Глава 2
Когда Кар проснулся, между балками церковной крыши сочился тусклый утренний свет. Он услышал, как шипит масло на сковороде, и живот скрутило от голода.
Сосиски…
Он перекатился, опрокинув кипу книг, стоявшую рядом с матрасом. В мозгу тут же вспыхнули воспоминания прошлой ночи. Камень, незнакомец.
Крамб был неподалеку, он стоял спиной к Кару и, склонившись над жаровней, переворачивал шипящие на сковородке сосиски. Пип сидел рядом с ним, по рукаву у него туда-сюда бегала мышь. Говорящий-с-мышами кутался в военную куртку, которая была ему велика по меньшей мере размера на три; по его растрепанным волосам стучала расческа. Он жадно смотрел на сковородку.
– Да они уже точно готовы! – сказал Пип.
– Терпение, – ответил Крамб.
Сверху послышалось курлыканье голубя.
– Уже проснулся? – спросил Крамб. – Надо же, ведь всю ночь по городу шастал.
Кар понял, что Крамб говорит о нем, и покраснел, вспомнив вчерашнего голубя. Что он успел увидеть? Кар сел, три верных ворона спорхнули с подоконника и приземлились рядом с ним. Кар злился на себя – не только потому, что не догадался тщательнее запутать след, но и потому, что ему было неловко. Хотя он ведь не сделал ничего дурного.
– Я должен был разведать, – сказал он. – Что плохого в том, чтобы узнать больше о своем прошлом?
– Ты нашел что-нибудь? – спросил Крамб, обернувшись к Кару. На нем была красная кепка с тигриной мордой – эмблемой сборной Блэкстоуна по бейсболу, – и длинные волосы торчали из-под нее с обеих сторон. Усы и борода росли неровными пучками. Кару вспомнилась их первая встреча в переулке. Тогда он решил, что Крамб просто нищий бродяга.
– Нет, – ответил Кар. Его рука сама скользнула в карман, где лежал черный камень, но Кар сделал вид, будто возится с молнией.
– Ты лжешь, – сказал Крамб. – Боббин видел, что в доме был кое-кто еще.
– О чем это он? – спросил Хмур.
– По его словам, это была юная леди. Он влетел в окно посмотреть, чем ты там занят. Так, Боббин?
Жирный голубь, сидевший на балке, дернул головой, и Кар вспомнил, что, когда вошел в дом, краем глаза заметил какое-то существо на лестничной площадке. Должно быть, это и был голубь Крамба, следивший за ним.
– Это просто девочка, – сказал Кар. – Она там ночевала. И не стоило тебе за мной шпионить.
– А тебе не стоит мне врать, – заметил Крамб. В тот момент он выглядел старше своих двадцати с небольшим лет. Он переложил сосиски, с которых капал жир, на три булочки. – Мы должны быть семьей, Кар.
– Ты расскажешь ему про того чокнутого на улице? – спросила Блик.
Крамб протянул ему тарелку с сэндвичем, и Кар покачал головой. Похоже, что Боббин не видел бледного человека, так что говорить о нем Крамбу нет нужды. Его бы засыпали вопросами об этой встрече, а Кар отлично помнил слова «чокнутого». Камень принадлежит ему одному. И пока он не выяснит, что это, он никому ничего не скажет.
– Ну? – поинтересовался Пип с набитым ртом. – Что за девочка?
– Ее зовут Селина, – ответил Кар. – Она сбежала из дома.
Крамб кивнул, с глубокомысленным видом жуя бутерброд:
– Лучше держись от нее подальше. Из общения с людьми ничего хорошего не выйдет.
Кар почувствовал, что начинает злиться. Крамб не должен указывать ему, что делать, только потому, что он старше.
– Но…
– Кар, теперь на тебе ответственность, – сказал Крамб. – Ты Бестия. И ты не должен допустить, чтобы люди узнали, кто ты такой. Людям доверять нельзя.
На этот счет у Кара были сильные сомнения. Крамбу всегда кажется, что все вокруг только и хотят ему насолить. К тому же Лидия, подруга Кара, – обыкновенная девочка. Правда, он не видел ее уже два месяца или даже чуть больше – с тех пор как переселился к Крамбу. Вовсе не потому, что не соскучился, – просто Кар понимал, что ее мама не хочет, чтобы они проводили время вместе. Отец Лидии, мистер Стрикхэм, вообще ничего не знает о Бестиях. Они живут своей жизнью. Нормальной жизнью.
