Родина против бесов. *** (А. Н. Савельев, 2018)

Глава 2. ПЕРВЫЙ РАСКОЛ

Рассечение ложью

В нашем суетном времени у людей стало что-то твориться с головой. Малая часть из них, допущенная до заполнения эфира и газетных страниц, предпочитает на всем делать скандал. Другая часть, которая все это смотрит и читает, делает вид, что получает от скандалов не удовольствие, а кипение возмущенного разума. Первые перевирают события и слова и брезгливо комментируют созданную СМИ – то есть ими самими – реальность. Вторые не умеют вычленить из журналистской мешанины сюжетную нить, и у них остается только ощущение той же самой брезгливости. Заканчивается это ежедневным выводом: «да все они там…».

К политике, оказывается, достаточно непросто применить аналитические методы мышления. Казалось бы, человек с высшим образованием должен без особого труда прослеживать политические сюжеты. Ведь роман он может прочесть, вникая в хитросплетение судеб героев и тонкости их взаимоотношений! Политический «роман» сложнее – он насыщен эмоциональными оценками, существующими еще до того, как сложился сам сюжет. Именно поэтому так легко распространяет ложь свои метастазы среди политизированной публики. А поскольку политикой у нас интересуются все (и почти все считают, что разбираются в ней), то российское общество все иссечено и разобщено ложью.

Блок «Родина» как принципиально новое, уникальное образование, конечно же, не мог избежать рассекающего воздействия лжи. Ложь родилась в нем как бы сама собой и стала подтачивать человеческие отношения, которые в условиях предвыборных боев были просты как во фронтовом окопе, а после выборов замутились нарастающим недоверием.

Завязка конфликта в блоке «Родина» состоялась 30 декабря 2003 года на заседании Высшего Совета блока, где я по просьбе ответсека ВС С.Прощина вел записи, чтобы по ним можно было составить протокол. Эти записи точно воспроизводят то, что я видел собственными глазами и слышал собственными ушами. И что кардинально расходилось с тем, что годами говорил Глазьев о расколе «Родины».

На том памятном заседании «Родине» предлагалось идти ва-банк на президентских выборах только ради того, чтобы имитировать второе место среди партийно-политических раскладов. Глазьев рассчитывал, что при отсутствии значимых конкурентов он уверенно займет второе место и будет коронован как лидер оппозиции, перед которым должен будет снять шляпу и «вечный второй» Г.Зюганов. Это было возможно только потому, что Кремль договорился со всеми влиятельными партиями, что их лидеры не будут выставлять своих кандидатур на президентских выборах, а отправят в бой заместителей. Вместо Зюганова баллотировался очень невнятный и косноязычный Харитонов, вместо Жириновского – совсем уж карикатурный Малышкин, «демократов» представляли явные аутсайдеры Рыбкин и Хакамада. На этом фоне Путин был бесспорным фаворитом, а на второе место претендовал первый номер списка «Родины» – Глазьев. В итоге оказалось, что Глазьев без «Родины», без Рогозина мало чего стоит. Второго места он не получил, лидером оппозиции не стал, лидерство в «Родине» потерял, «Родину» основательно подвел.

Глазьев любил повторять: «Мой принцип – говорить людям правду». Но что же есть правда? В данном конкретном случае правдивость Глазьева куда-то улетучилась. Во время президентской избирательной кампании 2004 года он тиражировал миллионами газетных экземпляров утверждение, что блок «Родина» дал ему рекомендацию идти на выборы президента. Публиковался подложный протокол заседания Высшего Совета, признанный тем же Высшим Советом недействительным. Сам же Глазьев не раз утверждал: то самое заседание ВС, которое отказало ему в рекомендации, было нелегитимным и даже противозаконным. Мне представляется, что это было заседание соратников, которые определяли свою позицию. И позиция эта не понравилась Глазьеву, который предпринял самые энергичные усилия, чтобы расколоть блок именно по вопросу поддержки его участия в президентских выборах.

На протяжении всего обсуждения, состоявшегося на заседании Высшего Совета блока, Глазьев уже точно знал, что будет выдвигаться от группы граждан и не станет опираться на блок. В тот же день его самовыдвижение состоялось. А затем пошли и другие раскольнические действия. Нижеследующие записи опровергают многократно опубликованные и высказанные заявления Глазьева.

Заседание Высшего Совета блока «Родина»

30 декабря 2003 года

1. Об участии в выборах Президента Российской Федерации

Родионов и Бабурин высказались за участие в выборах, представив мнение возглавляемых ими партий.

Савельев обратил внимание на необходимость участия, прежде всего, в региональных выборах для формирования низовых структур блока.

Крутов высказал сомнение в целесообразности участия в президентских выборах, ссылаясь на проблему готовности «тылов».

Бабурин напомнил о долгах, оставшихся после парламентских выборах. Эта проблема создает трудности для участия блока в президентских выборах.

Голосование: «За» участие в выборах –15, возд. – 1

2. О выдвижение кандидата на выборах Президента РФ от блока «Родина»

Бабурин. Высказал рекомендацию руководства «Народной воли» рассмотреть кандидатуру Глазьева. От блока должна быть только одна кандидатура. Существует проблема: в течение парламентских выборов все время говорили о поддержке Путина. При рассмотрении кандидатур на выдвижение от блока предлагается начать с №1 по избирательному списку.

Родионов. На этих выборах надо готовиться к 2008 году. Если ситуация не изменится, то появляется шанс Жириновского.

Рогозин. 20 декабря прошла встреча с Путиным по поводу взаимодействия фракцией. Путин выражал недовольство превращением выборов президента в фарс, в котором участвуют негодные люди. Просил выдвинуть кандидата, но не из лидеров блока. Иначе осложнится взаимодействие с «Родиной» при формировании правительства.

Скоков. В 1995 году лидеры КРО были приглашены к Ельцину на встречу, но Лебедь от встречи отказался. В результате КРО не пропустили в парламент. Сегодня мы не имеем силы в регионах. Нужна игра с властью с ориентиром на 2007 год.

Глазьев. Сказал, что ему рекомендовали связаться с президентом, но связаться так и не удалось. Было сказано: участвуйте в выборах, выдвигайте кого хотите. Если и есть решение по поводу «Родины», то оно неокончательное. Задача состоит в том, чтобы набрать голосов больше, чем на парламентских выборах, и занять второе место.

Бабурин. Поступил звонок от Дубровиной (ЦИК). Сообщают, что кандидата может выдвигать только три съезда блоковых партий и конференция блока.

Скоков. У Вешнякова состоялось совещание о процедуре выдвижения. По положению о Высшем Совете он может выступать от имени блока. Принятый 14.09.2003 документ означает, что ВС – вариант официального представительства блока. Что касается трех съездов, то в период 31 декабря – 4 января никто не сможет собрать документы, съезды провести физически невозможно (тем более что они должны финансироваться официально со счетов партий). Есть только один вариант: считать ВС полномочной конференцией блока и «бодаться» с ЦИК вплоть до Конституционного Суда.

Глазьев. Мы должны действовать по закону: провести три съезда и 5 января – конференцию. Если это невозможно, то надо выдвигаться от инициативной группы. Собрать 2 млн. подписей трудно, но можно. Завтра последний срок для самовыдвижения.

Бабурин. Надо принимать предложение Скокова. Денег на проведение съездов нет.

Глотов. Мы («Народная воля») можем провести съезд.

Бабурин. Снова напомнил про долги по предыдущим выборам.

Варенников. Мы собрались не на месяцы. Мы создаем мощный «левый» фланг. Голосование будет в один тур. Обстановка административного нажима в Думе отражает обстановку в стране. Нам нужно участвовать в выборах, но не подставлять лидеров. Предлагается выдвинуть Геращенко. Это известная фигура.

Крутов. Говорят, что мы участвуем, но не готовы. Как можно ненавязчиво отстаивать свою позицию? Не стоит уподобляться КПРФ и ЛДПР, которые выставили не первых лиц. Они показывают, что эти партии слабы. Если поведем себя также, то наша позиция не будет понята. Если мы идем на создание патриотического крыла и создание низовых структур, то должны выдвигать лидеров. Воевать в судах нам лучше за первое лицо.

Павлов. Почему у нас оцепенение перед Путиным. Разве мы восхищены позицией президента? Это либеральная политика! Народ Путина ненавидит! Нам расчищена площадка. Блок собирался под Глазьева. У нас несильная партия, но это не фантом! (Здесь я возразил Павлову вне общего обсуждения. Сторонники блока почти в равной мере ориентируются на Глазьева и Рогозина. Об этом говорит социология. Да и ненависть к Путину проявлялась чаще всего у маргиналов.)

Скоков. Кем и что мы завоюем на этих выборах? Восемь лет мы провели в подполье. Конструкция блока не должна развалиться к 2007-2008 году. Путин бросил олигархам открытый вызов. Поэтому мы его и поддержали.

Варенников. Надо быть стратегами. Избрание президента – всего лишь эпизод. Избиратели все поймут, если мы выдвинем Геращенко.

Геращенко. Нам нужно укрепление блока. Президент будет переизбран. Путин запутался – пришел на съезд ЕР, но отказался от выдвижения этой партией. Другие партии лидеров не выдвигают, потому что уверены в проигрыше. Глазьев – лучший кандидат, но, выдвигая его, мы можем сами себя подставить.

Леонов. Мы никому не подыгрываем. Это нормальная политическая деятельность. Мы должны вести свою политическую линию, а не связываться с Администрацией Президента. А в Думе мы намертво блокированы.

Савельев. Мы всего добились на выборах вовсе не экстремистскими лозунгами. С Глазьевым вся наша предвыборная кампания сведется к беганию по судам. Геращенко же имеет шансы быть зарегистрированным. Если же решим размахнуться шашкой, то получим удар от шашки, которая десятикратно тяжелее.

Фоменко. Вопрос о конфронтации с Путиным. Вроде бы очевидна большая перспектива Глазьева. Но тогда «мочить» будут «по полной программе». Ведь АП против Глазьева. В федеральных СМИ пока нас никто не трогал. Сейчас будут. И не дадут ответить.

Глазьев. Мы не можем превратить заседание ВС в конференцию блока по новым выборам. Это будет нарушение закона. Нужны съезды партий.

Рогозин. Отношение с президентом носит сугубо партнерский характер. Возможность что-то сделать обусловлена именно этим. Когда шли первые контакты по «Родине», Путин сам был заинтересован, а вовсе не АП. Там был проект на 3% голосов, оторванных у КПРФ. Мы перестали общаться с АП и вышли на Путина. Он был заинтересован в поддержке своей борьбы с олигархами. ЕР – это холуи.

Мы взяли электорат Путина, который не хотел голосовать за ЕР. Путин был для нас партнером. Лесин и Сурков не смогли снести нас из избирательной кампании именно поэтому. По списку мы пошли на гибкость, иначе все же снесли бы. Мы выиграли за счет телевидения, а не за счет работы штаба. ТВ сделало эту кампанию. Это было выгодно Путину. И теперь сказать ему за все «спасибо и пошел ты…»?

Если мы выдвинем лидера, то его будут показывать вместе с Малышкиным. В остальном выключат все возможности. Кампания уже сделана. Путин думает только о репутации выборов. С Геращенко мы не сжигаем мосты. Иначе все будет похоже на хамский разрыв. Тогда у Путина останутся партнерами те, кто сейчас в правительстве.

Глазьев. Что думает Путин, мы не знаем. Он сам пожалеет, как организована эта кампания. Ответственные работают для галочки, а выглядеть все будет как фарс. Жириновский так к этому и отнесся. Солидные люди от участия в выборах сами отказались.

Не надо драматизировать возможность конфронтации с Путиным. Согласие с его стороны на социал-демократический проект было, но поддержки – нет. Не было сказано и о нежелательности выдвижения на президентских выборах. Сказано: участвуйте, никакого мнения Путиным не высказано.

Мы выбрали только половину своего электората. Наш электорат думающий и мнение не поменяет. Нужна положительная динамика. Цель участия – набрать вдвое больше голосов, чем на парламентских выборах.

Геращенко – самый солидный кандидат. Но «мочить» будут и ЕР, и ЛДПР, и «доренки». По полной программе. Эфира не дадут и не помогут. Мы просто его подставим. Выдвижение Геращенко было бы ошибкой. Мы не сможем защитить нашего кандидата.

Аппаратным путем мы партию не построим. КПРФ получилась из глухой оппозиции. Люди верили и шли. Заигрывание с Кремлем сразу будет видно.

Риск велик. Будет много «чернухи» вне зависимости от позиции Путина. Это вынужденный шаг. Можем прорваться на 2-е место всего за 3 месяца – то, что нам не удастся за 4 года в Думе. Надо идти на этот риск.

Для самого блока риска нет, даже если идти путем самовыдвижения. А процедура должна быть жестко законной. Чтобы не подставлять партии, я пойду самовыдвижением. Организационные вопросы и долги беру на себя.

Есть риск получить меньший процент. При всей чернухе в Подольске, там проголосовало 55% избирателей. Это устойчивость к чернухе.

