Россия Путина. Россия Путина (Иван Бло, 2016)

С методологической точки зрения, интересно посмотреть на новую Россию в свете учения Аристотеля о четырех причинах: причине материальной, причине формальной, причине действующей и причине целевой.[1] Аристотель объясняет его на примере греческого храма. Материальная причина – это камни, материал. Формальная причина – это замысел архитектора. Действующая причина – это люди, работающие над строительством храма. Целевая причина – это религия той эпохи. Без нее не было бы храма. Но для того, чтобы храм возник, нужно сочетание всех четырех причин. Подобную схему можно применить к новой России. Формальная причина – это ее тысячелетняя история. С нее и нужно начать.

История – это измерение, воспринимаемое лишь человеком. Животные ее не замечают. Характерной особенностью человека является бытие в неком временном пространстве и обретение в нем смысла жизни. И тогда, как об этом говорил Хайдеггер, а до него – Кьеркегор, жизнь становится полноценной и осознанной и перестает быть просто биологической жизнью. Мы не просто вброшены в этот мир лишь по факту рождения, на нас возлагают некую миссию бытия, в котором человеческая жизнь обретает смысл. В своем существовании человек живет с опережением времени, и будущее воспринимается в качестве некого ресурса. У нас может быть ощущение того, что время убегает, но если смотреть перед собой, то время не убегает, оно наступает! Рассматриваемое с этой точки зрения, время приобретает новое важное значение! Время – это ресурс, а не потеря, и история в этом контексте становится фундаментальным измерением человеческого существования. Следовательно, проводить политику без опоры на историческую культуру – это значит проводить антигуманную политику. Примером искажения истории и, соответственно, преступлением против человечности можно считать намеренное, ради насильственного присоединения Украины к ЕС и НАТО, игнорирование общих корней, объединяющих Россию и Украину со времен крещения Руси князем Владимиром Великим в 988 году. Историю, равно как экономику или право, нельзя попирать безнаказанно.

Изобретенные англосаксами понятия «nation building» и «социальная инженерия» глубоко ошибочны: общество нельзя строить, как машину. Важнейшие институты нашей жизни: семья, собственность, нация, – как это доказал Хайек, не являются выдумкой экспертов или продуктом чистой биологии. Поэтому прогресс должен опираться на традиции, прошедшие строгий исторический отбор, а не «конструироваться» на базе абстрактного анализа, который не учитывает эмоционального измерения человеческих феноменов и исходит лишь из рассудка и инстинктов.[2]

Ошибкой новых правящих классов на Западе стала утрата исторической и гуманистической культуры, которая раньше позволяла проводить политику, исходя из понимания сути реального человека, а не только на основе учета экономических или юридических потребностей. Эта ошибка достаточно серьезна. Она зиждется на понятии Gestell, «постав»[3] которое сегодня вдохновляет Запад. В краткосрочном плане, Запад практикует гедонизм и утилитаризм, что, несмотря на бесспорные материальные успехи (технологические и экономические), приводит к дегуманизации общества. Россия же, напротив, после тоталитарного опыта и выпавших на ее долю невероятных страданий вернулась к своим христианским корням.

География соответствует «материальной причине» в терминологии Аристотеля. С географической точки зрения, Россия является самой большой страной в мире. Это имеет определенные последствия: масштаб ее территории помог одолеть Наполеона, а затем Гитлера. С точки зрения культуры, страна является частью Европы – и это не вызывает сомнений. При этом Россия имеет евразийское географическое измерение. Исходя из всего этого в своей книге «Великая шахматная доска» американский эксперт в области геостратегии Збигнев Бжезинский делает вывод, что цель внешней политики США должна состоять не только в том, чтобы изолировать Россию, но и в том, чтобы расчленить ее. Особое значение при этом он придает отделению России (Великой Московской Руси) от Украины, которая ранее именовалась Малороссией и являлась колыбелью православной русской культуры.

Размеры Российской Федерации таковы, что ее можно назвать неким самостоятельным миром. В этом государстве-мире русские составляют 8о%, славяне – 85 %. С ними сосуществуют другие народы, самым крупным из которых, с исторической и демографической точек зрения, являются татары, исповедующие ислам. Русские цари уважали эти меньшинства, которые, кстати сказать, не знали трагической судьбы индейцев США или американских чернокожих рабов.

Россия – это великая Родина, которая проявляет толерантность к культурам национальных меньшинств и благодаря этому сохраняет свою целостность. В этом отношении Россия может служить примером для других стран. Выступая в 2013 году на заседании клуба «Валдай», президент Путин, говоря о необходимости уважать меньшинства, не ставя под сомнение права большинства, сумел, как говорил Паскаль, «держать оба конца цепи».

Россия – это армия, во главе с царем. Вопреки распространенным мифам, Россия гораздо чаще была объектом нападения, чем нападала сама. Монголы и тевтонские рыцари в XIII, поляки в XVI, Наполеон в XIX, затем Гитлер в XX веке – кто только не стремился завоевать Россию.

Монголы разрушили Киевскую Русь, но так и не смогли завладеть Великим Новгородом, вторым по значимости городом Руси, система управления в котором до XV века основывалась на прямой демократии (как в средневековой Швейцарии). Монгольское иго явилось тяжким бременем для Руси, напомним, что в ту же эпоху в Париже уже шло строительство собора Нотр-Дам, а в Сорбонне развивалось преподавание философии. Справедливости ради следует отметить, что монголы терпимо относились к православной церкви, которая даже не платила дань Золотой Орде. Целых 250 лет длилось монгольское господство. Возникновение идеи «Москва – Третий Рим» связано с появлением в XV–XVI вв. сильного государства, которое, благодаря одержанным военным победам, построили Дмитрий Донской, Иван III, взявший в жены византийскую царевну Софию Палеолог, и первый царь Всея Руси Иван IV.

В самом начале XVII века Россия переживает период, который получит название Смутное время, оно отмечено, в частности, появлением самозванцев на троне. В этот исторический момент особенно возрастает могущество Польши, которая еще в 1386 году заключила династический союз с Литвой, а в 1569 году с подписанием Люблинской унии образовала с ней единое государство со столицей в Кракове, простиравшееся от Балтики до Черного моря. Это многонациональное и многоконфессиональное государство вступит в период упадка лишь в 1772 году, когда произойдет первый раздел Польши.

Начиная с 1605 года, при активной поддержке поляков, к власти в России один за другим приходят два Лжедмитрия. Русско-польская война, носившая невероятно сложный характер, продолжается с 1605 по 1618 год. В 1610 году, в условиях польской оккупации, бояре признают русском царем польского королевича Владислава. Его отец против такого решения, так как хочет присоединения Московии, и война возобновляется с новой силой. Патриарх Гермоген восстает против царя-католика, поляки бросают его в темницу, где он и умирает. Швеция, напав на Россию, захватывает Новгород и провозглашает его самостоятельным государством, во главе которого встает один из шведских принцев. В это время Москва занята польским генералом Александром Корвин-Гонсевским. И только в 1612 году русское народное ополчение, возглавляемое гражданином Мининым и князем Пожарским, изгоняет поляков из Москвы. В 1613 году Земский Собор призывает Михаила Фёдоровича Романова на царство. Подписанное в 1618 году Деулинское перемирие завершает войну с Польшей, к которой отходят Смоленск и Чернигов. Стремление России вернуть Смоленск провоцирует новую войну, завершающуюся подписанием в 1634 году Поляновского мира, по которому город остается за Польшей. В соответствии с подписанным договором о «вечном» мире, Россия должна уплатить большую сумму за отказ Владислава IV от претензий на царский престол.

Со временем историческая ситуация кардинально меняется. Польша приходит в упадок. Наступает эпоха трех разделов Польши. В результате первого из них, произошедшего в 1772 году, часть польских земель была поделена между Пруссией, Австрией и Россией.

В период правления Екатерины Великой (1762–1796^.) Россия вновь укрепляется. Она отбрасывает Османскую империю, а в 1783 году присоединяет Крым. Показательно, что при Екатерине II число школ в стране удвоилось. Кроме того, именно она дополнила военную подготовку кадетского корпуса интеллектуальным образованием, создав тем самым условия для формирования будущих политических деятелей, что, несомненно, имело долгосрочные последствия. И появление таких «военных интеллектуалов», как Путин, связано именно с этой традицией.

Еще одна масштабная антирусская агрессия случилась сорок лет спустя. 24 июня 1812 года на Россию нападает Наполеон. Причиной войны против России стал отказ императора Александра I присоединиться к континентальной блокаде Англии. Наполеон включает в состав «Великой Армии» контингенты и даже целые армии 24 стран, благодаря чему численность его войска достигает 691 000 человек (450 000 из которых – французы).

Впрочем, Гитлер будет действовать подобным образом и тоже создаст своего рода европейскую армию: в частности в Ваффен-СС входили контингенты из разных стран. Вместе с тем развязанная Гитлером война по своему характеру мало походила на поход Наполеона, который не ставил перед собой цели уничтожения населения. В начале войны с Наполеоном русская армия по численности в два раза уступала французской, однако постепенно она увеличится втрое. В ходе войны с каждой из сторон погибло около 200 000 человек.

