Русский Микеланджело. Е.Вучетич – годы становления (Маргарита Нехезина, 2017)

Страницы биографии

28 декабря 1908 года в городе Днепропетровске через четыре столетия после Микеланджело Буонарроти родился Евгений Вучетич.

Евгений Викторович Вучетич – гений монументального искусства, который передал соразмерность великой Родины, души и таланта, героизм людей, живущих в ней.

Монументальное искусство всегда считалось высшим мастерством скульптуры. Евгений Вучетич вошел отдельной страницей в летопись монументального искусства всего мира.

Он продолжал работать в жанре мемориальной скульптуры на протяжение всей своей жизни. Для Е.В. Вучетича определилась основная точка творчества – величие героической личности.

Город Днепропетровск (б. Екатеринослав). основан на реке Кильчень в 1776 году на месте казачьей слободы Половицы, по указу Екатерины П. Неудачное расположение на болотистой местности вызывало частые болезни среди населения. 22 января 1784 г. издан указ Екатерины II об основании Екатеринослава II на реке Днепр, по первоначальному плану фаворита императрицы князя Потемкина и самой Екатерины. Второй Екатеринослав должен стать «третьей столицей Российской Империи» Екатерина II заложила первый камень в строительстве Преображенского собора 9 мая 1787 г.

После смерти Екатерины II (1796) развитие города затормозилось.

Памятником той эпохи стала архитектурная достопримечательность: дворец Потемкина (1790), Преображенский Собор – культовое здание, восхищающее своим светом и великолепием – более 150 метров в длину, 139 м. в высоту (1786).

В июле 1926 г. Екатеринослав был переименован в Днепропетровск.

Мемориальная доска на доме № 5 по улице К. Либкнехта в городе Днепропетровске, где родился Е.Вучетич

В предреволюционные годы Вучетичи переехали и жили в городе Грозном.

После Великой Октябрьской революции семья переехала в город Ростов – на – Дону, который Вучетич считает своим родным городом. Город назван в честь митрополита Дмитрия Ростовского в 1749 году.

Ватага мальчишек осваивала территорию города, который ими разделен на районы. Ребята неслись по улицам, шумные и беззаботные. Среди них был и Женя, который зачарованно смотрел на замечательные строения собора, лицо крупное, подбородок выдает в нем собранность и твердость характера, да и руки у него всегда сильные. В ватаге ребят есть и старшие, но они не пытаются обидеть его. Огромное сооружение восхищает его.

– Не задерживайся! – подгоняют его ребята.

Торопливо отмеряя широкие шаги, друзья передвигаются по улице. Евгений зачарованно разглядывает собор.

– Скульптура, это замечательно! – воскликнул Евгений, и его голос задрожал от волнения.

Ребята удивились, а Евгений стоит как вкопанный, не отводя глаз.

Улицы города разбегались вдаль к горизонту, просматриваясь отдельными деревьями. Здания передавали мощь и изящество.

– Хватит тебе глазеть, дело не ждет! – загалдела ватага и, толкаясь, помчалась дальше. Женя остался.

Господь был первым скульптором, он изваял первую фигуру Человека и чтобы передать свои законы, использовал для этого камень. Из чего были сделаны первые орудия человечества? Из камня. Человек свою силу и сноровку доверял только камню. Теперь каждый камень раскрывает себя, передавая свой характер и если неосторожным движением обидеть камень, он может рассыпаться. Камень подчинятся только законам любви и участию, тогда он сияет и радуется. Собор был построен из камня.

Женя прикоснулся к каменной колонне с благоговением. Сердце, забившись учащенно, ликовало. Он поднял глаза наверх, колонну окутали густые красноватые лучи яркого солнца, а камень продолжал греть маленькую руку мальчика, как будто Всевышний вкладывал в нее силу, страсть к камню. Он продолжал стоять в оцепенении.

– Не задерживайся! – подгоняли его ребята.

Мальчик отошел от здания в тяжелом раздумье. Для себя он искал слова, чтобы выразить обуревающие его чувства. Глаза заволокло туманом. Вдруг Женя понял, что больше всего на свете хочет ощущать своими руками тепло и силу камня, работать с этим замечательным материалом.

Он примчался домой. В памяти еще оставалось увиденное. Рука потянулась за листком бумаги. Схватив карандаш, он попробовал воспроизвести это на бумаге. Рука, твердая и решительная, уверенно оставляла штрих за штрихом. Мягкий хлебный мякиш быстро очутился в руках и Женя, забыв о том, что часто получал за это тумаки от отца, начал лепить…. Мякиш хлеба долго еще служил ему подсобным материалом.

