Глава I. Конституционализм как течение общественной мысли
§ 1 Возникновение конституционализма, основные этапы его развития, типология
Центральным понятием в данной работе является понятие конституционализма как общественно-политического течения. Этимологически понятие «конституционализм» происходит от понятия «конституция» (от лат. constitutio – «устройство») – основного закона государства, определяющего общественное и государственное устройство, порядок и принципы образования представительных органов власти, избирательную систему, основные права и обязанности граждан.
Таким образом, в определении понятия «конституция» основной упор делается на определение компетенции и структуры законодательной ветви власти, наличие фундаментальных законов, прав и свобод граждан. Именно эта триада обязательно должна присутствовать в любой конституции. Основное внимание в большинстве конституций уделяется именно законодательной ветви власти, так как исполнительная и судебная ветви власти существовали всегда, начиная с образования первых государств. Законодательная же власть как отдельная и независимая от других ветвей власти – явление сравнительно новое во всемирной истории, восходящее к идеологии Просвещения XVIII в. Поэтому вполне понятен повышенный интерес разработчиков конституций (особенно первых) именно к этой ветви власти.
Поэтому конституционализм можно охарактеризовать как общественно-политическое течение, направленное на введение Конституции как высшего закона государства, основанного, прежде всего, на трех составляющих: создание законодательной ветви власти воплощенной в представительном органе (Парламент, Национальное Собрание и т. д.), отделенной от других ветвей власти и ограничивающей единовластие монарха (применительно к XVII–XVIII вв.); принятие фундаментальных законов, обязательных для всех, в том числе и для монарха, включая и избирательный закон; наконец определение неотчуждаемых прав, свобод и обязанностей граждан.
Сторонники конституционализма прошли долгий путь борьбы, прежде чем сумели добиться введения Конституции. На первом этапе развернулась борьба за введение фундаментальных законов, которые бы исключили произвол монархической власти. При этом даже создание представительного органа власти с совещательными функциями, но хотя бы с правом утверждения бюджета, могло бы считаться большим успехом. В тесной связи с борьбой за созыв представительного органа власти всегда стояла и борьба за избирательный закон, по которому выборы были бы основаны на новом буржуазном принципе имущественного ценза, что явно шло вразрез с прежними феодальными принципами строгой сословности, присущими устаревшей социальной структуре общества.
Причем во всех странах Европы прослеживалась тенденция демократизации избирательного закона в направлении перехода от сословного принципа к принципу имущественного ценза, а в будущем к всеобщему избирательному праву. Так как практически во всех странах широкое развитие конституционализма наступило лишь с появлением, а затем усилением роли буржуазии в социально-экономической жизни феодального общества, то, следовательно, имеется достаточно оснований считать классический конституционализм буржуазным посвоей направленности общественно-политическим и общественно-правовым движением[106].
Однако, в исторической ретроспективе в Англии, Франции и других странах, естественно в разные временные отрезки, наблюдается типичная историческая ситуация: достаточно широкие круги дворянской аристократии начинают бороться за ограничение власти монарха, принятие фундаментальных законов. Инициатива при этом исходит именно от этой части общества. Примеров можно привести множество, начиная от борьбы английских магнатов с Иоанном Безземельным за принятие Magna Charta в 1215 г. и заканчивая созывом Генеральных Штатов по инициативе французской аристократии накануне Великой Французской революции. Поэтому приходиться признать, что поначалу в большинстве стран борьбу за введение Конституции ведет аристократия и дворянство, тогда как формирующееся третье сословие в силу своей политической зависимости и приниженного положения даже не пытается поначалу заявить о своих правах, а если и пытается, то его требования зачастую умереннее соответствующих требований дворянства и аристократии. Такое положение было характерно для Западной Европы вплоть до второй половины XVIII в… Особенно типичны в этом отношении Английская и Голландская буржуазные революции, где самым революционным классом, особенно в Англии, было дворянство, правда, так называемое «новое дворянство», втянувшееся в предпринимательские отношения. Именно оно стало, по сути, инициатором этих революций. При этом требования его по существу были буржуазными, поэтому и революции в Голландии и Англии привели к победе буржуазного пути развития[107].
Поэтому при определении типов конституционализма необходимо руководствоваться не только социальным составом участников в качестве критерия, но и, главное, содержанием выдвигаемых требований, их социальным характером. На основе этих критериев можно предложить следующую классификацию типов и основных этапов развития конституционализма[108].