Уже в конце июня французская армия начинает страдать от сильной жары: значительная часть ее кавалерии выведена из строя, так как лошадей нечем кормить. Фельдмаршал Кутузов, прославившийся ранее победами над турками, принимает командование русской армией. В соответствии с православной традицией он вверяет себя покровительству Казанской Божией Матери. После битв под Смоленском и под Бородино, 14 сентября Наполеон вступает в Москву. Но город подожжен русскими, и 19 октября Наполеон вынужден покинуть его. Начинается отступление, а уж 7 ноября температура опускается до -22 градусов. Русская тактика «выжженной земли» приносит свои плоды. Далее Наполеон будет только отступать. Русские войска вместе с союзниками, в частности пруссаками и австрийцами, 30 марта 1814 года входят в Париж. На Венском конгрессе русский император спасет Францию от расчленения, которое готовили ей другие союзники.

На протяжении истории Россия фактически трижды спасала Францию. Однако во Франции мало кто об этом знает. Первый раз это произошло как раз на Венском конгрессе. Во второй раз это было во время битвы на Марне в 1914 году, когда начав наступление против Германии, царь заставил врага перебросить войска на Восточный фронт, что обессилило немцев на западном направлении и помогло Франции одержать победу. Об этом позднее сказал маршал Фош: «Если мы смогли удержать фронт от Марны до Арраса и, в конечном итоге, до Изера, то только потому, что Россия отвлекала на себя значительную часть германских сил». И наконец, без СССР, естественно, была бы невозможна победа над Гитлером и, значит, было бы невозможно освобождение Франции от германской оккупации.

Отметим также, что царь Александр I создал Священный Союз с Австрией и Пруссией, который пережил самого императора. Впрочем, неизвестно, действительно ли он умер в 1825 году. Некоторые считают, что он продолжал жить под именем старца Федора Кузьмича.

Сопоставимым по масштабу после Наполеоновской эпопеи было вторжение гитлеровской Германии. Гитлер напал на СССР 22 июня 1941 года, несмотря на подписанный в 1939 году Пакт о ненападении. В этот трагический момент Сталин взывает к извечному чувству патриотизма русского народа и даже обращается к православной церкви. По его распоряжению для защиты Москвы организован облет города самолетом с иконой на борту. По всей видимости, Сталин обеспокоен тем, что на территории, занятой вермахтом, Германия позволяет открывать русские церкви. Факт остается фактом, что после войны антирелигиозные преследования ослабли, хотя при Хрущеве и случился новый виток нетерпимости по отношению к религии.

Что касается Второй мировой войны, то необходимо признать, что Советский Союз внес гораздо более существенный вклад в победу над Гитлером, чем западные союзники. К моменту операции по высадке американцев в Нормандии, из участия в которой генерал де Голль был исключен, Германия имела на Восточном фронте 170 дивизий, в то время как на Западном – 26. Число жертв также говорит о том, чьи усилия были самыми значительными: если Советский Союз потерял более 20 млн. человек, то потери Америки в Европе составили менее 200 000.

Поэтому Россию, которой на протяжении истории пришлось столкнуться с тяжелыми испытаниями, нужно рассматривать как страну сильных духом людей, вынужденных противостоять многочисленным нашествиям, как с востока, так и с запада, не говоря уже об одиннадцати русско-турецких войнах. Это сопротивление всегда в конечном итоге приводило к победе, но победа обходилась чрезвычайно дорого.

Армия всегда была становым хребтом нации[4] и именно из армии сегодня приходит значительная часть политиков, что весьма отличает Россию от Запада. В этом состоит важная специфическая черта России, поскольку армия является носителем особых ценностей (чувство долга, самопожертвование, патриотизм и т. д.), отличных от торгашеского индивидуализма, который подтачивает западное общество. Можно сказать, что Запад болен «синдромом Ракитина» – по имени одного из персонажей Достоевского. Ракитин – либерал, безмерно восторгающийся Западом, думающий только о наживе и начисто лишенный чувства собственного достоинства. Свое нравственное здоровье Россия восстановила в немалой степени благодаря традиционным средствам, прошедшим историческую проверку: военной дисциплине и религиозному воспитанию.

Это «действующая причина» в терминологии Аристотеля (люди и их культура). Несмотря на то, что славянский язык русской нации очень далек от латинского, а русская культура отлична от германской, влияние западной культуры на Россию было весьма и весьма существенным, начиная с эпохи Петра Великого. Русская душа обладает присущими только ей чертами, которые придают ей своеобразие и индивидуальность. XIX век ознаменовался спорами между славянофилами и западниками: как часто бывает, у каждого из течений была своя правда.

Русская культура с ее индоевропейскими, а позднее христианскими корнями – это культура европейская. Россия относится к Европе и является ее неотъемлемой частью. Христианизация Киевской Руси (крещение Руси в 988 году при князе Владимире) и влияние Византии оказали огромное влияние на русскую культуру. Именно с тех давних времен Киев называют «матерью городов русских». В Средние века двумя политическими, религиозными, культурными и экономическими полюсами Руси являлись Киев на юге и Великий Новгород на севере (недалеко от нынешнего Санкт-Петербурга).

Христианизация Руси пошла от Византии, то есть от грекоязычной восточной части Римской империи, существовавшей до 1453 года и почти на тысячу лет пережившей западную. Именно в этой империи, которую на Западе именуют «византийской», состоялись соборы, заложившие основы христианского учения. На семи Вселенских соборах, решения которых признаются и православной, и католической церковью, дано определение понятию Святой Троицы (Первый Никейский и Первый Константинопольский соборы), статусу Марии как Матери Божией, а не только родительницы Христа (Эфесский собор), богочеловеческой природе Христа (Халкидонский, Второй и Третий Константинопольские соборы), восстановлено почитание икон (Второй Никейский собор). При этом все догмы получили определение на основе понятий греческой философии. К слову сказать, сами соборы проходили на греческом языке. Большинство отцов Церкви – греки. Вместе с тем православие, по-видимому, в меньшей степени «интеллектуализированно», чем западный католицизм, так как делает больший акцент на «сердце», а не на рассудок.

Русская письменность пришла от греков Кирилла и Мефодия. В сущности, Россия имеет те же греческие и греко-римские корни, что и европейцы. Это главное. Но у нее есть своя специфика, точно так же как своя специфика есть у Германии и Италии. Хотя, конечно, с XIII века, находясь под монгольским игом, Россия была отделена от Запада, если не считать Новгородской и Псковской республик, поддерживавших связи с Ганзой.

Со времен Петра Великого Россия развивает активные контакты с Западом в области экономики и культуры. Это спровоцировало в стране ряд кризисов. Идеи Просвещения, распространявшиеся среди элит, в определенной степени отдаляли их от народа. Психологический анализ сложившейся ситуации присутствует в произведениях Ф.М. Достоевского: и в «Бесах», где описывается преступная социалистическая ячейка; и в «Братьях Карамазовых», романе, в котором двум братьям, Дмитрию и Алёше, представляющим традиционную Россию, противопоставлены Иван и Смердяков, герои, которым присущи западно-ориентированное мышление, интеллектуализация и, одновременно, деморализация. Характерно, что Иван сходит с ума, а Смердяков убивает отца, а затем совершает самоубийство. Другой персонаж этого романа – старец Зосима – критикует идеологию французской революции с позиций христианства. Свобода без милосердия приводит человека в объятия материализма и, в конечном счете, к изоляции. Равенство без милосердия оборачивается завистью и ненавистью, и Зосима говорит о реках крови. Братство без милосердия он называет иллюзией. В легенде о «Великом инквизиторе» Достоевский вновь критикует Запад за то, что тот понимает христианскую мораль как кару. По мнению писателя, в православии таинство исповеди уподобляется «целительству» (врачеванию души, о котором говорили греки), тогда как на Западе оно часто приобретает черты судилища. Но самым интересным является то, что Великий инквизитор развивает свой «современный» проект совместно с Сатаной, этим «премудрым духом», несущим смерть. Вернувшегося на землю и брошенного им в темницу Христа он упрекает за то, что тот отверг три дьявольские искушения: искушение экономическое (обратить камни в хлебы), искушение техническое (броситься с вершины храма, чтобы быть подхваченным ангелами) и искушение политическое (получить все царства мира в обмен на поклонение дьяволу). Это совсем не означает, что Достоевский отвергает экономику, технику и политику. Писатель не может согласиться с тем, что эти три сферы деятельности способны привести человечество к спасению. Без опоры на мораль милосердия и любви экономика приведет к жестокой эксплуатации человека, техника его убьет, а политика закует его в оковы тоталитаризма. История XX века является бесспорным тому подтверждением.

Что касается России, то на нее со всей мощью обрушилась большевистская революция, которая, несомненно, имела западные корни. В работе «Три источника и три составных части марксизма» Ленин отмечает, что учение Маркса верно, потому что является синтезом трех самых блестящих теорий, созданных человеческим разумом: английской политической экономики, французской политической мысли, в частности социалистической, и немецкой философии (Гегель и Фейербах). Франция, Германия и Англия стоят у истоков марксизма, кстати, сам Маркс – немец, а не русский! Идеология большевистской революции, как и идеология подготовившей ее французской революции – это продукт западного Просвещения. Такова историческая правда, которую пытаются скрыть.

После падения советского режима Россия возвращается к своим культурным корням, тогда как Европа – от своих отдаляется, особенно после краха классической культуры и классической морали, основанных на ценностях греко-римского мира и христианства, который произошел в шестидесятые годы[5].