Евгений Вучетич родился в интеллигентной семье. Мать Анна Андреевна, француженка, в девичестве – Стюарт., Это была красивая и воспитанная женщина, она создавала прочный домашний покой. Евгению всегда было радостно с матерью, которая целовала его и обнимала перед сном. Чувства к прекрасному, к искусству передалось сыну через ее чрезмерную любовь, ее изящество, внешнее и внутреннее. Отец – черногорец, крутой и гордый по характеру. Мрачный и погруженный в горькие думы, отец сложно переживал те события, которые переживала вся страна. Он был и на стороне белогвардейцев, и в стане красных. Все это сказалось на его здоровье, и когда сыну исполнилось десять лет, отца не стало. Трудное детство закалило мальчика. Он старался помогать во всем матери, которая работала в школе учителем.

В Жене прекрасно уживались эрудированный интеллигент, озорной юноша и раздражительный хулиган. Среди ребят надо было утвердиться силой, выносливостью. В характере Евгения появились черты нетерпения и резкости, переходящие иногда и в грубость. Но когда он приходил домой, общался с горячо любимой матерью, то становился мягким, покладистым и доброжелательным.

Самым любимым его занятием было рисование и лепка из мякиша хлеба. Здесь он забывал обо всем, тепло улыбаясь матери счастливой улыбкой, губы наливались и полнели, лицо передавало безмерную радость и великое удовольствие. Учась в средней школе, Евгений все свое свободное время отдавал лепке. В ранних его ученических работах уже сказывался темперамент скульптора, стремление передать романтику и жизненную экспрессию изображаемых событий.

После окончания школы Евгений поступил учиться по совету матери в Ростовскую художественную школу.

Четыре года он учился у превосходных педагогов и художников – реалистов А.С. Чиненова, А.И. Мухина. Здесь его научили работать с камнем, чувствовать его, понимать его силу, нрав. Когда резец врезается в него, то сам камень подсказывает и поддается. Материал камня становится тусклым, неживым, если резчик не понял камня, не уловил настрой, не передал камню свою любовь и поклонение.

Широко известно высказывания Микеланджело:

В каждом камне заключена статуя, нужно только уметь убрать все лишнее и, извлечь ее на свет!

Камень отзывается на любовь и умение! За камнем надо ухаживать, закрывать его на ночь и если полная луна бросит на камень свой луч, то он непременно отзовется появлением трещины.

Камень может разговаривать с мастером. Послушай, как он отзывается, когда по нему ударяют?

Камень является не царем, а богом!

Именно в Ростовской художественной школе Вучетич определился в непреклонном желании стать скульптором.

Жить и учиться было сложным. Что такое труд, искусство, Вучетич постиг одновременно, еще, будучи подростком: приходилось учиться и подрабатывать на холст и краски, а иногда и на кусок хлеба – страна переживала нелегкие годы. Несмотря на все трудности, юноша понимал, что жизни без искусства для него нет.

Что такое борьба в искусстве, он узнал, будучи учеником Ростовской художественной школы.

Навсегда в его душе сохранилась трогательное чувство сыновней привязанности к директору школы, в прошлом передвижнику, Андрею Семеновичу Чиненову, который внушил, что скульптура не праздное развлечение.

Еще в конце 1914 года А.С. Чиненов получил разрешение Российской академии художеств на открытие в Ростове-на Дону самостоятельной, частной художественной школы Донпрофобра. Учитывая заслуги Чиненова в деле художественного образования, он был назначен заведующим. В 1928 г. школа получила название художественно – промышленного техникума. В последующем техникум был преобразован в Ростовское художественное училище. А.С. Чиненов, выпускник Московского Строгановского училища – замечательный рисовальщик, живописец, участник многих выставок, выдающийся педагог. Методы его преподавания неоднократно отмечались Российской академией художеств, а в 1900 году на всемирной выставке в Париже были удостоены почетного диплома и бронзовой именной медали. Рядом с ним по жизни, творческой и педагогической деятельности была его жена Мария Михайловна – скульптор, рисовальщик, живописец. Художественная школа дала миру, стране замечательных художников: Е.В.Вучетича, С.Г. Королькова, иллюстратора «Тихого Дона» М.А. Шолохова и других.

В педагогическом коллективе учили неустанному труду, заставляли много работать и в школе и вне ее стен. Они познакомили юношу с шедеврами мирового и русского реалистического искусства. «Чем характерней образ, чем он темпераментней и страстнее, чем ближе этот образ к духу своего времени, тем дольше ему предстоит жить. Подлинно художественное произведение живет вечно…» – так учили опытные преподаватели.

В 1928 году Чиненов был освобожден от должности директора, как сторонник «старой школы» в искусстве. Пришли к преподавательской работе модернисты и директором был назначен Штейнберг, не признававший работу с натуры. Под громкой вывеской новаторства начались кадровые перемены. Но Вучетич и его товарищ Лактионов, ходили навещать своего больного учителя Андрея Семеновича. Они его любили и верили, что за ним, правда – великое, настоящее и вечное искусство.

