Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», 2013
© Ю. Н. Кочубей, вступительная статья, 2013
© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», издание на русском языке, 2013
© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», художественное оформление, 2013
ISBN 978-966-14-5460-5 (fb2)
Никакая часть данного издания не может быть скопирована или воспроизведена в любой форме без письменного разрешения издательства
Электронная версия создана по изданию:
Назарук О.
Н19 Роксолана: роман / Осип Назарук; пер. с укр. А. Климова; вступ. ст. Ю. Кочубея; прим. О. Назарука.
© Ю. Н. Кочубей, вступительная статья, 2013
© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», издание на русском языке, 2013
© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», художественное оформление, 2013
Назарука. – Харьков: Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга»; Белгород: ООО «Книжный клуб “Клуб семейного досуга”», 2013. – 416 с.
ISBN 978-966-14-5185-7 (Украина)
ISBN 978-5-9910-2414-3 (Россия)
При дворе султана ее называли «хасеки Хуррем», то есть «мать наследника престола» и «та, которая дарит радость» – в Европе она известна под именем Роксолана. Настуся, пленница из Украины, была куплена на одном из многочисленных невольнических рынков Османской империи для гарема султана Сулеймана Великолепного. Ей удалось стать любимой женой повелителя и приворожить его настолько, что он бросил к ее ногам всю свою державу…
УДК 821.161.2
ББК 84.4УКР-РОС
Вступительная статья кандидата филологических наук, ведущего научного сотрудника Института востоковедения имени А. Е. Крымского НАН Украины Юрия Кочубея
Примечания Осипа Назарука
Перевод с украинского Андрея Климова
В оформлении обложки использована иллюстрация Наталии Коноплич
Дизайнер обложки Наталия Коноплич
Роксолана: судьба, образ, символ
В наши дни мы стали свидетелями всеобщего увлечения именем Роксоланы: его носят не только сорта водки и груш, ансамбли и трио, но и крейсерская яхта, и внешнеторговое объединение; оно звучит в современной украинской поп-музыке и изобразительном искусстве. Роксолана стала главной героиней оперы А. Костина и мюзикла С. Галябарды и А. Святогорова. Имя это превратилось в экзотический символ, но и не без налета патриотизма, и это, вероятно, связано с влиянием произведений живописи и литературы, за которыми стоит прототип – реальная женщина с необычной судьбой.
Явление это можно объяснить также и ростом общественного интереса к истории Украины после провозглашения ее государственной независимости, и появлением целого ряда научных, научно-популярных и художественных произведений, посвященных жизненному пути прославленной жены султана Сулеймана Великолепного или связанных с ее эпохой. Широкая публика благосклонно приняла и телевизионный сериал «Роксолана» – образец украинского ориентализма[1].
Однако такого пояснения недостаточно. Судьба Роксоланы обычна и в то же время исключительна. Обычна для своего времени: молодая красивая девушка попадает в татарский полон, затем ее продают на невольничьем рынке в гарем султана, что связано не только с ее внешними данными, но и с умением их продемонстрировать. Подобных судеб были тысячи, десятки тысяч по всему Востоку. Однако в истории, и не только Османской империи, осталось только одно имя – Роксолана. Поповна из Рогатина получила его в связи со своей национальной принадлежностью не то от купцов-работорговцев в Кафе, не то уже в султанском гареме, где поначалу исполняла скромные обязанности рукодельницы.
Сведения о ее происхождении скупы. Само имя Роксоланы и свидетельства дипломатов итальянских торговых городов-государств указывают на то, что она «rossa», то есть русинка[2], тогда как польские авторы[3] уточняют, что она родом из Рогатина или его окрестностей, получила при крещении имя Александра и являлась дочерью священника Лисовского. Тем не менее, несмотря на четкие указания европейских дипломатов-современников, до сих пор выдвигаются различные версии относительно национальной и сословной принадлежности Роксоланы – то она якобы дочь польского аристократа или крымского хана, то немка, итальянка или даже француженка. Один из французских авторов назвал ее «московской девушкой», итальянская исследовательница – белоруской[4], а причина всего этого – чисто лингвистическая путаница: в большинстве языков Западной Европы слова «Россия» и «Русь» обычно не различаются на письме, хотя для последней издавна существует латинизированное наименование «Рутения».
