Россия: уроки кризиса. Как жить дальше?. Часть II. Общемировой экономический кризис 2007—2010 годов (Сергей Пятенко, 2011)

Среди всех мировых событий последних лет экономический кризис занимает видное место. Как всякий крупный кризис, этот тоже породил новое поколение кассандр – предсказателей грядущих экономических катастроф. Они усердно распространяли мифы про уникальность событий 2008—2009 годов, предрекали крах капитализма, развал Америки и т. д. В компании западных пророков активны были и отечественные персонажи.

На самом деле большие спады экономической активности случаются регулярно, и анализ прежних катаклизмов помогает лучше понимать сегодняшний кризис. Так, например, исследователи указывают на необходимость учета не только ВВП, но и динамики потребления. При падении ВВП потребление может практически не меняться. Сбережения в различной форме помогают сгладить эффект временного падения доходов. Так, при уходе восточноевропейских стран и России от социализма в 1990-е годы падение потребления было существенно меньше спада ВВП. Что уж говорить о развитых странах и обычных кризисах – в 2008—2009 годах о кризисе потребления говорить вообще не приходится.

Ничего особенного в ситуации 2007—2009 годов не показали и результаты анализа на основе долгосрочной динамики ВВП по 35 странам и потреблению для 22 стран (как развитых, так и развивающихся). Вообще падения ВВП или потребления катастрофических масштабов – более чем на 20% – очень редки. Поэтому нет оснований считать, что нынешний кризис перерастет в катастрофу, сравнимую с Великой депрессией. О сокращении американского ВВП на 29% (как в то время) речи пока явно нет. Сокращение же потребления в развитых странах в худшем случае будет на несколько процентов. А как показывает опыт, даже после падения этого показателя на 10—20% потребление быстро восстанавливалось.[21]

Современные особенности экономического цикла

Циклическое развитие экономики. Экономические кризисы были, есть и, по всей видимости, в обозримом будущем будут всегда. Первые крупные «спекулятивные» экономические кризисы наблюдались в 1720-е годы в Англии и Франции. Сто лет спустя они стали регулярными, и затем внешне весьма похожие кризисы наблюдаются уже около 200 лет. С известным основанием можно считать, что первый из них разразился на Западной Европе в 1825 году. С тех пор что-нибудь подобное, в том числе и во второй половине XX века, случается почти каждый десяток лет.[22]

Небольшие изменения в экономических процессах накапливаются постепенно, и новые виды кризисов, требующие качественно новых решений, возникают раз в несколько десятилетий. Тогда и возникают большие потрясения, требующие модернизации преобладающих парадигм государственного регулирования и экономического поведения. Возможно, нынешняя ситуация таковой и является, возможно, что и нет. Обычно это становится понятно по прошествии нескольких лет с момента острой фазы кризиса.

Кризисы последних десятилетий, несомненно, включают некоторые черты, не свойственные кризисам полувековой давности. Но информации для выводов еще не накопилось. Сегодня именно потому и поминают Великую депрессию 1929—1933 годов, что во всех следующих кризисах экономика и выработанные механизмы ее регулирования более или менее справлялись с ситуацией.[23] Каждый очередной кризис, а их было великое множество, оставались лишь в истории и памяти теоретиков. Малое исключение – кризис 1970-х годов. Единственный с серьезной материальной основой. За несколько лет цена на нефть увеличилась почти в 10 (!) раз. Острая фаза переваривания новой реальности заняла тогда пару лет и еще столько же – борьба с последствиями такой «шокотерапии».

Мировая экономика на рубеже XX—XXI веков. Попробуем восстановить хронологию развития событий в отечественной и мировой экономике. На рубеже веков мировая экономика успешно росла пару десятилетий подряд. А в США в последние 20 лет произошел переход «жизни в кредит» в качественно иное состояние. Общество уверовало: все всегда будет хорошо и технику финансовой безопасности можно сдать в архив. Как граждане, так и бизнес, сталкиваясь с нехваткой доходов, в том числе из-за падения спроса на их товары / услуги, «улучшали ситуацию» взаймы – брали кредиты. Так уже много раз бывало: объявлялось, что прежние закономерности не действуют и все теперь будет иначе. Но каждый раз все оказывалось не так.

Вот и сейчас бурный кутеж взаймы длился около 25 лет. Если в 1960–1980-е годы норма сбережений американцев колебалась между 8 и 10% (то есть люди в среднем тратили на 8–10% меньше, чем зарабатывали), то затем она активно пошла вниз и с начала XXI века уже колеблется около нулевой отметки (см. график 1). Это означает, что на каждый доллар новых сбережений в среднем берется доллар нового кредита. Результат виден на графике 2: соотношение долгов домохозяйств к доходам выросло с 60—70% в 1980-х до 134% к 2008 году.[24]

Еще в 2005 году бум в США все продолжался. Проходили стихийные аукционы недвижимости, дома разлетались, как горячие пирожки, за несколько дней. Ипотеку давали без подтверждения официального дохода. Первые признаки надвигающегося шторма в США стали проявляться в 2006 году. Эксперты отмечали: продать дом очень непросто. Покупатели испарились. На торги из-за невыплаты по ипотечным кредитам выставлено рекордное количество домов – 860 тыс. Кредиторы в убытках. Но в это время со всеми проблемами справляются в рабочем порядке.

