Глава 2
На волосок от смерти
Все же хорошо, что Семен оказался человеком ленивым и предусмотрительным. Так, например, он никогда не отправлялся на природу, не захватив с собой бензопилы. Нет, топориком он тоже любил помахать, но только то, что попроще и можно перерубить с одного удара, а что потолще – лучше уж пилой. Ножовка, которая всегда лежала у Дмитрия в инструментальном ящике, его вовсе не устраивала, вот и прихватывал с собой бензопилу, которую брал на работе. Хорошо, хоть так. Пила хорошая, полупрофессиональная, с достаточно большим моторесурсом, это не могло не радовать.
Выехать с маленького пятачка, где они оказались, было не так просто. Деревья росли достаточно далеко друг от друга, чтобы между ними можно было проехать, но хватало и тех, что представляли собой проблему, – вот их он и спиливал под основание, чтобы можно было пропустить под брюхом машины. Лариса все время неотступно была при нем, таская их арсенал.
За работу они принялись с рассвета и трудились не покладая рук в течение всего дня. Самым трудным было оттаскивать в сторону стволы упавших деревьев, тем более что хватало и таких, что не достигали земли, застревая в кронах других деревьев. Многие приходилось распиливать надвое, а то и натрое, чтобы иметь возможность оттащить их в сторону. Благо, хоть деревьев пилить пришлось не так много, как показалось сначала. Дмитрия неустанно грызла жаба: ведь расходовался драгоценный бензин, которого у него в обоих баках оставалось литров семьдесят. Причем тратить его приходилось, можно сказать, впустую – сомнительно, что ему удастся потом использовать эти стволы: поди дотащи их до полуострова. А там тоже еще предстоит поработать на лесоповале: ограду нужно будет ставить капитальную, а топориком будешь махать до ишачьей пасхи.
Но все же скорее должно было закончиться не горючее, а масло. Имея старый УАЗ, не возить с собой масло глупо, поэтому оно имелось в запасе и у Дмитрия, вот только было его литра четыре, а это не больше полутора десятков заправок, притом что бензина было как минимум на полсотни. На одном баке бензопила могла отработать примерно с полчаса под нагрузкой, вот и считай, сколько он мог успеть сделать. По всему выходило – не так чтобы и много.
Так что он старался все же выбирать деревца потоньше и использовать топор, заводя пилу, только когда толстых стволов было не обойти. Как говорится, глаза боятся, а руки делают. Уже к вечеру своеобразная просека, кривая до несуразности, была готова, причем удалось обойтись только двумя заправками. Хотя в их ситуации это звучало не как «только», а как «целыми».
Переезд занял не так много времени и прошел без эксцессов – все же проходимость у этого внедорожника хорошая, да и каверзных участков, способных бросить вызов такой технике, не оказалось.
Первое, чем решил озаботиться Дмитрий, – это жилье. Разумеется, временное, но способное позволить им хотя бы ночевать с относительными удобствами, без опасения быть съеденными хищниками. Выбор в общем-то невелик – разумеется, деревянная постройка. Поставить избу или даже маленький домик, при всем богатстве лесом, было делом весьма непростым, потому как именно так называемого строевого леса здесь не было. Даже самые ровные стволы, которые можно было отобрать, имели ту или иную степень кривизны. Поэтому он решил просто выгородить высоким забором участок, достаточный для того, чтобы там можно было поставить просторную палатку, имеющую две комнатки и небольшую прихожую.
Место нашлось быстро и без особого труда. Четыре дерева образовывали некий четырехугольный периметр. До квадрата ему было далеко, но места для осуществления задуманного внутри было вполне достаточно, поэтому, не откладывая дела в долгий ящик, он приступил к работе. Разумеется, при активной помощи Ларисы: в одиночку он провозился бы очень долго, а так за два дня им удалось добиться желаемого.
Рядом с каждым деревом он вкопал по два столба, так чтобы между ними и стволами был зазор, в который можно было засунуть бревна. Все же хорошо, что он был заточен под езду по пересеченной местности. Какая бы ни была проходимость УАЗа, если тебе приходится ездить по полному бездорожью, да еще и в самое разное время года, – ты станешь возить с собой лопату. Была таковая и у Дмитрия – нечто среднее между совковой и штыковой, какие стали популярны в последнее время. Вообще-то нужно бы озаботиться инвентарем – кузнец из него тот еще, но выбора-то все одно нет, так что придется постараться.
Необходимую жесткость конструкции, чтобы она не развалилась от удара того же оборотня, он придал, увязывая бревна расчалками от палаток. Резать их он не стал: все же качественная веревка ему еще пригодится, здесь магазинов не предвидится. Участок оказался огороженным забором высотой около трех метров из горизонтально лежащих кривоватых бревен, с достаточно большими щелями, но они исключали попадание внутрь крупных хищников. Сверху также пустили накат – кто его знает, может, какие кошачьи появятся, – так надежнее. Получилась некая клетка, в которой они и устроились.
Площади оказалось достаточно не только для установки палатки, но и для устройства простого такого очага из выложенных кру́гом камней. Этого хватало и для установки треноги с котелком, и для шампуров с жарящимся мясом или рыбой. Несмотря на то что хранить продукты было практически негде, проблем с пропитанием не предвиделось. Животные исправно появлялись на водопое у ручья или у самого озера. Но даже если не удастся восполнить запасы мяса, рыба была просто неисчерпаема, во всяком случае им двоим никак не повлиять на количество ее запасов.
