Раздел II. Документы 1855–1925 гг.
Введение
Во второй половине XIX века были заключены первые русско-японские соглашения, официально установившие границу между двумя государствами.
Состоявшиеся в этой связи переговоры доказали исторический приоритет России в открытии и освоении Сахалина и Курильских островов и показали несостоятельность притязаний Японии на эти дальневосточные территории. В то же время они подтвердили тот факт, что в первой половине прошлого столетия Россия не смогла закрепить своего влияния на юге Курильского архипелага и оказалась вытесненной с его южных островов.
Кроме того, под давлением различных неблагоприятных внешних обстоятельств русское правительство и дипломатия были вынуждены сделать ряд дополнительных уступок в пользу Японии. Так было в 1855, 1875 и особенно в 1905 г.
Переговоры 1853–1855 гг., в результате которых был подписан русско-японский Трактат о торговле и границах (Симодский трактат – док. № 20), установивший дипломатические отношения между Россией и Японией, проходили в крайне неблагоприятных условиях начавшейся Восточной (Крымской) войны. Англо-французская военная эскадра буквально преследовала посольство адмирала Е. В. Путятина, которое к тому же потерпело кораблекрушение у берегов Японии. В сложившейся обстановке Путятину при рассмотрении вопроса о границах не удалось отстоять право России на остров Итуруп, которое у нее сохранялось и в середине прошлого столетия, и русско-японская граница на Курильских островах была установлена между островами Уруп и Итуруп.
Что же касается Сахалина, то по условиям Симодского трактата, он был оставлен неразделенным. Однако фактически большая часть острова заселялась и осваивалась русскими: основывались военные посты и поселения, прокладывались дороги, осваивались месторождения каменного угля и т. д. Так, в 1869 г. на самой южной оконечности Сахалина был основан Корсаковский пост, и весь остров был объявлен местом всероссийской каторги и ссылки.
Тем не менее Япония продолжала предъявлять претензии на южную часть Сахалина от 47 параллели. Русское же правительство настаивало на том, что Сахалин должен полностью принадлежать России.
Для решения этого вопроса в 60—70-х гг. прошлого столетия была проведена серия русско-японских переговоров, завершившихся в 1875 г. заключением т. н. «обменного трактата».
Япония, наконец, отказалась от своих притязаний на южный Сахалин. За это русское правительство уступило Японии остальные Курильские острова к северу от Итурупа. Так, по Петербургскому трактату 1875 г. (док. № 21) вся Курильская гряда оказалась в руках японцев. Важно отметить, что в действительности не было никакого «обмена» одной территории на другую, о чем нередко пишут некоторые авторы. Это был обмен, как упомянуто выше, восемнадцати Курильских островов, лежащих к северу от Итурупа (от о. Уруп до Камчатки) на отказ Японии от своих претензий на южную часть Сахалина, которым Япония не обладала и не имела там практически ни одного постоянного поселения, – японские поселения на Сахалине были летние, временные, в которых японцы жили лишь в период рыболовного сезона.
Хороший материал по истории русско-японского пограничного размежевания, а также по истории развития международного права во второй половине XIX столетия содержится в документах № 25 и 26.
Важной вехой в русско-японских отношениях стал Портсмутский мирный договор, заключенный после русско-японской войны 1904–1905 гг. (док. № 24). Согласно Приложению № 10 к этому договору, все предшествующие русско-японские договоры и соглашения были объявлены аннулированными, – следовательно, аннулировались договор 1895, а с ним и договор 1875 г.
Это принципиально-важное юридическое положение, особенно в свете сегодняшних ссылок Японии на Симодский и Петербургский трактаты в качестве основания для своих территориальных претензий, в частности, для не снятых до сих пор Токио с «повестки дня» утверждений о том, что южные Курилы не относятся к Курильскому архипелагу.
В этой связи, очень показательной, является совместная англо-японская карта 1897 г., составленная офицерами ВМФ Японии и Англии, где Курильские острова показаны неразрывной грядой от Эдзо (Хоккайдо) до Камчатки (док. № 23).
Кроме того, нельзя не обратить внимание на следующее условие Портсмутского договора 1905 г.: южный Сахалин был передан Японии, причем по 50 градусу с.ш., а не по 47-му, на чем настаивала Япония в 1860—1870-х гг. Таким образом, уже одним этим положением перечеркивался Петербургский трактат 1875 г.