Ростов был началом борьбы в жизни, которая закалила юношу.

Учеба продолжалась, во время летних каникул Евгений уезжал на заработки в Донбасс на угольные шахты Макеевки, где работал откатчиком, крепильщиком, машинистом динамомашины. Эта своеобразная «летняя практика» помогала ему разбираться в людях, понимать их сущность. В трудовом коллективе нет позерства, его не уважают люди. В коллективе к Евгению относились по доброму, видя в этом молодом человеке достойного товарища, ощущали при общении с ним сильную энергетику.

Находясь под землей в шахте, при выходе на землю радовался солнцу, ветру и всем живому, что окружает, и появилось желание поехать туда, где много солнца.

Художественное дарование проявилось в дипломной работе юного Е.Вучетича: Фонтан у театра Горького представлял собой группу атлантов, держащих над собой чашу и окруженных фигурами лягушек и черепах – самый большой в городе.

Первой его самостоятельной работой была изображенная в натуральную величину скульптурная группа – матрос на вздыбленном коне, стреляющий по неприятелю. Эта работа была приобретена Северокавказским музеем Революции.

Ростовский художественный техникум им. М.Б. Грекова (так именуется с января 2011 г.) и сегодня стоит на традициях русской реалистической школы. Техникум – постоянно в центре культурной и художественной жизни Донского края, а также активно участвует в международных, всероссийских и областных конкурсах. Сказывается наследие великих мастеров и работы выпускников получают высокую оценку: Н. Симонов оформил более 70 спектаклей в театрах страны, Т. Лаптева работала над созданием декораций к фильмам «Атаман», «Грех» и другим.

Фонтан – любимое место отдыха ростовчан и обязательное место остановки в маршрутах свадебных кортежей

Окончив художественную школу, Вучетич летом 1930 года переехал в Самарканд. Тут он осуществил свою давнюю мечту – познакомиться с культурой Востока. Работая в бригаде культпросвета, он много рисовал, делал наброски, эскизы, изготавливал скульптурные композиции. Молодого работника направили на хлебозаготовки в город Гузара Кашка-Дарьинской области. Он и несколько его товарищей попали в плен к басмачам, которые жестоко обращались с пленниками и только пограничники спасли их от гибели.

Портрет Героя Социалистического труда Назарали Ниязова. 1948 г.

Воспоминания об этих временах позволили создать портрет хлопковода Ниязова. Этот старый узбек отдал половину своей жизни непосильному труду. Тяжелая жизнь оставила на его лице свой след, Но глаза Ниязова сверкают искоркой счастья трудового человека, он мудрый и честный человек. Ваятель нашел нужные штрихи, чтобы показать глубокий образ сильного духом человека с высоким достоинством. Талант Евгения Вучетича – передавать состояние души человека через мастерство резца.

В 1931 году Вучетич приехал в Ленинград поступать в институт пролетарского изобразительного искусства (так называлась в те годы Академия художеств). В этом учебном заведении учились А. Иванов, К.П. Брюллов, П.И. Крамской, В.И. Суриков, И.Е. Репин!

С чувством душевного трепета, с большими надеждами и светлой мечтой он входил в здание Академии художеств. Приехал в Ленинград «зайцем», на билет не было денег из Средней Азии. В институте ему сказали:

– Рано вы приехали, молодой человек, до экзаменов еще два месяца. Есть где и на что жить? Худо? Обратно возвращаться не думаете? Что же, единственное, чем можем вам помочь, – устроить временно на работу в порту. Не приходилось раньше? Работали в шахте? Тогда не беда.

И Евгению Вучетичу дали направление на работу в ленинградский порт.

Вступительные экзамены выдержаны успешно. Вучетич – студент. Началась учеба, началась и борьба.

Классическое наследие мировой и русской культуры предавалось забвению и разрушению. Когда Вучетич спросил своего профессора, почему им не преподают анатомию человека, последовал категорический ответ:

– А вы что, собираетесь стать врачом?.

Этот ответ удивил юношу, и в душе зародилась тревога. Молодой художник стремился к глубокому изучению натуры, раскрытию характера человека, а здесь студентов заставляли изображать человека в виде нелепой композиции геометрических фигур. Вучетич хотел стать большим художником через серьезную учебу в вузе. А тут вдруг увидел, как по приказу ограниченных людей во двор выбрасываются гипсовые слепки с произведений Микеланджело и Шубина. В душе юноши зрел протест. Он снова обратился к профессору, уже решительно:

– Почему нас не учат мраморному делу?

– Вы что, хотите стать каменотесом?

Паоло Трубецкой (русский художник, скульптор) говорил:

«Скульптура складывается из мельчайших подробностей: деталей, движений, поворотов, раскрывающих неповторимость сущности того, что изображается!»

