Бесплатно вооружить «друга»
Помимо нравственных потерь существовали и материальные. Как я уже упоминал, до 1933 года в период существования рейхсвера, немецкие военно-промышленные разработки активно использовались в целях создания современных образцов вооружения в СССР. На тот период, это сотрудничество было, несомненно, выгодно молодой республике поднимающейся с колен. Конец тридцатых годов ознаменовался другими взаимоотношениями между двумя странами.
11 Февраля 1940 года было заключено советско-германское соглашение о торговом сотрудничестве. Соглашение было невыгодно советской стороне, так как фактически бесплатно кредитовалась военная программа Германии по подготовке к войне.
Советская сторона поставляя огромное количество сырьевых стратегических продуктов, и как ни странно почти ничего не получала взамен. Как это случилось? Вот выписка из меморандума д-ра Шнурре МИД Германии:
«Государственная тайна. Берлин. 26 февраля 1940 г.
1. Соглашение охватывает период в 27 месяцев, причем советские поставки, которые должны быть сделаны в течение 18 месяцев, будут компенсированы германскими поставками, производимыми в течение 27 месяцев.
…поставки советского сырья должны компенсироваться поставками германских промышленных товаров в течение более длительного периода времени, вопрос урегулирован таким образом, в соответствии с нашими желаниями. Это стало возможным лишь после упорной борьбы. Только личное послание Имперского министра иностранных дел (Риббентропа) Сталину привело к окончательному урегулированию вопроса».35
2. Советские поставки.
В соответствии с Соглашением Советский Союз в течение первых 12 месяцев произведет поставки сырья на сумму примерно в 500 млн. марок. В дополнение к этому за тот же период времени Советы поставят сырья в счет кредитного соглашения от 19 августа 1939 года на сумму примерно 100 млн. марок.
Наиболее важным сырьем являются:
1 000 000 тонн злаков на сумму примерно 120 млн. марок;
900 000 тонн нефти на сумму 115 млн. марок;
500 000 т. железной руды;
300 000 т. железного лома;
2400 кг платины;
большое количество фосфатов, хромовой руды, хлопка и др.…
Прибавив некоторые другие партии товаров можно предположить, что в течение первых 12 месяцев советские поставки и услуги будут исчисляться общей суммой примерно 800 млн. марок».36
Шнурре далее отмечает, что « Эти поставки Германии Советский Союз должен произвести частично в ущерб собственному снабжению»37 Спустя год 15 мая 1941 г. в очередном меморандуме он отмечает:
«… Как и в прошлом, сложности возникли в связи с выполнением германских обязательств о поставках СССР, особенно в сфере вооружений. Мы и впредь не сможем придерживаться сроков поставок. Однако невыполнение Германией обязательств начнет сказываться лишь после августа 1941 года, так как до тех пор Россия обязана делать поставки авансом.
У меня создается впечатление, что мы могли бы предъявить Москве экономические требования даже выходящие за рамки договора, могущие обеспечить германские потребности в продуктах и сырье в пределах больших, чем обусловлено соглашением. В настоящее время объем сырья, обусловленный договором, доставляется русскими пунктуально, несмотря на то, что это стоит им больших усилий».38
В ответ СССР получил немного. Удалось закупить часть оборудования для промышленных предприятий. Нашими специалистами были приобретены в Германии образцы военной техники, артиллерийского вооружения и самолетов. Все это не являлось большим секретом и уже применялось на европейских театрах войны. А вот скажем образцы новых морских магнитных мин, используемых против Великобритании, несмотря на сильный нажим со стороны СССР, так и не были проданы.
Также один из примеров – покупка в 1939 году крейсера «Лютцев». Крейсер немцы строили без энтузиазма, тянули, как могли, очевидно, планировали дотянуть до 22 июня. Терпение с нашей стороны лопнуло, видимо почувствовали неладное. Корпус корабля в связи с бесконечными затяжками, по настоянию советской стороны без механизмов и вооружения был доставлен в СССР. До начала войны строительство корабля, осуществляемое немецкими специалистами в Ленинграде, так и не было закончено.
Со стороны Советского Союза условия торгового договора соблюдались неукоснительно, и они легли тяжелым бременем на народное хозяйство, отрывая необходимое от нужд обороны.
Соглашение с Германией о поставке горюче-смазочных материалов заставило войска перейти на крайне жесткий голодный паек. Особенно страдали наши западные военные округа.
В 1940 году приграничные войска выдвигались к новым границам, перевозили свое имущество. Смена дислокации потребовала дополнительных затрат горюче-смазочных материалов. Они требовались везде: на укрепление новой границы и на рекогносцировку местности, на увеличение автодорожного строительства и на прокладку новых железнодорожных веток, на строительство военных городков и на создание сети новых аэродромов.
Помимо покрытия текущих потребностей, Западным округам на новых местах необходимо было создавать неприкосновенные и мобилизационные запасы на случай военных действий. А как это было сделать? Выход виделся только один – за счет повсеместного урезания норм текущего довольствия. Это в свою очередь было чревато утратой личным составом навыков в обращении с техникой, уменьшением количества проводимых учений, сокращением продолжительности маршей. Были урезаны часы для освоения образцов новых танков и самолетов поступавших на вооружение западных военных округов. Обратимся к документам:
«Из доклада начальника управления снабжения горючим Красной армии, об обеспечении горюче-смазочными материалами и создании мобилизационных запасов по состоянию на май 1941 года.
Совершенно секретно
Удовлетворение Красной Армии в ГСМ по текущему снабжению, начиная с 1940 года, происходит с большими урезками. Из месяца в месяц НКО недополучает ГСМ по установленным нормам.
Учитывая это, управление снабжения горючим Красной Армии вынуждено было совместно с главным управлением ВВС и главным автобронетанковым управлением пересмотреть эксплуатационные нормы боевых и вспомогательных машин и текущие нормы расхода ГСМ на один час работы мотора и 1 км пробега в сторону их снижения. (Приказы НКО – 1940 г. №0261, 0283 и 0355).
При этом благодаря снижению норм, заявки Правительству в сравнении с нормами поставок 1940 г уменьшены:
– По машинам учебно-боевого парка на 22%
– По тракторам и артиллерийским тягачам на 40%
– По машинам строевого парка на 38%
– По легковым машинам на 40%
– По транспортным машинам на 25%
Однако выделенные Правительством лимиты в первом полугодии 1941 г. относительно того же периода 1940 г. урезаны, а именно:
– По автотракторному горючему с 80,4% за 1940 г. до 61,1% от потребности 1941 г.
– По авиабензинам с 78,2% за 1940 г. до 66,2% от потребности 1941г.
…Созданные в частях НЗ (неприкосновенного запаса) ГСМ и мобилизационная броня на нефтебазах Главнефтесбыта не покрыли полностью потребности Красной Армии. Особенно низка обеспеченность по высокооктановым авиабензинам (Б-78, Б-74), автобензинам и дизтопливу. Ограниченный отпуск правительством этих сортов горючего на текущее довольствие, за счет чего производится накопление неприкосновенных запасов, не позволили довести НЗ (неприкосновенные запасы) до положенных норм….
Установлено, что в некоторых частях, особенно авиационных и танковых, ввиду нехватки автобензина, практикуется незаконное производство смесей разных бензинов, в т.ч. авиационных, с низкими сортами, чтобы получить автобензин.
Накопление неприкосновенного запаса ГСМ по округам происходило неравномерно. Ряд округов во второй половине 1940 года не только не увеличил НЗ ГСМ, но, напротив снизил их.
Накопление мобилизационных запасов ГСМ.
…Фактически на 1.4.41 г. в наличии на складах 1088414 т, в пути до 1.4.41 г. находилось 36719 т, а всего 1125133 т, или 20,9% от установленного уровня….
С учетом новой потребности Красной Армии… обеспеченность по авиабензину Б-78, дизтопливу и дизсмазке, в сравнении с другими сортами ГСМ, крайне низка.…
Генерал-майор Котов».39
Летать было не на чем, да и не только летать, в аналогичном положении оказались механизированные подразделения, военно-морской флот.
Танки с пустыми баками, артиллерия на мехтяге стоит на приколе, текущее довольствие урезано уже трижды, зато Гитлер, бесплатно получая нефть, руду и другие продукты довольно потирал руки.
Ошибка Сталина заключалась в том, что он верил в свою полезность режиму нацистов скованному морской блокадой со стороны Великобритании. Ему казалось, что установившиеся партнерские отношения между двумя странами являются довольно сильным сдерживающим фактором в распространении агрессии.