Исключительность судьбы Роксоланы заключается в том, кем она стала, в ее роли в истории. Эта фигура занимает прочное место в истории Турции, и ее невозможно ни вычеркнуть, ни каким-то образом обойти – независимо от того, негативно или позитивно оценивается ее влияние на деятельность одного из самых выдающихся правителей Османской державы – Сулеймана Великолепного, которого чаще именовали Сулейманом Законодателем. Именно при нем Османская империя достигла апогея величия. Следует также иметь в виду, что все это происходило на Востоке, где женщина играла в обществе строго определенную роль, исключавшую всякое вмешательство в государственные дела.
Роксолана привлекла внимание европейских политиков и литераторов еще при жизни. Первые свидетельства о ней проникли на Запад из писем и докладов венецианских, генуэзских, дубровникских и австрийских дипломатов в Стамбуле[5], затем о Роксолане узнали во Франции, известна она была и в Польше (М. Литвин, С. Твардовский). Она даже переписывалась с польским королем, который в те времена являлся также королем украинских земель.
С самого начала оценки ее влияния на политику Османской империи были неоднозначными. Критические, а порой и откровенно негативные высказывания западных дипломатов были связаны с тем, что Роксолана, как считали в то время, поддерживала завоевательные устремления своего мужа, султана, в Западной Европе. При этом следует учитывать, что все обвинения Роксоланы в коварных замыслах и намерениях опираются не на факты, зафиксированные в документах, а на слухи, сплетни и домыслы. Фактом остается то, что экспансия турок-османов в период правления Сулеймана Великолепного действительно была ориентирована на Запад, они стремились, захватив Вену, утвердиться в Центральной Европе, а также подчинить всю средиземноморскую торговлю своим интересам. Не удивительно, что дипломаты, которым в этот период приходилось довольно туго, создали миф о Роксолане как холодной интриганке, разрушительной силе и даже колдунье, «опоившей» и «околдовавшей» султана. Кстати, как свидетельствуют исторические документы, таким же образом в Московской державе воспринимали византийскую принцессу Зою (Софию), жену великого князя московского Ивана III, которую сочли интриганкой и колдуньей[6].
Стремительное возвышение Роксоланы при дворе и ее очевидное влияние на государственные дела империи, на решения султана вызывали зависть и недовольство определенной части стамбульского «истеблишмента». Но до сих пор исследователи, в основном из-за недостатка источников, не могут прийти к определенным выводам относительно характера Роксоланы и ее роли в истории Османской империи.
Судьба пленницы, которая непостижимым для окружения образом превратилась, говоря современным языком, в «первую леди», так как Сулейман, вопреки традиции, официально вступил в брак с нею в соответствии с предписаниями ислама, вызывала острое любопытство в Западной Европе. К тому же, там в это время в связи с османской экспансией вновь начал возрождаться интерес к Востоку, угасший было после неудачных Крестовых походов. Восточные персонажи начали появляться в произведениях прежде всего французских писателей – это было связано с активизацией французской внешней политики на Ближнем Востоке в эпоху правления короля Франциска I. Драматические, а подчас и трагические события в Турции, так или иначе связанные в XVI столетии с Роксоланой, становились благодатным материалом для писателей.
В 1561 г. во Франции появилась первая трагедия на сюжет из османской истории – «Султанша» Габриэля Бунена (1535–1604) – одна из первых «образцовых» трагедий в истории французской литературы[7]. За ней последовала новелла Жака Ивера (1548–1572) на ту же тему. Эти произведения проложили путь целому «ориентальному» направлению. Большое влияние на дальнейшую разработку темы судьбы Роксоланы в литературе имел написанный на латыни труд Ж.-Ж. Буассара «Жизнь и портреты турецких султанов, персидских князей и других славных героев и героинь, от Османа до Мухаммеда II» (1596), на страницах которого Роксолана получила резко негативную оценку. О влиянии Роксоланы на султана еще в 1545 г. писал также итальянец Бассано ди Зара. Не меньшее значение для формирования образа Роксоланы в западноевропейской литературе имело появление в Италии в 1619 г. трагедии «Сулейман», созданной известным драматургом Просперо Бонарелли делла Ровере (1582–1659). Несмотря на стилистические небрежности, эта трагедия быстро приобрела популярность и получила известность в других странах Запада.
