5
В карцере Владислав просидел недолго. По внутренним ощущениям не больше получаса. Корабль явно вернулся к месту прежней дислокации у той самой планеты, на которую он уже собрался высаживаться.
Роева под конвоем, предварительно сковав руки магнитными наручниками, проводили в какой-то кубрик, пристегнули к креслу, и после резкого толчка он понял, что оказался в посадочном модуле, который только что отстыковался от носителя. Начавшаяся через минуту тряска и навалившаяся легкая перегрузка подтвердили этот вывод.
Путешествие длилось минут десять, после чего челнок мягко приземлился в вертикальном режиме, то есть без пробежки, и пленника, опять-таки под конвоем вытащив из шаттла, повели к приземистому зданию серого цвета, одному из трех, что стояли неподалеку от посадочной площадки.
Здание было в форме усеченной пирамиды. Высотой всего в три-четыре этажа, по площади лишь немногим больше основания обычной земной девятиэтажки. Сразу стало ясно, что это как у айсберга, лишь видимая часть строения, большая часть помещений находится под землей.
На крыше зданий стояли небольшие башенки со спаренными стволами довольно крупного калибра, глядящими в сторону леса, образуя общий периметр безопасности.
«Видать, обитателей донимает время от времени агрессивная живность, – подумал Роев. – И если для защиты от местных хищников требуются стволы с таким пушечным калибром, то я даже боюсь представить, как выглядят местные цари зверей. Приземлись я тут самостоятельно, если бы вообще нашел место для нормальной посадки, скорее всего, пришлось бы катапультироваться, и в этом случае меня схавали бы в первую же ночь, и пистолетик бы мне мой не помог…»
Владислав с интересом крутил головой. Все-таки оказался на другой планете, и, несмотря на непростую ситуацию, ему было очень любопытно. Ну и он все еще был оптимистично настроен, по крайней мере старался мысленно подбадривать себя и гнал прочь плохие мысли, хотя получалось откровенно плохо, ибо уже понял, что планета эта явно не является сосредоточием цивилизации, да и база, скорее всего, секретная, а значит, он вляпался в неприятности по самые ноздри…
Если пользоваться земными аналогиями, то здешняя база находилась в тропиках. Об этом говорили удушливая влажность атмосферы, густые запахи и высокие деревья, видневшиеся за полосой безопасности. В общем, типичные «дождевые» джунгли, как в Южной Америке или Индии.
А деревья меж тем имели совсем не зеленую листву, а какую-то фиолетовую. Впрочем, там было много всяких оттенков, в том числе и зеленых. Окрас атмосферы, кстати, тоже был скорее сиреневатым, чем голубым.
В отдалении в небе колыхалась разноцветная, можно даже сказать – радужная, туча. Похожую картину Роев наблюдал по телевизору, когда показывали Африку, как там кружат огромной стаей мелкие птички или летучие мыши. И птичек этих многие десятки, а то и сотни тысяч. Здесь имело место схожее явление, не иначе шаттл вспугнул птичек.
Но долго любоваться окружающими красотами Владиславу не дали. Вскоре процессия оказалась в здании, и его проводили в помещение, чем-то напоминающее лазарет с какими-то саркофагами, а-ля хрустальные гробы.
Сопровождающие конвоиры о чем-то побеседовали с доктором, если судить по тому, что он был облачен в светлый комбинезон с какой-то эмблемой, и «доктор» провел ту же процедуру, что и закованный в доспех боевик, то есть тщательно обследовал затылок «пациента». Наверное, не поверил сказанному. А потом, не доверяя себе, еще и приборчиком каким-то поводил.
Чему-то кивнув, он махнул рукой в сторону кресла с агрегатом в изголовье, чем-то напоминающее прибор для сушки волос в парикмахерской.
Конвоиры, не обращая внимания на возражения пленника, приковали Роева к креслу, сноровисто зафиксировав руки, ноги и торс ремнями. На голову надвинули этот агрегат, и «доктор» что-то вколол Владиславу в шею пневматическим шприцом, отчего он тут же расслабился, а все окружающие люди стали для него лучшими друзьями.
