Глава 5
Город Руса поразил. Он впервые в этом мире встретил регулярную плановую застройку. Был бы более образован, то сказал бы о линейной структуре. Это когда вдоль побережья, параллельно друг другу, идут длинные широкие проспекты, пересекаемые под идеально прямым углом чуть более узкими короткими улицами, которые конкретно в Кушинаре упирались в порт, растянутый вдоль всего города. Бухта, такая как в Ольвии, здесь отсутствовала. Зато имелась выступающая в море длинная подковообразная скальная гряда, служащая отличным волноломом и защитой от сильных океанских штормов, а высокий маяк на ней – прекрасным ориентиром.
«И такой город в «просвещенных» странах считается варварским?!» – мысленно возмутился он. А дело в том, что кушинги признавали только богов моря – Гида, ветра – Эйя и тьмы – Эра[14]. А еще как выходцы из кочевого племени не забывали и Души Предков.
Невысокая каменная стена, окружающая большой город (то есть все княжество Кушинар), служила скорее для порядка, чем реально защищала от набегов. Князья торговцев давным-давно заключили с кочевниками взаимовыгодное соглашение, и последнее нападение на город случилось лет триста назад.
Тогда племя грабителей недолго радовалось богатым трофеям. Их же «добрые соседи» забыли прежнюю дружбу и стали гонять отступников по всей степи. Прошел год или два и название того племени кануло в реку забвения. Не иначе клятва поспособствовала. Память Предков – не шутка.
Но договор договором, хоть и связанный клятвой Памяти Предков, а хитрые купцы старались не выделяться, всеми возможными способами подчеркивали бедность княжества. Добротные дома строили не выше трех этажей, храмы – совершенно без серебряно-золотого убранства и даже канализацию провели поверхностную, по открытым каналам вдоль периферийных улиц, а вполне могли устроить подземную. Незачем вызывать зависть у беспокойных соседей.
Рус специально, чтобы осмотреть город, попросил проводника, который вел их с Гелинией к княжескому дворцу: «Давай, уважаемый, помедленней и не по одной улице. Посворачиваем на другие. Хорошо?» Ехал и не мог налюбоваться постройками и планировкой, так похожей на старый Питер. Если судить по телепередачам – в самой культурной столице ему побывать не довелось.
– Там невольничий рынок, – пояснял мужчина средних лет, гарцуя на красивом, но глупом единороге, который с трудом терпел требование хозяина идти шагом. – Пока он, как и остальные рынки, закрыт… Не скажешь, господин князь, надолго? – при этом делал вид, что ему это совершенно безразлично.
Проводник выглядел как типичный состоятельный кушинг: небольшой животик и аккуратная бородка без усов. Если бы курил трубку, то напомнил бы Русу морского волка из детских воспоминаний, эдакого шкипера. Одевался сей богатый муж тоже типично-неброско: темные штаны, темная куртка, темная шляпа с полями. Достаток подчеркивал только богатый пояс-кушак, вышитый золотом с вкраплением драгоценных камней. Да еще, пожалуй, материальчик, из которого и была пошита эта «неброскость», – дорогущее сукно (северная весна прохладна) с «седлом» на штанах и «заплатами» на локтях из тонко выделанной замши коричневого цвета. Кинжал и короткая сабля в изящных ножнах – само собой.
– Я, господин Рид, не собираюсь вмешиваться в торговлю, – этими словами он вызвал у проводника довольный блеск в глазах, который сразу сменился на тусклое разочарование при следующих словах, – но невольничий рынок будет закрыт навсегда. Да, уважаемый Рид, я не шучу. У нас, у этрусков, рабство не приветствуется. Так что перепрофилируете то место с выгодным расположением.
– Но… господин князь… – Купец, видя спокойное настроение нового главы города-государства, решился возразить. – А кто у вас занимается грязными работами, недостойными таких великих воинов, как вы?
– Мне приятна твоя лесть, уважаемый, но для нас, «великих воинов», – чуточку поддразнил он проводника, – нет недостойных работ… А вот скажи честно, – продолжил Рус после секундной задумчивости, – вам, живущим на севере, когда до ближайших населенных земель тысячи миль… если я не ошибаюсь, к югу приходится обходить пустынный полуостров, так ведь?