Проблема была в другом. Он, конечно, мог с легкостью уложить одну косулю одной пулей из карабина, а пока били они только их. Если быть более точным, то он добыл на настоящий момент двух. Но для этого было израсходовано два патрона. А вот это уже куда более серьезно. Ну неоткуда было взять боеприпасов, и их следовало хранить как зеницу ока. Это опять подтолкнуло его к мысли о переходе на альтернативное оружие. Однако, придушив жабу, он вынужден был отложить данный вопрос в сторону. Слишком много вопросов, требующих первоочередности в их решении.
О боже, как же все-таки приятно спать, растянувшись во весь рост, на мягком и таком удобном надувном матраце. Он с легкостью глотает все неровности почвы и вообще не дает тебе войти с нею в соприкосновение. Голова покоится на подушке не так, как получится в силу стесненного пространства, а так, как тебе удобно. Для того чтобы поменять ставшую неудобной позу, достаточно просто перевернуться с боку на бок. О том, чтобы что-то затекло, и вовсе не может быть речи. Красота!
Поднявшись, Дмитрий сладко потянулся и направился на выход. Лариса уже поднялась и колдовала над самоваром: щепы он наколол еще загодя, так что она вполне справлялась и сама. Ого! Это ж сколько времени? Вон солнце как высоко. Да-а, это он лихо расслабился, вот что значит хорошая постель после стольких дней мытарств.
– Доброе утро, Дим.
– Здравствуй, Ларчик. Чай мудришь. Это хорошо.
– Хорошо-то хорошо, да ничего хорошего, осталось всего полпачки, дальше только травы заваривать, да и сахар тоже не бесконечен, соль тоже недолго продержится. Продолжать надо?
– Продолжать не надо, – вздохнул Дмитрий. – Понимаю, что грядет не очень приятный период, но что тут поделаешь. Вопросов слишком много, а возможностей у нас кот наплакал.
– Чем сегодня думаешь заняться?
– Известно чем. Безопасный ночлег организовали – теперь нужно браться за огород. Это дело ждать больше не может: каждый день против нас. Так что нужно обернуться быстро.
– А толк будет сажать сразу по целине? Земля получится комковатая.
– Выбора все одно нет. Покорпим, измельчим, насколько сможем, обильно польем. Глядишь, размякнет.
– Там будешь копать? – поинтересовалась она, указывая в ту сторону, где возле схода ручья к озеру имелась проплешина. Участок небольшой, но зато с солнечной стороны, да и вода рядом, случись поливать.
– Ну не устраивать же росчисти. У нас посадочного материала – ведра два картошки да десяток луковиц.
– Уверен, что лук успеет дать семена?
– Должен.
– А картошка вызреет? Все же поздновато сажать собираемся.
– В любом случае выбора у нас нет. От голода мы не умираем, так что лучше попытаться, чем схарчить в два присеста.
– Тоже верно. Садись пить чай. Извини, но ни хлеба, ни сухарей.
– Начало-ось.
– А ты как думал. Прямо и не знаю, как ты будешь обходиться без хлеба, – мне-то проще, я его и так не ела, а вот у тебя поистине трудные времена пришли.
– Это точно.
Как и ожидалось, с огородом они управились к концу дня. Подготовить даже такой незначительный участок с помощью одной-единственной лопаты получилось делом далеко не простым. Земля-то оказалась не твердой, но зато обильно поросшей травой. Иди и борись, когда ни тяпки, ни грабель. Лариса не осталась сторонней наблюдательницей, но упахались они изрядно – считай, все руками. От ее былого маникюра не осталось и следа, лак стерся так, словно его никогда там и не было. Хорошо, хоть она предпочитала свои ногти накладным. Их она остригла еще на второй день, когда поняла, что, живя в лесу, сорвать эту красоту проще пареной репы, а сам процесс ой как неприятен.
Поливать ничего не пришлось, что поначалу обрадовало. Едва закончили с этим, как зарядил дождь. Не проливной, а такой нудный, обложной. Он должен был обильно пропитать землю, совсем нелишне для огорода: пусть земля получше раскиснет.
Следующий день прошел под знаком все того же дождя. Оно и спать уже не хочется, но и делать ничего не сможешь. Хм. Даже костра не разведешь. Сухие-то дрова имелись, они были сложены в прихожей палатки, но ты поди под открытым, считай, небом разведи тот костер. Перед палаткой также образовалась грязь – травы-то под деревьями кот наплакал, уже вытоптать успели, а крыши над головой нет, так что вода с легкостью проникает сквозь бревенчатый настил, щели там такие, что в некоторых местах и кулак пролезет.
Вынужденный арест и сухомятка продлились два дня, а утро третьего ознаменовалось веселым щебетом птиц и взошедшим солнцем. Нет, все же нужно будет озаботиться навесом. Тут неподалеку имеются заросли камыша, так что можно камышом перекрыть. Когда еще будет готово жилище, не сидеть же сиднем в палатке – только время терять. Палатка – это дело такое, начнешь что-либо мастерить, неуклюже повернулся – и испортил добрую вещь: тесно же, хотя с виду и просторная, но поделена на три части, опять же форма не прямоугольная, а куполом вздымается, стенки получаются под углом.
Вот навесом они и занялись, едва вырвались из вынужденного заточения. Носить камыш охапками – та еще морока, далеко и много за раз не унесешь, даже если действовать вдвоем. А вот если связать друг с другом имеющиеся у них в запасе матрацы – снарягу-то брали на всю честную компанию, – то получался неслабый такой плотик, на который можно нагрузить чуть не целый стог.
Мясо успело подойти к концу, что в общем-то и неудивительно: питались в основном им, да и хранить его долго не получится – ни холодильника, ни ледника у них не было, без устроенной коптильни его особо не покоптишь, да и соль нужна.
