Русский политический фольклор. Исследования и публикации. Александра Архипова. Последний «царь-избавитель». Советская мифология и фольклор 20–30 годов XX века (Александр Панченко, 2013)

Вступление

Кирилл Васильевич Чистов в конце своей известной книги «Русская народная утопия» (1967) описал сюжетный и социально-идеологический инвариант русских легенд и представлений о «царях-избавителях» со Смутного времени до конца XIX века[65]. Вот максимальная последовательность мотивов, характерная для этой легенды и полностью реализованная только в легенде о Дмитрии Самозванце и Емельяне Пугачеве (в последнем случае без мотива М)[66].

A. «Избавитель» намерен осуществить социальные преобразования.

B. Отстранение «избавителя».

C. Чудесное спасение «избавителя».

D. «Избавитель» скрывается, странствует или оказывается в заточении.

E. Встречи с «избавителем» или вести от него.

F. Правящий царь пытается помешать «избавителю» осуществить его намерения.

G. Возвращение «избавителя».

Н. Узнавание «избавителя».

I. Воцарение «избавителя».

К. Осуществление «избавителем» социальных преобразований.

L. Пожалование ближайших сторонников.

М. Наказание изменников, незаконного царя, придворных, дворян[67].

К. В. Чистов подчеркивает, что в XVII – первой половине XVIII века крестьяне, солдаты, казаки, люди «городского низа» так или иначе разделяли веру в царя-избавителя или по крайней мере распространяли нарративы, в которых фигурировал такой персонаж. Его исследование заканчивается на том, что «после 60-х годов XIX века подобные легенды (о царях-освободителях) нам неизвестны» (ЧК 2003: 252), «перестали быть продуктивны» (Там же, 258)[68].

Работа выполнена в рамках федеральной целевой программы «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2009–2013 годы. Тема проекта: «Динамика ритуально-мифологических традиций в региональных и социо-культурных контекстах конца XX – начала XXI в.»; при поддержке гранта Программы фундаментальных исследований ОИФН РАН «Генезис и взаимодействие социальных, культурных и языковых общностей» (проект «Русский политический фольклор от Петра I до Горбачева»). Статья была опубликована в журнале «Антропологический форум», № 12 за 2010 год и публикуется здесь с любезного разрешения редакции журнала.

Стремление советских властей к тотальному контролю в отношении жизни и настроений общества подразумевало создание иерархизированной системы наблюдения за гражданами: с 17 марта 1921 года все региональные отделения ВЧК «обязаны были информировать партийные и советские учреждения о политическом настроении на обслуживаемой территории, представляя еженедельные сводки» (БЛ 2003: 62). Эти документы, особенно «сводки о настроениях по местам» сейчас представляют собой ценный социологический материал. Информация собиралась оперуполномоченными при помощи специальной группы агентов каждую неделю по некоторой заданной матрице: агент обязан был зафиксировать, где именно и в какой ситуации он услышал данный слух; если он не знал имени рассказчика, то должен был максимально подробно описать его предположительную социальную принадлежность[69].

По этим источникам (в первую очередь имеются в виду следственные дела и «сводки о настроениях» ГПУ – НКВД, но также и письма, как частные, как и «письма во власть», и публикации в эмигрантской прессе) удается выявить следы нового витка легенд о царях-избавителях, причем в двух версиях: «монархической» и «большевистской».

«Монархический» вариант новой легенды о царе-избавителе

К первой группе – «монархической» – относятся персонажи, которые принадлежали к дому Романовых либо так или иначе ассоциировались с ним (как, например, упоминаемый ниже «Гришка ихнего же роду»). Перечислим основные мотивы, связанные с царем-избавителем, реализованные в фольклоре и мифологии 1920–1930-х годов.

Это один из самых распространенных вариантов легенды: царь или законные наследники спаслись чудом (подробности обычно не сообщаются) – они либо скрываются за границей, либо странствуют по СССР тайно, обещают избавление крестьянам.

Представление о царе-избавителе также может реализоваться в менее часто фиксируемых слухах (еще во время Гражданской войны), согласно которым под видом вполне реального лица скрывается (до поры до времени!) настоящий царь. Например, в белогвардейских мемуарах упоминается, что крестьяне и простые люди любили генерала Слащева, потому что считали его скрывающимся царем Михаилом (НЕ 2007:11):

Крестьянское население очень любило Слащева. Многие крестьяне были глубоко убеждены, и их невозможно было разубедить в том, что Слащев в действительности брат государя, т. е. Великий Князь Михаил Александрович (АП 1929: 99).

В 1949 году в аргентинской газете русских эмигрантов «Наша Страна», издававшейся монархистом И. Солоневичем, под заголовком «Иван-царевич» был опубликован следующий текст[70] (воспроизводится с незначительными сокращениями):

В первые годы революции по всей Руси ходил в разных вариантах рассказ, принесенный вернувшимися военнопленными. Особенно распространен был он в деревне. Это – новорожденная сказка о заветном рубле <…> В той легенде рассказывалось о том, что какая-то партия военнопленных, возвращающаяся домой, была задержана в каком-то городе – то ли во Франции, то ли в Германии. Варианты менялись. Там к солдатам вышел одетый в штатское платье Император Николай Второй и держал приблизительно такую речь.

– Верные мои солдаты! Много тяготы и страданий вы перенесли, и еще больше вас ожидает. Знайте, что я чудом спасся, но вынужден еще скрываться. Верю, что милостив Бог: приведет Он Меня вернуться к вам облегчить вашу жизнь. А пока – всем Вам на память дарю по серебряному рублю. На нем мой портрет. Не забывайте!

Эту сказку я слышал в Козлове, в Самаре и на Соловках. Говорили, что солдат даже показывал свой заветный рубль.

Крестьяне верили этой легенде, ибо хотели ей верить: интеллигенция, конечно, не верила, но сочувственно прислушивалась к другой, также рожденной в народных глубинах, в которой тоже со слов «очевидца» рассказывалось о том, что Великая Княжна Татьяна Николаевна (всегда она) бежала за несколько дней до убийства с влюбившимся в нее начальником стражи, и увезена им в Англию. Рождались какие-то смутные надежды.