– О! Князь великий географ! – Раздосадованный купец не удержался от шпильки, прикрытой грубой лестью.
– Просто взглянул на карту, – ответил Рус, пропустив укол мимо ушей. – Рабов надо поить, кормить, полностью загружать трюм – иначе совсем не выгодно. Одни расходы, я прав?
– Зато есть высокий спрос и… мы дань платили наполовину рабами! Выгодно, господин князь, все издержки окупаются…
– Окупались, – поправил его Рус. – Теперь спроса не будет, это я тебе гарантирую.
Проводник еще целый статер недоверчиво поглядывал на князя. У него в голове не укладывалось: «Как это, без рабов?» Потом вспомнил рассказы сотоварищей по гильдии о том, как первый же воин-этруск открыл рабские загоны и «выгнал всех в шею, при этом на выходе их ждала кормежка из армейского котла…». Порассуждал, чем занять освободившиеся ангары, придумал и успокоился.
– Да, – вспомнил Рус, – дань тоже отменяется. Мы теперь единое царство. Вот, вышли к незамерзающему морю… Да, можно империй называться! – сказал, зачем-то подмигивая купцу.
Провожатый опешил: «Нет дани – это очень хорошо… без рабов – плохо… империя – это он загнул, но пусть тешатся. Не знаю, хорошо при них жить или плохо – то время покажет… и неизвестно, надолго ли их власть… а этот князек, похоже, влиятельный – вон как подмигивал, когда про империю говорил, легко. Будто от него зависит…» В целом, он пока оставался удовлетворен беседой с новым начальством, а вес в гильдии Рид имел немалый – заместитель председателя совета старшин.
Он находился в приемной комендатуры, хотел поговорить с комендантом о дальнейшей жизни и, вообще, «закинуть сеть на будущее», как выразился председатель «Совета Купцов Торговой Гильдии Вольного Княжества Кушинара». Сопротивления захватчикам жители города не оказали, и те в ответ погромов не чинили, но дальнейшая политика оставалась туманной: военные власти общались с купцами только приказами: «доставить столько-то мяса, хлеба». Никаких городских вопросов не решали – ждали прибытия гражданского начальства. Рид сидел в окружении других просителей (в кои-то веки!), и вдруг удача. Распахивается дверь коменданта, выходит адъютант и говорит:
– Кто может сопроводить вашего нового князя с женой во дворец?
Мог любой посетитель, но первым подскочил Рид:
– Я, господин! – и не пожалел. Нет, сначала удивился отсутствию охраны, заподозрил неладное, но деваться некуда – поехал.
Князь Ринг сидел в своем дворце как на иголках. Целую декаду ждал, лично ходил к коменданту. О нем словно забыли, и это было противней всего – чувствовать себя пустым местом. Если честно, он и раньше практически не властвовал, всем заправляла Гильдия, однако такое демонстративное игнорирование князя Вольного Княжества – чересчур.
Комендант, здоровенный, как все этруски, хоть и принял без очереди, но отмахнулся, как от простого просителя, не повысив князю самооценку:
– Живи пока у себя, прибудет новый князь – освободишь дворец.
Что ж, спасибо и на этом! Ринг стал готовиться перебираться к теще, будь она неладна! К сожалению, это оставалось единственным местом, где его примут. Когда кончится это никому не нужное «военное положение», надеялся прикупить домик. Не зря оставлял «заначку» на черный день, как чувствовал! Казну, естественно, сразу опечатали.
Наконец сегодня прискакал десяток воинов, быстро проверили все помещения и приказали князю со всем его секретариатом (жена с дочерями давно жили в своем родовом доме) дожидаться «сменщика», который должен приехать через статер-другой. Однако явился он через целые две четверти, в сопровождении старого пройдохи Рида.
– Князь Ринг? – Новый хозяин поздоровался сразу, как только соскочил с единорога. – Я – князь Рус Четвертый, это моя жена Гелиния. Сдавай дела, коллега!
«Странный он, несерьезный, – подумал Ринг. – А рост-то обычный! Но воины его глазами едят, значит, в самом деле князь… да и лицом – вылитый этруск».