Нет, ну прямо рабы на плантации тростника, да и только. Процесс добычи ценного сырья прост и в то же время труден. Тот, кто плавал на двухместной надувной лодке, поймет, как сложно в ней что-либо делать. Лодка легкая, от любого слабого толчка начинает разворачиваться, дно под ногами прогибается, чуть неверное движение – и вода уже внутри, хлюпает под ногами. Из-за этой сырости с собой взяли только карабин: у ружья патроны не такие герметичные. Правда, без тяжелой артиллерии Дмитрий чувствовал себя неуютно, встреча с оборотнем до сих пор стояла перед глазами, но тут уж ничего не попишешь.
Он устроился на носу, работая за косилку, Лариса выступала в роли укладчика. Из-за получившегося довольно неуклюжего и громоздкого плота в глубь зарослей не заходили, двигались вдоль. С другой стороны, довольно острые срезы камыша могли и пробить матрацы, чего крайне не хотелось. Сверху их сумели обезопасить, расстелив куски брезента, что стелились под них на полу в палатке, а вот снизу они были очень даже уязвимы.
Но это ничего, им хватит и того, что сумеют нарезать с краю, лодка камыша не боялась, а потому они смогли захватить полосу шириной с метр и двигаться вдоль зарослей, держа плот по левую сторону. Вначале, как всегда, не ладилось, но постепенно вошли в ритм. Мило беседуя на отвлеченные темы, они работали как заведенные, уже даже не отдавая себе отчета, что и как делают. Захватить охапку камыша, сколько в ладонь поместится, чиркнуть острым охотничьим ножом, передать Ларисе. Она перекладывает добычу на плотик, и все повторяется.
Примерно час работы – и на плотике образовалась изрядная такая куча камыша. Стебли хорошие, длинные, метра по два, так что должно хватить и даже останется. Хотя чего это останется, нечего оставлять, можно будет еще и камышовые стенки устроить, чтобы косыми струями не заливало. Хм. Для этого может и не хватить. Но и резать дальше некуда: матрацы уже полностью в воду погрузились. Ладно, на первый раз достаточно.
После того как добычу разложили на солнышко сушиться, Дмитрий прикинул количество камыша и пришел к выводу, что материала все же недостаточно. Надо бы основательно все устроить, чтобы не переделывать. Решили после обеда сделать второй рейс: уж лучше пусть останется, чем потом опять начинать бодягу с устройством плота, – чего стоит только накачать всю эту конструкцию, оставлять же ее в собранном виде дураков нет. Опять же на двух из них они как бы спят.
Вооружившись удочкой, он спустился к воде и быстренько выловил четыре рыбины, чего на обед вполне достаточно. Там же у озера почистил и вернулся к девушке, которая уже успела развести костер. Вот еще и это. У них было десять коробков спичек, да еще у него в бардачке валялась пара зажигалок, оно вроде как и много, но это смотря как на этот вопрос посмотреть. Что-то они совсем расслабились. Нужно будет что-нибудь придумать, чтобы угли долго сохранялись. Бережнее нужно, бережнее.
Второй рейс прошел столь же гладко, как и первый. Управиться успели далеко засветло, так что сумели еще и подготовиться к устройству навеса. Неподалеку, еще когда ходили на охоту, они нашли какой-то вьюн, так что Дмитрий решил использовать его. Остаток дня потратили на поход за этим материалом. В планах было заменить и веревки на их клетке, но Дмитрий решил с этим пока обождать: не хотелось терять время, которого было и так немного, а вот дел – хоть отбавляй. К тому же, возможно, до этого и не дойдет: не жить же им там вечно. Это сейчас вполне нормально, но ведь и зима придет, никуда не денется.
Спать, как всегда, легли рано: хотя у них и имелись диодные фонари, у которых заряда хватало на изрядное время, но, как говорится, дело было вечером, делать было нечего. Пообщаться им было достаточно времени и днем, благо он не изменял традиции и не оставлял ее одну ни под каким предлогом. Телевидения тут нет. Есть магнитола в машине и несколько дисков, но музыку не включали: почем зря разряжать аккумулятор не хотелось, а заводить свое авто он не собирался.
Время текло размеренно и однообразно. Они практически все время проводили возле своего пристанища, постоянно пребывая в трудах по обеспечению безопасности. За неделю успели изготовить ограду и подчистить деревья перед ней, используя сваленные стволы для строительства. Получалось нормально – и открытое пространство, которое просматривается метров на тридцать, до самого начала полуострова, и материал недалеко носить. Ограда представляла собой эдакий огромный плетень, набранный из не особо толстых стволов, таких вполне хватало. Деревья тут были высокие и по большой части крупными охватами не отличались. Те же, что потолще, пока оставили лежать там, где их свалили, только сучья обрубили. Незачем надрываться. В конце концов, есть машина и буксировочный трос. Бензина маловато, но не молиться же на него: даже если они используют то масло, что еще оставалось в двигателе, всего горючего бензопилой им не выработать.
– Дима! Дима! Гляди! – Лариса возбужденно прыгала, призывно размахивая рукой, в которой был зажат бинокль.
Дмитрий поначалу даже испугался, тут же схватив ружье. Но потом понял, что ничего страшного не случилось. Впрочем, это было понятно с самого начала: если человек испуган, голос звучит совсем иначе. А ты, парень, на взводе, как боевая пружина. Надо бы немного расслабиться, не хватало еще перегореть от постоянного нервного возбуждения.
– Чего разглядела, Ларчик?
– Давай скорее!
Дмитрий прошел к девушке, которая стояла на восточном берегу полуострова, практически сразу за клеткой, их убежищем. Понять, что именно привлекло ее внимание, было нетрудно с самого начала. В той стороне, на дальнем степном берегу озера отчетливо было видно стадо каких-то животных. Больших животных, судя по всему, – ведь расстояние около двух километров, а четко видна каждая особь, выделяющаяся черными холмами. Дмитрий не мучил себя лишними раздумьями, а Ларису расспросами, – последнее, похоже, ей не понравилось, так как ее переполняли чувства, хотелось выговориться и обязательно сопроводить зрелище своими комментариями. Но коллега по несчастью практически не слушал ее, воспринимая как обязательный шумовой фон.