Норма сбережений в США, процент дохода.

График 1. Источник: Бюро экономического анализа Министерства торговли США. Отношение долга домохозяйств к их доходу.

График 2. Источник: Бюро экономического анализа Министерства торговли и ФРС США.

Российская экономика в начале XXI века. На рубеже 1980– 1990-х годов в России закончилась мрачная эпоха строительства социализма. Страна вернулась на магистральный путь развития человечества – к рыночной экономике и политическому плюрализму. В 1990-х годах в России появились частная собственность, разделение властей, демократические институты, основные гражданские права. Были созданы тысячи частных компаний, которые не только делили социалистическую собственность, но и осваивали жизнь в новых рыночных условиях, что, в сущности, стало гигантской организационной инновацией для всего хозяйства страны.

Именно работа бизнеса позволила перейти к быстрому экономическому росту, когда возникли благоприятные условия. Сами по себе условия, сколь бы хороши они ни были, не создают товаров / услуг. В первые годы XXI века происходит изменение социальной структуры – возник новый средний класс, и его доля составляет уже не менее 20%. Кроме того, Россия, вышла из аморфного состояния и вернулась на мировую арену как самостоятельный игрок. Если взглянуть на последние два десятилетия непредвзято и с исторических позиций, представляется очевидным: страна начала реализовывать свой потенциал, пошло поступательное движение вперед. Скорость развития весьма велика, хотя и сохраняется множество проблем. На протяжении даже не жизни, а деятельности всего одного поколения воссоздана новая страна, имеющая хорошие перспективы развития. Начало XXI века – время бурного роста в России. Действовало несколько главных факторов успешного развития.

Первый. Многократная девальвация рубля в конце 1990-х годов (примерно с 6 до 30 руб. за доллар США). Импорт резко подорожал, отечественная продукция так же резко подешевела. Конкурентоспособность наших товаров заметно возросла. Это явилось сильнейшим фактором, способствующим росту российского производства.

Второй. Многократный рост цен на основные виды российского экспорта. Цена на нефть выросла в несколько раз (примерно с $9 за баррель в 1998 году до $60 в 2005-м и $140 в 2008-м) (см. график 3). Цены на газ в целом повторяют динамику цен на нефть. Аналогично в это время росли и цены на различные металлы. На эти товары приходится 70—80% выручки от российского экспорта. В страну хлынул громадный поток нефтегазометаллических денег.

Как менялась цена нефти ($/баррель).

График 3. Среднегодовая цена нефти.

Третий. Высокие цены на нефть и газ складывались на фоне большого мирового экономического бума. Именно глобальный рост, порождаемый им спрос и низкие процентные ставки на финансовых рынках очень помогли российской экономике. Повышение цен на базовые ресурсы (топливо и металлы) следовало за глобальным ростом и не становилось его сдерживающим фактором, как это было, например в 1970-х годах.

Четвертый. Реформы 1990-х годов заложили основы рыночной экономики в России. Сложился определенный механизм функционирования хозяйства. Население понемногу начало адаптироваться к новой реальности. Потянулись трудовые мигранты – большой объем дешевой и работоспособной рабочей силы. Запустившиеся во многих сферах хозяйства рыночные механизмы способствовали росту экономики.

Пятый. В 1990-е годы страна получила важную прививку от финансового популизма. Консервативная бюджетная политика стала основой экономической политики.

Шестой. Важную роль сыграли внутриполитические факторы, и прежде всего достигнутая к концу 1990-х макроэкономическая и политическая стабилизация. Революционная трансформация была завершена, элита в значительной мере консолидировалась. Отсутствие потрясений, стабилизация писаных и неписаных правил, политический авторитаризм и некоторые действия властей стабилизировали ситуацию в стране и сделали ее более предсказуемой.[25] Это явилось важным фактором роста инвестиций (в том числе зарубежных) и роста капитализации отечественных компаний.

В то же время отношение власти к бизнесу в последнее десятилетие в целом и в сфере налогообложения в частности напоминало политику повышения эффективности дойной коровы: «кормить ее поменьше, а доить побольше».[26] Самый мягкий из возможных результатов – ухудшение здоровья «коровы». Неизбежное следствие – торможение нашего развития, ибо именно бизнес обеспечивает рост экономики.

В целом воздействие резко укрепившегося государства на хозяйственную жизнь было весьма неоднозначно. С одной стороны, усилившиеся и размножившиеся многочисленные формы давления на бизнес: чиновничий рэкет, рейдерство и другие бесчинства силовиков, налоговое угнетение и т. д., безусловно, сказывается как на хозяйственном развитии, так и на гражданах. С другой стороны, установление более стабильных и понятных правил жизни, снижение риска прихода к власти любых «праволевацких» популистско-демагогических сил способствовало хозяйственному развитию. Чего было больше: содействия или торможения? Очевидно одно – экономика России быстро развивалась. Вопрос: благодаря или вопреки действиям властей? Ответ: более или менее ясно это будет лет через двадцать. История, как всегда, рассудит.

