Глава 2
Авиастроение советской России в первые годы
2.1. Последствия красного террора
и эмиграция ведущих конструкторов
Когда в Петрограде совершился переворот октября 1917 г., никто не предполагал, что произойдёт со страною и её гражданами, кроме тех, кто стоял во главе свершившегося. А случилась картина страшного и жесточайшего террора. Террора, перед которым меркнут тяжёлые примеры войн и революций, что имели место на протяжении мировой истории. Тогда была реализована и функционировала система лагерей, сопровождающая террор и расстрел. Всё это совершалось под руководством лидеров партии ВКП(б).
В. Ульянов-Ленин наградил ближайшего сподвижника своих идей Л. Троцкого фантастической индульгенцией: «Все сделанное товарищем Троцким мною безоговорочно поддерживается, и все его распоряжения должны беспрекословно исполняться, как если бы они были лично мои. Подпись: Предсовнаркома Ульянов (Ленин)». А вот высказывания самого Лейбы Давидовича Бронштейна (Троцкого): «…мы должны превратить Россию в пустыню, населённую белыми неграми, которым мы дадим такую тиранию, которая не снилась самым страшным деспотам Востока. Разница лишь в том, что эта тирания будет не справа, а слева, не белая, а красная. В буквальном смысле красная, ибо мы прольём столько крови, перед которыми содрогнутся и побледнеют все человеческие потери капиталистических войн. Крупнейшие банкиры из-за океана будут сотрудничать снами… Мы покажем, что такое настоящая власть. Путём террора, кровавых бань мы доведём русскую интеллигенцию до полного отупения, до животного состояния». Дальше писал Лейба Давидович: «…наши юноши в кожаных куртках – сыновья часовых дел мастеров из Одессы и Орши, Гомеля и Винницы – умеют ненавидеть всё русское.
С каким наслаждением они физически уничтожают русскую интеллигенцию – офицеров, академиков, писателей». Убивали не только сопротивляющихся «великой революции», но и тех, кто пытался сохранить нейтралитет. Думаете, что этого хотел только Л. Троцкий? Вовсе нет. Этого хотел В. Ленин, который неоднократно цинично высказывался о своей Родине.
Они наслаждались практическими действиями, уничтожая Россию и творя мировую революцию собственными руками. Внутрипартийные дрязги, внутриаппаратная борьба, дележки крошек с пирога власти были им неинтересны и скучны, они презирали их. Троцкий с Лениным составляли гениальный тандем: за Лениным было стратегическое руководство партией, курсом страны, высшими кадрами, внутренней и внешней политикой. Троцкий же конкретно руководил развязанной Гражданской войной, созданием армий, собиранием территорий, сталкиванием врагов лбами. Он являл два лика бога: один – при костюме и галстуке в Кремле, другой – вседержитель при кожанке и нагане на фронтах. Всепоглощающая ненависть ко всему русскому стояла в делах этих дьяволов переворота.
«Русофобия Ленина сегодня мало изучена. Все это идет из детства. У него в роду не было ни капли русской крови. Мать его была немкой с примесью шведской и еврейской крови. Отец – наполовину калмык, наполовину чуваш. Ленин воспитывался в духе немецкой аккуратности и дисциплины. Мать постоянно твердила ему, что есть «русская обломовщина, учись у немцев», «русский дурак», «русские идиоты». Что особенно кстати, в своих посланиях Ленин говорил о русском народе только в уничижительной форме». Приводим цитату из сочинений автора «немецкой дисциплины». «Вести и провести беспощадную и террористическую борьбу и войну против крестьянской и иной буржуазии. Расстреливать заговорщиков и колеблющихся, никого не спрашивая и не допуская идиотской судебной волокиты». «Чем большее число представителей реакционной буржуазии и реакционного духовенства удастся нам поэтому поводу расстрелять, тем лучше. Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать». Владимир Ленин, председатель СНК.
Вот что писала немецкая пресса об этом периоде в 1935 г. «Согласно данным, предоставленным самим СССР, и с учётом достоверных источников, число казнённых за первые пять лет советской власти составляет примерно 1 миллион 860 тысяч человек, из которых: 6000 учителей, 8800 врачей, 54 тысячи офицеров, 260 тысяч солдат, 105 тысяч полицейских, 49 тысяч жандармов, 12800 чиновников, 355 тысяч представителей аристократии, 192 тысячи рабочих, 815 тысяч крестьян. По оценкам советского статистика Огановского, число умерших от голода в 1921–1922 годах составляет 5 миллионов 200 тысяч человек»[1].
Известно, как Троцкий и Свердлов уничтожали российское казачество. Ленин как бы оставался в стороне. Сейчас найдена официальная телеграмма вождя к Фрунзе по поводу «поголовного истребления казаков». Известно знаменитое письмо Дзержинского вождю от 19 декабря 1919 г. о том, что в плену у большевиков находится около миллиона казаков. Ленин тогда наложил на него резолюцию: «Расстрелять всех до одного»[2].
Самая «знаменитая» фраза вождя: «А на Россию мне наплевать, я большевик, а у большевика не может быть родины» была зафиксирована в разговоре Ленина с Бонч-Бруевичем советским дипломатом Г. Соломоном в его книге «Среди красных вождей». Есть и другие высказывания «вождя мирового пролетариата», которые подчёркивают его антирусскую и антинациональную направленность: «Пусть 90 % русского народа умрет, но 10 % доживет до мировой революции»; «Русский народ велик, как может быть велик держиморда, угнетающий другие народы»; «Русский человек плохой работник по сравнению с передовыми нациями»; «Русь!.. Сгнила?.. Умерла?.. Подохла?.. Что же!.. Вечная память тебе»; «Русская интеллигенция не мозг нации, а говно…»; «Все лица, несогласные с большевиками, считаются без исключения буржуями и белогвардейцами…»; «Необходимо шире применять расстрелы…»[3].
Вслед за антирусскими (русофобскими) высказываниями лидеров партии большевиков появились теоретики красного террора. Н. Бухарин, этот недоучившийся студент, стал одним из главных идеологов «красного террора» и «теоретически обосновал» необходимость массовых репрессий. Так, в мае 1918 г. он опубликовал брошюру «Программа коммунистов (большевиков)», которая многократно издавалась в стране и за рубежом. Здесь он призвал организовать «красный террор» и выступил за принудительный труд. В октябре 1919 г. написал книгу «Азбука коммунизма», где доказывал необходимость создания концлагерей и политики конфискации имущества, а также наложения «контрибуций» на «буржуазию». Бухарин также отрицал в этой книге существование объективных законов экономики и утверждал, что для решения любых хозяйственных задач достаточно решения ЦК партии.
В своём «замечательном» труде «Экономика переходного периода» (1920) он доказывал необходимость «трудовых армий» в промышленности и «трудовых коммун» на селе с уравнением их быта и ввёл в обязанность членов «коммуны» доносить друг на друга о «вредных настроениях». Бухарин обосновывал «необходимость» внесудебных казней и отрицал значение юридических норм. Книги Бухарина в те времена называли «книгами каторги и расстрела». Он писал: «Пролетарское принуждение, начиная от расстрелов и до трудовой повинности, является методом выработки коммунистического человечества». «Труды» Бухарина расходились большими тиражами. Они служили «руководством к действию» для местных партийных деятелей и чекистских организаций. Следовательно, Бухарин несет юридическую ответственность за жертвы коммунистического террора 1918–1926 гг. Именно он подвел под этот кровавый террор «теоретический фундамент». К «заслугам» Бухарина следует отнести активное участие в травле Есенина, Маяковского, Клюева и других поэтов.