Йошки-матрешки! Мамонты?! Это определенно были слоны, прямо как на рисунках, с большими гнутыми бивнями, покрытые черной шерстью.
Получается, что Дмитрия и Ларису все же занесло в прошлое. А как же звезды? А луна, которая до сих пор не появилась? А часы, наконец? Если верить часам Ларисы и солнечным, установленным ею – Дмитрий никогда не носил часов, ему было достаточно мобильника и магнитолы в машине, – сутки здесь были почти на час длиннее. Нет, это определенно другая планета или реальность, тут уж черт ногу сломит.
Он особо не задавался этими вопросами, полностью сосредоточившись на их выживании, ежедневно сам себе определяя задачи на день, а вот она приступила к изучению. Прямо исследователь. Хорошо, хоть при этом не забывала о ежедневных обязанностях. Вот и с биноклем время от времени осматривает местность.
– Ты понимаешь? Если есть мамонты, то, скорее всего, есть и люди. Сам смотри. Кабаны, косули, всякие грызуны, дятла видели и даже кукушку слышали. Это получается прошлое.
– А как же оборотень и еще пара красавчиков, совсем уж неземного типа?
– Ну и что. Мы ведь уже убедились, что это не Земля. Но если столько ее обитателей совпадает с Землей, то могут быть и люди.
– Возможно. Вот только что это сулит лично нам?
– Ну я смотрела один документальный фильм, и там говорилось, что первобытные люди вовсе не были агрессивными. При встрече они старались расходиться мирно и даже обменивались подростками, чтобы освежить кровь.
– Боюсь, ученым по силам только найти останки стоянок первобытных людей и определить предназначение тех или иных предметов обихода, но никак не их характер и взаимоотношения. Человек вообще такая скотина, которая не может жить мирно ни с кем – ни с природой, ни с себе подобными. Что именно сулит нам встреча с ними, мы даже предположить не можем.
– То есть если мы обнаружим людей, то ты не станешь искать с ними встречи?
– Не знаю, – искренне ответил Дмитрий. – Все зависит от обстоятельств. Ладно, поглазели на диковинку – пора и делом заняться. Даже если бы мы могли их добыть, само мясо нам хранить негде.
– Дим, тебе совсем-совсем неинтересно?
– Отчего же, интересно, вот только интересом сыт не будешь.
– Прагматик.
– Мечтательница.
Навес они все же закончили, и получился он очень даже ничего. С тенью, спасающей от жаркого солнца, у них проблем не было, деревья давали достаточную защиту, хотя они и изрядно проредили их в районе стоянки, но все же. А вот от дождя эта нехитрая односкатная конструкция очень даже спасала. Недавний ливень, длившийся не меньше часа, показал, что кровля выполнена очень даже качественно: ни одной протечки обнаружено не было. Может, все дело в чуть не полуметровом слое камыша, а может, ему все же удалось с первой попытки удачно справиться с поставленной задачей, хотя раньше ничем подобным он не занимался. Вот стенки – тут вопрос другой, это он уже делал у себя на озере, когда ставили беседку, а потому сложность была только в том, чтобы управиться с непривычным материалом вместо проволоки. Конечно, где-то получилось коряво и с неудовлетворительной, по его меркам, прочностью, но сильный ветер, поднявшийся перед грозой, конструкция выдержала успешно.
Сегодня он решил приступить к устройству очага, или, вернее, все же печи, на открытом воздухе. Благо со строительным материалом проблем не возникло. Еще когда он вкапывал столбы, обнаружил, что на глубине в два штыка начинался слой чистой глины, который, судя по всему, имел толщину больше метра, а глина – это дело такое, она и строительный материал, и для предметов обихода очень даже годится. Трудно переоценить ее значение. Другое дело, что у него из этого всего получится. В общих чертах процесс ему был знаком, но вот как оно на практике получится… С другой стороны, выбора все одно не было.
Строительство печи должно было забрать изрядное количество времени, и, казалось бы, есть вещи куда более важные. Но это как посмотреть. Ее постройка подразумевала под собой изготовление кирпичей, а значит, наработку необходимых навыков на небольшом количестве. Сам процесс более или менее ему знаком. Недалеко от озера имелся кирпичный завод, который, как и все после развала Союза, пришел в упадок. Печи запустить там уже не могли, причина ему была непонятна, но если директор не мог наладить производства, то она наверняка была, и серьезная. Однако продукцию они выдавали, правда, немного. Рабочие складывали из кирпичей эдакие пирамиды, оставляя внутри что-то наподобие топки, куда подводились газовые горелки, которые горели около суток. Вот только не меньше трети уходило в отходы – это и те кирпичи, которые образовывали внешний слой, и процент брака был довольно высок.
Однако Дмитрия это вполне устраивало. Он не собирался налаживать производство кирпича. Обожженный кирпич ему нужен был только для печных труб, которые будут находиться снаружи и как результат подвергаться воздействию осадков. Сами печи он собирался сложить из сырца, этого вполне достаточно – огня он не боится, мало того, в местах воздействия огня произойдет спекание глины, нахождение же под крышей исключит воздействие осадков. К тому же печи будут иметь дополнительную защиту в виде обмазки все из той же глины, которую при необходимости можно и подновить.