В тридцатых годах нередко передавалась весть о том, что бродит по СССР Великий Князь Михаил Александрович, также чудом спасшийся от убийц, в образе нищего-странника и обещает колхозникам избавление в 1940-м году. Крестьянство, загнанное в колхозы, верило жадно и трепетно.

Уже здесь, за рубежом, мне случайно удалось найти «зерно» этой легенды. Александр У-ко, бывший красноармеец, рассказал мне о его личной встрече с этим странником, принятым к ним в дом его стариком отцом в 1937 году. Из опроса его стало ясным, что «Михаил Александрович» был смелым прощелыгой, выманившим деньги у монархически настроенных крестьян и живший за их счет. Но важно не это, а тот факт, что этот проходимец в течение нескольких лет находил себе приют и питание в силу принятого им царского имени и не был выдан ОГПУ, несмотря на непомерное развитие доносительства в СССР, и что легенда о скрывающемся, но ожидающем своего времени царе могла развиться в стране «победившего социализма». <…> Тяги к монархии в среде крестьянства был не в силах заглушить даже прокатившийся по России в 1917 году оголтелый вой «долой самодержавие». В 1919 году в Уренской волости Костромской губернии, защищенной от взбаламученной России лесами и топями, был избран крестьянами собственный «царь», сосланный позже на Соловки и там погибший <…> (АА 1949: 2–3).

Согласно Алымову (Ширяеву), первый вариант этого типа легенды сформировался, скорее всего, в 1918 году – после заключения Брестского мира (возвращение военнопленных), когда информация о расстреле царской семьи могла не иметь широкого распространения или не считаться достоверной.

При этом, как и в случае с царевичем Дмитрием (толки про убийство возникли до гибели царевича (ЧК 2003: 60–61)), слухи о побеге Николая или его дочери Татьяны из тобольской ссылки возникают до появления сообщений о расстреле; вот запись в дневнике от 2 декабря 1917 года: «Во всех газетах сегодня сообщается о побеге из Тобольска Николая Второго. Еще раньше писали о том, что его дочка Татьяна, переодевшись в мужской костюм, бежала в Англию» (ОН 1997); даже когда информация о казни Николая была обнародована, некоторое время сохранялись надежды, что его семье сохранена жизнь (это и прямо, и косвенно подтверждали газеты): «6–19 июля 1918 г. Императора Николая Второго расстреляли.“Жена и сын Николая Романова отправлены в надежное место»”(Там же, 202).

В 1918 году из Перми исчез[71] сосланный туда и находившийся там под домашним арестом великий князь Михаил Александрович[72]: «Слухи не то о похищении, не то о бегстве ссыльного покатились по стране со скоростью курьерских поездов, обрастая по пути фантастическими подробностями и вызывая легкое замешательство в советских кругах, ошарашенных к тому же телеграммой из Перми от 13 июня: Срочная, вне всякой очереди. Москва, Со<вет> нар<одных> ком<иссаров>, Чрез<вычайная> Ком<иссия>,Петроград, Коммуна, Зиновьеву, копия Екатеринбург, Облас<тной> Сов<ет> деп<утатов>, Чрез<вычайная> Ком<иссия>. Сегодня ночью неизвестными лицами <в> солдатской форме похищены Михаил Романов и Джонсон. Розыски пока не дали результатов. Приняты самые энергичные меры. Пермская окружная чрезвычайная комиссия» (ТВ 1999).

Газеты также были полны слухами о похищении или побеге великого князя:

В ночь с 12 на 13 июня в начале первого часа по новому времени в Королевские номера, где проживал Михаил Романов, явились трое неизвестных в солдатской форме, вооруженных. Они прошли в помещение, занимаемое Романовым, и предъявили ему какой-то ордер на арест, который был прочитан только секретарем Романова Джонсоном. После этого Романову было предложено отправиться с пришедшими. Его и Джонсона силой увели, посадили в закрытый фаэтон и увезли по Торговой улице по направлению к Обвинской. Вызванные по телефону члены Чрезвычайного Комитета прибыли в номера через несколько минут после похищения. Немедленно было отдано распоряжение о задержании Романова, по всем трактам были разосланы конные отряды милиции, но никаких следов обнаружить не удалось. Обыск в помещениях Романова, Джонсона и двух слуг не дал никаких результатов. О похищении немедленно было сообщено в Совет Народных Комиссаров, в Петроградскую коммуну и в Уральский Областной Совет. Производятся энергичные розыски (ТВ 1999).

На 1918–1927 годы приходится пик зафиксированных ГПУ слухов о том, что претендент на престол вот-вот вернется, и, наоборот, после 1927 года в сводках НКВД почти не встречаются упоминания о подобных рассказах:

Я слышал из Павлова, что царем скоро будет Михаил Александрович[73].

Контрреволюционные явления в резкой форме не выражаются, но все-таки провокационные слухи распространяются, например, в Краснослободском у. распространяются слухи о монархическом перевороте, который должен произойти обязательно осенью этого года (1920) и что на престол будет поставлен царь «Михаил» (СД I: 284).

Алтайская губ. 1 января. В с. Усть-Чарышской пристани Бийского у. кулачество заявляет: «Управляет кучка, а страдает масса». В этом селе кулаками распространяются слухи о восстании в Москве, что скоро в России будет царь Кирилл Владимирович (СД II: 277).

В 1922 году на Южном Урале ЧК зафиксировала следующие слухи:

…О том, что страной вскоре будет править Михаил Романов, Россия якобы разделена между Англией, Францией, Америкой и Японией, которые будут давать голодному населению по пуду муки на душу (НИ 2001: 424).

Часто этот слух становится устойчивым мотивом при фабрикации «политических» дел и самооговоре; см. «показания» в НКВД одного из участников «антисоветской группировки»:

После их отъезда я возле своего дома агитировал женщин, что в Средней Волге колхозы развалились, лошадей разобрали и хлеб будут делить по единоличным хозяйствам, что скоро власть перемениться и опять будет царь (СД IV: 221).