Количество односторонних уступок росло. Желаете военно-морскую базу, в Мурманске? Пожалуйста. Есть потребность в закупке стратегических материалов в обход английской морской блокады у третьих стран? Купим, доставим. Комар носа не подточит. Есть нужда в транспортировке каучука и других материалов с Востока? Без проблем, и даже только для вас доставим за 50% железнодорожного тарифа. Коммунистов своих сбежавших захотели наказать? И на это пойдем. Забирайте и делайте с ними, что вам вздумается.
Разве такого друга как Сталин можно обидеть?! Ни одного шага, ни одного движения, дабы не нарушить отношений добросердечности и взаимного уважения.
Уверовав в порядочность нациста №1, он больше всего опасался, что какая-то нелепая случайность, стечение обстоятельств может толкнуть Германию на военный путь. Больше всего он боялся провокаций со стороны немецких генералов. Войскам на границе были даны строгие указания: на возможные провокации с той стороны ни в коем случае не отвечать.
Где ожидался главный удар
Любая страна, составляет планы, на случай военных действий. Несомненно, такой план на случай возникновения военного конфликта с Германией и ее возможными союзниками Румынией, Финляндией на западе, Японией на востоке и Турцией на юге – существовал и у Красной Армии. Каждый год по мере увеличения войск и их вооружения он корректировался, в него вносились иногда довольно существенные поправки. Первоначально много внимания уделялось восточному направлению. Агрессивные действия Японии заставляли правительство направлять значительные контингенты войск на наши восточные рубежи.
Япония, к тому времени увязла в войне против Китая. Связанная слабыми коммуникациями, в силу островного положения, она испытывала затруднения в обеспечении войск на континенте. Не имея обеспеченного тыла, Япония могла проводить военные операции в ограниченных масштабах и то только после серьезной подготовки. Неподготовленность театра военных действий, протяженность коммуникаций и поражение в локальных конфликтах на озере Хасан и Халхин-Голе, давали основания думать, что самостоятельно Япония не решится развернуть полномасштабную войну против Советского Союза. Но если страна восходящего солнца и не была готова на самостоятельные действия, никто не исключал ее участие в войне в качестве партнера по фашистскому блоку.
К началу сороковых годов, стало понятно, что главный потенциальный враг – фашистская Германия. После стремительного поражения Франции с союзниками, ситуация стала особенно тревожной.
План прикрытия разрабатывался совместно со штабами военных округов. Последний вариант мобилизационного плана вооруженных сил был утвержден в феврале 1941 года и получил наименование МП-41. Его передали округам с указанием внести изменения в планы МП-40 до 1 мая 1941 года. В нем нельзя было предугадать направление и силу ударов противника, но как пишет Г. К. Жуков, по настоянию Сталина, главный удар немецко-фашистских войск ожидался по Киевскому Особому военному округу. Считалось, что без захвата жизненно необходимых ресурсов, Гитлер не сможет длительно продолжать военные действия. Особенно напряженное положение у Германии было с горючим. Добыча нефти на территории рейха велась в ограниченном количестве. Ставка была сделана на Румынию и разработки в области синтетического топлива. Скудость немецких ресурсов позволяла предположить, что направление главных усилий Гитлера будет заключаться в захвате южных областей СССР. Сталин был убежден – гитлеровцы в первую очередь будут стремиться захватить «украинский хлеб, донецкий уголь, а затем кавказскую нефть».
Генеральный штаб должен был сосредотачивать основную массу войск на юге. Жуков и многие историки ставят это в вину Сталину. Но произошло ли это на самом деле? И было ли это одним из просчетов?
Здесь стоит немного посчитать. Западная граница СССР протянулась на 4,5 тысячи километров. Часть этих рубежей располагалось на побережьях морей, и охранялась лишь береговой обороной, от Таллина, до Ленинграда регулярных войск вообще не было, кроме пограничников. Протяженность сухопутной границы составляла 3375 км. В Ленинградском военном округе, на расстоянии 1275 километров – располагались 21,5 дивизии. На каждую дивизию приходился участок в среднем 59 км по фронту.
Прибалтийский военный округ имел в своем составе 26 дивизий и 4 бригады. Ширина сухопутной полосы прикрытия, на границе с Восточной Пруссией, составляла 300 км по фронту. На дивизию приходилось 10,7 км обороны границы.
Западный Особый военный округ располагал 45 дивизиями и 3 бригадами. Оборонять ему предстояло 470 км. рубежей. На дивизию приходилось 10,1 км государственной границы.
Киевский Особый военный округ имел в своем составе 59 дивизий и 3 бригады. Фронт обороны имел 860 км. В среднем дивизия должна была оборонять 14,2 км. границы.
Одесский военный округ на 23 дивизии и 3 бригады имел фронт обороны 650 км. На дивизию приходилось 26,5 км.
Получается парадокс. На главном направлении, где ожидался основной удар немецких вооруженных сил, насыщенность обороны войсками была, чуть ли не в полтора раза слабее, чем в Прибалтийском и Западном военных округах. Этот расчет подвергает сомнению факт, что распределение сил перед войной было сделано неправильно с уклоном на южное направление.
Подводя итоги можно сказать, что исходя из состава и численности войск, расположенных в приграничных округах, главный удар советское командование планировало отразить именно в полосах прикрываемых Западным и Прибалтийским военными округами. Главные силы были расположены именно там, где и был нанесен основной удар немецко-фашистских войск.
Маленькая победоносная война
Нет ничего хуже, для армии, легкой победы. Особенно это касается периферийных, удаленных от центра событий, когда далеко не все «из запахов, что готовятся на кухне, достигают стола хозяев». Сама по себе победа развращает, а легкая победа развращает вдвойне.
События на озере Хасан, а потом и военные действия, развернувшиеся в Монголии на Халхин-Голе, не дали пищу для выводов и пересмотра боевой готовности Красной Армии.
Как же развивались события? Стоило японским войскам вторгнуться в пределы МНР, как выяснилось, что командование войсками в Монголии, осуществляемое комдивом Н. Ф. Фекленко и его штабом, никуда не годится. Вот несколько строк из разговора по прямому проводу Ворошилова с комдивом. Разговор состоялся 21 мая:
«ФЕКЛЕНКО. Здравствуйте, Товарищ народный комиссар. Докладываю и прошу разрешить действовать решительно и по настоящему. Дальнейшее нахальство допускать нельзя.
ВОРОШИЛОВ. С момента активизации японо-баргут прошло уже больше десяти дней, однако, вы товарищ Фекленко, и ваш начальник штаба Кущев до сих пор не удосужились по-настоящему, как подобает военным людям, разведать район распространения противника, определить его силы и вообще узнать, что собою представляет это японо-баргутское нахальство. Японцы, это вы запомните, любят простофиль и ловят их, что у вас и произошло. Никаких действий пока, к сожалению, разрешить не могу, так как вы, сидя в Улан-Баторе, знаете меньше нашего о противнике, а размахивать кулаками в воздухе разумным и серьезным людям не пристало. Категорически требую использовать весь день 22 мая для точного установления районов распространения японо-баргут и хотя бы приблизительное количество их войск и авиации».
Сталин, присутствовавший при этом, спросил:
– Кто там, на Халхин-Голе командует войсками?
– Комдив Фекленко.
– Ну а кто этот Фекленко? Что он из себя представляет?
– Я сейчас не могу точно ответить, – сказал Ворошилов, – лично с Фекленко не знаком.
– Что же это такое!? Люди воюют, а ты не представляешь себе, кто у тебя там воюет, кто командует войсками!»40
Спустя некоторое время стало понятно, что командный состав руководивший группировкой советских войск в Монголии, мягко говоря не владеет обстановкой и слегка растерялся. Посланный туда в начале июня Жуков обнаружил:
«К утру 5 июня41 мы прибыли в Тамцак-Булак….
Докладывая обстановку, А. М. Кущев сразу оговорился, что она недостаточно изучена.
Из доклада было ясно, что командование корпуса истинной обстановки не знает. Я спросил Н. В. Фекленко, как он считает можно ли за 120 километров от поля боя управлять войсками?
– Сидим мы здесь, конечно, далековато, – ответил он, – но у нас район событий не подготовлен в оперативном отношении, Впереди нет, ни одного километра телефонно-телеграфных линий, нет подготовленного командного пункта, посадочных площадок…
Оказалось что никто из командования корпусом, кроме полкового комиссара М. С. Никишева в районе событий не был».42
Вот так! Телефонно-телеграфных линий нет, подготовленного командного пункта нет, посадочных площадок нет. Несмотря на категорическое внушение наркома обороны от 21 мая, Фекленко даже не удосужился выехать на место вклинения японцев. Сколько таких «Фекленко» сидело и досидело до 1941 года?
Что же произошло, когда приехал Жуков? Об этом мы можем судить по донесению его наркому обороны Ворошилову, от 30 мая 1939 года посланному из Тамцак-Булака.