– Ты же не будешь его есть? – с надеждой спросил Пип, кивнув на сэндвич Кара. Его собственная тарелка уже опустела, и две мыши теперь выискивали крошки.
– Буду, – ответил Кар, придвинув тарелку к себе поближе.
– И правильно, – сказал Крамб. – Сегодня с утра у нас тренировка, не забыл? А потом у тебя урок чтения.
Кар застонал. Читать ему нравилось, но Крамб настаивал, чтобы они тренировались со своими животными три раза в неделю, а это куда более болезненно.
– Это обязательно?
Крамб закатил глаза:
– Кар, сколько можно! Сеятель Мрака, может, и исчез, но мы не знаем, сколько его жаждущих мести приспешников сейчас гуляет на свободе.
У Кара перед глазами мелькнула картинка – белый паук, которого он видел на кладбище после того, как отправил Сеятеля Мрака в небытие. Но он видел его долю секунды – конечно, это просто призраки прошлого тревожили его усталый ум. Кар отогнал мрачные мысли.
– Без предводителя… – начал было он.
– Новый враг всегда появляется, – отрезал Крамб.
Не успел Кар возразить, как голубь молниеносно слетел вниз, схватил сэндвич с тарелки и вспорхнул высоко наверх.
– Очень смешно, – фыркнул Кар, закатив глаза. Голубь уронил сэндвич, и Кар поймал его на лету. – Завтра я буду тренироваться в двойном объеме, как тебе это?
Крамб одарил его тяжелым взглядом, и Кар, устыдившись, отвел глаза. После всего, что Крамб для него сделал, наверное, стоило быть с Говорящим-с-голубями повежливее. Но все-таки он не мог окончательно смириться с подобным режимом. Крамб ему не отец и даже не старший брат, однако он всегда указывает ему, что делать. Он даже выдал Кару часы, чтобы приучить его являться к столу вовремя. Но Кар не обязан перед ним отчитываться.
– Я не могу тебя заставить, – сказал Крамб. – Но не забудь, что сегодня в полдень похороны Эмили.
– Конечно, – сказал Кар. Он только однажды видел Говорящую-с-многоножками. Это была печальная пожилая женщина; ее дети погибли в Темное Лето, и Эмили так и не оправилась от горя. – Это правда, что у нее нет наследника? – тихо спросил Кар.
Крамб кивнул:
– Теперь, когда она ушла, род Говорящих-с-многоножками угас навсегда.
Повисла тишина. Силы Бестий переходят от родителей к детям, и никак иначе.
– Итак, если мы не идем на тренировку, что мы будем делать? – спросила Блик. Кар заметил, что она тоже пожирает глазами сэндвич. Он отломил кусок и бросил ей.
– Мы идем гулять, – сказал он.
– Можно я с вами? – спросил Пип, вскочив на ноги.
Кару удалось замаскировать улыбкой недовольную гримасу. Иногда с Пипом было весело, но чаще он ходил за ним по пятам, словно тень, не оставляя Кару ни малейшей возможности побыть наедине с самим собой.
– А почему бы тебе не остаться с Крамбом и не потренироваться? – спросил Кар. – Со мной не повеселишься. Знаешь, вороны жутко скучные ребята.
– Очень мило, – проворчал Визг.
Пип кивнул, хотя и выглядел огорченным.
Кар развернул одеяло, заменявшее ему подушку, и вытащил тонкий темный клинок – Клюв Ворона. Он вложил его в ножны, которые сам сшил из старой кожи, и повесил меч за спину. Крамб с любопытством наблюдал за ним:
– Опасаешься неприятностей?
Кар покачал головой:
– Как ты сказал, никогда не знаешь, что поджидает за углом.
Он направился к лестнице, вороны последовали за ним.
– Значит, мы скучные, да? – язвительно переспросил Хмур.
Кар подождал, пока они не оказались на безопасном расстоянии, и прошептал:
– Я не хочу, чтобы за нами шпионили. Особенно там, куда я собираюсь пойти.
– Ух ты! Тайная миссия! – восхитилась Блик.
– Смотрите, нет ли поблизости голубей, – предупредил Кар. – Я объясню все по дороге.
