Вы здесь

Россия и мусульманский мир № 1 / 2012. ВАХХАБИЗМ В РЕСПУБЛИКАХ СЕВЕРНОГО. КАВКАЗА: РЕАЛИИ И ПОСЛЕДСТВИЯ (В. Н. Сченснович, 2012)

ВАХХАБИЗМ В РЕСПУБЛИКАХ СЕВЕРНОГО

КАВКАЗА: РЕАЛИИ И ПОСЛЕДСТВИЯ

Хасан Дзуцев, доктор социологических наук (Северо-Осетинский ЦСИ ИСПИ РАН)

Распространение религиозного течения ваххабизма в республиках Северо-Кавказского федерального округа (СКФО) во многом связано с кризисом ислама. Как правило, в этот период цивилизация подрывает консервативные основы любой религии, в том числе мусульманства, и такого идейно-политического течения, как ваххабизм; ответная их реакция проявляется в виде самозащиты и приобретает острые формы. Можно прогнозировать, что ваххабизм будет быстро распространяться в мусульманском мире именно как признак кризиса образа жизни, быта и т.д., но не идеологии. Кризис хорошо просматривается среди автохтонных этносов республик СКФО, которые сплачиваются на основе образа жизни. Проблема в том, что религия переплелась с традициями, стала сутью данного народа, и если образ жизни начинает изменяться, то ломаются и принципы самой религии, ее идеология.

В странах, где ваххабизм получил распространение, цель та же – связать народы в некую целостность. Исходным материалом служили не территориальные границы, а этносы и субэтносы, с учетом, что этническая принадлежность не является сдерживающим фактором для распространения идей ваххабизма. Ислам предоставляет для этого широкие возможности. Одно из его основных положений перешло из Средневековья: религия превыше этнической принадлежности. Ваххабизм, как никакой другой толк ислама, придерживается этого догмата.

Экономический кризис как один из главных факторов усиления межнациональной и межконфессиональной напряженности на Северном Кавказе создает благоприятную почву для дестабилизации политической жизни для распространения радикального ислама. Чрезвычайно актуальным является изучение масштабов и основных факторов распространения ваххабизма, являющегося мощным фактором повседневной жизни значительной части населения Северного Кавказа.

С этой целью в январе-феврале 2009 г. был проведен социологический опрос населения республик СКФО РФ, в результате которого были выявлены социальные слои, поддерживающие ваххабизм.

В ходе исследования решались задачи:

1) определение основных причин распространения ваххабизма на Северном Кавказе на фоне активизации фактора «спирали молчания»3;

2) выявление отношения населения к запрету ваххабизма в Российской Федерации;

3) описание характера воздействия религиозных течений на социальное поведение людей, на социокультурную динамику общества, с учетом связи религиозных верований респондентов с их национальной принадлежностью. Объектом исследования являлись национальные республики Северного Кавказа – Адыгея (РА), Дагестан (РД), Ингушетия (РИ), Кабардино-Балкария (КБР), Карачаево-Черкесия (КЧР), Северная Осетия-Алания (РСО-А), Чеченская Республика (ЧР).

В наибольшей степени ваххабизм распространяется в мононациональных республиках СКФО с этнократической системой управления. Подавляющее большинство респондентов считают, что наибольшее распространение это течение получило в Чеченской Республике; по мнению русских и русскоязычных в КЧР и РСО-А (72,6 и 71,3 % соответственно), в то время как чеченцы так не считают. На втором месте по степени распространения ваххабизма – Дагестан. В отличие от Чечни, респонденты в Дагестане независимо от национальной принадлежности считают, что по уровню распространенности ваххабизма республика стоит на втором месте после ЧР. На третьей позиции – Ингушетия, так считает население РСО-А (58,6 % русских и русскоязычных и 50,9 % осетин). Только население КБР по сравнению с ответами других жителей Северного Кавказа полагает, что у них в республике ваххабизм получает широкое распространение (32,2 % кабардинцев и балкарцев, 29,4 % русских и русскоязычных). Самый высокий процент затруднившихся или отказавшихся ответить на вопрос – среди населения Ингушетии (ингуши – 49,1 %; русские и русскоязычные – 61,1 %), Чечни (чеченцы – 44,3 %; русские и русскоязычные – 37 %), Карачаево-Черкесии (30,1 %). Наблюдения интервьюеров свидетельствуют, что русское и русскоязычное население северокавказских республик более информировано и открыто в своих высказываниях.

