Русские эмигранты и их потомки. Истории успеха. Глава 2. Твид, крест и держава. Леди Кэтрин Мюррей, графиня Данмор (Великобритания) (Аида Арье, 2018)

Какой образ приходит вам на ум при упоминании «настоящего английского джентльмена»? Скорее всего, он будет под стать английской погоде: немногословен и сдержан. Бледное аристократическое лицо (невежды скажут: землистого цвета!), вежливые манеры, сухой английский юмор и настоящий талант держать себя с достоинством в любой ситуации. Никаких громких разговоров, бурной жестикуляции – и Боже упаси позволить себе выйти за раз и навсегда очерченные рамки! Правда, они были установлены знатными предками давным-давно, но кто возьмёт на себя смелость отменять старые обычаи на Туманном Альбионе?

Одевается этот гордый потомок суровых бриттов с подлинно королевским вкусом, который, правда, сдержан и умерен ещё больше, чем он сам. Так что едва ли мы встретим его на улице без накрахмаленного воротничка, идеально выглаженных брюк, туфель с блестящими носами и пиджака. Пиджака, сделанного из твида.

Думаю, для поклонников английской культуры твид не нуждается в отдельном представлении. Ну а для тех, кто не причисляет себя к англоманам, словари приготовили следующее определение.

Твид – шерстяная меланжевая ткань, напоминающая домотканую; вырабатывается из толстой аппаратной некручёной пряжи, содержащей мёртвый волос. Т. отличается повышенной декоративностью за счёт включения при его производстве разноцветной пряжи или непса, комбинирования различных переплетений. Вырабатывается с различной поверхностной плотностью. Используется для изготовления пальто и костюмов делового и спортивного типа. Из лёгких Т. шьют даже платья[19].

Проще говоря, твид – ткань из шерсти, широко используемая в «английских» костюмах. Как правило, ткань окрашивают в натуральные цвета: коричневый, серый, цвета опавших листьев, бежевый. Твидовая ткань часто украшена такими традиционными узорами, как клетка, диагональ, утиная лапка…

Скучно? Вовсе нет! Для Англии – респектабельно и практично! В одежде из твида можно смело, не боясь уронить собственного достоинства, явиться на приём к королеве. Тот же твид будет более чем уместен в любом офисе. И он же согреет вас на охоте под моросящим дождём. В общем, что ни говорите, но без твида образ истинно английского джентльмена был бы не полным.

Производителей этого, без сомнения, благородного материала в Соединённом Королевстве и соседней Ирландии насчитывается немало. Magee of Donegal, Abraham Moon and Sons, Linton Tweeds, Bernat Klein, Dashing Tweeds, Crombie… За каждым из этих лейблов скрывается история непростого пути к сердцам придирчивых покупателей, полная взлётов и падений, а подчас и выживания на фоне временного угасания интереса к неброскому твиду. У каждой фабрики – свои, десятилетиями наработанные секреты производства и бережно сохраняемые традиции, сделавшие из твида нечто большее, чем просто кусок шерстяной ткани.

Твид – это определённый стиль жизни, мировоззрение, социальный статус, привычки. Это претензия на эксклюзивность, респектабельность и одновременно – символ стабильности и уверенности в себе. Не зря расцвет твида приходится на Вик

Твидовые шляпы

И, думаю, многие почитатели той эпохи согласятся со мной, что ни один серьёзный рассказ о твиде не может обойтись без упоминания о всемирно известной марке твида Харрис (Harris Tweed). Но если сам лейбл известен многим, то мало кто знает, что поставила производство Harris Tweed на широкую ногу и добилась его популярности замечательная женщина леди Кэтрин Мюррей, графиня Данмор. И, как вы понимаете, без русского следа здесь, конечно же, не обошлось.

Те, кто смотрел «Разум и чувства» с Кейт Уинслет и «Гордость и предубеждение» с Кирой Найтли, наверняка оценили неповторимые интерьеры и фасад Уилтон-хауса, в котором проходили съёмки очередных экранизаций Джейн Остин. Двести лет тому назад эти просторные залы, уютные комнаты с изысканными обоями и ухоженный сад служили домом для леди Екатерины Герберт, урождённой графини Воронцовой.

И здесь необходимо сделать небольшое отступление в нашем рассказе: ведь фамилия Воронцовых – это не просто обычная русская аристократическая семья. Многие представители этого обширного клана символизируют двор блистательной эпохи Екатерины II. А поскольку государя (а стало быть, и государыню) играет свита, то можно сказать, что Воронцовы много потрудились над созданием образа просвещённой императрицы. Например, родной тёткой леди Герберт была её тёзка Екатерина Дашкова (тоже урождённая Воронцова), ставшая первой в мире женщиной-президентом Академии наук. Дядя леди Герберт был канцлером Российской империи, а родной отец, Семён Романович Воронцов, – блистательным дипломатом, посвятившим долгие годы укреплению связей между Россией и Англией. Причём надо сказать, что Семён Воронцов действительно преуспел в своём деле: его вклад в развитие двусторонних отношений был оценён как на родине, так и в Англии, где одна из лондонских улиц носит его имя – Woron-zow Road.