В сущности, несмотря на все свои недостатки, Советский Союз сохранял высокий уровень образования в области классической культуры. Во Франции в годы Третьей Республики этой культурной традиции придерживались как в светской, так и в католической школе. Однако позднее она была вытеснена восторжествовавшей после мая 1968 года смесью марксизма и фрейдизма.

Сегодня в культурном отношении правит Хайдеггеров Gestell: нужны не «честные люди» – а именно их формирование было целью образования, прослеживаемой от греков через римлян к христианству, – а винтики в машине производства и потребления. У винтиков не должно быть корней, поскольку это помешает всемогуществу техно-экономического аппарата. Главная задача – изучить английский на уровне «глобиш» и информатику, а также, естественно, технику коммуникаций и маркетинга. Целью образования более не является формирование человека и гражданина, ей на смену приходит стремление штамповать взаимозаменяемых потребителей и производителей без какой-либо индивидуальности, поскольку собственная индивидуальность мешает функционированию аппарата.

Россия пока еще в некоторой степени отстаивает классическую культуру, мораль и эстетику. В Санкт-Петербурге еще готовят скульпторов, работающих в фигуративном стиле, в то время как на Западе эта культурная традиция заметно ослабла, а абстрактное искусство получило статус официального. Очень характерно, что это искусство более не отображает мир, в нем нет ни пейзажа, ни человеческого тела, ни лица человека, подобного изображаемому на иконе Господне в христианской традиции. В декоративном искусстве Запада победило своего рода иконоборчество, и произошло это под влиянием американского протестантизма, на что совершенно справедливо указывал Сальвадор Дали.

В своей книге «Рогоносцы старого современного искусства[6]» Дали рассказывает о своей встрече с Ле Корбюзье, современным архитектором, который хотел заменить старый добрый дом «машиной для жилья». Дали пишет: «Вы знаете Ле Корбюзье, которого высоко ценят в СССР? Этот суровый протестант является основателем искусства самобичевания! Он спрашивает у меня: „Мастер, вы – гений живописи! Что вы думаете об искусстве архитектуры?“ – я ответил ему: „Во-первых, я – не гений живописи, а просто гений. Конечно же, у меня есть свое мнение относительно будущего архитектуры. Знайте, сударь, что архитектура будущего будет мягкой и пушистой, как собор Святого Семейства в Барселоне, воздвигнутый моим учителем Гауди, имя которого означает „получать наслаждение“!“ И тогда Ле Корбюзье скривился так, как будто проглотил стакан желчи!»

Западное искусство является отражением западной антропологии: оно превозносит разум (функциональность) и грубый, брутальный инстинкт (французский архитектор Споэрри, автор Порта Гримо, как раз говорит о бруталистском стиле в архитектуре). Аффективную составляющую мозга воспринимают как реакционную и отодвигают на второй план. Адольф Лоос, поборник строгой, лишенной каких-либо украшений архитектуры, находясь под большим впечатлением от своей поездки в Чикаго, пишет: «Орнамент – это преступление»[7] России не удалось полностью избежать этой тенденции, однако она сумела ее сдержать и не дать ей трансформироваться в тоталитарное официальное искусство, как это произошло на Западе, где традиционное искусство отправлено в запасники.

Духовное измерение соответствует целевой причине в терминологии Аристотеля. Изначально Россия обязана своим духовным измерением (соответственно и культурным тоже) Византии и восточному христианству. Русский народ нередко ощущал, что Господь возложил на него особую миссию, и это ощущение роднит его как с американским народом, так и с Францией. Двуглавый орел, государственный герб России, идет от Византии, второго Рима, разрушенного Османской империей после взятия Константинополя в 1453 году.

Первый Рим потерял политическую власть, когда в 476 году Одоакр сверг последнего в Западной Римской империи императора христианина Ромула Августа. После падения Византии, миссия по защите образа Христа в Мире возлагалась на Третий Рим (теория монаха Филофея).

Следует отметить, что коммунизм советской эпохи, носивший материалистический и атеистический характер, на русской земле обрел черты идеалистического мистицизма. Под влиянием войны и патриотического подъема он подвергся определенным структурным изменениям, но в 1991 году все же рухнул. Отвергнув в конечном итоге марксизм, имеющий западные корни, Россия переживает сегодня религиозное возрождение, соответствующее ее историческому пути. Это единственная европейская страна, к названию которой часто добавляют слово «святая»: «Святая Русь».

Владимир Путин неоднократно говорил об особой миссии России – отстаивать христианские ценности, в частности там, где над ними нависла самая серьезная, можно сказать, физическая, угроза – на Востоке, где им противостоит радикальный ислам, и на Западе, где они нуждаются в интеллектуальной защите, что связано с дехристианизацией общества. Так, российский президент говорил об этом на заседании дискуссионного клуба «Валдай» 19 сентября 2013 года: «… многие евроатлантические страны фактически пошли по пути отказа от своих корней, в том числе и от христианских ценностей, составляющих основу западной цивилизации. Отрицаются нравственные начала и любая традиционная идентичность: национальная, культурная, религиозная или даже половая. Проводится политика, ставящая на один уровень многодетную семью и однополое партнерство, веру в бога или веру в сатану. Эксцессы политкорректности доходят до того, что всерьез говорится о регистрации партий, ставящих своей целью пропаганду педофилии. Люди во многих европейских странах стыдятся и боятся говорить о своей религиозной принадлежности. Даже праздники отменяют или называют их как-то по-другому, стыдливо пряча саму суть этого праздника – нравственную основу этих праздников. И эту модель пытаются агрессивно навязывать всем, всему миру. Убежден, что это прямой путь к деградации и примитивизации, глубокому демографическому и нравственному кризису.

Что еще может быть более убедительным свидетельством морального кризиса человеческого социума, нежели утрата способности к самовоспроизводству? А сегодня практически все развитые страны уже не могут воспроизводить себя, даже с помощью миграции. Без ценностей, заложенных в христианстве и других мировых религиях, без норм морали и нравственности, формировавшихся тысячелетиями, люди неизбежно утратят человеческое достоинство. И мы считаем естественным и правильным эти ценности отстаивать. Нужно уважать право любого меньшинства на отличие, но и право большинства не должно быть поставлено под сомнение.

Одновременно мы видим попытки тем или иным способом реанимировать однополярную унифицированную модель мира, размыть институт международного права и национального суверенитета. Такому однополярному, унифицированному миру не нужны суверенные государства, ему нужны вассалы. В историческом смысле это отказ от своего лица, от данного Богом, природой многообразия мира.

Россия с теми, кто считает, что ключевые решения должны вырабатываться на коллективной основе, а не по усмотрению и в интересах отдельных государств либо группы стран».

Действительно, после падения Советского Союза, которое теоретически должно было сблизить Россию и Западную Европу, появилась новая проблема. Эта проблема связана с претензией США на доминирующую роль в мире, точно так же, как раньше с подобной идеей мирового господства выступала гитлеровская Германия – хотя, конечно, с точки зрения политического устройства и степени насильственности предпринимаемых действий, речь идет о совершенно разных режимах.

Хайдеггер показал – и ему это ставят в вину, – что Третий рейх, Советский Союз и современная Америка – это три варианта одной и той же философской системы «забвения бытия», системы, которую он называет Gestell. Во всех этих трех случаях наблюдается обожествление техники, маргинализация или преследование христианства, экономический и политический утилитаризм в подходе к предназначению человека господствует над любой моралью, война ведется без тени уважения к гражданскому населению. Человек и Бог уступают свое традиционное место расе, классу, деньгам.

Из трех этих систем пока выжила только американская. И сегодня она пытается подчинить мир своей власти и своим ценностям. А между тем самой опасной угрозой для Америки, как считает Збигнев Бжезинский, явилось бы примирение между Западной Европой и Россией, поскольку это объединение могло бы стать более могущественным, чем США. Поэтому американцы хотят изолировать Россию – раз не получается превратить ее в сателлита с помощью культуры. Вновь – вслед за монгольским нашествием, Наполеоном и даже Гитлером с его чудовищными планами – США, по-видимому, намерены сформировать многонациональную коалицию против России. Будем надеяться, что этим замыслам не суждено сбыться.

Нельзя забывать о взаимных симпатиях, существовавших между Гитлером и англосаксонским миром до начала войны. Во всех странах этого мира признавались расизм и эвтаназия. Настольной книгой Гитлера об евреях было сочинение Генри Форда «Международное еврейство», а в 1938 году в Детройте миллиардер-автопромышленник за антисемитские идеи получил от Третьего рейха из рук германского консула Карла Каппа Большой Крест Ордена Орла. Конечно, с той поры, англосаксонские страны и США в первую очередь официально отреклись от расизма и антисемитизма, но они по-прежнему претендуют на мировое господство (аmerican leadership). В своей книге «Великая шахматная доска» Бжезинский утверждает, что Америка – это новая римская империя, миссия которой – сделать планету цивилизованной.

Западная Европа сегодня колонизирована в политическом, экономическом, человеческом и культурном отношении[8]. Для Европы Россия представляет собой надежду на восстановление суверенитета и на сохранение традиционных ценностей, и именно поэтому с Россией борются.

