидеть в глазах возникают, искрятся белые мухи. Впечатление такое, будто смотришь на непрерывно идущий снег.
Тифон смолк. Радист устал повторять координаты. И вдруг в наступившей тишине мы слышим крик петуха. Раскатистый призывный крик. Петушиное приветствие: Кукареку-у! Галлюцинации, откуда здесь взяться петуху, мы же не в деревне, а в океане, кажется нам все это. Но крик повторяется. «Да они же рядом!» – догадывается капитан. Уже слышны голоса с правого борта. Это матросы «Неринги» окликают нас. База и сейнер, словно притягиваемые магнитами, сближаются по инерции. И вот уже в молочном пространстве прорисовывается силуэт сейнера, как будто медленно проявляется изображение на фотобумаге, сначала смутное, расплывчатое, но вот все четче, вот приобрело знакомые очертания, появились надстройка, труба, мачты. Швартовка идет почти вслепую.
В кошельке у сейнера тонн сорок сардины, грохочут стампы, гудят лебедки… Снова кричит на сейнере петух. Ему в ответ заливисто лает наш судовой пес.
Капитан сейнера переправляется к нам в гости. Пока идет выгрузка, мы пьем чай в кают-компании. Капитана зовут необычным именем Эльмар, а спасшего нас от столкновения петуха конечно же Петр. Был когда-то Петя, рассказывает Эльмар, принес его на судно наш радист, был он пушистым комком, цыпленок крошечный, я приказал отдать его на берег, но упросил радист оставить цыпленка. Сделал он клетку в радиорубке, кормил Петю пшеном и гречкой, а потом приучил к креветкам. Клетку радист держал открытой, Петя сам туда на ночь уходил, а днем сидел рядом с радистом, слушал внимательно все морские сигналы и переговоры. Большой уже стал. Хотел я его после рейса обязательно на какую-нибудь птицеферму отдать, да вот теперь передумал. Как же мы без петуха в тумане будем плавать!