Аристократический или олигархический конституционализм. Для него характерна борьба феодальной верхушки общества за введение олигархической конституции, создание ограничительного органа из высшей правительственной аристократии, доступ в который будет закрыт не только представителям третьего сословия, но и подавляющей части дворянства. Таков, например, Государственный Баронский Совет по английской Magna Charta Libertum. В целом аристократический конституционализм господствовал в Европе, начиная с XIII в. до середины XVIII в. и конституционализмом его можно назвать лишь условно, так как ни фундаментальных законов, ни предоставления избирательных прав гражданам он по сути не предусматривал, зато имелось некоторое подобие определения прав личности, но права эти находились в прямой зависимости от сословной принадлежности человека. Поэтому Magna Charta Libertum и является не конституционным документом, а лишь феодальной хартией, регламентирующей права сословий. Таким образом в аристократическом конституционализме соблюдается лишь один принцип конституционализма классического, да и то с известной долей допущения – определение прав личности в их сословном понимании.
Дворянско-просветительский конституционализм.
В большинстве европейских стран он господствовал с середины XVIII в. до середины XIX в. От аристократического он отличается тем, что в идеологии сторонников этого движения присутствуют все три компонента классического конституционализма: фундаментальные законы, законодательная власть в лице Парламента и избирательный закон, основанный на имущественном цензе, права и обязанности всех граждан безотносительно к их сословной принадлежности. Преимущество отдается дворянству как более образованному и влиятельному сословию, хотя в целом их требования выражали буржуазные интересы и объективно способствовали буржуазному развитию тех стран, в которых они действовали. Характерным отличием этого типа конституционализма является то, что во всех конституционных проектах этого времени в ограничительный орган (Совет, Парламент) входят не только потомки правящей аристократии и бюрократическая элита, но и достаточно широкие круги дворянства, а затем и буржуазии на основе имущественного ценза, хотя превилегированнное положение аристократии сохраняется (например, наследственная Палата Лордов в Англии или Палата Пэров во Франции по Конституционной Хартии 1814 года).
Буржуазно-демократический конституционализм вытекает из предыдущего этапа. Изменения касаются перехода преобладающей роли в этом движении от дворянства к буржуазии, а также демократизации избирательного закона и расширения прав и свобод личности. Хронологически этот этап начинается в середине XIX в. и существует в ряде стран мира и в настоящее время.
Разумеется, предложенная классификация не претендует на полную исчерпанность, она имеет целью лишь упростить систематизацию и анализ многочисленных конституционных проектов российской общественно-политической мысли второй половины XVIII – начала XIX веков, а также наметить магистральную линию развития конституционных идей в России XVIII–XIX вв.
Помимо предложенной классификации можно привести и другие типологии конституционализма. Наиболее оригинальными являются классификации известного российского политолога и историка А. Н. Медушевского и американского историка Марка Раева.
А. Н. Медушевский выделяет три основных типа конституционализма:
Первый тип, это классический конституционализм в английском варианте конституционной монархии, который представляет собой по существу завуалированную форму парламентской республики. Для него характерна «коалиция между всесильным Парламентом и безвластным монархом, что позволяет народному представительству осуществлять действенный контроль над правительством и всей административно-бюрократической системой»[109].
Второй тип характеризуется А. Н. Медушевским как промежуточный тип конституционной монархии, при котором Парламент и монарх имеют одинаковые прерогативы в области законодательной, а отчасти и исполнительной власти, осуществляя взаимный контроль и сдерживание. «Данный режим возникал в ряде государств Западной и центральной Европы как результат неустойчивого исторического компромисса двух начал после крупных революционных потрясений и имел тенденцию эволюционировать в направлении укрепления монархической власти»[110].