Россия вновь возвращается к своей давней миссии защиты христианских и традиционных ценностей, к той миссии, которую она когда-то выполняла на Балканах, а сегодня – в отношении христиан Востока. Но Россия также чувствительна к дехристианизации и деморализации Запада. Сам Запад проявляет определенную агрессивность, как это было во времена Французской революции (Наполеон) и фашистских революций (Гитлер). На основе прав человека сегодняшний Запад стремится совершить релятивистскую и эгалитаристскую революцию и экспортировать ее по всему миру. Но, как и прежде, это стремление сформировать нового человека представляет опасность для человечества. Как об этом гениально сказал Нобелевский лауреат Фридрих фон Хайек (а до него Эдмунд Бёрк), источники нравственности следует искать не только в биологии или в рациональном расчете человека. Большая часть из основных институтов нашего общества являются продуктом длительной культурной эволюции, которая шла путем проб и ошибок и в ходе которой народы, выбиравшие истинные ценности, ставившие во главу угла жизнь, процветали и росли в численности. Прочие народы и их «ценности смерти»[9] исчезали. Так что в традициях содержится мудрость, основанная на больших объемах информации, чем то, что может знать один человек. Вечными ценностями, проверенными временем, являются такие понятия, как моногамная семья, собственность, мораль, язык, нация. На Западе все они в той или иной мере подвергаются угрозе со стороны архаического редукционистского рационализма. К России плохо относятся не только по причине ее геополитического положения, благодаря которому она сковывает имперские устремления США, но также потому, что она является носителем традиционных ценностей, которые с 1960-х годов подвергаются все более острым нападкам.

На гербе Москвы изображен поражающий дракона Святой Георгий на коне. Этот символ прекрасно отражает ту битву, которая постоянно ведется в наших душах. Человек (рациональный мозг) вкупе с конем (животное олицетворяет второй мозг, средоточие эмоциональной силы: тимос Платона) старается одолеть дракона (хаотическая сила инстинктов). На Западе у «дракона» сегодня, что называется, «хорошая пресса», отчасти вследствие усилий популяризаторов Фрейда, которые утверждают, что высвобождать инстинкты – это хорошо. И тот факт, что уровень преступности во Франции за полвека увеличился в пять раз! – во многом объясняется именно этим. Еще хуже то, что рассудочный мозг встает на сторону дракона, олицетворяющего инстинкты, и вместе они противостоят чувствам, эмоциональной силе (второй мозг). Альянс между расчетливым разумом и инстинктами отодвигает на второй план человеческое «сердце» и может быть смертельно опасным: именно в нем источник геноцида, устроенного режимом Пол Пота или Германией Гитлера.

Западное общество называет себя гуманистическим, но оно больше не ведает, что такое человек. Оно служит холодному расчету и неистовству дракона. Тем самым оно представляет опасность для человека, которого якобы защищает. Недавно появился фильм, в котором хорошо показан этот выход за рамки человеческого и скатывание на уровень животных инстинктов – «Волк с Уолл-стрит».[10]

Несмотря на пришедшее с востока монгольское нашествие XIII века и явившуюся с запада коммунистическую идеологию века XX, Россия на протяжении всей своей истории демонстрировала, что остается страной сильных духом людей, патриотов и в некотором смысле мистиков. Историческое предназначение России состоит в том, чтобы служить евразийским мостом на Восток, в то же самое время, в силу культуры, религии, языка, она всецело принадлежит Европе. В настоящее время Россия стремится построить Евразийский Союз совместно с Белоруссией и Казахстаном. Украина должна была стать четвертой опорой этого объединения, но, как все знают, этот проект встретил сопротивление Запада.

Таким образом, важная роль России противостоять любой попытке гегемонии, в частности попыткам, идущим с запада, обусловлена историческими и географическими факторами. Конечно, на этом пути у нее появляются серьезные противники, но вместе с тем она обретает новую притягательную силу, ибо стоит на страже вечных традиционных ценностей, уходящих корнями в грекоримский мир и в христианство. Защита этих ценностей может опереться на значительную экономическую мощь, основанную не только на нефти и газе, но также на высоких технологиях. Кроме того, она опирается на армию, которая по своему бюджету занимает сегодня третье место в мире, а по числу ядерных боеголовок – первое. И наконец, Россия – это культурная и духовная держава, распространяющая ценности христианской европейской цивилизации, ценности, в которых сегодня остро нуждается Запад.

Первое, что необходимо осознать в связи с возвращением России, это то, что она больше не является коммунистической страной.

Де Голль, слова которого приводит в своей книге Ален Пейрефит[11] пророчески сказал: «Единственной международной реальностью являются нации. Россия выпьет коммунизм, как промокательная бумага выпивает чернила». Некоторые представители западных стран – те, кто никуда не ездят, – по-прежнему не отдают себе в этом отчета или же сознательно этого не замечают. Мы рассмотрим вопрос о том, что привело к падению Советского Союза, в свете учения Аристотеля о четырех причинах. Экономическая катастрофа, политическое и военное бессилие, деморализация людей и главное – открытие «бытия», которое позволило новой системе вытеснить старую. Последний момент получил гениальное развитие в работе Мартина Хайдеггера «Koinon» (сообщество).

Экономическая катастрофа, конечно, была одним из решающих моментов. Ее предсказал Нобелевский лауреат в области экономики Фридрих фон Хайек в разговоре со мной, который состоялся в Парижской мэрии в 1985 году, сразу после того, как Жак Ширак вручил ему награду. Хайек сказал мне: «Вы занимаетесь политикой по причине ваших антикоммунистических убеждений? Я вас поддерживаю, но в этом нет никакого смысла!» «Почему?» – спрашиваю я. Он отвечает: «Коммунизм исчезнет примерно через пять лет, железного занавеса не будет. Они уничтожили рынок, и у них нет никакой возможности оценить дефицит товаров. Поэтому они идут на интенсивное расточительство, и скоро их экономика рухнет».

В процентах к ВВП Соединенных Штатов ВВП СССР составлял 42 % в 1975 году и 31 % в 1991. Как писал Шарль Пеги, «мистика перерождается в политику». Можно добавить, что политика перерождается в администрирование. Именно это произошло с советским правящим классом, неспособным к обновлению. Коммунизм умер для всех, разве что за исключением доверчивых стариков. Советская армия, наследница той, что одержала победу над Третьим рейхом, не смогла победить в Афганистане. В условиях этого бессилия, олицетворением которого стал Горбачев, неспособный четко обозначить своего противника, третья функция (экономическая функция по модели Дюмезиля) стала основной с приходом к власти Ельцина. Россию было позволено распродавать!

Основным политическим следствием падения СССР стал его развал. Четырнадцать республик отделились от России: если население СССР в 1991 году насчитывало 293 млн. человек, то в сегодняшней России проживает 146 млн. Сокращение наполовину! Необходимо различать разнородные ситуации: в Белоруссии, Украине и Казахстане, где русское, а в более широком плане, – славянское население весьма многочисленно, если не сказать является основным; ситуацию в Прибалтике и Молдавии, где русские и украинцы составляют от четверти до трети населения; ситуацию в трех республиках Закавказья, где русского населения практически нет и, наконец, ситуацию в Центральной Азии (за исключением Казахстана), в мусульманских республиках которой русские составляют незначительное и постоянно сокращающееся меньшинство. Общее население России, Украины, Белоруссии и Казахстана составляет 214 млн. человек. Евразийский проект Владимира Путина, заключается в том, чтобы объединить эти страны в экономический и таможенный союз. Россия (146 млн. жителей), Белоруссия (9,5 млн.) и Казахстан (17 млн.) подписали соответствующие договоры. Однако на Украине (43,2 млн.) процесс споткнулся: когда президент Янукович захотел присоединиться к этому союзу, он был свергнут в результате государственного переворота. Центральная Азия без Казахстана насчитывает 46 млн. жителей. В Закавказье проживает 16,7 млн. человек, в том числе 9,3 млн. – в Азербайджане, где распространена мусульманская культура. Население Молдавии составляет 3,6 млн. человек, но при этом 500 000 живут в пророссийском Приднестровье, которое провозгласило свою независимость, а 100 000 – это гагаузы, также пророссийски настроенные. С политической точки зрения прямые последствия падения СССР длились до 2000 года. И армия являлась своего рода отражением этого упадка: лишь в 2011 году военный бюджет России вновь превысил военный бюджет Франции (72 млрд. долларов против 62 млрд.).

На культуре людей крах СССР также отразился: социалистическая мораль ушла в прошлое. В некотором роде она противоречила природе человека, как и сама революция. В 1996 году я встречался с идеологом коммунистической партии и человеком номер два в ее руководстве Алексеем Подберезкиным. Встреча проходила в его аналитическом центре «Духовное наследие» (sic). Он сказал мне, что в связи с провалом марксизма, новая коммунистическая партия ведет поиск новой доктрины, доктрины третьего пути, совместно с мыслящими представителями православной церкви. Культурный разрыв подготовил появление новой России, в которой патриотизм связан с православием, хотя, с юридической точки зрения, государство остается светским. Речь идет о том, чтобы перенять у Запада положительные черты (свобода, экономика, технологии) при одновременном отказе от присущих ему негативных сторон (преступность, нравственный релятивизм, спад в демографии, вульгарный материализм, противоречащий гуманизму). Если такого рода поиски велись в самой коммунистической партии, то можно представить, что происходило в других сферах общества. Восстановление влияния православной церкви произошло именно в этом контексте.