Из-за службы своего отца Екатерина Семёновна почти всю жизнь провела на Туманном Альбионе и смогла вписаться в здешнее светское общество не хуже любой благородной леди. В далёкой России Екатерина побывала лишь один раз, летом 1802 г., чтобы быть представленной ко двору в качестве фрейлины. Беспокоясь о хрупком здоровье своей любимой дочери, Семён Романович был против того, чтобы Катенька оставалась в стране с суровым климатом, и, стоило начаться первым сентябрьским дождям, заспешил с нею обратно в Лондон.

Казалось, с исторической родиной молодую Екатерину Семёновну связывали разве что воспоминания отца и голос крови. Всё её окружение, воспитание, привитые ей с раннего детства манеры, а также язык, на котором приходилось говорить (и, возможно, даже думать), были чисто английскими. Но это только на первый взгляд.

Семён Романович Воронцов

Екатерина Семёновна Воронцова, графиня Пемброк

Семёну Романовичу, который и сам большую часть своей жизни пробыл вдали от родины и который, к слову, стал одним из первых русских англоманов, удалось привить своим детям любовь и уважение к русской культуре. На званых вечерах в лондонском доме Воронцова неизменно велись разговоры о России, звучала русская музыка, а обладавшая прекрасным голосом Катенька под аплодисменты великосветской публики исполняла русские песни.

В 25 лет Екатерина Семёновна приняла предложение лорда Джорджа Герберта, 11-го графа Пемброк, после чего стала полноправной хозяйкой великолепного поместья, в которое она тоже смогла привнести частичку России. Каждую зиму, как только на землю ложился снег, из Уилтон-хауса резво вылетали самые настоящие русские сани ещё екатерининских времён. В санях сидела розовощёкая, статная графиня в окружении своих детей: одного сына и пяти дочерей. Уилтон-хаус благодаря этой смекалистой и рачительной леди с блеском принял в 1817 г. великого князя Николая Павловича, через восемь лет ставшего императором Николаем I. Желая произвести благоприятное впечатление на высокого гостя, Екатерина Семёновна заранее выписала для своих детей русские народные костюмы.

Младшей на тот момент дочери графа Пемброка, названной в честь матери Кэтрин, было всего три года. Вряд ли она сохранила ясные воспоминания о визите будущего императора в их поместье. Скорее всего, наряженная в яркий сарафан и кокошник малышка жалась к своим нянькам, с недоверием косясь на красивого незнакомца с солдатской выправкой. Как бы там ни было, именно эта маленькая девочка с густыми тёмными волосами и умным взглядом, разъезжавшая в санях и слушавшая русские песни в исполнении своей матери, встанет у истоков славы настоящего английского достояния – твида Харрис.

Итак, мы наконец-то добрались до главной героини нашего рассказа, леди Кэтрин Герберт-младшей. О её молодости сохранилось мало сведений, однако можно предположить, что эти годы прошли безмятежно, в атмосфере любящей семьи.

Екатерина Семёновна и Джордж Герберт, несмотря на значительную разницу в возрасте, были искренне привязаны друг к другу, имели общие интересы и взгляды. Оба предпочитали размеренную сельскую жизнь суете задымлённого Лондона, однако, в силу их высокого социального статуса, гостеприимный Уилтон-хаус никогда не пустовал и часто принимал в своих стенах сливки общества. Благодаря общительности и известности родителей, Кэтрин не пришлось долго подыскивать себе достойную партию, когда пришло её время. В 1836 г. мужем леди Кэтрин стал аристократ Александр Мюррей.

Благодаря бережному отношению англичан к своей истории, удалось найти сканы газет середины XIX века, через призму которых можно проследить отдельные события из жизни нашей героини. Сейчас это покажется странным, но в те времена было принято официально сообщать через газеты о таких событиях из жизни знати, как рождение, свадьба и похороны. Отсюда даже появилось распространённое в викторианскую эпоху мнение, что имя приличной женщины должно упоминаться в газетах лишь в связи с перечисленными событиями. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в одной из сохранившихся газет от 1836 г. мы можем прочитать достаточно подробное описание свадебного торжества, данного в честь бракосочетания Кэтрин Герберт и Александра Мюррея:

«Свадьба в высшем обществе. В честь состоявшейся во Франкфурте на Майне свадьбы виконта Финкасла, старшего сына графа Данмор, с леди Катериной Герберт, находящейся в расцвете своей красоты сестры графа Пембрук, великолепное торжество было дано в замке Данмор – родовом поместье отца жениха, а также в прочих его имениях в Хайлендс[20]. ‹…› В прошлую пятницу в Парке Данмор с самого утра собрались жители деревни и арендаторы. Зажжённое пламя празднич ного костра ознаменовало начало торжества. Семейный флаг с вышитыми на нём гербами древних шотландских семей Атолл, Гамильтон и Дуглас, к которым теперь добавился и герб старинного английского рода Герберт, развевался на вершине замковой башни. За здоровье молодых гости пили виски, который здесь романтично называют „горной росой», а весёлый волынщик развлекал своей игрой всех желающих танцевать шотландские танцы. ‹…› Около 4-х часов арендаторы, общей сложностью 150 человек, приступили к торжественному обеду под большим шатром ‹…›. На ужин в замок были приглашены только избранные лица из местного дворянства. Вечер завершился фейерверком, балом и праздничной иллюминацией…»

Союз оказался по-настоящему счастливым: за свадьбой ожидаемо последовали дети – трое девочек и один мальчик – почти так же, как было у родителей самой Кэтрин.