Третий тип – это монархический или мнимый конституционализм. По мнению Медушевского в нем в полной мере реализовалась коалиция монарха и бюрократии против Парламента. Историческая же функция данного типа состояла в сохранении монархической системы в новых условиях путем формального изменения структуры власти и формы правления без изменения её фактической сущности. Характерной чертой мнимого конституционализма признается разрыв между конституционными гарантиями демократических прав и свобод и реальной практикой политического режима, а также тенденция к слиянию всех видов власти в одном центре, реальный приоритет исполнительной власти (в лице монарха или диктатора) над законодательной или судебной, которая используется в качестве прикрытия, принятие основных политических решений вне конституционно зафиксированной процедуры, подмена открытой политической дискуссии закулисной интригой и т. д… В целом мнимый конституционализм рассматривается как особая форма авторитаризма, при которой впервые был применен принцип правового обоснования антиправовых действий. По мнению Медушевского, именно этот тип конституционализма и развивался в России со второй половины XVIII в.[111]
Сходную типологию предлагает и Марк Раев. Он выделяет два типа конституционализма: классический, западный конституционализм, свойственный странам Западной Европы с их парламентаризмом и буржуазно-демократическими свободами, в которых политические изменения происходили органично, основываясь на соответствующем развитии экономических отношений; и бюрократический, восточный конституционализм, свойственный странам с догоняющим развитием, при котором реформы проводятся «сверху» монархом с опорой на бюрократический аппарат, а не на общественные силы. Этот тип конституционализма, считает он, присущ странам Центральной и Восточной Европы (Пруссия, Австрия, Россия), отстававшим от передовых стран и вынужденных ориентироваться на их исторический опыт. При этом во главу угла ставились имперские амбиции, стремление не потерять статус «великих держав». Поэтому конституционные реформы носили не органичный, а вынужденный, часто формальный характер, затрагивая только внешний фасад государства.[112]
По сути, восточный бюрократический конституционализм М. Раева соответствует мнимому конституционализму в концепции А. Н. Медушевского.
Однако на наш взгляд, обе эти концепции страдают чрезмерной обобщенностью и являются типологиями более политологическими, нежели историческими. Они позволяют дать сравнительную характеристику развития конституционализма в разных странах, но практически не применимы для анализа отдельных этапов развития конституционализма внутри одной страны, имеющей свои исторические особенности. Поэтому анализируя развитие российского конституционализма XVIII–XIX вв., предпочтительнее пользоваться первой из предложенных типологий, в которой выделяются аристократический, дворянско-просветительский и буржуазно-демократический типы конституционализма. При этом следует отметить, что конституционализм едва ли можно считать каким-то реликтом прошлого. Это движение далеко не исчерпало себя, а лишь вступило в новую фазу, перейдя от борьбы за чисто внешнее, формально-атрибутивное введение Конституции к борьбе за соблюдение и реальное гарантированное исполнение конституционных норм. Цель этого современного этапа конституционализма можно определить как построение истинно-конституционного, правового государства, в котором конституционные нормы будут по-настоящему соблюдаться, будет действовать система гарантий, препятствующая нарушению этих норм, где, наконец, будет осуществлена фактически, а не формально идея о верховенстве власти законов над властью отдельных людей, где политические решения будут приниматься только путем конституционно зафиксированной процедуры, а не путем ее обхода или фальсификаций в рамках какого-либо узкого неформального центра власти, о чем мечтало не одно поколение конституционалистов – теоретиков и практиков, начиная с Томаса Джефферсона.[113]
§ 2. Конституционализм и идеология Просвещения
Рассматривая развитие конституционных идей в России, нельзя пройти мимо такого феномена, как идеология Просвещения, все более настойчиво становившаяся ведущей идеологией середины – второй половины XVIII в. в Европе. Соотношение конституционализма и философии Просвещения является непосредственным предметом рассмотрения при анализе идей русского конституционализма.
Появление Просвещения как идейного течения глубоко закономерно и вытекает из всего предшествовавшего развития общественной мысли, причем источники этого идейного течения многообразны.
Прежде всего, это теория «государства общего блага», восходящая к трудам знаменитых правоведов XVII–XVIII вв. Гуго Гроция и Самуэля Пуфендорфа. Согласно этой теории благо всех подданных может быть достигнуто только в том случае, если все сословия и каждый подданный в отдельности будут служить государству, а само государство будет управляться хорошо продуманными законами.
Затем – это наследие культуры Возрождения с ее антиклерикализмом, гуманизмом, культом человека и верой в силу его разума.
Наконец, это знаменитая теория «естественных прав личности», разработанная английскими философами, мыслителями и публицистами XVII в. Томасом Гоббсом (1588–1679 г.г.) и Джоном Локком (1632–1704 гг.). Им же принадлежит концепция общественного договора и, частично, идея разделения властей[114].