Блэкстоун – город с большой историей. На протяжении нескольких вечеров Крамб рассказывал о нем Кару: как сотни лет назад все началось с поселения на болотистой реке, как оно выросло, а реку перегородили и разветвили, чтобы орошать окрестные поля. Как это поселение стало важным стратегическим пунктом на пересечении двух больших торговых путей. В шестнадцатом и семнадцатом веках деревянные постройки были вытеснены каменными домами. Расцвет города пришелся на эпоху, когда по стране прокатилась промышленная революция. Реку расширили и провели дальше, и мосты соединили ее берега.
С каждым новым поколением приходили сюда новые люди и оставались навсегда, с ними приходили новые идеи и традиции. На смену металлургическим заводам и фабрикам пришел мир банков и высоких технологий. Население все росло, и город расширялся. Казалось, что Блэкстоун встал на путь безусловного прогресса.
До тех пор, пока не наступило Темное Лето и война Бестий не разрушила город.
С тех прошло восемь лет, но Блэкстоун так и не оправился. Он был похож на раненое животное, которое не может подняться на ноги, но все еще цепляется за жизнь.
Кар видел город иначе, чем большинство людей – тех, кто ходит по земле и ориентируется по названиям улиц и дорожным знакам. Он знал, где тихо и спокойно, знал, где всегда толпы народу. Места опасные и безопасные. Где можно чем-нибудь поживиться и где искать еду бесполезно. Где он может пройти незамеченным в темноте и где не скрыться он света уличных фонарей. Расстояние он измерял временем, а не милями[2]. Десять минут – чтобы от заброшенного вокзала, по старым рельсам дойти до собора. Двенадцать – если сделать крюк по крышам покинутого каучукового завода.
И куда бы он ни шел, городское прошлое всегда напоминало о себе. Разумеется, со времен семнадцатого века сохранилось немногое. Кое-где попадались церкви и старые, похожие на гнилые зубы насыпи, выступавшие на мелководье там, где раньше были дамбы. Именно двадцатый век стер с лица земли большую часть того, что осталось от его предшественников.
Остались старые сточные канавы – теперь они переходили в круглые туннели, ветвившиеся по всему городу, которые вели к насосным станциям и очистительным сооружениям, а затем в дальние пределы реки Блэкуотер.
Когда Кар только начинал исследовать город, он никогда не спускался вниз. Но время шло, уверенности прибавлялось, и он уже не боялся сходить под землю. В дневное время, когда на крышах небезопасно из-за строителей и полицейских вертолетов, куда лучше путешествовать по подземным туннелям.
Вот только воронам это никогда не нравилось.
– Птицам потолки не по нутру, – проворчал Хмур, когда они спускались по шахте в туннель неподалеку от церкви.
– Небо значит безопасность, – сказала Блик.
– Не волнуйся. Я присмотрю за тобой, – сказал Визг, но его голос слегка дрожал.
Хмур гортанно хмыкнул:
– Боже мой, меня сейчас стошнит!
– Мы должны быть уверены, что за нами не следят, – сказал Кар. – Так что это единственная дорога.
Он спрыгнул с подножки стальной лестницы в туннель. К счастью, там оказалось сухо, но воздух был затхлый и спертый.
Войдя в туннель, Кар достал из кармана фонарик и включил его. Вороны иногда улетали вперед, потом возвращались. Внизу он ни разу никого не встретил, если не считать одной странной крысы, но все равно от этого места по коже бежали мурашки. Не хотел бы он оказаться здесь совсем один.
Спина начала зудеть, и он поправил ремни на плече, чтобы Клюв Ворона лег удобнее. Непримечательное на вид древнее оружие. Узкий обоюдоострый клинок фута два длиной – заточен не идеально, но им хотя бы можно отпугнуть нападающего и успеть убежать самому. К тому же это был меч рода Говорящих-с-воронами, который наделял своего носителя властью открывать портал в Земли Мертвых. Владеть им – был долг Кара.
Кар запустил руку в карман и нащупал черный камень. Он что, тоже имеет какое-то отношение к их роду? Сегодня камень не казался ему чем-то особенным или волшебным, но что-то же было в нем примечательного – иначе почему мама хотела, чтобы камень хранился у Кара? В конце концов, она была Говорящей-с-воронами до него.
