II
Событие века
При виде громадного камня, который принес Оливье Дерош, ювелир страшно изменился в лице. В его серо-голубых глазах загорелся огонь. Тонкие губы, не прикрытые ни усами, ни бородой, которые он брил, затряслись от волнения. Камень был в десять или двенадцать раз больше, чем предыдущий.
– Милостивый государь, – произнес ювелир после некоторого молчания, пытаясь побороть волнение. – Вы представляете, сколько стоит этот камень?
– Не имею ни малейшего понятия!
– Но как же быть?
– Я хочу узнать ваше мнение.
Мистер Купер выпрямился во весь рост.
– Видите ли, сударь, – заговорил он торжественным тоном, – если этот камень той же природы, что и прежний, – а в этом я убежден, – то он стоит миллионы! Я говорю: миллионы, милостивый государь! Сколько миллионов? Я не могу взять на себя ответственность и сказать вам это так сразу… Его цена будет зависеть от предложений, от состояния торговли, от целой массы различных причин… Но это королевский камень, понимаете? Лишь королева могла бы приобрести такую восхитительную драгоценность. А мы, ее верные и честные подданные, не должны допустить, чтобы драгоценность подобной красоты попала в другие руки, а не в ее собственные. Вы хотите, чтобы я произвел основательную экспертизу камня?
– Да! Я прошу вас об этом! – ответил молодой человек и поспешил передать в руки ювелира драгоценный камень, внутри которого как будто сверкала капля розового огня.
Ювелир, вставив окуляр в правый глаз, погрузился в исследование рубина. Когда же, наконец, после продолжительного молчания он поднял голову, румянец на его лице разгорелся еще сильнее.
– Милостивый государь, – сказал он, – ничего подобного я никогда не видел, никогда! Вы меня понимаете? В течение всей своей долгой жизни я не видел ничего, что хотя бы отдаленно напоминало бы этот камень!.. Он… он… величественный… несравненный… Он не имеет соперников… Это царь рубинов! Это камень Алладина! Простите, боюсь показаться нескромным, но могу ли я спросить, где вы достали такое сокровище?
– Это, – сказал иностранец с улыбкой, которая осветила его смуглое мужественное лицо, – это мой секрет. Простите меня, но я оставлю его при себе.
– О, конечно, конечно!.. Вы понимаете, я испытываю страшное любопытство при виде этого камня… Но мне понятно, что вы хотите оставить это в секрете…
Все это время глаза ювелира оставались прикованными к рубину. Не успев окончить фразы, он вновь погрузился в изучение камня. Минут через пять он положил окуляр на стол и вернул камень его законному владельцу, а сам, заложив руки в карманы, встал напротив молодого француза с таким видом, точно изо всех пытался устоять против желания возобновить расспросы.
– Милостивый государь, – наконец, заговорил он, делая ударение на каждом слоге, – этот рубин самый большой из всех существующих на свете. Вы меня хорошо понимаете? Даже среди сокровищ персидского шаха, который владеет прекраснейшими камнями, – даже у него нет камня величиной хотя бы с половину этого. Это единственный в своем роде камень, я утверждаю это и не возьму назад своих слов! А вы спокойно прогуливаетесь с таким королевским сокровищем в кармане! Простите меня за назойливость, но это весьма неосторожно!
– Что же делать? – возразил молодой человек с легким пожатием плеч.
– Ну… например… поместить его в Английский банк… я вас уверяю, что на оформление бумаг уйдет не более двадцати минут… Мысль, что вы ходите по улицам Лондона с этим сокровищем, так близко от воров, – эта мысль не даст мне уснуть. Это в высшей степени неблагоразумно. Позвольте мне, старому человеку, по-отечески предупредить вас об этом.
– В Английский банк? Но я там никого не знаю. Может быть, вы согласитесь взять камень на сохранение?
– Я весь к вашим услугам! Это чудесный рубин. Но неужели вы хотите… сбыть его с рук? – почти со страхом спросил мистер Купер, лицо которого в ожидании ответа молодого человека покрывалось пятнами всех цветов радуги.