Типичный пейзаж острова Льюис и Харрис

После смерти свёкра супруги наследуют новый титул – граф и графиня Данмор, а вместе с ним и большие земельные наделы в 150 000 акров, среди которых был остров Харрис (Harris). Этот остров относится к цепочке Внешних Гебридских островов, расположенных к северо-западу от Шотландии[21]. Строго говоря, Харрис – это название только южной части острова, тогда как северная именуется Льюис. При том, что остров на самом деле один, его до сих пор иногда называют «острова Льюис и Харрис», а о каждой части неизменно говорят как об отдельном острове. «Почему?» – спросите вы. Ответ будет закономерен: «Традиции, сэр!»

Если вы зададитесь целью найти фотографии Харриса в интернете или в какой-нибудь энциклопедии, то наверняка отыщите поистине райские картины. Длинные, пологие пляжи белого песка, кристально-чистая голубая вода, периодически приобретающая невообразимый зелёный оттенок, словно кто-то растворил в ней огромный изумруд. Мягкая трава и качающийся на ветру вереск соседствуют с мелким песком, который постоянно шлифуется мелкими барашками набегающих волн. Ну как не помечтать о пляжном отдыхе? Вот только искупаться вам вряд ли удастся – температура воздуха на Гебридских островах редко поднимается выше 15 градусов по Цельсию.

Внутренние территории острова создают резкий контраст с побережьем. Везде серые каменистые земли, чередующиеся с дикими пастбищами, пасмурное небо и пасущиеся овцы, давно ставшие частью местного пейзажа. Здесь вместе с пронизывающим до костей ветром начинаешь ощущать всю суровость северных земель. Тут не рады праздным пустословам, всех пришлых этот край проверяет на прочность и выносливость. И только выдержавшие это испытание смогут оценить скупую красоту Гебридских островов.

Полагаю, энергичная и трудолюбивая Кэтрин быстро сроднилась с этими суровыми краями. Местные холмы, берега и камни должны помнить статную красавицу, которая прогуливалась по пляжу сначала под руку со своим супругом, а затем в окружении детей. Наверняка эти дни, наполненные семейными радостями, запомнились Кэтрин навсегда, ведь северные земли учат ценить тепло и нежность вдвойне.

Однако годы счастливого замужества мы оставим за скобками, ведь история деловой графини Данмор, прославившей твид Харрис, началась вовсе не в день её свадьбы и даже не в один из дней размеренной семейной жизни. Эта история начинается 15 июля 1845 г., в день смерти её мужа.

Думаю, правда, сама леди Кэтрин сильно бы обиделась, если бы услышала, что нас интересуют не годы её молодости и расцвета, а годы вдовства. Впрочем, даже по тем временам она стала вдовой слишком рано – на тот момент Кэтрин исполнился только 31 год. Молодой женщине, которая до этого в течение четырёх лет исполняла обязанности фрейлины при королеве Виктории, пришлось вернуться из столицы в родовое поместье своего мужа и с головой окунуться в науку управления обширным хозяйством. И, судя по дальнейшему развитию событий, она принялась за дело со всей ответственностью и энтузиазмом.

«Ананас Данмор» – самый причудливый зимний сад в Англии, принадлежавший графам Данмор

В отличие от многих своих современниц, графиня Данмор не оставила свои владения на волю управляющего, а решила самостоятельно вникнуть во все тонкости, связанные с унаследованным ею имуществом, и всё держать под строгим контролем. Между тем вникать приходилось быстро, ибо время не было к ней благосклонно. Удар по состоянию графини Данмор был нанесён стремительно и, как водится, с той стороны, откуда его совсем не ждали.

В 1845 г. на Ирландию и Шотландию обрушился неурожай картофеля. Событие в общем-то рядовое, хотя и неприятное, и никто тогда не придал ему большого значения. Периодически неурожаи случались почти повсеместно, поэтому даже бедняки, в рационе которых картофель составлял весьма значительную часть, поначалу решили, что следует просто потуже затянуть пояса в предстоящую зиму. Зато уж следующий год наверняка принесёт богатый урожай, ведь не приходит одна и та же беда дважды!