«Доктор», поглядывая в какой-то планшет, несколько раз чему-то удивился и переговорил с конвоиром. У того даже глаза, что называется, на лоб полезли.
После проведенной процедуры Роев приходил в себя достаточно долго, в голове шумело, создавалось впечатление, что в голове кто-то лазит и чешет ему мозг. Под воздействием химии чувство времени Владиславу отказало, тем более что он вроде как даже отключился. Но в какой-то момент колпак с его головы сняли, и «доктор», склонившись, что-то раздельно, четко сказал. Потом повторил вопрос, и – о чудо! – Владислав его понял!
– Ты понимаешь меня? – настойчиво спросил доктор в третий раз.
– Да… понимаю… – на автомате ответил Роев, и – о дважды чудо! – он ответил ему явно не по-русски.
Это обстоятельство его даже выбило из колеи, так что он не стал задавать лишних вопросов, хотя у него их было великое множество.
А еще, благодаря тому, что у Роева с детства отличная память, кою дополнительно натренировали сначала в летном училище, а потом еще в отряде космонавтов, где необходимо запоминать просто гигантский объем информации, он понял, о чем говорил доктор с командиром конвоя между собой до момента процедуры принудительной закачки знания языка. Тут, наверное, наложился еще и тот фактор, что сказывалось воздействие прибора на мозг, и недавние воспоминания были особенно четкими. Владислав словно прокручивал запись на повторе.
– Значит, это и есть тот тип, что устроил нам тут неслабый переполох? – спросил доктор.
– Да. Причем, по ходу, он дикий.
– Почему? Он ведь на космическом корабле прилетел…
– Да какой там корабль! Примитив жуткий… Как прилетел, это еще нужно узнать, для того тебе его и привели, чтобы язык ему загрузил. А что дикий, так у него нейросети нет.
– Вот как?
После этого доктор и заинтересовался головой «пациента».
– Действительно. Что ж, сажайте его в кресло, сейчас посмотрим его данные и загрузим… О! – вглядываясь в планшет, удивился доктор, когда Роева посадили в кресло и прибор, маскирующийся под фен, заработал.
– Что там, док?
– Очень любопытные показатели. Интеллект в районе двухсот тридцати пунктов…
– Круто!
«Ну, это тоже понятно, в космонавты дураков не берут, время „обезьянок“ давно прошло», – подумал Владислав.
– Активная память под сто семьдесят пунктов, – продолжил зачитывать данные доктор.
– Ого!
– Скорость восприятия больше девяносто.
– Супер!
– Но главное, это его ранг ментоактивности!
– Какой, док?
– Прибор не может определить точно, сами понимаете, техника у меня тут стоит устаревшая, так что показатели плавают, но твердо ранг «С» минимум второй категории, а то и единичка.
– А максимум?
– Ранг «В» девятой категории. Потом в капсуле уточним, она точнее скажет.
– Да в любом случае очуметь можно! – воскликнул один из конвоиров.
– Тоже верно…
«Что еще за ментоактивность? – удивился Роев. – Хотя по смыслу догадаться не сложно…»
Роеву вдруг вспомнилось его беззаботное детство. Ему тогда на десятилетие подарили щенка овчарки, которого он давно просил у родителей после того, как посмотрел фильм «Ко мне, Мухтар!» с Юрием Никулиным. Так вот они отлично друг друга понимали, и Тузик выполнял все команды своего хозяина. Причем Владислав его особо ничему не учил.
«Может, все благодаря этим самым пси-способностям?» – подумалось ему.
Вывод подтверждался еще и тем фактом, что питомцы других собачников также выполняли его команды, хотя хозяева их этому тоже почти не учили, чему владельцы собак очень удивлялись, потому как сами добивались послушности своих питомцев через пень-колоду.