Ещё раз процитируем теоретика большевизма Николая Бухарина: «К врагам революции я отношу… предпринимателей-организаторов и директоров; квалифицированную бюрократию – штатскую, военную и духовную; техническую интеллигенцию и интеллигенцию вообще…». Да ведь точно, это сумасшедший. Тогда этот кровавый бред становился повседневностью. Это стало приговором будущему России и нам с вами.
Со слов Евгения Гуслярова можно сказать, что для всех цена самолётного гения Игоря Сикорского много весомее, чем все деятели того испакостившего нашу жизнь правительства, вместе взятые. С Игорем Сикорским мы потеряли целую индустрию, решительно двинувшую цивилизацию вперёд. Плоды этой цивилизации, к сожалению, пожинаем не мы. С падением ленинской гвардии Россия стали различать те духовные и технические горизонты, которые эта безумная гвардия безвозвратно отдалила от нас. Было время, когда эти горизонты казались для нас недосягаемыми. Если бы не события последних десятилетий, страна ещё долго плелась в хвосте цивилизации.
Пик репрессий пришелся на Петроград, где «красный террор» возглавлял Григорий Зиновьев (настоящая фамилия Родомыльский Овсей-Герш Аронович, по матери Апфельбаум), проучившийся один год на химическом факультете Бернского университета, и с перерывом в один год – на юридическом. На этом основании он считался одним из самых образованных лидеров революции. Именно этот «образованнейший» человек 3 апреля 1917 г. вместе с Лениным в знаменитом пломбированном вагоне прибыл в Россию. С этого момента он был надёжным помощником Ленина и даже скрывался с ним в шалаше на станции Разлив. Некоторые историки считают, что ночёвки в шалаше происходили не случайно, что их отношения с Лениным были не только деловыми.
Близость к Ленину превращает Зиновьева в фигуру партийца высокого ранга. Это вылилось в назначении его на пост председателя Петроградского Совета, который Зиновьев занимал до 1925 г. Прежде чем что-то сказать о его практической деятельности, следует остановиться на «теоретических» способностях председателя. Вот статья Г. Зиновьева из газеты «Северная коммуна» за сентябрь 1918 г.: «Из 180 млн. населения, насчитывающегося в настоящее время в Советской России, мы должны сохранить 90. Что касается вычитаемого остатка (здесь чувствуется уровень образованности автора статьи), то нам нечего ему предложить: он должен быть уничтожен». Это, конечно меньший масштаб, чем у Ленина, который считал возможным оставить 10 % населения, но тоже производит хорошее впечатление.
На этом Григорий Зиновьев не остановился. В первые пять лет советской власти военный священник Ломбарт докладывал английском лорду Керзону: «В последних числах августа потоплены две барки, заполненные русскими офицерами. Их трупы выброшены в имении одного из моих друзей на берегу Финского залива. Многие были связаны вдвоём или втроём колючей проволокой». Считается, что это нововведение – связывать несколько человек колючей проволокой, чтобы потом их утопить, тоже принадлежит Зиновьеву. Такие связки стали называть «гидрой контрреволюции» и широко применялись в Кронштадте, Царицыне и в Крыму.
Одновременно в Кронштадте было расстреляно 400 человек. Во дворе тюрьмы были вырыты три большие ямы, обречённых подводили к ямам и расстреливали одного за другим. Примерно в это время теоретик Зиновьев внёс в юридическую науку ещё один вклад: «Разрешить всем рабочим расправляться с интеллигенцией по-своему – прямо на улице».
Тогда были расстреляны тысячи интеллигентов-чинов-ников, адвокатов, инженеров, врачей, священников, офицеров, учителей, профессоров и просто дворян. Примером тому может служить судьба первого российского дипломированного авиационного инженера, одного из основоположников отечественной авиационной промышленности и высшей школы, видного общественника и популяризатора полетов – Витольда Ивановича Ярковского. Он, участник первой русской революции, активно содействовал воссозданию российской авиации после большевистского переворота. В. И. Ярковский неоднократно отказывался от лестных предложений выехать за рубеж на престижную и хорошо оплачиваемую работу. В неразберихе тех годов РБВЗ, директором которого по-прежнему оставался В. И. Ярковский, ухитрялся достраивать самолеты. В Управлении военно-воздушного флота (УВВФ) сохранились акты о сдаче в первой половине 1918 г. пяти самолётов «Илья Муромец» за номерами 239, 240, 241, 242 и 245. Но в августе 1918 г., несмотря на все старания и самоотверженность, авиатор был арестован за «саботаж». Даже ходатайства многих видных деятелей культуры, науки и техники не помогли. В. И. Ярковский был расстрелян в Петропавловской крепости.
После национализации авиапредприятий сложная ситуация сложилась на заводе «Дуке», переименованном в ГАЗ-1. Делегация рабочих нового завода с ходатайством о помощи прибыла в Петроград. Принявший ее председатель Петроградского Совета Г. Зиновьев заявил: «Нам сейчас не до авиации. Это роскошь. Хотите существовать – делайте, как раньше, велосипеды».
Все утверждают, что репрессии в Петрограде были шире и масштабнее, чем, скажем, в Москве, хотя в Москве репрессиями руководил лично Феликс Эдмундович Дзержинский.
Расстрельные заслуги Г. Зиновьева были учтены, когда Ленин порекомендовал его на пост председателя исполкома Коминтерна. 2-й конгресс Коминтерна состоялся в Москве в июле 1920 г. После покушений на Ленина и Урицкого прошло два года, но красное колесо в Петрограде продолжало вращаться. Ведь надо было делегатов конгресса обучать на живых примерах. Поэтому в июле, августе и сентябре расстреляно 5000 человек. Именно тогда в Кронштадте было по не очень понятным причинам расстреляно 20 врачей. Как сказано в распоряжении, подписанном Зиновьевым, «…за слишком большую популярность среди рабочих». Маразм крепчал!
Г. Зиновьев создал в исполкоме Коминтерна военный отдел, который сразу же развернул кипучую деятельность. Отдел стал по всей Европе учреждать подпольные боевые отряды, вроде немецкого Ротфронткамфбунд, где начинал свою деятельность будущий президент Чили Сальвадор Альенде. Сегодня подобные ячейки по всему миру создаёт мусульманская Аль-Каида. Получается, что у Осамы бин Ладена тоже был знаменитый предшественник. Его фамилия Зиновьев. Делегаты, как 1-го, так и 2-го конгрессов Коминтерна, разъезжались по странам с чемоданами валюты, золота и бриллиантов, потому что бесплатно они не смогли бы навербовать в своих странах борцов «за правое дело», в которое они сами же не верили. Характерно, что финские пограничники задержали с грузом бриллиантов будущего члена политбюро ЦК КПСС Отто Вильгельмовича Куусинена, который в феврале 1920 г. бежал в Москву от финского правосудия по льду одноимённого залива.
Каким политическим деятелем был Зиновьев, сейчас становится понятно. Каким же он был человеком? Сотрудница Коминтерна А. Куусинен в книге «Господь низвергает своих ангелов» пишет: «Личность Зиновьева особого уважения не вызывала, люди из ближайшего окружения его не любили. Он был честолюбив, хитёр, с людьми груб и неотёсан. Это был лёгкомысленный женолюб. Он был уверен, что неотразим. К подчинённым был излишне требователен, с начальством – подхалим».
