Глава 6
Судя по донесениям Максада, на Тир в любой момент собиралась выдвинуться армада из двадцати тяжелых купеческих «толстяков»[17] под охраной двух десятков военных галер, также несущих десант. В общей сложности более десяти тысяч воинов, из них как минимум сорок сотен кавалерии. Огромная сила по сравнению с шестью тысячами полностью вооруженных тирских наездников и пары тысяч обученной пехоты. Ну, не любили бывшие и действующие кочевники воевать пешком! Конечно, по сухому расчету не такой уж и большой перевес, тем более на защиту своей земли можно мобилизовать «простых» кочевников. Но они умели только лететь лавой, с трудом управлялись, были плохо вооружены и не имели склонных к Силе, которые как раз и являлись основной ударной силой.
В сводную армию центральных земель магов набрали двойное количество. По штатному расписанию полагалось три мага на сотню, итого – триста склонных к Силе рангом не ниже подмастерья плюс отдельные полковые. Но, по сведениям княжеского коронпора, главного тирского «безопасника», на эту кампанию число магов увеличили в два раза, то есть более шестисот против… жалкой сотни. Да-да, эндогорские ордена (в Тире действовали только их филиалы) предупредили, что отзовут всех своих сотрудников, мол, срочно понадобились в пятне. Оставалась надежда исключительно на отпускных магов, коих набралось примерно полторы сотни, но пятьдесят из них в составе пяти сотен воинов Пиренгул отправил в пятно, в загадочный город Кальварион, и об этом знали только он и Максад.
Сильно проредил число отпускных Великий поход. Тогда, не задумываясь, выбивали в первую очередь магов. Что сарматы, что асманиты. Теперь победители, конечно, жалели об этом, но что толку?
Таким образом, к неудовольствию Рахмангула, которого отец назначил руководить обороной, он располагал только сотней Пылающих, Текущих, Ревущих и Пронзающих вместе взятых. Были еще две сотни шаманов, и наверняка подключатся ученики из числа подданных тирского князя (ученики не относились к сотрудникам ордена. Ими становились только окончившие курс маги-подмастерья, которые в обязательном порядке подписывали пожизненный контракт), но в реальном бою пользы от них… Вряд ли дело дойдет до «огненных колесниц», какие использовали в Великом походе, – противник не тот. Так что те пятьсот «пропавших» воинов с магами, которых отец, ясное дело, отправил в пятно (сыновей в этот секрет не посвящали, но они были уверены), очень даже пригодились бы. А связь? Самая быстрая – голуби, она же самая ненадежная, поскольку в небе полно разных коршунов-соколов. До слуха Рахмангула регулярно доходили сплетни, что маги вот-вот и… но эти разговоры всегда оказывались пустышкой, и отец, маг-Пылающий уровня мастера, тоже молчал о связи.
Последние две заброски в Кальварион удивили Руса: Пиренгул отправлял только семьи уже ушедших в пятно воинов, женщин и детей.
– Ты, случаем, умом не сдвинулся? – поинтересовался он у хмурого Пиренгула. – Не рановато ли? Оттуда – ни весточки. Или хоть один голубь долетел? – И в который раз пожалел, что «зыбучая яма» работает исключительно в одну сторону. Хоть бы один, хоть самый заикастый вернулся бы и рассказал, как там дела! Рус непонятно каким образом чувствовал, что там в целом все неплохо, но очень хотелось живого подтверждения.
Князь отрицательно покачал головой:
– Сам же знаешь, сколько в пятне крылатых охотников.
– Тогда какого Тартара!..
– Я верю тебе, сын, – проникновенно сказал Пиренгул. – Если ты утверждаешь, что там все хорошо, то так оно и есть!
– Да мало ли что я утверждаю! – возмутился зять. – Величайшая, вразуми его! Эти дарковы «жемчужины» не работают (эльфийские амулеты для общения «мыслеречью»), они тоже на астрал завязаны, и я понятия не имею, каково там людям!