«В течение 28 мая шел исключительно неорганизованный бой, управляемый только командирами подразделений…
Причины потерь и неорганизованного боя:
Тактически неграмотное решение и легкомысленное отношение командования и штаба 57-го стрелкового корпуса к организации боя, отсутствие учета маневренной возможности и тактики противника.
Передоверие организации и ведения боя полковнику Ивенкову, выброшенному на командный пункт в единственном числе и без средств связи.
Незнания фактической обстановки на поле боя командованием корпуса.
Слабость полковника Ивенкова в решении столь ответственной задачи.
По авиации:
Основные причины плохой работы:
Отсутствие взаимодействия самолетов…
Выпуск в бой самолетов производился малыми группами и с интервалом, в результате чего японская авиация уничтожала нашу авиацию.
Опыт Испании и Китая не использовался.
В результате больших потерь командование ВВС и командир истребительной группы майор Куцевалов растерялись».43
Одновременно с Жуковым, в качестве пожарной команды прилетел в Монголию заместитель начальника авиации Красной Армии комкор Я. В. Смушкевич с группой подготовленных летчиков. Они не без труда, переломили ситуацию в воздухе в нашу пользу, организовав боевую работу авиации в соответствии с опытом, полученным в Испании и Китае.
Мы знаем о военных действиях, развернувшихся в Монголии, далеко не полностью. Как правило, приходит на ум, конечный этап битвы, завершившийся окружением и разгромом японских войск. Но перед этим было много такого, что, несомненно, могло бы послужить пищей для вдумчивого анализа.
Опыт применения танков и бронемашин в открытом бою, в частности на горе Баин-Цаган показал слабость броневой защиты танков, не говоря уж про бронемашины. Тяжелые потери были предметным уроком.
Приведу рассказ Г. К. Жукова:
«Создалась угроза, что они сомнут наши части на этом берегу и принудят нас оставить плацдарм за Халхин-Голом. А на него, на этот плацдарм, у нас была вся надежда. Думая о будущем, нельзя было это допустить. Я принял решение атаковать японцев танковой бригадой. Знал, что без поддержки пехоты она понесет тяжелые потери, но мы сознательно шли на это».44
Уже в 1939 году, против относительно не лучшей в военном отношении японской армии, применение слабобронированных танков на открытой местности привело к печальным результатам. Противотанковая артиллерия самураев нещадно разила наши машины. Наступающие мехчасти понесли огромные потери. Компетентные органы не дремали. Доносы и политдонесения немедленно отправились в Москву. Над Жуковым стали сгущаться тучи. Бегство японцев на противоположный берег Халхин-Гола, позволило Жукову «остаться в седле и сохранить равновесие». Жуков был внешне невозмутим, отстаивая свое смелое решение противоречащее уставным нормам.
«Распоряжение командирам и комиссарам частей.
От 11 июля 1939 г.
Приведенные в полную негодность танки, бронемашины… и части от них немедленно использовать для устройства защиты огневых точек наблюдателей, наблюдательных пунктов командного состава от огня противника, для устройства снайперских гнезд, защиты противотанковых орудий.
Командиру 11-й танковой бригады оказать содействие в распиловке и разборке негодных машин. Об исполнении донести.
Командир 57-го ОК комдив Жуков.
Военком 57-го ОК Никишин.
В 30-х годах считалось, что Красной Армии не пристало обороняться. Недооценка устройства обороны, сказалась на действиях наших войск. Бойцы рыли индивидуальные ячейки, больше похожие на ямы.
Жуков, вернулся к проверенному опыту первой мировой войны. Он обязал войска в обороне рыть сплошные, глубокие, хорошо оборудованные траншеи и соединять их ходами сообщения и блиндажами. Это резко повысило устойчивость обороны и сократило потери от действий японской артиллерии и стрелкового оружия.
После вытеснения и уничтожения японцев с горы Баин-Цаган, Жуков не проведя разведки, и не определившись с численным составом противостоявших ему японских войск, 9 июля создает ударную группу в составе двух танковых бригад, трех мотобронебригад, стрелковой дивизии и кидает их в бой. Им ставятся решительные цели – выбросить противника за пределы государственной границы.
Настойчивые попытки переломить ситуацию ни к чему не приводили. Потери неумолимо росли. За период боев с 8 по 12 июля они составили около 3 тысяч человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести.45 Войска, входившие в состав ударной группировки, были далеки от совершенства и действиям на поле боя были слабо обучены.
«Управление в бою штабами батальонов и полков слабое, в ротах еще хуже, – доносил 12 июля наркому обороны его заместитель, командарм первого ранга Г. И. Кулик, инспектировавший в это время ход боевых действий и подготовку частей 57-го особого стрелкового корпуса. – Организовать взаимодействие в масштабе батальона и полка комсостав и штабы не умеют. Части совершенно не подготовлены к ночным действиям.
12 июля являлось критическим днем и могло кончиться для нас потерей техники и артиллерии, а так же части людского состава, если бы противник повторил контратаку, потому, что мы занимали кольцеобразный фронт, уцепившись за западные скаты бугров, и наступление противника на переправу грозило полным пленением и разгромом наших сил, так как никаких резервов для парирования удара не было».46
Военные действия показали, что войска не могут в полной мере выполнять поставленные задачи.
«В ночь с 11 на 12 июля два батальона 603-го полка 82-й стрелковой дивизии без приказа дважды уходили с позиций. Полк пытался даже бунтовать. Не лучше обстояли дела и в других частях дивизии»47
Чтобы понять какие настроения присутствовали в армии, хочется привести выдержки из приказа по первой армейской группе за №0041, от 30 июля 1939 года.
«… К сожалению, среди нас нашлись отдельные бойцы, командиры и даже политработники, которые не оценили всей обстановки, пасуют перед отдельными боевыми трудностями и вместо мобилизации всего личного состава на большевистское упорство сами проявили малодушие и подчас явились носителями разной болтовни и неверия в свои могущественные силы.
Куда годится такая болтовня комиссара 8-й мотобронебригады – полкового комиссара Козлова, который среди начсостава говорил: «Командование группы пополнения нам не дает, люди на фронте устали, уже больше десяти дней находятся без сна. Сколько времени продлится такая обстановка, никто из командования группы не говорит. Это не война, а какая-то неразбериха. Хотя бы нас сменили отсюда».
Не лучше настроение у командира 8-й мотобронебригады полковника Мишулина.
Или другой, еще худший пример болтовни комиссара 5-й стрелково-пулеметной бригады Жукова, который в первые дни боев не обеспечил упорной обороны участка, … и вот он сейчас заявляет: «У меня как коммуниста не вмещается в голову, чтобы наша Красная Армия так безобразно вела войну. В нашей артиллерии полная неразбериха, путаница с огнем. Пополнения нам не дают».48
Согласно приказа от 13 июля 1939 года №0012, в частях оказались и самострелы, которые, легко ранив себя, пытались скрыться с места боя, побросав оружие и патроны. Военный трибунал начал наводить порядки, расстреливая военнослужащих.49
Жуков понимал, что других войск не будет. Придется воевать с тем, что есть. В той же «82-й стрелковой дивизии по его приказу командиры полков, батальонов рот и даже взводов призванные недавно из запаса, были переведены на должности заместителей, а во главе частей и подразделений поставлены командиры из отлично дравшейся кадровой 36-й мотострелковой дивизии. Запасникам он сказал:
– Никаких обид. Учитесь воевать».50
Здесь возникла ситуация, которая во многом повторилась и позднее во время Великой Отечественной войны. В сложной ситуации вышестоящее командование начало отдавать приказы через голову непосредственных командиров. Указания посыпались с двух, трех сторон. Приказы и распоряжения отдались Жуковым, как командующим 57-м корпусом, Г. М. Штерном командующим фронтовой группой, Куликом, представителем инспектировавшим войска и Москвой в лице наркома обороны Ворошилова и начальника Генштаба Шапошникова.
Неудивительно, что это приводило к неразберихе и путанице среди войск. «У семи нянек дитя без глаза».
Разговор с Москвой состоявшийся 14 июля 1939 года, красноречиво отражает эту ситуацию:
«[…] ВОРОШИЛОВ. Ваш приказ об отводе главных сил с восточного берега Халхин-Гола на западный, как неправильный отменяю. Приказываю немедленно восстановить прежнее положение, то есть снова занять главными силами пункты, которые были ослаблены отводом большей части войск.
КУЛИК. В течение двух дней наблюдал действия наших войск, а так же действия войск противника, изучал местность и все вам изложил в шифротелеграмме, которую сейчас передадут. Решение Жукова [на отвод] было принято согласно моему личному указанию, которое вытекало из общей обстановки….