Очень часто ожидание царя было частью эсхатологических верований:

В с. Урицах Сарайского района секта баптистов ведет разлагающую антиколхозную работу. Уходящие с собраний верующие разносят слухи: «Скоро будет конец, последний год доживает советская власть, скоро придет война, приедет на белом коне царь Михаил». Благодаря этой агитации более 20 хозяйств выписались из колхоза[74].

В разных уголках страны, но чаще всего, по понятным причинам, в Сибири, в 1920-е годы появлялись своего рода «дети лейтенанта Шмидта» – люди, выдававшие себя за спасшихся представителей дома Романовых (см., например: АН 2000; упоминание о такой самозванке, выдающей себя за царицу: ОВ 2002: 173–274). Дольше всех продержался на плаву некий Михаил Поздеев (с 1920-х по 1950-е годы), выдавая себя за князя Михаила (АН 2000).

В рамках данного исследования нас интересуют прежде всего два аспекта. Во-первых, сами самозванцы, которые своим поведением реализовывали некоторые мотивы легенды о царе-избавителе. Так, например, одна из самозванок, выдавая себя за княжну Марью, в качестве доказательства показывала браслет с инициалами и «памятные знаки на теле» (см. дело Пугачева и мотив «H» «Узнавание избавителя» по указателю К. В. Чистова) ровно так же, как это делали подследственные Тайной канцелярии в XVIII веке, публично демонстрировавшие некие «телесные знаки», которые могли сделать их, согласно политической мифологии XVIII века, легитимными претендентами на престол (АЕ 1999).

Особый интерес, однако, представляет не столько поведение самозванцев, сколько реакция, с которой они сталкивались. Большинство этих самозванцев находили поддержку у различных христианских сект и групп (ИПЦ, иоанниты), и именно представители последних часто убеждали новоявленных претендентов на престол, что они действительно являются спасшимися наследниками. В этом отношении очень характерна история комсомольца Алексея Шитова, злоключениям которого посвящена добрая половина исследования екатеринбургских историков о русских самозванцах XX века (АН 2000). Дело происходило в Томской области в 1926 году. Судя по показаниям свидетелей и следственному делу, Шитов был слабовольным молодым человеком и, возможно, даже страдал легким слабоумием. Его пригрели представители ИПЦ, «узнавшие» в нем царевича Алексея. «Узнавание» это произошло довольно необычным образом: Шитову показали фотокарточку царевича Алексея «во взрослом виде» (sic!). Интересна реакция Шитова: он расплакался и в ужасе убежал, порвав фотографию; это еще больше уверило окружающих, что он и есть «истинный наследник». Получается, что представители ИПЦ ждали и искали «истинного наследника», именно они и были настоящими «носителями» легенды о царе-избавителе. Вот что пишет исследователь архивов НКВД А. Г. Тепляков об этих событиях:

Сторонники культа Иоанна Кронштадтского, почитаемого воплощением святого духа, иоанниты страстно верили в различные чудеса, в спасение царской семьи, скорый конец света и пр. В 1923 г. все их общины в Сибири были разгромлены властями, но быстро восстановились. В 1926 г. с подачи барнаульских иоаннитов, распространявших слухи о появлении в крае детей Николая II, бывший комсомолец А. И. Шитов согласился сыграть роль наследника Алексея. Нашлась и претендентка на роль великой княжны Марии (ТА 2007: 215).

А вот, например, интереснейший документ – подробный отчет Пензенской ЧК о монархическом восстании, случившемся в Краснослободском уезде в 1919 году. Здесь эсхатологические ожидания, объявление советской власти «властью антихриста» тесно переплетаются с ожиданием воцарения царя-избавителя, недаром восставшие вышли под знаменами Николая Романова, митрополита Макария и Михаила Архангела:

Восстание вспыхнуло благодаря темной подпольной агитации сектантов и других темных личностей. Агитация тайно велась несколько месяцев. Центром и вдохновителем этой секты явился Московский митрополит Макарий, к которому приезжали краснослободские сектанты посоветоваться. Учение секты сводилось к тому, что без царя нет церкви, так как царь есть помазанник Божий, а так как теперь нет помазанника Божия, следовательно, нет и церкви. Кроме того, померкли светила небесные, т. е. нет солнца, луны и звезд. Солнце – это есть свет правды, которая теперь утеряна, луна – царь, которого нет, звезды – начальство, которого также нет, но к старому возврата нет, теперь должно быть новое, т. е. должен быть один выборный человек над всем земным шаром. Корона с Николая переходит на Алексея. Он должен быть правителем земли, старый завет упразднился навсегда, он окончился как с гражданской, так и с духовной стороны. Через святой дух святые отцы знали, что царская власть должна существовать 300 лет и весь закон был утвержден на 300 лет и закреплен царской властью дома Романовых. Только через царскую власть, которая удерживает строго весь закон, можно было достигнуть распространения веры. По писанию должно быть проповедование Евангелия по всей земле и это делалось за время царствования Романовых, теперь царя нет, но совершается тайна Божия. Настоящая Советская власть есть антихрист, которая имеет красное знамя, называющееся драконом… свобода и война происходит по писанию Божиему.

1 марта 1919 г. к дому руководителя этой монархической секты Фокина стали собираться сектанты, монашки ближайших монастырей и сагитированные ими темные крестьяне и вся эта толпа стала ожидать падения Советской власти, что, по описанию, якобы должно совершиться сегодня. К толпе вышел сам Фокин и вывел мальчика, наряженного в монастырскую одежду – «Это сын Николая II Алексей – будущий царь». Толпа подходила под благословение Фокина и мальчика и совершила молебствие. Затем были вынесены заранее приготовленные флаги с монархическими и пасхальными лозунгами и рисунками Михаила Архангела, Николая II и митрополита Макария. С этими знаменами толпа с пением пасхальных молитв «Спаси, Господи, Люди твоя» и «Боже царя храни» отправляется к монастырю на Флегонтовой горе совершить молебствие по случаю падения власти «антихристов». По дороге толпа несколько раз останавливалась, выслушивала речь о Советской власти и ее падении и с криками «Долой Советскую власть! Да здравствует дом Романовых!» двигалась дальше. В толпе приверженцами Фокина распускался слух, что если будет стрельба, чтобы не пугались, ибо «с нами Бог». Около с. Волчанина толпу встретили коммунисты местных ячеек и стали разгонять, причем дали несколько выстрелов. Из толпы послышались ответные выстрелы, после чего открылась стрельба и толпа разбежалась, оставив восемь убитых и одного раненого. Губчека произвела срочно на месте расследование и расстреляла главаря секты и восставших Фокина, об остальных участниках дело передала в ревтрибунал.