К примеру, Владислав подходил к какому-нибудь псу и просил его: «Дай, друг, на счастье лапу мне…», и тот протягивал свою конечность. А на других людей, кто также подходил с такой же просьбой, только недоуменно смотрели в глаза, дескать, чего тебе надобно от меня, убогий?
«Это ж какими тогда пси-способностями должен обладать Куклачев?!» – невольно подумал Владислав о знаменитом дрессировщике кошек, так как с кошками находить взаимопонимание у Роева выходило значительно хуже.
– Это если ему специализированную сетку поставить, да специальными базами загрузить, да имплантами усилить, то из него может получиться псион «В»-ранга довольно высокой категории – третьей, а то и второй! – подхватил второй. – Это же сколько он стоить может?!
– Да уж не мало… Нам столько за всю жизнь не заработать… Причем всем вместе взятым, – хмыкнул доктор.
«А чего это они там про скорость реакции говорили? – размышлял он. – Что-то я не могу о себе сказать, что я какой-то суперреактивный, но и не тормоз. В пилотировании тормозить нельзя. Или этот показатель отвечает не за мышечную реакцию?»
Что касается памяти, то на нее Роев никогда не жаловался, а потом еще дополнительно ее раскачивали различными методиками.
Так что в школе он учился на четыре и пять, стихотворения запоминал влет, формулы тоже его не смущали, так что ничего удивительного в том, что закончил школу с золотой медалью. На фоне таких результатов ему пророчили отменное будущее в профессии, связанной с финансами, или на худой конец в науке, но… его жизнь изначально и безраздельно принадлежала космосу.
Когда, идя по стопам Гагарина, Владислав поступал в летное, его, мягко говоря, никто не понял, и разве что не крутили пальцем у виска. Кажется, даже приемная комиссия была изумлена его желанием. Но это понятно при тех обстоятельствах, что переживало государство в лихих девяностых, и при разочаровании во всем и вся.
В общем, его путь к космосу был долог и тернист. В какой-то момент Роеву казалось, что и впрямь все безнадежно. Самолеты стояли на приколе, и, чтобы подняться в небо и набрать хоть какие-то часы налета, пилоты просились в «горячую точку», что тогда полыхала на юге России.
Станция «Мир» разваливалась прямо на глазах. Государству, трещавшему по швам, стало явно не до космоса. Трехпалый правитель всея Руси Бориска Первый, сместивший с трона Меченого, бухал по-черному и дирижировал военными немецкими оркестрами… В общем, чувство безнадеги и унижения было очень сильным.
Владислав даже чуть тряхнул головой, чтобы избавиться от горьких воспоминаний, потому как сейчас будущее ему светило еще более плохое. А все потому, что эта парочка, на тот момент пользуясь незнанием языка своего пленника, откровенно оценивала его умную голову в случае ее продажи какой-нибудь корпорации. Дескать, он очень редкий экземпляр, особенно в плане пси-способностей, а значит, очень дорогой. Цены начинались от трехсот миллионов и вскоре дошли до миллиарда…
«Так они еще и работорговцы! – ужаснулся Роев. – Вот уж угораздило!»
Даже помечтали на тему, сколько и каких кораблей можно было бы купить, если его продать по самой высокой цене. И если судить по названным ценам за фрегаты, крейсера и линкоры того или иного производителя, то Владислав стоил целый флот из дюжины кораблей последнего поколения.
Это было дико и невозможно. Ну, где, спрашивается, космическая цивилизация и где работорговля?! Это как-то не вязалось между собой. Однако же реальность была именно такова. Как говорится, все новое – это хорошо забытое старое.
– Отлично, – тем временем произнес медик. – С такими показателями интеллекта и памяти я и не сомневался в его способности к столь быстрому обучению. Можете вести его к господину Амкару. Сейчас только еще один укольчик сделаю…
Конвоиры тут же отстегнули Роева от кресла и снова куда-то повели. Из Владислава словно стержень вынули, сказывались и психологический шок от всего происходящего, и физическая усталость, да и только что вколотая химия подействовала.