Этому не учили в Академии.

Вучетич с группой студентов выступил резко против. Товарищи его поддержали. Но их обвинили в консерватизме, в отсутствии новаторского духа. Разговор был бурным.

Вучетичу сказали:

– Не нравятся наши порядки – мы вас не неволим. Выбирайте. «Вот – бог, вот – порог»

И он выбрал – последнее, в знак протеста, он в 1933 году демонстративно покинул Академию, проучившись всего два года.

Уехал в Среднюю Азию, а затем вернулся в Ростов, вступил в Товарищество художников и активно включился в жизнь города.

Здесь с успехом прошла его первая персональная выставка среднеазиатских рисунков, при этом много лепил. Неуклонно рос авторитет Вучетича как художника, и как организатора, способного увлечь людей большим и интересным делом. Вскоре он возглавил местное объединение художников.

С натуры сделал портретный этюд знаменитого борца Ивана Поддубного. Иван Максимович Поддубный – профессиональный борец и атлет, заслуженный артист РСФСР, шестикратный чемпион мира среди профессионалов. Его называли «Иван железный», «Чемпион чемпионов”, «Русский богатырь».

В 1923 – 1924 г. работал в госцирке, затем 3 года провел на гастролях по Германии и США. В 1926 году о нем трубили все телеграфы планеты, называя его «чемпионом Америки».

Среди профессионалов поражал не только своей феноменальной силой и мастерством, но и спортивным долголетием, ведь в 1926 году ему было 55.

В годы Отечественной войны проживал на оккупированной немцами территории, ответил отказом поехать в Германию и готовить немецких спортсменов, сказав, что «я – русский борец, им и останусь» Ковер покинул в 1941 году в 70-летнем возрасте. Послевоенные годы проживал в жуткой нищете, ради еды пришлось продавать все завоеванные награды.

Умер Иван Поддубный в 1949 году, похоронен в городском парке.

Молодой Е.Вучетич соорудил памятник И. Поддубному, на нем высечены слова «Здесь русский богатырь лежит»

Это этюд борца, вылепленный с натуры борца, был выразительным.

Скульптура Поддубного И.М.

Апрель 1972 г. По настоянию городских и областных властей был сооружен монумент «Первоконникам». Он выполнен в аллегорической форме, отражая события того времени, представлял собой скульптурную группу на массивном постаменте и стал постепенно одним из узнаваемых знаков Ростова-на-Дону.

Тогда же Вучетич начал работать в области монументальной скульптуры.

Барельеф на фасаде здания гостиницы «Ростов» также выполнен под руководством Вучетича.

Для Вучетича это были годы бурной деятельности, поиска себя, своего места в жизни. Он писал стихи и очерки, рисовал и лепил, работал на строительстве Ростовского драматического театра и участвовал в праздничном оформлении города.

Его композиции «К.Е.Ворошилов на коне» и «Партизанка» в 1937 году экспонировались на Всемирной выставке в Париже и были отмечены Большой золотой медалью.

Он везде находил применение своей неистощимой энергии, И всюду яркими находками начал блестеть его зреющий талант.

Ростов славится скульптурами Вучетича.

В 1935 году работу молодого скульптора увидел и высоко оценил приехавший в Ростов академик архитектуры Владимир Алексеевич Щуко, по проекту которого в городе строился драматический театр.

Щуко Владимир Алексеевич (1878 – 1939), русский советский архитектор, просветитель.

В 1911 г. удостоен звания академика архитектуры.

По рекомендации Н. Рериха руководил классом прикладной композиции школы Общества поощрения художников.

В 1935 г. Щуко и Гельфрейх занимались планировкой и реконструкцией центра Москвы, проект был закончен в 1936 г.

Щуко прославился не только в стране: театр в Сочи, въезд в Смольный, театр в Ашхабаде, дом Правительства в Сухуми, павильон СССР на парижской выставке, здание Государственной библиотеки в Москве, драмтеатр в Ростове-на-Дону, над проектом Дворца Советов работал 7 лет.

В.А. Щуко всегда колебался между современной архитектурой и классикой. В 1939 году в Москве открылась Всесоюзная сельскохозяйственная выставка, Главный павильон построен по проекту Щуко, Гельфрейха, стал доминантом всей выставки и увенчен скульптурами колхозника и колхозницы с поднятым снопом пшеницы. В последние годы Щуко совместно со своим учеником Гельфрейхом разрабатывают проект станции метро «Электорозаводская».

Он работал над декорациями театров, оформил 43 спектакля, и театральные рисунки выделяются свободным исполнением и темпераментом.

И этот замечательный зодчий, великий архитектор мира увидел в молодом Евгении Вучетиче талант.