Несмотря на это, секта в конце 1919 г. подготовляла очередной свой трюк с выдвижением «на престол» дома Романовых. По уездам стал распространяться слух, что в Краснослободском женском монастыре скрывается бывшая царица Александра Федоровна с дочерью, и в монастырь начали ходить темные крестьяне, чтобы поклониться «царице» с дочерью. Уполномоченный губчека произвел арест, после чего выяснилось, что «царица» – дочь бывшего статского советника Поликарповича, а «дочка» – обитательница одного из бывших московских публичных домов Куликова. «Царица» по пути следования в Пензу из-под конвоя ночью бежала. Но монархисты из секты не унимаются, а ищут «царя», чтобы воздвигнуть его на «престол» (СД I: 310–311).

Власть с волнением фиксировала слухи, в которых Николай не просто возвращается, но, спасшись от расстрела, идет войной на Советскую республику. Отметим, что здесь мы встречаемся с реализацией мотива «Избавитель собирает войско и идет войной», который отсутствует в классификации Чистова:

Особенно сильно наблюдается агитация в расположении Исиль-Кульского с/пункта, где в окрестных волостях, селах и станицах ходят всевозможные контрреволюционные слухи: что будто бы японцами занят Новониколаевск и даже Омск. <…> Кроме того, особенно сильно распространено то, что с японцами идет Николай Романов и Колчак, действующие заодно с Польшей, успевшей занять Москву. Все эти слухи родятся впервые на с/п Куломзина, Мариановки и Павлограда, где особенно наблюдается присутствие кулацкого и казацкого элемента – приблизительно около 75 %[75].

Спасшийся от расстрела Николай II легко заменяется в некоторых вариантах слуха на живого в тот момент дядю последнего русского императора – великого князя Николая Николаевича:

Новониколаевская губ. 31 декабря. В пос. Троицком (Черепаново) среди крестьян шли толки о том, что Америка посылает в Совроссию Николая Николаевича для восстановления порядка, снабдив его средствами (это сообщение было, якобы, помещено в газете) (СД II: 277).

В своих мемуарах Б. Н. Ширяев передает следующий разговор о Распутине (он состоялся на Соловках между 1922 и 1927 годами):

Кораблиха, воспринявшая свое политическое кредо среди кронштадтских матросов[76], осветила вопрос иначе: «Один мужик до царя дошел и правду ему сказал, за то буржуи его и убили. Ему царь поклялся за Наследниково выздоровление землю крестьянам после войны отдать[77].Вот какое дело!» (ШБ 1991:289).

Здесь мы сталкиваемся со следующим мотивом: враги крестьян убили Распутина, потому что он хотел добиться социальных преобразований. В некотором роде это можно счесть сильно трансформированном мотивом «Избавитель обещает социальные преобразования».

В чистом виде этот мотив встречается в сводке ГПУ 1925 года, где уже перечисляются конкретные блага, обещаемые избавителем крестьянам. Прежде всего это – отсутствие налогообложения – проблема, которая была более чем актуальной во взаимоотношении крестьян и советской власти.

Тамбовская губ. 11 июля. Борисоглебский у. <…> В Мучканской вол. Коновальцев Л. К. говорит, что он слышал от одного гражданина о том, что в Ленинграде с аэроплана бросили брошюру Николая Николаевича Романова, в которой указывается о том, что если Россия поставит его президентом, то он даст свободную торговлю, 5 лет не будет брать налоги, а с крестьян 7 лет не будет брать. Еще ходит слух о том, что под Ленинградом и Финляндией стоят до 50 шт. военных иностранных судов, которые требуют от наших вождей признания царских долгов и президента, а если не будет президента и не будут признаны долги, то начнется война[78].

В этой группе легенд о Николае Втором наблюдаются существенные отступления от правил порождения подобных текстов в XVII–XIX веках. Согласно исследованию К. В. Чистова, царем-избавителем мог стать персонаж, не имевший шансов «испортить» свою репутацию, т. е. либо не царствовавший вовсе наследник престола, либо человек, занимавший престол весьма незначительное время: только при этом условии от него могли ожидать социальных преобразований. Николай Кровавый царствовал достаточно долго, чтобы заслужить самую мрачную репутацию. Однако его отречение и расстрел как бы перечеркнули последнюю; новый стереотип начал создаваться еще при жизни императора:

При батюшке-царе ничего не было, зато теперь – убийства. Пожалуйста, передайте батюшке-Николаю привет!; мы за него помолимся, чтобы он встал на престол; я и другие хотим проголосовать за батюшку царя Николая, при котором нас бедняков никто не трогал и все было доступно и дешево <…> Господи, <…> верим, нас защитит царь[79].

Отречение Николая от престола как бы позволило ему появиться в новом качестве – настоящего царя-избавителя. Трансформация этого обновленного образа к концу XX века приводит к появлению народного культа царя-мученика:

…В народном культе Царственных мучеников сложился <…> узнаваемый стереотип царя, наиболее часто воплощаемый в образах военного и священника, что связано с двумя наиболее важными патерналистскими функциями, приписываемыми Николаю II, – защитной и пастырской (ЛЕ 2006).

В 1920-е годы преимущественно в крестьянской среде реализуется абсолютно ожидаемая оппозиция раньше было лучше – сейчас стало хуже, противоположная советской идеологической модели сейчас лучше – при царе все было хуже. Об этом спецслужбы с волнением информировали Политбюро в 1930 году:

В с. Азееве, Кадомского района, 4 февраля с. г. провизором аптеки во дворе с/совета обнаружена привешенная тряпкой на гвоздь стены листовка: «Долой Советы и ни нужно ваш колхоз да здравствует наша царизма, а провалися Ленинизма дурак тот кто пошол в колхоз, а нас вы ни подвидети – грабители острожник». Ведется агентурная разработка (РД 1999: 251).