Однако и Портсмутский договор был нарушен Японией в 1918–1925 гг., когда японская армия оккупировала советский Дальний Восток, включая северный Сахалин, Приморье, Приамурье и часть Забайкалья (док. № 27). Напомним, в то время Россия не только не находилась с Японией в состоянии войны, но и была ее союзницей по антигерманской коалиции (Антанте) в годы Первой мировой войны.
В этой связи очень показательна карта Японии, опубликованная в Токио в 1910-х гг. (док. № 24), на которой в цвет Японии закрашены огромные регионы российского Дальнего Востока, включая Чукотку и Камчатку, – в то время, когда, напомним, продолжал действовать мирный договор 1905 г., предусматривавший обязательство развивать мирные и дружеские отношения между двумя странами.
Док. № 20. Из русско-японского Трактата о торговле и границах, заключенного в Симоде 25 января (7 февраля) 1855 г.
Ст. 1. Отныне да будет постоянный мир и искренняя дружба между Россией и Японией. Во владениях обоих государств русские и японцы пользуются покровительством и защитою, как относительно личной их безопасности, так и неприкосновенности их собственности.
Ст. 2. Отныне границы между Россией и Японией будут проходить между о-вами Итурупом и Урупом. Весь остров Итуруп принадлежит Японии, а весь остров Уруп и прочие Курильские острова к северу составляют владение России. Что касается о. Карафуто (Сахалин), то он остается неразделенным между Россией и Японией, как было до сего времени.
Источник: Гримм Э. Д. Сборник договоров и других документов по истории международных отношений на Дальнем Востоке (1842–1925). М., 1927, с.52.
Док. № 21. Из Трактата, заключенного между Россией и Японией в Петербурге 25 апреля (7 мая) 1875 г.
Статья 1.
Его Величество Император Японский, за Себя и Своих наследников, уступает Его Величеству Императору Всероссийскому часть территории острова Сахалина, (Крафто), которою он ныне владеет, со всеми верховными правами, истекающими из этого владения, так что отныне означенный остров Сахалин (Крафто) весь вполне будет принадлежать Российской Империи и пограничная черта между Империями Российскою и Японскою будет проходить в этих водах чрез Лаперузов пролив.
Статья 2.
Взамен уступки России прав на остров Сахалин, изъясненной в статье первой, Его Величество Император Всероссийский, за Себя и Своих Наследников, уступает Его Величеству Императору Японскому группу островов, называемых Курильскими, которыми Он ныне владеет со всеми верховными правами, истекающими из этого владения, так что отныне сказанная группа Курильских островов будет принадлежать Японской Империи. Эта группа заключает в себе нижеозначенные восемнадцать островов, а именно:
1) Шумшу, 2) Алаид, 3) Парамушир, 4) Маканруши, 5) Онекотан, 6) Харимкотан, 7) Экарма, 8) Шиашкотан, 9) Муссир, 10) Райкоке, 11) Матуа, 12) Растуа, 13) островки Среднева и Ушисир, 14) Кетой, 15) Симусир, 16) Бротон, 17) островки Черпой и Брат Черпоев и 18) Уруп, так что пограничная черта между Империями Российскою и Японскою в этих водах будет проходить чрез пролив, находящийся между мысом Лопаткою полуострова Камчатки и островом Шумшу.
Источник: Сборник пограничных договоров, заключенных Россией с соседними государствами. – СПб, 1891, с.292–299.
Док. № 22. Из договора о торговле и мореплавании, заключенного между Россией и Японией, в Петербурге 27 мая (8 июня) 1895 г.
Статья 18.
Настоящим Договором со дня вступления его в обязательную силу заменяются: Трактат, заключенный в 21 день 12 луны 1 года Ансея, соответствующий 26 января 1855 г., Трактат о торговле и дружбе, заключенный в 11 день 7 луны 5 года Ансея, соответствующий 4 августа 1858 г., Конвенция, заключенная в 28 день 11 луны 3 года Кейо, соответствующий 11 декабря 1867 г., и все дополнительные Соглашения и Конвенции, заключенные или существующие между Высокими Договаривающимися Сторонами, и с того же дня прекращается обязательная сила означенных Трактатов, Соглашений и Конвенций, вследствие чего юрисдикция, до тех пор отправляемая русскими судами в Японии, и все особые привилегии, изъятия и льготы, коими русские подданные до тех пор пользовались, как входящими в состав этой юрисдикции или к ней принадлежащими, прекращаются и отменяются окончательно и без особого извещения, все же права этой юрисдикции с того же времени будут присвоены японским судебным властям и ими применяемы.