Трудности дали о себе знать практически тут же. Встал вопрос с изготовлением формы. Гвоздей у него не было, а если бы и были, то тратить драгоценное железо на это баловство он не собирался. Ага, он уже начал думать о многолетней перспективе. А что прикажете делать, коли уж так карта выпала? Они, конечно, время от времени предпринимали походы к месту их выброса, испытывая зыбкую надежду на то, что увидят знакомое марево, которое приведет их домой, но не сказать что он на это сильно надеялся. Так что эти походы обычно совпадали с их выходами на охоту, а это происходило не так чтобы и часто. Каждый расстрелянный патрон отдавался зубной болью, поэтому основой их рациона была все же рыба.
Довольно просто, используя небольшое возвышение, он сумел устроить коптильню, процесс подготовки которой занял едва ли полдня. Еще бы с этим возникли трудности у того, кто столько лет провел на разведении рыбы. Однако добиться достаточно долгого хранения мяса таким методом не получалось: все же нужна была соль. А вот с этим имелись большие трудности. Во время инвентаризации в багажнике машины нашлась еще одна початая пачка, но этого все одно было очень мало, и Лариса расходовала ее очень экономно. Так что основа рациона в виде рыбы была просто предопределена.
Инвентаризация принесла и неожиданные результаты. В различных укромных уголках авто Дмитрием было обнаружено настоящее богатство, разумеется, если думать о многолетней перспективе. А как прикажете думать в сложившейся ситуации? Дело в том, что он не просто был бригадиром, но нередко и помогал своим рыбакам, что выражалось и в том, чтобы доставить им домой пару-тройку мешков с зерном. Эта тара, как известно, зачастую имеет дырочки или в процессе перевозки получает таковые от соприкосновения с различными острыми углами. Так вот, им было обнаружено сорок шесть зерен ячменя, двадцать семь – пшеницы, десяток – кукурузы, а также три семечки подсолнечника. Мало? Разумеется, мало. Но это опять-таки смотря в какой перспективе рассматривать.
Дощечки для формы он выстругал с помощью топора, а вот скреплять ее решил нагелями. В дальнейшем они должны были стать основным видом крепежа, заменив собой гвозди. Не сказать что это панацея, но во многом снимало проблему, только для их использования предварительно требовалось проделать отверстия. В этот раз он обошелся, применив для этого заточенную отвертку. Даже для восьми отверстий ему пришлось изрядно попотеть, так что нужно будет обзавестись коловоротом, причем со сменными сверлами, для сверления отверстий различных диаметров. Да и другим столярным инструментом. Наличие топора, ножовки и ножа радовало, но этого было как бы слишком мало.
Уже приготовившись к формовке, он с тоской понял, что слишком торопится и для начала нужно бы озаботиться навесом, причем немаленьким, – имеющегося было явно недостаточно. Кирпичу нужно высыхать на свежем воздухе никак не меньше трех, а то и четырех недель, чтобы превратиться в сырец. Придется устраивать поход на камышовую плантацию.
Не менее остро стоял и вопрос с одеждой. В настоящее время на работах они пока обходились тем рваньем, что нашлось в его УАЗе, а ходить предпочитали босиком, приберегая обувь для походов в лес. У Виктора была смена из камуфляжа и спортивного костюма, Лариса имела два спортивных костюма, шорты, пару футболок и сарафан. Из обуви – по паре кроссовок, тапочек, две пары резиновых сапог, разумеется, на мужскую ногу, а еще прорезиненная офицерская плащ-накидка – вот, пожалуй, и весь запас.
Все сводилось к тому, что придется использовать шкуры, но их нужно уметь выделывать. Об этом Дмитрий не имел даже поверхностного представления, но выхода не было, нужно что-то думать. Ведь справлялись же с этим как-то их предки.
Однако неожиданно для него этим вопросом занялась Лариса. Правда, ее знания в вопросе выделки шкур сводилась к тому, что она где-то что-то слышала об этом. По ее просьбе он изготовил ей некий верстак, или как его еще назвать. Обрезок ошкуренного толстого бревна, один из концов которого покоился на пеньке высотой около метра, а второй упирался в землю. На этом бревне она расстилала замоченную в проточной воде ручья шкуру, а потом скребла деревянным скребком полукруглой формы, под овал бревна, изготовленным Дмитрием же. После очередного скобления процесс повторялся.
По ее словам, вскоре в дело должна была вступить кора дуба, которую они вместе собрали в неприлично большом количестве. В настоящее время неподалеку от ручья был уже готов бассейн, дно которого выстелили имевшейся у них толстой клеенкой: она должна была препятствовать просачиванию полученного настоя в землю. Впоследствии он планировал изготовить деревянную бадью достаточных размеров – сейчас на это просто недоставало времени. Но если задумка получится… Да чего уж там. Выбора все одно нет, так что бадью он сделает в любом случае, а там уж будут экспериментировать. Одежда, конечно, серьезный вопрос, но за недостатком времени пока справятся, а там видно будет.
Так в заботах проходили день за днем. Людям буквально некогда было поднять голову и осмотреться. Сделано было уже немало, но стоило только им задуматься над тем, сколько еще предстоит, как тут же хотелось все бросить и сложить руки. Каждое утро приходилось делать над собой усилия, чтобы вновь приняться за дело. Радовало только то, что постепенно начали проявляться результаты. Лариса пару раз устраивала истерики, и Дмитрию стоило большого труда успокоить ее.
За день уставали так, что ночью едва доволакивали ноги до постели. Отдых полноценным не получался. На закате ложился отдыхать Дмитрий, она же несла дежурство. Через пару часов, уже по заведенной традиции, Лариса будила его и укладывалась сама. Его дежурство длилось до утра, а потом они еще и работали до обеда, после которого он вновь перехватывал часа три. Поначалу было тяжело, но постепенно втянулись в ритм.