Что будет думать Путин в феврале, никто не знает. Ситуация меняется. В результате может выясниться, что это правительство надо убирать.

Если открытое голосование меня не поддержит, я выдвигаться не буду. (Эта фраза является ключевой. Произнося ее Глазьев знал, что его ждет собрание по выдвижению, и что он поедет туда вне зависимости от исхода голосования.)

Скоков. Вносит предложение о тайном голосовании по двум фамилиям.

Бабурин. Высказывается за тайное голосование, чтобы не напоминать ЕР. Но подчеркивает, что не поддержит ни одной из кандидатур. Буду голосовать за Путина, поскольку и раньше об этом говорил. Получается, что мы хотим проиграть. Изображать битву за демократию не стоит. Участвовать в выборах надо, но так, чтобы набрать авторитет.

Голосование.

«За» тайное голосование – 10, против – 4, возд. – 1

Результаты тайного голосования:

За Геращенко – 8

За Глазьева – 7

Против обоих – 1

Затем ВС перешел к другим вопросам.

Сидя на другом от президиума конце стола, я не услышал никаких реплик Глазьева на счет его выдвижения. Никакого голосования по поводу рекомендации Глазьеву выдвигаться самостоятельно ВС блока не принимал. Обратные утверждения, звучавшие позднее из уст Глазьева и других участников заседания, по меньшей мере, свидетельствуют о затмении памяти. Бес в очередной раз попутал.

В президиуме, как выяснилось, произошел примерно следующий диалог:

Глазьев (по итогам голосования). Тогда я буду выдвигаться самостоятельно. Если Геращенко зарегистрируют, то я сниму свою кандидатуру.

Варенников. Согласен.

Против никто не возразил, что позволило ответственному секретарю ВС А.Прощину в протоколе зафиксировать решение о рекомендации Глазьеву выдвигаться от имени блока, если Геращенко не будет зарегистрирован. Позднее Прощин признал свою ошибку – фактически вольную интерпретацию решения ВС. Но Глазьев и его упорные сторонники твердили свое. Эта проблема отдельно обсуждалась на другом заседании ВС, где было подтверждено, что никакой рекомендации Глазьеву ВС не давал. Но и это решение глазьевцы проигнорировали, продолжая распространять небылицы. В условиях избирательной кампании по выборам президента Глазьев смог привлечь значительные суммы на издание агитационных материалов, которые тиражировали его позицию, не дав его оппонентам во фракции и Высшем Совете блока ее опровергнуть. После того, как Глазьев показал на выборах ничтожные результаты, а блок фактически был уничтожен совместными усилиями глазьевцев и бабуринцев, тема утратила остроту, и ей перестали заниматься. Она была не интересна даже во фракции, где Глазьев то и дело вспоминал свою обиду и повторял, что ВС поддержал его кандидатуру.

Реплика Варенникова «согласен» относилась вовсе не к самовыдвижению Глазьева, а к тому, что Варенников, и еще кто-то, кто ему поддакнул, соглашались, что двух кандидатов у блока быть не может. То есть высказывалось частное согласие 2-3 человек в том, что они не возражают против снятия кандидатуры Глазьева в пользу Геращенко. Это следует также из предшествующих реплик Варенникова.

Не услышанные реплики, не проведенное голосование, не опровергнутая ложь существенно искажают понимание того, что же в первый период существования «Родины» так серьезно подорвало ее силы. Для публичной политики эта проблема – прошлогодний снег. Но для тех, кто занимается политикой всерьез и не хочет наступать на те же грабли, которые больно ударили «Родину», обстоятельства первого раскола в «Родине» должны дать важный урок.

Глазьев прекрасно знал, что у него нет реальной организации, которая бы поддерживала его безраздельно. Играя ва-банк, он решил и в организационном строительстве обставить своих партнеров по блоку – создать новую структуру, куда, по его мысли, актив избирателей блока «Родина» перетек бы сам собой. Именно поэтому Глазьев затеял создание собственного движения, забирая название блока под себя – если уж блок его не поддержал, тем хуже для блока.

Еще 20 декабря 2003 года от Партии российских регионов был выдвинут Геращенко (рассматривалось 5 кандидатур), и от имени партии Геращенко был предложен Высшему Совету. Тайны из этого выдвижения никто не делал, но и не придавал ему излишнего значения, поскольку окончательное решение, как предполагалось, будет принимать все-таки блок. Примерно то же самое произошло в «Народной воле», которая выразила готовность выдвигать Глазьева. Но это решение состоялось не на съезде, а на пленуме руководства партии. Более того, это решение в самой «Народной воле» воспринималось неоднозначно. Очевидцы рассказывали мне, что прямо в кабинете Глазьева в Госдуме руководство «Народной воли» провело голосование и поначалу не поддержало выдвижение Глазьева. На тот момент Глазьев был главой фракции «Родина». Поэтому попытка сепаратного сговора в его кабинете выглядит крайне некрасиво. От фракции у ее председателя тайн быть не должно было.

Потом был бурный съезд, где «народовольцы» поддержали Глазьева.

Высший Совет блока, проведенный 30 декабря 2003 года, показал, что в блоке происходила тайная борьба за лидерство между блоковыми партиями. Фактически речь шла о том, чей кандидат будет выдвинут как кандидат блока. Дальнейшие события показали и второй план конфликта – борьбу за лидерство в блоке Глазьева, Бабурина и Рогозина. Причем Рогозин выступал в защиту договоренностей, которые сложились еще во время избирательной кампании, Бабурин пересматривал эти договоренности через решения своей партии в пользу Глазьева, а сам Глазьев стремился к полному изъятию в свою пользу всех достижений блока «Родина».

Удары по соратникам

«Родина», по мысли кремлевских махинаторов, должна была расколоть электорат КПРФ, отнять у коммунистов процентов десять, но не выигрывать выборы. И вдруг в «Родине» обозначилась внятная позиция, неожиданно появился лидер с представлениями о том, что надо делать в России. К нам потянулись люди, и мы могли получить до 15% голосов. И получили бы, если бы нас перед выборами не вырубили из эфира. Также мы имели все шансы наращивать свою популярность, и в течение короткого срока расчистить себе путь к победе над бюрократией.

Во время избирательной кампании лидеры блока Глазьев и Рогозин неоднократно высказывались в поддержку действующего президента и, критикуя его правительство, предлагали Путину кандидатуры на высшие правительственные посты. Именно поэтому среди избирателей блока «Родина» оказалось более 70% тех, кто симпатизировал Путину. Именно поэтому участвовать в президентской гонке 2004 года блок предложил В.В.Геращенко – человеку, способному поднять планку дискуссии, но не претендующему на победу и не намеренному нападать на Путина.

На президентских выборах политическая поддержка со стороны блока была оказана именно Геращенко. Попытка Глазьева представить дело таким образом, что Высший Совет блока поддерживал его, будучи уверенным, что Геращенко не пройдет регистрацию в ЦИК, а потому, будто бы, «спрятал» за этим решением выдвижение «настоящего» кандидата (то есть, самого Глазьева), было дезинформацией. Состоявшееся голосование показало именно поддержку Геращенко и отказало в такой поддержке Глазьеву. Не потому, что члены ВС стремились оспорить лидерское положение последнего, а потому, что большинство участников голосования считало выдвижение Глазьева ошибочным, чреватым разрушением еще не набравшего силу блока.

Вопреки воле своих соратников Глазьев пошел на открытую конфронтацию с действующим президентом (причем без шансов на победу) и тем самым оттолкнул от «Родины» тех, кто поверил в программу блока и в добросовестность его лидеров – сторонников Путина. Напротив, электорат Глазьева начал наполняться «левыми» – недавними сторонниками коммунистов, леваков. Тем самым под вопрос была поставлена идентичность блока как национально-патриотического объединения. Силами Глазьева началось обратное перерождения «Родины» в «Товарища».

Срыв выдвижения Геращенко, обусловленный конфронтационным курсом Глазьева, показывал, что предварительные переговоры об участии членов блока «Родина» во власти, поставлены под сомнение. Что означало в свою очередь превращение программы блока в фикцию. Фракция «Родина» эту программу была не в состоянии реализовать в Думе в силу своей незначительной численности, а конфронтация с Кремлем выводила ее из политического диалога. Отказ учитывать реальную расстановку сил и вести переговоры с властью, надежда на ухудшение экономического положения и возникновение «революционной ситуации», в которой Путин, будто бы, вынужден будет считаться с «Родиной» (точнее, с Глазьевым), означали, что фракция и блок приобретают экстремистские и популистские черты – главное прокукарекать о своих благих намерениях, а о результатах можно и не заботиться. Именно таким популизмом характеризовалось стремление Глазьева во что бы то ни стало потягаться с Путиным на президентских выборах.

Поскольку Глазьев не останавливался сам и никакие уговоры его не могли усовестить, другие лидеры блока попытались его остановить. 21 января 2004 по телевидению прозвучало заявление лидеров партий, образовавших блок «Родина». Рогозин, Скоков, Бабурин и Ватагин (СЕПР) констатировали, что решением Высшего Совета блока на президентских выборах поддержана только кандидатура Геращенко, а выдвижение Глазьева совершено самостоятельно. Выдвижение Глазьева Рогозин назвал ошибкой. Этим заявлением лидеры пытались склонить ЦИК к регистрации Геращенко, но кому-то это было очень невыгодно. Предполагаю, что одна из кремлевских «башен» была заинтересована в том, чтобы обеспечить участие в выборах от «Родины» именно Глазьева, чем добиться разрыва отношений между лидерами блока и президентом.

На следующий день прошло закрытое заседания фракции, которое Глазьев организовал в своем кабинете, сразу заняв место во главе стола и захватив инициативу. Вчерашнее выступление Рогозина и партийных лидеров было оценено им как «удар в спину». Был распространен протокол того заседания, на котором Высший Совет, будто бы поддержал выдвижение Глазьева инициативной группой. И другим членам фракции указанное заявление показалось неправильным, вносящим раскол. Варенников, Крутов и другие говорили о звонках из регионов с возмущением: вы там с ума сошли? Рогозин пытался объясниться, что заявление было лишь констатацией фактов накануне заседания ЦИК. Явно не желая этого делать, Рогозин огласил факт обращения в ЦИК глазьевской соратницы Елены Мухиной (впоследствии очень незаметно отбывшей свой депутатский срок в Думе) от имени СЕПР – с жалобой на неправомерные решения Высшего Совета. Оказалось, что уже на следующий день после выдвижения Виктора Геращенко (30 декабря 2003) от ее имени в ЦИК поступила письмо-жалоба. Елена Мухина выступила от имени партии СЕПР, куда была посажена Глазьевым для повышения своего веса в блоке. Без консультаций с руководством СЕПР Мухина объявила, что СЕПР не поддерживает выдвижение Геращенко, а значит, в блоке нет единодушия по данному вопросу. Действия Мухиной не получили должной оценки со стороны Глазьева, ни до того, как ее действия стали известны членам фракции «Родина», ни позднее.

Стыдно было за соратников по блоку, стыдно, что они допускают такие действия против своих, стыдно сознавать, что партнеры не считают необходимым придерживаться неписаных моральных правил. Но поскольку раскол назрел, и претензии были высказаны самые жестокие, все аргументы надо было выкладывать на стол. Тем более что заявлением Мухиной председатель ЦИК Вешняков с удовольствием размахивал, когда говорил о невозможности зарегистрировать Геращенко. Наконец, обнаружилась полная стенограмма, показавшая, что никакого решения по выдвижению Глазьева ВС не принимал, а лишь принял заявление Глазьева к сведению. В ответ возникли возмущенные возгласы о том, что никакого решения о звукозаписи и полном стенографировании заседания ВС никто не принимал. Я сказал, что мне было поручено вести именно полную стенограмму, и я вел записи от руки. Хотя факт звукозаписи был очевиден. Этот протокол готовил не я. Мои записи остались невостребованными (они опубликованы выше). Масла в огонь подлил наш коллега Сергей Глотов, высказавшийся в оскорбительном тоне против решения Высшего Совета по выдвижению Геращенко. Он вспомнил, что бюллетени для тайного голосования появились тогда как рояль из кустов – не успели проголосовать за тайную процедуру, а они тут как тут. Глотова поддержал примкнувший к фракции депутат В.П.Никитин из Калининграда, также предложивший не обращать внимания на решения ВС. Таким образом, претензии нравственного порядка выдвигались двумя группировками друг против друга. Поводом для раздора служил вопрос о статусе решений Высшего Совета блока. А причиной раздора – участие Глазьева в президентской гонке.

К умиротворению попытались склонить ситуацию Варенников, Шеин и я. Предлагалось дождаться судебного решения по Геращенко, а если его не зарегистрируют решением суда, тогда и решать вопрос. Я предлагал фракции не становиться над Высшим Советом, который является фактически единственным органом, говорящим от имени блока. Эту позицию не закрепили, но Глазьеву пришлось согласиться с тем, что вопрос о его поддержке должен решаться после судебных процедур. Одни поняли это так, будто при проигрыше Геращенко автоматически возникает право на использование бренда «Родины» Глазьевым, другие, что этот вопрос еще предстоит решать. Первые постарались пропустить вопрос о том, снимется ли Глазьев с президентской гонки, если Геращенко все же зарегистрируют, вторые сочли, что это обещание уже звучало и должно быть исполнено. С тем и разошлись. Бес раздора праздновал победу.