ВОРОШИЛОВ. Распоряжение Жукова, хотя бы и основанное на вашем прямом указании, безусловно, неправильное и сугубо вредное.
КУЛИК. Положение могло кончиться очень печальными для нас последствиями. В шифротелеграмме все будет изложено. Поправить положение было трудно.
ВОРОШИЛОВ. Почему вы не выполняете мое распоряжение №105?
КУЛИК. Поправить положение было трудно теми силами, которые сейчас имеются, учитывая их состояние. Это – дать возможность противнику разбить нас.
ВОРОШИЛОВ. Вы поменьше болтайте всякой чепухи. Скажите, вы можете выполнить немедленно мою директиву №105? Отвечайте прямо, без болтовни.
КУЛИК. До подхода того, что идет, с теми силами, что имеются на месте, трудно иметь шансы на успех. Требуется несколько дней для того, что бы организовать действия. Выполнить ваш приказ №105 – это равносильно втянуть…
ВОРОШИЛОВ. Я вижу, что вы без болтовни объяснить толком ничего не можете. Передайте немедленно шифротелеграмму. Все. Мой приказ №105 остается в полной силе. Ворошилов…».51
Получив шифротелеграмму Кулика, в которой тот просил «отменить приказ №105», считая его выполнение «равноценным разгрому наших сил», нарком обороны реагировал мгновенно.
«Правительство объявляет вам выговор за самоуправство, телеграфировал Ворошилов Кулику, – выразившееся в отдаче без ведома и санкции наркомата обороны директивы командованию 57-го стрелкового корпуса об отводе главных сил с восточного берега реки Халхин-Гол. Этот недопустимый с вашей стороны акт был совершен в момент, когда противник, измотанный нашими войсками, перестал представлять серьезную силу.
Только ничем не оправданный отход наших войск спровоцировал японцев на новые, хотя и слабые, активные действия. Главный Военный совет обязывает вас впредь не вмешиваться в оперативные дела корпуса, предоставив заниматься этим командованию корпуса и тов. Штерну».52
Оставленный на восточном берегу деморализованный 603-й полк 82-й стрелковой дивизии, под воздействием только одной роты японцев в панике начал отступать к переправе, не приняв даже боя. Самураи, окрыленные успехом, решили на плечах отступающего полка, ворваться на мост и захватить его с ходу. Несмотря на противодействие охраны моста, бойцы смели их и прорвались на мост, а часть пехотинцев, побросав оружие, переправилась через реку вплавь.
Жуков бросил все, что было у него под рукой – роту охраны штаба для восстановления положения. И это удалось. В результате паники в полку осталось 856 человек, 4 станковых и 3 ручных пулемета. 15 июля на месте бегства было собрано две машины брошенного вооружения.53
Жуков понял, что людей, которые приехали покомандовать, «поиграть в „войнушку“» много, а в случае неудачи, отвечать придется ему одному. Это был урок на всю жизнь. Когда операция по окружению японской группировки подходила к концу, японцы успели закрепиться на северном фланге, используя высоту Палец (Фуи) и наступление застопорилось. Г. М. Штерн, командующий фронтовой группой, в которую входил и 57-й стрелковый корпус с частями усиления, настойчиво стал предлагать Жукову остановиться, перегруппировать силы и только после этого продолжать наступление. Иначе, увещевал он, не избежать больших потерь, а возможно и провала операции. Жуков, наученный недавним горьким опытом, возразил:
«Это война, и без потерь нам не обойтись, могут быть и крупные потери. Мы имеем дело с серьезным противником. Но если мы сейчас из-за этих потерь, из-за возникших сложностей отложим на два, три дня выполнение первоначального плана операции, то одно из двух: либо мы не выполним этот план вообще, либо выполним его с громадным промедлением и с огромными потерями, которые из за нашей нерешительности, в конечном счете, в десять раз превысят те потери, которые мы несем сейчас, действуя решительным образом.
Затем Жуков, видя что, не смог убедить вышестоящего начальника, спросил Штерна: это приказ или совет? Если приказ, то пусть Штерн отдает его письменно.
– Но я предупреждаю вас, – сказал Жуков, – что опротестую этот письменный приказ в Москве, потому, что не согласен с ним.
– Я не приказываю вам, – бросил раздраженно Штерн, – а рекомендую, письменного приказа не будет.
– Раз так, я отвергаю ваше предложение, – сказал Жуков. – Войска доверены мне, и командую ими здесь я. А вам поручено поддерживать меня и обеспечивать мой тыл. И прошу вас не выходить за рамки того, что вам поручено.
Штерн, обиженный ушел. Пришел часа через два-три, видимо звонил в Москву, с кем-то советовался. Сказал миролюбиво:
– Ну что ж, пожалуй, вы правы. Я снимаю свои рекомендации.54
На следующий день японская группировка была окружена полностью, а спустя неделю к 31 августа полностью ликвидирована.
Как обычно бывает, после блестяще проведенной операции, посыпались награждения. 17,5 тысячи бойцов и командиров были награждены, а 70 человек удостоились звания Героя Советского Союза, в том числе и Штерн.
Серьезной вдумчивой работы, по итогам военных действий, разбора первоначальных неудач никто не проводил. Все вздохнули облегченно. Так и должно быть. Красная Армия всех сильней! Никаких изменений в устав полевой службы, в действия авиации никто не вносил. На крайне слабую подготовку командиров всех уровней, полное отсутствие взаимодействия родов войск, недостаточную устойчивость войск в обороне, путанное многоступенчатое командование, никто не обратил внимания.
Только в начале мая 1940 года, в связи с отбытием на новое место службы в Киевский Особый Военный округ, Жуков был вызван в Москву и члены Политбюро, во главе со Сталиным, поинтересовались, как проходили военные действия. Скорее всего, это было больше похоже на знакомство с новым человеком, впервые представшим перед руководством страны, чем серьезная попытка извлечь уроки из событий на восточной границе Советского Союза.
Выход на «линию Керзона». Диаметральные выводы
В то время как бои в Монголии успешно подошли к концу, в Европе все только начиналось.
Тщательно разработанная немецким генеральным штабом операция «Вайс», ждала своего сигнала. Тщательно прочерченные стрелы были направлены вглубь страны. Из Померании, Силезии, Восточной Пруссии 1 сентября 1939 года, рассекая боевые порядки, устремились немецкие войска к сердцу Польши – Варшаве.
Нападение на Польшу было совершено Гитлером в уверенности, что конфликт не перерастет в мировой. Сущность соглашательской политики Англии и Франции, давали повод усомниться в серьезности их намерений. Ввергнуть свои страны в военную мясорубку, ради выполнения союзнических обязательств представлялось маловероятным сценарием. А в отношении Советского Союза, Гитлер побеспокоился заранее.
Лишь 3 сентября в 11—00 Англия, а в 17—00 Франция, объявили Германии войну. Мир затаил дыхание. Резко упало настроение в войсках вторжения и у немецкого населения. Один Гитлер сохранял спокойствие: «Если они и объявили нам войну, – убеждал он других, – то это для того, чтобы сохранить свое лицо, к тому же это еще не значит, что они будут воевать»55 Как в воду смотрел диктатор. Французским войскам было запрещено заряжать оружие боевыми патронами. Артиллеристам было отказано в боевых снарядах. Польша, отчаянно сражаясь, ждала облегчения, но его не наступало.
6 сентября она обратилась к Французскому правительству с Нотой. В ней содержалась настойчивая просьба начать активные действия на сухопутном фронте, провести бомбардировку германской территории.
Франция пообещала провести широкомасштабный воздушный удар, но слова разошлись с делом. В правительстве сильно опасались ответных бомбардировок.
Тем временем успех немецких войск был налицо. К седьмому сентября Варшаву покинули, президент Мосцицкий, правительство, и главнокомандующий Рыдз-Смиглы.
В СССР внимательно наблюдали за событиями. На западных рубежах все пришло в движение. 2 сентября, на советско-польской границе был введен усиленный режим охраны. 3 сентября было объявлено о задержке увольнения на 1месяц, красноармейцам, служившим в западных округах. 7 сентября под видом больших учебных сборов (БУС) началась скрытая мобилизация. В БУС приняло участие 93 стрелковых и 12 кавалерийских дивизий, 4 кавалерийских и 3 танковых корпуса. Помимо этого были задействованы 24 танковые и 3 мотострелковые бригады. Общая численность группировки перевалила 2600 тыс. человек.56
8 сентября в Москве получили по линии МИД сообщение из Берлина о взятии Варшавы. Трудно сказать, была ли это провокация со стороны немцев, или они сами стали жертвой доклада поступившего от командира 4-й танковой армии. Молотов послал Германскому правительству поздравительную телеграмму и заверил в скором выступлении войск Красной Армии.
