Демократия
В основе либеральной демократии лежат два источника её становления и развития. Поэтому современное понятие либеральной демократии содержит две тесно связанные сущности или грани: демократия как набор гражданских прав и свобод личности и демократия как форма государственного устройства.
Определяющее влияние на формирование Западной демократии в её первом понимании, задающее направление её развития, было заложено в Эпоху Возрождения, когда в качестве протеста против нравственного засилья католической церкви возникло новое мировоззрение – гуманизм. Сбросив гнетущие оковы Средневековой католической морали, возрожденческий человек предался разгулу страстей и стал исповедовать оголтелый безудержный антропоцентризм, утверждая в чувственном мире своё личное «Я», как высшую ценность и непререкаемый ориентир. Самооправданием было то, что человек осознавал себя венцом божеского творения. Поэтому уверовал в своё могущество и своё право в вопросах этики и морали опираться на свои вкусы и потребности. Эта вера в собственные безграничные возможности позволила ему достичь невиданных творческих успехов.
Но, освободившись от пелёнок господствовавших веками идей и табу, он в порыве восторга от свободы часто демонстрировал свою звериную безнравственную личину. Нравственное разложение достигло такой степени, что сами священники открыто содержали публичные дома, кабаки и казино. Папа был вынужден издавать декреты, запрещающие им «ради денег делаться сводниками проституток», при этом сам на свои ночные оргии собирал проституток десятками. Порнография со стен подворотен перебралась не только в живопись и литературу, но и вошла в здание храма. Изображения половых органов развешивались перед иконами. Конечно, не в качестве художественного шедевра. Просто изображённый член, сильного мира сего, якобы исцелила эта чудотворная икона, поэтому икону нужно было как-то отблагодарить. Атмосфера жизни была такова, что не было различий между добропорядочной и падшей женщиной, ведь она не стеснялась иметь детей не от мужа. Что же в таком случае говорить о мужчинах! Его главным достоинством было – хороший ли он самец.
Если в Средние века человек воспринимал свободу как эксклюзивное право только лиц высшего сословия, то человек Ренессанса свободу воспринимает как дар Создателя, данный каждому. Для него свобода – это неограниченное никем извне право выбора пристрастий, интересов, поступков и наслаждений. В этом и состоял неизлечимый врожденный порок новой идеологии, унаследованный впоследствии Западной демократией, ибо в самостоятельном выборе таится крупный изъян: индивид не может или не хочет в своём поведении различать грех и добродетель. Кроме того, желание бесконечно раздвинуть границы своей свободы наталкивается на аналогичное желание другого. Ключевой тезис, вокруг которого нарастает демократическая оболочка, – права человека. Если бы так, то высшее проявление демократии – расстрел папарацци на месте. Тем не менее, Запад ради наживы одного члена общества позволяет нарушать спокойствие и неприкосновенность частной жизни другого.
Нельзя сказать, что Западная цивилизация не понимает этого противоречия. Понимает и пытается частично ограничивать, но краеугольный камень – право на свободный выбор поведения, изменить не может. Подумаешь, голые люди или ряженые гомосексуалисты прошли по улице с плакатами, ведь они имеют на это право, как и другие на своё. Западную цивилизацию погубит либеральная демократия, которая ведёт к неограниченной свободе личности, и на этом марше люди не слышат призыва Бога к совершенству.
Неминуемая гибель обусловлена тем, что первоначально доминантный фактор, на основе которого рождается структура системы и влиянием которого обеспечивается её устойчивость, её же впоследствии и губит. Это происходит вследствие того, что внешняя среда (для общества людей это окружающая их жизнь) постепенно, но неуклонно изменяется. На первый план по степени воздействия выходят новые факторы, к которым созданная система не приспособлена, так как её структура построена под воздействием первого.
Возникшая на определённом историческом этапе экономическая свобода индивида привела его к свободе духовной, которая стала для него жизненной потребностью. Для обеспечения этой потребности были выстроены развитые демократические институты, которые являются фундаментом Западного общества или доминантным внешним фактором. Однако, любая социальная система, построенная людьми, включает в неё человека как неотъемлемую часть, поэтому внешняя природа этого фактора – условна, так как источник демократических отношений сидит в сознании членов общества. Сознание же, пусть и специфический и до конца не понятый, но всё же объект материального мира. А любые объекты стремятся к устойчивости и сознание тоже – в форме консервативных жизненных стереотипов.