Прежде чем ответить, француз взял необыкновенный камень и подержал его некоторое время в руках, потом, подняв до уровня глаз, посмотрел сквозь него на свет. Камень сверкал точно пламя.
– Жаль расстаться с ним, не правда ли? – вздохнул он с грустной улыбкой. – Но я не шах персидский, не принц индийский, не прекрасная женщина… Да! Я его продам… если получу соответствующую цену…
При этих словах волнение мистера Купера достигло, кажется, наивысшей степени. Он вынул из кармана батистовый платок и отер лоб. Действительно, несмотря на свежесть утра, вся недавно выбритая физиономия честного торговца покрылась потом.
– В таком случае, если вы так желаете, – проговорил он дрожащим голосом, – мы попробуем дать ход этому делу.
Жадно схватив камень, он опять принялся его рассматривать: то приближая, то удаляя от глаз, он заставлял свет играть в его очертаниях, щупал его и с любовью и нежностью глядел на него. Ни один любитель картин, обнаружив где-нибудь за прилавком торговца старинными вещами подлинную картину Рембрандта или Тициана, скрытую под массой запыленных поделок, не почувствовал бы радости более сильной.
– Значит, вы хотите доверить мне ваш камень? – сказал он с трепетом.
– Да, я его вам доверяю!
– Благодарю вас! – воскликнул ювелир, пытаясь побороть волнение, которое начинало сжимать ему горло; за свою жизнь он видел множество красивых камней, но никогда не встречался с таким чудом.
Мистер Купер попробовал пошутить.
– Что особенно интересно в этом деле, – заговорил он с нервным смешком, – так это то, что нельзя даже заподозрить вас в похищении. Ах, такой камень легко было бы узнать… Никто во всем мире не обладал таким колоссом! Насколько я знаю, ни в одной коллекции не упоминается о такой величине. Как я уже говорил, это царь среди рубинов!
– Ну, хорошо, сударь! Будете теперь царским ювелиром! – сказал Оливье Дерош, оставляя ему камень.
Купер, тщательно взвесив камень на своих точных весах, положил рубин в железную шкатулку.
Затем ювелир взял перо и четким почерком написал несколько строк на бумаге со штемпелем торгового дома. Внимательно просмотрев бумагу, он подал ее молодому человеку, который прочитал вполголоса:
– «Я получил на сохранение от мистера Оливье Дероша необработанный рубин весом в 930 карат, самый большой из всех, какие мне известны, для того, чтобы временно положить его в Английский банк. Также мне предложено найти покупателя. Подпись: Купер и Ко». Чудесно, многоуважаемый! – сказал молодой человек, складывая бумагу, чтобы спрятать ее в портфель. – Надеюсь, что обладание этим камнем не потревожит ваш сон… Если вам понадобится сообщить мне что-нибудь, вы найдете меня, как я уже вам говорил, в гостинице «Пелхэм». – И молодой француз удалился, оставив почтенного ювелира наедине с рубином.
Мистер Купер заперся на ключ в своей лаборатории и не выходил оттуда все послеобеденное время. Он вертел в руках камень, ощупывал его, бил, перекладывал на разные весы, взвешивая со всевозможной точностью, – словом, предавался лихорадочному восторгу ценителя редкостей. Для мистера Купера это было не просто коммерческой операцией, которая могла принести ему известность, – нет, он испытывал наслаждение художника. Один вид этого замечательного камня заставлял сердце ювелира биться с тревожной быстротой.
Чтобы стать владельцем рубина, он, без всякого сомнения, пожертвовал бы своим состоянием. Но он был слишком благоразумен, слишком дорожил благами жизни, чтобы мечтать о подобной глупости; оставалось подыскать покупателя, – ювелиру, влюбленному в свою профессию, достаточно было и такой миссии.
Через восемь дней каждый англичанин, открыв любую газету, мог найти в ней один или два столбца под такими заголовками: «Чудовищный камень», «Мамонт рубинов», «Самый громадный камень в мире», «Французский рубин», «Царь рубинов», «Стоит всех драгоценных камней», «Историческая драгоценность», «Счастье в камне» и т. д.
