Вопросы преследования виновных в совершении преступления и возмещения вреда по «Русской Правде» Ярослава Мудрого
Аннотация: В статье рассматриваются критерии разделения судебного и розыскного процессов в соответствии с «Русской Правдой». Анализируются различные виды наказаний и правила возмещения вреда, причиненного совершенным преступлением, а также их зависимость от социального и материального положения преступника.
Annotation: The article refers to criteria for dividing legal process and investigation. Various types of punishments and indemnity caused by the commission of crime are being analyzed along with their dependence of social and financial position of the criminal.
Ключевые слова: правонарушение, уголовный процесс, следственно-розыскной процесс, судебно-обвинительный процесс, виды наказаний, возмещение вреда.
Keywords: violation of the law, criminal procedure, investigatory process, accusatory judicial process, types of punishment, indemnity.
Русская правоприменительная практика в области расследования преступлений и возмещения вреда, причиненного преступлением, довольно долго сохраняла неопределенное «смешанное» состояние правоотношений, относящихся к уголовному и гражданскому процессу. Даже к моменту создания «Судебников» (первых отечественных процессуальных кодифицированных актов) не было четкого разделения норм воздействия на преступников и способов компенсации вреда, сообразно его характеру.
Системный подход к вопросам преследования виновных в совершении преступлений начинается по сути с «Русской Правды» Ярослава Мудрого, которая явилась первым писанным законом на Руси, где отражались как основные правила суда, так и определялись наказания за совершение преступлений.
Существовало два вида «Русской Правды» – пространная (подробная) и краткая. «Живите по этой грамоте, как написано вам, так это и соблюдайте», – говорил Ярослав Мудрый про первые писаные законы.
«Русская Правда» являлась руководством для всех судов, в том числе, церковных. Указанный документ содержал не только нормы права, но и процесса, которые регламентировали порядок поведения судебных заседаний, содержания преступников, исполнения приговора. В уголовном процессе сохранялся сословный принцип. Так, например, более знатные граждане, имели привилегии, в том числе, и по условиям содержания в местах заключения.
«Русская Правда» впервые ввела для расследования преступлений и назначения наказаний жесткий порядок, согласно которому существовал следственно-розыскной процесс – «розыск» и судебно-обвинительный процесс – «суд». Суд соединял в себе процедуры расследования и разрешения гражданских и уголовных дел без распределения по категориям и характеру вреда. В ряде случаев было позволительно «чинить расправу» на месте без применения процессуальных процедур.
Критерием разделения розыскного и обвинительного процессов являлись фактические обстоятельства обнаружения общественно опасного деяния. При этом в расчет не принимались ни общественная опасность деяния, ни тяжесть последствий, ни личность потерпевшего.
Однако, как правило, чаще всего розыск применялся в отношении тех лиц, для которых преступная деятельность была профессией – так называемых лихих людей.
Наказания за многие преступления были определены в виде штрафов.
Самого термина «потерпевший» еще не существовало, вместе с тем российский публицист В.Н. Сторожев, осуществляя перевод ст. 44 «Русской Правды» по Троицкому списку, толкует ее таким образом: «Если покраденное окажется налицо, то потерпевший возьмет свое, да взыщет еще с каждого вора по полугривне за лето», – тогда как в первоисточнике указано: «А у него же погиб, то оже будет лице, лице поиметь, а за лето возьметь по полугривне»[46].
Советский историк Б.Б. Кафен-гауз в краткой редакции текста по академическому списку ст. 2 переводит третьим способом: «Если потерпевший не может мстить за себя, то пусть возьмет с виновного три гривны и сверх того плату лекарю», хотя дословно это отражено следующим образом: «оже ли себе не можеть мьстити, то взяти ему за обиду три гривны, а летезю мьзда»[47]. Как видим, слово «потерпевший» настолько прочно утвердилось в теории и практике уголовного процесса, что невозможно представить себе его отсутствие в законах даже такого далекого времени. Представляется, что более точное следование аутентичной терминологии могло бы способствовать более детальному пониманию правотворческой и правоприменительной деятельности наших предшественников.
Из одного и того же правонарушения могло быть сформировано как гражданское, так и уголовное дело, сходные обстоятельства обнаружения преступления могли быть предметом розыскного или обвинительного процесса. Именно с того времени ведутся дискуссии о сходстве и различии уголовного и гражданского процессов в области компенсации вреда, причиненного преступлением.
Статья 1 «Русской Правды» разрешала кровную месть. Но если родственник не мстил, в его пользу взыскивалась денежная сумма[48]. Статью 12 «Русской Правды» можно истолковать как основание для возмещения морального вреда потерпевшему: «Если кто поедет на чужом коне без спросу, пусть уплатит три гривны»[49]. Впоследствии, после отмены кровной мести были расширены права потерпевшего. Теперь пострадавший помимо возврата похищенного взыскивал с каждого вора по полугривне за лето, т. е. за 1 год. При этом ст. 45 «Русской Правды» предусматривала расценки конфискации в зависимости от того, что было похищено, по которым князь затем выплачивал из конфискованного размер нанесенного вреда потерпевшему[50].
Для того, чтобы потерпевшие или их представители могли получить компенсацию, община, в которой проживал преступник, вскладчину с виновным платила «дикую (повальную) виру» в 40 гривен[51]. В «Русской Правде» вводились такие категории возмещения вреда, причиненного преступлением, как «вира» – уголовный штраф, «урок» – вознаграждение потерпевшего, «отдача на поток» – тотальная распродажа имущества преступника. При любых обстоятельствах семье преступника оставлялась некая доля имущества для жизни, что является проявлением принципа гуманизма. Вместе с тем, если было совершено убийство и преступник не проявлял намерения компенсировать этот вред родственникам убитого, то преступника запрещалось выдавать на расправу в целях удовлетворения желания родных отомстить, но предписывалось казнить без промедления.
В случае причинения морального вреда применялся следующий метод возмещения – следствие и суд производились во дворе потерпевшего, который мог высказаться в ходе процесса. Так закладывались начальные формы возмещения вреда потерпевшему – как видим, эта обязанность первоначально относилась к компетенции представителей власти – князя или общины. Имущество изобличенного в совершении преступлений изымалось и передавалось на хранение доверенным лицам, впоследствии за счет реализации указанного имущества погашался ущерб, причиненный пострадавшему. Впоследствии (с развитием «института возмещения вреда») были выделены конкретные категории лиц, обязанных возместить ущерб от преступления – осужденные, подозреваемые, лжесвидетели, пособники (пассивные – не проявившие стремления помочь расследованию, активные – способствовавшие бегству преступников и т. д.)[52].
Интересным моментом является несоразмерность возмещения в зависимости от обстоятельств расследования преступления – так, если обвиняемый точно указывал количество, размер и принадлежность похищенного, то он возмещал полную стоимость ущерба, если мог указать количество и стоимость, но не пострадавшего, то возмещал половину в казну, а если мог указать только количество похищенного, то компенсировал четверть цены.
«Русская Правда» предусматривала и процедуру взимания денежного долга у должника, появились прототипы судебных приставов, которые занимались подобными вопросами.
Библиографический список:
1. Судебники XV-ХVI вв. М.-Л., 1952. 615 с.
2. Исаев М.В. Толковый словарь древнерусских юридических терминов: От договоров с Византией до уставных грамот Московского государства. М.: Спарк, 2001.
3. Титов Ю.П. Хрестоматия по истории государства и права России. М.: Проспект, 1998. С. 15. («Правда Русская». Ч. 1. С. 402–456; «Правда Русская». Ч. 2. С. 241–743).