В России в 2006 году еще царит эйфория. Бурный экономический рост продолжается. Отдельные голоса, предупреждающие о неустойчивости процветания на нефтегазометаллических деньгах, практически не услышаны ни властями, ни обществом. Когда денег много, спрос на серьезных экспертов невелик. Вот и в России с 2000 по 2008 год власти были склонны все достижения приписывать своей мудрости, а все проблемы – тяжелому наследию прошлого. Отметим: в России первые симптомы будущих проблем стали отчетливо наблюдаться уже в 2007 году. Заметно уменьшился рост стоимости акций на фондовом рынке. Если за 2005 год индекс РТС вырос с 608 до 1125, или на 85%, за 2006-й – с 1190 до 1922, или на 61%, то в 2007 году его рост стал существенно меньше – с 1798 до 2290, или на 27%. При этом было заметно: рост идет с трудом, а падения в охотку. Однако как написано у одного классика, «но внимания тогда не обратили».

К 2008 году в России поток внешних денег разогревает все рынки – от труда до жилья. Так, например, зарплаты в период 2000—2006 годов растут раза в два быстрее, чем производительность труда. Если в 1998 году средняя зарплата составляла $50 в месяц, то в 2008 уже более $700. Доля зарплат в ВВП достигает немыслимых величин. Так, средний показатель по зарплатоемкости ВВП в Евросоюзе 38%. В предкризисной России он составил около 40% (!), чуть-чуть опережая Германию (обычно в странах нашего уровня развития этот показатель в пару раз меньше). Другой пример: жилье в России стремительно дорожало практически весь период с 2000 по 2008 год. Например, цена «однушки» в Москве за это время выросла с $20—30 тыс. до $170—200 тыс.

Наступление кризиса. Начало современного кризиса трудно указать точно, но с известным основанием оно может быть отнесено к 2007—2008 годам. Конечно, и до этого имели место различные потрясения и острые явления, но они носили более или менее изолированный характер и урегулировались с помощью обычных инструментов.

В 2007 году все началось в США. Финансовый кризис стал там проявляться в июле 2007-го – коллапсом двух хедж-фондов, принадлежавших ныне не существующему инвестбанку «Bear Stearns». Затем останавливается жилищное строительство. Во многих случаях эта отрасль является чувствительным индикатором положения дел в хозяйстве. Власти начинают попытки помочь росту инвестиций. Но пока речь идет об обычных инструментах. Хотя некоторые из экспертов уже говорят, что этих мер окажется недостаточно. В конце 2007 года начинается рецессия американской экономики. Следом за США в рецессию стали входить и другие ведущие страны. Везде сходные симптомы – уменьшение доступности кредита, резкое падение потребительского спроса, сокращение производства и рост безработицы. Во второй половине 2008 года гром отчетливо прогремел. Сначала в США дала сбой система бесконечной перепродажи долгов. Два крупнейших агентства – Fannie Mae и Freddie Mac, которые на протяжении десятилетий выкупали у банков ипотечные кредиты, понесли огромные убытки. Оба были национализированы.

Осенью 2008 года кризис достиг острой фазы. Рухнули инвестиционные банки с более чем 150-летней историей «Lehman Brothers» и «Merrill Lynch». На грани банкротства оказалась страховая компания AIG, имеющая свою сеть в 130 странах мира. Национализация AIG стоила налогоплательщикам $85 млрд. Спустя неделю топ-менеджеры AIG отдохнули за счет компании в Калифорнии. Спа-процедуры и гольф обошлись в $440 тыс. – похоже, руководство не собиралось на себе экономить.

В это время российский рынок акций за пару-тройку дней обвалился примерно на 30%. В результате Федеральная служба по финансовым рынкам (ФСФР) волевым решением прекратила торги на обеих биржах с формулировкой «в соответствии с Законом о защите интересов инвесторов» и «вплоть до особого распоряжения». После двухдневной паузы был принят целый ряд радикальных и судьбоносных решений. Президент России поручил правительству зарезервировать 500 млрд руб. на поддержку стабильности российского фондового рынка. Тогда же премьер-министр РФ заявил, что ситуация на финансовом рынке не связана с проблемами в экономике России. «У нас двойной профицит – бюджета и торгового баланса», – сказал он, добавив, что основной причиной трудностей является сложная ситуация на мировых финансовых рынках.

Следующие две недели мировые рынки акций взяли передышку. Однако 6 октября падение российского рынка возобновилось. Биржевые индексы РФ пережили самый мощный обвал в своей истории: ММВБ опустился на 18%, РТС – на 19%. ФСФР ввела жесткие ограничения по остановке торгов в случае резкого падения индексов. Инвесторы продавали акции на фоне обвала на западных биржевых площадках, пытаясь спасти хоть что-то.