Как могло случиться, что сверхвооруженная империя рухнула, даже не попытавшись защитить себя? Наиболее полное объяснение опять же связано с целевой причиной. И здесь необходимо обратиться к Хайдеггеру.

Кем был Хайдеггер? Он родился в Месскирхе в 1889 году, скончался во Фрайбурге-им-Брайсгау в 1976 году и, по его просьбе, был похоронен по католическому обряду. Это был великий немецкий философ «экзистенциалист». Он полагал, что суть человека в том, чтобы иметь экзистенцию, то есть осознавать свою смертность и стремиться придать смысл своему существованию. Это кардинально отличает человека от животного, у которого есть жизнь, но нет бытия. Как пишет Хайдеггер, человек умирает, животное же не умирает, оно околевает. Эта философия диаметрально противоположна философии нацистов, для которых человек – это прежде всего животное, биологическое существо. Как и Ральф Дарендорф, Хайдеггер считает, что нацизм носит отнюдь не консервативный, а революционный характер[12] В этой связи нацизм обожествляет технологии, в том числе технологии по улучшению наследственных свойств человека в рамках евгеники. Нацизм стремится всё поставить на службу своему могуществу, уничтожая любые властные противовесы. В этом суть понятия Gleichschaltung: принудительного уравнивания и мобилизации. Следует отметить, что в этом аспекте нацистская программа схожа с той программой, которая в то время реализовалась в некоторых штатах США и в Скандинавии. Гитлер наградил автопромышленника Генри Форда не только за его антисемитизм, но и за его доведенную до крайности техническую рациональность.

В своей книге «Критика Хайдеггером национал-социализма и техники»[13] философ Сильвио Вьетта показывает, что «хайдеггерова четверица», определяющая человека в его традиционном мире, была уничтожена нацизмом. Четыре полюса Хайдеггера: Бог, человек, земля и небо, – подверглись радикальному извращению. На смену Богу пришло субъективное эго фюрера, человек – в том числе немецкий гражданин – стал сырьем для удовлетворения властных амбиций. Корни принесены в жертву во имя техники и жестокой рационализации общества, которое поставлено на службу укрепления могущества. Что же касается этических ценностей («неба»), то их значение резко сужается, они становятся оторванными от бытия и сведены к слоганам. Хайдеггер в этой связи говорит о «нигилизме».

Хайдеггер – христианский философ экзистенциалист и полагает, что современным миром овладел Gestell. По его мнению, материалистический Gestell имеет три разновидности: коммунистическую, нацистскую и западную. Эти три идеологии объединяют сциентизм и утилитаризм. Хайдеггеру возражали, что с политической точки зрения, коммунизм, нацизм и западный либерализм – явления совершенно разные. Философ отчасти соглашался, но указывал, что в метафизическом плане все три режима подобны друг другу. Они приводят к дегуманизации человека во имя власти и утилитаризма. Именно в такой перспективе Хайдеггер написал «Koinon» (сообщество), эссе, посвященное сути коммунизма как стремления к власти.

Ни одно из известных нам сочинений не проникает так глубоко в описание сути коммунистического режима. В нем показано, каким образом коммунизм родился из демократии – именно это всегда удивляет историка-любителя. В нем вскрыты общие корни тоталитаризма и демократии, что и дало возможность Хайдеггеру заявить: с метафизической точки зрения, Советский Союз и Соединенные Штаты схожи. Сначала это утверждение вызвало шок. В политическом, социологическом, идеологическом плане СССР никогда не походил на Америку, и Хайдеггер знает об этом не хуже нас. Но если рассматривать вопрос с метафизической точки зрения, то дело обстоит иначе.

Что такое метафизика? Это вопрос, касающийся бытия всего, что существует (а все, что существует именуется «сущее»). Суть истории современного мира, его бытие, по Хайдеггеру, состоит в погоне за властью ради власти в мире, из которого ушло Божественное начало. В этом мире «Я» стало верховным идолом и воля этого «Я» по отношению к власти носит определяющий характер. В таком мире связанная с властью политика получает всепоглощающую роль.

Власть терпит мир (сведенный до состояния объекта), только если может его использовать. С человеком – то же самое. Мобилизация людей, рассматриваемых в качестве основного сырья, предполагает их взаимозаменяемость. Отсюда важность эгалитаристского идеала, который как раз и позволяет уничтожить все то, что мешает людям быть взаимозаменяемыми: их национальную, религиозную, этническую идентичность и даже идентичность семейную и половую (различие между мужчиной и женщиной).

Политика претендует на то, чтобы стать высшим воплощением судьбы людей, поскольку представляет собой привилегированный инструмент власти. Это положение вещей скрывают от людей, которым говорят, что народ суверенен. По этому поводу Хайдеггер пишет: «В реальности власть не находится ни в чьих руках, хотя утверждается, что она – в руках всех. Люди наивно полагают, что тоталитарный диктатор действует, как ему заблагорассудится: и это не так. Он исполняет волю своей власти».

Этим объясняется тот факт, что отношения между коммунистическими руководителями, вопреки утверждениям идеологов, отнюдь не являются братскими. Каждый боится потерять власть, и в номенклатуре царит страх. Человек, в том числе лидер, – всего лишь исполнитель воли ставшего у власти бытия сущего, и воля его состоит в стремлении к власти ради власти. Отсюда эта страшная фраза Хайдеггера: «Было бы ошибочно рассматривать коммунизм как человеческое желание мести, счастья или чистого насилия. В коммунизме нет ничего человеческого». Любое сопротивление власти подлежит искоренению – отсюда жестокость режима. В этом метафизическая основа насилия. Идеологический дискурс скрывает сущность этой реальности, выдавая себя при этом за дискурс «демократический». Процесс, который якобы должен освободить человека, то есть «революция», в действительности подчиняет человека власти.

Какими бы ни были различия между нацизмом и коммунизмом, в обоих случаях речь идет о безудержном господстве воли к власти – сегодня это общепринятая точка зрения. Ситуация усложняется, когда Хайдеггер показывает, что западные демократии не смогли избежать ущерба при столкновении с машинерией власти, в которой заключается сущность современной истории. Весь Запад, пусть и не осознавая этого, основывается на метафизике, ставящей Субъекта в центр вселенной. Этот принцип восходит к Декарту, к его «я мыслю, следовательно, я существую». Согласно Хайдеггеру, наоборот, сначала я существую, а затем я мыслю. Таким образом, бытие является первичным, именно в нем человеческая мысль берет начало.

Конечно, западная демократия не считает себя тоталитарной, заявляя о своем плюрализме. Но при этом она претендует на то, чтобы являться воплощением нравственности, и ставит себя выше даже естественного права. Принятие того или иного естественного права – это ограничение, навязанное демократии секуляризированной христианской традицией.

Теоретически, при демократии единственным источником власти является воля народа, но Хайдеггер пишет, что при демократии «действуют так, как будто власть находится в руках народа. Этот обман необходим для укрепления политической власти. Демократический обман культивируют и те, кто правит, и те, кем правят». Ложь является более очевидной в условиях так называемой «демократической» диктатуры или диктатуры, прикрывающейся интересами народа (ХХ век знаком с таким разновидностями диктатуры), чем в условиях демократии, однако и в последнем случае ложь имеет место.

В отличие от коммунизма, демократия не идет до конца этой логики власти. Поэтому при демократии сохраняются некоторые свободы. Но руководство при этом подчиняется логике стремления к власти как таковой, из чего проистекает упадок идеологий. Могущество как таковое выражается скорее посредством денег, чем посредством физической власти. Приобретение власти ради власти посредством денег требует мобилизации людей в рамках процессов массификации: массового производства, массового потребления, функционирования масс-медиа. Этот процесс существенно отличается от того, что можно наблюдать при коммунистическом режиме, однако хорошо заметны сходства, на которые вслед за Токвилем, еще в 1950-е – 1960-е годы обратил внимание такой проницательный и скептически настроенный либерал, каким был Раймон Арон.

В такой метафизической схеме забота о человеке отсутствует. Нельзя сказать, что власть не занимается «гуманитарной» деятельностью – она делает это по утилитарным соображениям, так как эта деятельность улучшает ее имидж и способствует ее укреплению. Но роль человека сведена к роли сырья в экономике, человек превратился в «человеческие ресурсы», находящиеся на службе «утилитарного механизма», который Хайдеггер называет термином Gestell.

Gestell имеет следующую структуру[14].

Хайдеггер не утверждает, что «Я», деньги, техника, массификация представляют собой явления негативные или малозначащие. Проблема возникает тогда, когда «Я» подменяет собой Божественное начало, деньги – трансцендентальные ценности (истину, красоту и добро), массификация – человеческую личность, а техника – искусство жить на земле. Мы оказываемся в ситуации «забвения бытия», когда жизнь человека становится «неаутентичной». Другими словами, не отдавая себе в этом отчета, человек возводит «Я», массы, деньги и технику в ранг идолов, которым готов поклоняться. Именно отсюда проистекает утрата человечности, характерная для сегодняшнего мира и отличающая как тоталитарные режимы, так и к Запад.

Этому миру, где властвует Gestell и бытие которого есть власть ради власти, Хайдеггер противопоставляет новое начало, в рамках которого западный человек преодолеет «современную» метафизику. Это новое начало характеризуется возвратом к Сакральному. Человек более не воспринимается как «человеческие ресурсы», то есть как основной вид сырья, что характерно для утилитарной концепции, в рамках которой человек является «разумным животным».