Потерпев неуклюжие комплименты ему и его жене, Рус не выдержал:
– Знаешь что, князь, не в обиду. Позови самого толкового секретаря, кто делами занимался, а сам поводи жену по комнатам, пусть она выберет нам спальню. Ей, как я вижу, твои комплименты нравятся.
Гелиния в ответ фыркнула, излишне нежно взяла Ринга под руку и жеманным голосом произнесла:
– Идем быстрее, дорогой князь, поищем спальные апартаменты…
Рус в ответ заботливо посоветовал:
– Можете не торопиться, дорогая, я надолго задержусь у секретаря.
Бедный Ринг не знал, куда деваться, мечтал сквозь землю провалиться! Шутки шутками, но кто их, этих этрусков, поймет!
Первым делом Рус приказал принести все известные астральные координаты. Опытный секретарь Пирк удивился, но не переспросил. Сходил в архив, набрал огромную кипу свитков. «Хвала Гиду, недавно собрали все в одно место за ненадобностью… Неужели он может ходить Звездной тропой? Интересно…» – думал этот умный человек, собирая свитки. Принес в свой кабинет, возможно, ставший уже не его.
– Стой, – позвал Рус Четвертый выходящего секретаря, – останься, будешь переводить. Интересный у вас алфавит… на основе рун Эребуса, если я не ошибаюсь?
– Истинно так, – удивился Пирк. «Варвар в этом разбирается?!»
– Разбираюсь, господин секретарь.
Кушинг вздрогнул от неожиданности.
– Мысли не читаю, но за лицами слежу внимательно, – сказал с легкой усмешкой, – и я обязательно выучу ваш язык и письменность. – Все разговоры велись на гелинском, на этом местном «языке межнационального общения».
Новый князь измучил секретаря, засидевшись до первой ночной четверти.
– Значит, так, я вернусь через семь дней, – сказал он перед уходом в спальню, куда его уже неоднократно звала жена. – Ты мне понравился, остаешься за старшего. Приказ такой: аппарат не распускать, а озадачить его сортировкой всех дел. Торговля – к торговле, стража – к страже, казна, продовольствие и так далее, ты понял.
Пирк важно кивнул и напомнил:
– Государь, казна пока еще опечатана…
– Ерунда, пошлешь кого-нибудь к коменданту. Приедет маг, скажешь ему, что я велел снять печать.
Брови секретаря поползли вверх:
– А-а-а?..
– Поверит, не переживай. Только смотри у меня, сам руки в нее не запускай, – вроде бы шутливо погрозил пальчиком и улыбнулся. От этого Пирк шумно сглотнул и понял: лучше даже не думать о таком соблазне. Причем до него совершенно не доходило: как этот странный этруск сможет его проверить?
«Обязательно ищи координаты, но об этом не распространяться. Понял?» – услышал он сквозь мучительные раздумья и наконец облегченно выдохнул: «Защиту памяти ломать, конечно, не станет, а вот поклясться заставить может и внимательно проследит за формулировкой…» Эта простая мысль успокоила. А то сильно нервировала похожая на звериный оскал улыбка, мелькнувшая на лице варвара.
Пирк встрепенулся и ответил:
– Понял, князь. Смею заметить, что много теперь ненужных, – на этом слове сделал явный акцент, – астральных координат лежат в Гильдии.
– Вот именно, – подтвердил Рус, – ненужных. Ты справишься? Не торопись, дело серьезное.
Секретарь ответил через долгий статер раздумья:
– Полагаю, у меня получится… По крайней мере, секретность соблюсти сумею, если раздобыть не удастся.
– Надеюсь, уважаемый Пирк. Я пошел к жене и настоятельно рекомендую ближайшие семь дней туда не заходить. Хорошо?
«Неужели тропа?! Мы находили координаты большой спальни», – восхищенно и в то же время почему-то с очередным испугом, не желая верить, подумал секретарь, но словами просто подтвердил приказ:
– Будет исполнено все в точности, князь!
Этот варвар сломал у Пирка давно устоявшиеся представления об этрусках как о тупых воинах. Правда, оставалась спасительная мысль: «Он у них один такой… маленький…» – за нее и зацепился. Она доставляла радость. Какую-то глупую, родом из детства, когда этруски были далекими тупыми воинами, над которыми в играх было принято потешаться.
