Глава восьмая. Подготовка к отплытию. Испытание гидрокостюма и перепонок
В Хабаровске вагон отцепили от литерного поезда и тут же прицепили к обычному пассажирскому, но только в конце состава.
Тут же это затянулось на двадцать три минуты, как четко определил Федоров по своим наручным часам.
Но вся команда была рада хоть какому-то разнообразию и завистливо смотрела в окно купе. Сквозь маленькие щели на плотно зашторенном окне были видны шагающие не торопясь обычные люди, спешили железнодорожники, одетые в военную и железнодорожную форму, а самое главное, встречались женщины! Молодые, старые, средних лет, но спокойные гражданские женщины, от вида которых Федоров успел отвыкнуть.
В Питере женщины, конечно, тоже наличествовали, но они были какими-то испуганными, несчастными и бледными. А в Хабаровске женщины и девушки были полными жизни и счастливыми! Они куда-то спешили, но на них не было печати задавленности и постоянной боязни немецких обстрелов!
В тамбурах поставили на всякий случай по паре вооруженных автоматами красноармейцев, и поезд тронулся.
Едва поезд отошел от перрона Хабаровска, как Соколов жестко заявил:
– Каникулы закончились, и скоро начнутся суровые военные будни. У нас в запасе всего четверо-пятеро суток. Именно столько, я думаю, мы пробудем во Владивостоке. Перед нами на это время стоит несколько задач, часть из которых я вам сейчас выдам! Первая задача: провести испытания ножных перепонок конструкции Федорова. Вторая задача: заказать и изготовить перепонки конструкции Купцова по имеющимся деревянным моделям. На Дальзаводе вас ждут и окажут любую возможную помощь! Туда поедут Усияма с Купцовым, как автором и изготовителем деревянных моделей. Заказывайте не меньше десяти пар резиновых перепонок! На Русский остров в водолазный бассейн я поеду вместе с Федоровым проводить испытания готовых перепонок русского образца и нового гидрокостюма. Сейчас отбой. Спать долго и плодотворно! Может потом так случиться, что спать не получится пару дней. Вы мне нужны бодрыми, здоровыми и полными сил!
Во Владивосток поезд прибыл поздней ночью или ранним утром.
Наручные часы Федорова показывали три часа двадцать пять минут.
Едва поезд остановился, как буквально через три минуты к нему подошел маневровый паровоз.
Лязгнула автосцепка раз, второй, послышались два гудка, и вагон куда-то потащили.
Сначала вывезли за пределы станции, потом снова завезли на станцию, остановились, минут пять постояли и куда-то потащили, чтобы через двадцать минут притормозить около высокого деревянного склада, где неразговорчивые красноармейцы с энкавэдэшными знаками различия стали быстро разгружать вагон.
Красноармейцы быстро переносили тюки, ящики, коробки в стоящие рядом с вагоном на асфальтированной площадке грузовые «Студебеккеры»[33].
Гидрокостюмы, перепонки, деревянные заготовки и личные вещи погрузили в тентованный «Додж» – «три четверти»[34].
Еще сорок минут задержки, и вся компания, погрузившись в «эмку», уехала со станции, держа скорость пятьдесят километров в час.
– У меня складывается впечатление, что мы держим курс на бухту Улисс, – высказал предположение Федоров, адресуя свои слова в спину сидящего на пассажирском сиденье Соколова, который только досадливо передернул плечами.
– Сейчас мы позавтракаем в одном очень интересном кафе, а только потом поедем в Улисс. А вот оттуда вы пойдете на место, – отозвался Соколов, толкнув шофера в левое плечо.
«Наверное, надо говорить «драйвера»? Так вроде будет «водила» по-английски?» – сам себя спросил Федоров, с интересом глядя по сторонам.
«Эмка» чуть притормозила и через тридцать метров свернула на узкую, совсем не освещенную улочку, застроенную с обеих сторон деревянными, чуть покосившимися домишками.
А вот телефонные и электрические провода, увиденные в мощном свете фар, говорили о том, что это совсем не такой забытый богом и людьми уголок, которым хотел казаться с первого взгляда.
Еще двести метров неторопливой езды по этой странной дороге, мощенной булыжником, и по барскому «Тпру!» «эмка» остановилась возле ярко освещенного кафе.