Сторона, стремящаяся сохранить блок, в обсуждении явно проиграла, поскольку о Глазьеве все говорили как о единственном лидере и склонялись к его поддержке, если Геращенко не зарегистрируют. В то же время, никто не рискнул публично потирать руки оттого, что ЦИК не пропустил Геращенко.

Вечером я позволил Рогозину и сказал, что ситуация требует размежевания с Глазьевым. «Он рискует за наш счет и сильно тянет одеяло на себя», – сказал я. Рогозин на минуту задумался и нетвердо произнес: «Не думаю, что ты прав». Позднее Рогозин позвонил мне, и мы еще раз обсудили ситуацию. К этому моменту я уже написал достаточно длинный материал с анализом положения дел, намереваясь распространить его среди членов фракции. К нему мы решили составить еще одно очень краткое заявление, в котором фиксировалась бы готовность при окончательном отказе в регистрации Геращенко поддержать на выборах не Глазьева, а Путина. Такое заявление я составил, когда было далеко за полночь.

Мы, члены фракции «Родина», принимавшие участие в создании и работе блока «Родина», получившие депутатские мандаты в результате голосования за блок и его кандидатов, считаем сложившееся во фракции положение тревожным и грозящим пересмотром ранее утвержденных политических позиций блока.

В связи с возникшими противоречиями мы определяем свою позицию в президентских выборах следующим образом:

1. До тех пор, пока остаются надежды добиться пересмотра решения ЦИК об отказе в регистрации В.В.Геращенко, мы будем поддерживать его кандидатуру как кандидатуру блока «Родина», поддержанную Высшим Советом блока.

2. В том случае, если В.В.Геращенко не будет допущен до выборов, мы будем поддерживать на президентских выборах кандидатуру В.В.Путина. К такому решению нас обязывает позиция наших избирателей, среди которых более 70% являются сторонниками нынешнего президента В.В.Путина.

3. Поддержка В.В.Путина с нашей стороны не означает отказа от критического отношения к курсу Правительства и пересмотра нашего отношения к программе блока «Родина».

Данная позиция полностью соответствует предвыборным заявлениям лидеров блока в период парламентской избирательной кампании и решениям Высшего Совета блока.

Под этим заявлением подписались депутаты, которые не хотели допустить войны с властью еще неокрепшего блока и не начавшей работать фракции. Первым свою подпись поставил наш соратник, бывший командующий ВДВ генерал-полковник Григорий Иванович Шпак, который злился, что его как кандидата на пост губернатора Рязанской области стали прессовать с двух сторон – с одной стороны люди из Администрации Президента (за счет того, что возникла конфронтация Кремля с Глазьевым), а с другой – со стороны глазьевцев, договорившихся о чем-то с действующим губернатором.

После парламентских выборов команда энтузиастов пригласила Шпака на губернаторские выборы. Здесь он мог рассчитывать не только на подвижнические усилия сторонников «Родины», но и на солидарность своих недавних сослуживцев по десантным войскам – на Рязанское воздушно-десантное училище. Началась серьезная подготовительная работа. И серьезное противодействие со стороны действующего губернатора, решившего, прежде всего, отрезать Шпака от десантников и добиться благосклонности Кремля к себе.

На заседании Высшего Совета блока выдвижение Георгия Ивановича было поддержано. Глазьев тоже голосовал за это решение. Но не прошло и недели, как назначенная им руководителем аппарата фракции Надежда Корнеева провела в Рязани учредительную конференцию регионального отделения Народно-патриотического союза «Родина» и поддержала против Шпака губернатора Любимова. На следующий день при содействии местной власти Корнеева вышла в эфир областного телевидения с заявлением, что на Высшем Совете блока Бабурин и Глазьев голосовали в поддержку Любимова, а Шпак был поддержан минимальным перевесом голосов. На самом деле на заседании ВС Бабурин и еще два члена партии «Народная воля» при голосовании в поддержку выдвижения Шпака воздержались, поскольку в свое время руководство этой партии обещало поддержку действующему губернатору, но при изменившихся обстоятельствах съезд партии мог это обещание отменить. Остальные, включая Глазьева, голосовали «за». Корнеева объявила, что именно она представляет «Родину» в Рязани и одновременно КПРФ – являясь первым секретарем коммунистического горкома. А потому всем патриотам надо переизбрать действующего губернатора.

На парламентских выборах Рязань уже была площадкой, где наигрались раскольники, опирающиеся на поддержку Глазьева. Здесь его усилиями была выделена делянка для коммунистических кандидатов. Теперь подножка была поставлена ближайшему нашему соратнику. Корнеевой эта выходка стоила поста руководителя аппарата, а «Родине» – поддержки Шпака, который выиграл выборы, но с «Родиной» его отношения так и не восстановились. Шпак все-таки пришел во фракцию попрощаться, принял от Рогозина флаг «Родины», но уже больше никогда не имел с нами никаких дел. Бес раздора снова торжествовал.

В конце января у нас проходили постоянные консультации сторонников различных подходов к тому, как распорядиться победой «Родины». Одни рвались в неподготовленную атаку, другие удерживали их, чтобы закрепиться на достигнутых рубежах. При этом выяснялись некоторые технические подробности, которые обеспечили нашу победу. Все прекрасно знали, что не видать бы нам ни телеэфира, ни финансирования избирательной кампании, если бы не поддержка президента. Неформальное соглашения было простым: нам дают шанс победить, а мы сохраняем поддержку Путина. Первый пункт соглашения был поставлен под вопрос, когда в Администрации Президента решили, было, снять блок с выборов под каким-либо предлогом – прямо на последней неделе кампании. Но Путин на это не пошел. Глазьев же решил, что вправе не выполнять соглашение, единолично приняв решение конкурировать с Путиным на президентских выборах. Чем и вызвал удар по «Родине», который тут же был организован в СМИ. Была также финансовая сторона проблемы. Глазьев обеспечил менее 10% финансирования кампании, поскольку предполагал в любом случае баллотироваться в президенты и концентрировал ресурсы именно на это. Но тогда возникал вопрос: как смотреть в глаза финансистам, обеспечившим победу «Родины» и в условиях глазьевского бунта попадавших в немилость кремлевской олигархии? Где искать спонсоров на разворачивание партийного строительства, если обмануты в своих ожиданиях те, кто готов был и дальше финансировать «Родину», но только при условии, что это не превратиться в опасное занятие, чреватое потерей бизнеса.

Единственный шанс восстановить позиции «Родины» состоял в том, чтобы собрать ядро фракции и продемонстрировать готовность выполнять соглашения и в дальнейшем вести диалог с властью. Этому способствовало подготовленное мной заявление, под которым собралось достаточно подписей. Сколько их было, я не знаю, но заявление в какой-то мере смягчило отношение к «Родине» со стороны Кремля.

Пояснительная записка, которую я передал Рогозину, не распространялась. И верно, она слишком жестко оценивала ситуацию, и могла вызвать разные трактовки. Но она сыграла свою роль, поскольку формировала аргументы при дальнейших дискуссиях во фракции и в коридорах власти.

26 января 2004 состоялся Высший Совет блока, посвященный в основном разбору ситуации с заявлением Рогозина и реакцией Глазьева. Снова обсуждали, было ли решение о поддержке Глазьева. Скоков предложил посмотреть, что получилось по протоколу. Всем протокол не понравился. Действительно, в нем было много оговорок, приближающих протокол к стенограмме. Я убедился, что смысл моих выступлений искажен, но не стал развивать по поводу этой мелочи в полемику. Ситуация и без того была разогрета.

Глазьев не понимает Рогозина

Юрий Скоков, услышав нарекания по поводу протокола, развернул ситуацию так: «Вот я и хотел, чтобы вы убедились, до чего мы дошли». В конце концов, решили, что протокол надо собрать и изничтожить, чтобы не давать повода журналистам мусолить его. Впредь решено было протокол оформлять очень скупой, фиксируя только выступавших и принятые решения. Кроме того, подтвердили, что прежнее решение Совета по выдвижению Геращенко остается в силе, и мы ожидаем результата иска в Верховный Суд. Затем Скоков поднял вопрос о том, что среди четырех сопредседателей блока необходимо определить координатора, который готовил бы заседания, и тут же предложил себя на эту роль. Сразу бурно высказался Бабурин, сказавший, что Скоков провалил работу ВС во время избирательной кампании. Потом Глазьев сказал, что у нас уже есть ответственный секретарь. Что же касается технической работы по ВС, то им мог бы заняться аппарат фракции. На это я возразил, что аппарат фракции пока никак не работает с фракцией. Когда он превратится в дееспособную структуру, неизвестно. Поэтому пусть занимается фракцией. Вопрос о координаторе отложили, не придя к общему мнению. Было очевидно, что на контроль за ВС претендовали Скоков и Глазьев, а Бабурин пытался найти в этом столкновении собственный интерес.

Тогда же обсудили ситуацию с самопорождением в регионах отделений блока «Родина». Сергей Глотов сказал, что мы теряем время, когда нужно реагировать на уже идущий процесс. Если мы в него не включимся, то его возглавит кто-нибудь другой. Тем не менее, решение ВС было следующим: пока ВС не принял решения о признании того или иного объединения родственным «Родине», считать все инициативы самозваными. Глазьев голосовал за это решение, но не прошло и недели, как он созвал самозваное собрание учредителей общественно-политической организации «Народно-патриотический союз “Родина”», назначив себя единоличным лидером и закрепив в уставе жесткую «вертикаль» и индивидуальное членство. Последнее означало, что блоковые партии должны остаться на обочине.

Попасть на учредительную конференцию «глазьевской Родины» мне удалось случайно. Поздно вечером кто-то позвонил мне и сообщил весть об инициативе Глазьева. Утром я приехал в кинотеатр «Родина», где застал полноценную конференцию с регистрацией, учредительными документами, президиумом и полным залом. Всё это надо было готовить загодя.

Сразу стало понятно, что мероприятие было тайной для большинства наших соратников по блоку и актива, который работал на блок в регионах. Рогозин в Страсбурге на последнем для себя заседании ПАСЕ в статусе председателя российской делегации. На конференции присутствовало всего три члена ВС из 21 (Глазьев, Павлов и я). В зале я не увидел и большинства депутатов свежеиспеченной фракции. Высший Совет и блоковые партии никак не представлены. Я с трудом дозвонился Рогозину и сообщил о ситуации. Для него проведение сепаратной конференции было неожиданностью, и он предложил действовать по обстановке и противодействовать расколу, если это потребуется.

Как только я зарегистрировался, сразу стал смотреть, что за документы раздают. Это был многостраничный устав (его никто не читал, как обычно), а также страничка с проектом решения по составу руководящих органов движения. Там не было ни Рогозина, ни тех, кто пришел в блок вместе с ним. Перед началом собрания я подошел к Глазьеву и спросил его: «Сергей Юрьевич, это что, раскол? Почему в списках руководства нет Рогозина?» Глазьев ответил: «Дмитрий Олегович сам не изъявил желания участвовать в движении. Все, кто захотел, сегодня пришли». «Но тогда это раскол! Включите его в список!» «А если он потом откажется и скажет, что это авантюра?» «Пусть отказывается! А сегодня я готов быть виновником авантюры». Глазьев согласился, и мы расстались.

Собрание началось с выступления Глазьева, в котором я с удивлением не услышал никаких заявлений о единстве «Родины», обсужденных несколько минут назад в приватной беседе. Не знал, что делать. Но тут Глазьев поставил на голосование вопрос о создании движения. Зал проголосовал «за», я понял руку «воздерживаясь». Глазьева это смутило, он снова поставил вопрос на голосование. Я снова поднял руку как «воздержавшийся». Глазьев сказал со сцены: «Андрей Львович (он ошибся в отчестве), зачем вы нам портите картину? Нам нужно единогласное голосование». Я предложил объяснить, и был приглашен на сцену, где сказал примерно такой текст: «Я не могу проголосовать за создание движения, потому что не понимаю, что здесь происходит. Если это мероприятие, направленное на раскол блока, то я его покину. Если оно направлено на консолидацию сил, обеспечивших успех на выборах, – замечательно! Меня очень удивляет отсутствие в проектах решений по руководящим органам Рогозина и его близких соратников. Сергей Юрьевич! Хотелось бы, чтобы вы взяли на себя ответственность и заявили, что это не раскол, что мы продолжаем идти вместе. Предлагаю включить в проекты решений фамилию Рогозина, а также фамилии членов Высшего Совета блока».

Вслед за моим выступлением Глазьев произнес мирную речь о том, что мы открыты для всех, всех включим в руководство. Формально я должен был считать, что вопрос снят. Поэтому присоединился к голосованию «за» создание движения.