Войска, сосредоточенные на границе получили директиву о начале военных действий с 12 сентября. Планировалось осуществить молниеносные удары с выходом на линию разграничения определенную секретным протоколом между Германией и СССР.
Неожиданно выяснилось, что гарнизон Варшавы и не думал сдаваться так быстро. Напротив, поступили непроверенные сведения о массовом выходе французских войск к линии Зигфрида. В советском руководстве возникло замешательство. Полетели в войска приказы об отмене намеченных сроков выступления.
Молотов, через Шуленбурга, передал в Берлин извинения и послание об отсрочке, так как войска не готовы в полной мере, и были застигнуты врасплох, в связи с быстрыми успехами вермахта.
Тонкая лесть и трусость Сталина, не ускользнули от внимания Гитлера. «Хитрый кавказец», решил сделать паузу.
14 сентября Молотов по поручению вождя, отбросив дипломатические штучки, прямо заявил германскому послу Шуленбургу, что войска готовы, но необходимо падение столицы Польши – Варшавы. Без этого, мотивировка, о распаде польского государства, и защите украинских и белорусских меньшинств выглядит преждевременной.
Но15 сентября был захвачен Брест, отнесенный к советской зоне оккупации по секретным соглашениям, 16 сентября немецкие войска, взяли Белосток и вышли на линию Самбор – Львов – Владимир-Волынский – Замосць. 17 сентября пала Влодава. К 17 сентября польское правительство в спешке покинуло страну и устремилось в Румынию, ведя переговоры с Францией о политическом убежище.
Поздним вечером 16 сентября, практически ночью Шуленбург был срочно вызван в Кремль. Сталин понимал – тянуть дальше опасно. По сообщениям немецкого радио и других источников, часть территории, которая должна была отойти в сферу влияния СССР, уже была занята немцами. Германские войска, опьяненные успехами и легкими победами, жаждали новых триумфальных шествий. Им было трудно удержаться от дальнейшей экспансии. А Варшава держалась.
В советском руководстве пришли к мнению, что на дипломатическом уровне вчистую, эту партию сыграть, уже видимо невозможно. Гитлер, или его генералы при попустительстве высших структур вермахта, не остановятся на линии разграничения и займут всю Польшу. Сталин, поборов, терзавшие его в последние дни сомнения, заявил о том, что советские войска утром в 6—00 17 сентября перейдут границу с Польшей.
После уведомления послов иностранных государств и заявления Молотова по радио о вступлении СССР в Польшу… 17 сентября в мире растерялись от неожиданности. Пожалуй, больше всех поразила эта новость поляков. На границе с Советским Союзом не держались контингенты регулярных войск, и кроме пограничной охраны ничего нельзя было противопоставить хлынувшим на запад войскам.
Так как к тому времени правительство Польши уже покинуло страну, командующий Рыдз-Смыглы отдал приказ, смысл которого заключался в отказе от вооруженной борьбы с «Советами», в случае если последние не будут предпринимать попыток, разоружить польские подразделения. Может быть, у него теплилась слабая надежда, на возможное столкновение Германии и России. Три страны три армии,… что не бывает, а может, просто хотел сберечь своих солдат. Войскам предписывалось без боев с русскими, продвигаться к границам Румынии и Венгрии.
Из группировки, которая была задействована в Больших учебных сборах, участие в польском походе приняли 3, 11, 10, 4 армии и 23-й стрелковый корпус в составе Белорусского фронта; 5, 6, 12 армии в составе Украинского фронта. В составе обоих фронтов насчитывалось 617588 бойцов, 4959 орудий и минометов, 4733 танка.
Несмотря на приказ главнокомандующего Рыдз-Смыгла, часть поляков оказывали сопротивление красноармейцам пытающимся захватить польские города. Бои разгорелись 19 сентября за Вильно [Вильнюс], 21 сентября за Гродно. В этот же день 60-я стрелковая дивизия с трудом, после упорных боев прорвала Сарненский укрепленный район и заняла г. Сарны.
Перейдя Рубикон, вождь не на шутку забеспокоился о «дележе пирога» и уже 18 сентября заявил Шуленбургу: «…у советской стороны есть определенные сомнения относительно того, будет ли германское верховное командование придерживаться московского соглашения и вернется ли на линию, которая была определена в Москве?» Шуленбург заверил в верности принятых на себя Германией обязательств. На что Сталин, подумав, мудро возразил: «…он не сомневается в добрых намерениях германского правительства. Его беспокойство было основано на том хорошо известном факте, что все военные ненавидят возвращать захваченные территории»57
В этом был весь Сталин, человек, расчетливый осторожный и больше всего боящийся быть втянутым помимо его воли в вооруженный конфликт. Боязнь провокаций, несанкционированных действий со стороны немецких генералов у него жила постоянно. Он понимал, как просто может возникнуть конфликт между немцами и русскими и как трудно его будет погасить. Очевидно, что в случае отсутствия положительного ответа из Берлина, или уклончивой позиции, Сталину пришлось бы ограничиться в своих притязаниях тем, что успели захватить. Обостряться с немцами из-за дележа территорий он вряд ли бы рискнул. То, что у немцев были планы, кое-что прихватить лишнего, подтверждается их действиями на уровне войск и высших военных.
Львов относился к советской зоне оккупации. Несмотря на это 12 сентября войска вермахта подошли к городу и к 18 сентября окружили его с трех сторон – с севера, запада и юга.
19 сентября ночью, передовые отряды 24-й танковой бригады Красной Армии, неожиданно выдвинулись к городу с востока, и сделали попытку захвата его сходу. Вступление в город танковых частей с тыла, привело в замешательство обороняющихся. Около 8—00 приняв немецкие части за польские формирования, воины бригады вступили в боевое столкновение с немцами. Пока не разобрались, дошло до жертв. С обеих сторон были убитые и раненые, было потеряно несколько единиц бронетехники, артиллерийских орудий. Спор за то чьи войска войдут во Львов, обострялся. Обе стороны требовали отвести части от города и не мешать штурму. Наконец 20 сентября, немцы ретировались. 22 сентября после двухдневных переговоров и оттяжек, польский гарнизон, сдался без боя русским.
И, тем не менее, начальник оперативного отдела вермахта Варлимонт, в беседе с исполняющим обязанности военного атташе в Германии показал карту раздела территорий, на которой Львов входил в немецкую зону оккупации. Путем дипломатических ходов, предпринятых со стороны Молотова и консультаций, осуществленных через Шуленбурга, удалось свести данный инцидент к недоразумению, и Львов остался в сфере влияния СССР.
О планах по захвату восточных территорий Польши и недовольстве среди военных, когда захваченные земли пришлось отдавать, вспоминает и Гудериан:
«Командующий 4-й армией приказал 19-му армейскому корпусу продвигаться одной дивизией на юг, другой на восток к Кобрину, третьей – на северо-восток к Белостоку. … Появление русских избавило нас от необходимости выполнять этот приказ.
В качестве вестника приближения русских, прибыл молодой русский офицер на бронеавтомобиле, сообщивший нам о подходе танковой бригады. Затем мы получили известие о демаркационной линии, установленной министерством иностранных дел, которая, проходя по Бугу, оставляла за русскими крепость Брест; такое решение министерства мы считали невыгодным. Затем было установлено, что район восточнее демаркационной линии должен был оставлен нами к 22 сентября. Этот срок был настолько коротким, что мы даже не могли эвакуировать наших раненых и подобрать поврежденные танки. По-видимому, к переговорам об установлении демаркационной линии и о прекращении военных действий вообще не был привлечен ни один военный…
Мы смогли забрать все, кроме захваченных у поляков запасов, которые оставались русским, поскольку их было невозможно эвакуировать в столь короткое время».58
Наверно все военные одинаковы. Прав был Сталин. Наши военные, как свидетельствуют документы Российского военного государственного архива, забирая под свой контроль, оставляемые немцами территории, умудрялись оставаться недовольными и проявляли завидную активность:
«2 октября командующий Белорусским фронтом Ковалев отправил в Москву следующую телеграмму: «Установленная граница по р. Буг у г. Брест-Литовска крайне не выгодна для нас по следующим причинам: город Брест границей делится на две части – западный обвод фортов достается немцам. При близости границы, невозможно использовать богатейший казарменный фонд в г. Бресте. Железнодорожный узел и сам город будут находиться в сфере пулеметного огня; переправы на р. Буг не будут прикрыты необходимой территорией. Замечательный аэродром у Малашевичи достанется немцам. Командующий фронтом просит пересмотреть границу в районе Брест-Литовска, оставив за СССР часть территории на западном берегу реки. На следующий день из Москвы пришел ответ, что «Граница у Бреста установлена соглашением, и менять ее невозможно».