Как ни хотела Гелиния испробовать шикарную кровать в общей спальне князя Ринга (были у них с женой еще и личные спальни), но Рус торопился, и супруги «провалились» в сад «Закатного ветерка». Понятливая супруга, горько вздохнув, ничего не сказала.
В Кушинаре они с Гелинией встретились там же, где и планировали, – в комендатуре.
Слова «именем Эрлана Первого» сильно ускоряли военную бюрократию. А когда Гелиния призналась коменданту города, что является женой Руса Четвертого, тогда и вовсе дела заскользили как по маслу. Пангирров полностью амнистировали, выдали пергамент с разрешением кочевать на их излюбленных пастбищах и, конечно, приглашали в любое время посещать Кушинар, где скоро построят храм Геи. Кроме того, подлечили всех раненых и хворых, выдали продовольствие и даже деньги на покупку скота. Задержаться в городе они отказались и буквально на следующее утро покинули свое временное пристанище – казармы кушинарского гарнизона, во дворе которого ставили шатры.
Аграник обиделся, когда от простых воинов-этрусков узнал, что посвящал его род Гее не абы кто, а сам «сын Френома», который и вправду одновременно был посвящен Величайшей.
– Что же он там, на дороге, не признался! – возмущенно воскликнул он в кругу близких. Умом понимал объяснения Влады и Фарика, но сердце не принимало: «Кругом ложь! Даже дети богов – лгут! В степь, как можно скорее!»
Молод он был для вождя, горяч и наивен.
Ровно через семь дней Рус, одетый как типичный кушинг, причем небогатый – опоясанный простым кушаком без изысков, вышел из большой спальни, кивнул паре невозмутимых воинов-этрусков и спустился в секретариат. Поздоровался с Пирком и велел немедленно звать сюда гильдейских старейшин.
Секретарь и верил – и не верилось. Теперь убедился: божий не божий сынок – неизвестно, но искуснейший маг, которому по-прежнему подвластны Звездные тропы – это точно. И только сейчас он полностью успокоился. А то, стыдно признаться, почти все ночи не спал – гадал: «Выйдет – не выйдет», «Исхудавшим или нет», «Там он, дарки его раздери, или все же тропой ушел» – и все остальное в таком же духе.
Пока купцы собирались, Рус выслушал четкий доклад «заместителя».
– Ладно, за карты засядем, когда торгаши уйдут. Сказали, что я – сын Френома? Это правда, но с небольшим уточнением – пасынок. Для этрусков это не имеет значения…
– А для тебя, князь? – вдруг спросил Пирк и сам испугался собственного вопроса.
– Смелый? – Под прямым взглядом Руса секретарь вспотел. – Больше умный, чем смелый, но и храбрости не отнять… в достаточном количестве, – заключил «божий сынок» и все-таки соизволил ответить «доверенному» лицу: – Мне без разницы, рожден я богом или усыновлен, главное – я знаю, что могу многое. Устраивает ответ?
– Более чем, – выдохнул секретарь.
– Теперь по делу. Как я понял из твоего доклада, дел, собственно, и нет, всем заправляет Гильдия, о чем я догадывался. Надо это менять… – И выдал длинный список распоряжений.
– Кхм, – смущенно кашлянул Пирк. – Гильдия будет недовольна, а значит…
– Сколько ты от них получаешь? – перебил его князь.
Секретарь громко сглотнул, но ответил честно:
– В три раза больше официального жалованья. Остальная администрация – только двойной оклад.
– Вот! Не зря я тебя выделил, купцы зазря деньги платить не станут. Но о координатах… – Рус добавил в голос металла.