Сегодняшний гуманизм, сводит суть человека к живому существу (animal на латыни), потребности которого удовлетворяются благодаря холодному расчету, позволяющему властвовать над миром. Такова концепция, признанная современным миром (а не только коммунистами, представляющими собой только часть этого мира). По мнению Хайдеггера, человек в своей сути гораздо шире такого видения, поскольку он дистанцируется от вещей и, в отличие от животного, ведет существование во времени. Значит, в его существовании может появиться исторический смысл. Поэтому у человека есть не только жизнь, но и бытие. «Человек – творец», – писал русский философ Николай Бердяев[15] И в этом он ближе к Божественному, чем к животному.

Человек, осознающий суть своего трагического существования (бытие – значит, творец, трагическое – значит, смертный), по Хайдеггеру, скорее «пастух бытия», чем «господин сущего», использующий все, что существует, воспринимаемое как своего рода запас. И в этом случае человек будет сохранять «четверицу», то есть мир в четырех восходящих к Аристотелю измерениях: корни, идеал, Божество и человек. И тогда мы выйдем за пределы так называемой современной метафизики, позволившей коммунизму возникнуть и ставшей основанием для псевдодемократии, в условиях которой живет Запад (за исключением Швейцарии).

Согласно Хайдеггеру, у Второй мировой войны были странные черты. Некоторые считали ее нормальной, просто потому, что она была «современной». Но «современность» ничего общего не имеет с нормальностью. Ссылаться на современность для того, чтобы объяснить или оправдать что-либо, это самый верный способ отказаться от подлинного анализа. Современная война больше не отличается от мира в том смысле, что она носит тотальный характер. Ее цель не в достижении мира с противником, как это было в войнах до Французской революции, а в уничтожении противника.

С философской точки зрения, эта новая ситуация соответствует появлению власти ради власти. Хайдеггер говорит, что сегодня власть это бытие сущего. В качестве бытия сущего власть завладела нравственностью как средством. Сохранение ценностей или интересы народа – это всего лишь понятия, которыми власть пользуется как предлогом. Власть опирается на видимость закона, но в то же время не терпит никаких препятствий, и ее цели могут меняться спонтанно. Власть терпит сущее, только если его можно эксплуатировать, другими словами, если его можно спланировать и построить. Человек также должен быть «эксплуатабельным», и его человечность будет мешать этому. Как мы уже говорили, мобилизация требует взаимозаменяемости людей. Когда власть становится бытием сущего, человек превращается в сырье, в «ресурс». Он лишается сакрального измерения.[16]

В «Koinon» Хайдеггер поясняет, что власть осуществляется посредством «машинерии» (Machenschaft). Для обеспечения своего господства власть нуждается в определенном человеческом типе. Чем больше искусство делания господствует над осуществлением бытия, тем больше сущее доминирует над бытием. Важность, придаваемая практическому превосходству, является признаком доминирования сущего, которое не терпит никакого сопротивления. Что же касается бытия, то оно постепенно уходит в небытие. Мировая власть следует лишь своим интересам, хотя и выставляет вперед некие идеалы из пропагандистских соображений. «Но власти неведома никакая конечная цель, кроме нее самой».

Поэтому политика перестала быть элементом человеческой жизни, она определяет сущее в целом. Парламентские демократии осуждают такое положение вещей с позиции разделения властей, претендуя тем самым на то, что они являются воплощением нравственности. Но они не осознают идентичности любой современной власти с точки зрения метафизики. Демократия ссылается на некий идеал, определенный «народом». Власть, по сути, не находится ни в чьих руках, но заявляют, что она в руках всех. Конечно, тайна, которая покрывает вопрос об обладании властью, характерна прежде всего для деспотических, диктаторских режимов. Диктатор исполняет требования своей власти, а той необходимо единообразие всех людей в рамках коллектива для того, чтобы осуществлять планирование.

В «Koinon»[17] Хайдеггер пишет: «Приход власти к господству благодаря искусству делания, которое ничто не определяет, есть метафизическая сущность коммунизма. Речь не идет о его политических, социологических или идеологических аспектах. Речь идет о коммунизме в его соотнесенности с историей бытия. Обычно коммунизм определяет себя как общность равных, где каждый должен быть интегрирован в усредненную одинаковость всех. В политическом плане эта задача реализуется путем революции, преобразующей буржуазное общество в общество бесклассовое. Происходит огосударствление банков, раздел земельной собственности, роспуск монастырей, на смену общей культуре приходит специализация. Происходит высвобождение человека массового, который приходит к власти через единственную существующую в стране партию. Поведение людей унифицировано и выровнено. Так выглядит приход к власти „народа“. „Освобожденный“ пролетариат не имеет более иной цели, кроме служения власти, но сам этого не осознает. Он становится заложником такого видения мира – Weltanschauung, – которое требует от него классового сознания, подчинения партии, продвижения прогресса, создания культуры. Точно по злому волшебству устанавливаются единообразие и равенство».

В этой системе, суть которой нам показывает Хайдеггер, у находящегося у власти пролетариата в реальности никакой власти нет. Но ведь необходимо, чтобы были люди, которые бы осуществляли власть. Их немного и они не могут делать то, что хотят. Нужно понимать, что власть требует их подчинения анонимному коллективу.[18]

Отношения между руководителями также далеки от братских: это отношения холодного недоверия, каждый следит за каждым, постоянно опасаясь потерять власть. Власть не принадлежит ни отдельным личностям, ни политической элите, ни народу. Власть осуществляется через технику действия, или «машинерию». Согласно Хайдеггеру, «коммунизм – это осуществление власти над сущим. Посредством „машинерии“ устанавливается безграничная власть над сущим, которое само рассматривается исключительно с точки зрения своей полезности для „машинерии“.»

Утверждая, что в коммунизме нет ничего человеческого, Хайдеггер развивает свою мысль: «Человек здесь – не более чем исполнитель захвата власти над сущим. „Машинерия“ – как суть бытия – овладела сущим, но коммунизму нужен обманный фасад, за которым он мог бы скрыть свое настоящее метафизическое устройство – свое бытие».

В сущности, все попадают в ловушку коммунизма, включая руководителей, которые сами создают себе тюрьму. Как это верно увидел Достоевский, эти идеологи являются «одержимыми», попавшими в ловушку своей собственной идеологии.

Любое сопротивление пресекается. Всякие связи с прошлым должны быть уничтожены. Какое бы то ни было уклонение невозможно. Все это необходимо для захвата власти, который является сутью искусства делания, или «машинерии». Суть истории подлежит изменению, прошлое уничтожается, ему на смену приходит новая эра. Всякое знание ставится на службу этой замкнутой на самой себе политики. И теоретическое, и практическое знание суть инструмент конструктивистской мысли, которая представляет собой коммунизм в самом чистом виде – как захват власти посредством тоталитарной техники, или «машинерии», опирающейся на утилитарный расчет.

Таким образом, Хайдеггер показал, что с метафизической точки зрения, коммунизм в реальности представляет собой стремление к власти ради власти. Исполнение этой власти осуществляется посредством «утилитарной машинерии» (Machenschaft). Согласно Хайдеггеру, «ни месть, ни стремление к счастью, ни насилие не могут служить объяснением для системы, которая сама по себе не имеет ничего человеческого. Власть пользуется людьми как винтиками, а не наоборот. Сами руководители не образуют никакого братства, наоборот, они не доверяют друг другу. Система зиждется на лжи, но в какой-то момент происходит „прояснение бытия“.»

В момент этого «прояснения» человек-винтик, забывший о своей сути, начинает о ней постепенно вспоминать. Он вновь становится человеком, и тогда возрождается вечная Россия. Россия, входившая в состав СССР, была лишена своей сути. Конечно, оставалась территория, язык, славянская культура. Церковь подвергалась гонениям – особенно при Сталине в довоенный период и при Хрущеве. Но бытие России находилось в тени. Сталин понял это, и для борьбы с нацизмом, воззвал к патриотизму, а не к идеологии. Он также воззвал к православию и позволил патриарху выступить по радио. Все это пробивало бреши в «машинерии» власти ради власти, так как помогало возвращению к корням.

Россия появилась вновь, но большая часть территории бывшей империи откололась от нее: Белоруссия, Украина, Казахстан, населенный в значительной мере русскими, обрели независимость, так же, как и страны Балтии, Кавказ и Центральная Азия. Именно в этом состоит связанная с падением СССР трагедия, о которой говорил президент Путин. Однако исчезновение советской системы было исторически необходимо для того, чтобы Россия вновь обрела свою истинную сущность. Что сегодня и происходит. А вот развал советского государства, возможно, не был столь неизбежен.

Итак, история вступила в новый этап. Коммунистический режим сам распался и кровавой революции для этого не понадобилось. В связи с этим созрели условия для того, чтобы новая Россия сформировалась как мир, отличный от Gestell. В этот момент идолы Gestell отступили: Бог возвысился над эго. Корни не были до конца уничтожены технократией и пробудились. Самым ярким примером в этом смысле является восстановление Храма Христа Спасителя на месте построенного советской властью бассейна. Коммунистический идеал исчез, уступив на какое-то время место деньгам, что характерно для западного Gestell, но деньгам пришлось уступить место военно-патриотическому идеалу, чувству самопожертвования. И хотя на смену человеку массовому коммунистическому пришел человек массовый западный, но значение личности было восстановлено в соответствии с иконой, изображающей Святого Георгия, поражающего дракона.