Интересно, вчерашний странный безволосый незнакомец не соврал, когда сказал, что знал его маму? Кар догадывался, что незнакомец и сам был Бестией, хотя поблизости Кар не заметил никаких животных.
Слишком много вопросов, и Кар знал только одно место, где он, возможно, найдет на них ответы.
– Прием! Земля вызывает Кара… – послышался голос Визга.
– Э… что? – очнулся Кар.
– Ты очень странный последнее время, – сказал Визг. – Хмур с тобой разговаривал.
– Прости, – сказал Кар. – Просто задумался. Хмур, о чем ты говорил?
– Я сказал, что мы идем на запад, так? – ответил ворон. В луче фонарика его глаза блеснули серебром. – Мы возвращаемся, чтобы встретиться с той девочкой?
– Нет, – ответил Кар, продолжая идти вперед. – Мы идем в Горт-Хаус.
– Дом Квакера! – фыркнул Хмур. – Зачем тебе этот старый трус?
– Возможно, ему что-то известно о черном камне, – ответил Кар.
Он не мог носить его с собой просто так, даже не зная, почему этот камень так важен, и был уверен, что мама согласилась бы с ним. Если бы она могла, она бы рассказала ему все сама. В этом он не сомневался.
Туннели проектировал явно какой-то сумасшедший. Шахты, широкие и узкие, соединяли разные уровни и образовывали извилистый лабиринт. Кар шел минут двадцать, ориентируясь по памяти, затем ему пришлось несколько раз взбираться по лестницам. Когда он переходил на другой уровень, звук его шагов эхом разносился по туннелю.
– Ты точно знаешь, куда идешь? – спросила Блик, усевшись на выступавшую трубу. – Я не хочу здесь потеряться.
– Мы знаем эти туннели как свои маховые перья, – сказал Визг, приземлившись рядом с ней. – Мне холодно. А тебе?
Блик отодвинулась:
– Я прекрасно себя чувствую, спасибо.
Туннель слегка пошел вверх. Кар считал вертикальные шахты, мимо которых они проходили, пока не убедился, что нашел нужную.
– Пора на выход, – сказал он.
Он первым взобрался наверх, отодвинул крышку люка и выглянул наружу. Как он и думал, они были на пустынной дороге, вьющейся вверх по холму. По обочинам росли деревья. Они вылезли на краю дороги у подножия Херрик Хилл, зеленого квартала за чертой Блэкстоуна.
– Ура, наконец-то свежий воздух! – воскликнула Блик, взлетая вверх к ветвям деревьев. Визг и Хмур устремились за ней. Кар выбрался из люка и задвинул крышку. Можно было срезать до Горт-Хауса вверх по холму, но вместо этого он быстро пошел вдоль дороги. Здесь было тихо, и вряд ли они наткнутся на случайных прохожих. В случае чего он тут же спрячется в кустах.
Может, Квакер и трус, но ему можно доверять. В конце концов, именно Говорящий-с-кошками первым рассказал Кару про его родителей, Клюв Ворона и многое другое. Он был кем-то вроде ученого, специализировался на истории и культуре родов Бестий. Горт-Хаус ломился от сокровищ, артефактов и книг – своеобразный музей быта Бестий.
Но когда Кар подошел к дому, сердце его забилось чаще.
Здесь что-то не так.
Ворота были открыты, на подъездной аллее стояла полицейская машина, мигалка медленно вращалась. Кар поднял руку, давая знак воронам, но они и так уже все поняли и уселись на заборе.
– Что происходит? – спросил Визг.
Беспокойство Кара росло с каждой секундой. Что-то случилось с Квакером? А что, если к нему забрались воры? Или кто-нибудь похуже воров… Кар тихо миновал ворота и пошел по дороге вдоль фигурных кустов.
– Уберите от меня руки! – послышался вопль, сопровождавшийся кошачьим шипением.
Кар спрятался – и вовремя: в этот миг Квакера вытолкнули из дома, и двое полицейских скрутили ему руки за спиной. Одет он был с иголочки: твидовый костюм в коричневых тонах, красный жилет, горчичного цвета мокасины. Две полосатые кошки путались у него под ногами, когда полицейские прижали Квакера к дверям машины. Монокль выпал у него из глаза, и полицейский раздавил его ногой.
– Я ничего не сделал! – кричал Квакер, – Хотя бы объясните, что вам нужно!