В 1637 г. творение делла Ровере перевел на французский известный литератор Шарль Вион д’Алибре (1600–1652), и оно оказало глубокое влияние на судьбу образа нашей героини во Франции[8]. Одно за другим появляются на свет драматические произведения и романы, в которых в числе действующих лиц оказывается Роксолана (нередко под усеченным именем Роксана), и повсюду она затевает интриги и плетет заговоры, которые заканчиваются трагично.
Так, Жан Мере (1604–1686) в 1639 г. создает пьесу «Великий и Последний Сулейман, или Смерть Мустафы». Жан де Сан-Сорлен Демаретц (1595–1676) пишет трагикомедию «Роксана» (1639) и публикует первую часть романа под тем же названием (ок. 1640). Отдали дань ориентальному жанру и более известные литераторы – брат и сестра Жорж (1601–1667) и Мадлен (1607–1701) де Скюдери. Их героем стал великий визирь Ибрагим-паша, государственный деятель, немало сил приложивший для сближения Франции с Турцией и, по слухам, павший жертвой интриг Роксоланы. Созданный братом и сестрой в соавторстве роман «Знаменитый паша, или Ибрагим» (1641) пользовался успехом у читателей, а позднее, как тогда было модно, Жорж де Скюдери по мотивам романа написал трагикомедию (1643) под тем же названием. Один из персонажей прославленной и до сих пор популярной трагедии Жана Расина (1639–1699) «Баязет» (1672) носит имя Роксана и также имеет немало черт, позаимствованных у созданного другими авторами образа Роксоланы[9].
В конце XVII в. увидела свет трагедия «Сулейман» (1680), автором которой считают актера Ла Тюильри. В работе над трагедией ему помогал драматург Гаспар Аббей (1648–1718), а по некоторым сведениям, именно он и является автором этого произведения. «Сулейман, или Великодушная рабыня» – так называлась трагедия Жаклена, увидевшая свет в 1653 г., а Н. Дефонтен в 1644 г. опубликовал пьесу «Персида, или Продолжение Ибрагима-паши».
В XVIII в. интерес к эпохе Сулеймана Великолепного и Роксоланы не угасает, о чем свидетельствует появление двух трагедий, посвященных судьбе сыновей великого султана. Обе носили название «Мустафа и Зеангир» (так во французской транскрипции звучит имя младшего из сыновей Роксоланы – Джахангира). Первая (1705) принадлежала перу Франсуа Белена, а автором второй (1776) был Николя де Шамфор (1740–1794), прославившийся своими «Максимами и мыслями». О Роксолане писал также известнейший драматург и автор эссе Ж.-Ф. Мармонтель (1723–1799).
Таким образом, имя Роксоланы на протяжении всего XVIII столетия не сходило с театральных афиш Парижа. В сокращенном варианте «Роксана» оно стало популярным у многих французских авторов: помимо Ж. Расина, им воспользовались Ш. де Монтескье в «Персидских письмах» (1721) и Эдмон Ростан в драме «Сирано де Бержерак» (1897). В XIX в. такие выдающиеся писатели, как А. де Ламартин и Ж. де Нерваль, публикуя свои записки о путешествиях по странам Востока, не забывали включить в них легенды и домыслы, связанные со знаменитой султаншей. В 1930 г. в Париже вышла книга Ф. Дауни «Сулейман, султан Турции», в которой автор немало страниц уделил Роксолане.
Мотивы биографии нашей соотечественницы проходят через ряд романов современных авторов – это, прежде всего, «Ночь сераля» М. де Греса (1982), «Мамлюк» Р. Соле (1996) и «Роксана, или Прыжок Ангела» Дж. Б. Нагаи (2000).
Французский язык, еще в XVI в. сменивший в Европе латынь в качестве языка международного общения, способствовал «экспорту» образа Роксоланы в образованные круги других стран. Интересно, что этот образ запечатлен и в самом французском языке: в одном из старых словарей зафиксирован фразеологизм nez à la Roxelane, что означает «слегка курносый».