На строительстве театра Вучетич также познакомился и подружился с архитекторами П.И. Сербиновым и Л.Ф. Эбергом. Это знакомство и практическая работа оказалась очень плодотворной для будущего скульптора. В среде этих архитекторов он по – настоящему постиг, что такое монументальность.

Выдающийся зодчий В.А. Щуко стал для него духовным наставником и учителем. Сам Евгений Вучетич об этом рассказывает в своей автобиографии:

«Поворотным моментом в моей жизни оказалась работа по оформлению Ростовского театра со знаменитым архитектором Щуко. Увидев мои работы, он сказал коротко, но тоном, не допускающим никаких возражений:

– Немедленно, сейчас же, молодой человек, вам надлежит ехать в Москву.

И вот в 1935 году я очутился в Москве. Прямо с вокзала отправился на строительство гостиницы «Москва», решив поступить на работу по оформлению гостиницы.

Скульпторов у нас и своих в Москве много, – сказали мне там.

Работы для вас не найдется, поезжайте – ка обратно к себе в Ростов.

Скульпторов не надо – понятно. А формовщиков у вас много? Формовщиком можно.

Только вам придется выдержать экспертизу, – недоверчиво ответил мне прораб.

И выдержав экспертизу, я был зачислен формовщиком на строительство гостиницы «Москва».

Уладив все житейские дела, я отправился к Щуко, чтобы доложить, что приказание выполнено.

В ночных беседах со Щуко, в его советах, одобрениях и суровой критике, я шлифовал свое образование.

Трудно было первые годы в Москве. Резец мой был недостаточно гибок и тверд. Три года Щуко Владимир Алексеевич поддерживал меня морально и материально Он был моим творческим отцом.

В 1939 году Щуко умер. Союз архитекторов объявил конкурс на памятник – надгробие на могилу Щуко. Около ста проектов представлено было комиссии.

Мне хотелось в скульптуре создать портрет дорогого моего учителя. Хотелось запечатлеть выражение его живых глаз, губ, знакомые морщинки и сделать так, чтобы сквозь это живое лицо проступал целостный образ человека – сильного, умного, одаренного художника и мечтателя. Работа была тяжелым и суровым испытанием. Моими соавторами были архитекторы А.Ф. Хряков и А.И. Великанов. Нами было представлено два проекта. Первая и вторая премии были присуждены нашим работам.

Так началась моя жизнь в искусстве».

У Щуко Вучетич научился упорству в труде, целеустремленности и нечеловеческой работоспособности. Он не помнит, когда отдыхал его учитель. Щуко бывал на различных совещаниях и заседаниях, на приемах, в кругу друзей, а ночами работал в мастерской, вместе со своим учеником.

Он говорил:

«Молодой художник не имеет права на бесплодное времяпровождение. Он должен работать, творить, участвовать по возможности на всех выставках и конкурсах.

Жизнь человеческая недолговечна и «просвистеть» ее не мудрено. Надо иметь мужество и твердость, принимать вызов, бороться и побеждать, преодолевая все преграды.»

Вучетич работает на строительстве Государственной библиотеки.

В 1940 году он назначается художественным руководителем художественных экспериментальных мастерских Управления строительства Дворца Советов.

Тогда же Вучетич создал ряд остропсихологических портретов: В.А.Щуко, академика А. Д. Сперанского, искусствоведа М.В. Бабенчикова.

История мирового искусства раскрывает природу форм. В памяти человечества веками хранится все то, что с предельной простотой и ясностью рассказывает о душе народа, его думах и чаяниях, что полно глубокого смысла и содержания. Все изыски форм, все попытки создать пластические абстракции осудил самый строгий судья – время. В его приговоре все точно и глубоко обосновано.

Лишь тот художник остается жить в веках своими произведениями, который служит своему народу, его будущему. Время хранит только те произведения, в которых оно само отразилось. Если художник не знает того, что он хочет передать своим произведением народу и о народе, он обречен на провал. Художник должен языком своего искусства рассказать «о времени и о себе». Ибо истинный художник и его индивидуальность неотделимы от эпохи, в которую он живет, от общества, для которого он творит и о котором он повествует.

Вот практика, жизнь. Микеланджело Буонарроти отражал свою эпоху.

Великая мечта Вучетича – увидеть произведения великого скульптора, сбылась! Идя по Риму, «вечному городу», он старался не проронить лишнего звука, чтобы не нарушить чувств и переживаний, которые наполняли его сердце.

Громадная колоннада обрамляет два сочных и многоводных фонтана. Их брызги разлетаются далеко, освежая духоту воздуха. Это площадь собора св. Петра. Здесь, за пятьсот лет до этого, ходил в стоптанных своих сандалиях один из величайших гениев, каких когда – либо знало человечество, не всегда сытый, но во веки веков великий. И здесь витает дух великого Микеланджело. Поднимаясь по крутому маршу широкой лестницы, попадаем в собор. Евгений Вучетич у микеланджеловской «Пиеты». В «Пиета» автор воплощает в своих группах новую тему – взаимной человеческой общности в различных ее видах

Е.В. Вучетич. Рабочий момент

Нет таких слов, чтобы описать чувства и мысли у подножия этого мирового шедевра!