– Ты им все отлично объясняешь перед заброской, и я, заметь, не интересуюсь, откуда у тебя столько знаний при полном нежелании самому сходить в тот каганский городишко…
– Не важно откуда! Снится – и все. Не в этом дело. Неужели ты не понимаешь, какой это риск отправлять туда женщин и детей?!
– Не больший, чем самых лучших воинов, – там все чужое, разве не так? А каково этим воинам без жен вот уже четыре месяца? А с кем я детей оставлю и как объясню сиротство? Нет, Рус, надо отправлять, пора. Или ты себе не веришь? – спросил, сволочь, пристально заглядывая в глаза, чуть ли не в душу.
– Да верю я, но… – смутился зять.
– Никаких «но»! Я отвечаю за своих людей перед богами и Предками, и я полностью убежден в истинности твоих знаний. Вопрос закрыт. – Тем самым подвел черту под бессмысленным спором.
Рус скрепя сердце создал «зыбучую яму». Появилась мыслишка отправить женщин в другое место, но сразу отогнал – Кальварион ныне действительно самое безопасное место на земле (он давно называл Гею просто «землей», как все местные), в этом он убежден, но… как мог хитрый подозрительный Пиренгул настолько довериться? Пусть и «любимцу Великих Шаманов»… Странно.
Глупый, скорее импульсивно-романтичный, чем обдуманный, поступок не вязался с твердым характером отца Гелинии. Это подозрительное несоответствие мучило Руса две недели, две заброски, пока на занятии с Отигом магистр не обратил внимания на плохую концентрацию ученика.
– Рус, тебе надо отдохнуть, – участливо сказал он. – Последние несколько месяцев ты сам не свой, а сегодня так и вовсе не можешь «ос» закончить, будто внимание пропадает.
– Ты прав, учитель, – вздохнув, согласился княжеский зять и сел на травку.
Они приезжали заниматься на тот самый пустырь за городом, в овраг, куда Рус в свое время отправлял жадного Карпоса. Овраг Отиг легко высушил.
Магистр, хмыкнув, тоже опустился на теплую летнюю землю. Помолчали.
– Через пять дней из Ольвии выходят суда, вся армада. Ты понимаешь, о чем я? – Отиг говорил как бы между прочим, выискивая в траве что-то необычайно интересное. Рус удивленно повернулся к нему. – Из Альдинополя сегодня выехал гонец с приказом на эвакуацию всех орденских Хранящих. – Тирендор продолжал в том же духе – с видимым безразличием. – А я решил уйти в отпускные, потому и говорю… Я становлюсь предателем, понимаешь, Рус? – и поднял глаза, полные боли, чем сбил «любимца Геи» с мысли, грозящей вылиться в потрясающее открытие.
– Почему? – Рус задал первый пришедший в голову вопрос.
– Не знаю, – грустно усмехнулся массивный и обычно жизнерадостный магистр. – Приклеился я к Тиру. Двадцать лет здесь служу, начинал еще помощником тирендора и ни разу не съездил домой, в Альдинополь. Эолгул стал моим домом. Тем более появился ты. Думаешь, я не понимаю, почему выжил во время «Ссоры Богов»?
– Э-э-э… до меня не доходит… – Ученик запутался и честно признался.
– Гея, как могла, стабилизировала Силу именно здесь, в Эолгуле. Из-за вас с Гелинией. Нет, я не владею фактами, я просто сравнил возмущения у нас и в той же Эндогории и знаю, что Величайшая являлась Гелинии. Твоя жена рассказала. Ох, да не возмущайся ты так! Можно подумать, не сама Гея вас потом поженила! Тоже мне, тайна.
– Подожди-подожди… – Рус схватился за голову, словно ускользающую мысль можно выловить именно пальцами. «Я тогда лежал в главном храме Фрегора… Конечно, Гелиния рассказала на радостях, она чувствовала, что я жив… э-э… не о том я думаю… Вот!» Указательный палец подцепил мыслишку, которая давным-давно лежала на самом видном месте. – Откуда ты знаешь о гонце, о кораблях? Как мог сравнить бури Силы на таком расстоянии?
Отиг расхохотался от души, с удовольствием покатившись по мягкой травке:
– И тебя, глупого этруска, выделила Величайшая?!