Конечно, человек ко всему привыкает, но это в общем, а в частности такое дано далеко не всем. Те, у кого психика не выдерживает, способны сорваться, и хорошо если это выльется в истерику. Дмитрий уже смирился с тем, что время от времени у Ларисы таковые случаются. К слову сказать, эти эмоциональные взрывы были им как нельзя на руку. Дело в том, что в тот момент, когда принимался успокаивать девушку, он сам наполнялся решимостью стоять до конца, не сдаваться ни при каком раскладе, ответственность за ее судьбу придавала ему сил – как физических, так и эмоциональных. Но однажды она напугала его настолько сильно, что он понял: необходимо что-то предпринимать, и срочно.
В тот день он начал выдавать первую партию самана, из которого планировал построить хатку. А что? В изготовлении он не так сложен, при должном уходе дом из него способен простоять сотню лет, зимой тепло, летом прохладно. Главное же – весь потребный материал под рукой. Правда, вместо соломы пришлось использовать камыш, что не очень удобно, но где ту солому взять. Пришлось обуваться в резиновые сапоги, чтобы месить массу, а то эдак можно все ноги изрезать в хлам. Процесс замеса сразу растянулся чуть не вдвое в сравнении с тем, когда он готовил материал для кирпичей. Все же глина не так сильно липнет к ногам, а на сапогах образовывались такие комья, что на помощь Ларисы было глупо надеяться, если уж Дмитрий с большим трудом ворочал конечностями.
Вот получится у них взрастить тот семенной фонд, что так удачно нашелся, – тогда уж будет и солома. Однако скорее всего уже будет поздно: ну сколько им потребно тех построек… Зато продовольственный вопрос решится, и рацион станет разнообразнее. Признаться, мясорыбная диета уже успела приесться, а как представишь, сколько еще предстоит так прожить, – зубами заскрежещешь так, что все окрест услышат.
До обеда еще было далеко, как и до полуденного пекла, но Дмитрию отчего-то очень захотелось лечь в холодный ручей, как обычно делал в конце трудового дня. Ручью было все едино, когда ты в него залезешь, – вода в нем была всегда холодной и бодрящей. Ляжешь в проточную воду и буквально физически ощущаешь, как усталость покидает тело вместе с омывающими тебя струями. Лариса не раз высказывалась по этому поводу, говоря, что эдак и заболеть недолго, – сама она проводила омовения в озере, где вода была куда теплее, но Дмитрий предпочитал ручей.
Раз в неделю они устраивали настоящую баню. Ну как настоящую – настолько, насколько позволяли условия. Для этого они использовали самую маленькую палатку и раскаленные на костре камни. Закатываешь такой булыжник в палатку, закрываешься наглухо и обдаешь его водичкой. Получается вполне неплохо, правда, иной раз и ошпаришься, но это если совсем уж перестараться, а так поры открываются вполне себе исправно, и тело начинает дышать. Жалко, правда, нет холодного кваса, но Лариса варила настой из собираемых ею трав, получался терпкий напиток, которому совсем не помешал бы сахар, но основательно остуженный в ручье, он вполне мог претендовать на питие после баньки. Разумеется, при отсутствии иной альтернативы.
Продолжай Дмитрий ладить блоки самана – ничего и не заметил бы. Он, конечно, взял себе за правило держаться все время поблизости от Ларисы, но ведь и так недалеко – и сотни метров нет, – так что, считай, все время на виду. Он занимается одним, она другим, к тому же научилась удить рыбу, что по местным условиям не было сложным, а потому спускалась со снастью к озеру, опять же помыться, привести себя в порядок – не делать же это на виду у постороннего мужчины. А чего вы хотите? Все именно так, они просто товарищи по несчастью, вот и все.
Когда он нашел ее взглядом, кстати заметить, специально не искал, так, по заведенной привычке, не более, она уже стояла на пенечке с петлей из палаточной расчалки на шее и с выражением полного отчаяния смотрела в голубое небо, ничего не замечая вокруг. Скорее всего, даже закричи он, она и не услышала бы, а может, и наоборот, дернулась бы – и тогда точно повисла на этом проклятом шнуре.
Его словно ледяной водой обдали, причем немалое количество залили и вовнутрь, отчего все сжалось и опустилось. Не проронив ни звука, он рванул вперед – куда там олимпийским спринтерам. Нож сам собой скакнул из ножен в руку, с ним он не расставался никогда, как и с ружьем, которое тут же брякнулось оземь.
Она все же его заметила, грустно улыбнулась и дернула ногами, чтобы опрокинуть чурбак. Хорошо хоть она выбрала тот, который он собирался использовать под установку наковальни, а потому подобрал самый массивный, – пока они использовали его под рубку мяса, не до кузницы. Колода только качнулась, но устояла, не упала. Девушка с недоумением глянула себе под ноги, потом разозлилась и толкнула сильнее.
Все это Дмитрий наблюдал как в замедленной съемке, видя и отмечая каждую деталь, каждое движение. Он словно видел самого себя, бегущего со всех ног с зажатым в руке ножом, как будто душа покинула тело и следила за происходящим со стороны. Еще мгновение, еще самая малость – и ее ноги соскользнут с колоды и задергаются, не дотягиваясь до земли.
Он успел. Обхватив Ларису за ноги, удержал, не давая веревке натянуться, а потом, дотянувшись ножом до ярко-желтого шнура, перерезал его одним махом. Только убедившись, он опустил девушку и посмотрел в ее глаза:
– Ты что творишь, Ларчик? Девочка моя, ты что вытворяешь?
Нет, он не кричал. Он настолько испугался, что просто не мог кричать, он едва выталкивал слова сквозь сковавший горло твердый комок, это был скорее даже шепот, исторгаемый трясущимися губами.
– Дим, зачем ты это сделал?