Потом выступил Николай Павлов, сказавший, что нам нечего раскалывать, потому что у нас отняли Родину. И что-то еще из обычных страшилок. Вслед за ним Валентин Варенников бросил камень в мой огород, предложив не обсуждать публично наши внутренние проблемы и не говорить о расколе. А потом Глазьев совершил грубый манипуляционный ход: «Если замечаний к Уставу нет, то я ставлю на голосование. Кто за?» Весь зал «за». Только Савельев «против». Но на этот раз Глазьев не спросил, почему. И заявил, что решение принято. Мне оставалось только подняться и выйти из зала, потому что через несколько минут Глазьев будет избран единоличным председателем движения. Двоевластия, как это было в блоке, в этой организации уже не будет.

В фойе меня догнали журналисты, и я дал короткое интервью РЕН-ТВ и НТВ, а также газетчикам. Порицал Глазьева за сепаратизм, за попытку бросить блок ради приватизации полученного на выборах политического капитала. Это ошибка Глазьева, который не заметил, что времена изменились, и лидеры, окруженные паркетными шаркунами, обречены на провал. Теперь надо уметь работать в команде. А еще – не ходить на авантюры. Если Глазьев прицеливается на №2 в этих выборах, то после ухода Путина в 2008 году он претендует на №1. Значит, заранее вызывает огонь на себя и подставляет соратников.

Я несколько волновался, полагая, что взял на себя слишком много, заявляя о расколе. Но скоро мне позвонил Рогозин и полностью поддержал мои действия. Потом я связался с Бабуриным, и он тоже выразил свое возмущение действиями Глазьева. Вечером, когда я сидел за ужином с набитым ртом, позвонил Глазьев. Он мирным тоном пытался убедить меня, что никакого раскола нет, и не нужно давать пищу для журналистских скандалов. Я тоже был мирным, но сказал, что раскол есть, и он выражен в открытом организационном действии. Что касается оценки прошедшего собрания, я предложил все обсуждать на ВС. Напомнил также, что на ВС мы уже приняли решение, что все несогласованные действия по созданию структур блока «Родина» будут оцениваться как самодеятельность.

Варенников требует единства любой ценой

Особенно прискорбна была имитация общественной активности, которая осуществилась силами Союза православных граждан, к созданию которого я некогда имел непосредственное отношение. Глазьев пришел в СПГ заметно позже меня, но в силу своей близости к власти был объявлен одним из сопредседателей. Теперь СПГ, оставаясь совершенно не структурированной организацией, без обозначенного круга участников, заполнила зал лицами, симпатизирующими Глазьеву. Но эти люди вовсе не представляли избирателей «Родины». А политические договоренности никак не давали Глазьеву права на сепаратные действия и присвоение общего бренда. Играя ва-банк на президентских выборах, он поставил на карту и доверие к себе со стороны ближайших союзников, и само существование союзнических организаций, которые агитационная активность Глазьева по замыслу должна была растворить в движении его личных приверженцев.

Рогозин, узнавший о действиях Глазьева, сказал несколько слов из Страсбурга, а потом и сразу по приезде. Особенно не понравилась его противникам фраза: «Кот из дому – мыши в пляс. Приеду – разберемся». В ответ они слили информацию о заседании блока в «Независимую газету», где появилась пасквильная статья о Рогозине. «Мыши», действительно, расшалились.

Состоявшееся обсуждение ситуации на Высшем Совете было изнурительным. Глазьев не высказал и тени сомнения в правильности своих действий – попросту «валял Ваньку». Как выразился Рогозин в одном из интервью, «малину собирали все, а обчистил лукошко один, и смотрит честными глазками». Агрессивные сторонники Глазьева (в основном Глотов и отчасти Павлов) этим пользовались, то и дело поднимая волну эмоций. Варенников все время говорил только об этом: мол, мы ответственны перед избирателями и потому не должны публично устраивать скандалы.

Меня просто оскорбило поведение Глазьева, который ни в чем не хотел признавать своей некрасивой роли в создании организации с именем блока. Даже когда Бабурин рассказал в подробностях об уставе, который представлял собой «вертикаль» административного толка (с назначением руководителей региональных отделений) и не предполагал вхождение в нее юридических лиц (чем по закону движение отличается от организации). Сергей Юрьевич толковал одно и то же: мы всех предупреждали, всех звали, двери открыты, надо работать и т.д. В общем, «игра в несознанку».

Рогозин высказался достаточно жестко: Глазьев должен дезавуировать свои действия. Иначе дальнейшая работа будет невозможной.

Наталья Нарочницкая сказала, что надо оградить фракцию от того раскола, который образовался в Высшем Совете, и заняться фракционной работой. Она также определила, что все партии блока слишком «левые», а еще одна организация, созданная Глазьевым, ничего толком не меняет. Более того, она продолжает дурную тенденцию: лидеры пытаются оседлать волну случайных настроений и на ней въехать во власть. А надо бы работать с элитами, которые в действительности предопределяют все долговременные изменения.

Я поддержал Наталью Алексеевну в достаточно жестком выступлении. Сказал, что Глазьев действует в стиле начала 90-х годов, когда стремились имитировать овладение массами, загоняя людей на всяческие учредительные съезды. Устоявшаяся политическая среда формирует политические армии только вокруг штабов и мобилизует «политическую пехоту» только через «офицерский корпус» – активистов политических партий. Действия Глазьева я оценил так: что они похожи на попытку командующего бросить свой штаб и бежать на солдатский митинг. Собрание новой организации – открытое действие раскольников, которые от слов перешли к делам. Я лично в такой организации никогда участвовать не буду и другим не советую.

Мое выступление Глазьев попытался обратить в шутку: «Андрей Николаевич эмоциональный человек – может и по уху дать». А потом снова о своем: что нам нужно движение, собирающее сторонников. Но ведь в его движение вместо сторонников блока собираются сторонники лично Глазьева! Сергей Юрьевич уже не видел логических противоречий в своих речах. Бес закрыл ему способность мыслить рационально. Вероятно, он стремится к тому, чтобы Рогозин сам ушел, оставив площадку, отвоеванную на выборах.

Павлов в свойственной ему эмоциональной речи высказал верную мысль: нас разделяет разное отношение к президенту, и эти позиции не могут быть умиротворены. Правда, потом эта мысль всеми была забыта. (Если бы Глазьев спрятал свои амбиции и занялся делом – фракцией и партийным строительством, нас бы никто не делил.) Глотов тоже был обижен словами Рогозина «Кот из дома – мыши в пляс». Он кипел: «Мы не мыши!» И тут же обозвал Рогозина «лоснящимся котом». И после этого потребовал извинений, не собираясь приносить свои.

В результате решили прекратить публичную полемику, а рабочей группе определиться с публичной оценкой созданной Глазьевым организации и попытаться согласовать дальнейшие действия. Измотанные дискуссией члены ВС включили в группу самого Глазьева, Шишкарева, Глотова и меня. Наверное, чтобы мы передрались. Лучше уж было принять бабуринскую сверхмягкую формулировку: «Выразить сожаление по поводу…». Когда через несколько дней группа провела заседание, Глазьев не сопротивлялся нашим с предложениям, а лишь выражал некоторые сомнения и принимал к сведению. Мы отказались обсуждать устав и предложили менять организационно-правовую форму, позволяя формировать организацию как движение с включением юридических лиц, прежде всего – блоковых партий. Разумеется, следовало менять название и вводить институт сопредседателей. Глазьев все записал. Но получилось, что это просто напускное миролюбие. Раскол проявился в новых публикациях в прессе. Жанр избирательной кампании диктовал правило: не жалеть ни своих, ни чужих.

Когда мы ехали с Бабуриным с ВС, я сказал, что уже никогда не поверю в чистоту помыслов Глазьева. Сергей Николаевич согласился с моей позицией. Последующие шаги Глазьева показали, что ему нельзя было доверять. Он не собирался подчиняться ВС, а просто тянул время, демонстрируя готовность к сотрудничеству. Прошло немногим более года, и по поводу Бабурина можно было уверенно сказать то же самое: я уже никогда не поверю в чистоту его помыслов.

Вопреки решению Высшего Совета о прекращении полемики в прессе, сразу после заседания, Глазьев, выйдя к журналистам, сказал, что будет развивать и укреплять свою организацию. Это было прямым продолжением полемики и расходилось по смыслу с только что состоявшимся обсуждением. К сожалению, Дмитрий Рогозин, в очередной раз жалея Глазьева и спасая репутацию блока, не возразил ничего на эти бодрые пассажи. Представляю, как было ему стыдно за партнера, когда они стояли перед телекамерами бок о бок.

Ради обеспечения участия Глазьева в президентских выборах, глазьевцы предприняли враждебные действия и против блокообразующих партий – прежде всего, против «Народной воли», где накануне чрезвычайного съезда предпринимались усилия для подрыва партии и формирования на ее основе новых региональных отделений глазьевской организации. Бабурину готовили на съезде импичмент. Глазьев не мог простить ему жесткой позиции, осуждающей сепаратные действия и подмену формирования единой партии образованием организации с единоличным лидерством Глазьева.

Таким же образом действовала и близкий соратник Глазьева депутат Елена Мухина, под которой закачалось кресло председателя партии СЕПР. Ею проводилась упорная работа, чтобы заставить руководство партии признать, что блок и сама партия существуют только благодаря Глазьеву. За бесстыдный поступок с письмом против Геращенко на ближайшем съезде СЕПР Мухину должны были исключить из партии. И она торопилась разрушить уже неподвластную ей структуру.

Глазееву удалось разрушить процесс консолидации патриотических сил вокруг «Родины». Участие в его президентской кампании многих отвлекло от «Родины». Глазьев прельщал своим радикализмом, остротой противостояния и финансами, которые осваивались на этих выборах, вероятно, еще менее эффективно, чем на парламентских.

Одной из существенных, по моему мнению, потерь был срыв объединения с Русским общенациональным союзом Игоря Артемова. 31 января 2004 года в кабинете Рогозина мы с Игорем довольно долго обсуждали участие РОНС в формировании новой партии на базе Партии российских регионов. Казалось, взаимопонимание было полное. Организации РОНС были приглашены на февральский съезд ПРР, на июнь планировалось их активное участие в создании новых и укреплении старых региональных отделений ПРР. Но наши друзья очень скоро откочевали в штаб Глазьева, так и не объяснив причин отказа от достигнутых договоренностей.

В борьбе за единоличное лидерство Глазьев потерял ориентиры. Недавние соратники стали для него чужими. Несогласие с его позиций трактовалось как отступничество. Своими для Глазьева считались только те, кто верил в Глазьева-президента, Глазьева-спасителя, Глазьева-умницу. Полагая, что тем самым он ведет толпу и своих почитателей, Глазьев оказался в толпе собственных «бабьих батальонов». Ему для душевного равновесия нужен был зал почитателей, голосующих по его сигналу и зачарованно внимающих его речам, а не ответственность перед миллионами избирателей. Поэтому его душевное равновесие обернулось дестабилизацией блока. Пытаясь единолично решать судьбу блока «Родина» и фракции «Родина», нарушая достигнутые договоренности и продемонстрировав неумение учитывать иные мнения, Сергей Юрьевич дискредитировал себя как лидер.

Вирус «Товарища» не отпустил Глазьева. Чтобы снова стать «Товарищем», Глазьеву необходимо было восстановить единоличное лидерство. Для этого по его наущению в регионах начали формироваться разного рода самозваные организации, бравшие имя блока. Глазьев решил взять этот процесс под контроль, предложив ВС дезавуировать любых самозванцев. Но себя самозванцем он считать не мог, полагая, что лидер блока имеет право на любую инициативу.

Глазьев нанес «Родине» самый тяжелый удар из всех, что обрушивались на нее за всю последующую историю. Он подставил «Родину» под удары кремлевских пропагандистов, к которым «Родина» не была готова. Действиями против Геращенко, Шпака, Рогозина, Бабурина он ослабил блок. Формированием одноименной блоку организации под собственным единоличным руководством он расколол наших сторонников среди избирателей. Попытками разрушения блокообразующих партий – прежде всего «Народной воли» и СЕПР – он фактически вынудил Партию российских регионов взять на себя лидерскую миссию и стать «Родиной».

В условиях фактической измены Глазьева сопредседатель блока «Родина» Дмитрий Рогозин должен был взять ответственность на себя, чтобы не разбазарить хотя бы часть того доверия, которое было получено от избирателей в декабре 2003 года, чтобы уберечь коалицию личностей, образовавшую совместный политический капитал, от немедленного распада.

Сопротивление расколу

В партии «Народная воля» глазьевская версия с его мнимым выдвижением от «Родины» оказалась приемлемой. Потому что сама партия была составлена из трех частей – Российского общенародного союза (С.Бабурин), союза «Реалисты» (Н.Жукова) и остатков организации «Спас» (РНЕ и другие). Внутренняя интрига между представителями этих движений привела к тому, что еще во время выборов возникли конфликты, связанные с попытками объявить «Народную волю» распавшейся. Когда глазьевские поклонники накануне партийного съезда устроили телефонную войну в «Народной воле», их ложь попала в питательную среду. Через год те же люди работали над тем, чтобы новый съезд НВ не принял решения об объединении с «Родиной» в одну организацию.