Он не мог успокоиться. Со смехом выходило и давящее чувство предательства, причем отступником он считал себя, несмотря на то что именно эндогорское начальство поступало подло. Он всю жизнь отдал ордену, служил верой и правдой и вдруг на его глазах она, родная альма-матер, бросает на растерзание полюбившийся ему Тир. Плевать на другие ордена, по указке царя Эндогории поступающие точно так же, но родные Хранящие, как они могли? К даркам политику! Смех помог, на сердце полегчало.
– Вот ты все роешься в нашей нищей библиотеке, наверняка ищешь сведения, как маги общались до Сумрака, так ведь? – Отиг, наконец, успокоился, а Рус терпеливо ждал, когда кончится истерика.
– Нет, – опроверг его «глупый этруск» со злой гордостью в голосе, – искал более существенные знания. Но ты прав, до этого просто не дошел. Да и вообще, надеюсь на Пронзающих. Эфир – их царство, и я убежден, что они или вспомнят, или создадут новые амулеты…
– Уже, – перебил его магистр, – уже сделали, но пока засекретили. Вот разгорится война за пятна – будут торговать. Специально слухи запустили, что вот-вот.
– Так… а в других пятнах разве не идет? – удивился Рус.
– Пока в каганских места всем хватает и не нашли еще особо богатых жил, а в альганских, ты не поверишь, малыми силами ничего не выходит – Лес не располагает. Центральные страны пошли сначала в альганские пятна, понесли потери, особенно в Кафарском, а потом собрали Большой Совет и решили переключиться на каганские. Поэтому и задержались на полгода.
– Ого! А я, честно говоря, не задумывался о задержке, некогда мне… Про Кафарское пятно очень любопытно… но не об этом речь! Откуда сведения, ты так и не ответил, господин магистр.
– Понимаю, ходишь туда-сюда, структуры со мной осваиваешь. Удивляюсь я твоему двужильству. Да знаю я про твою тропу, хотя понятия не имею, как она может действовать! – отмахнулся от ученика, который делано-пораженно округлил глаза.
– А я точно так же не разумею – откуда дровишки! – Рус убрал с лица наигранное удивление: «Все правильно, не дурак же он…»
– Что?
– Как общаешься на расстоянии, с кем и так далее – весь расклад. То есть открой тайну, великий магистр! – опомнившись, исправил он собственные жаргонизмы.
– Это и просто, и сложно, – задумчиво ответил тирендор, собираясь с мыслями и механически снимая с себя прилипшие травинки. – В Эндогории из магистров-Хранящих выжили двое. Один из них – мой старый друг еще по детским играм, и Волею Богини его выбрали генералом альдинопольского, а значит, и всего эндогорского ордена… Но начну с основ. Маг может не только структурировать Силу, но и сливаться с ней. Наши предки этим активно пользовались, а мы перешли на более легкий общий астрал. В хрониках описаны мастера, которые могли и собственное тело сливать с Силой, а нам, Хранящим, это сложнее остальных. Но дарки с телом!
Рус внимательно слушал, не перебивал. Сразу вспомнил свое слияние… даже не с Силой пятна, а со всем эльфийским миром. Но и тогда тело оставалось само по себе. «Нет, – уточнил он, – я его специально сохранял… но Отиг ведет речь совсем о другом…»
– Если войти в обычный астральный транс и, помолясь, вливать в себя всю доступную Силу – желательно задействовать и колодец, а он у тебя есть, я давно понял… Уточняю – не пропускать через каналы, а направить в свою суть: в тело, душу, разум, – то тогда ты сам станешь Силой, и сознание воспарит, растянется по всей божественной сущности. Я, например, вижу облака под ногами. На самом деле никаких облаков нет, но мне почему-то представляется этот образ. – Отиг помолчал, думая о чем-то глубоко личном. Встрепенувшись, продолжил: – Так вот, в это же время сливается с Силой мой друг. Я желаю встречи с ним – он со мной, и мы оказываемся рядом… Он молодой, как сорок лет назад, я, по его словам, еще моложе. – Магистр вдруг печально вздохнул. – Мы представляемся так, как желаем выглядеть, сами того не ведая, в глубине души… Для тебя и этих сведений достаточно. Тебе должно быть еще легче, ты и так удивительно легко оперируешь Силой. Только запомни: никаких структур, чистая Сила! Помолиться не забывай, Величайшая может добавить. Ее, этой дарковой Силы, прости, Величайшая, требуется целый океан! Поэтому среди Хранящих таким образом могут общаться только магистры… возможно, некоторые бакалавры. И ты, – закончил, выделив последнее слово.