В Англии, в особенности после появления «Истории турок» (1603) Р. Ноллеса (1550–1610), эпоха и имя Роксоланы также нашли свое воплощение в литературе. К числу самых ранних произведений на эту тему относится трагедия Н. Ли (1649–1692) «Королевы-соперницы» (1677), а также опера У. Д’Эйвенанта (1606–1668) «Осада Родоса» (1656), посвященная победе Сулеймана Великолепного над рыцарями – защитниками острова. Но наибольшая слава выпала на долю трагедии «Мустафа» (1665), которую на основе «Ибрагима-паши» де Скюдери создал Р. Бойл, граф Оррери (1621–1679). В этом произведении Роксолана представлена демонической женщиной, погубившей принца Мустафу. Даже через 70 лет после создания эта трагедия с успехом шла на сцене лондонского театра «Друри-Лейн»[10]. Именем «Роксана» наделил Д. Дефо амбициозную авантюристку, героиню романа «Счастливая куртизанка, или Роксана» (1724). Она одевается на турецкий манер, танцует восточные танцы и буквально завораживает чопорных британских джентльменов[11].
И в наши дни Роксолана не обойдена вниманием английских историков – об этом свидетельствует множество публикуемых ими трудов об эпохе расцвета и упадка Османской империи.
В польской литературе также нашлось место для Роксоланы. В частности, именно из поэмы С. Твардовского (1595–1661) «Преславное посольство светлейшего князя Кшиштофа Збаражского от Сигизмунда III к могущественному султану Мустафе» (1633), автор которой в 1621 г. побывал в Стамбуле, стало известно о том, что Роксолана – дочь священника из Рогатина. В XIX в. о ней много писали польские историки Ю. Немцевич, Ж. Паули, также были опубликованы письма Роксоланы к королю Сигизмунду II Августу и многочисленные комментарии к ним[12]. М. Гославский (1802–1834) изобразил ее в своей поэме «Подолье» (1827), указав, что Роксолана якобы родом из села Чемеривцы на Подолье[13].
В 1930 г. в краковском журнале «Ilustrowany Kurier Codzienny» появилась «захватническая» статья Т. Билинского, озаглавленная «Хасеки, полька на троне султанов»[14]. Против этой публикации немедленно выступила с жесткими возражениями украинская пресса во Львове. Нечто подобное повторилось и в 1951 г., когда польская эмиграционная газета «Narodowiec» поместила аналогичную публикацию. С опровержением немедленно выступила пресса украинской диаспоры[15].
В русской литературе XIX в. к образу Роксоланы первым обратился плодовитый, но малоталантливый драматург Н. Кукольник. В его пятиактной драме в стихах «Роксолана» (1835) абсолютно проигнорированы уже известные в то время исторические факты, а характер главной героини выстроен в духе известных французских образцов – она интриганка, не лишенная, впрочем, материнских чувств.
Немецкая литература отдала дань Роксолане одноименным романом писателя Й. Тралов (1882–1963), публиковавшего свои книги под псевдонимом Ханс Лов. Эта книга была первоначально издана в Швейцарии (1942), а затем в Германии (1944).
Известнейший австрийский писатель Л. фон Захер-Мазох (1836–1895) в своих «Женских образках с Галичины» также не мог не упомянуть Роксолану. Вот что он писал о ней: «Была она дочерью одного галицкого священника, та Роксолана, которую Расин прославил в «Баязете», та славянка, что сделала своим рабом Сулеймана Великолепного и возвысилась до его жены»[16].
Пожалуй, меньше всего писали о Роксолане в Турции – упоминания о ней в придворных хрониках отличаются лаконизмом. Современные турки также знают о ней немного, хотя ее имя фигурирует в «Турецкой энциклопедии», «Энцклопедии Ислама» и основных курсах турецкой истории. В 1959 г. специализированный журнал «Бюллетень Турецкого исторического общества» опубликовал на французском языке очерк М. Сокольницкого «Рутенская султанша»[17], в котором автор отстаивает украинское происхождение Роксоланы, а позднее – обширную статью о ней историка Н. Учтюма[18].