Микеланджело добивался воплощения своих замыслов сначала на бумаге и компоновал нужные фигуры, даже не заглядывая в подготовленные наброски, сделанные с натуры: все подсказывала ему цепкая память, точная память.

Затем он переходил от плоского бумажного листа к трехмерной модели из глины. Лепил Микеланджело свободно, не стремясь к абсолютной точности, потому что при переводе в другой материал формы все равно должны измениться. Желая что-либо подчеркнуть и усилить, он то добавлял глины, то отщипывал и срезал ее. Затем он брал воск, у воска есть нечто общее с мрамором – оба схожи на ощупь и оба просвечивают. Он питал уважение ко всякому материалу и применялся к его особенностям: в рисунках пером штрих у него как бы передавал ткань кожи; глину он заставлял выражать мягкое движение телесных форм – живота, откинутого назад торса; гладкий воск хорошо показывал поверхность тела, ее эластичность. Но ни глиняная, ни восковая модель никогда не были для него эталоном; они служили лишь некоей отправной точкой, грубым эскизом. С резцом в руках он обретал новый заряд энергии: тщательная разработка модели только связали бы его как путы, принуждая воспроизводить в мраморе то, что было вылеплено раньше в глине и воске.

Истинный порыв таился лишь в самом мраморе. Рисование и лепка моделей были лишь мышлением Микеланджело. Рубка мрамора – действием. Он должен был придать мрамору возвышенную духовность, изображая человека живым – живым в каждом нерве и мускуле, в каждой жилке и косточке, в волосах и пальцах, глазах и губах. Буквально все должно быть живым, если воспевается мощь и величие человека.

БОГ НАГРАДИЛ ДВУХ ВЕЛИКИХ ЛЮДЕЙ НА ЗЕМЛЕ – МИКЕЛАНДЖЕЛО и ВУЧЕТИЧА ВЕЛИКОЙ ЛЮБОВЬЮ К ЛЮДЯМ.

Два великих ваятеля в камне, литье могли передать отблеск, некое свечение, глубокое сочувствие и любовь. Слитность и внутреннее созвучие передает чистейшее и совершенное человеческое качество. Смысл фигур заключен в человеческих достоинствах, красота их лиц и телесных форм отражает величие духа человека.

С этими двумя людьми разговаривали камни, и они передавали их истинные радости, изображая живое тело с ощущением биения пульса и мертвое тело, которое вызывает сострадание тех, кто смотрит на мрамор, гранит и думает над ними…

Объяснение такого чудесного явления – в человеческом теле нет таких форм, которые можно было бы назвать второстепенными.

И в этом есть тоже один из очень простых и вместе с тем чрезвычайно сложных путей и сторон постижения тайны художественной формы.

Евгений Вучетич – гений, неутомимый труженик. В жизни выглядел всегда моложе своего возраста, озорной, остроумный весельчак, прямолинейный, резкий в оценках, всегда окружен друзьями. Евгений наделен незримой, притягательной силой и обаянием. Вулканическая энергия, острый энциклопедический ум, дотошный любознательностью, жадный трудолюбием, непреклонный решимостью отстаивать свои идеалы. Евгений Вучетич превосходил своих современников и талантом, и редкой работоспособностью. В нем счастливо сочетались тонкое эстетическое чувство и способность разумно и логично мыслить, опираясь при этом на опыт, почерпнутый из общения с людьми, в процессе обучения и труда, природой, искусством, классической литературой. Любимыми поэтами для него были Маяковский и Есенин, любимые композиторы Бах, Бетховен.

В документальном фильме «Эпоха в камне. Евгений Вучетич» Е.В. Вучетич говорит:

– Я страшно везучий человек. Меня расстреливали, например, но не расстреляли; я попал в обвал в шахте на Донбассе на довольно хорошей глубине и не погиб; на войне контужен, но не убит…»

Только с таким характером можно прославить себя на весь мир. В целом – это кипучая, переполненная творческими поисками и замыслами натура, переполненная высоким духовным богатством и необыкновенным творческим горением.

Евгений Вучетич любил работать с молодыми скульпторами, передавая свой опыт. Так в 1970 году он пригласил Фридриха Сагояна в Москву – с ним началась их совместная работа по созданию мемориального комплекса, посвященного Победе в Великой Отечественной войне.