Док. № 22/а. Декларация
Нижеподписавшиеся объявляют, что Статья XVIII состоявшегося сего числа Договора не касается ни Договора, заключенного 25 Апреля (7 Мая) 1875 г. между Его Величеством Императором Всероссийским и Его Величеством Императором Японским, ни дополнительной Статьи, подписанной в Токио 10 (22) Августа того же года, каковые Договор и Статьи остаются в силе.
С.-Петербург, 27 Мая (8 Июня) 1895 г.
Источник: Сборник договоров и дипломатических документов по делам Дальнего Востока, 1895–1905 гг. СПб, 1906, с.27, 42, 43, 52.
Док. № 23. Карта Курильского архипелага, составленная офицерами военно-морского флота Японии и Великобритании в 1897 г. «The KURIL ISLANDS from Yezo to Kamchatka» (Курильские острова от Эдзо до Камчатки)
Источник: журнал «Геодезист», 2001, № 3, с. 44.
Док. № 24. Из Портсмутского мирного договора, заключенного между Россией и Японией 23 августа (5 сентября) 1905 г.
Статья IX.
Российское Императорское Правительство уступает Императорскому Японскому Правительству в вечное и полное владение южную часть острова Сахалина и все прилегающие к последней острова, равно как и все общественные сооружения и имущества, там находящиеся. Пятидесятая параллель северной широты принимается за предел уступаемой территории. Точная граничная линия этой территории будет определена согласно постановлениям дополнительной II статьи, приложенной к сему договору.
Россия и Япония взаимно соглашаются не возводить в своих владениях на острове Сахалине и на прилегающих к нему островах никаких укреплений, ни подобных военных сооружений. Равным образом они взаимно обязуются не принимать никаких военных мер, которые могли бы препятствовать свободному плаванию в проливах Лаперузовом и Татарском.
Статья XII.
Так как действие Договора о торговле и мореплавании между Россиею и Япониею упразднено было войною, (договора 1895 г. – Ред.) Императорские Правительства Российское и Японское обязуются принять в основание своих коммерческих сношений, впредь до заключения нового Договора о торговле и мореплавании на началах Договора, действовавшего перед настоящей войной, систему взаимности на началах наибольшего благоприятствования, включая сюда тарифы по ввозу и вывозу, таможенные обрядности, транзитные и тоннажные сборы, а также условия допущения и пребывания агентов, подданных и судов одного государства в пределах другого.
Источник: Протоколы Портсмутской мирной конференции и текст Договора между Россиею и Япониею, заключенного в Портсмуте 23 августа (5 сентября) 1905 года. СПБ, 1906, с.101–103.
Док. № 24/а. Приложение № 10 к Портсмутскому мирному договору между Россией и Японией 1905 г.
В условиях, при которых все торговые договоры между Японией и Россией оказались аннулированными в результате войны, императорские правительства Японии и России в предвидении заключения договора о торговле и мореплавании договорились одобрить как основу их торговых отношений взаимный режим наиболее благоприятствуемой нации…
Источник: Нихон гайко бунсе (Документы внешней политики Японии), т.8, Приложения. Изд. МИД Японии. Токио. 1960, с. 294.
Док. № 25. Из материалов русско-японских переговоров 1867 г. (Стремоухов – Койдэ)
На русско-японских переговорах 1867 г. японский посланник Койдэ Ямато-но-ками использовал «исторический аргумент» по-другому. Он, в частности, заявил, что посол Резанов в 1805 г. будто бы говорил, что «весь Сахалин – японский остров». Стремоухов опроверг это утверждение, фактически уличив Койдэ во лжи. Его ответ, учитывая принципиальный характер вопроса, представляется целесообразным привести полностью.
Итак: «Вы упомянули о том, что Резанов будто бы объявил о том, что весь Сахалин – Японский остров. Неправда.