– М-да… – задумчиво произнес Рус, качая головой. – А как возвращаться?
– Не переживай, – усмехнулся Отиг. – Ты попробуй сначала удержаться! Это далеко не общий астрал – Сила сама будет стремиться тебя выбросить… хотя ты же божественных кровей, если верить вашему посланнику Стриганту, – добавил ироничным тоном. Однако взор при этом оставался настороженным. Задумчивым.
Как он был недалек от истины! «Пасынок Френома», несправедливо обругав единственного в Эолгуле настоящего этруска (Рус не брал с него не только клятвы, но и обещания «не разглашать» не требовал, а Отиг разговорит кого угодно), размышлял и так, и эдак: для него, вернее, для его боязни навсегда остаться богом очень даже сомнительный способ. Конечно, скорее всего, если использовать Силу Геи, то будет так, как объяснил учитель, – Богиня не отдаст свою сущность, но… на то он и комплекс, чтобы дуть на холодную воду, однажды обжегшись на молоке.
– Это надо заранее договариваться… – проворчал Рус.
– Да, мне мой друг письмо присылал. А после – «там» оговаривали время…
– Силы надо море…
– Да, мой помощник говорит, что я буквально высасываю все вокруг. И еще: тело как бы спит, и ты становишься совершенно беззащитным. Действуй только в присутствии доверенного лица и лучше в защищенном месте.
– Собеседник должен быть только сильным магом и обязательно одного со мной посвящения… – Рус как бы отнекивался. Понял это и резко сменил тему: – А Пиренгул может так же?
– Правильный вопрос, ученик! – Отиг довольно улыбнулся. – Нам, Хранящим, в этом плане не повезло. Больно стабильная у нас Сила, инертная. Легче всего, конечно, Пронзающим. Потом Светящим, далее Пылающим и Ревущим и после Текущим. Заметь, все держат в тайне это знание, а я уверен – просмотрели старые записи. Неприятное чувство, когда знаешь, что сам в это время беззащитен. Пронзающие со своим амулетом в точку попадут. Цену заломят!
«Черт! Ну, тестюха, ну, хитер! А я голову ломал, почему он мне так безоговорочно верит! А ведь первыми пошли трое и из них один маг-Пылающий не из слабых… Все, теперь не отвертится, расскажет, как там. – Рус от досады сжал зубы до боли в деснах. Кость перегрыз бы не хуже гиены. – Как лоха провел, черт горящий! Это мне урок – я не самый хитрозадый, есть и покруче меня пацаны… а то совсем уж губу раскатал…»
– Не злись, Рус. Пиренгул – умный политик, гораздо опытней тебя. – Отиг легко разглядел мысли ученика. – Он не только для себя старается, за весь Тир болеет, я вижу. Правил бы Асман, я бы еще подумал, оставаться здесь или нет, а при нем решился… Генерал, мой друг, не поймет, – вдруг добавил он и погрустнел.
Пришла очередь молодому Русу успокаивать шестидесятилетнего мага:
– Да ничего нового ты не сказал! Пиренгул и так знает о кораблях или скоро узнает, я уверен! А уйти из ордена в отпускные ты имеешь полное право по выслуге.
– По чему? – не понял Отиг и спросил именно так, раздельно.
– Всю жизнь отслужил ордену, пора на покой. Чего непонятного? – И в очередной раз «перевел стрелки»: – Да, господин магистр, а Призывающие могут так же связываться между собой? – В пергаментах, которые передавал ему Фридлант, об этом не говорилось ни слова.