Именно принципы «естественного права», признававшего равенство и свободу всех людей от рождения и, следовательно, их одинаковые права, лежали в основе идеологии Просвещения. Современное же им общество просветители считали противным разуму и несправедливым. Существует же оно только потому, что непросвещенный народ не понимает всей его несправедливости и неразумности. Следовательно, требуется просвещение народа, как первое условие реформирования неразумного общества.
Такова была основа Просвещения. Но в конкретных мерах реализации своих проектов, в политической ориентации единства не было. В целом можно выделить четыре политические концепции Просвещения:
Франсуа-Мари Аруэ (Вольтер) (1694—1779) и его последователи предполагали, что все необходимые преобразования на разумных началах осуществит «просвещенный монарх», «философ на троне». Фундаментальные законы, реформы судопроизводства, финансов, секуляризация церкви, создание светских школ, отмена крепостного состояния – таким виделся Вольтеру идеал «истинной монархии». А так как этот идеал не предполагал существенного ограничения власти монарха, то идеи Вольтера были наиболее популярны среди европейских королевских Дворов.[115]
Шарль Луи Монтескье барон де ла Бред де Секонда (1689—1755) – его политическим идеалом была ограниченная конституционная монархия английского образца. Именно он в работе «О духе законов» (1748), независимо от Вольтера, разработал концепцию «истинной монархии» и трех форм государственного правления: деспотии, монархии и республики. Республика, по Монтескье, теоретически имеет преимущество, но возможна только в маленьких по территории государствах. Для большинства европейских стран больше подходит монархия, но она лишь тогда будет «истинной», когда будет основана на фундаментальных законах, которые будут преградой произволу властей, а также принципе разделения властей на независимые и контролирующие друг друга инстанции: законодательную, исполнительную и судебную. Монтескье считал эти черты присущими идеализированной им английской монархии и предлагал перенести их во Францию.[116]
«Эгалитаристы» (Ж.-Ж. Руссо (1712—1778), Анж Гудар (1720—1791) и др.) являлись сторонниками республики, основанной на политическом равноправии, «естественных правах» и свободах личности, «народном суверенитете и праве народа на сопротивление тирании» (работа Руссо «Об общественном договоре, или принципы Политического права», 1762). Но помимо реформ политического устройства, «эгалитаристы» шли дальше и предлагали ряд социальных реформ: парцеллярное равное распределение земельных богатств, ограничение права частной собственности и т. д. При этом для «эгалитаристов» характерно отрицательное отношение к частной собственности как к источнику социальных конфликтов (Ж.-Ж. Руссо «О политической экономии», «Рассуждение о происхождении и основах неравенства среди людей», 1754; А. Гудар «Политическое завещание Луи Мандрена»).[117]
Радикальное направление просветительства – Жан Мелье (1664—1729), Э.-Г. Морелли, Габриэль Бонно де Мабли (1709—1785). Все они делали акцент на социальном преобразовании общества, в котором не будет ни частной собственности, ни классов, ни сословий. Подлинной демократией они считали общество, основанное на началах общественной собственности и обобществленного труда, организованное «согласно законам природы». При этом политический строй не имел особого значения.[118]
Первые три направления включают в себя так или иначе конституционные идеи. Наиболее ярко они выражены у Монтескье, чья «истинная монархия» была несомненно именно конституционной. Вольтер, хотя и был приверженцем «просвещенного абсолютизма», тоже имел в своей концепции ряд конституционных идей (фундаментальные законы, права и свободы личности). Руссо же хотя нигде и не говорит напрямую о Конституции, но его республиканский идеал несомненно содержит в себе конституционную основу. Недаром во время Французской революции нашли свое воплощение именно идеи Монтескье и Руссо.
Таким образом, конституционные идеи очень тесно связаны с идеологией Просвещения и являются одной из главных её составляющих.
Вместе с тем следовало бы отметить удивительный феномен идей Просвещения. Пожалуй, ни одно идеологическое течение за всю историю человечества не имело такого громадного авторитета, не пользовалось столь огромным влиянием, не было столь широко распространенным, как Просвещение. Причем не только среди простых подданных, но и среди коронованных особ почти всех государств Старого, а затем и Нового Света. Мир стал свидетелем настоящей «реформаторской горячки», поразившей царствующие дома Европы в 60–80-е гг. XVIII в. В литературе эти десятилетия известны как годы «союза монархов и философов».