В одной из газет было написано: «Известные ювелиры на Бонд-стрит, Купер и Ко, получив предложение купить необыкновенный камень и не имея на это собственных средств, образовали синдикат, который должен выкупить камень и отшлифовать его. Этот синдикат из богатейших торговцев Лондона предложил за камень громадную сумму в четыреста сорок тысяч фунтов стерлингов, то есть более одиннадцати миллионов франков. Предложение было принято».
Статьи об образовании синдиката с каждым днем все удлинялись. Писались они в легком, шутливом тоне или в серьезном – в зависимости от направленности журнала; что касается рубина, то здесь журналисты давали полную волю своим фантазиям.
Некоторые, ссылаясь на верный источник, сообщали, что камень стоит в двенадцать раз больше заявленной цены; другие утверждали, что невозможно правильно оценить такой крупный камень – он может стоить вполовину меньше или в десять раз больше. Почтенные торговцы полагали, что синдикат совершил большую неосторожность и ему трудно будет возместить уплаченные деньги.
Многие дамы начали презрительно отзываться о своих украшениях; их супруги то и дело слышали язвительные замечания насчет ничтожности подаренных ими бриллиантов.
«Дорогая моя, неужели бриллианты не имеют никакой ценности?» – «У меня темные волосы, рубины шли бы мне гораздо больше…»
«Милый Альфред, нельзя ли на моем ожерелье поменять бриллианты на рубины? Бриллианты вышли из моды, никто их больше не носит…» – «Это семейные бриллианты! Подумай!»
Раздраженные мужья поднимали руки к небу, отцы жаловались на кокетство дочерей. Дамы, которые носили рубины, были горды собой. Те же, у кого их не было, испытывали сильнейшее желание растоптать ногами эти модные камни. За четыре дня ювелирные магазины были полностью обобраны, а цена на рубины сильно поднялась. Даже в пансионах и школах девочки говорили о знаменитом рубине и выражали желание, когда они вырастут, выйти замуж только за избранника, который сможет подарить им самые большие рубины.
Понятно, что личность владельца камня занимала всех и каждого. Об Оливье Дероше ходили всевозможные легенды, однако никто его не знал. Французы, которых было довольно много в Лондоне, ничего не слышали о человеке с таким именем. С ним не были знакомы ни посол, ни французский консул. Оливье не принадлежал ни к какой партии. Когда нет ответов, остается или придумать биографию человека, что и случилось, или подождать, не захочет ли он проявить себя тем или другим способом. Но что возбуждало особенное любопытство, так это вопрос, откуда Оливье мог достать такой камень.
Наконец, пронесся слух, что рубин выставлен у Купера в витрине за железной решеткой. Все население Лондона хлынуло на Бонд-стрит. В ресторанах уже не спрашивали: «Что вы думаете о рубине?» «Видели ли вы рубин?» – вот как звучал вопрос. Было величайшим позором признаться, что нет. Любопытные, чтобы лучше рассмотреть камень, разбили у Купера стекла витрины, которые стоили больше двадцати фунтов стерлингов.
Все разговоры были только о камне. Что же касается счастливого владельца самого прекрасного рубина на свете, так он только что снял просторный и великолепно меблированный дом на улице Кромвеля, о чем немедленно разнеслась молва. Те люди, которые знали этот дом, когда-либо обедали там, общались с хозяином дома, – все эти люди сразу снискали огромное уважение.
«Господин такой-то знает дом, где живет владелец рубина… Нужно пригласить его завтра на обед…»
А в благодарность за обед господин этот должен был вновь и вновь описывать жилище владельца рубина. Оказалось, что дом этот вполне «респектабельный», конюшни роскошны, а меблировка «эстетична». Драгоценные сведения! Все радовались, получив хоть какое-нибудь представление о вкусах жильца дома. Это было уже что-то.
Вскоре в парке увидели фаэтон[4], запряженный парой чистокровных лошадей, в фаэтоне элегантно одетый молодой человек свободно правил лошадьми.
– Владелец рубина! – сейчас же послышалось всюду.