Однако поразивший картофель фитофтороз решил по-другому. Тёмно-коричневая гниль, передававшаяся от клубня к клубню с токами воды, распространялась с пугающей скоростью. Каждая протекавшая мимо картофельных полей речка, каждый падавший с неба дождь становились губительными для всего северного региона Британских островов. Из раза в раз крестьяне с отчаянием вырывали из земли сморщенные, прогнившие картофелины, которые были абсолютно непригодны для еды. Те немногие клубни, которые удалось сохранить для посадки следующего урожая, уже несли в себе споры фитофтороза, поэтому в 1846 г. бедствие неминуемо повторилось. В общей сложности неурожаи продолжались в течение пяти долгих лет, в результате чего в одной только Ирландии от голода погибло около 1,5 миллиона человек!

Больше всех пострадали бедняки-крестьяне, кормившие себя исключительно возделыванием арендованной земли. Пытаясь спастись от голодной смерти, они толпами потянулись в города, а наиболее отчаянные из них решили искать счастья по ту сторону Атлантического океана, в Америке. Нашлись и те, кто не постеснялся заработать «лёгкие деньги» на чужом горе и извлечь максимум выгоды из внезапно возникшего огромного спроса на корабли, курсировавшие между Ирландией и Штатами. На воду были спущены обветшалые, давно отслужившие своё суда, прозванные в народе «плавучими гробами». Многие из тех, кто на последние деньги покупал «спасительный» билет на подобное судно, так и не достигли заветной цели. Ослабленные голодом и болезнями люди не могли осилить длительный путь в душных каютах и умирали прямо на корабле.

У оставшихся на родине конец был не легче. Толпы измождённых, обезумевших от голода людей бессмысленно передвигались по улицам, пока не оседали, прислонившись к стене. На них уже никто не обращал внимания. От крайнего изнеможения у многих не хватало ни физических, ни эмоциональных сил, чтобы сопереживать даже родным.

«Неужели поля арендаторов были засеяны исключительно картофелем?» – спросите вы. Конечно же, на полях Англии произрастали и другие овощи и злаки. Но тысячи бедных крестьян вели своего рода «монохозяйство», поскольку картофель на меньших площадях давал значительно больший урожай, нежели другие культуры. Таким образом, первый неурожай изрядно подкосил их хозяйства, а последующие – окончательно добили.

Если быть предельно честным, то в массовой гибели крестьян была виновата не только злосчастная эпидемия картофеля. Видя, что беднякам стало не под силу оплачивать аренду, лендлорды[22], не сильно вдаваясь в причины происходящего, начали попросту отдавать свои земли более крупным нанимателям. Эта мера привела к насильственному выселению бедняков, которым было не по карману платить арендную плату по прежней ставке. Лишившись даже крыши над головой, эти люди становились ещё более уязвимыми перед болезнями и непогодой.

«А что же правительство?» – спросите вы. К сожалению, почти все попытки поддержать обнищавшее население потерпели полный крах. Что именно явилось причиной такого провала и был ли в этом чей-то злой умысел – эта тема остаётся предметом непримиримых дискуссий и по сей день. Происходившие в то время политические процессы заслуживают отдельных скрупулёзных исследований, которые выходят за рамки нашего рассказа. Однако все факты сводятся к тому, что простое население осталось один на один со своим горем. Многим приходилось уповать лишь на милость своих землевладельцев и на Бога.

В Шотландии население стояло на грани гуманитарной катастрофы и боролось за выживание, а последствия заболевания картофеля были ощутимы вплоть до 1857 г. В период с 1846 по 1852 г. Шотландию покинуло свыше 1,7 миллиона человек. Некоторые лендлорды не просто выселяли своих мелких арендаторов, но и насильно вывозили их из страны в колонии, чтобы в прямом смысле слова «скинуть» груз ответственности.

Горькая ирония судьбы заключалась ещё и в том, что многие спасающиеся от голода ирландцы в надежде, что в Шотландии хоть немного, но лучше, ринулись туда в поисках спасения. Видимо, такая миграция возникла ещё и потому, что многих пу гала перспектива долгого и мучительного переезда в Америку. Вместе с тем оставаться на родине для этих людей уже не было никакой возможности. Как следствие, в течение всего 1848 г. порт Глазго еженедельно принимал в среднем 1000 беженцев. Несложно догадаться, что такой поток вновь прибывших измождённых людей только усугублял положение дел в самой Шотландии, которой тоже пришлось несладко.

Правда, в Шотландии правительство организовало более стабильную программу поддержки населения, но и её хватало с трудом. На каждого мужчину выдавалось по 24 унции (680 гр.) овсянки в день. Женщинам была положена лишь половина этого рациона – 12 унций (340 гр.), а детям – всего лишь несколько ложечек овсянки в 8 унций (230 гр.). При этом полученное продовольствие приходилось отрабатывать на бесплатных работах 6 дней в неделю по 8 часов. И, как будто этого было мало, между голодающими и полагающимся им рационом моментально выросла стена из бюрократов, дотошно проверяющих количество отработанных часов и наличие прав на получение миски овсянки. Неудивительно, что многие предпочитали бежать на край света от такой всеобъемлющей заботы государства. Этот тяжёлый для региона период известен теперь под названием Шотландский картофельный голод (Highland Potato Famine) или Великий голод (Great Famine), если речь идёт о бедствиях Ирландии и Шотландии в целом.