Это противопоставление стало общим местом в фольклорных текстах, например:

Ново-Покровский район. В ст. Калниболотской молодежь в количестве 5 чел. распевает а/с песенку следующего содержания: «Я на бочке сижу, бочка золотая, я в колхоз не пойду, давай Николая»[80].

В с. Саблино Сасовского р-на 4/III-с.г. на телефонном столбе обнаружена листовка следующего содержания: «Долой Совет, долой конину, даешь царя, даешь свинину. Долой Совет, козлам сена нет, Совет со зла убил козла» (РД 1999: 404).

Листовок, частушек, песен, основанных на этой оппозиции, было очень много. Но после 1930 года власть стала оценивать исполнение подобных текстов как «намерение реставрировать монархический строй» и, естественно, «контрреволюционную пропаганду».

Сочетание наивного монархизма и новых для крестьянства представлений о выборности высшей власти привели к идее выборов царя вместо представителей Советов или даже в президенты Советской республики (см. также пример в предыдущем разделе).

Я и другие хотим проголосовать за батюшку царя Николая, при котором нас бедняков никто не трогал и все было доступно и дешево <…> Господи, <…> верим, нас защитит царь[81].

Положение учительства безысходное. Если бы поставили вопрос на голосование – за какой строй мы стоим, так голосовали бы за царя[82].

В Тамбовской губ. церковный староста заявил на перевыборах ЕПО: «Нам нужно царя, раньше все было дешево, а теперь эта кооперация пользы не дает» (СД II: 484).

Ойратская область. 24 ноября. В с. Щеболино группа зажиточных крестьян и быв. бандитов, враждебно настроенных против соввласти во главе с гражданином Шадриным, распространяла слух о том, что «Китай идет на Советский Союз войной и скоро всех коммунистов перебьют и верховодить посадят царя из дома Романовых, что коммунисты, боясь народных крестьянских восстаний, устроили «переворот» (так на их языке получил название поворот лицом к деревне, проводимый партией), и они (кулаки, зажиточные) в избирательной кампании участвовать не будут и в сельсовет не полезут, т. к. соввласть скоро падет» (СД II: 384).

В Ложниковском сельсовете Тарского района общим собранием отведены два коммуниста, два сельактивиста. Выступавшие середняки заявляли: «Выберем коммунистов, так в деревне кошки не останется, все отберут. Советская власть нам не нужна, нам царь нужен, нам легче жилось» (СД III: 538).

Джанкойский район. В д.… Из толпы слышались ругательства по адресу Советской власти и компартии и выкрики: «Долой Советскую власть и компартию», «Дайте нам царя-батюшку, который нас накормит» и т. д.(ТСД 2000: 536).

В 1921 году Уральское ГПУ фиксирует слухи, в которых царь уже назначен президентом:

Президентом России назначен великий князь Михаил Александрович, которому из-за границы для помощи голодающим отпускается 200 млн пудов хлеба, но он согласится возглавить страну только в том случае, если помощь возрастет до 400 млн пудов (НИ 2001: 424).

«Большевистская версия»

Версию легенды о царях-избавителях нового типа можно назвать «большевистской», поскольку в ней фигурируют не представители царской семьи, а Ленин, а потом и другие представители советской администрации.

Прежде всего отметим одно представление, которое имеет прямое отношение к «наивному монархизму» и «царям-избавителям».

Так, Д. Филд приводит пример такого рода, относящийся к крестьянским волнениям 1861 года: «Бездненское «восстание». В апреле 1861 года, немногим более, чем через месяц после обнародования «Положений 19 февраля», около 10 тыс. крестьян собрались в селе Бездна Спасского уезда Казанской губернии, чтобы узнать, как Антон Петров нашел в Положениях «настоящую волю». Как ему это удалось? Составители Положений старались не пользоваться даже словами «воля» или «свобода». Но на бланке уставной грамоты было указано: «Число душ по 10-й ревизии… / Из них, отпущенные на волю после ревизии». Здесь без слова «воля» обойтись было невозможно, чем и воспользовался Петров» (ФД 2002: 112).

Другими словами, плохое обращение с народом не доводится до сведения верховной власти, или по-простому говоря, царь не знает о бедственном положении крестьян. Эта парадигма существовала и после 1917 года. Так, Челябинская ЧК в сводке за январь 1921 отмечала:

Население к Советской власти, как к системе управления, относится доброжелательно, чего нельзя сказать по отношению к местным представителям власти. Во всех постигших крестьян тяготах крестьяне винят не Советскую власть, а только местных ее представителей и часто думают, что многие мероприятия, проводимые на местах, не соответствуют директиве из центра, и что центр об этих мероприятиях не знает. Последнее имело много случаев подтверждения: крестьяне неоднократно посылали и пытаются послать в центр телеграммы с жалобами на те или иные действия местных властей (НИ 2001: 407).

А в сводке Оренбургско-Тургайской ЧК в апреле 1921 года описывались следующие «настроения» интеллигенции, рабочих и крестьян:

Неправильную, по ее <интеллигенции> мнению, политику, разруху и все прочее она объясняет тем, что от тов. Ленина скрывают все, что творится на местах, и освещают только с хорошей стороны. Поэтому-то и рабочие (напр., во время забастовки в главных мастерских) и крестьяне во всех затруднительных случаях собираются посылать к тов. Ленину делегатов (НИ 2001: 407).

В 1929 году Рязанское ГПУ располагало сходными сведениями:

До сего времени среди некоторой части середняков существует мнение, а его надо отнести за счет опять-таки недостаточной разъяснительной работы о том, что хотя Правительство и хороший закон издало о налоге, т. к. в нем есть много льгот для кр-н, но места, т. е. работники низового советского аппарата этот закон исказят и получится такая же вещь, как и прошлый год – переобложение середняка и т. д. <…>.