Обстоятельство это показалось мне крайне сомнительным, но я счел нужным навести точные справки в архивах. Теперь я имею перед собой подлинную бумагу, из которой вижу, что Посол наш Резанов не только не признавал права Японцев на весь Сахалин, но и прямо объявил им, что на север от Матсмая (Хоккайдо – А.П.) все земли и воды принадлежат Российскому Императору, и чтобы японцы не распространяли далее своих владений». И далее: «Этому объявлению я, впрочем, в настоящее время не придаю никакого особенного значения и упомянул о нем только потому, что Посланник первый начал ссылаться на давно прошлые времена».
Источник: АВПРИ, I – 9, оп. 8, д. № 1, 1867, лл. 97об. – 98 об.
Док. № 26. Циркулярная депеша министра иностранных дел России А. М. Горчакова к представителям России при дворах держав, подписавших Парижский трактат 1856 года
Царское Село, 19/31 октября 1870 г.
Неоднократные нарушения, которым в последние годы подверглись договоры, почитаемые основанием европейского равновесия, поставили императорский кабинет в необходимость вникнуть в их значение по отношению к политическому положению России.
В числе этих договоров к России наиболее непосредственно относится трактат 18-го/30-го марта 1856 года.
В отдельной конвенции между обеими прибрежными державами Черного моря, составляющей приложение к трактату, заключается обязательство России ограничить свои морские силы до самых малых размеров.
С другой стороны, трактат установил основное начало нейтрализации Черного моря.
Державы, подписавшие трактат, полагали, что это начало должно было устранить всякую возможность столкновений как между прибрежными государствами, так равно и между последними и морскими державами. Оно долженствовало умножить число стран, пользующихся, по единогласному уговору Европы, благодеяниями нейтрализации, и, таким образом, ограждая и Россию от всякой опасности нападения.
Пятнадцатилетий опыт доказал, что это начало, от которого зависит безопасность границы российской империи с этой стороны во всем ее протяжении, имеет лишь теоретическое значение.
В самом деле: в то время как Россия разоружалась в Черном море и даже посредством декларации, включенной в протоколы конференции, прямодушно воспрещала самой себе принятие действующих мер морской обороны в прилежащих морях и портах, Турция сохраняла право содержать в Архипелаге и в проливах морские силы в неограниченном размере; Франция и Англия могли по-прежнему сосредоточивать свои эскадры в Средиземном море.
Сверх того, по выражению трактата, вход в Черное море формально и навсегда воспрещен военному флагу, как прибрежных, так и всех других держав; но в силу так называемой конвенции о проливах, проход через эти проливы воспрещен военным флагам лишь во время мира. Из этого противоречия проистекает то, что берега российской империи открыты для всякого нападения, даже со стороны держав менее могущественных, если только они располагают морскими силами, против которых России могла бы выставить лишь несколько судов слабых размеров.
Впрочем, трактат 18-го/30-го марта 1856 года не избежал нарушений, которыми подвергались большая часть европейских договоров; ввиду этих нарушений трудно было бы утверждать, что опирающееся на уважение к трактатам (этим основам права международного и отношений между государствами) писаное право сохранило ту же нравственную силу, которую оно могло иметь в прежние времена.
Все видели, как княжества Молдавия и Валахия, судьба которых под ручательством великих держав была определена трактатами и последующими протоколами, прошли через целый ряд переворотов, которые, будучи противны духу и букве договоров, привели их сперва к соединению, а потом к призванию иностранного принца. Эти события произошли с ведома Порты и были допущены великими державами, которые, по крайней мере, не сочли нужным заставить уважать свои приговоры.
Только один представитель России возвысил голос, чтобы указать кабинетам, что подобной терпимостью они становятся в противоречие с положительными постановлениями трактата.
Разумеется, что если бы уступки, дарованные одной из христианских народностей Востока, были последствием всеобщего соглашения между кабинетами и Портой, основанного на начале, которое могло бы быть применено ко всему христианскому населению Турции, то императорский кабинет отнесся бы к ним с полным сочувствием. Но эти уступки были лишь исключением.
Императорский кабинет не мог не быть поражен тем, что таким образом трактат 18-го/30-го марта 1856 года, лишь несколько лет по заключении, мог быть безнаказанно нарушен в одной из своих существенных частей перед лицом великих держав, собранных на Парижской конференции и представлявших в своей совокупности сонм высшей власти, на который опирался мир Востока.
Это нарушение не было единственным.
Неоднократно и под разными предлогами проход через проливы был открываем для иностранных военных судов, и в Черное море были впускаемы целые эскадры, присутствие которых было посягательством против присвоенного этим водам полного нейтралитета.