Анализ ответов респондентов в зависимости от гендерной принадлежности, возраста, образования и места жительства особых изменений не выявил. В целом, на основе оценок населения можно сделать вывод, что ваххабизм получил широкое распространение в Чечне, Дагестане и Ингушетии.

Причин распространения ваххабизма на Северном Кавказе на фоне активизации фактора «спирали молчания», по мнению экспертов, несколько: ислам рассматривается как важнейший критерий реконструкции постсоветского пространства; радикализация ислама в республиках СКФО – это вызов официальным властям, которые должны не просто соответствовать нормам ислама, но возникать, формироваться из элиты, санкционированной религиозными авторитетами; требование перестройки не только социального, но и общественно-политического порядка на «исламских началах» (фундаментализм в данном контексте понимается как идеология, обосновывающая радикальную перестройку на основе ислама).

Ясно, что сам по себе ислам не является дестабилизирующим фактором. Политизация – радикализация ислама в политическом дискурсе является неизбежным следствием либерализации постсоветских авторитарных режимов, результатом воспроизводства традиционных социальных связей на фоне ослабления навязанной государственности, политической механики. Кризис советской, а затем и российской государственности обнажил социокультурные основания общественного порядка, где бы их властный статус оказался более гарантированным.

По мнению экспертов, ваххабизм там, где мусульманство является доминирующей конфессией, и во всех республиках СКФО имеет достаточно прочные позиции. Есть и такое мнение: сегодня в неспокойных республиках, таких как Чечня, Дагестан, Ингушетия, Карачаево-Черкесия, Кабардино-Балкария, все просчеты в работе властных структур, террористические и сепара-тистские настроения оправдывают наличием ваххабизма. Одни эксперты выражают надежду, что на Северном Кавказе уже не осталось людей (ваххабитов), исповедующих это реакционное течение. В то же время в СМИ, по их мнению, наблюдается тенденция говорить о ваххабитах и мусульманах в одном лице. Может, поэтому общество их воспринимает как взаимосвязанные понятия. Другая часть экспертов уверены, что ни в одной из республик Северного Кавказа ваххабизма как такового нет. Просто силовые ведомства оправдывают свое присутствие в некоторых северокавказских республиках, получая дополнительное финансирование на борьбу с так называемым «ваххабизмом».

Прямых последователей учения Ваххаба на Северном Кавказе нет, но есть те, кого можно назвать салафитами «ищущими чистоты». В 1980 – 1990-х годах возрождение переживали и православие, и ислам. Молодое поколение неофитов – новых приверженцев религиозного учения захотело очиститься от муфтиев, которых считало связанными с КГБ СССР. Отсутствие образованных наставников привело в ряде случаев к появлению настоящих салафитских сект, в которых исполнение норм шариата доводилось до абсурда и вступало в противоречие с Уголовным кодексом РФ. Те северокавказские мусульмане, кого сейчас принято называть ваххабитами (они же салафиты), действительно являются исламскими фундаменталистами. Но между ваххабизмом и терроризмом не следует ставить знак равенства. В России же эти понятия стали синонимами; возможно, правильнее использовать термин «фундаменталистский ислам». Но точных сведений, в силу закрытости данных сообществ, нет. Не исключено, что люди, исповедующие фундаментальный ислам, есть в Чечне, Ингушетии и Дагестане.

В северокавказских республиках около 70 % населения находится в состоянии абсолютной бедности, что является одной из базовых причин такого явления, как ваххабизм. К этому можно добавить массовую безработицу, озлобленность народа, имущественную дифференциацию, национальный и религиозный экстремизм, подогреваемые теми лидерами, которые оканчивают духовные учреждения в Саудовской Аравии (ваххабитского толка), в других странах Ближнего Востока и Египте.