Картофельный голод, иллюстрация современника тех событий

Как видим, владениям леди Мюррей грозило запустение и последующее разорение, если бы у арендаторов быстро не нашёлся иной, кроме возделывания земли, источник дохода. Именно в этот сложный момент Кэтрин Мюррей обращает внимание на шерстяную ткань под названием твид.

Разумеется, твид вовсе не был изобретением леди Мюррей, ведь он производился на Гебридских островах задолго до появления там самой Кэтрин. Однако всё сводилось к кустарному изготовлению для бытовых нужд – чтобы обеспечить тёплой тканью прежде всего членов собственной семьи. Иными словами, ткачихи обшивали своих родных, в лучшем случае – продавали свои изделия соседям или обменивали их на разные необходимые в быту вещи. Изредка глава семейства доезжал до ближайшего городка, чтобы продать несколько ярдов изготовленной женой ткани. Таким образом, твид с острова Харрис был знаком лишь местным жителям, и ни о каком широком производстве речи не шло.

Вместе с тем в середине XIX века уже вовсю работают различного рода фабрики с десятками ткацких станков и рабочими, чьи действия отработаны до автоматизма. Рано или поздно новые подходы к производству могли свести на нет кустарное изготовление островного твида. Случись так, история твида Харрис закончилась бы, даже толком не начавшись.

Существуют разные версии того, как именно леди Мюррей разглядела потенциал этой ткани и почему решила сделать ставку именно на неё. По одной из них, лучшие отрезы твида были доставлены в поместье Кэтрин местным фермером, Норманом Маклаудом, который при этом обмолвился, что лучший твид на острове делают две его дочери, красавицы Кристин и Мэри-Энн. Ткань полюбилась молодой графине не только своим внешним видом, но и неоспоримыми достоинствами для сельской жизни: твид очень прочен, долго носится, не промокает под дождём и с него легко удаляются пятна от земли и травы. Почему бы такой практичной и тёплой вещи не пользоваться спросом в прохладных шотландских краях?

Однако, не желая делать поспешных выводов, графиня Данмор для начала заказала у сестёр одежду для своих егерей, чтобы на деле проверить местный твид. Результат превзошёл все ожидания: костюмы не только оказались удобными, но и привлекли внимание состоятельных соседей, которые захотели одеть своих работников ничуть не хуже – и обратились к графине с первыми заказами. Тем временем практичная Кэтрин старалась смотреть вперёд и, размышляя о возможностях твидового производства, быстро уяснила для себя три вещи.

Во-первых, обойтись силами всего двух сестёр-ткачих, пусть даже и очень талантливых, при крупных заказах невозможно. Следовательно, потребуется гораздо большее количество работников.

Во-вторых, само производство вполне может быть организовано как надомное. В сущности, маленькая деревенька, где каждая из жительниц знает весь цикл обработки ткани, мало чем отличается от фабрики. Таким образом, нет нужды в строительстве здания, под крышей которого пришлось бы собирать работников. Куда приятней и спокойней выполнять работу в стенах родного дома или у соседей, не забывая при этом о собственном хозяйстве и детях. Укоренившись в этой мысли, леди Мюррей, сама того не зная, встала у истоков надомного производства в Шотландии, которое приобретёт широкий размах к концу XIX века.

И наконец, в-третьих, потенциал твида следует развивать намного шире, чем пошив одежды для егерей.

Ведь если для бедняков 40-е годы XIX столетия стали настоящим крахом и кошмаром, то высшее общество всё ещё находилось под влиянием идей романтизма, в результате чего размеренная жизнь на природе в загородном доме с ежедневными конными прогулками, странствиями по горам и лесным тропинкам становится неимоверно популярной. Знать выезжает «на природу» целыми семьями и возвращается в город лишь по особо важным делам или к новому великосветскому сезону. Естественно, что все эти романтические прелести жизни требуют практичной, комфортной и тёплой одежды. Проще говоря, они требуют твида.

Но как ни заманчиво выглядели перспективы, любое денежное вложение – это большой риск. А вложение в экономически неспокойные годы – риск вдвойне. Стоит ли вообще затевать производство, если ту или иную шерстяную ткань женщины делают почти в каждой деревне? Даст ли результат обучение малообразованных ткачих, многие из которых не умеют толком читать и писать? Да и зачем настоящей леди ломать голову над меркантильными вопросами выгоды, прибыли, окупаемости?

Думаю, подобного рода сомнения не могли не беспокоить графиню Данмор. Тем не менее все плюсы и минусы своей затеи она решила проверить на практике. Не тратя времени даром, Кэтрин отправляет несколько рукодельниц с острова Харрис на обучение ткацкому делу в город Аллоа, который, к слову сказать, находится на противоположном побережье Шотландии. Здесь им предстояло углубить свои знания и научиться тем премудростям ткацкого дела, которые не были знакомы их бабушкам и не передавались из поколения в поколение.