При постепенном, таким образом, ослаблении предоставленных трактатом ручательств, в особенности же залога действительной нейтрализации Черного моря – изобретение броненосных судов, неизвестных и не имевшихся в виду при заключении трактата 1856 года, увеличивалось для России опасности в случае войны, значительно усиливая уже весьма явное неравенство относительно морских сил.
В таком положении дел государь император должен был поставить себе вопрос: какие права и какие обязанности проистекают для России из этих перемен в общем политическом положении и из этих отступлений от обязательств, которые Россия не переставала строго соблюдать, хотя они и проникнуты духом недоверия к ней?
По зрелом рассмотрении этого вопроса, е. и. в. соизволил придти к следующим заключениям, которые поручается вам довести до сведения правительства, при котором вы уполномочены.
По отношению к праву, наш августейший государь не может допускать, чтобы трактаты, нарушенные во многих существующих и общих статьях своих, оставались обязательными по тем статьям, которые касаются прямых интересов его империи.
По отношению же к применению, е. и. в. не может допустить, чтобы безопасность России была поставлена в зависимость от теории, не устоявшей перед опытом времени, и чтобы эта безопасность могла подвергаться нарушению вследствие уважения к обязательствам, которые не были соблюдены во всей их целости.
Государь император в доверии к чувству справедливости держав, подписавших трактат 1856 года, и к их сознанию собственного достоинства, повелевает вам объявить: что е. и. в. не может долее считать себя связанным обязательствами трактата 18-го/30-го марта 1856 года, насколько они ограничивают его верховные права в Черном море; что е. и. в. считает своим правом и своей обязанностью заявить е. в. султану о прекращении силы отдельной и дополнительной к помянутому трактату конвенции, определяющей количество и размеры военных судов, которые обе прибрежные державы предоставили себе содержать в Черном море; что государь император прямодушно уведомляет о том державы, подписавшие и гарантировавшие общий трактат, существенную часть которого составляет эта отдельная конвенция; что е. и. в. возвращает, в этом отношении, е. в. султану права его во всей полноте точно так же, как восстановляет свои собственные.
При исполнении этого поручения, вы употребите старание точно определить, что наш августейший монарх имеет единственно в виду безопасность и достоинство своей империи, – в мысли е. и. величества вовсе не входит возбуждение восточного вопроса. В этом деле, как и во всех других, он только желает сохранения и упрочения мира.
Он не перестает, по-прежнему, вполне признавать главные начала трактата 1856 года, определившие положение Турции в ряду государств Европы. Он готов вступить в соглашение с державами, подписавшими этот договор: или же для подтверждения его общих постановлений, или для их возобновления, или для замены их каким-либо другим справедливым уговором, который был бы признан способным обеспечить спокойствие Востока и европейское равновесие.
Е. в. величество убежден в том, что это спокойствие и это равновесие приобретут еще новое ручательство, когда будут опираться на основаниях более справедливых и прочных, чем при том положении, которого не может принять за естественное условие своего существования ни одна великая держава.
Приглашаю вас прочитать эту депешу и передать с нее копию г. министру иностранных дел.
Источник: Сборник договоров России с другими государствами. 1856–1917. – М.: Политиздат, 1952, с. 103–107; «Правительственный вестник», 1860, № 235, 3/15 ноября, стр. 1.
Док. № 27. Японская интервенция на Дальнем Востоке в 1918—25 гг.
Японская интервенция на Дальнем Востоке нашей страны (охватившая Приморскую, Амурскую, Забайкальскую обл. и Северный Сахалин), явившаяся составной частью дальневосточной военной интервенции против РСФСР государств Антанты, продолжалась с 1918 по 1925 год и была не только самой длительной (кроме Японии в интервенции участвовали Англия, США, Франция, Италия и Канада), но и нанесла наибольший ущерб экономике страны.
Воспользовавшись ослаблением России из-за начавшейся Гражданской войны, Япония первая из иностранных государств начала военную интервенцию против нашей страны, вторгшись в 1918 г. на территорию Дальнего Востока (японский десант был высажен во Владивостоке в апреле 1918 г.). Этот акт явился грубым нарушением как международного права, так и мирного договора между Россией и Японией (Портсмутского договора 1905 г.), поскольку представлял из себя открытое вмешательство во внутренние дела государства не только не находившегося с ней в состоянии войны, но и бывшего в 1914—18 гг. ее союзником по антигерманскому блоку (во время Первой мировой войны Япония выступала на стороне Антанты, в которую входили Россия, Англия, Франция и впоследствии США).