Общеизвестно, что Роксолана имела большое влияние на Сулеймана, именно с нее началась эпоха «вмешательства гарема» в государственную политику, которая постепенно привела к упадку Османской империи. В этой связи в 1979 г. турецкая писательница З. Дурукан опубликовала очерк «Гарем Топкапы-сарая», в котором Роксолана изображена в духе старых стереотипов – коварной и беспредельно жестокой. В таком же духе написана пьеса О. Асена «Хюррем Султан», впервые поставленная в 1998 г. на сцене Стамбульского городского театра. А значительно раньше – еще в 1950 г. – увидела свет книга Ч. Ульчай «Любовные письма турецких султанов»[19], в которой значительное место занимают письма Роксоланы Сулейману, свидетельствующие о ее образованности и безупречном чувстве собственного достоинства. Еще одну сторону ее деятельности представил Г. Али Ихсан в статье «Две султанши-благотворительницы. Жена и дочь Кануни»[20].
Вполне логично, что наиболее полно образ Роксоланы был освещен в украинской литературе. Ряд произведений, опубликованных в XIX и XX вв., в романтическом свете описывают необычную судьбу этой девушки. Именно тогда сложилась традиция называть «поповну из Рогатина» Настя или Анастасия Лисовская. В числе первых появились драма Г. Якимовича «Роксолана» (1869), мелодрама И. Лавровского (60-е годы XIX в.), историческая повесть «Роксолана, или Анастасия Лисовская» О. Орловского, печатавшаяся в 80-х годах XIX в. в «Подольских Епархиальных ведомостях». Были и другие попытки воссоздать образ прославленной султанши художественными средствами. В частности, стоит вспомнить поэму Л. Старицкой-Черняховской.
Начало XX в. ознаменовалось появлением оперы Д. Сичинского «Роксолана» (1908–1909) на либретто И. Луцика, в 1936 г. был опубликован исторический рассказ А. Лотоцкого «Роксолана». Но особым успехом пользовалась историческая повесть, увидевшая свет в 1930 г., автором которой был О. Назарук (1883–1940). Именно она легла в основу сценария 26-серийного сериала, снятого в Украине в 1996 г. Немало страниц уделил Роксолане и академик А. Крымский в своей «Истории Турции» (1924), за что подвергся уничтожающей критике в газете «Коммунист»[21]. Тем не менее, все перечисленные выше авторы не избежали влияния многотомного труда австрийского востоковеда барона Й. фон Хаммер-Пургшталя «История Оттоманской империи» (1827–1835), который крайне негативно оценивал историческую роль Роксоланы.
Очередной всплеск интереса к личности Роксоланы в Украине связан с появлением книги Ю. Колесниченко и С. Плачинды «Неопалимая купина» (1968), в которой целый раздел был посвящен «султанше из Рогатина». Ранее Ю. Колесниченко опубликовал в журнале «Вітчизна» (1966, № 5) материал под тем же названием. А между тем, годом раньше мюнхенское издательство «Дніпрова хвиля» выпустило в свет роман о Роксолане Н. Лазорского «Степной цветок»[22], и не исключено, что именно он привлек внимание украинских авторов и стал для них творческим импульсом.
В 70-х годах XX в. Л. Забашта создала большую драматическую поэму «Роксолана. Девушка из Рогатина» (1971), а в книгу И. Кныш «Отзвуки времени» (Виннипег, 1972) был включен обширный историко-литературный очерк «Императорская карьера Анастасии Лисовской». Кроме того, за рубежом была опубликована научно-популярная статья Е. Крамара «Прославленная украинка при султанском дворе»[23].
И все же вершиной украинской «роксоланианы», по нашему мнению, остается роман П. Загребельного «Роксолана» (1980), автора которого критик Л. Тарнашинская назвала «первым феминистом в украинской литературе второй половины 20 столетия»[24]. Это многоплановое, написанное умелым пером опытного беллетриста произведение, и не удивительно, что оно продолжает пользоваться большой популярностью у читателей. Глубокий анализ исторического материала, проникновение в суть эпохи и господствовавшей в те времена идеологии позволили автору избежать досадных ошибок и неточностей, которыми пестрят страницы произведений на «ориентальные» темы многих европейских и, в частности, украинских писателей. Роман П. Загребельного и сегодня регулярно переиздается на русском и украинском языках.