Если бы она кричала, билась в истерике, он воспринял бы это легче, чем этот спокойный, практически замогильный голос, полный разочарования от того, что ей помешали, и в то же время равнодушный ко всему вокруг.
– Глупая. Ну ушла бы ты. А как же я? Мне тогда зачем жить?
– А давай вместе.
– Что вместе?
– Ну вместе…
– Ларчик, и думать больше не смей. Мы выкарабкаемся. Обязательно выкарабкаемся. Если есть дверь в одну сторону, то непременно есть и в другую. Только нужно подождать немного, верить и искать.
– Дим, ты дурак? Ну сколько прошло с того момента, как мы провалились в тот дурацкий портал? Минуты три или пять, а когда глянули, его и след простыл. Может, он всего минуту держится, а может, и несколько секунд, да еще и в несколько лет раз. А может, еще и открывается не в одном и том же месте, а в разных. Ну сколько раз мы были на том месте за последнее время, три, четыре, а сколько мы уже здесь. Нет, Дима, мы получили билет в один конец, и это навсегда. Понимаешь? Навсегда.
Она говорила абсолютно спокойно, рассудительно и в то же время как-то отстраненно, что было страшнее всего. Дмитрий воочию увидел человека, который просто потерял смысл жизни, не знал причины, зачем ему следует продолжать бренное существование, человека, дошедшего до последней черты, за которой только пустота. Нет, она прошла эту черту и сама стала пустой оболочкой. Ну не знал он, как это объяснить, вот чувствовал – и все тут.
– Ларчик, глупенькая, я ведь тебя люблю, люблю так, что ни за что не отпущу от себя.
– Ты меня любишь?
– С первого дня, как только увидел. Но Семен мой друг, а потом и ты любишь его, вот я и таился.
Конечно, он врал. Врал настолько самозабвенно, что готов был сам поверить в свою ложь. Нет, не все было ложью. Она ему нравилась, и бывало такое, что, несмотря на то что она жена его друга, его порой посещали нехорошие мысли, но это было просто влечением, не чем иным. Да, оказавшись здесь, он все чаще задумывался над тем парадоксом, что они здесь вдвоем, ситуация очень подходящая, но он ничего не предпринимает.
Поначалу он ни на минуту не забывал, чья она женщина. Потом, когда пришло осознание сложившейся ситуации, было просто не до того, потому как они за день изрядно выматывались, тут уж не до грез. Даже во время ночных дежурств эти мысли не возвращались, лишь налетали легким ветерком, когда он видел, как она вытирается после купания, а футболка или платьице соблазнительно облегают ее тело. В особенности если это происходило на фоне солнечного света, просвечивающего ее легкое одеяние, соблазнительно выставляя напоказ фигуру. Но это было простым влечением мужчины к женщине.
Да, он врал. А что ему еще оставалось делать? Он не психолог и понятия не имеет, как бороться с тем состоянием, которое ее охватило. Он отчетливо понимал только одно: нужно как-то вернуть ее обратно за черту, заставить вдохнуть жизнь полной грудью. Найти в себе силы, чтобы жить дальше, вновь обрести смысл.
Плохо представляя, что нужно предпринять, он неожиданно для самого себя потянулся к ее губам и поцеловал, едва их касаясь. Она не дернулась и даже не попыталась отстраниться. Просто стояла, внимательно глядя ему в глаза. Губы плотно сжаты, тверды и сухи. Несмотря на то что она не отстранилась, от нее веяло холодом и равнодушием.
– Что, очень хочется?
– …
Он только и смог, что нервно сглотнуть, да только твердый ком никак не хотел покидать горло, и даже наоборот, казалось, стал тверже и больше, напрочь лишая возможности говорить, а по телу прошла дрожь. Лариса все так же спокойно стянула с шеи обрывок шнура и грустно улыбнулась:
– Ну если хочется, то не стоит сдерживать своих желаний.
Как ни равнодушна она была, однако после долгих стараний ему удалось распалить ее, заставить чувствовать. Он приложил все свои старания и умения. Потом вдруг ощутил, что его самого охватил такой восторг, что, попытайся она сейчас его остановить, он не станет слушать, хотя теперь это будет самым настоящим насилием. Но она не остановила, мало того – загорелась сама.
Потом она плакала, но не отвернувшись от него, а, наоборот, прижавшись к его груди, словно маленькая испуганная девочка. Он же боялся пошевелиться, чтобы, не дай бог, не помешать. Она возвращалась. Он чувствовал это, и от этого его грудь расправлялась. Нет, он не ощущал себя мегамужиком, который сумел своими талантами заставить девушку вновь распробовать вкус жизни. Он просто понял, что вот сейчас он сам вновь обрел смысл в жизни, а ее он любил. Вот эта девушка, рыдающая на его груди, – именно она его смысл, и не потому, что он ее любит, нет. Она была единственной, ради кого он должен был жить, потому что без него ей верный конец. Удайся ее попытка – и он, скорее всего, повис бы рядом, на том же суку. Так что он радовался не только ее возрождению, но и своему. Жизнь, как она ни трудна, чертовски хорошая штука.
То, что он уснул, до него дошло сразу, потому как, поначалу лениво открыв глаза, он тут же рывком сел на матраце, ошалело осматриваясь по сторонам. После произошедшего он отнес уснувшую Ларису в палатку и устроил на ее постели, однако и мысли не допускал, чтобы оставить девушку.
Вместо этого Дмитрий пристроился рядом и предавался размышлениям об их бытии, о том, не права ли она и не стоит ли бросить все эти трепыхания, которые ведут в никуда. Ведь она была где-то права, и если они и вправду хотят вернуться, то им следует обосноваться именно на том пятачке, где они появились в этом мире. Да только то место значительно проигрывало этому, а ожидание могло продлиться долгие годы. И опять же портал и впрямь мог открыться где угодно, так что им оставалось только надеяться на случай, на тот самый случай, который вырвал их из привычной среды.