– Знает только мелкий приказчик из архива, клянусь Гидом! – И Пирк покрылся испариной. Сгоряча произнес нечеткую формулировку: вдруг тот кому-нибудь рассказал или расскажет? – Не должен он языком шевелить, я заплатил ему мелочь, как за пустяк. – Сердце секретаря молотило, слова лились сами собой. – Сказал, что мой сын бредит морскими путешествиями, и попросил ненужные карты… у них все метки давно были на карты нанесены… а он на самом деле мечтает стать капитаном, это все знают…
– Ай-я-яй! Не надо впутывать богов, они непредсказуемы, по себе знаю, – пожурил его Рус. – После меня тащи координаты домой и отдай сыну. Глядишь, Гидрос учтет твою честность, если тот приказчик все же растреплет. Скажу по секрету, боги иногда прощают невинно нарушивших клятвы. Не вздумай его убивать! Этого точно твой Гид не простит. – «А может, и простит», – подумал уже про себя, но не хотел начинать свое правление с крови, тем более проблема яйца выеденного не стоила.
Секретность была необходима, чтобы получить все координаты. Рус сильно сомневался, что купцы открыто предоставят их в полном объеме, не утаив многие «важные коммерческие моменты».
– Спасибо… князь! – Облегчение накрыло Пирка чуть ли не с головой, и он уже не знал, как к нему обращаться. «Тюлень я, дурак! Надо следить за языком! Но, Великий, с этим сыном-пасынком очень трудно! А за совет век буду благодарен… и за урок, если живым останусь. Великий Гид, прости, что поклялся твоим именем в суете, не думая…»
– Значит, так, – подытожил Рус, не обращая внимания на волнение Пирка. – Хочешь – бери у них деньги, хочешь – откажись, но чтобы все мои приказы исполнил! Я проверю. Назначаю тебя моим заместителем по хозяйственной части, готовь приказ на пергаменте.
– Прости, князь, по какой части? Я не совсем хорошо понимаю гелинский…
– По всем вопросам, кроме военных, – уточнил новый властитель кушингов.
Секретарь, все еще продолжая переживать за ненужную клятву, торопливо кивнул.
В зале приемов собрались двадцать старшин Торговой Гильдии – верхушка Совета Купцов, среди которых Рус без удивления узнал Рида.
– Господа, слушаю претензии, – сказал князь, садясь в кресло перед стоящими купцами.
После непродолжительной заминки на него посыпались многочисленные жалобы. Если отбросить разную мелочь, то остальное сводилось к «непомерно раздутому гарнизону», который приходилось кормить, и «военному положению».
«Корабли стоят, мы терпим убытки, нарушаются контракты, вновь прибывшие товары невозможно разгрузить», – основные темы жалоб, и – Рус специально обратил внимание – ни одного вопроса о работорговле!
– Я выслушал вас, понял. О военном положении, о численности войск вам сообщат отдельно, после моего совещания с комендантом. Знаете ли вы Пирка? Отлично! Я оставил ему все распоряжения о новом налогообложении и таможне. Ну-ну, господа, не ведите себя, как дети! – прервал он недовольный ропот. – Сначала узнайте всю схему, а после возмущайтесь. Уясните главное: вы живете в княжестве, а не управляете им. Кому не понравится – мир открыт! Вон, даже «пояс Эра»[15] пропал. Только я сомневаюсь, что в любой другой стране вас встретят с распростертыми объятиями…
– Не скажи, князь… – с легкой угрозой сказал молчавший до этого глава Гильдии.
– А ты проверь, – резко ответил Рус. – Это сейчас вам ваши партнеры славицы в уши поют, потому что у вас есть этот рынок – практически половина огромной многолюдной территории за Каринскими горами. А если я допущу сюда иноземных купцов? Какая мне разница, с кого брать налоги и пошлину? А они, поверь мне, будут платить гораздо охотней вас и сверх того деньги подсовывать. Что, не так?
Эта речь прозвучала как гром среди ясного неба. Гильдия настолько привыкла к единоличной торговле, так сильно пристрастилась к своей прямой власти, что у большинства из старшин просто в голове не укладывалось, что все может измениться. Причем в одночасье.
– А пускай, нам конкуренты не страшны, – произнес самый пожилой, а потому самый тугодумный купец, решивший по-старому пошантажировать «какого-то князька».
Рус в деланом удивлении поднял брови и обвел взглядом остальных.
– Господин князь! – подал голос Рид.
Он, как и другие торговцы, весьма скептически относился к убежденности этрусков в божественном происхождении Руса, но успел изучить нового властителя лучше других и понимал – ума и решительности у него достаточно для любых мер. И еще он прекрасно, гораздо яснее князя, знал причину безбедно-безмятежного положения кушинарских торговцев – во многом это именно монополия.
