УСЛОВИЯ ДЕСТАБИЛИЗАЦИИ В РОССИИ
СЛЕДУЕТ ИСКАТЬ В ЭЛИТАХ
Я не думаю, что нам стоит обсуждать вопрос о том, есть кризис или нет. Давайте обсудим, как кризис воспринимается в нашей стране, как ведут себя элиты и общественное мнение. Говоря о политической элите, я могу опираться только на личные наблюдения за публичным поведением ее отдельных представителей: их словарем, тембром голоса, мимикой во время выступлений, стилистикой их PR-кампаний и т.д. Исходя из этих наблюдений, я склоняюсь к выводу, что наша политическая элита нынешний кризис воспринимает крайне серьезно и весьма тревожится по поводу его перспектив.
Одна из главных причин наблюдаемой на самом верху нервной реакции на кризис состоит, по-моему, в том, что группа, находящаяся сегодня у власти, не имела опыта управления страной в кризисных условиях. Эта группа оказалась на вершине властной иерархии в предельно благоприятных условиях:
– рост мировых цен на нефть позволял не особенно задумываться о последствиях политических и управленческих ошибок: любая политическая ошибка (даже очень серьезная) демпфировалась мощным притоком долларов в страну;
– оживление экономики, в значительной степени связанное все с тем же ростом цен на нефть, обеспечивало повышение личных доходов и как следствие – положительное отношение к элите со стороны общества.
Последнее очень важно. Социологические данные свидетельствуют о том, что симпатии к власти со стороны населения постсоветской России зависят от оценок людьми собственного благосостояния и личных экономических перспектив. И вдруг почти мгновенно ситуация изменилась. Долларовый ливень прекратился. Экономические реалии потребовали непривычно тонких политических решений; учета обстоятельств, которыми раньше пренебрегали; понимания того, что совсем не все запросы лоббистских групп могут быть удовлетворены, что политика не сводится к пиару и пр. Резкие перемены всегда дискомфортны, тем более что в политической системе, сложившейся у нас за последние десять лет, важнейшими крепежными элементами стабильности были высочайший рейтинг первого лица или двух первых лиц и наличие у властвующей группы ресурсов, достаточных для приобретения лояльности большей части региональных и профессиональных элит.
Сейчас рейтинг стал медленно ползти вниз, а ресурсы оказались в дефиците. Элита, как мне кажется, не вполне представляет, как себя вести в такой ситуации. Наблюдаются растерянность, успокаивание себя тем, что кризис скоро кончится. Между тем целостной антикризисной программы все еще нет. Отношение к проводимым мерам у населения неоднозначное. Все это происходит на фоне нарастающего давления различных лоббистских групп.
Прямым следствием такой нервозности является обострение внутриэлитной борьбы. Судя по всему, усиливается конкуренция команд президента и премьера. Это заметно хотя бы по соперничеству за присутствие на телеэкране. Но видна, разумеется, лишь верхушка айсберга. Я далек от того, чтобы считать конкуренцию различных частей политической элиты чем-то отрицательным. По-моему, подобная конкуренция, если она институционализирована и прозрачна, является благом. Но сегодня в России уровень институционализации элитной конкуренции приближается к нулю. Кроме того, у нынешней политической системы нет встроенных стабилизаторов: нет системы сдержек и противовесов, нет и легитимных организаций, которые в той или иной критической ситуации могли бы, не нарушая Конституцию, взять на себя функцию восстановления политической стабильности. Поэтому конкуренция внутри политической элиты, если она достигнет достаточно высокого уровня накала и широких масштабов, может привести к дестабилизации политической ситуации с плохо прогнозируемыми последствиями, что очень опасно.
Теперь об общественном мнении. Согласно социологическим данным, в обществе растет неудовлетворенность своей жизнью, оценки перспектив ухудшаются. Одновременно снижается склонность к выходу на улицы и иным протестным действиям. Иначе говоря, в обществе растет не агрессивность, а разочарованность и политическая апатия. Эти данные меня не удивляют: они укладываются (пока что) в теоретическую модель общественной агрессивности, которую я недавно описал в своей книге. Однако отсутствие в обществе роста агрессивности не должно расслаблять политиков. Последствия общественной апатии могут быть не менее опасны, чем последствия общественной агрессивности. Нам с вами хорошо известно, что апатичное общество перестает быть сдерживающим фактором внутриэлитной борьбы. Опасность усугубляется, если апатия в обществе сочетается с нервозностью в элитах (а у нас нервозность наблюдается не только на высшем – федеральном – уровне элиты, но и на уровне региональных элит). Если к общественной апатии и нервозности элит добавить упомянутое выше отсутствие встроенных политических стабилизаторов, то хрупкость и уязвимость нынешней российской политической ситуации станут очевидными.
Теперь несколько слов об условиях возможной дестабилизации. Таких условий два:
– отсутствие в элите консенсуса по поводу того, что нужно делать в условиях кризиса;
– сопоставимость сил (ресурсов) конкурирующих групп, находящихся в высших эшелонах власти.
Первое условие уже налицо. Чтобы убедиться в отсутствии единства на самом верху, достаточно почитать выступления наших политических лидеров и чиновников высшего звена. О том, что значительная часть чиновников среднего уровня разочарована в нынешнем политическом курсе, свидетельствуют последние социологические исследования, в частности исследование, проведенное группой «Николо М».
Второе условие пока отсутствует. Среди нескольких противостоящих групп одна является доминантной. Административных, финансовых, силовых и иных ресурсов у нее значительно больше, чем у соперников. Но кризис может привести к тому, что ресурсы конкурентов станут сопоставимыми, например, за счет переориентации на них других групп интересов. Если это произойдет, конкуренция может выйти из латентной фазы в открытую, начнется поляризация (двухполярная, трехполярная и пр. – не важно), захватывающая региональные, силовые, экономические и прочие элиты. Вероятный итог – классическая ситуация открытой элитной борьбы без правил. При этом большая часть населения продолжит мирно копать картошку, а противоборствующие элитные группы будут апеллировать к инстинктам и чувствам небольших, но зато хорошо организованных и активных групп «народа». Каков будет результат такой борьбы – сегодня сказать невозможно.
Словом, перспектива неясная. Все будет зависеть от того, как будет развиваться кризис. Между тем если мы посмотрим на экономические прогнозы, то они постоянно ухудшаются: оценки продолжительности и глубины кризиса растут и т.д. Что же касается политологического сообщества, то ему, за неимением возможности сколько-нибудь серьезно влиять на политическую ситуацию, остается только наблюдать.