Образ Роксоланы продолжает привлекать внимание не только прозаиков, но и современных поэтов, причем не только в историко-нарративных произведениях, но и в философской лирике. Среди тех, кто обращался к фигуре «султанши из Рогатина», – О. Пахлевская, В. Вовк, А. Ирванец, В. Нечитайло, С. Шевченко, Ю. Бедрик, М. Орлич и многие другие.
При анализе этих поэтических произведений складывается впечатление, что многие из них создавались под определенным влиянием знаменитой казацкой «Думы о Марусе Богуславке». И действительно, в судьбах этих женщин немало общего, в особенности в начальном периоде жизни. Однако есть и существенные отличия, к которым мы еще вернемся.
В оценке Роксоланы и ее места в истории украинские авторы разделились, как это обычно и бывает, на два противоположных лагеря. Одни – О. Назарук, Н. Лазорский, Л. Забашта, некоторые поэты – представили ее стопроцентной пламенной украинской патриоткой, все мысли которой – только об украинском народе, православной вере, а главное чувство героини – ненависть к туркам. Другие, такие как Ю. Винничук с его мистификацией «Записки Роксоланы» (1991) и пародийно-эротической книгой «Житие гаремное» (1996), а также П. Романюк в «Галицком меморандуме» (1999), беспощадно клеймят Роксолану, обвиняя ее в «национальной измене», называя «Леди Макбет» и пытаясь представить великую султаншу, которую почитали и перед которой трепетали подданные и двор султана, в качестве одной из «наташ», наводняющих в наши дни бордели Ближнего Востока.
Неудачным нам представляется и термин «роксоланство», о котором в свое время писал П. Загребельный[25] и которым пользуется В. Базив[26]. Это напоминает вопрос из анкет советского периода «Находились ли вы на оккупированной территории?» Юную девушку оставили на произвол судьбы, не сумели защитить те, кто должен и обязан был это сделать, а теперь ей ставят в вину то, что с ней случилось! Еще более курьезно выглядят обвинения в том, что Роксолана не пожелала помочь прославленному казачьему вожаку Байде, захваченному в плен турками. Но ведь в ту пору, когда Байду «цепляли на крюк» в Цареграде, Роксоланы давно уже не было в живых!
Одно совершенно очевидно: хулители Роксоланы не оригинальны в своем «иконоборчестве». Еще в 1926 г. Е. Маланюк гневно писал:
Під сонні пестощі султана
Впивала царгородський чар,
Це ж ти – попівна Роксолана,
Байстрюча мати яничар![27]
Но, как ни странно, хула и грязь не пристают к Роксолане. И на то есть веская причина.
Сегодняшнюю популярность Роксоланы в Украине и пестроту мнений о личности и судьбе «султанши из Рогатина» следует считать совершенно естественными. Это не что иное, как свидетельство пробуждения нашего национального самосознания.
Но любопытно и то, что к образу Роксоланы и в наши дни продолжают обращаться зарубежные авторы – историки, писатели, кинематографисты. Подобная «живучесть» образа (неважно, со знаком «плюс» или «минус») не может быть случайной. Если бы речь шла о какой-нибудь мастерице дворцово-дипломатических интриг, то хватило бы одной-единственной книжки в глянцевой обложке, чтобы удовлетворить любопытство широкой публики. Исторические источники сведений о Роксолане скудны и практически исчерпаны, однако авторы и исследователи продолжают напряженно всматриваться в этот образ.
Достаточно взглянуть на список вышедших только в последние десятилетия исследований и художественных произведений, в которых Роксолана фигурирует в качестве заметного персонажа. Это и антиисторический роман французского литературоведа К. Клеман «Султанша» (1981), и роман финского писателя М. Валтари «Микаэль эль-Хаким» (1979), носивший во французском переводе название «Слуга Пророка», и обширное историческое исследование сербского ученого Р. Самарджича «Сулейман и Роксолана» (1987), и роман румынских авторов М. Бурады и В. Корбула «Роксолана и Сулейман», опубликованный в Париже в 1987 г., а также романы английского писателя К. Фалконера «Гарем» (1992) и французского автора А. Париса «Последний сон Сулеймана» (1999).