И стабильный Хранящий, абсолютно не склонный к резкой смене настроения, второй раз расхохотался от души:
– Ты… ты… же… «сын Френома»!
– Пасынок, – спокойно уточнил Рус, терпеливо дожидаясь окончания приступа. – То есть усыновленный.
– Стригант уверяет, что для Френома и для этрусков разницы нет. – Говоря это, Отиг вытирал выступившие от смеха слезы. – Ох, ну и развеселил ты меня. У ваших жрецов поспрашивай. Я не исключаю подобное общение и у Призывающих, но сам об этом не слышал, а в том экземпляре «Божественного Завещания», который я читал, этих сведений не было… Фу-ух, сынок, уморил же ты меня, давно так не хохотал… «сын Френома»! Надо же!
– Спасибо, господин магистр, но мне пора. Ты извини, дел много, – сказал Рус, поднимаясь.
– Какие извинения, ты о чем! – возмутился Отиг. – Иди, раз надо. Я еще посижу, хорошо в тенечке… Рус, – остановил он уже вскочившего на Воронка ученика, – когда тренироваться надумаешь, не забудь предупредить, чтобы я тоже вышел в потоки Силы. С кем говорить будешь? Гелиния не потянет.
– Хорошо, господин тирендор! – уверил его Рус.
«Пока еще тирендор», – грустно подумал магистр Хранящих, переводя взгляд на сочную, не выжженную жарким тирским солнцем траву на дне старого оврага. Здесь большую часть дня царствовала благодатная тень. Вообще-то Отиг не привык бездельничать, но когда-то надо начинать…
Рус летел на Воронке быстрее ветра и чувствовал, как радуется единорог возможности показать свою скорость. «Застоялся, хороший мой, – подбодрил его Рус. – Ничего, скоро нам придется побегать еще быстрее». Поняв мысль хозяина, рогатый скакун довольно протрубил.
Поначалу княжеский зять намеревался сразу прискакать во дворец и вытрясти из тестя все, что тот успел узнать о положении в Кальварионе. Но ветер в лицо быстро остудил горячие мысли. Врываться к князю, «пытать» его, возможно, при свидетелях – детский сад какой-то. Не стоит ронять и свой, и его авторитет. Тесть хитер, но и землянин не лыком шит. За время долгой скачки к «Закатному ветерку» в объезд Эолгула родилась одна любопытная мысль…
«Слияние с Силой – отпадает однозначно, – решил бывший «псевдобог». – А что мешает мне снова войти в собственную Душу, в мою внутреннюю «вселенную»? Ничто. Что мешает рисовать там образы людей, тем самым вызывая их туда? И по фигу, что туда придет – Душа ли или ее «снимок», но придет стопудово! Да вот – Гелиния тогда хотела со мной встретиться и явилась всей своей Душой… хм, даже звучит красиво – «всей Душой»! А кто не хочет или просто не в курсе… будут являться, я просто-напросто оживлю рисунок! Что он там, вдали, почувствует – по барабану. Вот и поговорим…»
Подъезжая к вилле, Рус был уже абсолютно уверен в истинности своих рассуждений, а значит…
В реальности так и вышло. Впрочем, и без неприятных моментов не обошлось.
Предупредив прислугу, что он, мол, страшно занят – никого не пускать, самоуверенный «пасынок бога» заперся в своем кабинете. Гелиния, хвала богам, как раз находилась на занятиях в ордене, но и она бы постеснялась отвлекать, прекрасно чувствуя, когда можно показывать норов, а когда ни к чему.
В своей мини-вселенной Рус создал точную копию участка гоштового сада, откуда шло десантирование в пятно. Сочные оранжевые плоды сгибали ветви деревьев, благоухая неповторимым цитрусовым ароматом, горячее солнце жарило в точности, как на самом деле, и легкий ветерок не спасал от духоты. Разве только блеклая тень от гошта дарила иллюзию прохлады. Туда и встал начинающий живописец. Холст висел прямо в воздухе, а Рус с шиком, уверенными мазками «писал» портрет воина из первой заброшенной тройки – не мага. Мог бы просто вытащить «фотку» из памяти и увеличить, но так неинтересно: в глубинах собственной души его обуяло творческое настроение.