Падение коммунизма привело к возрождению человечного «мира», в то время как на Западе, особенно начиная с 1960 года, Gestell захватил прежний мир, породив поклонение эго, деньгам, технике и массам. «Открытие бытия», связанное с падением коммунизма, обеспечило возрождение мира, традиционного в понимании любой подлинной цивилизации, то есть мира, в котором человек располагается между Богом, корнями, идеалами и простыми смертными.

Поэтому сегодня у новой России, без сомнения, больше человеческой подлинности, чем у Запада, охваченного Gestell. В 1945 году нацистская форма Gestell рухнула в результате военного поражения. В 1990 году коммунистическая форма погребла самое себя. Но та форма Gestell, что существует сейчас на Западе, укрепилась в период метафизической революции шестидесятых годов. Объектом возвеличивания стали эго и эгалитаризм человека массового, а также деньги и техника ради техники.

Падению СССР на Западе соответствует переход к острой форме Gestell в 1960-е годы – то, что в Квебеке назвали «молчаливой революцией». Падение советского Gestell обусловлено очевидным крахом экономической системы, хотя режим, напротив, обещал построить в перспективе экономический рай на земле, но это условие и на Западе пока не выполнено. Этот крах выявил характер системы, в которую уже никто больше не верил. Уже чувствуется, что официальная риторика все меньше и меньше воздействует на молодежь, и однажды может произойти открытие бытия, то есть возрождение человеческой подлинности в ее «четверице». В сфере метафизики у России пока еще есть некоторое преимущество.

Уход бытия, спровоцировавший ужасы ХХ века, во многом связан с секуляризацией, начавшейся в Век Просвещения. Именно поэтому Хайдеггер произносит слова, которые многим кажутся таинственными: «Только Бог может нас спасти». Современный мир поклоняется четырем идолам, ибо, как сказал Достоевский, человек не может обойтись без идолов. Этими идолами являются: эго, которое пришло на смену Бога; массы, которые пришли на смену классической гуманистической личности; деньги, заменившие собой чувство чести; техника, которая хочет заменить собой сами корни нашей человечности.

С политической точки зрения, результат налицо: реакцией на избыток секуляризации стало укрепление в мусульманском мире позиций радикального ислама. Незачем искать какие-то другие причины для объяснения того, почему идеалистически настроенная европейская молодежь, потеряв ориентиры, вступает в ряды джихадистов.

Культ массовости, в частности массового потребления, напрямую ведет к резкому падению рождаемости. Христианская традиция учит нас, что важнейшей ценностью является милосердие, которое всегда изображают в виде матери, окруженной малыми детьми! Мир без детей – это мир, где правит эго, это мир, который саморазрушается и несет в себе идеологию смерти.

Культ массовости – это также гибель возвышенной культуры, ибо возвышенная культура обязательно имеет аристократическое измерение. Народу нужно это мерило, если судить по немецкой поговорке: «В Австрии каждый крестьянин – аристократ!» Ведь в империи дворянство подражало двору, а простой народ подражал дворянству. В Тироле еще можно встретить мужчин, которые целуют даме руку! В области культуры и воспитания традиции распространяются сверху вниз.

В «небесной» сфере, то есть в сфере норм (формальная причина в терминологии Аристотеля) наблюдается полное помрачение, связанное с губительными последствиями нравственного релятивизма. На смену чувству чести пришел культ денег. Достоевский писал: «…если Бога нет, всё дозволено»… И преступность растет.

Утверждение прав человека не сопровождается осознанием обязанностей и ответственности.

Что касается сферы, коррелирующейся с материальной причиной, той, что Хайдеггер называет «Земля», то здесь происходит отказ от корней или их уничтожение и замена их одной только рациональностью техники. В этом состоит проблема суррогатного материнства: с технической точки зрения, такая практика возможна, но ребенок превращается в имущество, которое можно просто приобрести на рынке, притом отвергаются принципы кровного родства, а вместе с ними элементарные принципы человечности.

Но отправную точку деградации следует искать в целевой причине: супермаркет занимает место храма! Россия почувствовала это в момент разрушения Советского Союза, и поэтому ее элиты стремятся вернуться к традициям Православной церкви.

Благодаря «открытию бытия» (Хайдеггер называет это словом Ereignis, которое означает историческое событие или пришествие бытия), русский человек, до того момента находившийся во власти тоталитарного Gestell, вновь обрел свободу. Он вновь обрел свою человечность во всех ее четырех аспектах «бытия в мире»: религиозном и нравственном, военно-политическом и гуманистическом, формирующемся вокруг семьи и культуры, привязанности к корням в силу территории и собственности. Учитывая ситуацию упадка, в которой мы находимся в связи с нашим Gestell, наш удел состоит в том, чтобы быть оторванными от этой «четверицы», забыть о том мире, без которого человек – не в полной мере человек.

Мы блуждаем в не-мире[19] где уничтожены основы, затуманены ценности, нивелирована человечность и который оставил Бог!

Поэтому падение СССР и возрождение Святой Руси имеют гораздо большее значение, чем мы привыкли думать. Это не просто поражение коммунизма перед лицом западного мира. Это восстановление связей с нашей цивилизацией, опирающейся на христианство и гуманистическую греко-римскую традицию. Эта работа по возвращению к подлинному бытию человека должна быть теперь продолжена на Западе. Конечно, силы Gestell никуда не делись: они пытаются превратить человека в винтик без корней и без идеала, который можно было бы без труда заменить на другой такой же, чтобы обеспечить безраздельное господство власти ради власти. Это стремление к власти, означающее отказ от человеческого сердца, триумф рептильного мозга, одержанный при поддержке рационального мозга (разума!) соответствует третьему искушению Христа, описанному в романе Достоевского. Автор показывает, как Великий инквизитор[20] принимает предложение дьявола царствовать над миром в обмен на поклонение злу, то есть силам смерти. А что, как не смерть, сеет Запад на протяжении последнего времени?

В Ираке, в Ливии, на Украине, в других регионах – кто является носителем динамики смерти, если не западный мир, ведомый властвующей в США олигархией? Сегодня наблюдается кровавая диалектика в отношениях между Западом и радикальным исламизмом, которому часто помогали американцы (например, в противодействии СССР в свое время).

Военно-промышленный комплекс США, который критиковал еще Эйзенхауэр, сегодня представляет собой, без сомнения, самую серьезную опасность для всех, в том числе для самого американского народа, который, по всей видимости, также лишился своей изначальной свободы и подлинности.

В своей прощальной речи, произнесенной 17 января 1961 года, президент Дуайт Дэвид Эйзенхауэр сказал: «…Это сращивание огромного военного истеблишмента и крупной индустрии вооружений является чем-то новым в американском опыте. Экономическое, политическое, даже духовное влияние такого союза ощущается в каждом городе, в каждом здании администрации штата, в каждом ведомстве федерального правительства. Мы признаем насущную необходимость такого хода событий. И тем не менее нам не следует недооценивать его серьезных последствий. С этим связано все – наш труд, наши ресурсы и средства к существованию, да и сам наш общественный строй».

Падение СССР и сползание Запада к утилитарному и материалистическому Gestell указывают на то, что пришла новая эпоха. Эта эпоха, несомненно, увидит, как предсказывал Мальро, возврат к гуманизму, основанному на греко-римской и христианской традиции. Вероятно, в будущем вновь станет возможен мир, в котором Бог не будет вытеснен высокомерным эго, чувство чести – властью денег, корни – поклонением технике, а личность – давлением масс. И такие русские мыслители как Достоевский и Бердяев предсказали его появление задолго до многих других. Россия опережает Запад не только в политическом плане, но также – и это главное – в плане метафизическом!

Современная политика России определяется значимостью фигуры Владимира Владимировича Путина. Этот офицер принял управление государством, находившимся в глубоком упадке после развала СССР.

В своей книге «Poutine» Фредерик Понс описывает детство и юношеские годы президента. «Все началось в Санкт-Петербурге»[21] – пишет он. Петр Первый заложил в этом городе основы империи. Здесь началась большевистская революция. Путин родился в Ленинграде (сегодня Санкт-Петербург), городе, что стал символом окна в Европу и примером стойкости в борьбе с фашизмом. Один из братьев Путина умер в младенчестве, другого унесла эпидемия дифтерита во время войны. Мать выжила чудом. Память о Второй мировой войне по-прежнему живет в сердцах россиян. Но это не вызывает чувства ненависти ни к Западу в целом, ни к Германии в частности. Путин учил немецкий язык. Он мечтал стать сотрудником спецслужб, как в популярном советском фильме «Щит и меч», главный герой которого в одиночку спасает Родину. Он неоднократно подчеркивал, что Россия является европейской страной. На ежегодном заседании Валдайского клуба, прошедшем в Сочи, президент Путин, в частности, сказал: «Сегодня звучат утверждения, что Россия якобы отворачивается от Европы (…). Хочу сказать, что это абсолютно не так».