В итальянских государствах Пьемонте, Парме и Ломбардии с 1760-х годов были упразднены или ограничены налоговые привилегии дворянства и духовенства, введено государственное начальное образование. В Неаполе запрещено дальнейшее расширение церковного землевладения, упразднена инквизиция. В 1773 г. Папа Римский был вынужден запретить Орден Иезуитов. В Тоскане герцог Петр Леопольд в 1760–80-х гг. согласно идеям знаменитого просветителя Ч. Беккариа издал уголовный кодекс с отменой пыток, смертной казни, расширил местное самоуправление, отменил средневековую систему налогообложения крестьян и впервые в Европе опубликовал государственный бюджет страны.
В Испании реформаторская деятельность в духе «просвещенного абсолютизма» была связана с именами министров короля Карла III (1759–1788) Педро Родригеса Кампоманоса, графа Аранды и графа Хосе Флоридобланки, которые отменили внутренние таможенные барьеры и монопольные права Месты, ограничили церковное землевладение, конфисковали владения ордена иезуитов, отменили средневековый запрет дворянству заниматься торгово-промышленной деятельностью, наконец, провели реформу колониального управления, позволившую сохранить американские колонии ещё на полстолетия.
Сходные реформы были проведены в Португалии маркизом Помбалой – первым министром при короле Жозе I (1750–1777) и в Швеции королем Густавом III (1772–1792), прославившемся еще и в качестве покровителя науки и искусств.[119]
Активизация политической жизни коснулась и Англии. Пришедшие к власти в 1783 г. «молодые тори» Уильяма Питта – младшего проводили достаточно либеральный политический курс. Была предоставлена парламентская и судебная автономия Ирландии и даже внесен на рассмотрение Парламента билль об избирательной реформе, который, правда, так и не был принят.
В США события приняли и вовсе революционный оборот. В результате Войны за независимость бывшие британские колонии объединились в государство с республиканской формой правления. Декларация о Независимости 1776 г. и Конституция 1787 г., основанная на принципе разделения властей, наряду с английской парламентской системой, стала объектом подражания для всех реформаторов континентальной Европы.
По сходному сценарию разворачивались события в Польше. 3 мая 1791 года после длительной политической борьбы победили сторонники реформ, была принята Конституция, отменившая принцип liberum veto и установившая конституционную монархию. Однако в развитие событий вмешались внешние силы, началась интервенция Пруссии, Австрии и России, закончившаяся разделами страны в 1793 и 1795 гг.
Наиболее же глубокие реформы, правда, с разным результатом, были проведены в Дании, Пруссии и Австрии. В этих странах монархи, проводя реформы в духе Просвещения, нередко действовали вопреки мнению своей главной социальной опоры – дворянства.
В Дании реформы были связаны с именем И. Струэнзе (1770—72) – личного врача и по совместительству первого министра при короле. В ходе реформ была введена полная свобода печати, независимость суда, свобода торговли, началась постепенная отмена крепостного права. В результате государственного переворота Струэнзе был арестован и затем казнен, но его политика вызвала удивление и восхищение всей Европы и стала примером для подражания.
В Пруссии политика «просвещенного абсолютизма» была связана с именем Фридриха II (1740–1786). Помимо военной реформы, этот монарх реорганизовал финансы и судопроизводство, запретив процессы ведьм и пытки, подтвердил свободу вероисповедания, ввел обязательное начальное образование. Пытался он решить и крестьянский вопрос, отменив крепостное право в Померании и предоставив крестьянам право наследственного владения земельными участками. Однако реформа эта не была доведена до конца, а крепостное право по всей стране было отменено лишь в 1807–1811 гг. Тем не менее подводя итоги деятельности Фридриха II, следует сказать, что из всех попыток проведения реформ в Европе того времени эта была наиболее успешной.[120]
По-иному сложилась судьба реформаторских начинаний у современника Фридриха австрийского императора Иосифа II (1780—90). Его принято считать идеальным «просвещенным монархом». В административных реформах Иосиф II пошел на прямой конфликт с дворянством и духовенством в целях укрепления государства. Он лишил дворянство налоговых привилегий, изъял из его ведения осуществление исполнительной власти на местах, была проведена частичная секуляризация церковных земель, издан Толерантный патент о свободе вероисповедания. В 1781–1785 гг. было отменено крепостное право в наследственных землях Габсбургов. Недовольное дворянство выступило против политики Иосифа II. Путем интриг был искусственно раздут конфликт в Венгрии и Чехии, плелся заговор и в самой Вене, Иосифу II реально угрожал дворцовый переворот.[121] Хотя перед смертью он по настоянию наследников отменил практически все свои реформы за исключением Толерантного патента и отмены крепостного права в коронных землях, деятельность Иосифа II оказала огромное влияние на дальнейшее развитие империи и, возможно, предотвратила не менее мощную революцию, чем во Франции, учитывая чрезвычайную остроту национальных и социальных противоречий в Австрийской империи.