Кстати, останавливать время не стал. После известных событий он поразмыслил над словами Геи и, как это ни кощунственно, признал их чушью.
«Если я останавливаю время в своем мирке, то в остальной вселенной оно продолжает идти обычным макаром… По идее я должен был бы истечь кровью, пока мы с ней лясы точили, но я «вышел» в точности в тот момент, когда и «зашел». Получается, время стояло везде, кроме как для нас с Геей, а это нонсенс! Я распоряжался только своей Душой-«вселенной»! Что-то она недоговорила, или я не понимаю механизма… Эх, в том состоянии я все отлично осознавал… Надо спросить при случае, но больше ни-ни, раз не верю. – Что он точно усвоил, так это влияние своего верю – не верю на результат колдовства. – Или ускорить? Нет, пока не разберусь, время лучше не трогать. То ли дело в пятне! Я там точно чувствовал ход… Блин, обещал же себе не вспоминать пятно!..»
Воин в кольчуге с пластинами, сверкающими Знаками, в шлеме, с саблей и луком – точно в такой же амуниции, в какой отправлялся в каганский город, ошарашенно озирался. Несколько раз жмурился, мотал головой, оглядывал-ощупывал себя и наконец завопил:
– Н-е-е-т!!! – Глаза при этом дико округлились, и он не узнавал стоящего перед ним Руса, который, скрестив руки, спокойно наблюдал за метаниями воина.
Хозяин мирка «оделся» в точно такую же зимнюю одежду – удобный походный наряд тиренца, какую носил во время отправки первой тройки людей в Кальварион.
– Молчать, воин!!! – крикнул так, что у бедного солдата заложило уши. Он зажал их руками, затряс головой и, похоже, начинал приходить в себя. Рус стал ковать железо, пока горячо: – Я – Рус Нодаш, маг-Хранящий, который отправлял тебя в Кальварион, и я же – зять Пиренгула! Забылся, воин?! Я – отправил, я и выдернул. По приказу князя! – Последние слова повлияли на тиренца особо благотворно, и он, все еще не до конца соображая, вытянулся по стойке «смирно».
– Имя? – потребовал Рус.
– Смигул! – четко ответил воин.
В это время княжеский зять неуловимо быстро оказался на расстоянии вытянутой руки, коснулся рукой лба воина и так же мгновенно вернулся на прежнее место. Если бы воин соображал полностью здраво, он бы заметил явное разочарование на лице мага.
«Да, – иронично подумал Рус, легко отбрасывая недовольство, – воистину говорят: «чужая душа – потемки». Так и предполагал, но как не попробовать?»
Вместо мыслей «голову»… непонятно чего: то ли души воина, то ли ее образа-копии… заполняла темнота. Ни один «снимок» не удался. Придется разговаривать. А как было бы удобней просто «сфотать»! Увидел бы Кальварион почти воочию, узнал бы, как там дела. Увы.
– Князь занят и приказал мне выслушать доклад о выполненной службе. Время пошло, воин, раньше доложишь – раньше вернешься, клянусь Великими Шаманами!
Последний аргумент стал решающим. Имеется в виду «возвращение».
– Слушаюсь, господин маг! – четко ответил Смигул. – Но… это, Джабул же докладывает…
– А его кто проверит?! Или ты тоже маг и можешь сливаться с Огнем?!
– Он не врет, господин… маг, я всегда рядом, я его телохранитель. – Из-за волнения он все-таки упустил имя Руса.
– Не морочь мне голову, воин! Ты же не слышишь, о чем он говорит князю! Вот и проверим ваши сведения… или, – вкрадчиво, со злобным прищуром прошипел Рус, – вы там замыслили измену?! Навсегда в Тир захотел?!