На очередной Всесоюзной выставке в Ереване для приобретения лучших работ приехала комиссия Союза художников СССР. В ее деятельности по просьбе членов комиссии принял участие Вучетич. Он выбрал несколько скульптурных работ Сагояна. На подаренной Фридриху Сагояну книге «Художник и жизнь» Вучетич сделал такую надпись: «Молодому и талантливому человеку, скульптору с гигантскими творческими перспективами Фридриху Сагояну с наилучшими пожеланиями»

Будучи скульптором, живописцем, архитектором и поэтом, он стремился всю свою жизнь к высокому искусству, его произведения каждый день восхищают тысячи людей.

Его зодчество демонстрирует единство и гармонию, руководствуясь собственным опытом, своей художественной интуицией.

Вучетич не терпел безделья, труд для него был источником радости и громадного удовлетворения.

Спал он не более 5 часов и в этом находил радость бытия.

«Великие люди всегда противоречивы» – сказал А.Толстой.

Творчество – сложно извечно. Кто остановит творческую мысль, тот всегда рискует остановить прогресс.

Внешне резкий и невозмутимый, Вучетич как художник, как творец, пропускал через себя все происходящее, и пережитое оставалось на сердце рубцами перенесенных инфарктов.

Евгений Вучетич – Герой Социалистического труда (1967), действительный член президиума Академии художеств, вице – президент АХ СССР(1953)., лауреат Государственной премии (1946. 1947, 1948, 1949, 1950), Сталинской премии(1946, 1947, 1948, 1949,1950) Ленинской премии(1970), премии Дж. Неру, Народный художник СССР, награжден двумя орденами Ленина, орденом Отечественной войны 2-й степени, медалями. В 1958 году удостоен высшей международной наградой «Гран–при»

Многие поэты посвящали произведениям Вучетича свои стихи, его именем названы училище, улицы, площадь, пароход.

Первые серьезные композиции навеяны личными жизненными наблюдениями и опытом, они пришли к нему из литературы, чужого восприятия, хотя для него были родными своими. Недостаток жизненного опыта, творческий порыв художника, мешал найти круг своих тем, сюжетов. Он нашел их в годы Великой Отечественной войны.

Художник без творческих замыслов в голове – все равно, что нищий бесплодно слоняется, что – то, ожидая и вымаливая у каждого часа.

Е.В. Вучетич. Рабочий момент

Е.В. Вучетич. Рабочий момент

Е.В. Вучетич. Рабочий момент

ʷ

Война

Когда гитлеровская Германия напала на нашу Родину, Вучетич, как и тысячи других патриотов, несмотря на то, что он по состоянию здоровья был освобожден от военной службы, пошел добровольцем на фронт, также встал на защиту своей Родины, записался в ополчение. В те грозные, тревожные дни он меньше всего думал о своем творчестве, о том, что и во время войны он может служить искусству ваянием. Он хотел быть рядовым солдатом.

Из числа ополченцев образовалась редакция газеты «Отвага». Редакция пополнялась новыми людьми. В ней появились опытные газетчики: Виктор Кузнецов, Александр Ларионов, Борис Бархаш, Николай Родионов, Виталий Черных. Несколько позже пришел Всеволод Багрицкий – самый молодой журналист и татарский поэт Залилов – Муса Джалиль – чье легендарное имя, лишь много лет спустя, стало символом высокой гордости, непоколебимого мужества.

Война быстро сближала людей. Уже в вагоне, перемещаясь на фронт, все чувствовали себя коллективом, словно существовавшим многие годы. По вечерам, после обычных дневных хлопот, проводились диспуты – собеседования по различным вопросам, начиная от злободневных проблем войны и кончая искусством.

Общим любимцем и забиякой в редакции был Евгений Вучетич, который доказывал преимущества плакатного изображения. Философ по мирной профессии Борис Балхаш терпеливо растолковывал существо эйнштейновской относительности. Почти всегда мрачный Виталий Черных обрушивал на всех эпиграммы, избирая своим объектом Евгения Вучетича, который мог открыто говорить о своих позициях.

На Волховском фронте, где работает редакция, идут ожесточенные бои. Путь только вперед – к Ленинграду. Каждый шаг вперед стоит нашей армии колоссальных жертв.

На одном участке развороченного полотна, ведущего на север к Ленинграду, стоял чудом уцелевший семафор, за которым проходили немецкие позиции. Закрытый семафор, словно зловещий символ, преграждал путь к Ленинграду.