После того, как работницы вернулись и графиня поняла, что обучение явно пошло им на пользу, она просит их перенести фамильные цвета клана Данмор на твидовую ткань. Это был не просто коммерческий шаг, который позволил разнообразить расцветку и заявить о себе, как о производителе твида. Это было настоящее признание мастерства первых ткачих твида Харрис. Ведь «свои» цвета, которые уникальны для каждого клана и никогда не повторяются, служат предметом настоящей гордости для многих шотландцев. Для этих расцветок существует отдельное понятие – тартан (tartan). Даже сегодня по случаю праздников и торжеств шотландцы одеваются в одежду с тартаном своего клана.

Тартан клана Данмор

Следует отметить, что существует и несколько иная версия, согласно которой первым, кто попросил ткачих с острова Харрис сделать тартан клана Данмор, был супруг леди Кэтрин. Правда, не совсем ясно, в связи с чем граф сделал такое распоряжение. Как бы то ни было, обе версии имеют право на существование, хотя и предполагают несколько разную хронологию событий. Однако вклад леди Кэтрин в развитие твида Харрис остаётся всё таким же значительным.

Благодаря её усилиям производство твида Харрис было поставлено на поток, постепенно набирало обороты и разрасталось. Всё больше жительниц острова присоединялось к надомному производству, внося свой вклад на той или иной стадии обработки шерсти. Ведь до того как попасть на ткацкий станок, она должна была пройти несколько важных этапов.

Существенным отличием производства твида Харрис от многих других было то, что овечью шерсть здесь выщипывали, а не срезали, поскольку в результате срезания последующая шерсть вырастает более грубой, в то время как выщипывание создаёт качественно иной эффект. После стрижки шерсть сортировали, а затем мыли в горячей воде, чтобы избавить от любого постороннего загрязнения. Высушив на солнце, её обрызгивали небольшим количеством чёрного масла, которое производилось из печени крупных рыб, для того чтобы в дальнейшем шерсть было проще расчесать. Затем происходил трудоёмкий процесс расчёсывания, чтобы все волокна легли в одном направлении и создали своего рода «ленты». После расчёсывания принимались за прядение, иными словами, из получившегося материала делали нити.

Затем приступали к окрашиванию, перед которым шерсть вновь мыли в щёлоке, смешанном с холодной водой, и только после этого клали в котлы с красителем. Кстати, любопытно, что в отличие от крупных производств, которые, начиная с 1860-х годов, переходили на химические анилиновые краски, твид Харрис по-прежнему приобретал свою расцветку благодаря натуральным красителям.

К примеру, чёрный цвет получали благодаря Ирландскому корню или корню щавеля обыкновенного; цвет сепия – за счёт торфа и сажи; для тёмно-коричневого использовали корень водяной лилии, для разных оттенков зелёного – вереск и ракитник. За все оттенки синего отвечали индиго и черника с купоросом или бузина с квасцами, а коричневый, красный и алый давали местные лишайники. После окрашивания шерсть отдавали ткачам, которые делали саму ткань.

Казалось бы, дело сделано, ткань получена. Но только после всех этих этапов начиналось самое интересное. Обычной шерстяной тканью никого не удивишь, тем более что она по-прежнему оставалась колкой и грубоватой. А как сделать её мягкой, но прочной? Для этого был изобретён процесс валяния и отбивки ткани, который стал ключевым в производстве твида.

Ткань отбивалась руками, ногами или же специальными деревянными молотками. Это была очень трудоёмкая и продолжительная работа, которая могла длиться по несколько часов. Чтобы скрасить свой досуг и сделать работу менее монотонной, работницы вместе пели песни, получившие в народе специальное название – Волкингсонгс (Waulking songs), а сам процесс валяния начали называть волкинг (waulking). Ритм этих песен соответствует ритму ударов по ткани. Начинаются песни с довольно медленного ритма, который потом ускоряется – по мере того как ткань становится мягче и податливее. Песни исполнялись в основном на гэльском языке, являвшимся родным для шотландцев.

За столетия производства твида было создано великое множество Волкингсонгс. Говорят, что их большое количество объясняется укоренившейся среди работниц приметой: во время одной «сессии» отбивки песни ни в коем случае не должны повторяться. Как правило, Волкингсонгс повествуют о дальних краях, в которые уплыли мужья, или о разлуке с любимыми. Интересно, что, несмотря на внешнюю сдержанность жителей здешних земель, некоторые песни носили довольно фривольный характер. Возможно, уединившись в чисто женском коллективе, работницы могли себе позволить петь о наболевшем, не боясь косых взглядов и осуждения. Одна из таких нескромных песен называется «Haoidh o» (примерный перевод звучит как «Эй!»). Она наверняка звучала среди прочих Волкингсонгс, исполнявшихся работницами леди Мюррей.