Японские войска оставались в Приморье дольше войск других стран – до конца 1922 г. Кроме этого, Япония – единственная из стран, принимавших участие в интервенции – в апреле 1920 г. оккупировала Северный Сахалин, который она удерживала за собой до середины 1925 г.
Всего в интервенции 1918–1825 гг. участвовали свыше 70 тыс. японских солдат и офицеров, что в несколько раз превосходит численность войск других участников интервенции вместе взятых.
Период японской интервенции характеризовался постоянными провокациями, убийствами советских граждан, введением на временно оккупированных территориях режима колониального управления и откровенным экономическим ограблением советского Дальнего Востока.
Ниже приводятся некоторые данные, характеризующие масштабы экономического ущерба, нанесенного нашей стране японской интервенцией 1918–1825 гг.
Док. № 27/а. Ущерб, нанесенный экономике Дальнего Востока японской интервенцией 1918–1825 гг.
1. По отдельным отраслям:
Лес: за 1918-й г. – вывезено около 170 тыс. куб. м, в 1921 – более 141 тыс., в 1922 – свыше 339 тыс.; итого – более 650 тыс. куб. м (данные без учета Сахалина).
Рыба: в результате захвата рыбных промыслов Николаевского-на-Амуре и Сахалинского районов в Японию ежегодно вывозилось 100 % улова лососевых и до 75 % улова сельдей; общие убытки рыбной отрасли составили более 4,5 млн руб. золотом.
Транспорт: из Забайкалья и Приморья угнано свыше 2000 вагонов; ущерб только Забайкальская ж.д. составил 3,25 млн руб. золотом; из 549 судов, числившихся в 1918 г. в составе русского гражданского флота на Дальнем Востоке, к 1922 г. осталось 301 (из 227 речных судов – только 96); общие убытки водного транспорта Амура составили свыше 14 млн руб. золотом.
Золото: из вывезенного в 1918 г. из Казани в Омск части золотого запаса России Япония получила 2672 пуда (более 43 т).
2. По регионам
Приморская область: общие убытки, включая водный транспорт, составили более 100 млн руб. золотом
Северный Сахалин: за 1920 гг., по японским сведениям, добыто и вывезено: угля —239 тыс. т, леса – 30 тыс. куб. м, нефти – 22 тыс. т; кроме этого, общие убытки за пять лет превысили 10 млн руб. золотом
Источник: Рейхберг Г. Разгром японской интервенции на Дальнем Востоке. – М., 1940, с. 198, 200; Рагинский М. Ю. Милитаристы на скамье подсудимых. По материалам Токийского и Хабаровского процессов. – М.: Юридическая литература, 1985, с. 16, 17.
Док. № 27/б. Японская оккупация Северного Сахалина
Деятельность японцев на Северном Сахалине ясно свидетельствуют о том, что Япония всячески старалась удержать за собой этот стратегически важный (в экономическом и военном отношении) участок наших дальневосточных территорий (напомним, в то время южная часть Сахалина принадлежала Японии), который она была вынуждена покинуть в 1925 г., благодаря твердой и последовательной позиции в этом вопросе советского правительства.
Деятельность Японии на Северном Сахалине характеризуется, в частности, следующими примерами.
1. Сразу же после оккупации было введено японское военно-гражданское управление и объявлено, что русские законы не имеют более никакой силы.
2. Все учреждения были обязаны передать свои дела японской администрации.
3. Введено обязательное для всех празднование дня рождения японского императора.
4. Населенные пункты и даже улицы были переименованы и получили японские названия.
Напомним, что все эти действия осуществлялись Японией на территории иностранного государства, с которым продолжал действовать мирный договор 1905 г., в котором было четко установлено, что территория Северного Сахалина является владением России.
Источник: Действия Японии в Приморском крае. – Владивосток, 1921, с. 63; Рейхберг, указ. соч., с. 142, 145.
Док. № 28. Карта «Новые владения и полная карта Японии» издана в Японии в 1910-х гг.
Источник: АВПРИ, ф. Японский стол, д. № 966, л. 27