Центр выносит правильные постановления, а места их искажают, у нас в прошлую кампанию не всю бедноту освободили, сильно обложили середняка, а есть случаи недообложения кулака и зажиточного <…>.

Центр проводит политику правильно, но на месте здесь решают неверно[83].

О том, что нет хлеба, мы должны собраться и послать делегатов в Москву, потому что Центр не знает, какое безобразие творит наша местная власть[84].

Иногда это приводило к тому, что крестьяне собирались в некотором определенном месте под влиянием слуха, что Ленин (а затем – Сталин) сейчас приедет и разберется во всех злоупотреблениях.

Вера в эффективность прямого обращения к представителю верховной власти была совершенно непобедима, так, например, в 1921 году на собрании рабочих Кулебакского завода (Нижегородская губерния) по поводу нехватки продовольствия, когда обстановка совсем накалилась, один из выступающих выразил общее мнение: «Вот Вам факт налицо, как только мы послали «своих представителей» в Москву, то нам сразу привезли хлеба…» (ОВ 2002: 183). Попытки властей указать на то, что «эти пять вагонов <хлеба> были высланы из Москвы до приезда этих почетных представителей» (Там же,184) никакого впечатления на собравшихся, естественно, не произвели.

Первые слухи такого рода возникли во время болезни Ленина и сразу после его смерти; они ежедневно фиксировались ГПУ:

Ленин был единственной светлой личностью среди правительства. Смерть его ускорили врачи, а заболел он от огорчения, узнав о массовых расстрелах без его ведома (ВО 1994: 179).

Со смертью Ильича некому будет строго защищать рабочие интересы и помнить об их нуждах (ВО 1994: 179).

Среди крестьян ходят слухи… что теперь будет хуже, так как Ленин защищал их интересы… Ленин был хороший мужик… у него была большая голова: все понимать мог (НР IV: 19).

Крестьяне делают отчисления в пользу неимущих, мотивируя это тем, что Ленин был защитником бедноты (Там же,16).

Среди уезжающих в деревню… наблюдались разговоры о том, что со смертью Ленина начнутся крестьянские восстания (Там же, 13).

Троцкий хотел арестовать Ленина за его сдвиг вправо, а сам попал под домашний арест. Затем будто Ленин, видя полную разруху, собирает вокруг себя беспартийных, которым намеревается передать бразды правления (ВО 1994: 178).

<ГПУ отмечало провокационные слухи> о демонстрации безработных, которые явились в Кремль и потребовали для переговоров т. Ленина, но вместо него была выслана <армия> (НР IV: 14–15).

Ленин отравлен врагами-евреями (Там же, 19).

Троцкий подослал убийц, дабы стать на место Ленина (Там же,16).

Ленина отравили, стараются изжить Калинина, и власть будет жидовская (Там же, 19).

Отмечаются слухи, что Ленин перед смертью оставил записку «не обижать крестьян» (Там же).

В связи со смертью Ленина среди населения <Тверская обл.> распространились слухи, что Ленин не умер, его отравили жиды, стремящиеся захватить власть в свои руки, так как Ленин якобы говорил, что необходимо отменить единый налог для крестьян, и налог для торговцев, но Троцкому и всем жидам этого не хотелось (Там же).

Ленин подменен восковой куклой Ленин заменен фигурой из воска (Там же).

Советская власть изготовила фигуру Ленина из воска, которая находилась в колонном зале (Там же, 185).

Ленин жив и уехал за границу с Троцким (Там же, 15).

Ленин не умер, а хочет бежать за границу (Там же, 19).

Красноармеец… говорил, что Ленин вообще не умер, а живет в Крыму и хочет удрать за границу (Там же, 17).

В 1932 г., во время страшного голода в деревне, вызванного коллективизацией, среди крестьян ходили слухи, что Ленин воскрес и скоро придет громить большевиков (ВО 1994: 184, без ссылки на документ).

Как видно из этих примеров, вокруг фигуры Ленина начала складываться «избавительская легенда»; однако дальнейшего развития она не получила[85].

Причины опалы Троцкого очень интересовали народ, об этом свидетельствует следующая выдержка из письма красноармейца (1925):

И пропиши нам где сейчас находится Тротцский, и кто на его месте и как это дело могло случится смести его или он сам ушел.

Пока досвидания, пишите нам письма и пишите, какие новости. Если Вам писать нельзя новости то пишите условный знак – три точки когда начинаешь писать письмо, тама ставьте (КР 2001: 68).

Причины опалы и высылки Троцкого крестьяне могли видеть в его стремлении облегчить жизнь «простого народа». Вот пример «наивной поэзии», нечто вроде стихотворной листовки[86]:

Согласно отчетам агитаторов, представлявшимся в районные партийные организации и ГПУ, во время подготовки выборов крестьяне высказывали такое мнение:

Троцкий хотел освободить крестьян от налогов, а вы его арестовали. Он хотел принять в партию, а Вы боитесь этого (Там же,208).

Из доклада ОГПУ о влиянии деревни на политико-моральное состояние частей Красной армии Северо-Кавказского военного округа мы также узнаем, что «когда на Кубани распространились слухи о том, что Троцкий идет за крестьянство и против налога, некоторые кр<асноармей>цы под влиянием этих слухов между собой определенно высказывали симпатии Троцкому (КР 2001: 208).

Как уже было сказано, спецслужбы уделяли особое внимание отношению народа к Троцкому. Вот что пишет по этому поводу Рязанское ГПУ:

Вопрос военной опасности среди крестьянского населения теперь занимает одно из видных мест, причем в большинстве он рассматривается ими как опасность, непосредственно угрожающая Советскому Союзу. Такому положению способствует целый ряд обстоятельств, неверно истолкованных крестьянами. Хозяйственные трудности страны, перебои в снабжении населения товарами (мануфактура, спички, хлеб, сахар и т. п.), проведение пробных мобилизаций – все это вместе взятое претворяется в умах кр-н как соответствующая подготовка Советского Правительства к войне. Источник сведений кр-н по этому вопросу имеет довольно разнообразный характер: кто-то прислал письмо из Москвы, Ленинграда, кто-то приехал из города, кто-то читал в газете и все эти источники передают сведения о приближающейся войне в самом превратном и нелепом виде. Для характеристики можно привести следующее:

«Красноармеец из Ленинграда прислал письмо о том, что 15 мая их угоняют на позицию в Польшу. Из Москвы тоже красноармейцев скоро будут угонять на войну и Троцкий улетел на аэроплане, даже не успели поставить стражу, я сам слежу за газетой, как в Польше мобилизовали конную артиллерию, конницу и пешую артиллерию»[87].