Одна из разновидностей волкинг, при которой валяние осуществлялось ногами

О волкинге как о способе сочетать работу и весёлое общение часто писали в английских газетах. К примеру, «Данди курьер» («Dundee Courier») от 6 августа 1898 г. оставил нам до статочно подробное описание не только самого процесса валяния, но и тех эмоций, которые вызывала у местных жителей эта совместная работа:

«Каждая девушка в селении отлично знает, кто отдал свой материал ткачихе и когда он должен быть готов. Не быть приглашённой на вечер, отведённый для валяния или, как говорят северяне, для „волкинг“ (waulking), чьё название происходит от стародавнего способа этой работы, которая раньше производилась ногами, означает, что вашей компании не рады. Перед началом волкинг с петель снимается крепкая дверь и кладётся на опоры, после чего с каждой стороны садится по три девушки, гордые своим избранием для этой работы. Женщины постарше разворачивают ткань, отмеривают от 6 до 10 ярдов, и обрызгивают её мыльной водой. Волкеры берутся за ткань, и веселье начинается. Кто-то запевает одну из гэльских песен, другие с радостью подхватывают её, и пока удивительное звучание песни не смолкнет, ткань отбивают и резкими движениями передают с одного края стола на другой. Молодёжь следит за работой и смеётся вместе со всеми, если кто-то отпустил удачную шутку или спел забавную песню. Когда ткань даёт усадку примерно на дюйм, берётся следующий отрез, и так продолжается до тех пор, пока в результате пятичасовой работы текстура ткани не станет прочной, плотной и тяжёлой, но, в то же время, мягкой и эластичной. Кроме того, вечера волкинг – это ещё и способ развлечься для жителей селений, в которых обычно ничто не нарушает спокойного течения жизни»[24].

После волкинг ткань последний раз мыли, основательно сушили на открытом воздухе, аккуратно заворачивали в жёсткую ткань и относили перекупщику.

Однако ни изматывающий труд валяльщиц, ни мастерство ткачих не могли гарантировать успех твиду Харрис, известному лишь в маленьком регионе. О новинке должны повсеместно узнать, о ней должны говорить и по-настоящему желать приобрести. Как видим, реклама в том или ином виде всегда являлась неотъемлемой частью любого производства.

И здесь графине Данмор как никогда пригодился её высокий социальный статус. Ей незачем было ходить от дома к дому с тяжёлыми отрезами ткани, умоляя соседей приобрести у неё хоть несколько ярдов. Ей не приходилось долго доказывать превосходство своего материала перед скептически настроенными зрителями. Леди Кэтрин были открыты все двери лучших домов Великобритании, и ей достаточно было лишь ненароком появиться в платье из твида Харрис, чтобы о нём начали говорить во всех гостиных.

Итак, Кэтрин не составило особого труда совместить приятное с полезным, дабы «невзначай» завести разговор о своём домашнем производстве, а заодно и продемонстрировать великолепную ткань. Результат не заставил себя долго ждать, и уже в конце 40-х годов XIX века через посредников она начинает поставлять отрезы твида для аристократических кругов в Лондон и Эдинбург. Постоянными клиентами и ценителями твида Харрис становятся лица, наиболее приближённые к королевской семье, что уже само по себе является лучшей рекламой.

Получили плоды своих трудов и жители острова. В первую очередь это, безусловно, были деньги, которые помогли островитянам преодолеть ужасы Картофельного голода. Но, если смотреть на проблему шире, то главным результатом организации надомного производства стало исчезновение зависимости от одного-единственного источника доходов. Ещё при жизни леди Кэтрин, в период с 1880 по 1883 г., доход местного населения от производства твида впервые обогнал доход от более традиционных занятий – земледелия и рыболовства. В свою очередь этот факт благоприятно сказался на местной демографии – в конце XIX века здесь проживало 32 600 человек, в то время как в его начале число проживающих составляло лишь одну треть от этого числа.

Герцог Йоркский в твидовом костюме, 1895 г.

Даже после того, как Картофельный голод остался далеко позади, леди Кэтрин не забывала о жителях острова Харрис, продолжая поддерживать их стремление к достойной жизни. Чтобы не было нужды всякий раз посылать ткачих далеко от дома «для повышения квалификации» и отрывать их от семей, по распоряжению леди Мюррей в местечке Ан Т-об (сейчас его чаще называют Левербургом) была основана Школа вышивальщиц. Местные общеобразовательные школы регулярно получали поддержку от леди Мюррей – она заботилась о закупке глобусов, географических карт, иллюстрированных пособий, учебников, писчей бумаги и грифельных досок. Можно сказать, что Кэтрин стала не только хозяйкой этих земель, но и гением места, готовым всегда протянуть руку помощи в тяжёлый момент.

Пример графини Данмор оказался заразительным, и через некоторые время многие знатные дамы вслед за ней начали поддерживать местные кустарные ремёсла. К концу XIX века в целях дальнейшего развития надомного производства их усилиями были учреждены Ассоциация домашнего производства в Шотландии (1889 г.), Ассоциация домашнего производства и искусств в Хайленде (1890 г.) и Ассоциация мелких арендаторов (1896 г.). О значимости этих организаций говорит хотя бы тот факт, что покровителем Ассоциации домашнего производства в Шотландии стала одна из дочерей королевы Виктории – принцесса Луиза.