На Северном Кавказе в 90-е годы XX в. были уничтожены все общественные институты, взамен до сих пор ничего не создано. В результате народ предоставлен сам себе. Люди разобщены по национальному, имущественному, религиозному признакам. Для настоящего времени характерна тенденция к созданию моноэтнических республик. У жителей создается впечатление: российское правительство плохо представляет ситуацию на Северном Кавказе, похоже, оно удивляется стремительному распространению радикального ислама, ваххабизма. По мнению эксперта из Кабардино-Балкарии, ситуация в республике будет осложняться, так как наблюдается интенсивное распространение ваххабизма. Никого не смущает, что во всех мусульманских республиках СКФО в людных местах столиц, районных центрах расплодилось огромное количество магазинов, которые продают печатную продукцию ваххабитского толка, мусульманскую одежду, атрибутику и т.д. Примечательно, что продавцами в этих точках являются мужчины, которые больше походят на ваххабитов. Обращает на себя внимание тот факт, что на российские деньги строятся новые города, похожие на города Ближнего Востока, т.е. искореняется идеология, связанная с истинно народным исламом. На это местная элита закрывает глаза, потому что заинтересована только в сохранении своей власти и вынуждена лавировать между центром и ваххабитами.

Широкое распространение ваххабизма в северокавказском регионе, на наш взгляд, во многом тесно коррелирует с формированием политических режимов в этих республиках. Данный тип власти можно было бы назвать дотационным авторитаризмом. Его основные характеристики заключаются в определенном способе обретения финансовой и политической власти. Эту связку можно пунктирно обозначить следующими штрихами:

1) способ дохода – трансферты и дотации из федерального центра;

2) основание власти – распределение этих средств;

3) пределы власти – способность к тиражированию лояльности в обмен на протекцию.

Социальная база радикализации ислама – социальные слои или этнонациональные общности, отделенные от потоков бюджетных средств и имеющие альтернативные источники доходов. Рассматривая правящие слои в контексте данного вопроса, можно выделить три основные группы. Прежде всего, можно говорить о номенклатурной элите, сформировавшей свой идеологический и хозяйственно-правовой профиль в ходе распределения бюджетных средств. Выделяется бизнес-элита, сформировавшаяся во многом из номенклатуры, но дистанцировавшаяся от нее и обретающая иной хозяйственный профиль. Идеология национальных бизнес-элит в республиках Северного Кавказа – это синкретическое смещение патернализма (генезис капитала), национализма (республика как налоговый плацдарм для общероссийского льготного оперирования) и либерализма (открытость, прозрачность границ и пр.). Эта группа – существенное препятствие для радикализации ислама.

Важной нишей, по мнению экспертов, для радикального ислама представляется образованная среда, состоящая из людей экономически неадаптированных в той хозяйственно-экономической конфигурации, которую выстроили для себя успешные северокавказские диаспоры в России. Обрести свой внутренний властный статус эта элита может, только опираясь на радикально-исламскую риторику. Хозяйственной инфраструктурой для усиления этого слоя могут быть экономические связи с исламскими, арабскими странами, подготовленные в учебных заведениях Ирана, Иордании, Саудовской Аравии кадры, возвращающиеся на родину и оказывающиеся естественными конкурентами этнических бизнес-элит, ориентированных на Россию, или номенклатурных элит, дотируемых Москвой. Свое место в политической и духовной жизни альтернативные элиты смогут обрести только в определенном социально-экономическом контексте (сокращение тех социальных дивидендов, которые получают северокавказские общества от делового и политического «обращения» первых двух упомянутых нами национальных элит). Значительное расслоение, коррупция – вот выражение кризиса «национальной идеи» и почва исламизации. Потенциал таких элит прямо соотносится с количеством обучающихся в Турции, Иране и арабских странах в расчете на душу населения; этой точки зрения придерживаются как эксперты русской и русскоязычной национальностей, так и коренное население республик СКФО.

У граждан республик СКФО ваххабизм ассоциируется с чеченской войной, и на вопрос: «Как Вы относитесь к запрету религиозного течения ваххабизм в Российской Федерации?» подавляющее большинство населения отвечает, что он несет угрозу социально-экономической и политической жизни в ареале их проживания. Самый высокий процент с нейтральным отношением – у респондентов Карачаево-Черкесии, а самый высокий процент затруднившихся ответить – среди жителей Адыгеи и Кабардино-Балкарии.

В обществе есть мнение: нужен жесткий контроль, должна проводиться профилактика со стороны государства. И если бы такая профилактика проводилась, мы смогли бы избежать очень многих негативных последствий и научиться снимать напряжение. Необходимо, особенно сельским населенным пунктам, провинциальным городам, предоставлять большую культурную и языковую автономию, возможность самовыражаться на родном языке, иметь свое печатное издание, т.е. нужна коммуникация, а не изоляция, в результате которой противоречия загоняются вглубь и люди становятся еще более замкнутыми. Необходимо не просто примирить одни народы с другими, а создать условия, в которых люди могли бы чувствовать себя комфортно.