– Господин князь! – повторил, несмотря на недовольство Руса. Тот еще во время осмотра городских достопримечательностей предупредил купца: «Или господин, или князь. Выбирай что-то одно, ухо режет». – Не стоит горячиться. Ты сам говорил, что мы теперь одна страна, неужели ты желаешь горя своим честным подданным?
– Вот именно! Главное слово в твоей речи – «честным», – акцентировал новый правитель. – Ну что, уважаемые, договоримся по-хорошему?
С возражениями, но к согласию пришли. Купцы не удержались от торговли, а Рус так и не сумел перекинуть все вопросы на Пирка.
После кушингов уставший от споров князь встретился с этрусками. Вместе с комендантом во дворец (большой трехэтажный нарочито «прибедненный» дом без изысков) явился… Филарет – главнокомандующий этрусской армией. Слухи о «сыне Френома» разлетелись по всему войску. Командир поспешил в Кушинар и дождался возвращения Руса.
Согласовали численность гарнизона – хватит и сотни воинов, на всякий случай все – со склонностью к Призыву. Отменили военное положение, и коменданту, хоть он и отбрыкивался, пришлось взять под свое крыло и местную стражу с корпусом Следящих. Временно, до выявления и искоренения, насколько это возможно, коррупции в их рядах.
Филарет до последнего отстаивал сложившиеся полки и сотни отдельно из грусситов и гросситов, но Рус оставался непреклонен.
– Я и не говорю ломать все и сразу! Постепенно. Создавай смешанные патрульные разъезды, временные карательные отряды. Пусть люди притрутся, похлебают из одного котла, одной кровью умоются, и лишь потом переформировывай, начиная с учебных полков. Да, и ветеранов отправляй туда на переподготовку! Сроки не устанавливаю, но направление велю держать на смешение воинов! Ясно? – Услышав недовольное согласие, добавил: – Более того, скоро выйдет указ Эрлана о поддержке смешанных браков, им от казны чего-нибудь перепадать будет.
– Сложно это все, князь, – вздохнул Филарет. – У многих родню то грусситы, то гросситы поубивали…
– Я и не утверждаю, что это легко! Но наши внуки должны забыть о былой вражде, тогда царству стоять еще тысячелетия! – пафосно закончил Рус.
После пришлось учить новые координаты, и домой он приполз глубокой ночью буквально на карачках. Гелиния бодрствовала, ждала мужа. Обнялись и просто уснули. Она нисколечко не обиделась, что он не взял ее с собой. Понимала, когда можно капризничать: «где обещанное море и дворец!» – а когда действительно изнуряющая работа, где не стоит мешаться. Море с «дворцом» посмотрела, приняла участие в спасении целого народа (ну и что, что их всего сотня!), и пока достаточно. У Хранящих учебы – передохнуть некогда.
Следующие три месяца, раз в декаду, а когда и чаще, Рус ходил в свою новую вотчину, дважды брал с собой Гелинию, которая в основном мечтательно сидела на березу океана. Под охраной, разумеется. Чем-то зацепил его этот серый город без красивых изысков и хитрый народец, из которого тем не менее выходили замечательные отважные мореплаватели, не брезговавшие пиратством. Нерегулярно, по случаю. Рус на это закрывал глаза. Пока.
Как ни хотел он становиться реальным, а не закулисным руководителем, но все же сделался таковым. И не сказать, чтобы ему это особо понравилось, скорее наоборот, но… затянуло! Дарки их, этих кушингов, раздери!
Кстати, климат на северо-западном побережье континента резко отличался от Центральной Этрусии: летом нежарко, а зимой горожане редко видели снег. По утверждениям опытных мореходов, виной тому было мощное теплое течение, исходящее из тропических вод океана и проходящее всего в полутысяче миль от берега Кушинара. Рус склонялся к этой же мысли. Жрецы Гида и Эйя объясняли эту погодную аномалию «подарком Гида» и ничуть не грешили против истины: так и назывался сей местный Гольфстрим, открытый магами-водниками[16].