Как он уснул, он и сам не заметил. А теперь вот проснулся. Причем он не сидел, а лежал, и лежал один. Нет, не один. Испугавшись, что опять потерял ее из виду, а возможно, потерял вообще, он не сразу заметил, что она сидит в углу полутемной палатки, на том же матраце, и внимательно смотрит на него.
– Хи-хи. Испугался?
– Есть такое дело.
– Ну что, Ромео, помнишь, что говорил, или это так, в порыве страсти?
– Почему же, помню и под каждым словом готов подписаться и сейчас.
– Не надо. Лишнее. Я знаю, что это неправда. Неужели ты думаешь, что женщина не почувствует, как к ней относится мужчина? Спасибо тебе за все, что ты делаешь для меня. А за то, что вынул меня из петли… Посмотрим, может, придет то время, когда я поблагодарю тебя и за это. Ну что, будем ужинать? Я наловила рыбы. Или ты не против вкусить чего иного?
– Ларчик, я… – начал было он растерянно, однако она не дала ему договорить:
– А вот я бы не против.
Девушка подалась вперед и, приблизившись к его лицу, поцеловала в губы, и на этот раз ее губы оказались не твердыми, а мягкими, податливыми и влажными. После этого она облизнулась, прямо как хитрюга, тихонько умявшая банку варенья. При этом так озорно улыбнулась, что он тут же весь вздыбился. К тому же на ней в этот момент не было никакой одежды. Да какой, к чертям собачьим, ужин!
– Погоди. Погоди, Димочка.
– Что? Что не так?
– Все так, глупенький. Только я хочу сразу тебе сказать. Ни о каких детях не может быть и речи. Мало того что тут нет никаких роддомов, так еще и нет никакого будущего.
– Лариса…
– Все. Хватит разговоров. Иди сюда.
Надо ли говорить, что о дежурстве сегодня забыли? Хорошо хоть у закона подлости, так же как и у них, выходной выдался, и за ночь ничего не случилось. И это с учетом того, что никто из них даже не вспомнил о том, чтобы забаррикадировать вход в их клетку. Правда, ужину, который должен был перейти в завтрак, повезло меньше. Местная братия без зазрения совести добралась до него, и от четырех рыбин остались только разбросанные кости да изгрызенные головы.
Лариса с улыбкой наблюдала за этим погромом, прислушиваясь к недовольному урчанию живота. И куда было спешить, когда можно чин чином поесть, а потом уж… Ладно, нужно идти опять ловить рыбу, на этот раз уже на завтрак. Стоп. Никуда идти не надо. Вон он, добытчик, уже сходил на охоту, несет на плече косулю. Значит, на завтрак свежатина будет.
– Ларчик, поздравь.
– С чем?
– Обошелся без патронов. Помнишь, как ты смеялась, когда я метал в вязанку камыша копье? Ага, зря ты так. Вот и экономия получилась.
Копье он сладил уже давно, примотав в качестве наконечника один из своих метательных ножей, и каждый день бросал его в цель с маниакальным упорством, захватывая для этого последние отблески уходящего дня. И впрямь не зря. Каждый сэкономленный патрон – он куда дороже золота. Хотя золото… Вот уж бесполезный металл. С другой стороны, из него можно что-нибудь смастерить для хозяйства. Все в этом мире относительно, вот и золото это.
– Поздравляю. Только мы собирались на охоту завтра. Опять же пошел охотиться, а меня не взял. Непорядок.
– Жалко было будить. А охота… Сухой паек из жареного мяса – он куда лучше, чем рыбный.
– Сухой паек?
– Ну да. Хватит сидеть затворниками. Прогуляемся окрест. Поднимемся вон на ту гору: с ее вершины должен открываться вид на сотни километров вокруг. А то сидим тут как бирюки, света белого не видим.
– Решил меня развлечь, психиатр доморощенный? – благодарно улыбнулась она, на что он только смущенно пожал плечами. – Спасибо тебе, Дима. Только давай с этим погодим. Я ведь, как и любая баба, хочу дома и уюта, а ты хочешь все бросить, так и не начав.
– Ничего подобного. Вернемся – продолжим.
– А сколько времени займет подготовка самана?
– Думаю, за пару недель управлюсь. Потом, пока подготовлю фундамент, как раз поспеет. Выведем стены – подойдет время обжига кирпича.
– У тебя сроки прямо как у Стаханова.
– Если каждый раз смотреть и думать о том, сколько еще впереди, да еще частенько чесать в затылке, то и за два года ничего не сделаешь.
– Так, может, сначала закончим со строительством? Ведь дел невпроворот, можем и не успеть.
– Это не обсуждается. Шкуры развесим в клетке – и айда. Дел у нас на всю жизнь, так что можем не разгибаясь провозиться весь остаток дней, наматывая на кулак жилы.
– А по горам скакать – это как на море съездить, там мы конечно же не умаемся?
– Как сказал один мудрец, перемена работы есть отдых. Ларчик, я и так замордовал тебя, чуть не потерял. Ты, может, и сама сейчас веришь в то, что говоришь, и скорее всего это именно так, но отвлечься тебе просто необходимо. Да и мне тоже. Так что вперед, заре навстречу.
– Ну тогда, может, хотя бы сутки обождем. Отдохнем, расслабимся.
– Ты это о чем, бесстыдница?
– И об этом тоже, – смущенно улыбнулась девушка. – А еще о том, что успеем закоптить мясо, – так оно куда дольше сохранится.
– Хм. Хозяйственная.
– А ты как думал.