Г. Соломон – торговый представитель России в Эстонии – тоже оставил воспоминания о Зиновьеве. Он рассказал, что однажды к нему в Таллин прибыл личный представитель вождя Коминтерна некто Сливкин, который имел поручение купить большое количество товаров по длинному списку на сумму 200 тыс. марок. Посыльный имел с собою два вагона для транспортировки груза. На вопрос: «Кому всё это?» – Сливкин, который не жаловал своего шефа, ответил: «Все эти предметы для стола и тела товарища Зиновьева. У этого паршивого Гришки царскому повару (Зиновьев пригласил к себе на работу царского повара) не хватает деликатесов, всяких трюфелей и чёрт знает чего ещё для барского стола. Ананасы, бананы, разные фрукты в сахаре, сардины… А там народ голодает. А мы должны ублажать толстое брюхо разжиревшего на советских хлебах Зиновьева. А потом ещё драгоценное бельё для Лилиной (жена Зиновьева) и всяких других «содкомок», духи, мыло, наборы для маникюра, кружева и чёрт знает, что ещё. Народные деньги, куда они идут? Гришка их лопает, да на своих девок тратит». Нужно пояснить загадочное слово «содкомки». Это – содержанки комиссаров. После революции в русский язык хлынула волна новых сокращений. Ленин называл себя Предсовнаркома, появились наркомфин и наркомюст и даже удивительное слово «замкомпоморде», которое расшифровывалось так: заместитель командующего по морским делам. Вожди партии большевиков довольно рано проявили непомерное тщеславие. В первой половине 20-х годов на картах России появилось два города Троцка, Зиновьевск, Сталино, Сталинград, Сталинабад, Куйбышев, Молотов и т. д.
Расстрелян Григорий Зиновьев лишь в 1936 г. по обвинению в антисоветском заговоре, то есть в преступлении, которого он, вероятнее всего, не совершал. При этом преступления, которые он действительно совершил, юридическую оценку не получили. Находясь в тюрьме, он писал И. В. Сталину покаянные письма: «В моей душе горит желание доказать вам, что я больше не враг. Нет того требования, которого я не исполнил бы, чтобы доказать это. Я дохожу до того, что подолгу пристально гляжу на Ваш портрет и портреты других членов политбюро в газетах с мыслью: родные, загляните в мою душу, неужели вы не видите, что я не враг вам больше, что я с вами душой и телом, что я готов сделать всё, чтобы заслужить прощение…». Его несли на расстрел на носилках, при этом он читал «Шма Йисраэль» («Слушай, Израиль»). Это самая древняя еврейская молитва о том, что молящийся принимает заповеди веры и признаёт постулат о награде и наказании. Говорят, что этим он очень насмешил «правдолюбца» товарища Сталина.
Зимой 1920 г. в состав РСФСР входило 52 губернии – с 52 чрезвычайными комиссиями, 52 особыми отделами и 52 губревтрибуналами. Кроме того, имелись железнодорожные трибуналы, трибуналы в. о.х.р. (войска внутренней охраны, ныне войска внутренней службы), выездные сессии, посылаемые для массовых расстрелов «на местах». К этому списку застенков надо отнести особые отделы и трибуналы армий (тогда 16) и дивизий.
По советским сводкам можно было установить среднюю цифру расстрелов в день для каждого застенка. «Эти взрывы террора периодически поднимались и опять спадали, но была установлена средняя цифра. Она составляет приблизительно 5 человек в день. Если умножить её на 1000 застенков, то получим 5000 человек в день, или в год около 1,5 миллионов расстрелянных»[4].
Прошло почти пять лет после октябрьского переворота. В стране НЭП, страна приходит в себя после ужасов Гражданской войны. Заработал транспорт. Люди радуются возврату к нормальной жизни. Происходит развитие науки и культуры. Возникают новые издательства и журналы, научные и художественные общества. Казалось бы, что жизнь налаживается.
Но это все лишь краткая передышка. Весной 1922 г. коммунисты разворачивают новое наступление – на идеологическом фронте. Появляется декрет о конфискации церковных ценностей – солдаты Красной армии бесцеремонно врываются и грабят храмы под предлогом помощи голодающим. Одновременно с массовыми арестами священников вносится разлад в духовенство и паству. Идет охота на эсеров и членов других партий, еще вчера бывших союзниками большевиков. ВЧК сменила свое пугающее название на ГПУ
Генсеком партии становится Сталин и начинает прибирать власть к рукам. Ходят слухи, что Ильич заперт в Кремле, потерял дар речи. Единственно, что он может выговаривать: «Что я сделал с Россией?».
Здоровье Ленина действительно пошатнулось, но он ещё способен держать перо в руках. В мае Ленин редактирует Уголовный кодекс: «По-моему, надо расширить применение расстрела (с заменой высылкой за границу). Ну а если вернутся? И это будет предусмотрено: за неразрешенное возвращение из-за границы – расстрел!». Это было первое упоминание о высылке политических противников. Оно было одним из последних политических деяний вождя партии, посетивших голову Ильича накануне апоплексического удара.
За шесть дней до приступа, свалившего его в постель (25 мая 1922 г.) Ленин пишет секретное письмо Дзержинскому – программу операции, которая была предусмотрена заранее: «Тов. Дзержинский! К вопросу о высылке за границу писателей и профессоров, помогающих контрреволюции. Надо это подготовить тщательнее. Без подготовки мы наглупим…». Тут же названы имена первых кандидатов в изгнанники: авторы журнала «Экономист» – и список его сотрудников. «…Это, по-моему, явный центр белогвардейцев… Это, я думаю, почти все законнейшие кандидаты на высылку заграницу…Все это явные контрреволюционеры, пособники Антанты, организация ее слуг и шпионов и растлителей учащейся молодежи. Надо поставить дело так, чтобы этих «военных шпионов» изловить и излавливать постоянно и систематически высылать их за границу» (Подпись: Ленин).
Следовательно, первая часть печального списка лиц и профессий принадлежит самому вождю мировой революции. Это происходит в то время, когда ученых людей в полуграмотной, нищей, обескровленной революциями и войнами России катастрофически не хватает. Перед ГПУ поставлена срочная задача умирающего вождя – собрать досье на «писателей и профессоров». Назначен час облавы – ночь с 16 на 17 августа.
Один из кандидатов в изгнанники – Николай Александрович Бердяев – самый известный на Западе русский философ, творец «нового религиозного сознания». Первая встреча с Чрезвычайкой случилась у Бердяева в ночь с 18 на 19 февраля 1920 г. Бердяеву, единственному из всех арестованных в феврале, выпала честь быть допрошенным самим создателем ЧК. Больше того, на допрос соизволил приехать из Кремля еще один вождь большевиков – Лев Каменев; тут же был и Менжинский. Это человек, когда-то до революции мелькавший в литературных кругах Петербурга как начинающий беллетрист. Вот пересказ фрагмент статьи Виталия Шенталинского «Осколки серебряного века» (Новый мир, №№ 5–6, 1998). «Тюремное заточение Бердяева оборвалось так же внезапно, как и началось. Однажды в полночь его повели на допрос – по бесконечному лабиринту мрачных коридоров и лестниц. Вдруг – ковровая дорожка, распахнулась дверь в залитый ярким светом огромный кабинет со шкурой белого медведя, распластанной на полу. У письменного стола стоял высокий военный с красной звездой на груди. Острая бородка, серые печальные глаза. Вежливо пригласил сесть, представился: «Дзержинский»». Словом, встреча была опасная и торжественная, достойная того, чтобы войти в историю. Много лет спустя Бердяев опишет ее в своей философской автобиографии «Самопознание». «Дзержинский произвел на меня впечатление человека вполне убежденного и искреннего – вспомнит он. – Это был фанатик… В нем было что-то жуткое… В прошлом он хотел стать католическим монахом, и свою фанатическую веру он перенес на коммунизм»…Допрос длился около часа… «Я вас сейчас освобожу, – вдруг сказал Дзержинский. – Но вам нельзя уезжать из Москвы без разрешения».