За окнами сидели люди с раскосыми глазами и иссиня-черными волосами, судя по всему, восточной масти, и что-то сосредоточенно ели, ловко орудуя длинными деревянными палочками.
На стеклянной вывеске кафе было что-то написано ярко-красными иероглифами.
Из стеклянных дверей кафе выскочил одетый в темно-синее, почти черное, кимоно худощавый мужик и низко поклонился, открывая дверь, за которой сидел Соколов.
– Машину отгонишь на задний двор. Сиди в ней и жди. Поесть тебе принесут! – приказал шоферу Соколов, одетый во флотскую форму со знаками различия капитана второго ранга.
Неторопливо выйдя из автомобиля, Соколов остановился и внимательно осмотрел улицу, повернув голову сначала налево, а потом направо.
Найдя, что на улице все спокойно, он глубоко вздохнул и неторопливо направился к дверям кафе.
Федоров, Купцов и Усияма вылезли из автомобиля и, едва кап-два тронулся, пошли следом, внимательно посматривая по сторонам.
Пройдя в вестибюль, Федоров чуть притормозил, смотря, как товарищ в кимоно отодвинул вправо двухметровую шелковую штору, изображавшую двух японок с веерами, за которой обнаружилась большая дверь из светлого дерева.
Провожатый открыл дверь и остановился, показывая, что гости должны пройти вперед.
«Как прикажешь, начальник!» – мысленно согласился Федоров, смотря, как Соколов уверенно двигается вперед.
Буквально через метр вся группа военных оказалась в длинном полутемном коридоре с закрытыми дверями с обеих сторон, темного дерева, но с начищенными медными ручками; из-за дверей не доносилось ни звука.
Дойдя до третьей двери, парень в кимоно остановился и, сунув в замочную скважину желтый ключ, щелкнул замком.
Как раз в этот момент все четыре человека дошли до двери.
Открыв ее, парень склонился в низком поклоне.
– Проходите, товарищи! – пригласил Соколов, первым зайдя в небольшую комнату, в которой было немного прохладно.
Отойдя вправо от двери, Соколов освободил проход и, наклонившись, стал расшнуровывать ботинки.
Федоров хмыкнул про себя и стал тоже расшнуровывать ботинки, косясь на приличных размеров низенький стол черного дерева, за который первым уселся Усияма, скрестив по-турецки ноги.
Когда Усияма успел снять ботинки, Федоров не увидел, но к столу майор проследовал в черных носках.
– Принеси две жаровни, подушки, зеленый чай и кукси[35] в больших косушках[36]! – негромко бросил Соколов, усаживаясь рядом с Усиямой.
Молодой человек на секунду появился в комнате, кивнул и исчез.
Буквально через пару минут на столе появились четыре большие пиалы, из которых исключительно аппетитно пахло.
Федоров осторожно втянул носом воздух, отметив запах красного перца, корицы и еще каких-то специй, названия которых он не знал.
– Почему официант ничего не говорит? – поинтересовался Федоров, глядя на второго молодого человека, который закатил в комнату, застеленную новыми желтыми циновками, столик на колесиках, весь уставленный разнообразной посудой.
Подкатив к Соколову, севшему точно так же, как Усияма, второй официант начал ловко расставлять на столе чашки с какими-то диковинными кушаньями, одновременно ловко передав кап-два клочок бумаги.
– Есть прекрасное кадя[37]! Весьма рекомендую! – громко объявил Соколов, разливая по пиалам зеленый чай.
За время своих скитаний Федоров тоже пристрастился к зеленому чаю и, взяв пиалу в озябшие руки, с удовольствием сделал первый глоток.
– Неси четыре кадя! – распорядился Соколов, отхлебнув глоток чая.
Купцов почему-то иронично хмыкнул, но говорить ничего не стал, а, забрав косу двумя руками, начал пить бульон, от удовольствия закрыв глаза.
Усияма тем временем, взяв две длинные деревянные палочки в правую руку, ловко намотал на них тонкую лапшу и, вытащив аккуратный моточек желтого теста, отправил его в рот, после чего, взяв косу, отпил пару глотков желтого бульона.
Переведя взгляд на Купцова, Федоров обнаружил, что тот, сноровисто работая палочками, быстро ест лапшу.