Несколькими днями позже страны еврозоны достигли соглашения о том, как поддерживать финансовую систему альянса. Размеры помощи, однако, обнародованы не были: каждая страна должна была потратить на кризис столько, сколько сама считала нужным. В тот же день президент подписал закон, согласно которому ВЭБ получил возможность выдать $50 млрд российским компаниям.

В середине ноября Центробанк России объявил, что расширил коридор бивалютной корзины (€0,45 и $0,55) на 30 коп. в обе стороны. С этого времени началась плавная девальвация рубля, которая стоила России пару сотен миллиардов долларов золотовалютных резервов. Банк России объявил о завершении девальвации рубля лишь 22 января 2009 года. Тогда же была установлена верхняя граница технического коридора бивалютной корзины на уровне 41 руб. В 2009 года коридор был выдержан.

Практически всю осень 2008 года в России идет обвал фондового рынка. В итоге индекс РТС снизился с максимальных значений с около 2400 до почти 500 единиц. Складывается очень неудачное совпадение наших процессов с общемировыми. Во всем мире инвесторы выводят деньги с рынков развивающихся стран, в том числе российского. Выясняется, что и наши банки решили поиграть в финансовую пирамиду. Они брали деньги на Западе по низким процентам и безоглядно кредитовали предприятия и россиян по существенно более высоким. Когда западники, щедро кредитовавшие нашу экономику, перестали это делать и затребовали свои деньги, то у нас стало просто не хватать средств. Но в это время власти еще продолжают заявлять, что кризиса у нас нет (наверное, по аналогии со знаменитым советским: «А секса у нас нет»).

Возможно, в этот момент действительно не была осознана серьезность ситуации, возможно, сознательно выполнялась успокаивающая функция, направленная на предотвращение паники. По всей видимости, имело место сочетание разных обстоятельств. Но действие фундаментальных факторов кризиса, как отечественного, так и мирового характера, заставило действовать достаточно быстро. Большинство мер, в пожарном порядке предпринятых в России, примерно соответствовали действиям финансовых властей других стран. Хотя были заметны и отличия, отчасти связанные с временным лагом признания в России существующих реалий, например наличия фундаментальных причин кризиса и определения его как кризиса доверия (подробнее см. главу 4, раздел «Основные причины кризиса доверия в 2007—2009 годах»).

Общемировому характеру в 2008 году соответствовали и масштабы финансовых затрат на преодоление кризиса в России. К ноябрю 2008 года они составили 6 трлн руб., что составляет примерно 14% от объема ВВП (2008). Осенью 2008 года стоимость борьбы с кризисом для мировой экономики равнялась $9,4 трлн, что составляло примерно 15% мирового ВВП. Разброс финансовых затрат по различным странам составлял от 1% ВВП (Австралия, Дания) до 225% ВВП (Ирландия) этих стран.[27]

В 2007—2009 годах уязвимость и взаимозависимость мировых финансовых рынков проявились наглядно. Финансовый кризис в США показал: всем остается только мечтать, чтобы американцы научились хоть наполовину так же хорошо слушать советы, как они умеют их давать. Американцы, похоже, не хотели понимать, что их кризис имеет очень много общего с кризисами, происходившими в разное время в различных странах.

Американские эксперты сравнили ситуацию, предшествовавшую кризису ипотечных кредитов в США, с ситуациями, складывавшимися перед наступлением 19 крупнейших финансовых шоков в развитых странах за последние 60 лет. Кроме кризисов в США рассматривались крупные кризисы в скандинавских странах, Испании и Японии. Оказалось: практически все важнейшие индикаторы давно показывали сигнал тревоги. Банки использовали займы для финансирования рискованных проектов, изобретали новые экзотические финансовые инструменты и демонстрировали опасный оптимизм.

При этом американские власти усердно боролись с кризисом теми мерами, которые раньше категорически не рекомендовали другим. Лицемерие и двойные стандарты были продемонстрированы в очередной раз. Так, в свое время американцы убеждали Японию в том, что единственный способ помочь ее экономике – закрытие неплатежеспособных банков и санация финансовой системы по принципу «созидательного разрушения». В 2008 году США готовы были на любые меры, лишь бы не лопнул ни один банк и не обанкротилась ни одна инвесткомпания. В 1990-е годы США рекомендовали азиатским странам ужесточение кредитно-денежной политики. Сами же в 2008 году предпринимали меры исключительно по финансовому стимулированию экономики. Хотя справедливости ради укажем: разные меры могут быть рациональными для экономик разного уровня развития.