На съезд 10 февраля 2004 года «народовольцы» приехали с убеждением, что теперь лидером национально-патриотического движения является Глазьев. Глазьев закрепил это заблуждение тем, что объявил себя выдвиженцем блока «Родина», Высший Совет которого, будто бы, рекомендовал ему выдвигаться на президентских выборах в качестве независимого кандидата.

Глазьев выступал исключительно на телекамеры и исключительно с позиций кандидата в президенты. На НВ ему, в сущности, было наплевать. Он излагал свою программу. Ни слова о блоке, ни тени сомнения в правильности своих действий. Глазьев заявил, что Высший Совет блока рекомендовал ему выдвигаться на выборы самостоятельно для подстраховки на случай отказа в регистрации В.В.Геращенко. Яростную поддержку этой позиции оказали Павлов и Глотов. Они повторили ту же дезинформацию.

Печально, что не опроверг их и Бабурин. Он никак не возразил, когда его проект решения съезда был дополнен по инициативе Глотова двумя пунктами: 1) что «Народная воля» поддерживает

Глазьева на выборах президента; и это, как было сказано в решении, находится в полном соответствии с решениями ВС, 2) что предлагается создание единой национал-патриотической партии, а если блоковые партии не пойдут на это решение, то НВ сама объявит себя «Родиной». Жалею, что не попытался вклиниться в обсуждение и не высказался по этому поводу. Я был просто к этому не готов. Все решения были для меня внезапными, никакого сценария противодействия никто не разрабатывал.

Геращенко все еще во фракции «Родина»

Рогозин выступил на съезде с предложением оставить Глазьева наедине с его решением баллотироваться. Предлагалась последовательная работа во фракции и постепенное сближение партий. Отражая общее настроение, Рогозин вновь осудил создание ООО «Родина». Но этот факт явно раскольничьего свойства, инспирированный Глазьевым, почему-то не стал поводом, чтобы предъявить ему претензии со стороны делегатов съезда НВ. Вероятно, делегаты полагали, что лидера надо и пожурить, и поддержать – тогда с ним удобно будет работать.

Выступление Рогозина всем было по душе, но шло вразрез с настроем обрести для «Народной воли» безусловного лидера, стоящего над внутрипартийными интригами и даже составляющего конкуренцию действующему президенту. «Народная воля» тем самым получала финансы и обособленную от блока избирательную кампанию, в которой наращивала силы. Кроме того, в тайной интриге Бабурин, формально выступавший против выдвижения Глазьева, получал преимущества перед Рогозиным. В недрах его партии внутренняя оппозиция подавлялась, а Рогозин утрачивал потенциал лидера, объединяющего своим авторитетом все три блокообразующие партии.

Ставка на Глазьева в «Народной воле» осталась для меня загадкой. Бабурин не поддерживал участия Глазьева в избирательной кампании и единственный выступал против участия блока в президентских выборах. Но на съезде, казалось, все переменилось. «Народовольцы» как будто включились в борьбу за захват результатов победы блока и вели себя совершенно вызывающе. Они не вняли выступлению Рогозина, который предупреждал, что все решения блок должен принимать консолидированно, а частные решения партий могут лишь оформлять решения единственного органа блока – Высшего Совета. Нет, «народовольцы» уже не хотели иметь над собой какой-то внепартийный орган. Они отрекались от блока и надеялись, что именно им будет представлена возможность осваивать средства, выделяемые на избирательную кампанию Глазьева.

Меня сильно удивила позиция Николая Павлова, который всегда был ближе к патриотическому крылу и критиковал «левые» уклонения в блоке. Не раз Николай Александрович высказывал поддержку моим взглядам. Но потом по непонятной мне причине он пошел за Глазьевым и стал повторять за ним, что участие Глазьева в выборах президента санкционировано блоком. И яростно наскакивал на соратников по фракции, которые, будто бы, собирали подписи за отстранение Глазьева от руководства фракцией в коридорах и под нажимом Администрации Президента. Почему-то воля большинства фракции показалась ему ничтожной. Наконец, в своей газете «Время» Павлов дал слово какому-то странному комментатору, который попытался опровергнуть доводы моей статьи о позиции Глазьева, переврав все, что только можно, и оспорив то, что я никогда не утверждал. Соблазны, исходящие от Глазьева, оказались сильнее доводов рассудка и соображений нравственной чистоплотности.

Тогда же мной была написана и размещена в Интернете статья «О Глазьеве, “Родине” и политическом бесстыдстве», вызвавшая буквально визг на фракции. Меня на заседании не было, а потому на мой счет высказывания были весьма нелицеприятные. Глотов даже предлагал гнать меня в шею. И это было первое предложение такого типа. Решили все же только убрать статью с сайта блока.

Съезд народовольцев исходил из того, что ВС блока поддержал выдвижение Глазьева кандидатом в президенты. Тогда действительно было непонятно, почему остальные партии блока упрямятся и не хотят встать за Глазьева. Оттого появилось на свет излишне энергичное решение народовольцев стать «Родиной», если остальные партии воспротивятся созданию единой организации.

В ответ на этот ультиматум и на сепаратные действия по созданию «Родины имени Глазьева» Партия российских регионов на своем съезде провела переименование в «Родину» и «застолбила» участок от произвольного захвата партнерами, которые дважды проявили такое намерение.

Съезд ПРР прошел не в том ключе, который я бы ожидал. Вместо критики Глазьева, которая могла бы стать и более яркой, произошла жесточайшая критика еще и бабуринской партии. Неосторожные слова в решении НВ трактовались как несусветная наглость. Тут сыграла роль личная неприязнь, которая возникла между Скоковым и Бабуриным. В результате региональщики ПРР в своих выступлениях пинали не только одного Глазьева. На Бабуина повесили даже фашизм, заносчиво обличая национал-патриотическую идеологию. Вероятно, обличители программы НВ не читали. Да им и не надо было – достаточно комсомольского задора и распоряжения Скокова. Таким образом оттолкнули Бабурина к Глазьеву, что потом тяжко сказалось на работе фракции.

Выступление Глазьева было чисто предвыборным. Но еще и скучным. Он был спокоен, но подавлен половодьем критики. Чувствуя недружественную атмосферу зала, он говорил как-то вяло. Потом выступил Рогозин. Его речь была яркой, лидерской, образной. Зал оживился и аплодировал. Рогозин говорил о будущем, а не о текущей кампании, которая закончится через месяц. Потом был цикл выступлений от регионов. Я тоже попытался подать прошение выступить, но Скоков свернул полемику. Уже прозвучали слова об исключении Глазьева из состава сопредседателей. В заключение Глазьев, оживленный жесткими словами в свой адрес, выступил с достаточно интересной речью, в которой опять продемонстрировал свою несгибаемость и нежелание с кем-либо считаться. Всю вину за раскол блока он переложил на ПРР. Бабурин же не пожелал объясниться и промолчал. Затем Съезд быстро проголосовал за исключение Глазьева и переименование в «Родину».

На следующий день Глазьев попытался совершить переворот во фракции, который должен был подавить рогозинцев. Он собрал у себя в кабинете всех, кого только мог. Вместе с «болотом» собралось 17 человек. Даже если бы они были единодушны, переворот провести не удалось бы. Кворума, чтобы объявить заседание фракции, не было. Поняв, что никаких решений принять не могут, «заговорщики» отправились в кабинет к Рогозину. Мириться. Но получилось, что мирился с ними Рогозин.

Особенно много душевных сил пришлось ему потратить на возвращение в состояние равновесия генерала Варенникова, который начал стыдить его за перехват названия «Родины». Но когда Варенников присутствовал на глазьевской конференции ООО «Родина», он о перехвате почему-то не подумал. И позднее Валентин Иванович был ориентирован против Рогозина каким-то внутренним идеологическим выбором. Он оставался коммунистом, и ему претили все признаки «правизны» в Рогозине и Бабурине. А Глазьев был для него идейно близким человеком.

Нет никаких сомнений, что НВ сама стала бы «Родиной», если бы этого не сделала ПРР. Съезд ПРР вовсе не выступал против единства блока и перспектив объединения в одну партию. Исключение Глазьева из состава сопредседателей ПРР было совершенно обоснованным и к вопросу о единстве не имело прямого отношения. А что прикажете делать, если собственный лидер помчался создавать обособленную структуру лично ему преданного движения и без всякого совета с партией ввязался в крайне рискованное для нее мероприятие?

Стремительный шаг ПРР можно считать «некрасивым», но только если «некрасивыми» признать и все предшествующие шаги других сил по расколу «Родины» – с целью овладеть ее наибольшим «куском». И даже тогда действия ПРР придется расценивать как ответные, а не инициативные. Увы, последующие события проявили особое положение партии «Народная воля», которая вовсе не собиралась считаться с партнерами по блоку и готова была к предательству, как только оно станет выгодным.

Фактически народовольцы подтолкнули другие блоковые партии на противодействие рассекающей силе лжи, которая исходила от Глазьева. Благодаря решениям ПРР и СЕПР Глазьев перестал быть лидером блока. Блок стал формироваться в новых условиях – из тех, кто намеревался не обслуживать халифа на час (на период избирательной кампании), а вести системную политическую работу. Две партии и примыкающие к ним организации воссоздали блок «Родина» и сформировали его структурно. Фактическим лидером блока стал Рогозин, ядром блока заявила себя партия ПРР, переименованная в партию «Родина», а широкое вовлечение сторонников в блок обеспечило созданное на базе прежней организации с таким названием движение «Родина» (она занималась преимущественно поддержкой ветеранов «горячих точек»), открытое к сотрудничеству со многими союзными организациями.

Блок «Родина» продемонстрировал, что устойчивость ко лжи сохраняется там, где уже имеется внутренняя сплоченность и готовность к повседневной политической работе. Партия российских регионов (ПРР) на своем съезде прямо заявила, что думает о действиях Глазьева в политике, и изгнала его с руководящего поста (надо отдать должное мужеству Глазьева: он пришел на съезд и пытался склонить его на свою сторону). Социалистическая единая партия России (СЕПР) допустила эмиссаров Глазьева в свои ряды, и потому и раскололась на два лагеря. Часть пошла за соратницей Глазьева Еленой Мухиной, большая часть – за соратниками Рогозина. «Мухинистам» не помогло ни обзвоны региональных отделений СЕПР с угрозами и дезинформацией, ни рассовывание бесстыдных писем под двери гостиничных номеров прибывших на съезд делегатов, ни организация параллельного съезда с участием Глазьева, ни организация фальшивой массовки для имитации поддержки своего кумира.

СЕПР все-таки была фиктивной партией, которая была перепродана накануне выборов, сдана с рук на руки прежним ее лидером А.Подберезкиным. Борьба за контроль над этой структурой носила поверхностный характер агитации среди тех, кто был не прочь находиться на содержании у руководства партии, которое избиралось в соответствии с неформальной договоренностью о купле-продаже.

Позднее, когда Е.Мухина проиграла борьбу за партию В.Шестакову, пользовавшемуся поддержкой Администрации Президента в качестве друга и партнера Путина по спортивному досугу, эта партия практически прекратила существование. Шестаков перестал бывать на заседаниях Думы, не ходил на фракцию, и о его существовании забыли. Тем не менее, именно ему довелось вновь попасть в Думу в 2007 году – уже в составе «Справедливой России». Закономерно, что «справедросы» поставили Шестакова на второе место по своему списку в Санкт-Петербурге, и он был единственным в этой партии, кто прошел по региональным спискам со второго места. Не сомневаюсь, что любимцу Путина в Питере подбросили голосов. Вероятно для того, чтобы он провел еще четыре года так же тихо и незаметно, как и предыдущие.

Блок двух партий все же сохранялся, хотя ему и противостояла теперь «Народная воля» с Глазьевым во главе. Бабурин при этом занимал странную позицию: выступал в поддержку Путина, но подчинялся также и решению съезда партии, которую возглавлял. На период выборов Глазьеву и «народовольцам» в еще сохранявшем признаки жизни блоке противостоял Рогозин с большинством фракции и две другие блокообразующие партии. После выборов это противостояние смягчилось, поскольку Глазьев не добился поставленных целей (собственно, они и не могли быть достигнуты), а «народовольцы», исчерпав средства предвыборного фонда, успокоились до следующего съезда. В этой обстановке Бабурин затеял долгий переговорный процесс о соединении его партии с «Родиной».

Блок сломался по двум трещинам, наметившимся еще при его создании: по отношению к Путину и по отношению к лидерам блока. Дополнительные надломы просматривались и по идеологии – между теми, кто считал возможным вести только борьбу за социальные программы (социал-патриоты), и теми, кто более важными видел вопросы национально-государственные (национал-патриоты, националисты). С Глазьевым оказались те, кто не видел ограничений в средствах борьбы с собственными соратниками и требовал политических авантюр – в открытом противостоянии с Путиным и выдвижении радикальных требований к власти. Ради красного словца эти люди готовы были загубить блок, растранжирить с таким трудом полученные результаты. С Рогозиным остались политические прагматики, знающие невысокую цену пустых бравад, всегда кончающихся раздором. Это тот род зрелого романтизма, когда ради мечты люди готовы работать день и ночь, собирая силы и готовясь к серьезным политическим сражениям. Авантюристический романтизм, выпаленный в лозунги, чужд таким им. Поэтому они не пошли за Глазьевым.