«Где это напарник так наловчился работать палочками? Мне так вовек не научиться!» – сам себя спросил Федоров, по примеру сотрапезников отпивая бульон прямо из большой пиалы, тем более что ложек на столе не было, а вот вилок имелось целых два вида.
– Ты не стесняйся, а бери чимчу[38] руками или вилкой, – посоветовал Соколов, наливая из маленькой керамической бутылки противно пахнущую желтую жидкость в малюсенькие пиалы. Правда, кап-два налил жидкость только в две пиалы. – Вам сегодня работать, а нам, старшим офицерам, немного выпить можно. За ваше здоровье! – пояснил Соколов, опрокидывая пиалу.
В дверь постучали.
– Войдите! – скомандовал Соколов, потирая себя по животу.
Открылась дверь, и в кабинет вошел первый парень, держа в каждой руке по две большие косушки, поставленные одна на другую. Косушки были накрыты деревянными крышками, но все равно носить по две штуки в одной руке было не очень удобно.
«Чем официант стучал в дверь?» – прикинул Федоров, вдыхая носом аппетитный запах.
– Под такую закуску не выпить просто грех, – заявил молчаливый Усияма, разливая желтую жидкость в две пиалы.
– Почему соджу[39] желтая? – поинтересовался Соколов, отпивая четыре глотка из только что принесенной косушки.
– Это фирменная соджу! Такой вкусной соджу я уже много лет не пил! – отозвался Усияма, в свою очередь ныряя палочками в косушку.
Выудив кусочек белого мяса, отправил его в рот и закрыл глаза от удовольствия.
– По мне, так самогон не очень хорошей очистки, – не остался в долгу Соколов.
– Ты ничего не понимаешь! Соджу делается без применения дрожжей. А в самогоне их повсеместно применяют. Очень вредно для желудка и всего организма! – начал горячиться Усияма, энергично размахивая руками.
– Просвети меня и лейтенантов, – предложил Соколов, подкладывая себе под бок небольшую подушку.
– Процесс изготовления соджу начинается с перемолки риса или пшеницы вручную. Пользуются для этого только каменными жерновами! Если хочешь сделать настоящий соджу, нельзя пользоваться механизмами!
Превратив рис или пшеницу в муку, заливают ее водой и перемешивают. Потом эту смесь отжимают в специальных формах ногами, потом долго сушат. После трех недель сушки брикетов их опять мелют и смешивают с вареным рисом.
– Как все сложно! Самогонку делать намного проще, – иронично заметил Соколов, с интересом глядя на Усияму.
– Рис, с которым смешивают первую смесь, должен быть холодным и свежесваренным. Его охлаждают на воздухе в специальных белых мешках, – распинался Усияма, став немного более суетливым от выпивки. Но Федоров с удовольствием слушал рассказчика, отдыхая душой в этой непривычной обстановке.
Усияма тем временем продолжил рассказ:
– Затем брага настаивается в больших глиняных чанах, а после перегоняется в глиняном самогонном аппарате, который сделать может только первоклассный мастер! Поэтому питие соджу в Корее – это настоящее представление! И целая церемония! Корейцы с удовольствием пьют соджу и получают от этого ни с чем не сравнимое удовольствие! – закончил исторический экскурс Усияма, заворачивая пробку на маленькой бутылке.
Легко встав на ноги, Усияма бесшумно подошел к двери и, открыв ее, выглянул в коридор.
Обернувшись, он соединил указательный и большой пальцы в кольцо[40].
– Теперь поговорим о серьезных вещах! – начал разговор Соколов, садясь прямо.
После пятисекундной паузы продолжил:
– Есть приказ наркома о дальнем походе[41] к берегам Америки группы судов. Нам приказано сопровождать эти суда на сухогрузе под шведским флагом! На подводной лодке нас добросят до сухогруза и в открытом море посадят на корабль!
– Интересное кино! – успел сказать Купцов, как Соколов вскочил на ноги, как будто его подбросило пружиной:
– Отставить смешки, лейтенант! Сейчас едете вместе с майором на Дальзавод и делаете свои перепонки. У вас в запасе максимум три дня. Мы с Федоровым едем на Улисс и оттуда идем на Русский остров! – распорядился капитан второго ранга.