Годами многие правительства жаловались на американские хедж-фонды, утверждая, что их непрозрачные деловые практики создавали неприемлемые риски для стабильности. США утверждали – это нормальная глобализация. Теперь же американцы жалуются на недостаточную прозрачность иностранных инвестфондов, приобретающих акции крупных американских компаний. Когда покупаются американские компании, то это уже не глобализация, а угроза безопасности США. В общем, этика на уровне нравов дикого Запада, когда кольт 45-го калибра бьет четырех тузов и трех королей. Все это указывает на большую дозу условностей и лицемерия, а значит, и уязвимость мировой финансовой жизни.[28]

Лишь осенью 2009 года появились признаки остановки глобального экономического спада. Но это по усредненным цифрам. Многим странам еще только предстоит пережить сложные времена. Россия на общем фоне выглядит середняком. В 2009 году мировой ВВП сократился примерно на 1,5%. Это первый общемировой спад с 1970-х годов. Обратите внимание: все уже было, в том числе и глобальные кризисы.

Вот и теперь, уже в 2010 году, мировую экономику ждет возвращение к росту, причем он окажется более сильным, чем предполагалось в начале 2008-го. В 2009—2010 годах МВФ несколько раз повышал свой прогноз роста мирового ВВП. Если в апреле 2009 года ожидалось всего 1,9%, то в начале 2010 года говорилось уже о 3,9%. Экономические перспективы развивающихся стран более радужные. Если в развитых экономиках в 2009 году отмечено сокращение ВВП в среднем на 3,8%, а рост в 2010-м предполагается лишь 0,6%, то в развивающихся странах в среднем рост в 2009 году около 1,5% и в 2010-м он увеличится до 4,7%. Но средние цифры не показательны: различия в экономическом состоянии отдельных государств весьма велики. Одни страны переживают кризис без больших потрясений и даже продолжают расти, другие же оказались на грани дефолта и вынуждены обращаться за срочной экономической помощью.

Кризис в развитых странах. В 2009 году США пребывают в состоянии рецессии. В реальности ВВП сократился примерно на 2,7%. При этом экономика США оказывается в лучшем по сравнению с экономиками других развитых стран состоянии. Глубина кризиса в США оказалась меньшей во многом благодаря быстрому вмешательству экономических властей. Государство не зря потратило беспрецедентные суммы ($787млрд) на спасение банковской системы и стимулирование спроса.

В других развитых странах власти не осуществляли столь масштабное вмешательство в экономику. Так, в Германии на стимулирование экономики затратили всего $70 млрд, в Японии – $110 млрд.[29] С учетом высокой степени зависимости их экономик от экспорта (первый и четвертый экспортеры мира) такого стимулирования внутреннего спроса, видимо, оказалось недостаточно. В сочетании с другими факторами спад в 2009 году в этих странах стал более серьезным, чем в США. ВВП Германии и Японии сократился примерно на 6%. Ситуация в ФРГ повлияла как на экономику зоны евро (снижение ВВП на 4–4,5%), так и на восточноевропейские страны, где значительная доля экспорта направлялась на немецкий рынок.

Особенно сильно страдает в развитых странах, зависящих от экспорта, промышленное производство. Так, промпроизводство Японии в 2009 году оказалось почти на 30% ниже, чем за год до этого. В зоне евро выпуск промышленности сократился более чем на 20%. У экономистов нет единого мнения, когда закончится рецессия и не может ли вслед за возобновлением роста начаться новая волна спада, но большинство предсказывают рост. Предполагается, что в 2010 году ВВП США может вырасти на 2%, а зоны евро – на 0,6%. Восстановление скромного роста ожидается в большинстве развитых стран.

Кризис в развивающихся странах. На этом фоне ситуация в развивающемся мире выглядит очень благоприятной. Здесь отмечаются и сохранение экономического роста, и низкая инфляция. Но средний показатель скрывает большие различия между странами и регионами, обусловленные разными моделями развития, а также разной реакцией правительств на кризис. Среди государств БРИК (Бразилия, Россия, Индия, Китай) последние «две буквы» сохраняют рост. Так, ВВП Китая в 2009 году увеличится на 6–7%, а Индии – на 5–6%. Сохранение роста стало возможным благодаря масштабным вливаниям госсредств, направленных на стимулирование внутреннего спроса и инфраструктурных проектов, призванных компенсировать потери на экспортных рынках. Китайский пакет стимулирующих мер оценивается в $586 млрд (или 14% ВВП), индийский – $44 млрд (3,5%).

Во многом благодаря Китаю и Индии большинство азиатских стран сохранят рост, и даже те, которые оказались в рецессии, как Южная Корея, Тайвань или Таиланд, выйдут из кризиса быстрее и с меньшими потерями. Две страны БРИК – Бразилия и Россия – по итогам 2009 года в минусе, прежде всего из-за плохой конъюнктуры на сырьевые товары, составляющие основу их экспорта. В России сокращение ВВП произошло почти на 9%, в Бразилии – около 2%. Отрицательная динамика и в других развивающихся государствах, зависящих от сырьевого импорта. Падение ВВП в Латинской Америке в среднем составило в 2009 году около 5%, в ЮАР – 2,2%, в Саудовской Аравии – 1,5%.

Особо пострадавшие. Развивающиеся экономики в теории должны расти более высокими темпами, чем развитые, поскольку они начинают с более низкой базы. Но в 2009 году из правила были исключения – страны на востоке Европы имели самые плохие результаты среди развивающихся рынков. Более того, во многих из них падение ВВП было больше, чем в странах Западной Европы. Причина – высокая зависимость от экспорта и от иностранного капитала, который привлекается для финансирования роста.