Дивизия полковника А.Н. Ларичева вместе с дивизией И.М.Антюфеева ведет бой, с трудом дается каждый шаг., показывает чудеса героизма. Члены редакции Ларионов, Черных, Кузнецов и Евгений Вучетич побывали в дивизии полковника Ларичева. Возвращались в редакцию на попутной полуторке. Машина ходко бежала по накатанной дороге. Разговор переключался на различные темы. Горестные размышления об окружении. Рассуждали на редакционной летучке: «Механизм окружения армии подобен пружине, чем круче ее сжимаешь, тем сильнее должна быть отдача.» Немцы усилили пропаганду и вместе с бомбами летят листовки:

«Рус, иди к нам в плен. У нас хорошо. Водки и хлеба вдоволь…»

Чудеса храбрости и смелости показывает 327-я дивизия И.М. Антюфеева. Гитлеровское радио сообщило об уничтожении этой и нескольких других советских дивизий. Сотрудники редакции отправились в «уничтоженную» дивизию, чтобы подготовить материал в газету о том, как реагируют бойцы на сообщение берлинского радио. Материал получился злободневным, в котором также прозвучало обращение Политуправления фронта о промедлениях, которые стоят Ленинграду неисчислимых жертв.

Погиб один из членов редакции армейской газеты «Отвага», самый молодой – Всеволод Багрицкий. Скорбная группа журналистов собралась в тот день у могилы. Легкий снег падал на землю, оседал на ветвях елей, ложился на лицо молодого поэта и не таял. Это последний чистый дар земли, который Всеволод уносил с собой в могилу. Стихи, которые любил повторять Багрицкий:

Эти перефразированные стихи Марины Цветаевой Евгений Викторович Вучетич вырезал на куске фанеры, эта фанера украсила могилу.

Редакция квартировала недалеко от железнодорожной станции, не знающей покоя ни днем, ни ночью от вражеских бомбардировщиков.

Появляются первые радостные известия о первых наших победах под Москвой. Вот он, праздник на нашей улице! Немцы не перестают удивляться мужеству наших людей.

Фашистский офицер Рудольф Видеман злорадно записывал в своем дневнике: «…Наша авиация работает здорово. Над болотом, в котором сидят русские Иваны, висит большое облако дыма. Наши самолеты не дают им передышки. А они все же не сдаются в плен. Пусть дохнут с голоду в этом котле…»

В редакции судьба свела замечательных деятелей советского искусства – превосходного графика и гравера Федора Степановича Быкова, мастера монументально-декоративной скульптуры Георгия Ивановича Мотовилова, Евгения Викторовича Вучетича, пока еще младшего в этом созвездии. Федор Степанович дал много полезных советов начинающему граверу Вучетичу, подарил ему бамбуковые плашки, набор разнообразных резцов, взамен самодельного, изготовленного Евгением Викторовичем, из обломков спицы от зонтика. Не было конца радостей у Евгения от такого щедрого подарка.

Пока еще все равны. Никто не испытывает священного трепета перед именем Вучетича, редакционного художника газеты, который помещал в армейской газете «Отвага» меткие сатирические гравюры.

Налеты вражеской авиации беспрерывны. Берлинское радио объявило о полной ликвидации Волховского фронта. Но они поторопились с информацией. Бои продолжались.

В начале 1942 года Вучетич был назначен командиром стрелкового батальона. Ушел простым солдатом, а дослужился до капитана. В одном из боев он был контужен. В результате контузии было нарушено произношение, голос приобретал дикцию – лающего голоса.

Война не щадила ни простого солдата, ни капитана. В связи с контузией был отправлен на лечение в госпиталь. После лечения медицинская комиссия признала его негодным к строевой службе.

Вучетич приехал в Москву, опоясанную противотанковыми рвами, стальными надолбами из рельс. Враг только что был отброшен от столицы, но смертельная опасность по – прежнему висела над страной.

Яркие плакаты со стен дома призывали к подвигу во имя Родины. Среди немногочисленных афиш, он прочитал одну: «Художники – фронту». Это была афиша художественной выставки. Он познакомился с товарищами по профессии. Просматривал произведения живописи, скульптуры и графики, посвященной военной тематики. Смотрел на это не глазами художника, а глазами солдата. Попытки отразить величайший воинский подвиг нашего народа в одних случаях были удачные, других менее. Отразить глубину подвига, похоже, мог лишь тот, кто пережил ужасы войны.

Война вывела Вучетича из строя фронтовиков, но не могла вывести из строя борцов за победу. Резец скульптора стал его могучим оружием борьбы. Жизнь воина времен Отечественной войны в искусстве только начиналась.

Капитан Вучетич работал в студии военных художников М.Б. Грекова. Органическую гармонию, когда в одном солдате уживается и герой богатырь, и простой душевный человек, необходимо выразить в искусстве.

Вучетич вспоминает фронтовой эпизод:

«После ожесточенной атаки наше соединение только что выбило фашистов из небольшой деревушки. Еще догорали остатки строений, в жарко воздухе висело густое облако пыли и гари. Это было время, когда наши воины уже освоили науку ненависти к озверелому врагу. Возле окопа, на бруствере сидел солдат, свесив ноги в глубокую траншею, и блаженно затягивался самокруткой. Увидев меня, он от чистого сердца предложил:

Конец ознакомительного фрагмента.