Подобную процедуру проходили тогда на Лубянке десятки людей мысли и пера, всем им была уготована такая же участь. Из Москвы без суда и следствия, по административному решению ГПУ, высылался цвет русской интеллигенции: философы С. Н. Булгаков, И. А. Ильин, С. Л. Франк, Ф. А. Степун, Б. П. Вышеславцев; литераторы М. А. Осоргин, Ю. И. Айхенвальд, А. В. Пешехонов, В. Ф. Булгаков; историки А. А. Кизеветтер, А. В. Флоровский, В. А. Мякотин, С. П. Мельгунов; социолог П. А. Сорокин, биолог, ректор Московского университета Μ. М. Новиков, математик В. В. Стратонов, целая группа экономистов и кооператоров, агрономы, издатели… «Поезд Москва – Петроград. Там опять торопливые встречи-расставания, многочасовая погрузка на немецкий пароход «Oberbürgermeister Haken» – с трапа выкликают имя, вводят по одному в контрольную будку, где суровый чекист чинит опрос и унизительный обыск, на ощупь, через платье… Наконец утром 28 сентября отчалили».
Некоторые историки Русского зарубежья считают: «Благодаря Ленину зарубежная Россия получила когорту блестящих ученых и интеллектуалов, чья деятельность призвана была заложить основы культуры русской эмиграции». Многие изгнанники, находясь за границей, вошли в число выдающихся ученых XX века: Питирим Сорокин стал «отцом» социологии, Николай Бердяев оказал существенное влияние на умы всей думающей Европы, основал Религиозно-философскую академию, публикует журнал «Путь», С. Н. Булгаков возглавлял Православный богословский институт в Париже, Л. П. Карсавин организовал Русский научный институт, Н. О. Лосский создал в эмиграции выдающиеся труды по этике и теории познания, повлиявшие на развитие многих философских школ.
В сентябре и ноябре 1922 г. на двух пароходах «Обербургомистр Хакен» и «Пруссия» родину покинули 170 ученых и писателей. Этот эпизод вошел в историю России под названием «Философский пароход». В Петербурге установлен памятный знак, посвященный трагическому событию.
Высылали не только теплоходами, но и поездами. Приведём неполный список высылаемых из сборника «Русский учитель и философский пароход»[5]. «19 сентября 1922 г. отправлены пароходом из Одессы в Константинополь:
А. В. Флоровский – историк, научный авторитет в крестьянском вопросе;
Б. П. Бабкин – физиолог, будущий член Лондонского королевского общества;
23 сентября 1922 г. поездом из Москвы в Ригу:
А. В. Пошехонов – журналист, экономист;
П. А. Сорокин – социолог, будущий Президент Американской социологической ассоциации, наставник детей Рузвельта, будущего президента Джона Кеннеди и советник президентов Рузвельта, Трумена; поездом из Москвы в Берлин:
Ф. А. Степун – философ, социолог, историк;
29 сентября 1922 г. пароходом из Петрограда в Штеттин:
Н. А. Бердяев – философ, писатель;
С. Л. Франк – философ, писатель;
И. А. Ильин – философ, писатель;
16 ноября 1922 г. пароходом из Петрограда в Штеттин:
Л. П. Карсавин – философ, историк, публицист, преподаватель и другие».
Нетрудно заметить, что главный удар был нанесен по преподаванию в России гуманитарных дисциплин: права, философии, истории, особенно отечественной истории. Они были вычеркнуты из русской истории всего за три месяца.
Из высланных 225 человек: врачи – 45, профессора, педагоги – 41, экономисты, агрономы, кооператоры – 30, литераторы – 22, юристы – 16, инженеры – 12, политические деятели – 9, религиозные деятели – 2, студенты – 34. «Мы этих людей выслали потому, что расстрелять их не было повода, а терпеть было невозможно» (Лев Троцкий).
Коснёмся общего количества эмигрантов после октября 1917 г. После прекращения военных действий на фронтах Гражданской войны главное число покинувших Россию принадлежало белым армиям. Первый поток эмигрантов в количестве 50000 человек из Одессы прибыл в январе 1920 г. при содействии французского командования. Второй, из Новороссийска, в марте 1920 г. после поражения генерала А. И. Деникина. Наконец, третий, наиболее многолюдный, в ноябре – из Крыма, куда генерал Врангель перевел часть армии из Кубани. Врангель провел беспримерную эвакуацию войска и гражданских лиц. 13–16 ноября 1920 г. из всех портов Крыма вышло 126 судов, вместивших 146 тысяч человек, без учета команд. Общее число эмигрантов трудно было учесть.
Кроме того, с поражением войск адмирала А. В. Колчака эмигранты хлынули в китайскую Маньчжурию. Общее население русских колоний в Маньчжурии и Китае в 1923 г., когда война уже закончилась, оценивалось в 400 тысяч человек. Из этого количества не менее 100 тысяч получили в 1922–1923 гг. советские паспорта, многие из них – не менее 100 тысяч человек – репатриировались в РСФСР. Значительными были на протяжении 1920-х годов реэмиграции русских, особенно молодёжи, в другие страны, в частности, в США, Австралию, Южную Америку, а также Европу. Некоторые продолжали оставаться в Китае до 1945 г.
Наряду с военными потоками многие в частном порядке переходили еще не запертые наглухо новые границы – финскую, эстонскую, польскую, румынскую. Завершением исхода был «царственный подарок» Ленина, осенью 1922 г. снарядившего «философский пароход». После этого года из России выезжали только единицы, пользующиеся командировками, чтобы остаться на Западе. А к концу 20-х и этот путь был фактически преграждён.
Общее количество эмигрантов из России на 1 ноября 1920 г. по подсчётам американского Красного Креста составляло 1 млн. 194 тыс. человек. По данным Лиги Наций, по состоянию на август 1921 г. было более 1,4 млн. беженцев из России. В то же время советский историк, специалист в области исторической демографии В. М. Кабузан оценивает общее число эмигрировавших из России в 1918–1924 годах в 5 млн. человек. Сюда вошли около 2 млн. жителей польских и прибалтийских губерний, входивших в состав Российской империи до Первой мировой войны и затем образовавших суверенные государства. В подавляющем большинстве эмигрантами были военные, дворяне, предприниматели, интеллигенция, казаки, духовенство, государственные служащие, а также члены их семей.
За много лет своего существования без территории, без защиты, часто без прав, часто теряя свои материальные накопления, русская эмиграция первой волны дала миру трех нобелевских лауреатов (литература – И. А. Бунин, экономика – В. В. Леонтьев и химия – И. Р. Пригожин); выдающихся деятелей искусства – Шаляпин, Рахманинов, Кандинский, Михаил Чехов, Шагал, Стравинский, Князев; плеяду известных учёных и технологов – Сикорский, Зворыкин, Понятов, Луцкой, Ипатьев, Кистяковский, Фёдоров; целую эпоху в русской литературе; несколько философских и богословских школ; уникальных спортсменов (звезда бейсбола Виктор Старухин). Из среды русской эмиграции вышел Владимир Набоков, оставивший яркий след не только в русской, но и в англоязычной литературе XX века.
Не всегда эмиграция происходила с успехом, зачастую она заканчивалась расстрелом, даже добровольная реэмиграция всегда в те времена заканчивалась тюремным заключением. Примером тому может служить трагический конец российского предпринимателя, первого генерала авиации М. В. Шидловского.
«Генерал В.М. Шидловский (справа) и И. Сикорский во время Первой мировой войны»
М. В. Шидловский считается создателем российской стратегической авиации. В Первую мировую войну после призыва в армию он стал руководителем отряда тяжелых бомбардировщиков. Ему было присвоено звание генерал-майора. Таким образом, он стал первым в России «авиационным» генералом. Его авиаотряд наносил бомбовые удары по глубокому тылу противника.