Все упомянутые авторы, даже при современном высоком уровне исторической науки, допускают непростительные фактические ошибки, а нередко и просто тенденциозны. Тем не менее им не удается превратить Роксолану в банальную интриганку и беспринципную оппортунистку: она, подчас вопреки воле создателей этих произведений, выступает как гораздо более сложный образ, как универсальное обобщение, своего рода символ. Отнюдь не украинского патриотизма – таким символом была и остается легендарная Маруся Богуславка. Если бы Роксолана оказалась еще одной «Марусей», ее образ не привлек бы к себе такого внимания в самых разных странах. Она сродни библейским женским образам – таким, как Дебора и Эсфирь; из более поздних образов-символов Роксолане близки Клеопатра и Жанна д’Арк. Разница лишь в том, что все эти героини относительно линейны, они действуют по плану, составленному извне или внушенному Провидением (как Орлеанская Дева), а Настя, она же Анастасия Лисовская, в одиночестве оказалась перед экзистенциальным выбором и сумела переломить свою судьбу в самых нечеловеческих обстоятельствах. Именно благодаря этому, по нашему мнению, образ Роксоланы приобретает черты универсальности и постоянно привлекает к себе внимание авторов не только в родной стране, но и за ее пределами.
Возможно, Роксолана заслуживает осуждения за некоторые приписываемые ей поступки – такие, как интриги против Ибрагима-паши и других высоких османских сановников, за участие в заговоре против наследника престола Мустафы, которое, впрочем, остается недоказанным, так как до сих пор не известно, существовал ли этот заговор вообще. Ведь и сам Сулейман Великолепный вовсе не был «тряпкой», как кое-кто пытается его изобразить. Все современники подчеркивают его неукротимую волю и решительность, султан мог иметь собственные источники информации и способы разрешения назревших проблем, которые ничем не отличались от распространенных в то время в Европе. Достаточно вспомнить хотя бы историю взаимоотношений английской королевы Елизаветы I и Марии Стюарт. Опираясь на принцип историзма, мы обязаны принять во внимание и то, что Роксолана все это время жила под невыносимым давлением. В случае смерти мужа она и ее дети были безусловно обречены на гибель. Поэтому она стремилась все держать под контролем и при малейшей опасности действовала быстро и эффективно.
Это достаточно ясно показано и в произведениях западных авторов. Все они отмечают ум, силу воли, эрудицию и политическую одаренность Роксоланы, которые она, по их мнению, сформированному под влиянием унаследованных от прошлого стереотипов, использовала исключительно для интриг. Складывается в целом негативный образ, и тут же возникает парадокс: почему же тогда Роксолана, несмотря на все приписываемые ей злодеяния и грехи, наряду с самим султаном остается главной героиней романов и повестей?
Тонкий знаток эпохи, французский ученый А. Кло вообще отвергает большинство обвинений, выдвигаемых в адрес «султанши из Рогатина»[28]. При всех внутренних противоречиях Роксолана остается символом несгибаемости свободного духа человека, его способности вступить в схватку с судьбой и победить – без всякой мистики и чудес. Каждый из авторов, писавших о Роксолане, не мог не отметить силу ее характера и интеллекта, решимость, глубокое знание человеческой природы, механизмов политики и власти. Осознанно или нет, но им удалось показать, что эта женщина – уникальный феномен, необычайно масштабная фигура, сумевшая самостоятельно утвердить себя в истории.
Нет никаких оснований, да и необходимости считать ее символом украинского патриотизма. Но и стыдиться нашей землячки нам не приходится. И хорошо, что, несмотря на «идеологическое» сопротивление, в память о Роксолане в Рогатине был установлен монумент. Да, она не может считаться фигурой национальной истории, ибо принадлежит истории Османской империи. Но для нас Роксолана – символ непобедимости духа и яркий пример того, что даже в самых безнадежных обстоятельствах следует не опускать руки, а бороться, выживать и верить в лучшее будущее.