Поэтому, несмотря на изменения окружающей жизни, требующие соответствующих адаптационных изменений жизненного уклада, сознание Западного человека продолжает упорно и гибельно для себя отстаивать демократические принципы. Человек иной культуры, приехавший жить во Францию и Германию, независимо от цвета кожи и разреза глаз, обязан стать французом и немцем и исповедовать нормы поведения, принятые здесь. Если же он хочет и продолжает оставаться, например, арабом, то он разъедает всю конструкцию, как ржавчина. Дело вовсе не в этнических различиях или вероисповедании. Любые отличия подобного рода лишь обогащают человечество. В нашей стране русские и татары поклоняются своим богам, но наш быт, история и главные нравственные ценности – общие, поэтому мы порой даже отличить не можем друг друга. А вот отличия жизненного уклада, мировосприятия и норм поведения при тесном контакте губительны для культур. Речь идет не о физической гибели, а о неизбежной кардинальной перестройке модели общества и замене главенствующей идеологии. Перестройка символизирует цивилизационный скачок. Доказательства этого вытекают вовсе не из логики социальных процессов, а кроются в более общих законах развития материи.
Демократия в её другой ипостаси, – в качестве формы государственного устройства, возникла значительно раньше – в греческом полисе, и была эффективна как система управления относительно небольшими сообществами-республиками, где только и могла она сохранять свои первоначальные родовые черты. Для больших государственных образований, таких как Рим в начале нашей эры, она становилась тормозом в процессе расширения и укрепления могущества. Чтобы не допустить краха государства как единого целого, римское общество вынуждено было заменить республику на империю.
Можно возразить: «А как же в условиях демократии существует такая огромная страна, как США?» Дело в том, что демократия американская и классическая Афинская только и имеют общего, что одно название. Часто мы применяем одни и те же слова, но с разной смысловой нагрузкой. Например, слово коса обозначает совершенно разные вещи и понятия: форма прически, орудие труда и очертания берегового рельефа. Так и с демократией: большинство смешивают или не разделяют совершенно разные понятия, скрывающиеся за этим словом.
Тем более, что с момента своего возникновения в середине первого тысячелетия до нашей эры сама демократия очень изменилась. За истекшие столетия произошёл постепенный дрейф данного понятия под воздействием различных событий, таких как Великая хартия вольностей, Французская революция и, конечно, возникновения такой реальной силы, как мировое общественное мнение. К настоящему времени сложилось почти всеобщее заблуждение в том, что два рассмотренные выше аспекта демократии – форма государственного устройства и набор гражданских прав и свобод представляют собой неразрывное и взаимообусловленное единство. Однако демократическое состояние общества может быть и не связано с политическим режимом, что отмечал ещё автор «Демократии в Америке» – А. Токвиль.
Различные государственные системы отличаются друг от друга антагонизмом социальных групп, производственными отношениями, перспективами экономического и культурного прогресса и множеством других параметров. В связи с тем, что сейчас у нас модно хвалить демократию и плевать на исторический опыт отечественного государственного строительства, хотелось бы обратить внимание только на одно, но очень важное свойство систем государственного устройства – их способности создавать условия для эффективного управления. С позиции современной теории управления качество управляющего воздействия характеризуется оптимальным сочетанием двух основных параметров: адекватностью по отношению к внешним воздействиям и быстротой выработки и передачи управляющего сигнала. Военная практика свидетельствует, что офицер на поле боя отдает верный приказ, если он принимает решение в течение секунд. Если позже, то, как бы ни был гениален приказ, он безнадежно запоздал и может быть гибельным, так как уже не соответствует стремительно меняющейся череде событий.
Приведём на эту тему пример из нашей истории, о результатах соревнования двух систем управления: демократической и централизованной. После разгрома монголами многочисленных русских княжеств возникли несколько центров собирания русских земель. К моменту окончательного освобождения Руси от монгольского ига их осталось только два: Москва и Вильнюс. Великое княжество Литовское тогда было сильнее и много обширнее Московского. Литва состояла на 9/10 из древнерусских земель, её восточная граница была под Можайском, всего в 100 км от Москвы. Но в конечном итоге московиты выиграли у литвинов. Залог их победы заключался в превосходстве системы управления.
В Литве существовала скопированная с Польши «шляхетская республика», этакая вольница для панов. Литовский свод законов закреплял широкие права шляхтичей. Ни один закон в сейме не мог быть принят без обеспечения единогласия. Требование единогласия приводило к параличу власти в самые критические моменты. Всеобщее равенство панов на деле оборачивалось властью тех, у кого были деньги. На них можно было купить государственные должности, которые были неподконтрольны государю. В Москве всё по-другому. Царь в Думе бояр слушал и прислушивался, но многие решения принимал сам. Укрепление Московской Руси сопровождалось усилением власти самодержца и подчинением воли боярства воле государя. Это объясняется менталитетом русского народа и его идеалом справедливого общества. Народ предпочитал грозного царя-батюшку в качестве заступника от произвола бояр. Он готов был терпеть возможное самодурство одного ради ограничения самодурства всех остальных «государевых чинов». Построенная московскими государями вертикаль власти доказала своё превосходство над демократической вольницей: Великое княжество Литовское съёжилось до маленькой Литвы, а Московская Русь превратилась в Россию.