После революции, в августе 1918 г., М. В. Шидловский вместе со своим 18-летним сыном, слушателем Военно-инженерной академии, спасаясь от красного террора, пытался перейти финскую границу, но они были убиты группой вооружённых матросов. Причиной тому являлись генерал-майорские погоны. Недавно появилась новая версия гибели М. И. Шидловского. Из дела № 9964 из Петербургского управления ФСБ следует, что в 1919 году Шидловский М. В. вместе с сыном был арестован на финской границе, обвинён в шпионаже и расстрелян 14 января 1921 г. Реабилитирован через 77 лет, а в 1999 г. в музее Штаба дальней авиации Российской Федерации ему был поставлен памятник как основоположнику стратегического отделения.
Дмитрий Дмитриевич Бондарев (1878–1937) – русский автомобильный конструктор, первый директор АМО ЗИЛ
Не менее печальна судьба талантливого инженера Д. Д. Бондарева – уроженца донской станицы который после окончания Харьковского технологического института руководил выпуском первого российского автомобиля «Руссо-Балт» на Русско-Балтийском Вагонном Заводе (РБВЗ). Затем в 1915 году занял пост директора строящегося завода АМО («Автомобильное Машиностроительное Общество», ныне – АМО ЗИЛ). Наладил сборку первого отечественного грузовика АМО-Ф-15 на базе полуторатонного FIAT-15 Тег (35 лошадиных сил, скорость – до 47 км/час). Бондареву был положен оклад в 40 000 рублей в год (в два раза выше генеральского), столько же подъемных и по 100 рублей за каждый выпущенный автомобиль. Но уже 3 марта 1917 г. рабочие вывезли Бондарева на грязной тачке к ближайшей остановке трамвая. После этого события он вернулся на родину, служил у атамана Каледина. В советское время строил Ростсельмаш, работал главным инженером Главного автотракторного управления. В 1935 году, по приглашению директора ЗИС (бывшее АМО) Ивана Лихачева, вернулся на завод, в бюро реконструкции. В 1937 г. был арестован и расстрелян. Посмертно реабилитирован в 1955 г.
В заключение печального параграфа об эмиграции приведём удачный морской побег профессора, специалиста в области теории корабля и авиационных конструкций Александра Петровича Фан-дер-Флита (1870–1941) из советской России. Он происходил из семьи голландских переселенцев, принятых в российское дворянство в XIX в. и породнившихся с известными русскими семьями, такими как адмиралы Μ. П. Лазарев и В. А. Корнилов, академик А. Н. Пыпин. Александр Петрович родился в Петербурге 10 ноября 1870 г. в семье профессора физики Петербургского университета Петра Петровича Фан-дер-Флита. В 1895 г. он окончил физико-математический факультет Петербургского университета с дипломом 1-й степени, после чего был оставлен на два года при кафедре практической и теоретической механики «для подготовки к профессорскому званию».
С 1902 г. Фан-дер-Флит преподавал на Кораблестроительном отделении Санкт-Петербургского Политехнического института. Через четыре года после защиты диссертации был назначен профессором Политехнического института по кафедре теории корабля. Ему принадлежит фундаментальный трехтомный курс «Теория корабля».
Интерес к теории корабля появился у Александра Петровича в результате увлечения парусным спортом сначала в качестве любителя, а потом и конструктора яхт. В 1899 г. он спроектировал судно для службы рыболовства на Аральском море. Лодки конструкции Фан-дер-Флита использовались Петербургской спасательной службой. В Галерной гавани функционировала «Яхтенная верфь А. П. Фан-дер-Флита», занимавшаяся постройкой и проектированием спасательных ботов и лодок, парусных и моторных яхт, моторных лодок, мелкосидящих судов разного типа, а также буеров для катания на льду.
Профессор Александр Петрович Фан-дер-Флит
С 1909 г. Фан-дер-Флит начал читать также курс аэродинамики на организованных при Кораблестроительном отделении Политехнического института воздухоплавательных курсах. Через два года он опубликовал обширный курс Аэромеханики, охватывавший широкий круг вопросов и явившийся первым русским руководством такого рода. После начала Первой мировой войны были открыты параллельные Курсы авиации и воздухоплавания для теоретической подготовки будущих летчиков из числа добровольцев, не имевших офицерского звания. В 1915 г. на курсах появилось специализированное отделение по гидроавиации. В те же годы открылись Курсы авиамехаников. Через год при Политехническом институте было создано конструкторское бюро авиационной испытательной станции Морского ведомства. Таким образом, вплоть до 1917 г. Политехнический институт готовил кадры как для авиационной промышленности, так и для военной авиации. А. П. Фан-дер-Флит курировал в Политехническом институте всю сеть учебных заведений авиационного профиля и преподавал в некоторых из них. Среди его учеников был ряд известных авиаконструкторов и летчиков, в том числе Η. Н. Поликарпов (1892–1944).
Являясь членом Технического комитета Управления военно-воздушного флота, он занимался решением ряда проблем, связанных с анализом конструкций и аэродинамики построенных и проектировавшихся самолетов. В мае 1917 г. он совместно с профессорами С. П. Тимошенко и Г. А. Ботезатом проводит ответственную экспертизу прочности и надежности модифицированного варианта аэроплана И. И. Сикорского «Илья Муромец». Перед завершением Первой мировой войны Управление военно-воздушного флота приняло решение организовать под Херсоном многопрофильный авиационный комплекс («Авиагородок») под руководством Г. А. Ботезата и А. П. Фан-дер-Флита. После октябрьского переворота работы по развитию Авиагородка были прекращены, а оставшийся в Херсоне Фан-дер-Флит принял участие в создании Херсонского политехнического института, для которого подготовил тогда же и ряд учебников. Институт в Херсоне был открыт летом 1918 г. и через год закрыт после восстановления там советской власти.
Из воспоминаний дочери Александра Петровича: «Положение в городе было тяжелым, бесконечная смена властей снижала уровень жизни, так что профессор ходил на лекции порой босиком, а средства к существованию добывала его жена, изготовляя кукол из тряпья и торгуя ими на рынке». В 1920 г. Фан-дер-Флит принял обусловленное создавшейся ситуацией решение эмигрировать. В обстановке, достойной острого приключенческого романа, Александр Петрович бессменно без сна и пищи управлял в течение трехсуточного шторма парусным суденышком, приведя его в Констанцу. Однако румынские власти отказали русским беженцам в высадке на берег, и последние вынуждены были отправиться на том же суденышке в Болгарию. В Варне им разрешили высадиться. Запросив своих коллег в Белграде и Праге, и получив приглашения в оба эти университетские города, Фан-дер-Флит выбрал Прагу. В начале 1921 г. он вместе с семьей пересек чешскую границу и через 4 года получил чехословацкое гражданство». Скончался Александр Петрович в Праге 1 сентября 1941 г.
К сожалению, уехал из России основоположник экспериментальной аэродинамики Д. П. Рябушинский (1882–1962), создавший в 1904 г. в своём имении в Кучине под Москвой Аэродинамический институт, являвшийся по своему оснащению и широте постановки исследований первым в мире научным заведением подобного типа (за рубежом аналогичные учреждения возникли лишь на 5–6 лет позже). На устройство института Дмитрий Павлович израсходовал около 2 млн. рублей. Общее руководство сначала осуществлял Η. Е. Жуковский, но с 1906 г. пришлось отказаться от помощи Жуковского, и Дмитрий Павлович вёл исследования самостоятельно, являясь директором и читая курсы теории упругости и аэродинамики.