Серый кот прыгнул на капот автомобиля: шерсть на загривке вздыбилась, спина выгнулась дугой.
– Нет, Фредди! – взвизгнул Квакер.
Один из полицейских отвязал дубинку и злобно замахнулся на кота. Тот спрыгнул на землю и со всех ног бросился в сад.
– Все очень плохо, – прошептал Кар, готовясь выйти из укрытия.
– Стой! – крикнул Хмур, и Кар остановился.
– Я требую, чтобы мне объяснили, что здесь происходит! – сказал Квакер, когда из дома вышел третий полицейский.
– Нашел что-нибудь? – спросил тот, который гонял кота.
– Только кучи книг и какой-то подозрительный антиквариат, – ответил третий. – Для тщательного обыска нам потребуется больше людей.
– Без ордера вы не имеете права! – крикнул Квакер.
Хрясь!
Полицейский с размаху ударил Квакера в челюсть.
– Заткнись!
Кара передернуло. Он не много знал о полицейских, но догадывался, что они не должны так вести себя при исполнении.
Квакер обмяк в их хватке, и полицейские запихнули его в машину.
– Я не могу позволить им забрать его, – проговорил Кар, но ноги будто приросли к месту.
– Что ты собираешься делать? – спросил Визг. – Их трое. И они не должны узнать, что ты Бестия, не забыл?
Полицейские забрались в машину вслед за Квакером. Двигатель заурчал, и машина медленно поехала по дороге. Кар вжался в изгородь и с тяжелым сердцем смотрел, как они уезжают. Новые кошки выбежали из дома, жалобно мяукая. Они столпились за воротами, а машина уже ехала вниз по холму.
– Это полицейские, Кар, – сказал Хмур. – Крамб не одобрил бы твое вмешательство, и тут я с ним согласен… Эй!
Кар бросился вниз по холму, сжимая в кулаке камень, чтобы тот не выпал из кармана. Он знал, что должен делать. Если он превратится в ворона, то сможет следить за ними с воздуха. Собрав всю свою энергию, он подпрыгнул, стараясь преобразиться, позволяя внутреннему ворону расправить крылья…
… и тяжело упал на землю, сбив дыхание.
– Ой, это было неловко, – сказал Визг, приземлившись рядом.
– Наверное, тебе стоило остаться и потренироваться с Крамбом, – заметил Хмур.
Кар сел, потирая спину. Почему не получилось? Он ведь уже делал так раньше.
– Несите меня за машиной полицейских, – сказал он воронам.
Кар закрыл глаза, сжал кулаки и ощутил, как сила наполняет его тело. Пусть он не смог превратиться в ворона, но у него есть еще кое-что в запасе.
Когда Кар открыл глаза, он увидел, что они летят. Черные пятна приближались со всех сторон. Вороны Блэкстоуна слушались своего хозяина.
Один за другим они образовывали темный вихрь и цеплялись лапами за его одежду. С каждым новым вороном Кар чувствовал, как становится все легче, и вот его ноги оторвались от земли.
– Летите за ними! – приказал он.
Ноги Кара уже болтались в воздухе, а вороны поднимали его все выше, к небу, под ним внизу петляла серая лента дороги. Когда Кар отдался власти их крыльев и земля стала уменьшаться, страх сменился восторгом. Вдалеке раскинулся Блэкстоун. Он должен остановить машину до того, как они доедут до оживленного мегаполиса, иначе его непременно заметят. Мысленно он сам направлял воронов. Вон там! Машина прямо по курсу, медленно едет по вьющейся дороге. Вороны ускорились, и вот Кар уже висит в десяти футах над автомобилем. Сможет ли он это сделать? Он должен все рассчитать максимально точно.
– Отпускайте меня! – крикнул он.
– Что? – каркнул Визг.
– Сейчас же! – крикнул Кар.
Сотни когтей разжались одновременно, и он ударился ногами о крышу машины. Потеряв равновесие, он перекатился и врезался в лобовое стекло. Тормоза взвыли, машина завихляла, и мальчик спрыгнул вниз. Мир завертелся перед глазами, Кар обхватил голову руками. Боком он сильно ударился обо что-то твердое.
Кар перекатился и понял, что лежит посередине дороги. Он сел и как раз успел увидеть, как полицейская машина вылетела на обочину и с громким треском врезалась в дерево.