Треугольник: Глазьев, Рогозин, Путин

Распределение полученных в результате выборов политических дивидендов не стало для «Родины» большой проблемой. Посты в блоке-победителе были распределены почти мгновенно. Если бы не президентские выборы, если бы не амбиции Глазьева…

Глазьев пошел на президентские выборы в 2004 году, надеясь победить сразу, на волне популярности «Родины» и без предварительной подготовки. Его упрекают за нарушение договоренности с Путиным, который боялся серьезных конкурентов и надеялся триумфально победить в первом туре, выставив себя отцом нации, которому нет альтернатив. Глазьев спутал все карты и подвиг власть на фальсификацию выборов и подавление всех возможных центров оппозиции, главным из которых явно просматривалась «Родина». Даже отстранение Глазьева от руководства фракцией не смирило смертельно обиженного Путина. В течение короткого срока была подготовлена и запущена кампания против «Родины» – она начала набирать обороты уже с конца 2004 года.

Даже если какое-то соглашение Глазьева с Путиным имело место, оно не могло иметь никакого значения для публичной политики. В этом случае наиболее неприлична была бы позиция Путина: мы даем «Родине» возможность участия в парламентских выборах, а ты не ходи на президентские выборы. Главе государства вести подобные переговоры не только неприлично. Они прямо противоречат его статусу. Президент не волен кому-то давать право участвовать в выборах, а кого-то лишать этого права. Он должен требовать законности любого решения и равенства всех перед законом. Если же он ведет подобные переговоры, значит, он состоит в сговоре с преступниками, попирающими основы государственного строя России. И, давая какие угодно обещания, Глазьев мог считать себя свободным от их подобострастного исполнения. Подобные договоренности вполне могли быть объявлены сорванными уже самим фактом отключения «Родины» от телеэфира за десять дней до выборов.

Мое осуждение решения Глазьева обусловлено совершенно иным мотивом – вовсе не тем, что он оказался «недоговороспособен» по отношению к Кремлю. Перед бюрократией у него не могло быть обязательств выше, чем перед своими соратниками. А мы в большинстве своем стремились закрепить успех и готовиться к новым политическим битвам. Атаку «нахрапом» поддерживали разве что авантюристы.

Глазьев, к сожалению, пошел против собственной команды. Как если бы князь предал свою собственную дружину, когда дружина говорит: «Не ходи, мы еще к битве не готовы». А князь отвечает: «Плевать! Наберу новую дружину». Другую дружину набрать не удалось, выборы были проиграны, а дружина уже не доверяла своему князю. Пришлось Дмитрию Рогозину выполнять функции лидера, хотя я не сказал бы, что он страстно желал подставиться под огонь кремлевских гряземетов.

С момента, когда решение Глазьева идти на выборы обозначилось достаточно ясно, блок «Родина» начали склонять во всех ведущих российских СМИ, представляя ситуацию в блоке таким образом, будто его раздирают внутренние противоречия, и блок находится на грани разрушения. Блок стал объектом для насмешек и ернических выпадов. Между тем, от общества и избирателей, голосовавших за блок, была скрыта истинная причина и смысл конфликта, представленного в СМИ как столкновение интересов сопредседателей блока Глазьева и Рогозина, затеявших мелочную возню в борьбе за контроль над блоком и фракцией в Думе.

Непониманию ситуации способствовала не только враждебность СМИ, продолжающих дело Чубайса, но и попытки Высшего Совета до времени не оглашать своего отношения к ситуации в блоке. Такое решение вынуждало Рогозина покрывать Глазьева, принимая на себя поток оскорбительных и иронических нападок. Вместе с тем, есть ответственность более высокая, чем ответственность перед «честью мундира» – ответственность перед избирателями, которые вправе знать, какие действия и по каким причинам предпринимались Глазьевым, и почему Рогозин обязан был на них отвечать. Решение ВС не выносить сор из избы было ошибочным.

Рогозин также сделал ошибку, не настояв, чтобы решения ВС открыто обнародовались. Стремясь урезонить Глазьева, в надежде не допустить его дискредитации как одного из лидеров блока, Рогозин нанес ущерб собственной репутации. Распространился домысел о том, что Рогозин выполняет установку Кремля по сдерживанию Глазьева. Создавалось впечатление, что циничный здоровяк Рогозин обижает скромного и честного мальчика Сережу.

В действительности ситуация была совершенно иной. Как раз Глазьев выполнял волю одной из «башен» Кремля – тех, кто намерен был превратить самого Глазьева и блок «Родина» в марионетки, с помощью которых можно шантажировать президента или, в случае изменения ситуации, оказывать ему верноподданнические услуги. В этом смысле Глазьев оказывается фигурой, аналогичной Лебедю, который был «разыгран» людьми Чубайса в 1996 году как оппозиционер, а потом превращен в прислугу Ельцина. На Глазьева положили глаз «великие комбинаторы» того же профиля – старые кремлевские бесы.

Поддержка Рогозиным действующего президента была честнее, поскольку позволяла не кривить душой и не нарушала того замысла о блоке, который был ведом избирателям «Родины». СМИ эта линия представлялась как карьеристская и угодливая. Тем самым либеральные журналисты мстили «Родине» за поражение своих кумиров, выбитых ею из политики раз и навсегда. Глазьев в такой диспозиции становился надеждой разгромленных либералов как «социально близкий». Они готовы были ему всячески помогать, унижая Рогозина и «Родину».

В российской политике пока слишком много принято прощать. Возможно, именно поэтому столь долго бесстыдные люди остаются на виду и продолжают свою карьеру публичных деятелей. Партии, возникшие в эпоху тотальной лжи и тотального предательства интересов нации и государства, целое десятилетие занимали внимание общества и заполняли СМИ бесовщиной. Они заразили общество своим бесстыдством. Проникла эта болезнь и в блок «Родина».

Разлад в блоке возник, потому что интриги Глазьева не были сразу оценены по достоинству. Некоторым влиятельным лицам, вошедшим в состав Высшего Совета блока, казалось, что самое ценное – внутреннее единство, которое надо сохранять, а если не получается, то хотя бы имитировать – ради того, чтобы преодолеть период раскола и вновь выйти к избирателям единой командой. Наивность такой установки не учитывает, что уступка лжи означает рассечение человеческой общности – никакими призывами к единству в таком случае не поможешь.

Некоторые депутаты «Родины» предпочли закрыть глаза на очевидный деструктив, исходящий от Глазьева. Ему прощали все. Возможно, за какую-то почти детскую наивность, с которой он повторял и повторял, что поддержан на выборах блоком «Родина». Его жалели как непрагматичного недотепу-правдолюбца. Не расставлять всех точек над «и» было удобно. Оставались возможности игры – перебегания то на одну сторону от линии раскола, то на другую.

Если бы не Дмитрий Рогозин, Глазьеву простили бы его художества, и «Родина» погибла сама собой – без всяких внешних усилий. Несговорчивое меньшинство проглотило бы обиды и покинуло блок, проклиная украденную победу. Рогозин не ушел и не оставил «Родину» Глазьеву; не оставил без последствий суетливых попыток Глазьева перетянуть политическое одеяло на себя. Ценя сложившийся в предвыборных баталиях союз личностей, он не раз готов был поступиться собственной репутацией, наступить на горло собственной песне, лишь бы оставить Глазьеву шанс вновь стать приличным человеком и сохранить блок.

Глазьев не захотел или не смог стать лидером команды, сложившейся на выборах. И лидером стал Рогозин. С марта 2004 года «Родина» – это уже не проект Глазьева, не проект Глазьева и Рогозина, а только и исключительно проект Рогозина и его соратников. Глазьев при этом проекте лишь поддерживал свой статус политика, не более того. Если бы не его мальчишеское нежелание отказаться от ложной версии причин первого раскола, он достоин был прощения. Но шлейф раскола еще долго вился за Глазьевым.

В сравнении с Глазьевым, Рогозин является действительно новым политическим лидером, демонстрирующим альтернативу лидерам партий ельцинской выделки и «партии власти» путинского периода. Глазьев же – образец того же стереотипа политического поведения, который был популярен в эпоху Ельцина. Еще с митингов конца 80-х годов ХХ века было принято водить толпу за нос, эпатируя ее броскими лозунгами и неисполнимыми обещаниями. Старых политиков тянет к толпе как магнитом. И чтобы оправдать внимание толпы, им приходится фантазировать. Наукообразие тому способствует.

Новая тройка лидеров: Рогозин, Скоков, Бабаков

Реальные лидерские функции может исполнять только тот, кто стоит вместе со своей командой и кого команда представляет публике как авторитет для себя. Если авторитет лидера складывается отдельно от соратников, то это дутая фигура. Такие надувные фигуры очень удобны бюрократии.

Рогозин представляет совершенно иной тип политического деятеля. Он связан, прежде всего, с бережным отношением к человеческому капиталу – к сложившейся команде, штабу, партии. Рогозин привлекает к сотрудничеству достойных людей, а не чурается их, как Глазьев, окружавший себя секретаршами и услужливыми юнцами. Рогозин понимает, что в политике, как и в военном деле, армия образуется вокруг штаба. Политическая армия, организованная политическим штабом и прошитая вдоль и поперек «офицерским корпусом» партийных активистов, более устойчива к рассекающей силе лжи. «Родина» продемонстрировала, что такая армия возможна.

«Родина» показала, что политическая система могла складываться из зрелых субъектов, опирающихся на мировоззрение, а не на случайное возбуждение масс. В «Родине» политика могла быть профессией, а не горлодерством или интригами против единомышленников. Могла быть ежедневной работой по собиранию единомышленников и созданию из них дееспособной оргструктуры, а не расчетом на вспышки популярности. Именно на это делал ставку Рогозин. И именно этого не понял Глазьев. Вместе с Глазьевым этого не захотели понять в Кремле, предпочитая иметь дело с марионетками, а не с личностями.

Глазьев против «Родины»

Многие СМИ писали о том, что в блоке «Родина» начался раскол. Но на самом деле раскол наблюдается не в «Родине», а между блоком и Глазьевым. Сам Глазьев старался направить мутный поток журналистских измышлений против своего партнера по блоку Дмитрия Рогозина, чтобы вместо себя представить его раскольником и непорядочным человеком.

Фракция «Родина» в Госдуме стала для Глазьева не средством выполнения обязательств перед избирателями, а инструментом борьбы за единоличное лидерство. Ее аппарат – обслуживающим персоналом личной пиар-кампании руководителя фракции. Глазьев, фактически бросил фракцию «Родина», лидером которой был избран сразу после выборов. Его влекла не скрупулезная работа в Думе, не сплочение соратников в практической работе, а лавры президентской кампании.

Фракция нужна была Глазьеву в борьбе с собственным блоком и с Рогозиным. Он постарался использовать вновь избранных депутатов против Высшего Совета блока, призвав поддержку от тех членов фракции, которые присоединились к «Родине» только в Госдуме. Он постарался и лично, и голосами своих союзников дезавуировать полномочия Высшего Совета, который, будто бы, после парламентских выборов уже не может отражать позицию блока. Здесь снова юридическая норма применялась против соратников, политически существующий блок (в виде ВС) объявлялся низложенным, а его функции предлагалось передать фракции.

Это решение не прошло, потому что Глазьев переоценил свое влияние на депутатов. Большинство членов фракции на предстоящих выборах намеревалось поддержать Путина, а не Глазьева. Депутаты не желали раскола блоку и фактического уничтожения блоковых партий.

Характерна история с заявлением Глазьева, отправленным в информационные агентства его пресс-секретарем. Достоверно известно, что Глазьев лично правил это заявление. Но потом от опубликованного текста ему пришлось открещиваться, заявляя, что произошла техническая ошибка. Получалось, что чья-то злая воля «ссорит» его с Розиным.

Особенно неприлично в позиции Глазьева выглядело его упорное нежелание нести ответственность за судьбу блока и вести со своими соратниками содержательный диалог. Вместо этого Глазьев играл на публику, представляя себя страдающей стороной, безвинно терзаемой ужасным Рогозиным. Ни разу Глазьев не усомнился в правильности своих поступков и продолжал твердить: «Мы готовы к сотрудничеству, двери открыты для всех». Если перевести, то получится: «Рад спасать Родину и всех приглашаю к этому. Но начальником буду я. Если же начальник не я, то пусть и Родина сгинет».

Теперь посмотрим, каким образом развивалась ситуация в Госдуме, когда Глазьев со своими сторонниками пытался ввести парламент в заблуждение и сорвать нормализацию работы фракции.

Из стенограммы заседания Госдумы 5 марта 2004 г.