Сколько прекрасных глаз устремилось на него! Сколько лиц обернулось в его сторону и приняло ангельский вид! Сколько нежных улыбок! Отцы и матери этих очаровательных девиц, прекрасно знавшие их характер, были крайне удивлены. Но им, поглощенным осмотром богатого иностранца, было некогда критиковать поведение дочерей.
И в самом деле, ведь это человек, обладающий гигантским рубином! Есть отчего улыбаться, надо думать! И разве не была бы счастливицей девушка, которой удалось бы выйти замуж за Оливье?
Ни на одного человека никогда не устремлялось столько взглядов. Молодые люди заметили, что «он недурно правит», поспешив прибавить: «для француза», а дамы, все без исключения, находили его очаровательным. Все женщины решили немедленно завести знакомство с этим молодым человеком. А каждая из матерей, окинув взглядом дочь, подумала: «Вот какой жених нужен моей красавице!» – и, наверно, поклялась сделать все, чтобы добиться желанного брака.
Последствием этой прогулки было то, что известные швейки, модистки, перчаточники и сапожники получили заказов в три раза больше обычного и в десять раз труднее им было угодить клиентам.
На следующий день мистер Рютвен, член парламента, и миссис Рютвен, его жена, сидели за завтраком вместе со своими детьми. Было около девяти часов утра. Миссис Рютвен, с правильными чертами лица, прекрасной фигурой, затянутая в платье из серого сукна, которое застегивалось на пуговицы до самого подбородка, сидела перед серебряной вазой, вокруг которой стояли широкие чашки. Мистер Рютвен, расположившийся напротив супруги, торопился доесть яичницу с ветчиной, запивая ее крепким чаем и пробегая глазами газеты. По сторонам продолговатого стола сидели три девушки, два места пустовали. Все три девицы походили друг на друга, но одна из них, очевидно, считалась самой красивой в семье. Это было видно по ее более изысканной прическе, более изящному туалету, а также по высокомерному и грубому тону, с которым она обращалась к сестрам. Те были недурны, но она выглядела по-настоящему очаровательно, с волосами цвета золоченой бронзы, розовыми щеками и тонкой талией.
– Еще чаю, Мюриэль? – спросила с улыбкой миссис Рютвен.
– Да, пожалуйста!
– А вы, Полли и Марта? – продолжала мать менее нежно. – Я вам советую, Марта, не пить чай: это портит ваш цвет лица. Вы были ужасно красны вчера на балу.
– Я не виновата, это из-за танцев, – ответила Марта недовольным тоном.
– Мюриэль, милочка, еще немножко сливок в чай… Для вас есть еще горячие бисквиты… Я знаю, вы их любите…
– Но это испортит ей цвет лица! – заметила Полли иронично.
– Ее цвет лица не может испортиться, – произнесла миссис Рютвен с гордостью. – К тому же она может танцевать всю ночь, и на ней это не отразится…
– Я бы хотела, чтобы мой цвет лица оставили в покое! – проворчала Мюриэль.
– Где ваш брат Боб, Марта? – поспешила спросить миссис Рютвен, чтобы сменить тему разговора. – Почему он до сих пор не вышел?
– Откуда я знаю!
– Пойдите напомните, что завтрак подан.
– Мюриэль может сходить!
Мюриэль даже не шелохнулась. Видя, что ни одна из дочерей не поднимается, миссис Рютвен сама встала с места и позвонила.
– Сообщите мистеру Роберту, что уже полчаса как подан завтрак! – приказала она появившейся прислуге.
– Какие новости в газетах? – обратилась она к мужу, снова присаживаясь.
– Гм… Фонды понижаются… ходят слухи о европейской войне… египетский вопрос… длинная статья о драгоценных камнях… биография этого знаменитого господина Дероша…
– Ах, прочтите! – вскрикнули все четыре дамы в один голос.
Отец прочел статью от начала до конца. В ней описывалась довольно фантастическая биография молодого француза. Когда мистер Рютвен замолчал, за столом воцарилось продолжительное молчание.