Реформы не затронули практически только германские княжества и Францию. Правители последней оказались на редкость недальновидными. В 1774–1776 гг. известный экономист-физиократ Р. Тюрго был назначен суперинтендантом финансов и попытался провести ряд реформ. Была отменена регламентация хлебной торговли, упразднены цеховые корпорации, крестьяне освобождены от дорожной повинности, которая была заменена денежным налогом, падавшем на все сословия. Кроме того, Тюрго разработал проект отмены за выкуп ряда феодальных повинностей. Но, вскоре, Тюрго попал в немилость и был отправлен в отставку, а все его реформы были отменены. В 1787 г. вторая попытка реформ была предпринята новым суперинтендантом финансов Ж. Неккером. Однако почти все его проекты остались нереализованными. Единственное, что удалось ему сделать, это отменить наконец-то дорожную барщину, заменив её денежным налогом, и отменить средневековый обычай пыток при допросах. Этими мерами реформы и ограничились. Бурбоны упорно не желали прислушиваться к мнению и советам идеологов Просвещения. Поэтому не удивительно, что именно во Франции разразилась мощная буржуазная революция, насильственным путем ликвидировавшая остатки Средневековья.
На основе приведенного выше обзора не может не возникнуть вопрос, в чем же причина столь высокой популярности и огромного влияния идей Просвещения? Ответ видится в следующем.
Во-первых, идеологи Просвещения обращались к разуму монархов и очень чутко уловили главную их слабость – боязнь потерять власть. Линия их рассуждений проходила примерно следующим образом: «если не хотите потерять власть завтра, – обращались они к монархам, – то проводите реформы сегодня, даже если они противоречат сиюминутным интересам высших классов. В будущем это воздастся Вам сторицей, избавит подвластную Вам страну от грядущих потрясений из-за неразумного государственного устройства, а мудрость Вашу будут прославлять потомки».
Большинство монархов попадали под влияние, как им казалось неопровержимых идей, строго логичных построений просветителей.
Именно в этом, скорее всего, кроется причина увлечения монархов просветительскими идеями во второй половине XVIII века, несмотря на, казалось бы, почти полное отсутствие объективных причин во многих странах, где феодализм еще был достаточно жизнеспособен, и секрет того, что часто монархи, напуганные угрозой предсказанной в будущем кровавой революции, действовали зачастую даже вопреки сиюминутным интересам своей главной социальной опоры – дворянства, как, например, Иосиф II в Австрии или Павел I в России.
Ну и, во-вторых, предлагаемый просветителями набор реформ (в основном в духе вольтерьянской концепции «философа на троне») не посягал на саму монархию, её политическое господство и даже, что тоже немаловажный факт, укреплял её.
Таким образом, идеология «Просвещения» является источником конституционализма в его классической форме. Просвещение явилось своеобразным философским обоснованием конституционных идей. Философия Просвещения имела ярко выраженную политико-правовую, практическую направленность. Она рациональным, логическим путем обосновывала необходимость изменения изживавшего себя феодального строя и его замены новыми государственными формами, основанными на разумных (рационалистических) принципах.