Когда Кар поднялся на ноги, лодыжку пронзила боль, но он решил, что просто подвернул ее. По мере того как он приходил в себя, с десяток ран дали о себе знать. Куртке тоже досталось. Вороны уже расселись на деревьях по обе стороны дороги. Морщась, Кар захромал к машине. Только теперь ему стало жутко. Что я наделал?! Он рывком открыл заднюю дверь и из покореженной машины вырвался дым.
Полицейские слабо шевелились на передних сиденьях. Живы, слава богу, но они все равно опасны. Кар перегнулся через тело Квакера и расстегнул ремень безопасности.
– Кар? – изумленно проговорил Квакер. Он часто моргал, видимо, шок еще не прошел.
– Идемте со мной! – сказал Кар.
– Как ты…
Кар схватил Квакера за руку и потянул его из машины.
– Сюда! – позвал он, ведя Говорящего-с-кошками вверх по поросшему травой склону. Нога отзывалась болью при каждом шаге. – Подальше от дороги.
Перед тем как войти под сень леса, Квакер помедлил. Кар не знал, куда идет, он только хотел оказаться как можно дальше от полицейских. Спотыкаясь о кряжистые корни, они спустились по склону, покрытому опавшими листьями, перешли вброд небольшой ручей, взобрались на другой склон и оказались в небольшой лощине. Квакер, тяжело дыша, упал на землю. У Кара нога разрывалась от боли. Вороны уселись рядом с ними.
– Глядите в оба, – сказал им Кар.
– Ох, Кар, что же ты наделал?! – выдохнул Квакер.
– Лучше бы спасибо сказал, – заметила Блик.
– О чем вы? – спросил Кар. – Я вас спас.
Квакер огляделся по сторонам, будто что-то услышал. Он еле стоял на ногах, в глазах застыл ужас.
– Нет, не спас, – сказал он. – Она следит за нами, даже сейчас.
Кар нахмурился:
– Кто следит? Здесь никого нет!
Квакер, тяжело дыша, помотал головой:
– Кар, ты не понимаешь.
Где-то вдалеке Кар услышал крики. Полицейские. Скоро прибудет подкрепление.
– Послушайте, мне нужна ваша помощь, – сказал Кар. – Я хочу кое-что вам показать.
И он вытащил из кармана черный камень.
Квакер застыл на месте, уставившись на то, что лежало на ладони Кара.
– Нет! – простонал он и затряс головой. – О нет, нет, нет!
Кар отпрянул, будто камень мог чем-то навредить Говорящему-с-кошками.
– Успокойтесь, – сказал он. – Что случилось?
– Она это ищет, – промямлил Квакер, по-прежнему неотрывно глядя на камень. – Теперь все ясно. Откуда он у тебя?
– Кое-кто дал его мне, – ответил Кар. – Он сказал, что получил его от моей матери.
Квакер подошел к краю лощины.
– Возможно. Но это опасная вещь, Кар. Ты в опасности. Спрячь его, ради бога!
Кар положил камень обратно в карман:
– Почему? Что это?
Квакер тяжело сглотнул.
– Избавься от него, – сказал он. – Никому не говори, что он у тебя. Ни Крамбу, ни Лидии, ни Вельме – никому! Твоя мама сказала бы тебе то же самое. Это бремя Говорящего-с-воронами. Спрячь его куда-нибудь, где никто никогда его не отыщет, и… прошу тебя… держи его подальше от меня!
Он повернулся и побежал прочь.
– Стойте! – крикнул Кар. – Мне нужна ваша помощь!
Квакер даже не обернулся. Он бежал все дальше в лес и вскоре скрылся за деревьями.
– Бывают же такие мерзкие люди, – сказала Блик. Ее голос звучал отдаленно и смазанно. Кар потряс головой. Скорее всего, он сильно ударился, когда упал на дорогу.
– Я нашел следы! – раздался крик кого-то из полицейских.
Где-то вдалеке крикнула птица, и Кар понял, что это Хмур, который сидел на ветке футах в двадцати от них.
– Что ты сказал? – спросил Кар.
– Сюда! – позвал Хмур. – Я выведу вас отсюда.
Кар побежал за ним, чувствуя, как пульсирует лодыжка, а в кармане прыгает камень. Раньше он просто не знал, что с ним делать.
Теперь ему стало по-настоящему страшно.