Ваххабизм, по мнению экспертов, не всегда понимается правильно. Одни полагают, что надо к нему подходить очень тонко, осторожно. В обществе должны доминировать не запретные меры, а вестись большая разъяснительная работа. Запрещать необходимо только в тех случаях, если это связано с крайним экстремизмом, если движение неотвратимо несет агрессию, неприятие других религий. Другие эксперты придерживаются мнения, что ваххабизм не является синонимом терроризма, это государственная религия Саудовской Аравии, российские ваххабиты запятнали себя участием в террористических актах, сформировав негативный имидж ваххабизма.

В политическом прогнозировании мы считаем важным учесть отношение населения республик СКФО к шариату, который предполагает полную идентичность образа жизни и моральных норм Корану. С историко-социологической точки зрения шариат можно понимать как учение об исламском образе жизни, представляющее комплекс обязательных религиозно-правовых предписаний и норм, основанных на Коране и Сунне.

Как видим, число желающих жить в шариатском государстве невелико, только в двух республиках данная проблема значима и набирает весомый процент. Национализм на Северном Кавказе концентрируется вокруг ислама, а связь национализма и ислама носит более противоречивый характер. Идеология этнического национализма и ислам подпитывали друг друга в ситуациях самоопределения в отношении России как определенно неисламского государства. В условиях самостоятельности возникает напряжение между исламом и национальной идеологией. Одним из проявлений этого противоречия является фрагментация сети исламских учреждений, явная тенденция к их разделению по этническому признаку. Но именно кризис национальных протогосударств будет иметь всплеск исламизма как свое следствие. Кризис этнической (шариатской) государственности и этнических солидарностей обостряет потребность в исламе как подлинном ресурсе солидарности и политической силы. Как нам кажется, с этих точек зрения можно объяснить установки населения в Карачаево-Черкесии, Ингушетии и отчасти Чечни.

Особенно разрушительными последствиями для социума стали попытки использования религии как альтернативы действующему позитивному праву, выдвижения концепции «верховенства шариата» как на территории Дагестана, так и Чеченской Республики и Ингушетии. Если лидеры вооруженных групп взывали к исламу в целях обрести политическую легитимность и верховенство, то со стороны невооруженного народа была наивная вера во всемогущество упрощенно понимаемого шариата, который способен почти моментально и радикальным образом покончить с преступностью и решить острые социальные проблемы.

Материалы исследования показали, что подавляющее большинство граждан республик СКФО соблюдают основные религиозные, обряды. Религия оказывает влияние на различные сферы социальной жизни общества. Часть взрослого населения Северного Кавказа считает себя принадлежащей к той или иной религиозной организации, хотя число регулярно читающих Библию (Коран) незначительно.

Существует определенная модель в отношении к религии, обусловленная возрастом, полом, образованием и местом проживания. Обычно пожилые люди религиознее тех, кто относится к более молодым возрастным группам. Женщины, как правило, чаще вовлекаются в лоно религиозных организаций, чем мужчины, сельские жители активнее соблюдают религиозные обряды, чем горожане. В целом, посещаемость религиозных храмов и открытое выражение религиозных чувств чаще встречаются среди состоятельных людей, чем среди бедных групп населения, богатые не упускают возможность продемонстрировать свое отношение к религии публично: ремонтируют или строят религиозные храмы, передают им в дар ценные вещи.

Согласно материалам наших исследований, значение ислама и посещаемость мечетей заметно растут. Появление ваххабизма, делающего ставку на личную духовность, привлекает многих жителей, потому что их пугают негативные процессы, которые происходят в регионе. По мере того как подрывались традиционные социальные устои после 90-х годов XX в., люди начинали искать объяснение происходящему и утешение в религии. Религиозный фундаментализм на Северном Кавказе – результат социально-экономической и политической нестабильности в регионе. Лидеры ваххабизма призывают последователей к строгой приверженности принципам, верований, к буквальному пониманию основных терминов («реформаторство» или «обновление») и считают, что доктрины, возникающие в результате такого прочтения, должны применяться ко всем отраслям общественной жизни и выступать как оппозиция к модернизационным попыткам, которые происходят на Северном Кавказе.

«СоцИс: Социологические исследования», М., 2011 г., № 8, с. 107–114.