Казалось бы, все этим сказано. Но инициатива снизу вдруг нашла нестандартное продолжение. Чтобы сохранить за собой всю Брестскую крепость, советские войска запрудили Буг и взорвали перемычки крепостного рва. В итоге вода пошла по обводному каналу перед Тереспольским укреплением, и этот канал советский представитель выдал немцам за русло р. Буг, по которому и была проведена граница».59
К концу сентября, военные действия были прекращены. Польская армия потеряла 66,3 тыс. убитыми, 133,7 ранеными. Около 420 тыс. попали в плен. Потери немцев составили 16343тыс. убитыми, 30,3 тыс. ранеными, 3,4 тыс. пропавшими без вести.60 Красная Армия потеряла: 795 убитых, 59 пропало без вести, 2019 раненых.61 Тем не менее, с советской стороны называть захват польских территорий «Польским походом» было лукавством. Войска участвовали в выдвижении, развертывании, военных действиях. Они получили реальный боевой опыт, в преодолении укрепленных рубежей, отрабатывали взаимодействие родов войск. Были выявлены пробелы в области снабжения и связи, которые пришлось устранять.
Немцам удалось больше. В польской кампании им впервые представилась возможность проверить на практике военные положения, которые до этого разрабатывались в головах немецких генералов и тиши кабинетов генерального штаба. Сжатый тисками Версальских ограничений германский офицерский корпус вынужден был искать решения, способные малым числом решать грандиозные задачи. Только применением новой стратегии и тактики, передовых способов вождения войск и их взаимодействия, можно было компенсировать недостающую численность. После прихода Гитлера, когда версальские ограничения в области вооружений и численности армии были сняты, эти идеи не утратили своей актуальности.
При подготовке вторжения, немецким генеральным штабом было решено свести все танковые силы в 5-ть танковых корпусов. Один корпус – 2 танковые дивизии, танковая группа Кемпфа и две мотопехотные дивизии – должен был действовать во взаимодействии с группой армий «Север». Оставшиеся четыре в составе 4-х танковых, 4-х подвижных и 2-х мотопехотных дивизий – осуществляли операции, сообразуясь с задачами, поставленными для группы армий «Юг».62
Тревог и сомнений, как покажут себя на практике новые идеи, было немало. От того, как покажут себя войска, зависел их будущий состав и применение.
«Фронтовик знает о том огромном напряжении, которое связано с началом наступления.… – Вспоминает об этом времени Э. Манштейн. – Оправдают ли наши ожидания войска, на подготовку которых мы положили столько сил и труда, но, правда, в слишком короткий промежуток времени? Оправдают ли в первую очередь крупные танковые соединения, организация и использование которых представляли собой нечто совершенно новое, надежды, возлагавшиеся на них их создателем, генералом Гудерианом, и вместе с ним всеми нами?»63
Говоря об успехе немцев, нельзя не сказать, что численное преимущество в этой войне было заведомо на стороне немцев. В составе вооруженных сил было:
Таблица 2 Военное соотношение Германии и Польши
Глянув на таблицу можно увидеть, что в польской армии не было ни одного крупного танкового подразделения. Ни одной танковой дивизии, ни одной моторизованной. Другими словами не было кулака, который можно было оперативно перебросить на угрожающее направление, попытаться перехватить инициативу, стабилизировать положение, с тем, что бы провести необходимую перегруппировку сил.
Командование польской армии, совершило ошибку, вытянув по периметру границы основные силы. Польская армия могла, используя водные преграды – реки Бебжа, Нарев, Висла, Сан, имея резервы в глубине обороны, лучше построить оборонительные порядки.
Поражение поражению рознь. Немецкие бронетанковые корпуса не встретили серьезного сопротивления. Как говорится: «Побежденные и на этот раз, внесли свою лепту в дело победы, одержанной противником». Прорвав на главных направлениях линейную оборону, немцы быстро начали вводить в образовавшиеся разрывы подвижные войска. Пехотные дивизии следовали следом, эшелонируя порядки устремившихся вглубь обороны танковых и мотострелковых частей. Динамика продвижения была такой, что они опережали выход польских резервов и построение обороны. Поляки не успевали занять выгодных позиций. Немецкая авиация, господствующая в воздухе препятствовала этому. Их зачастую успевали разбивать на марше, в процессе движения и по частям.
«Германской армии, – как хвастливо пишет Манштейн, – удалось с помощью новых средств борьбы овладеть подлинным искусством ведения маневренной войны…
Важную роль в достижении высоких темпов проведения кампании сыграли новые принципы использования самостоятельно действующих танковых соединений и поддержка авиации обладавшей подавляющим превосходством.
Самым важным, однако, было то, что тот маленький рейхсвер, на которые многие в свое время смотрели сверху вниз, сумел после поражения во время Первой мировой войны оживить великие немецкие традиции в области обучения и вождения войск»64
В этих заявлениях Манштейна, приходится признать, было много верного, что и в последствии не раз приводило германские вооруженные силы к победе.
Проверив на практике, теоретические выкладки, немцы, на основании польского опыта, внесли лишь небольшие изменения в структуру войск. Наиболее слабыми оказались легкие пехотные дивизии. При подготовке к западной кампании их было решено преобразовать в танковые и присвоить им номера с 6—9. Из моторизованных дивизий было изъято по одному пехотному полку.65 В основном опыт применения войск и особенно крупных танковых формирований был признан удачным, и в дальнейшем стояли задачи по совершенствованию и углублению его.
К противоположным выводам пришло на основании опыта польской кампании советское военное руководство.
Польский поход, в котором приняли участие танковые корпуса, показал, что такие большие организационные структуры плохо управляются. Корпуса имели в наличии разные типы танков и стрелково-пулеметные бригады, а также стрелково-пулеметные батальоны танковых бригад. Командование с трудом справлялось с обеспечением тыла, снабжением горючим (в частности 15 мехкорпус 19 сентября остался без топлива).66 Поставленные задачи не выполнялись в назначенные сроки. Плохая управляемость и громоздкость управления, в меньшей степени сказывалась на не обремененных ничем танковых бригадах. Они действовали оперативно и были мобильней.
В высших эшелонах РККА созрело мнение расформировать громоздкую структуру танковых формирований. К 1939 году в Красной Армии существовало в наличии 4 танковых корпуса.
В то время как в Германии, связанной версальскими ограничениями, еще только бегали с фанерными танками, имитируя настоящий бой, в СССР уже было солидное количество танков. Одних Т-26 с 1931 по 1933 год было выпущено промышленностью 1627 шт. Создание мехкорпусов началось в начале тридцатых.
Осенью 1932 года на базе 45-й механизированной бригады Киевского военного округа, был сформирован 45-й механизированный корпус. В его состав входили – стрелково-пулеметная и две механизированные бригады, а так же зенитно-артиллерийский дивизион. По штату ему полагалось иметь 500 танков, 215 бронемашин, 60 орудий, и около 200 единиц автотранспорта. Он стал первым, но далеко не последним.
В том же году приступили на базе 11-й стрелковой дивизии Ленинградского округа, к созданию 11-го мехкорпуса. Спустя два года, создали еще два механизированных корпуса: 7-й в Ленинградском и 5-й в Московском военных округах.
При создании корпусов, разработали и тактику их применения. Было издано временное наставление. В нем обозначалась цель этих формирований – «глубокая маневренная операция по прорыву обороны противника с целью развития тактического успеха в оперативный».
Ярым сторонником создания мехкорпусов выступал дальновидный Тухачевский. В их объединении он видел рычаг, воздействовав на который, можно командующему армий, фронтом переломить ситуацию и добиться не местного, а стратегического успеха. Он предполагал, что в будущей войне, крупные танковые операции проложат пехоте путь к победе. Военные действия подтвердили его правоту.
Приступив к созданию механизированных соединений столкнулись с организационными трудностями. В частности в 1935 году было принято решение, по которому мехкорпуса переходили на новую организацию. Были сокращены вспомогательные части, была сделана попытка, улучшить механизм управления. Тем не менее, многие из недостатков изжить, не удалось.
21 ноября 1939 года, после анализа польского похода, была собрана представительная комиссия в составе Г. И. Кулика, С. М. Буденного, Б. М. Шапошникова, С. К. Тимошенко, К. А. Мерецкова, Л.З Мехлиса, Д. Г. Павлова, Е. А. Щаденко. Она и приняла решение о расформировании танковых корпусов. Заметим, что кроме Д. Г. Павлова, в комиссии не был представлен ни один человек, который мог более или менее разбираться в вопросах организации и применения танков в бою. Символично отсутствие при решении такого кардинального для армии вопроса наркома К. Е. Ворошилова.