Ковалёв О. И. Уважаемый Борис Вячеславович, уважаемые коллеги! Вчера, в 14.25, в комитет по Регламенту поступило решение фракции "Родина", в котором говорится об освобождении Глазьева Сергея Юрьевича от обязанностей руководителя фракции и об избрании руководителем фракции "Родина" Дмитрия Олеговича Рогозина, а также дается рекомендация Государственной Думе освободить Рогозина от обязанностей заместителя Председателя Государственной Думы и избрать на эту должность Сергея Николаевича Бабурина. Указанное решение было принято путем сбора подписей, его подписал двадцать один член фракции, также приложено факсимильное сообщение члена фракции Сергиенко в поддержку данного решения, что составило 58 процентов от общего числа членов фракции. В 16 часов поступило заявление депутата Глотова, члена фракции "Родина", в котором он изложил свои соображения – что решение фракции не является легитимным.

Комитет по Регламенту провел проверку в связи с поступившим заявлением и установил, что фракцией "Родина" не были приняты какие-то внутренние решения, положение о деятельности фракции. В соответствии с частью шестой статьи 16 Регламента Государственной Думы внутренняя деятельность депутатских объединений организуется ими самостоятельно, то есть объединение может принять какие-то внутренние нормы, устанавливающие взаимоотношения внутри фракции, механизмы голосования, механизмы принятия решений или же положение о фракции. Таковых норм фракцией "Родина" принято не было. Комитет Государственной Думы по Регламенту и организации работы Государственной Думы считает правомерным принятие фракцией "Родина" решения путем сбора подписей, так как эта практика в необходимых случаях применяется в Государственной Думе. В условиях отсутствия положения о фракции или каких-то других решений, регламентирующих внутреннюю деятельность фракции, такой метод является наиболее приемлемым с точки зрения его легитимности. В связи с этим комитет по Регламенту на основании решения фракции подготовил проект постановления "Об освобождении депутата Государственной Думы Рогозина Дмитрия Олеговича от должности заместителя Председателя Государственной Думы" и проект постановления Государственной Думы "Об избрании заместителя Председателя Государственной Думы…". Они вам розданы. Комитет по Регламенту просит их включить в порядок работы именно сегодняшнего заседания в связи с неординарностью ситуации и в связи с тем, что мы неделю будем работать в регионах: мы должны закрепить решение фракции, с тем чтобы фракция могла нормально функционировать, нормально работать. Прошу поддержать.

Глотов С. А., фракция "Родина". Уважаемый Борис Вячеславович, уважаемые депутаты Государственной Думы! Мы просим не торопиться с принятием подобного рода решения, поскольку вчера в 13.30 заседание фракции не состоялось, а в 19 часов оно состоялось, был необходимый кворум, и фракцией было принято решение, я его зачитаю. Повестка дня: "О ситуации во фракции". Обсуждались вопросы всеми присутствующими депутатами. В связи с тем, что рядом депутатов фракции поставлен вопрос о мерах по нормализации работы блока "Родина" и фракции "Родина", провести внеочередное заседание фракции по данному вопросу 5 марта, то есть сегодня, в 14 часов 30 минут с приглашением всех депутатов Государственной Думы", то есть с приглашением всех депутатов фракции. Таким образом, фракция будет принимать решение сегодня в 14.30 по данному вопросу. И если мы проявим сегодня такую спешку, какую проявил аппарат Государственной Думы, скрутив таблички с дверей кабинетов, это абсолютно не украсит российский парламент. Дайте возможность нам самим разобраться в том, что происходит во фракции. Да, группа депутатов желала собрать подписи, но никакого публичного обсуждения в 13 часов 30 минут вчера не было, и самого факта заседания в данном составе в обед не было. А вот в 19 часов состоялось заседание фракции, и кворум на этом заседании соответствующий был. Решение нами будет принято сегодня в 14 часов 30 минут. (Заметим, с какой настойчивостью Глотов через микрофон приглашает на заседание – трижды сообщает время.)

Ковалёв О. И. Уважаемый Борис Вячеславович, уважаемые коллеги! В комитете по Регламенту нет решения фракции, состоявшегося в 19 часов. Более того, я просил фракцию "Родина" в связи с неординарностью ситуации, если такое заседание фракции будет, с тем чтобы объективно посмотреть с формальной точки зрения, пригласить меня на заседание. Однако я пробыл в Государственной Думе до десяти часов вечера и не был приглашен на заседание фракции "Родина". По той информации, которая у меня есть, в 19.00 присутствовало не более десяти депутатов, и никакого решения там принято не было. Поэтому я все-таки прошу поставить на голосование мое предложение и поддержать. Спасибо.

Савельев А. Н., фракция "Родина". Уважаемые коллеги, я хотел проинформировать вас, что заседание фракции состоялось. Оно проходило в течение нескольких часов. Депутат Глотов, к сожалению, зашел на несколько минут, посчитал, сколько присутствовало на тот момент депутатов, и вышел. Это не говорит о том, что на заседании фракции присутствовало недостаточное количество людей. Обсуждение продолжалось достаточно долго, и решение было принято. Большинство фракции проголосовало за то решение, которое представлено, распространено сейчас в зале. Воля большинства фракции выражена однозначно. Никаких дополнительных заседаний фракция не назначала, поэтому мы сегодня никакого заседания фракции не проводим, а проводим 16-го числа. И мы просим уважаемых коллег помочь нам довести решение до конца. Мы не собираемся развивать склоку публичным образом, поэтому вчера на заседание фракции мы и не приглашали журналистов, и впредь такого рода вопросы мы не будем обсуждать публично. Еще раз прошу поддержать нашу деятельность по стабилизации работы фракции и созданию нормального режима ее работы.

Смена декораций без смены курса

Эпизод с откручиванием вывесок, действительно, имел место и выглядел некрасиво. Но это были действия аппарата Думы, стремящегося не допустить скандального противостояния. Действия явно были не по уму. Их можно было провести и через месяц. Среди противников Глазьева не было людей, которые одобрили бы торопливое изгнание его из кабинета.

Что же касается заседания фракции, о котором говорил Глотов, то на нем была склока, организованная на радость журналистам и врагам «Родины» на глазах у скопившейся публики. Пересмотр решения фракции, оформленного подписным путем, добиться было невозможно. Поэтому глазьевцы пошли на уловку – на процедурное решение, которое принимается не большинством голосов членов фракции, а большинством от присутствующих. Поскольку противники склоки на заседание не пришли, было проведено решение о новом заседании – лишь бы не дать решению об отстранении Глазьева вступить в силу до президентских выборов. Эта уловка не прошла, но зато подняла градус скандала – вплоть до огульных оскорблений, которые потоком понеслись со стороны Глазьева в адрес недавних соратников.

На пресс-конференции Глазьева, организованной Союзом православных граждан, Сергей Юрьевич утверждал:

Как известно, 30-го декабря прошлого года высший совет блока "Родина" принял решение о том, что блок "Родина" будет участвовать в президентских выборах. Согласно этому решению, было определено, что Виктор Геращенко будет пытаться участвовать как официальный кандидат блока, я пойду от группы избирателей при поддержке блока "Родина", страхуя наше участие в президентской кампании. Как я и подозревал, Геращенко не зарегистрировали, и я стал естественным участником президентской кампании, которого не только выдвинули избиратели, но и которого поддерживал блок "Родина". За эту поддержку блок "Родина" получил целую серию тяжелых ударов со стороны Администрации Президента.

Во-первых, им удалось отколоть одну из блокообразующих партий, Партию российских регионов. При этом за политическое предательство руководители Партии российских регионов получили ярлык от Минюста названной партии – "Родина". За спиной партнеров, выйдя из блока "Родина", эти политические жулики получили не только свои 30 серебряников, но и получили от Минюста право получить название, под которым объединилось более 30 политических и общественных организаций. Кроме Партии российских регионов, предателей больше не было. Но то, что этой партии за предательство дали возможность называться "Родиной" само по себе характерный элемент нынешней избирательной кампании.

По заданию Президента Путина господин Сурков и его подручные вызывали членов моей фракции "Родина" к себе в кабинеты, шантажировали их, угрожая им лишением руководящих постов в Думе в качестве зампредов комитетов, угрожая тем, что некоторые потеряют возможность работать, подкупая разного рода посулами. Вот так вот, было принято решение группой заговорщиков в тиши кремлевских кабинетов о том, что фракцию "Родина" будет возглавлять теперь Дмитрий Рогозин. Фракция, конечно, с этим не согласилась, само это решение является незаконным, потому что оно было принято без заседания фракции путем келейного сговора под давление Администрации Президента. И я выражаю сожаление, что господин Путин идет на такого рода действия, выкручивая руки депутатам фракции "Родина" только для того, чтобы помешать мне участвовать в избирательной кампании от блока "Родина".

Именно поэтому в субботу, 6-го марта собрался съезд общественной организации «Родина – народно-патриотический союз», в котором приняли участие все представители нашей политической коалиции за исключением продавшейся Партии российских регионов. Все организации, которые вошли в коалицию блока "Родина", собрались на съезд 6-го марта, объявили о том, что мы участвуем вместе в этой президентской кампании, и будем идти в ней до конца, отстаивая интересы наших избирателей. А в перспективе объединимся в одну общую политическую структуру, которая будет состоять из объединенной политической партии и широкой общественной организации сторонников.

И далее:

Я не веду борьбы за пост руководителя фракции, потому что меня с этого поста фракция не смещала. Просто господин Рогозин себя провозгласил лидером фракции путем келейного сбора подписей части депутатов фракции "Родина". Сделано это было по прямому указанию Путина для того, чтобы воспрепятствовать мне участвовать в выборах как руководителю фракции "Родина". Сделано это было с грубым нарушением закона, потому что был нарушен закон "О статусе депутата", который предполагает, что любой депутат имеет право лично присутствовать при обсуждении всех вопросов. В данном случае меня и половину фракции лишили права лично присутствовать при обсуждении вопроса о смещении руководителя фракции.

То, что произошло путем келейного сбора подписей под давлением Администрации Президента, это подленькая такая, гнусная попытка произвольным образом, с нарушением закона перехватить лидерство во фракции. Я не собираюсь участвовать в этой возне, и не буду ни на кого жаловаться. Фракция разберется после выборов. Валентин Иванович Варенников от нашего общего имени фракцию соберет на заседание, на котором открыто, в присутствии всех членов фракции вопрос о состоянии дел фракции будет рассмотрен. Но хочу подчеркнуть специально, что проблема, с которой мы столкнулись во фракции "Родина", – это не внутренний конфликт. Нельзя это интерпретировать как конфликт между Глазьевым и Рогозиным, например. Нет никакого конфликта. Есть просто использование грязных приемов со стороны Администрации Президента в целях моего смещения с поста руководителя фракции. Судя по тому, с какой интенсивностью это проводилось, какие методы при этом использовались, по всей видимости, это прямое указание господина Путина любой ценой лишить меня возможность занимать позицию руководителя фракции еще до президентских выборов. Именно поэтому в спешном порядке вызывали депутатов по одному, выкручивали им руки, заставляли ставить подпись. Как только собрали 21 подпись, побежали регистрировать в комитет по регламенту, потому что оставался один день работы Государственной Думы до выборов.

На этой неделе Дума находится на работе в регионах. Как только регламентный комитет получил эту бумагу, тут же прибежали плотники, пытаясь сорвать табличку руководителя фракции. Стоило мне покинуть здание Думы, как тут же опечатали кабинет и так далее. То есть это прямое административное вмешательство со стороны Президента во внутренние дела фракции "Родина". Это недопустимая, конечно, акция, которая является элементом кампании, направленная против меня лично со стороны господина Путина, поскольку, видимо, он боится проиграть.

В этой речи нет буквально ни слова правды. Ни о решениях блока, ни о позиции блоковых партий, ни о поведении самого Глазьева во фракции. Возможно, кому-то выкручивали руки и пугали. Я о таких фактах не знаю. Знаю о другом. Каждый ставил свою подпись под решением фракции по доброй воле. Жизни и здоровью это решение не угрожало. Я лично говорил со многими депутатами. Подписи ставились не без сомнений. Но они там появлялись. А кто не хотел ставить подпись, ее не поставил. Так, депутат Наталья Нарочницкая, с которой мы разговаривали по этому поводу полтора часа, сначала предпочла отложить подписание до разговора с Рогозиным, а потом уехала, так и не поддержав решение фракции.

Конечно, некоторые члены фракции с трудом переступали через свое нежелание ссориться и с трудом вникали в причины такого решения. Многие просто не знали о художествах Глазьева за рамками публичной политики. В то же время и сторонников Глазьева, кто готов был идти с ним до конца, во фракции были единицы. Именно они и разжигали скандал, стремясь придать ему максимальную публичность. Характерна риторика Глазьева. Когда я позволил себе нечто подобное, жестко оценив его действия как "бесстыдство" и разместив публикацию на одном из интернет-ресурсов, на меня обрушился целый поток оскорблений.

Оценивая деятельность Глазьева как политика и его роль в патриотическом движении, можно сказать, что он нанес движению колоссальный урон – прежде всего тем, что снова отбросил его на обочину, превратил в маргинальное. Вместо того чтобы реально работать над реализацией программы блока и укреплением рядов патриотов, Глазьев решил «делать себя», рискуя за счет блока в целом. Когда же блок отказался от такого риска, Глазьев его предал и создал параллельные структуры, превращаясь в вождя толп. Тем самым он угробил договоренности о включении членов руководства блока в правительство.