Изменение направления потока капитала выявило хрупкость банковского сектора в странах Восточной Европы. Кредит стал практически недоступен. Впрочем, и на востоке Европы долгосрочные модели развития сильно различаются. Например, Польша, Словакия и Чехия, которые сделали ставку на привлечение иностранных инвестиций в промышленность, переживают относительно неглубокую рецессию. Так, падение ВВП Польши в 2009 году около 1,0%, Чехии – 3%, Словакии – 5%. Это значительно меньше, чем в соседних странах, которые привлекали иностранные инвестиции прежде всего в финансовый сектор и рынок недвижимости и демонстрировали бурный рост в последние годы. Так, в Венгрии падение ВВП в 2009 году на уровне около 7%, в Украине – около 13%, а в странах Балтии – от 15 до 17%.

Ряд государств, включая Латвию, Украину, Венгрию, Болгарию, были вынуждены обратиться за срочной финансовой помощью в МВФ. Но одним из условий кредитования стало сокращение государственных расходов, которое ведет к дальнейшему снижению ВВП. Аналитики до сих пор не уверены, смогут ли восточноевропейские государства избежать дефолтов. А дефолт, даже в одной стране, может привести к дальнейшему ухудшению ситуации во всем регионе.

Начало модернизации правил хозяйственной жизни

С момента, когда на мировую экономику обрушился удар острой фазы, возможно, самого глубокого кризиса с 1970-х годов, официальные лица и экспертное сообщество около двух лет искали множество образов поведения экономики. Так, для характеристики траектории вхождения в кризис и выхода из него использовались буквы латинского алфавита. Шло «соревнование букв»: оптимисты за «V» – быстрый вход и быстрый выход, реалисты за «U» – долгое пребывание на дне с последующим успешным выходом, пессимисты за «L» – глубокий спад без видимых перспектив выхода, садопессимисты за «W» – быстрый вход, ложный выход, вторая волна и лишь затем – перспектива настоящего выхода. Вообще-то в латинском алфавите 26 букв и такого рода аналитику можно продолжать долго. Использовался и вариант «О» – постоянное кружение по кризисной траектории. А для России некоторые даже обосновывали использование русской буквы «Ж»…

При всех различиях эти схемы похожи: их объединяет представление о кризисе как об отклонении от нормы, выход из кризиса означает возврат в прежнее состояние, на нормальную траекторию развития. На самом деле это не совсем так. Каждый кризис требует определенных изменений. И чем сильнее кризис, тем большего шага в эволюции он требует.

В конце 2008 года пошел процесс модернизации правил мировой финансовой жизни. Новые правила вырабатываются постепенно и эволюционно. Состоявшаяся в ноябре 2008 года встреча «двадцати» стала началом пути. Следующая прошла в апреле 2009 года. Отметим: участники встречи представляли примерно 80% мирового ВВП и около двух третей населения планеты. Главный итог в 2008—2010 годах: запущен механизм нового формата обсуждения общемировых проблем – встречи «двадцатки». Вероятно, будет множество других встреч, включая совещания на уровне экспертов, и в течение нескольких лет удастся выйти на какие-то взаимосогласованные решения.

Конечно, новый порядок будет иметь очень много характерных черт прежней системы. Естественно, что в процессе выработки новых правил главную роль сыграют те, у кого «контрольный пакет» в мировом ВВП. В прошлый раз при наступлении валютно-финансового кризиса (начавшегося в 1967—1968 годах и вступившего в острую фазу в 1971 году) на выработку решений и подписание ряда новых соглашений ушло несколько лет[30] (этот процесс завершился к середине 1970-х годов). Кстати, именно в те времена была заложена традиция встреч «Большой семерки», которая в 1990-х годах, с включением в нее России, превратилась в «восьмерку». В 2009 году было решено, что основным форумом для обсуждения экономических проблем станут встречи «двадцатки».

Хотя последние международные встречи глав государств, на которых обсуждаются проблемы мирового экономического кризиса, оставляют двойственное впечатление. С одной стороны, принимаются вполне разумные решения, с другой – состояние мировой экономики по-прежнему внушает серьезные опасения, да и решения реализуются не полностью. Но может ли быть иначе? Практически пока нереально, чтобы десятки государственных аппаратов, работающих в условиях большой неопределенности и переплетения интересов тысяч влиятельных групп, действовали с точностью солдат, перестраивающихся на плацу. Но в целом удалось сделать многое для совместной борьбы с мировым экономическим кризисом.

Первое. Удалось согласовать правильные намерения и удержать в разумных пределах национальный эгоизм. Наглядный пример – противодействие протекционизму. Уже на первом саммите «двадцатки» в ноябре 2008 года страны-участницы заявили о том, что в предстоящие 12 месяцев они будут воздерживаться от создания новых барьеров для иностранных инвестиций или импорта товаров / услуг. Но вскоре после встречи ЕС ввел ограничения на ввоз американского мяса. США, в свою очередь, ввели пошлины на французский рокфор и минеральную воду из Италии. Россия отличилась увеличением импортных пошлин на иномарки, мясо птицы и свинину, сельхозтехнику и т. д.