Троцкий может в любой момент вернуться и отменить коллективизацию:

За последнее время мы имеем основательные прорывы: в 4-х с/советах есть выходы из колхозов. <…> Вторая причина – носятся нелепые слухи, что к нам приезжает Троцкий и все начнется по-новому – вся коллективизация полетит в сторону[88].

В конце 1920-х годов по стране прокатился слух, что Троцкий (как несколькими годами ранее – претендент на престол) собрал армию и идет войной на Советский Союз:

Попы в беседах, проповедях и вообще при удобных случаях, прикрываясь борьбой с безбожниками, произносят явно контрреволюционные речи, распространяют нелепые слухи вроде того, что: западные страны не потерпят насилие над православным духовенством, они весной объявят войну. Троцкий подготовляет войска, чтобы пойти войной на Союз и т. д. в этом духе[89].

Среди некоторой части кр-н середняков, не оправдывающих высылку Троцкого заграницу, в силу того, что последний использует это с целью усиления антисоветской деятельности, наблюдаются суждения о приготовлениях Троцкого к войне с Советским Союзом, для чего последний якобы собирает в Турции войска. Будучи большим специалистом в военном деле, Троцкий для Союза непобедим.

«Троцкий сейчас собирает в Турции войско и к весне нужно обязательно ожидать войны»[90].

В 1937 году в Томске был даже зафиксирован слух, что Троцкий тайно возвращается для участия в выборах (ТВ 2004: 60).

«Всероссийский староста» и «крестьянский дедушка» М. И. Калинин также мог восприниматься в качестве подлинного защитника крестьян:

Крестьяне Челябинской области передавали друг другу слух, что между Лениным и Калининым раскол и последний присоединился к крестьянским повстанцам (НИ 2001: 422).

Вдова Ленина, Надежда Константиновна Крупская, могла ассоциироваться с покойным мужем, тем более из уст в уста передавались рассказы о ее постоянном несогласии со Сталиным. Крупская изображается как защитница крестьян:

Ходит такой провокационный слух в районе села Петрова, что Надежда Константиновна Крупская не согласна с ЦК в вопросе о коллективизации и за это несогласие сидит в домзаке, говоря, что до тех пор не выйдет, пока ЦК не отменит своего решения о коллективизации. Значит, мол, среди вождей начинается разногласие[91].

В 1937 году эмигрантская пресса была полна сенсационными известиями об аресте Крупской:

«Пари Суар» сообщает: известие о том, что в Москве арестована Крупская, вдова Ленина, подтверждается. Несмотря на официальное опровержение, слухи не прекращаются[92].

В конце 1930-х годов москвичи рассказывали следующую легенду, в которой легко угадываются характерные мотивы легенд об избавителях – отстранение от власти и подмена тела:

27 марта 1939 года, на семидесятом году жизни, в Москве скончалась Надежда Константиновна Крупская, вдова Владимира Ильича Ленина. Гроб с ее телом простоял в Колонном зале Дома союзов один день – 1 марта. Ночью тело было кремировано и на следующий день, 2 марта, москвичи прощались с урной, в которой находился сожженный в крематории прах. Враждебно настроенные к советской власти личности, как всегда, задавали ехидные вопросы: «Почему это Крупскую сожгли раньше времени? Кому она помешала?» Дошло до того, что кто-то спросил: «Да она ли это была в гробу?» А кто-то рассказал про старушку-большевичку, поведавшую под строжайшим секретом одной женщине на Чешихинском (в Госпитальном переулке) рынке о том, что в гробу была не Крупская, а неизвестная женщина, загримированная под покойницу, и что настоящую Крупскую посадили и на Соловки отправили. Ну а когда правители наши узнали, что народ обо всем догадался, так старушку-то эту быстренько сожгли, а Надежда Константиновна, сердешная, так в тюрьме и мается (АА 2003: 67).

Рой Медведев в своей книге «Они окружали Сталина», говоря о выступлении Маленкова в 1953 году на сессии Верховного Совета СССР с предложением о значительном снижении налогов с крестьянства и аннулировании всех прежних долгов колхозов и колхозников, добавляет следующее: «Эти предложения надолго обеспечили Маленкову популярность среди населения и особенно среди крестьянства, ибо деревня впервые за много лет почувствовала некоторое облегчение. Среди простых людей появился и упорно держался слух, что Маленков – «племянник» или даже «приемный сын» В. И. Ленина. Главным основанием для подобной легенды было, вероятно, то обстоятельство, что мать Маленкова носила фамилию Ульянова».

Слух о том, что Маленков хотел помочь крестьянам, потому что был сыном / племянником Ленина, находит свое отражение и в других источниках:

Первые послесталинские решения правительства способствовали и популярности Маленкова в народе. На том основании, что девичья фамилия его матери была Ульянова, его «окрестили» племянником и даже приемным сыном Ленина. Сам Георгий Максимилианович не препятствовал распространению подобных слухов…[93]

Сегодня была лекция по истории России: тема борьба за власть после смерти Сталина. Так вот я вспомнил, когда речь зашла о Маленкове и его идеях уменьшить налоговое бремя с деревни, повысить закупочные цены, я вспомнил удивительный факт: в то время среди крестьян-колхозников бытовал слух, что Маленков – сын Ленина[94].