В апреле 1918 г. по просьбе Рябушинского институт был национализирован (в 1921 г. переименован в Московский институт космической физики и затем стал частью Государственного научно-исследовательского геофизического института). В октябре 1918 г. после недолгого ареста ЧК Рябушинский уехал в Данию, а через год переехал во Францию. Здесь он опубликовал более 200 научных работ, читал лекции в Сорбонне и в Русском высшем техническом училище во Франции. В 1935 году за научные успехи был избран членом-корреспондентом Французской Академии Наук.
2.2. Первые успехи Советской России в авиастроении
«Наши парни в кожаных куртках» прекрасно справились с целью, поставленным Лейбом Давидовичем Бронштейном по «превращению России в пустыню, населённую белыми неграми. Они довели русскую интеллигенцию до полного отупления, до животного состояния…». Теперь настал период по превращению экономики страны в пустыню. Здесь же появились доморощенные революционные экономисты, которые с удивительной скоростью сочиняли шизофренические декреты о порядке деятельности в отрасли, в промышленности. Уже в первых числах января 1918 г. появилось постановление вершителя судеб отечественной промышленности ВСНХ за подписью его председателя Юрия Ларина (настоящее имя Ихйл Залманович Лурье): «.. ремонт аэропланов и аэростатов необходимо прекратить с переводом аэропланостроительных заводов на деревообделочную промышленность… Советская Республика не должна иметь предприятий, подобных фабрикам духов и помады». Видимо в его сознании довлела мысль, что надо следовать жене великого вождя Ленина Надежде Крупской, бывшей дворянки, утверждавшей, что парфюмерная промышленность чужда восставшему пролетариату.
План Ю. М. Ларина во многом осуществлялся. Все запасы ценной древесины, годами бережно накапливаемые заводами, пошли даже не на мебель, а на топку. Прекратилось строительство Центральной научно-технической лаборатории, многих лабораторий и других авиационных предприятий. В 1918 г. в Петрограде был закрыт авиационный завод В. В. Слюсаренко, в начале 1919 г. заводы Д. П. Григоровича и А. А. Пороховщикова, а крупное предприятие Ф. Мельцера переведено на производство мебели. Наряду с херсонским «Авиагородком» прекратили существование все южные самолетостроительные заводы. В Москве сгорел аэротехнический завод вместе с построенной там уникальной аэродинамической трубой.
Оставшиеся авиазаводы влачили нищенское существование, так как с июня 1918 г. были отнесены к последней категории снабжения топливом, сырьем и электроэнергией. Военные заказы прекратились. Тысячи рабочих и инженеров остались без работы, зарплаты и продовольственного пайка. За всю Гражданскую войну «Авиа-Балт» не выпустил ни одной новой модели самолета. Там только собирали, да и то нерегулярно, оставшийся дореволюционный задел. К концу войны петроградская авиапромышленность, еще в недалеком прошлом одна из самых передовых в мире, представляла собой жалкое зрелище. В Петрограде частично уцелели только три завода: «Авиа-Балт», В. А. Лебедева и С. С. Щетинина. Остатки их в 1920 г. были объединены в Государственный авиазавод № 3 (впоследствии № 23). Он оказался пригоден только для серийного производства легкого учебного самолета У-1 (копия английского «Авро-504» образца 1914 г.). Исчезли разоренные и малорентабельные авиационные производства в Симферополе, Одессе, Пензе, Киеве, Бердянске, Сарапуле и Карасубазаре.
«Находясь в плену своих сумасбродных иллюзий, руководство Советской России не планировало восстановления военной авиационной промышленности». В январе 1918 г. Совет народных комиссаров издал постановление о сокращении работ по обороне, согласно которому из всех авиационных предприятий следовало сохранить только моторные и вспомогательные заводы, а самолетостроению оставить две опытные мастерские – аэродромную и гидроавиационную. Вскоре последовал декрет о демобилизации военной промышленности и ликвидации военных заказов. Самолеты предполагалось строить только для «удовлетворения насущнейших культурных потребностей страны в отношении воздушных сообщений, государственной и агрономической съемки и изысканий, связи политических центров с местами и политической пропаганды».
Вскоре надежды на всемирную революцию рухнули. Новых победоносных революций не произошло. По условиям Брестского мирного договора немцы и их союзники заняли Прибалтику, Украину, Северное Причерноморье. Под предлогом защиты доставленных ранее военных запасов от Германии в Мурманске и Архангельске высадились вооруженные силы Антанты, на Дальнем Востоке появились японские и американские войска. В 1918 г. началась Гражданская война. Для защиты революции нужна была сильная армия. Руководство Советской России дало указание о формировании 28 авиагрупп – по два отряда из 6 самолетов в каждом. Эвакуированных с фронта 230 самолетов и обнаруженных на авиаскладах запасов (в мае 1918 г. там находилось 656 боевых самолетов и 1633 мотора) для этого вполне хватало, но нужно было пополнять потери, обеспечивать работу авиашкол, поэтому самолетов требовалось больше. Тогда вспомнили о простаивающих авиазаводах. Уже в 1918 г. Красная Армия рассчитывала получить 1400 новых самолетов и 900 авиамоторов. На самом деле в1919 г. в Советской России было собрано 137 самолетов и 77 моторов, в 1920-м – соответственно 166 и 81.
Для руководства авиаиндустрией в ноябре 1918 г. создали Главное управление объединенных авиапромышленных заводов (Главкоавиа). В задачи этой организации входила разработка производственных программ и контроль за их выполнением, наблюдение за расходованием денежных средств, снабжение предприятий топливом и материалами. Из госбюджета на нужды военно-воздушного флота выделили около 50 млн. руб., что с учетом инфляции примерно в пять раз меньше, чем в 1917 г.
В то время авиационная промышленность России была сконцентрирована в трех регионах – северном (заводы Петрограда), центральном (Москва) и южном (северное побережье Черного моря). Самолетостроение северной группы к началу 1918 г. было представлено заводами Щетинина («Гамаюн»), Лебедева, Слюсаренко и Русско-балтийским авиационным заводом («Авиа-Балт»). Каждый имел свою специализацию: Щетинин работал на флот, выпуская летающие лодки конструкции Григоровича, предприятие Лебедева строило в основном копии немецких разведчиков, на «Авиа-Балте» изготавливали многомоторные машины «Илья Муромец», а маломощному производству Слюсаренко заказывали простейшие типы самолетов для авиашкол. Работа этих заводов в годы Гражданской войны сопровождалась периодическими указаниями об их закрытии и эвакуации. 21 августа 1919 г. глава Совета рабоче-крестьянской обороны по снабжению Красной армии и флота А. И. Рыков дал указание «ликвидировать петроградские авиазаводы, освободившихся квалифицированных рабочих использовать на московских заводах; образовать один завод на Комендантском аэродроме для ремонтных нужд авиации Северного фронта». Наступление белой армии отбили. Приказ о ликвидации авиазаводов отменили, но к этому времени большую часть оборудования и заготовок для самолетов уже вывезли из города, и они затерялись на пространстве, охваченном хаосом Гражданской войны.
«Большой вред нанесла утрата элиты петроградской авиапромышленности. В. А. Лебедев успел бежать на Юг России, И. И. Сикорский эмигрировал за границу, директора «Ави-а-Балта» В. И. Ярковского в дни «красного террора» казнили за «саботаж», во время попытки бежать в Финляндию погиб основатель «Эскадры воздушных кораблей» М. В. Шидловский. Повсеместно увольняли инженеров «буржуазного происхождения». Многих квалифицированных рабочих мобилизовали на службу в Красную армию. В сентябре 1919 г. в авиапромышленности Петрограда работало всего 670 человек. Общее руководство одно время осуществляло Правление петроградских авиационных заводов, а с апреля 1919 г., после национализации предприятий Петрограда, Главкоавиа».