– Джордж, – сказала наконец миссис Рютвен, – как вы думаете, не должны ли мы познакомиться с этим молодым человеком?
– С каким еще молодым человеком? А, этим французом? Не понимаю зачем.
– Это нужно, безусловно. Не может ли кто-нибудь вам его представить?
– Каким образом и где?
– Ну… в клубе… в собрании… в парламенте, там, где вы захотите!
– Я не вижу в этом необходимости!.. Во всяком случае, – добавил мистер Рютвен, – нужно подождать. Это может быть какой-нибудь авантюрист… бо́льшая часть иностранцев – авантюристы.
– Нонсенс! – резким тоном произнесла миссис Рютвен. – Человек, владеющий таким рубином, не может быть авантюристом. Подумайте, если мы будем сидеть сложа руки, его у нас уведут! Нужно найти возможность познакомиться с ним раньше всех!
В эту минуту появился Боб, высокий молодой человек, белокурый, с розовым цветом лица. Он прикоснулся губами ко лбу матери, пробормотал: «С добрым утром!», проходя мимо отца, и сел на один из пустовавших стульев, небрежно кивнув сестрам.
– Вы всегда опаздываете, Боб, – произнесла мать с упреком, подавая ему чашку чая. – К тому же вы знаете, что своей неаккуратностью приводите меня в ужас!
– А Реджинальд? – заметила Полли. – Реджинальд постоянно опаздывает, а ему никогда ничего не говорят!
– Реджинальд – старший сын, – тотчас ответила миссис Рютвен. – Я прошу вас не забывать об этом!
Услышав сей чисто британский аргумент, Полли уступила и замолчала.
– О чем пишут? – спросил Боб непринужденно, доставая из буфета большой кусок холодной говядины.
– О мистере Дероше! – хором ответили дамы.
– Это входит в привычку, – заметил Боб, усмехнувшись. – Только о нем и говорят! Половина женщин Лондона потеряли голову из-за этого рубина. А знаете, я ведь его встретил, эту живую легенду!
– Встретил?!
– Где?
– Когда?
– Как?
– Вчера я был на Хэмптонских верфях и поехал кататься на лодке, а ее опрокинуло судно с углем… Молодой человек тоже ехал в лодке… Это замечательный гребец… он меня вытащил. Мы обменялись карточками. Вот таким образом я и познакомился со знаменитым Дерошем.
– Боб! Я прощаю вам все ваши шалости, прошлые и будущие! – воскликнула обрадованная миссис Рютвен. – Вы по крайней мере пригласили его прийти к нам?
– Вот еще! Чтобы посмотреть на кучу дам? – заявил Боб. – Очень интересно!
– Джордж, вы должны нанести ему визит.
– Я? – удивился мистер Рютвен, поднимая голову. – Пусть меня повесят, если я пойду…
– Вы непременно должны это сделать! – повторила миссис Рютвен решительно. – Это будет благодарностью за спасение вашего сына…
– Ах, ах! – театрально воскликнул Боб, заливаясь громким смехом. – Я наверняка не сумел бы выплыть! О бедный ребенок!
– Я думаю, что он сам может о себе позаботиться, – улыбнулся мистер Рютвен.
– Если вы не сделаете этого, значит, это сделаю я! – не унималась миссис Рютвен. – Элементарная вежливость требует, чтобы мы пригласили его завтра к обеду!
Мужчины откинулись на спинки стульев, хохоча от всей души.
– Я сейчас же напишу ему несколько слов, – деловито продолжала миссис Рютвен. – Его адрес, Боб?
– Тридцать четыре, улица Кромвель, – в ту же минуту сказала Мюриэль.
– О, мисс Мюриэль! Откуда вам это известно, скажите, пожалуйста? – спросил Боб.
– Прочитала в газете, – спокойно ответила молодая девушка. – А вчера, катаясь верхом по парку, я проезжала мимо его дома… Он очень красив…
– Отлично, напишем! – согласился мистер Рютвен. – Посмотрим на этого вашего мистера Дероша.
– С виду он вполне порядочный молодой человек! – добавил Боб, уплетая апельсиновый мармелад.