§ 3. Конституционализм и либерализм
Следующим ключевым понятием является либерализм. Сам термин «либерализм» для обозначения особого течения общественной мысли впервые был употреблен в 1810 году в Испании – стране, которая не была ни оплотом, ни даже сколько-нибудь влиятельной выразительницей либеральной идеологии. В тех же странах, которые по праву считаются главными носителями либеральной традиции, в первую очередь в Великобритании и США, это понятие стало употребляться значительно позже. Однако, либерализм как особый тип идеологии зародился намного раньше, а свою завершенную форму приобрел, так же, как и конституционализм, в конце XVIII – первой половине XIX вв. Идейные истоки либерализма, прообразы его классических концепций, восходят к античности. К этому времени принадлежат такие вполне четко выработанные понятия, как право, правовая личность, субъективные права личности, также некоторые учреждения, в рамках которых граждане участвовали в управлении государством и особенно в законодательной деятельности. Но все же о зарождении либерализма в подлинном смысле можно говорить только относительно завершающего этапа эпохи средневековья. По единодушному мнению исследователей подлинным отцом – основателем либерализма признается буржуазный класс независимых, самостоятельных и, по большей части имевших определенное состояние обитателей западноевропейских городов, выступивших против феодально-монархического строя. При этом либеральная идеология рассматривается как идейное оформление и обоснование развивающихся в недрах старого феодального строя капиталистических отношений. Так американский исследователь Х. Ласки рассматривает либерализм как широкий общеевропейский феномен, возникший при переходе от средневековых феодальных порядков к Новому времени, отмеченному развитием капитализма.[122]
Каковы же были основные принципы либерализма к моменту его оформления в общественно-политическое движение? В научной литературе до сих пор не существует единой точки зрения касательно перечня основополагающих принципов либерализма. По сути, у каждого исследователя теоретических проблем либерализма имеется свое мнение по данному вопросу.
Так известный исследователь российского либерализма В. В. Леонтович, автор книги «История либерализма в России. 1762–1914 гг.», считает главным принципом либерализма – индивидуализм. Он подчеркивает, что «именно человек, отдельная личность в либерализме стоит на первом месте, а ценность общественных групп или учреждений измеряется исключительно тем, в какой мере они защищают права и интересы отдельного человека и способствуют осуществлению цели отдельных субъектов».[123] Второй главнейший принцип – это принцип невмешательства государства в существующие жизненные взаимоотношения людей и какое-либо нарушение привычных жизненных форм. Поэтому согласно либеральному мировоззрению, считает В. В. Леонтович, исторические долиберальные государственные формы нельзя разрушать революционным переворотом, их нужно только преобразовывать. Из этого автор делает два главных вывода: во-первых, следует четко отличать либерализм от радикализма и настоящим либерализмом считать лишь либерализм консервативный; во-вторых, само существование либерализма как идеологии и политической практики зависит от того, насколько он будет придерживаться эволюционных методов преобразования уже существующих структур[124]. Тем самым Леонтович формулирует третий основной принцип либерального мировоззрения: принципиальный отказ от насильственных методов при проведении преобразований.
Сходной точки зрения придерживаются и современные исследователи теории и практики либерализма С. Секиринский и Т. Филиппова. В монографии «Родословная российской свободы» они связывают появление либеральной идеологии с началом процесса гражданского раскрепощения общества. По сути, они формулируют четвертый принцип либерализма – стремление к максимальному самоуправлению гражданского общества на всех уровнях, при этом самоуправляющееся гражданское общество противопоставляется бюрократическим тенденциям в механизме государственной власти. Также авторы понимают либерализм не как определенное политическое движение, а как особый тип цивилизации, противостоящий традиционной, как особый тип мышления; русские либералы в этой связи рассматриваются как носители нового индустриального типа сознания[125]. Одновременно значительное внимание уделяется экономическим проблемам либерализма. Сущность их заключается во всемерном отстаивании права частной собственности как необходимого условия экономического роста и политической свободы, принципов невмешательства (или крайне ограниченного вмешательства в случае необходимости) государства в экономику, фритредерства и частного предпринимательства. Самостоятельность, опора на собственные силы, индивидуализм и свободная конкуренция стала основой экономической концепции либерализма. С полным основанием её можно считать пятым основным принципом либеральной идеологии.
Что касается зарубежной историографии, то по поводу теоретических основ либерализма до сих пор идут нескончаемые споры. В целом здесь можно выделить два основных направления: современный постклассический либерализм и так называемый «коммунитарный» либерализм. Сторонники постклассического либерализма Джон Роулз, Рональд Дворкин, Исайя Бёрлин добавляют к уже известным принципам либерализма ещё два: принцип справедливости и принцип нейтральности. Основное содержание принципа справедливости, разработанного Д. Роулзом состоит в обосновании того, что люди в исходной позиции выберут принцип равных свобод и принцип, состоящий из двух частей: принципа дифференциации и принципа равных возможностей. Согласно принципу равных свобод, «каждый человек имеет право на максимально широкую систему равных основных свобод, совместимых с аналогичной системой свобод для всех»[126]. По-Роулзу, каждый человек выбирает общество, обеспечивающее максимальную индивидуальную свободу, поскольку такая свобода служит основным источником его социальных надежд. Вторая часть принципа справедливости Роулза формулируется так: «Социальные и экономические неравенства должны быть сглажены таким образом, чтобы они вели к наибольшей выгоде наименее преуспевающих» (принцип дифференциации) и «чтобы связанные с ними должности и посты в обществе были открыты для всех при условии честного соблюдения равенства возможностей» (принцип равных возможностей)[127]. Таким образом, по-Роулзу, человек в исходной позиции должен выбрать общество, в котором наименее преуспевающие окажутся в положении наилучшем из возможных. Указанные принципы образуют строгую систему приоритетов: первый принцип имеет приоритет над вторым, а принцип дифференциации имеет приоритет над принципом равных возможностей.