Расформировав корпусные управления и сократив тылы, решили иметь вместо них 16 танковых бригад имеющих в своем составе 238 танков серий БТ каждая. А также создавались 16 бригад, которые должны были вооружаться 238 пехотными танками Т-26. Из танков Т-28 формировались три бригады по 117 единиц с добавлением к каждой 38 танков БТ. Создавалась также одна бригада с тяжелыми танками прорыва. В ее составе предполагалось иметь 32 танка Т-35 и 85 танков Т-28. Оставшаяся техника пошла на создание десяти «легкотанковых» полков и четырех мотоциклетных батальонов.
В мирное время численность танковых войск в такой организации устанавливалась в составе 8200 танков и 105 086 бойцов и обслуживающего персонала. При проведении мобилизации и переходе на штаты военного времени, предполагалось увеличение машин до 11085 шт.67
Стоит сделать небольшое отступление. В Красной Армии и вермахте существовало много объединений называвшихся по-разному. У немцев, танки были объединены в танковые группы, позднее некоторые из них были переименованы в танковые армии. В данном случае под словом советский танковый корпус скорей всего стоит понимать танковая армия, а под бригадой дивизию. По данным Мюллера-Гиллебранда, в немецкой армии в 1940 году, в каждой дивизии было от 300 до 150 машин. В среднем 258 танков. В 1941 году численность танковой дивизии стала в среднем 196 шт. Танковые группы, в частности Гудериана, которая под Москвой была преобразована во 2-ю танковую армию, имели в июне 1941 года танков меньше чем советские корпуса, о которых идет речь. К концу 1941 года и у нас стали именовать бригадами меньшие по количеству формирования. В 1941 году, по свидетельству маршала М. Е. Катукова, у него в бригаде было всего 47 танков, включая батальон БТ-7.
Вернемся. Решение избавиться от корпусного управления на первый взгляд несло в себе рациональные зерна. Намечалось создание однородных танковых формирований, улучшение управления отдельными частями. Танки серий БТ-2, БТ-5 и БТ-7 имели скорость на гусеницах по шоссе 50—53 км/ч, на колесах 72 км/ч, БТ-7М 62 и 86 км/ч соответственно. Скорость на шоссе моделей Т-26 (обр. 1933 г.) составляла 35 км/ч, (обр. 1938 г.) – 30 км/ч. Тяжелый пятидесятитонный Т-35 тоже не отличался прытью. Двигался он по дорогам с улучшенным покрытием со скоростью 30 км/ч, чуть быстрее его был Т-28 – 40 км/ч. У всех машин был разный запас хода от 170 км у Т-26 и Т-35 до 350 км у БТ-7 и БТ-7М. Выход на рубеж таких смешанных формирований, представлял трудности. Когда одни могли подходить к конечной цели движения, другие были на полпути. Все модели танков требовали уникальных запасных частей и специализированной ремонтной службы, а такие как танки БТ-7М даже другого топлива. На них был установлен прогрессивный дизельный двигатель В-2. Вдобавок ко всему, на плечах корпуса лежало обслуживание и ремонт грузового автотранспорта и мотоциклов.
Создание однородных структур должно было решить проблемы движения и обеспечения.
По большому счету поход был истолкован как самоцель. Движение, взаимодействие, выход в означенное время и на определенные рубежи, при отсутствии боевого столкновения это все – увертюра. А вот как поведут себя разрозненные бригады лишенные единого слаженного руководства? Будут ли их действия эффективней спаянного годами корпуса?
Создалось впечатление, что в Красной Армии решили пойти по легкому пути, как в свое время решили отменить ночные занятия для войск. Зачем? Ведь плохо видно. Растет аварийность и травматизм, трудно уложиться в нормативы. Так и здесь. Вместо того, что бы сделать выводы в отношении отдельных нерадивых начальников, подтянуть дисциплину в тыловых подразделениях, не справляющихся с возложенными на них задачами, усилить органы связи и взаимодействия – не мудрствуя лукаво, махнули на все рукой. Будем по старинке – так проще. Жили без корпусов раньше и сейчас проживем.
Интересно, что было бы, если немцы решили при подготовке нападения на Советский Союз свести все танки в моногамные группы. Не будем брать в расчет чехословацкие танки Т-38, вооруженные 37-мм орудиями и согласимся с равным количеством остальных моделей.68 Немецкое командование создает одну группировку, состоящую из танков Т-IV, вторую из Т-III, третью из Т-II и четвертую из Т-I и командирских танков.
Очевидно, что первая группа, оснащенная танками с 75 -мм орудиями и броней 30—50 мм, справилась бы с целями и задачами, возложенными на нее блестяще. Неплохой результат можно было ожидать от второй группы средних танков, так как большая часть орудий у них 50 -мм и меньшая 37-мм, броня так же 30—50 мм. Но какие задачи были по плечу третьей танковой группе? Их 20 -мм пушки равнялись калибру охотничьего ружья, а броня составляла 15—20 мм. Я уже не говорю о четвертой группе пулеметных танков, которые вообще не имели орудий, а броня их составляла 13—18 мм. Т-I имел два пулемета, командирский один.
Не надо быть особенно проницательным, что бы понять, что ждало тех командующих, кому были приданы последние танковые группы.
Конечно, гитлеровским генералам даже в страшном сне не могло такое присниться.
Тут хотелось бы сделать небольшое отступление. Если наблюдать за природой в ней есть сильные хищники – львы, тигры и их более слабые собратья – гиены и шакалы. Несмотря на разницу в физических возможностях, и тем и другим хватает добычи. Действуя на подхвате, терпеливо выжидая своей очереди, мелкие хищники почти никогда не остаются голодными.
Использование устаревших моделей танков в немецких войсках тактически было выполнено на высоком уровне. Имея дивизии с разнородными танками, и конечно испытывая определенные трудности от этого на марше и в обеспечении запчастями, немецкое командование сознательно шло на это.
Смешивание танковых подразделений разных видов происходило согласно свидетельству Мюллера-Гиллебранда на уровне танковых батальонов.
«В каждом батальоне, – пишет он, – имелось по две роты легких танков и одной роте средних танков».69
В вермахте не было, не только однородных танковых дивизий, но даже танковые батальоны были смешанные.
Применяя умелую тактику, они снижали низкую эффективность устаревших моделей. На практике это выглядело так.
Получив задание на осуществление прорыва неприятельской обороны, командир использовал в качестве лидеров танки T-IV и T-III. Спрятавшиеся за их спины остальные танки, как правило, не лезли вперед, создавая массовость атаки и поддерживая старших собратьев по мере сил огнем.70 Но стоило смять их старшим братьям на каком-то узком участке оборону, как они немедля, ни минуты, как шакалы, устремлялись в образованный прорыв. Наступало их время «рвать добычу». Теперь и они могли показать, на что они способны.
Их возможностей хватало, что бы нападать на армейские штабы, выдвигавшиеся пехотные резервы, нарушать коммуникации. Тыловое хозяйство, начиная от аэродромов и железнодорожных станций и кончая складами, госпиталями, мелкими населенными пунктами теперь было в их безраздельной власти.
При выходе на оперативный простор и продолжительных маршах по неприятельской территории, они, тоже, следовали за головными T-III и T-IV. При создании кольца вокруг попавших в окружение войск противника они зачастую применялись как неподвижные врытые в землю огневые точки. Тонкая броня пряталась в землю. При ослаблении окруженных войск, они могли расстаться с укрытиями и участвовать в завершении разгрома сил истекающего кровью противника.
Финская прививка.
В марте 1939 года СССР предложил Финляндии «необходимую помощь от возможной агрессии». Именно такая формулировка звучала в документе. В ответ финское руководство должно было предоставить Советскому Союзу в аренду сроком на 30 лет остров Сурсари (Гогланд) и несколько других мелких островов в Финском заливе. Финляндия интереса к претензиям советской стороны не проявила и свою безопасность решила осуществлять собственными силами.
После секретных переговоров с Германией, сталинское руководство уже не могли удовлетворить претензии на острова. В соответствии с секретным советско-германским протоколом, территория Финляндии отходила в сферу влияния СССР. Воспользовавшись войной в Европе, Сталин решил вернуть бывшую царскую вотчину в лоно семьи. Действовали по отработанной схеме, осуществляя непрерывное все возрастающее политическое давление.
Переговоры начались 12 октября 1939 года. На них Сталин предложил заключить советско-финляндский пакт о взаимопомощи, подобно тем, что заключались с прибалтийскими странами в конце сентября, начале октября 1939 года. Одна из статей предусматривала ввод советских войск на территорию Финляндии и создание военных баз. Но переговоры зашли в тупик. Маленькая страна отвергла предложения всесильного соседа и отказалась от этих предложений.