Все, казалось бы, делают благое дело для собственного производителя. Общий же результат для всех – замораживание мировой торговли и усугубление общей проблемы спроса. Но мировое сообщество сделало определенные выводы из опыта кризиса 1930-х годов. Тогда глубине и продолжительности кризиса во многом способствовал протекционизм. Сейчас практически везде, и Россия не была исключением, власти говорили о протекционистских мерах лишь как о временно-точечных, чрезвычайных действиях, вызванных острой необходимостью. В целом так и было. Можно провести аналогию с правилами дорожного движения – их единства и унификации дорожных знаков в мире добились всего за полсотни лет. Хотя в разных странах культура вождения разная, есть и несущественные отличия в правилах. Есть даже немало стран с левосторонним движением. Но все равно любой обладатель водительских прав может передвигаться за рулем в любой стране. В понимании опасностей протекционизма человечество идет аналогичным путем, и кризис 2008—2009 годов стал важным этапом эволюции.

Второе. Основные объемы стимулирующих пакетов государственной финансовой помощи достались финансово-банковской сфере. Это смягчило проблемы кредитно-финансовой системы, а в свою очередь, ее нормальное функционирование практически всегда является залогом более мягкого прохождения кризиса. Конечно, это существенно замедляло процесс избавления от плохих активов. Но задача смягчения кризисных потрясений имела более высокий приоритет. Отметим: метод «заливать кризис деньгами» неоднократно применялся начиная с середины XIX века.

Третье. Анализ причин возникновения мирового экономического кризиса был более откровенен, чем обычные обсуждения проблем хозяйственной жизни. Хотя этот анализ и не получился до конца объективным. С одной стороны, говорилось, что к кризису привели непоследовательная и нескоординированная макроэкономическая политика и неадекватные структурные реформы, с другой – не удалось сформулировать ответ на вопрос: что это конкретно означает?

Вопрос действительно непростой. В 2008 году некоторые «горячие» эксперты (как и К. Маркс с Ф. Энгельсом 150 лет назад) однозначно утверждали: все это кризис спекулятивной модели экономики. Снова с марксистским воодушевлением говорилось об ее исчерпанности. Другие резонно отмечали, что уже несколько столетий человечество ругает ростовщиков-банкиров-спекулянтов. Марксисты-ленинцы даже изводили их на подконтрольных территориях. Результат общеизвестен – тупик и полный крах «неспекулятивной модели экономики». Так что проблема использования положительных сторон стремительного развития кредитно-финансовой сферы при минимизации возникающих рисков – задача действительно сложная и требующая серьезных размышлений и взвешенных действий. Исторический опыт показал – кавалерийским наскоком здесь ничего не добьешься.

Четвертое. Началось серьезное обсуждение реформ в валютно-финансовой и кредитной системах. Хотя в России это иногда воспринималось иначе, чем в развитых странах. Россияне в первый раз живьем увидели нормальный циклический экономический кризис. Это было одной из главных причин сравнения кризиса с пожаром, а не с обычными сезонными заморозками. Облеченные ответственностью финансовые власти западных стран, где конкретные люди живьем уже повидали на своем веку с десяток кризисов, с достаточным основанием полагали – кризис переживем. Значит, надо не только тратить ресурсы на решение текущих проблем, но и думать о решении задач будущих периодов. Поэтому много говорилось о будущей мировой финансовой архитектуре, о новой наднациональной резервной валюте, об унификации статистических экономических стандартов и т. п.

А яйцеголовые[31] разных стран и народов, с одной стороны, критиковали финансовые власти за слишком быстро-коньюнктурную реакцию (залить кризисный пожар деньгами)[32], с другой стороны, пеняли за попытки продумать стратегические решения (как в известном анекдоте: чего думать, трясти надо!). Но вообще-то это и есть нормальное разделение функций в обществе: власти должны ответственно работать, а экспертное сообщество их критиковать, не давая расслабиться. И если Россия тоже двигается в подобном направлении, то это очень хорошо.

Еж понял

В обозримом будущем экономические кризисы будут по-прежнему являться неотъемлемой частью жизни человечества. Весьма похожие явления регулярно наблюдаются уже около двух столетий. Теоретически при проведении многоплановой контртрендовой политики кризисы всегда могут быть менее болезненными. Но для этого требуется качественно более ответственное общество, чем то, что есть в самых развитых странах. Но эволюция в этом направлении потихоньку идет. Жизнь также показала, что западная финансовая система не является совершенной и периодически нуждается в серьезном реформировании. В конце 2008 года пошел процесс модернизации правил мировой финансовой жизни. Вероятно, как это уже неоднократно бывало раньше, состоится множество встреч, включая совещания как на высшем уровне, так и на уровне экспертов, и в течение нескольких лет удастся выработать какие-то взаимосогласованные решения. Новый порядок, естественно, будет иметь очень много черт от прежней системы. Но будет лучше приспособлен к реалиям современности. Затем он более или менее успешно будет функционировать до следующего глобального кризиса, когда встанет вопрос об очередной модернизации правил. «Процветание – это когда люди покупают то, что им не по карману; спад – когда они перестают это делать» (Х. Марц).