Удар попал в самую точку, в самое больное место. Смигул забыл поинтересоваться, когда это маг успел переодеть его из удобной, удивительно приятной на ощупь каганской одежды в ставшую непривычной железную экипировку, как рухнул на колени:
– Что ты, господин Рус! – Надо же, вспомнил имя! – Не оставляй меня здесь, прошу тебя! Только-только жену обнимал, соскучился – страсть! Какая измена, о чем ты?! Клянусь всеми богами и Памятью Предков – в мыслях не было! Ждем всех, с нетерпением ждем! Там на всех места хватит!
– Встать, воин! Недостойно тиренцу стоять на коленях! – «Эвон как… совсем они там расслабились… не дело… блин, надо узнать, в конце концов, что там!» – Я же сказал: скорее доложишь – быстрее отравлю обратно! Докладывай, дарки тебя раздери!
Смигул поспешно вскочил, мысленно обругал себя за мимолетную слабость и приступил к четкому обстоятельному докладу, отвечая на наводящие вопросы. По мере рассказа воина Рус потерял всю игривость и с трудом «держал лицо», не показывая крайнее расстройство. Дело не в том, что события в Кальварионе развивались хуже некуда, дело было как раз в противоположном: ему все сильнее и сильнее хотелось туда, в это удивительное и такое удобное для жизни место! Потери составили всего пять человек: «Дураки не послушали твоих советов и вляпались в каганские ловушки. Больше в башни не лезут. Да там и без них есть где развернуться!» Обе горные заставы заняли гарнизоны, с устройством открытия-закрытия массивных каменных створок разобрались, «благодаря твоим объяснениям, господин Рус». Много всего рассказал о чудном городе, о великолепной долине и о другом…
Мини-бог собственной «вселенной» вдруг почувствовал сильное сердцебиение, выступила испарина. Он и не заметил, как пролетело около двух дневных четвертей (а Смигул не обратил внимания, что солнце так и застыло в одной точке).
«Сила кончается, чувствую… что-то быстро, с Геей общался гораздо дольше. После разберусь, пора закругляться…»
– Все, воин, достаточно. Надеюсь, ты понял, что Джабулу – ни слова?! Это проверка.
– Понял, господин маг! – Смигул вновь вытянулся по стойке «смирно», а в глазах зажглись нетерпеливые огоньки.
– Свободен и до встречи! – С этими словами, не давая тиренцу спросить: «Когда?», создал под ним видимость «зыбучей ямы», куда он и провалился.
– Все, – тяжело дыша, произнес вслух. – И мне пора.
Позабылась первоначальная мысль «выйти отсюда через дверь – красиво получится…», Рус просто пожелал-подумал Слово, на которое еле-еле хватило Силы.
Гоштовый сад мгновенно превратился в его кабинет, и самонадеянный землянин почувствовал себя в удобном плетеном кресле, которое сейчас казалось крайне неудобным, давящим со всех сторон. Рус буквально сполз на пол, кулем завалившись на мягкий ковер. Убрать из-под себя руки и вытянуть ноги элементарно не хватило сил.
«Друзья» Духи ринулись в него чуть ли не с воем. Все щедро дарили Силу, а Дух жизни наполнял ею совсем спавшиеся каналы, потоки, линии, медианы и другие одному ему известные составляющие энергетики организма.
А Рус в это время страстно желал, чтобы скорее у Силы пятен появился свой бог. С ним он, безусловно, договорится, и тогда… Кальварион – чудесно-загадочный город первых каганов (когда они только-только отделились от эльфов, тем самым, собственно, и превратившись в каганов, а те – в альганов) – станет ему доступным…
Рус проснулся от стука в дверь.
– Русчик! Ты в порядке?! – услышал тревожный голос Гелинии.
– В полном, Солнышко! – ответил бодрым, насколько возможно, голосом. – Уснул вот, сам не заметил. Уже выхожу. – С этими словами поднялся и не удержался от стона – руки-ноги страшно затекли и при освобождении хлестанули болью. Впрочем, Дух жизни быстро восстановил кровоток.
– Эй! Ты чего?! – заволновалась жена. Рус промолчал, он уже распахивал дверь, стараясь не показывать страшную слабость. Не вышло. – Ты почему такой бледный, Рус?
Конец ознакомительного фрагмента.