Тем временем рынки сбыта твида Харрис и объём заказов постепенно росли, однако Кэтрин не застала пика расцвета основанного ею производства. Он пришёлся на жизнь внуков и правнуков дальновидной леди, когда в одном только 1966 г. было произведено около 7 миллионов метров ткани. Парадоксально, но в бунтарскую эпоху «Битлз» твид был популярен ничуть не меньше, чем в золотой век Британской империи. А это значит, что твиду Харрис удалось достичь самой высокой планки качества, которая остаётся неизменной, несмотря на меняющиеся эпохи.

Кэтрин Мюррей мирно скончалась в 1886 г. в возрасте 71 года. Сложно однозначно сказать, рассчитывала ли она на то, что её усилиями будет создано нечто большее, чем материальное подспорье для мелких арендаторов. Но она определённо была бы рада узнать, что твид Харрис пользуется любовью у покупателей уже на протяжении более чем 160-ти лет и сейчас, в начале XXI века, вновь переживает виток популярности.

В 1909 г. твиду Харрис была присвоена торговая марка в виде шара с крестом наверху (the Orb Trade Mark), который во многом напоминает королевскую державу. Каждое изделие, изготовленное из оригинального твида Харрис, в обязательном порядке носит на себе этот знак отличия.

В 1993 г. парламентом Великобритании был принят так называемый Акт о твиде Харрис, призванный защитить производителей аутентичного твида от дешёвых подделок. Согласно статье 7 данного Акта, под твидом Харрис понимается исключительно тот твид, который окрашен и изготовлен вручную из чистой, натуральной шерсти жителями Внешних Гебридских островов в своих домах.

Ручное производство, естественно, не следует понимать дословно. Изготовители, конечно же, используют в своём производстве станки… которые мало чем отличаются от тех, на которых работали во времена леди Кэтрин. По нынешним меркам такой уровень производства действительно равносилен ручному. Но ещё более удивительно то, что ручной труд, мешавший когда-то развитию бренда, стал теперь его преимуществом. В официальном ролике компании, повествующем об истории твида Харрис, закадровый голос с гордостью сообщает нам: «Сложно представить себе, что в этом механизированном мире массового производства твид, производимый только на одном-единственном острове, всё ещё создаётся вручную».

Конечно, та марка, которая добилась защиты в специальном Акте парламента, уже не может считаться рядовой. Однако никакие документы не способны заменить самого главного факта – твид Харрис с далёких Гебридских островов стал частью жизни многих людей. Его используют в своём производстве такие всемирно известные марки, как Topman, Barutti, HugoBoss, PaulSmith, MargaretHowell, Nike, DrMartens, Clarks, а люксовые отели заказывают его для оформления интерьеров. Его открывает для себя всё больше людей в разных уголках мира от Европы до Южной Кореи и Японии. Но самое главное – его просто носят и любят.

И в следующий раз, когда вы увидите на ком-то «скучный» твид с фирменным знаком в виде королевской державы – улыбнитесь про себя со знанием дела. Ведь у этого прочного, надёжного материала и нашей страны есть кое-что общее.

Что ещё можно почитать о графине Данмор?

Насколько мне известно, на данный момент не существует полной биографии Кэтрин Мюррей. Данная глава является одной из первых попыток собрать воедино все события, связанные с её жизнью и вкладом в развитие твида Харрис. Тем не менее, если вас заинтересовала история самого твида и вы неплохо владеете английским, советую прочесть книги «Твид» Фионы Андерсен («Tweed» by Fiona Anderson), «Твид: путь из глубинки на городские улицы» Лары Платман («Harris Tweed: From Land to Street» by Lara Platman) или «Островитяне и королевская держава: история производства твида Харрис с 1835 по 1995 год» Дженет Хантер («Islanders and the Orb: The History of the Harris Tweed Industry 1835-1995» by Janet Hunter).

Само собой разумеется, что в этих книгах вы найдёте упоминание о нашей героине.

Источники и литература:

Книга «Твид» Фионы Андерсен («Tweed» by Fiona Anderson).

Книга «Твид: путь из глубинки на городские улицы» Лары Платман («Harris Tweed: From Land to Street» by Lara Platman).

Книга «Островитяне и королевская держава: история производства твида Харрис с 1835 по 1995 год» Дженет Хантер («Islanders and the Orb: The History of the Harris Tweed Industry 1835-1995» by Janet Hunter).

Газета «Сент-Джеймс газетт» (St. James’s Gazette) от 08 июля 1898 года.

Газета «Данди курьер» (Dundee Courier), суббота, 06 августа 1898 года.

http://www.harristweedscotland.com/our-heritage/

https://www.britishnewspaperarchive.co.uk/

Книга «Жизнь и дипломатическая деятельность графа С.Р. Воронцова. Из истории российско-британских отношений», Оксана Захарова.

Книга «Недобрая старая Англия. Женщины викторианской Англии. От идеала до порока», Катя Коути и Кэрри Гринберг.