Не меньшие потери произошли среди выдающиеся деятелей авиации, добровольно вступивших в Красную Армию. Примером тому является Смушкевич Яков Владимирович (1902–1941), генерал-лейтенант авиации (1940), дважды Герой Советского Союза (1937, 1939), который уже в 1922 г. занимал командирские должности в авиационных соединениях. Подробности ареста Смушкевича будут приведены позже.
Не менее печальна судьба Меженинова Сергея Александровича (1890–1937), окончившего Казанское военное училище, Николаевскую военную академию Генштаба, Киевскую школу летчиков-наблюдателей. Вступил в 1918 г. в Красную Армию, занимал штабные должности, а в 1919–1920 гг. командовал рядом армий. С июня 1923 по март 1925 г. начальник штаба Воздушного флота. В 1926–1933 гг. – начальник штаба Управления ВВС. Большое внимание уделял вопросам строительства советской авиации. Меженинов владел искусством организации и проведения оперативно-тактических занятий с командными кадрами ВВС. В 1933–1937 гг., являясь комкором, – заместитель начальника штаба РККА и одновременно (с 1934 г.) член Военного совета Наркомата обороны. В июне 1937 г. необоснованно арестован и спустя три месяца приговорен к расстрелу. Реабилитирован посмертно через 20 лет. Что-то в судьбе военных авиаторов того времени напоминало полёт гимнаста без страховки под куполом цирка, хорошо переданный известным художником-аван-гардистом тех времён Б. В. Григорьевым.
Перед началом Первой мировой войны авиазаводы России выпускали 480 самолетов в год, но уже в 1916 г. было выпущено 1384 летательных аппаратов. В Советском Союзе этот показатель будет достигнут лишь через 15 лет, когда было собрано 1398 самолётов. В октябре 1917 г. в России существовало 34 авиапредприятия. Численный состав рабочих превышал 12 тысяч. Из них 14 заводов выпускали самолеты, семь – моторы, три – воздушные винты и лыжи, два – магнето, один – авиаприборы, остальные реконструировались или возводились заново. Это заводы «Гамаюн» и В. А. Лебедева в Петербурге, Таганроге и Пензе, собиравшие гидросамолеты. Далее следовали знаменитые дальние бомбардировщики «Илья Муромец», собранные на авиационном отделении питерского Русско-Балтийского вагонного завода «Русо-Балт», московский завод «Дуке», заводы А. А. Анатры в Одессе и Симферополе, В. Ф. Адаменко в Крыму, предприятие итальянского конструктора Ф. Э. Моска в Москве, мастерская Ф. Ф. Терещенко под Киевом, фабрика Ф. Мельцера в Петрограде.
Что касается полётов «Ильи Муромца», то в 1918 г. не совершено ни одного вылета, хотя самолёт строился серийно и за три года в модификациях серий Б, В, Г, Д, Е было построено около 80 самолетов. Лишь в сентябре 1919 г. Советская республика смогла использовать две машины в районе Орла, а в ноябре следующего года состоялся последний боевой вылет «Ильи Муромца». В дальнейшем шесть самолётов использовались на первой в РСФСР почтово-пассажирской авиалинии Москва – Харьков – Москва. За это время было перевезено 60 пассажиров и несколько тонн грузов. Через полтора года линия была ликвидирована из-за изношенности двигателей.
В тяжелейших условиях Гражданской войны и восстановления народного хозяйства формировалась и развивалась советская авиация. Первоначально были приняты меры по спасению авиационной техники, оставшейся от русской авиации, – около 300 изношенных самолетов многочисленных устаревших конструкций, в том числе 13 «Муромцев», несколько полукустарных заводов, мастерских по сборке и ремонту техники. Каждый самолет представлял в то время исключительную ценность. После войны наступил один из самых тяжелых этапов строительства авиации, в создании которой руководству пришлось преодолеть невероятные материально-технические трудности.
О состоянии авиации того времени сказано в одной из статей М. В. Фрунзе: «Особенно важную роль в грядущих столкновениях будет играть воздушный флот. Такового у нас не имеется, ибо нельзя же серьезно считать флотом те несколько сотен аппаратов, которые среди наших летчиков известны под названием «гробов». Только исключительная доблесть и мужество нашего летного состава позволяют пользоваться ими. При хозяйственном строительстве и укреплении обороноспособности государства авиация становилось всенародным делом. В то время лозунги призывали: «Трудовой народ, строй воздушный флот!», «Пролетарий, на самолет!», «Даешь мотор!» и т. д.».
В эти тяжёлые времена в советском государстве возникло крупнейшее в стране оборонное предприятие, занимающееся созданием новой военной техники и вооружения для Красной, а затем и Советской армий. История его возникновения достойна описания. Поздней осенью 1920 г. председатель Совнаркома В. И. Ленин рассматривал запрос об изобретениях, поступивших в НТО ВСНХ. Внимание вождя привлек проект электрической сигнализации для стальных сейфов. Автор важного изобретения Владимир Иванович Бекаури был немедленно вызван в Совнарком. Через шесть месяцев на заседании Совета труда и обороны Бекаури предложил помимо системы безопасности сейфов проект радиоуправляемых мин. 18 июля 1921 г. заместитель председателя Совета труда и обороны А. И. Рыков подписал постановление № 231/276 об организации Технического бюро во главе с В. И. Бекаури для выполнения всех работ «по новому военно-морскому изобретению». Под смету, составленную Бекаури, Совнарком выделил 25 млн. рублей и определил штат Технического бюро в количестве 77 человек (50 рабочих, 27 специалистов и служащих).
Опыты по использованию радиоуправления в военном деле начались задолго до Бекаури. Еще в начале XX века француз М. Шнейдер создал опытный образец мины, взрываемой по радио. В России впервые опыт по телеуправляемым минам был произведен в 1910 г. инженером-механиком флота М. А. Яцуком и подполковником Μ. Н. Критским. Сигнал посылался с обыкновенной полевой радиостанции фирмы «Маркони». В Германии во время Первой мировой войны были испытаны 17 телеуправляемых взрывающихся катеров, созданных по проекту доктора Сименса – главы компании «Сименс – Шункерт». Опыты были успешными, и корабль противника получил серьёзные повреждения. Одновременно с немцами англичане проводили опыты по созданию телеуправляемых самолетов-торпед, которые должны были наводиться по радио на вражеский корабль. В 1917 г. в городе Фарнборо при большом скоплении народа был показан радиоуправляемый самолёт. Правда, система телеуправления вышла из строя, и желаемого эффекта добиться не удалось.
Приведенный перечень мировых достижений в области телеуправления не случаен, так как показывает, что на протяжении 17 лет Остехбюро Бекаури занималось аналогичными системами. Это продолжалось да конца 30-х годов, пока руководство страны не поняло, что большинство изделий института являются дорогостоящими и бесполезными игрушками. Таким образом, Бекаури брался за задачи, посильные только целой группе научно-исследовательских институтов. Остехбюро было передано в ведение Наркомата оборонной промышленности СССР и разделено на три самостоятельных отраслевых института. Подробности ликвидации ОСТ приведены в главе 7.