В своем кабинете заместителя мэра по внешним связям Владимир Путин повесил портрет Петра Великого. Фредерик Понс считает, что увлечение боевыми искусствами во многом определило поведение будущего президента. «Вместе с занятиями дзюдо его жизнь изменилась, характер окреп. Он стал верить в себя. (…) Владимир Путин выработал концепцию отношений с людьми, подобную правилам боевых искусств, физической и психологической конфронтации, которая помогает ему в его взрослой жизни в отношениях со своими противниками. Он добился высоких достижений, стал чемпионом Ленинграда в 1976 году, научился тому обостренному чувству тактики боя, которое будет изумлять его коллег во время международных переговоров в далеких 2000-х. Оно позволит ему оценивать обстановку и действовать, не показывая своих слабостей или тайных мыслей»[22] Впоследствии Путин отмечал: «Дзюдо – это ведь не просто спорт, это философия. Это уважение к старшим, к противнику, там нет слабых. В дзюдо все, начиная с ритуала и заканчивая какими-то мелочами, несет в себе воспитательный момент».

Фредерик Понс обращает внимание на то, что благодаря занятиям дзюдо «Путин открыл для себя „Книгу пяти колец“, фундаментальное произведение в его самообразовании. Написанная японцем Миямото Мусаси (1584–1645), знаменитым самураем, считающимся одним из учителей традиционного Бусидо (Пути воина), эта книга является не только трактатом о стратегии боя, но и учебником повседневной жизни. В текстах раскрывается путь мудрости в действии, основные принципы победителя – сохранять самообладание и стремиться победить, не вступая в схватку»[23] Дальнейшее формирование взглядов Путина проходило в ходе изучения права на юридическом факультете Ленинградского университета и в процессе специальной подготовки сотрудников КГБ. Он защищает кандидатскую диссертацию по экономике, посвященную деятельности порта Санкт-Петербурга. Через какое-то время он становится директором ФСБ, но одновременно отвечает за связи кремлевской администрации с регионами. Наконец, Борис Ельцин предлагает ему пост премьер-министра.

В 1999 году сайт российского правительства публикует статью Путина «Россия на рубеже тысячелетий», в которой он изложил свои основные взгляды той поры. В ней он пишет об исторической несостоятельности коммунизма, когда страна двигалась «по тупиковому маршруту движения, который проходил в стороне от столбовой дороги цивилизации». Он выступает против восстановления в России официальной государственной идеологии, так как, по его мнению, в стране не должно быть принудительного гражданского согласия. Тем не менее, согласие необходимо, но его опорной точкой должны стать традиционные ценности, в частности, патриотизм.

Путин всецело доверяет народу: «Основная часть народа проявляет больше мудрости и ответственности, чем многие политики. Люди желают устойчивости, уверенности, возможности планировать будущее – свое и своих детей – не на месяц, а на годы, десятилетия». Для этого, пишет Путин, «Россия нуждается в сильной государственной власти и должна иметь ее», обращая при этом внимание на то, что это «не призыв к тоталитарной системе». Экономика страны, по мнению Путина, не должна замыкаться на самой себе, и в этом отношении необходимо вести работу «по созданию в стране инвестиционного климата, привлекательного для зарубежных инвесторов». В этом смысл истинной демократии.

Во время президентства Бориса Ельцина Путин имел возможность наблюдать, как Россия переходит под контроль богатейших олигархов на фоне разрушения государства и экономики. В своей книге Фредерик Понс[24]рассказывает о том, как эти неизвестно откуда взявшиеся и готовые на все люди без особых усилий завладели предприятиями, оставшимися с советских времен. Мы узнаем, например, что в 1990 году олигарх Борис Березовский предложил ленинградскому чиновнику взятку за то, чтобы открыть первую автозаправочную станцию в Ленинграде. К его изумлению, чиновник отказался: его звали Владимир Путин.

Березовский хотел контролировать власть и добивался отстранения патриотически настроенного премьер-министра Евгения Примакова. Он подталкивал Ельцина к тому, чтобы премьер-министром был назначен Путин. И здесь «большой вор», как Березовский называл себя сам, допустил фатальную ошибку. На какой-то срок он стал заместителем секретаря Совета безопасности и даже избирался депутатом на Кавказе, но попал под подозрение за связи с чеченскими преступными группировками. С 2001 года он скрывался в Великобритании, где создал партию «Либеральная Россия»[25] и финансировал противников Путина разных мастей. В своей книге Фредерик Понс упомянул версию Андрея Лугового, который полагает, что Березовский, как и Литвиненко, были агентами британской разведки МИ-6, и что убрали их британские спецслужбы. Во всяком случае, незадолго до смерти Березовский хотел вернуться в Россию и просить там прощения, а, следовательно, он мог выдать Путину многие тайны. Фредерик Понс рисует не слишком привлекательные портреты ряда известных российских олигархов, в частности Березовского, историю которого он рассказывает достаточно подробно.[26]

Удивительно наблюдать за тем, как страны Запада поддерживали самых продажных олигархов, и в этой связи приходят на ум слова де Голля об американцах: «Они усугубляют разложение. Когда-нибудь загнивание поразит их.» (А. Пейрефит. «Таким был де Голль»). Или же взять высказывание президента Рузвельта о никарагуанском диктаторе Сомосе: «Не may be a son of a bitch but he is our son of a bitch» («Он, может быть, и сукин сын, но он наш сукин сын»). Впрочем, некоторые считают, что так Рузвельт говорил о Трухильо, однако это абсолютно ничего не меняет в плане нравов определенной части американской дипломатии. Короче говоря, триумфом третьей функции в России был триумф мафии. В этой связи, необходимо пояснить, что такое модель трех функций, которой мы пользуемся для анализа ситуации.

Член Французской Академии Жорж Дюмезиль показал, что у индоевропейских народов, от которых мы произошли, в обществе выделялись следующие три функции: суверенная двусоставная функция (судебно-политическая власть и религиозная власть), воинская функция и функция, отвечающая за производство и воспроизводство.[27]

В изложении Гомера миф о Троянской войне начинается с ошибки юного Париса, троянца благородных кровей. К Парису явились три богини, символизирующие три функции: Гера представляла суверенную функцию, Афина – воинскую, а Афродита, богиня любви – третью.

Парис должен вручить золотое яблоко прекраснейшей из богинь и выбирает Афродиту. Этот поступок Париса приводит к разрушению Трои, так как богини суверенитета и войны разгневались и отомстили его родному городу, приняв сторону греков в войне с троянцами.

Мораль этого мифа состоит в том, что нельзя менять иерархию функций. Необходимо также равновесие внутри каждой из функций.

Фашистские государства погибли, потому что поставили воинскую функцию превыше всего. Сегодня западные государства склонны под давлением Соединенных Штатов превозносить третью функцию. Религия отодвинута на второй план. Политика имеет олигархический характер. Воинская, военная функция также является второстепенной. Внутри третьей функции подфункция торговли берет верх над подфункцией семьи. Идет обрушение демографии. Смысл жизни определяется только экономикой. Мы наблюдаем Gestell, или «постав», если говорить словами Хайдеггера.

Изменение иерархии функций сопровождается весьма тревожными антропологическими сдвигами. Подобно тому, как модель Дюмезиля предполагает наличие трех социальных функций, человеческая душа делится на три части, соответствующие трем частям мозга: рациональный мозг, управляющий абстрактным мышлением, свойственен человеку, но он питается энергией второго мозга, свойственного млекопитающим. Именно союз этих двух отделов коры головного мозга порождает человека цивилизованного. Именно этот союз позволяет подавлять мозг рептилии, который управляет базовыми инстинктами и который от природы у человека работает хаотично. Доминирование третьей социальной функции сопровождается «освобождением» рептильного мозга при содействии мозга рационального. Мозг человеческих чувств, любви, но также и героизма отодвигается на второй план, так как он «иррационален» и налагает определенные ограничения. Этот процесс ведет к дегуманизации человека, который отчасти возвращается к состоянию дикаря (с 70-х годов XX века уровень преступности во Франции вырос в четыре раза!).

Это и произошло в России в момент крушения коммунизма. Суверенная и воинская функции, присвоенные коммунистической партией, рухнули. Возобладала, как было показано выше, третья, экономическая, функция, лишенная регулирования и развивавшаяся хаотично. Резко снизилась рождаемость, пошел вверх уровень преступности, увеличился уровень смертности – уникальное явление для развитой страны. Да и сама экономика оказалась на дне в отсутствие стабильной основы.

Шанс России (которого не было у Украины) состоял в том, что в этой стране испокон веков были сильны воинские традиции. Именно в среде офицеров, а президент Путин является выходцем как раз из этих кругов, нашлись люди, сумевшие взять под контроль олигархат. Современной России удалось восстановить иерархию трех функций. Восстановлена подфункция религии, которая сотрудничает с государством. Президент и патриарх Московский Кирилл воплощают эту двойную суверенную функцию. Военная функция заняла подобающее ей место. Третья функция (производство и воспроизводство) пришла к сбалансированности, не позволяющей распадаться институту семьи в угоду лишь экономической подфункции.

Одновременно укрепились основные ценности, на которых основаны две первые функции: патриотизм, христианская мораль, чувство чести. И напротив, Украина оказалась во власти олигархов, зачастую нечестных – чтобы не сказать больше – людей, и пособничество Запада не привело к улучшению ситуации в стране.

Конец ознакомительного фрагмента.