Сталин оказался в сложном положении. Две, три недели назад Латвия, Литва и Эстония согласились на ввод войск со стороны СССР и создание военных баз, а Финляндия отказалась. Отпустить финнов? Как на это посмотрят прибалтийские правительства? Сталин уже не мог выйти из этого положения, не хлопнув дверью. В противном случае, он потерял бы лицо в зеркале мировой политики, показал бы слабость советского государства на фоне назревающих грозных событий.
После долгих размышлений, Сталин решил все-таки не ввязываться в войну с финнами и ограничиться малым. Было внесено новое предложение: на Карельском перешейке отодвинуть на несколько десятков километров границу от Ленинграда, передать СССР несколько островов в Финском заливе и часть полуостровов Рыбачий и Средний в Баренцевом море, в обмен на двойную по площади территорию в Карелии. Также было предложено продать или сдать в аренду на длительный срок полуостров Ханко.
Смена требований была не чем иным как уступкой со стороны СССР. Уровень претензий ограничивался отдельными положениями, которые не предусматривали ввод войск на территорию Финляндии и лишения ее независимости. Военная конфронтация не входила в планы Кремля.
Такой подарок со стороны Сталина финны не оценили. В правительстве Финляндии, не без помощи Англии и Франции возобладало мнение о жестком подходе к требованиям СССР. В итоге 13 ноября переговоры зашли в тупик и были прерваны. Сталин был взбешен. Он негодовал от возмущения. Итак, он пошел на отказ от скрытой оккупации страны, практически подарил независимость Финляндии, а тут полное неуважение интересов великого соседа. Кто же будет считаться с СССР, если не преподнести кровавый урок «зарвавшимся финнам».
В высших звеньях руководства преобладало настроение «шапкозакидательское». Молотов выразился довольно откровенно: «… ничего другого не остается, как заставить их понять свою ошибку и заставить принять наши предложения, которые они упрямо безрассудно отвергают…»71
Планировался молниеносный поход против Финляндии. В последующем хотели посадить в Хельсинки марионеточное правительство во главе с секретарем Исполкома Коминтерна Куусиненом О. В. Начали формировать ему «Финскую народную армию» из финнов и карелов, служивших в войсках ленинградского военного округа.
Со стороны Финляндии были задействованы все ее вооруженные силы, включая 400 тыс. ополченцев из военизированной организации шюцкор. Всего 10 дивизий и 7 специальных бригад.
Победоносной легкой войны не получилось. Финская армия, которую никто и не воспринимал, как серьезного противника, вдруг оказала ожесточенное сопротивление и от оборонительных действий даже стала переходить к наступательным. Умело, используя рельеф местности, природно-климатические особенности финские войска смело выходили на тылы противника, прерывали коммуникации, блокировали отдельные дивизии и добивали окруженные войска.
А сверху летели приказы – любой ценой вперед, на кону престиж страны. Им сидевшим в теплых кабинетах было не понять, каково плохо одетым, мало обученным солдатам, перешагивая через замерзшие трупы своих товарищей, в очередной раз идти на неподавленные амбразуры дотов и дзотов. Неизвестно во имя чего, замерзать в сорокоградусные морозы, если тебя пощадила пуля.
С 30 ноября по 26 декабря им удалось всего лишь достичь главной полосы обороны финнов – линии Маннергейма. До 31 января советское руководство лихорадочно подтягивало дополнительные силы. С 1февраля по 13 марта бои разгорелись с новой силой и переменным успехом. Титаническими усилиями, буквально прогрызая оборону финнов, устилая поле боя трупами, советское командование прорвало, наконец, главную линию обороны и вступило в сражение за город Выборг. Каждый метр финской земли был густо полит кровью красноармейцев. В схватку, грозились вступить новые участники – Англия и Франция. Это не входило в расчеты Кремля. За неделю до высадки англо-французкого десанта, было спешно заключено мирное соглашение.
Во второй фазе военных действий с нашей стороны в боевых операциях участвовало 52 дивизии, несколько десятков бригад и отдельных полков. Объеденные в Северо-Западный фронт под командованием С. К. Тимошенко они действовали совместно с еще тремя армиями, располагавшимися севернее Ладожского озера, вплоть до Баренцева моря.
На их вооружении было 11266 орудий и минометов, 2998 танков, 3253 боевых самолета. Сравните при нападении на СССР, в июне 1941 года, немцы имели на вооружении 3500 танков и 4000 самолетов.
Интересно узнать, кто был автор и вдохновитель этой кампании?
Это можно узнать из уст маршала А. М. Василевского:
«…К Сталину (из отпуска) был вызван Борис Михайлович Шапошников, и я как исполняющий в то время обязанности заместителя начальника оперативного управления…
Когда переговоры с Финляндией… окончательно не увенчались успехом, Сталин, созвав Военный совет, поставил вопрос о том, что раз так, то нам придется воевать с Финляндией. Шапошников как начальник Генерального штаба был вызван для обсуждения плана войны. Оперативный план войны с Финляндией, разумеется, существовал, и Шапошников доложил его. Этот план исходил из реальной оценки финской армии и реальной оценки, построенных финнами укрепленных районов. И в соответствии с этим он предполагал сосредоточение больших сил и средств, необходимых для решительного успеха в операции.
Когда Шапошников назвал все эти запланированные Генеральным штабом силы и средства, которые для начала этой операции надо было сосредоточить, то Сталин поднял его на смех. Было сказано что-то вроде того, что, дескать, вы для того, чтобы управиться с этой самой Финляндией, требуете таких огромных сил и средств. В таких масштабах в них нет никакой необходимости.
Сталин принял решение: « Поручить всю операцию против Финляндии целиком Ленинградскому фронту. Генеральному штабу этим не заниматься, заниматься другими делами».
…Более того, он сказал Шапошникову тут же, что ему надо отдохнуть, предложил ему дачу в Сочи и отправил его на отдых…
Ленинградский фронт начал, войну, не подготовившись к ней, с недостаточными силами и средствами и топтался на Карельском перешейке целый месяц, понес тяжелые потери и по существу преодолел только предполье. Лишь через месяц подошел к самой линии Маннергейма, но подошел выдохшийся, брать ее было нечем.
Вот тут-то Сталин и вызвал из отпуска Шапошникова. На Военном совете обсуждался вопрос о дальнейшем ведении войны. Шапошников доложил по существу, тот же самый план, который он докладывал месяц назад. Этот план был принят. Встал вопрос о том, кто будет командовать войсками на Карельском перешейке. Сталин сказал, что Мерецкову мы это не поручим, он с этим не справится. Спросил:
Так кто готов взять на себя командование войсками на Карельском перешейке?
Наступило молчание, довольно долгое. Наконец поднялся Тимошенко и сказал:
– Если вы мне дадите все то, о чем здесь было сказано, то я готов взять командование войсками на себя, и надеюсь, что не подведу вас.
Так был назначен Тимошенко.
На фронте насупила месячная пауза. По существу, военные действия заново начались только в феврале. Этот месяц ушел на детальную разработку плана операции, на подтягивание войск и техники, на обучение войск. Этим занимался там, на Карельском перешейке, Тимошенко, и занимался надо отдать ему должное, очень энергично – тренировал, обучал войска, готовил их. Были подброшены авиация, танки, тяжелая, сверхмощная артиллерия. В итоге, когда заново начали операцию с теми силами и средствами, которые были для этого необходимы, она увенчалась успехом, – линия Маннергейма была довольно быстро прорвана…
Финская война была для нас большим срамом и создала о нашей армии глубоко неблагоприятное впечатление за рубежом, да и внутри страны…»72
Хочется обратить внимание читателей на утверждение Василевского, о том, что Сталин принял опрометчивое решение начать военные действия недостаточными силами в первоначальный период. Было ли это на самом деле? Документы говорят о следующем: К началу «Зимней» войны войска Красной Армии имели 1500 орудий (против 280 финских), 900 танков (против 15 финских), 1500 самолетов (против 150 финских)73 Глядя на такое соотношение сил, понимаешь, что Сталин не блефовал, отправляя Шапошникова в отпуск на юг. При таком подавляющем преимуществе все, что удалось сделать войскам, так это преодолеть предполье. Довольно простым выглядит объяснение о недостатке сил, но, сколько, же нужно их было, что бы сломить сопротивление маленькой страны? Очевидно, что в этом конфликте всплыла общая низкая боеспособность Красной Армии, отсутствие у командного состава навыков управления, слабая дисциплина в войсках, проблемы связи, снабжения, теплого обмундирования и обуви.
Конец ознакомительного фрагмента.