В этой части главы нам необходимо остановиться на создании тяжёлых бомбардировщиков по заданию Остехбюро в первые годы советской власти. Первое сотрудничество Остехбюро с КБ Туполева началось вначале 1924 г., когда для создания телеуправляемых самолетов Бекаури потребовался тяжелый самолет. Его хотели заказать его в Англии, но заказ сорвался из-за высокой стоимости и длительности исполнения. Через посредничество ЦАГИ и в начале 1924 г. такой заказ был дан ЦАГИ А. Н. Туполев начал проектирование для «Остехбюро», получившего название АНТ-4, а позже – ТБ-1. Буква «Т» в названии тяжелого бомбардировщика означала «транспортный», так как машина предназначалась для перевозки на наружной подвеске крупногабаритной военной техники – танков, тяжелых артиллерийских орудий, вплоть до торпедных катеров.
Владимир Иванович Бекаури, 1936 г.
Соединение с А. Н. Туполевым явилось не случайным, так как он имел большой опыт в создании тяжёлых самолётов.
Начиная свою деятельность в отделе ЦАГИ в 1919 г., он являлся заместителем председателя Комиссии по созданию аэросаней (КОМПАС). Председателем комиссии являлся профессор Η. Р. Бриллинг (1876–1961). Опыт, накопленный Туполевым в строительстве аэросаней и глиссеров (торпедных катеров), позволил ему ещё в 1923 г. создать первый цельнометаллический самолёт АНТ-2. Всем известно, что в 1922 г. на заводе Госпромцветмета в селе Кольчугино Владимирской области под руководством металловеда профессора И. И. Сидорина, инженеров В. А. Буталова и Ю. Г. Музалевского была получена первая партия слитков алюминиевого сплава, названного кольчугалюминием. Было признано, что сплав не уступает по своим свойствам иностранным аналогам и может быть использован в самолетостроении. Осенью того же года при ЦАГИ образовали Комиссию по постройке цельнометаллических самолетов под председательством А. Н. Туполева в составе И. И. Сидорина, Г. А. Озерова, И. И. Погосского. С работы этой комиссии, в деятельности которой участвовали также А. И. Путилов, В. М. Петляков, Б. М. Кондорский, Н. С. Некрасов, собственно, и начинается история туполевского КБ.
После первого самолёта АНТ-3 (разведчик Р-1) первый цельнометаллический самолёт поступил в серию в 1926 г. Двухместный самолёт-разведчик планировался для двигателей зарубежного производства, затем был оборудован 450-сильным двигателем М-5 конструкции Микулина. Серийное производство АНТ-3 продолжалось до 1929 г.
Осенью 1927 г. летчик С. А. Шестаков и бортмеханик Д. В. Фуфаев на первом серийном цельнометаллическом самолете АНТ-3 конструкции молодого Туполева, названном «Наш ответ Чемберлену», совершат перелет по маршруту Москва-Омск-Новосибирск-Красноярск-Иркутск-Чита-Благовещенск-Спасск-Наньян-Окаява-Токио и обратно. Путь в оба конца общей протяженностью 21700 км самолет проделал за 153 лётных часа. За перелет лётчики были награждены орденами Красного Знамени.
Самолёт АНТ-4, прошедший испытания в 1928 г., явился безусловным успехом советского самолетостроения. Созданный в КБ Туполева, он стал первым советским цельнометаллическим бомбардировщиком конструкции «свобод-нонесущий моноплан» с низкорасположенным крылом, гофрированной обшивкой и двумя размещенными на передней кромке крыла двигателями. АНТ-4 длиной 18 м с размахом крыльев 28,7 м был в то время самым большим цельнометаллическим самолётом в мире. Первые серийные самолеты-бомбардировщики АНТ-4 (ТБ-1) выпускались с импортными моторами БМВ-VI, но затем стали оснащаться отечественными двигателями М-17 мощностью 500–680 л. с. АНТ-4 был успешно опробован в варианте гидросамолета и показал хорошие результаты.
По своим размерам и летно-тактическим параметрам ТБ-1 не имел тогда себе равных. Его конструкция явилась удачным прообразом современных дальних бомбардировщиков. Это была крупная победа советских самолетостроителей, положившая начало новому этапу в развитии всей авиации, и особенно тяжелой. ТБ-1 был первый самолет, построенный крупной серией, начиная с 1929 г. В течение четырех лет было построено 620 машин. Он находился на вооружении дальней авиации около 10 лет. Его полетный вес составлял 6712 кг, полезная нагрузка – 2885 кг, скорость до 200 км/час, потолок – 4830 м, размах крыла – 29,6, длина – 17,5 м, площадь крыла – 121,5 кв. м, бомбовая нагрузка – до 1500 кг, стрелковое оборонительное вооружение – 6 пулеметов, экипаж – 6 человек.
Самолет ТБ-1 в течение почти десяти лет составлял основу парка тяжелых бомбардировщиков, использовался как своеобразная летающая научно-испытательная лаборатория для проведения многих экспериментов. На нем проводились испытания по сбрасыванию парашютного десанта и грузов, по дозаправке самолетов топливом в воздухе. На этих самолетах наши летчики участвовали в спасении полярной экспедиции на ледоколе «Челюскин».
Военное руководство разработало план строительства ВВС. В начале 1930 г. Реввоенсовет СССР утвердил программу создания новых типов самолетов, аэрофотоаппаратов и различных приборов, причем главное внимание уделялось тяжелой бомбардировочной авиации.
В 1929 г. был построен и через полгода испытан новый тяжелый бомбардировщик ТБ-3 конструкции А. Н. Туполева. Это был первый в мире четырехмоторный цельнометаллический самолет-гигант, свободнонесущий моноплан с авиадвигателями мощностью 2400 л. с. ТБ-3 имел полетный вес 24500 кг, полезную нагрузку – 6300 кг, дальность полета 1500–3270 км (в зависимости от нагрузки). Его схема – дальнейшее развитие ТБ-1 – стала определяющей для всех самолетов подобного класса и различного назначения. ТБ-1, а затем самолёт ТБ-3 показали качественный скачок в развитии отечественной дальней авиации. Эти самолеты проложили дорогу для создания других тяжелых самолетов и предопределили рациональную схему их конструкции.
Первый в мире серийный цельнометаллический двух моторный бомбардировщик ТБ-1 (АНТ-4)
Можно сказать, что отсчёт дальним и сверхдальним перелётам в истории авиации был начат русскими конструкторами и летчиками еще в июне 1914 г., когда знаменитый авиаконструктор И. Сикорский совершил дальний по тем временам перелет на самолете «Илья Муромец» по маршруту Петербург – Киев – Петербург. Уже в первом десятилетии после Первой мировой войны дальние перелеты активно осуществлялись за рубежом. Один из таких перелетов – через Атлантический океан, из Америки в Европу – выполнил капитан Д. Алькок на английском двухмоторном бомбардировщике «Виккерс Вими». В 1927 г. из Нью-Йорка в Париж на одноместном самолете перелетел знаменитый американский летчик Ч. Линдберг.
Через два года на самолете АНТ-9 «Крылья Советов» М. Громов с восемью пассажирами-журналистами за 53 часа перелетел по маршруту Москва-Берлин-Париж-Рим-Лондон-Париж-Берлин-Варшава-Москва протяженностью в 9037 километров.
Но наиболее выдающимся по дальности и сложности перелетом тех дней был перелет самолета «Страна Советов» из Москвы в Нью-Йорк. Шел 1929 г. Начинается строительство Магнитки, полным ходом идут работы по созданию Днепрогэса. Еще не существует дипломатических отношений с США, но Советское правительство принимает решение об организации перелета советского самолета в Америку. Для перелета выбрали первый в мире тяжелый цельнометаллический свободнонесущий моноплан АНТ-4 (ТБ-1) конструкции А. Туполева. Американские авиастроительные фирмы в то время еще не создавали подобных машин.
Конец ознакомительного фрагмента.