Кризис вызван фундаментальными причинами. Как во всем мире, так и в России идет выработка новой техники финансово-экономической безопасности. Жизнь в кредит привела к серьезным потрясениям. Выяснилось, что как только пирамида пошатнулась, то и все стало рушиться. Оказалось, что финансовый пузырь надут везде и всюду. В узком смысле мировой кризис стал следствием серьезных дисбалансов в сфере финансов, в частности перекапитализации фондовых рынков, в результате чего разумное значение капитализации было заметно превышено. Американский ипотечный кризис явился всего лишь импульсом к разрастанию кризисных явлений. Камешек, который столкнул лавину. Рано или поздно она все равно должна была пойти. Вопрос лишь в том, какое сотрясение воздуха должно было явиться исходным толчком процесса.

В широком смысле кризис явился результатом жизни в долг. Когда опасения по поводу возможности невыплаты долгов стали всеобщими и превысили некую пороговую величину, тогда и возник кризис доверия. Выяснилось, что многие участники хозяйственных процессов не в состоянии расплатиться по своим обязательствам. Вот тут-то и началась цепная реакция. Лавина пошла. В разных местах происходили поразительно похожие процессы удивительной силы. Затем проблемы перекинулись и в сферу реального производства. Закономерно предположить, что всему этому должны быть не только частные, но и общие причины.

Основные причины кризиса доверия в 2007—2009 годах

Соображения, изложенные в главе 2, нашли свое подтверждение в 2007—2009 годах. Кризисные явления первоначально возникли в сфере финансов. И лишь затем кредитно-финансовые факторы начинают оказывать негативное влияние на экономику в целом. Даже когда стало понятно, что финансы накладывают заметный отпечаток на многие процессы в разных отраслях хозяйства, события часто трактовались исключительно как «мировой финансовый кризис». Хотя при этом все эксперты уже предсказывали замедление или «обнуление» роста ВВП в большинстве развитых стран. Можно сказать, что это свидетельствует об эволюции взглядов экспертов на отношения производственной и финансовой сферы в экономике. Хотя бы на подсознательном уровне, признается если не ведущая, то по крайней мере равноправная роль финансовой системы в современных хозяйственных процессах.

Экономико-психологические причины кризиса. Возможно, то, что сейчас происходит, – это не кризис в системе рыночной экономики, а кризис такой системы рыночной экономики. Масштаб явления еще не до конца осознан. Вот уже 80 лет при любом кризисе некоторые люди говорят: «Это самый крупный кризис после Великой депрессии 1929—1933 годов». Такие разговоры на Западе, а теперь и у нас возникают достаточно часто. Похоже, в очередной раз все не так страшно, и нынешний кризис окажется в худшем случае сопоставимым с драматическими событиями 1970-х годов. Но, может, и других, никому, кроме специалистов, не запомнившихся кризисов различных годов. Время покажет.

Экспресс-анализ позволяет выделить ряд фундаментальных причин кризиса, как экономического, так и психологического характера. Среди экономических причин:

– очень высокие темпы роста мировой экономики с первого десятилетия 2000-х годов, сопровождаемые нарастанием различных диспропорций;

– всеобщее распространение жизни в долг;

– повсеместное искусственное стимулирование экономического роста;

– перекапитализация фондового рынка;

– изменение цели управления: рост стоимости акций компаний стал важнее роста эффективности их работы. Аналогично и с целями государственного регулирования;

– нарушение техники финансовой безопасности. Активное внедрение новых финансовых инструментов спровоцировало «бунт машины против своих создателей»;

– длительное искажение сигналов рынка путем политического влезания в чисто экономические процессы.

Кризисные проявления глобальных экономических дисбалансов ярче всего проявились на финансовых рынках. Ожидание быстрого экономического роста, а с ним и роста всех доходов привело к повсеместному «перегреву», который раздувался политикой ведущих государств и снижением качества управления рисками ведущих частных финансовых компаний. Не будем забывать – деньги и иные финансовые инструменты являются лишь средством для организации взаимодействия в сфере экономики. При нарушенном взаимодействии и отсутствии доверия между субъектами рынка сами деньги могут не стать инструментом, возвращающим уверенность бизнесменам.

На рубеже XX—XXI веков денег у банкиров было предостаточно. Однако о возможном кризисе неплатежей они уже тогда поговаривали. Некоторые эксперты указывали – надо заниматься реструктуризацией всей экономической деятельности, повышением качества менеджмента и эффективностью бизнеса. Это требовало вложения средств. Но на это не пошли собственники, даже обладающие большими финансовыми резервами.

Конец ознакомительного фрагмента.