Заключение

«Монархическая» (справа) и «большевистская» (слева) версии «избавительских легенд» советского времени включают следующие центральные мотивы (подробный перечень мотивов см. в приложении):

1 Б. Избавитель хотел облегчить жизнь народа, поэтому отстранен / подменен / выслан

2 М-Б. Царь / наследник / верховный правитель спасся, он скрывается под именем другого человека или за границей

2 М-Б. Видя страдания народа, Царь / наследник / верховный правитель собрал войско и идет войной на Советскую Россию

3 М. Он назначен / будет назначен президентом России / выбран правителем и потребует свободной торговли / отсутствия налогов / раздачи хлеба

К концу 30-х годов слухи об избавителях утихли; в конце XX века наиболее полно и четко легенда о грядущем царе-избавителе сохранилась только в культуре представителей замкнутых религиозных сообществ: «Потомок Романовых спасся, он скрыт от людей, он ходит тайно по России, скоро придет срок его открытия верующим, он подготовит народ ко Второму пришествию» (АМ 2010: 252–255); это еще раз демонстрирует, как внутри субкультур консервируются тексты, ранее бывшие достоянием гораздо более широких слоев населения.

Еще раз хочется подчеркнуть, что обе рассмотренные версии опираются на традиционную модель взаимоотношений человека и верховной власти в России. Крестьяне, отправлявшие вышитые рубахи Александру III (ГС 2007), женщина, вышившая рубашку Хрущеву, или отшельница, сделавшая рубашку президенту Медведеву[95], по сути дела, действуют в рамках одной и той же модели, впрочем, как и милиционер, апеллирующий к Путину и рассказывающий о беззаконии на местах, в этом плане ничем не отличается ни от крестьян, пробивавшихся к Петру I, ни от ходоков к Ленину.

Литература

АА 1949 / Алымов А. [Ширяев Б.] «Иван-царевич» // Наша страна (Аргентина). 1949. 7 августа. № 24. С. 2–3.

АА 2008 / Архипова А. С. «Цари-избавители» и операции ГПУ // Живая старина. 2008.№ 3. С. 47–49.

АА, НС 2010 / Архипова А. С., Неклюдов С. Ю. Фольклор и власть в «закрытом обществе» // НЛО. 2010. № 101 [см. также наст. изд.].

АГ 1998 / Андреевский Г. Москва: 20–30-е годы. М., 1998.

АЕ 1999 / Анисимов Е. Дыба и кнут: Политический сыск и русское общество в XVIII веке. М.: НЛО, 1999.

АМ 2010 / Ахметова М. В. Конец света в одной отдельно взятой стране. М.: ОГИ, 2010.

АН 2000 / Алексеев В. В., Нечаева М. Ю. Воскресшие Романовы?..: К истории самозванчества в России XX века. Екатеринбург, 2000. Ч. I.

АП 1929 / [Аверьянов П.] Очерк о генерале Слащеве, составленный в 1929 году // Неизвестная Россия: XX век. М.: Ист. наследие, 1993. Т. 3.

БЛ 2003 / Боева Л. А. Деятельность ВЧК – ОГПУ по формированию лояльности граждан политическому режиму (1921–1924 гг.) М., 2003.

ВО 1994 / Великанова О. В. Образ Ленина в массовом сознании // Отечественная история. 1994. № 2. С. 117–185.

ГС 2007 / Григорьев С. И. Придворная цензура и образ Верховной власти (1831–1917). СПб.: Алетейя, 2007.

КР 2001 / Крестьянские истории: Российская история 20-х годов в письмах и документах / Сост. С. С. Крюкова. М.: РОССПЭН, 2001.

ЛЕ 2006 / Левкиевская Е. Е. Народный культ царя-мученика и проблемы идентичности в современном русском обществе // Культура сквозь призму идентичности. М.: Индрик, 2006.

НЕ 2007 / Немировский А. А.Слухи и сплетни в белогвардейском лагере // Живая старина. 2007.№ 4. С. 10–11.

НИ 2001 / Нарский И. Жизнь в катастрофе: Будни населения Урала в 1917–1922 гг. М.: РОССПЭН, 2001.

НПП 1999 / 58.10: Надзорные производства Прокуратуры СССР по делам об антисоветской агитации и пропаганде, март 1953–1991: Аннот. каталог / Под ред. В. А. Козлова, С. В. Мироненко; сост. О. В. Эдельман. М., 1999.

НР I–IV / Неизвестная Россия: XX век. М.: Ист. наследие, 1993. Т. I–IV.

ОВ 2002 / Общество и власть: Российская провинция,1917 – середина 30-х годов. М.; Нижний Новгород; Париж, 2002. Т. 1.

ОН 1997 / Окунев Н. Дневник москвича (1917–1924). М., 1997. Т. I–II.

РД 1998 / Рязанская деревня в 1929–1930 годах: Хроника головокружения / Сост. Л. Виола и др. М.: РОССПЭН, 1998.

СД I–IV / Советская деревня глазами

ВЧК – ОГПУ – НКВД, 1918–1939: Документы и материалы: В 4 т. / Под ред. А. Береловича, [В. Данилова]. М.: РОССПЭН, 2000–2012.

ТА 2007 / Тепляков А. Г. «Непроницаемые недра»: ВЧК – ОГПУ в Сибири, 1918–1929 гг. М.: АИРО – XXI, 2007.

ТВ 1999 / Тополянский В. «Величие Смердяковых»: партийный отчет об убийстве // Континент. 1999. № 100.

ТР 2004 / 1936–1937: Конвейер НКВД: Сб. статей и материалов / Сост. – ред. Б. П. Тренин. Томск, 2004.

ТСД 2000 / Трагедия советской деревни: Коллективизация и раскулачивание. М.: РОССПЭН, 2000. Т. 2: Ноябрь 1929 – декабрь 1930.

ФД 2002 / Филд Д. Размышления о наивном монархизме в России от эпохи Пугачева до революции 1905 г.// Экономическая история: Обозрение / Под ред. Л. И. Бородкина. М., 2002. Вып. 8. С. 110–115.

ЧК 2003 / Чистов К. В. Русская народная утопия (генезис и функции социально-утопических легенд). СПб.: Дмитрий Буланин, 2003.

ШБ 1991 / Ширяев Б. Н. Неугасимая лампада. М.: Товарищество русских художников, 1991.

FD 1976 / Field D. Rebels in the Name of the Tsar. Boston: Houghton Mifflin, 1976.