При этом, принцип справедливости не опирается ни на какое определенное истолкование блага, не предполагает никакого конкретного представления о достойном образе жизни и ценностях. Принцип справедливости задает структуру основных прав и свобод, в рамках которой отдельные индивиды – каждый со своими целями, интересами и убеждениями – получают возможность следовать и воплощать в жизнь свои представления о благе. Отсюда следует, что задача государства состоит в том, чтобы поддерживать эту справедливую социальную структуру и не навязывать своим гражданам определенный образ жизни и определенную систему ценностей. Это означает, к примеру, что государство должно гарантировать свободу слова на том основании, что она позволяет людям формулировать свои собственные взгляды и выбирать свои собственные цели, а не в силу того, что подобный образ жизни предпочтительнее безразличия к общественным делам или что свобода слова увеличивает общее благополучие. Государство должно выступать нейтральным арбитром между индивидами, имеющими различные и часто конфликтующие представления о благе, не отдавая предпочтения ни одному из них. Этот принцип нейтральности государства является наиболее важной частью концепции Д. Роулза и его сторонников[128].
Подобный подход подвергся резкой критике сторонниками «коммунитарного» или социального либерализма Майклом Сэнделом, Чарльзом Тэйлором и другими. Они считают, что в теории Д. Роулза и его последователей личность понимается как то, что дано «до и отдельно» от каких бы то ни было ценностей, целей, социальных связей и отношений, как некий «чистый субъект», лишенный всех определяющих его качеств. В результате игнорируется включенность человека в разнообразные общественные отношения и его «нагруженности» разными социальными ролями. Концепция личности Д. Роулза неизбежно оборачивается и социальным индивидуализмом, для которого общество является не более чем результатом договоренности между индивидами, цели которых определены заранее, при этом игнорируется тот факт, что социальные связи имеют самостоятельную ценность, помимо их важности как средства достижения других, чисто индивидуальных целей[129].
Таким образом, сторонники «коммунитарного» либерализма в целом признают наличие в классическом либерализме принципов индивидуализма и нейтральности государства, однако, резко критикуют их как ошибочные и не соответствующие реальной ситуации в обществе.
Итак, на основе приведенных точек зрения попытаемся выделить основные черты либерализма как общественно-политического течения. На наш взгляд, они следующие:
Ярко выраженный индивидуализм, провозглашение автономии личности, ее самоценности;
Главная цель либерализма, исходя из первого принципа – это достижение полной свободы личности – как политической, так экономической и духовной;
Принцип нейтральности или невмешательства государства в существующие взаимоотношения людей;
В экономическом отношении отстаивание принципов свободы экономической деятельности, неприкосновенности частной собственности, свободной конкуренции, невмешательства государства в экономику;
Принцип правового государства и максимального самоуправления гражданского общества, которое противопоставляется государству;
Принципиальный отказ от революционного способа преобразований, вывод в связи с этим о возможности перемен в общественном строе только мирным путем – путем реформ «сверху».
Итак, мы видим, что «либерализм» – понятие более широкое, чем «конституционализм», оно включает в себя не только конституционно-правовые идеи и принципы, но и экономический аспект – требование свободы предпринимательства и т. д. При этом следует отметить, что если конституционализм может быть аристократическим, дворянским, буржуазным, исходя из состава участников и их конечных целей, то либерализм – это чисто буржуазное течение общественной мысли по своим целям и задачам именно благодаря своему экономическому аспекту. Конституционализм же – это политико-правовая часть либеральной идеологии, причем аристократический конституционализм к либерализму не относится.