Получилось, что вместо национально-патриотического или хотя бы коалиционного правительства Путин сформировал очередное «временное правительство». Посмотрев на то, что делается в «Родине», президент понял: здесь для него нет надежной опоры. Уйдя от соучастия в партии бюрократии «Единая Россия», не пригласив ее в свою избирательную кампанию, Путин, тем не менее, не смог найти в лице «Родины» новой команды политических союзников. Ему снова пришлось рассчитывать только на себя. И в дальнейшем он предпочел опираться на «эффективных менеджеров», чем иметь дело с не способными к договору патриотами. Он больше не пошел на сближение с «Родиной», а одна из кремлевских башен, расценив это как сигнал к уничтожению «Родины», атаковала ее всеми силами государственной власти. И Путин не стал защищать «Родину». Он ее боялся как сильного противника. И был удовлетворен ее разгромом.

Мы имели бы совершенно иную политическую реальность, если бы Путин увидел блок «Родина» единым, а на его лидеров мог бы рассчитывать как на своих единомышленников. Наблюдая скандал в блоке и циничное нарушение всех договоренностей, Путин уже никак не мог рассчитывать, что эта команда сложилась и готова к боям. За одним предателем могли появиться и другие. Даже Геращенко теперь выглядел ненадежно, и Путин не стал предпринимать усилий для его поддержки при разбирательствах в ЦИК.

Утрата поддержки президента привела к тому, что блок фактически лишился возможности выдвигать своих кандидатов на выборах всех уровней – того права, которого он добился на выборах парламентских. Фракция «Родина» была придавлена в Думе действиями административного аппарата, обрадованного, что «родинцы» потеряли президентское покровительство.

Можно как угодно относиться к Путину, но Глазьев как альтернатива Путину со стороны патриотов не проходил – совершенно не годился ни по деловым, ни по морально-этическим качествам. С Путиным тогда еще можно было связывать какие-то надежды, а с Глазьевым – только иллюзии, что бунтом и авантюризмом можно чего-то добиться.

Глазьев сжег все мосты. У нас был шанс реализовать программу блока уже в 2004-2005, но она пошла в ход позднее и в сочетании с репрессиями против блока. У нас был шанс превратить Путина из либерала в патриота. Но амбиции Глазьева сорвали эту возможность. Глазьев сжег наши мосты.

«Родине» так и не удалось стать «спецназом президента», восстановить свою репутацию в глазах избирателей и свой организационный потенциал. После тех ударов, которые нанес ей Глазьев, «Родина» пошла дальше без него. Нежелание Глазьева признавать свои ошибки, дало в руки оппонентам из чужого лагеря и маргинальным скептикам из лагеря патриотов возможность беспрерывно поносить «Родину», выдумывая о ней самые причудливые небылицы или пользуясь теми грязными выдумками, которые в большом количестве на информационный рынок стала выбрасывать Администрация Президента.

Судьба политика всегда проходит через испытание поражением. Поэтому политик должен уметь как предъявлять свои амбиции, так и смирять их, порой начиная все сначала. Увы, в России много тех, кто разбит поражением как параличом – впадет либо в бездеятельность, либо в маразм. В первом случае ожидает, что о нем вспомнят и призовут, во втором – командует фиктивными армиями, от которых след простыл.

Сергей Юрьевич из всех средств политической борьбы избрал брюзжание и выдумывание для своих бывших соратников оскорбительных определений. Для Дмитрия Рогозина, которого всего несколько месяцев назад он превозносил в своих публичных речах, теперь Глазьев нашел удачное, на его взгляд, оскорбление: «кукушонок». Мол, вытолкал Дмитрий Олегович из гнезда под названием «Родина» других птенцов. И сделал это, будто бы, по прямому указанию Кремля. Сам Глазьев в этой образной истории выглядел обиженным желторотиком, которого лишили родного дома. Он-то просто хотел полетать вокруг, разбежавшись по головам своих соратников, а эти соратники его обратно уже не впустили! От упадка внимания публики и от вида скептических затылков отвернувшихся соратников в Глазьеве было все больше озлобленности.

Понятно, почему Глазьев стремится оскорбить своего преемника на посту руководителя фракции. Но как понять постоянные оскорбления в адрес тех, кого сам же Глазьев пробовал каким-то образом вернуть в сферу своего влияния? Без указания имен говорилось, что в Кремле многим членам фракции обещали ордена и запугивали. Каждый волен принимать это на свой счет. Но был ли хоть один депутат-глазьевец подвержен давлению (как выражается Глазьев, «грубому, циничному, хамскому»)? Таких данных нет, Глазьев их не сообщал, никто об этом не говорил даже намеком.

Другой пример – попытка создать фракцию во фракции, некую «группу законодательных инициатив». Около десятка депутатов фракции «Родина» согласились послушать, что же предложит Глазьев. Он предложил поработать. Но тут же сам в одном из интервью объявил, что политика ему наскучила, и он обнаружил в себе новый прилив любви к науке, которая выгодно отличается от «сидения на задворках Думы». Выходит, поработать должны депутаты, а если у них получится, Сергей Юрьевич благосклонно согласится присвоить результаты труда.

В 2007 году под занавес избирательной кампании Глазьев снова объявил, что уходит в науку. Но при этом ожидал значительного поста, будто бы обещанного ему в Кремле. Не дождался ни поста, ни места в политике. Только звания самого цитируемого экономиста России. Это был прощальный подарок. Остальные приберегли на потом – когда заброшенность заставила Глазьева смирить гордыню. Тогда ему дали и должность, и звание академика.

Страстно хотел Сергей Юрьевич заручиться поддержкой Сергея Бабурина – лидера одной из блоковых партий, немало сделавших для победы «Родины». Когда Глазьев оказался не в силах предъявить убедительные аргументы, он провел съезд своей так и не развившейся в нечто значимое организации, где попустительствовал оскорбительным нападкам на Бабурина. Глазьев глазом не моргнул, когда в его присутствии Бабурина назвали «негодяем, вне всякого сомнения». Когда же давний соратник Бабурина Николай Павлов встал на защиту своего друга и лидера, объясняя перемены во фракции «Родина» политическим размежеванием, а не предательством, ему закричали из зала «Иуда!». Глазьев снова остался безучастным. Позднее мне пришлось много жестких слов сказать о Бабурине. Но пример глазьевской безучастности мне всегда претил.

Глазьев – не боец. За него должны воевать другие. Самому же Сергею Юрьевичу больше импонируют публичные лекции среди поклонников – чисто артистическая роль. Причем сольная.

Истинное политическое лидерство может иметь только корпоративный характер. Этого Сергей Юрьевич так и не понял. А Дмитрий Олегович понял. Его организационная работа во фракции была направлена именно на складывание корпорации, а не группы поклонников. Там, где Глазьев ровным счетом ничего не делал, Рогозин налаживал человеческие отношения и профессиональные контакты. Глазьеву скучна была эта рутина, он мог иметь дело только с верноподданными. Но уровень политиков, в отличие от начала 90-х годов ХХ века, существенно изменился. Теперь приходится иметь дело с личностями (именно так и сложилась фракция «Родина», в этом было ее нестойкое своеобразие и отличие от других политических сил). А значит, лидер обязан был быть «слугой всем» – ведущим организационным началом.

Глазьев выпал из гнезда «Родины». И это на какое-то время благотворно сказалось на развитии политического проекта «Родина». Проект начал обретать черты общенациональной перспективы. Судьбе было угодно склонить чашу весов в «Родине» в пользу Рогозина. Глазьев не смог бы терпеть вокруг себя самостоятельной позиции, не смог бы стать организатором (как не стал им ни в одном политическом проекте), загубил бы «Родину». А Рогозин поучил шанс превратить «Родину» из случайности в закономерность – в фактор политического процесса, набирающий вес и значимость для грядущих политических баталий. Не его вина, что «Родине» была объявлена тотальная война. Мы не были готовы к тому, что в России будут так стремительно свернуты политические свободы, начнутся репрессии, полицейский произвол и беззаконие в судах. Рогозин «Родину» спас. Спас от Глазьева. Но не в его силах было спасти ее от костоломной машины тиранического произвола.

Нарциссизм – болезнь политиков, подхваченная ими в период «демократизации» нашей страны. Те, кто вошел в политику в начале 90-х и был заметен среди сонмищ депутатов, министров, публицистов, экономистов, юристов – в общем, все, на кого хотя бы на короткое время упал луч общественного внимания и журналистского любопытства, были поражены вождистским комплексом наполеончиков. Те, кто поумнее, конечно умели скрепиться и временно не показывать своего пренебрежения к окружающим. Но стоит обществу вновь испытать любопытство к некогда известным персонам, как они тут же превращаются в прежних наполеончиков. Так произошло с Глазьевым в конце 2003, а с Бабуриным – в середине 2005.

После того «отлупа», который Глазьев получил от покинутой им собственной дружины, казалось, ему надо было бы задуматься о своем месте в истории. К тому же склоняло и позорное место на президентских выборах. Все-таки эти выборы, при всей их фальши, достаточно однозначно показали: если Путин плохой президент, то Глазьев даже и на месте руководителя партии или думской фракции никуда не годится. Стоит ли при таких кондициях лезть в президенты, да еще по головам недавних соратников?

Способный к рефлексии человек, вероятно, на месте Глазьева несколько снизил бы обороты, постарался, чтобы его нелепое поведение отошло в прошлое и позабылось. Но нет, Глазьев стал городить свое движение «За достойную жизнь» и путаться под ногами партии «Родина» на региональных выборах, выставляя в противовес «вторые Родины». К сожалению, в этом активно участвовали региональные отделения «Народной воли», которые Бабурин дал полную свободу действовать по своему усмотрению.

Конечно, никакой «достойной жизни» не получилось – просто в силу совершенно очевидной неспособности к какой-либо организации. Но сами региональные выборы дали Глазьеву трибуну, придвинутую к нему вместе с телевизионными камерами и микрофонами. И Глазьев самозабвенно поносил своих вчерашних соратников, отнимая у них голоса – в пользу хозяев камер и микрофонов. Глазьев стал куклой, игрушкой в руках «партии власти», которая всерьез испугалась «Родины» и была рада-радешенька, что против «Родины» выступает ее бывший лидер. Да еще с такими залихватскими обвинениями.

С началом нового цикла региональных выборов у Глазьева началось и новое обострение ненависти к «Родине». Вот что он говорил 16 сентября 2004 года тулякам, где «Родина» и «Засечный рубеж» образовали мощный блок:

«Я приехал объяснить избирателям, что блок «Родина», к сожалению, на федеральном уровне в ходе президентской кампании был подвергнут сильнейшему давлению Администрацией Президента. В нашем блоке нашлись предатели – это Партия российских регионов, которой руководит сегодня господин Рогозин. За политическое предательство, за то что они разрушили избирательный блок «Родина» в самый критический момент участия в президентских выборах, Администрация Президента попросила Министерство юстиции помочь партии «Российских регионов» переименоваться в партию «Родина». И, к сожалению, святое для каждого русского человека слово «Родина» сегодня пошло в продажу, пошло в тираж. Через эти грязные руки идет распродажа просто названия. (…) За политическую услугу, которую господин Рогозин оказал Путину в ходе президентских выборов, разрушил блок «Родина» и развалил практически всю нашу политическую коалицию в ходе выборов президента, мешая мне представлять избирательный блок на президентских выборах… Так вот за это политическое предательство одна из партий, одна из 40 организаций, входящих в блок «Родина», от Минюста получила подарок – называться партией «Родина». И здесь происходит то же самое. Некий самозванец господин Самошин называет себя представителем «Родины», представляя на самом деле партию «Российских регионов», которая переименована в партию «Родина» для того, чтобы обмануть избирателей. Поэтому я имею долг объяснить нашим избирателям, что та Лжеродина, которой руководит Самошин никакого отношения к избирательному блоку «Родина» не имела никогда и не имеет. К сожалению, такие Лжеродины сегодня появились во многих регионах, не только в Тульской области, но и в Иркутской области такая же ситуация, в Псковской области и т.д. И везде мы видим одну закономерность: Партия российских регионов, переименованная в партию «Родина», почему-то передает слово «Родина» самым богатым людям в регионах. Здесь господин Самошин, известный своими возможностями. В Псковской области это господин Беляев – бывший соратник Чубайса по приватизации, в Иркутской области это один из ставленников местной администрации. Т.е. там, где деньги, там слово «Родина» начинает продаваться.

Нарциссизм делает человека нечувствительным к вранью. Поэтому Глазьев уже не видел разницы между собственными видениями и реальностью. Надежда хоть где-нибудь взять реванш у Рогозина подталкивала его к неправде. И про «самых богатых», и про 40 организаций… В Пскове г-н Беляев не стал лидером «Родины», в Иркутске на выборах были убиты два ведущих активиста «Родины». А Глазьев маниакально повторял одну и ту же фразу про предательство. Вся «Родина» шагала не в ногу, и только Глазьев – в ногу. Когда же его отправили в отставку как негодного командира, в его голове осталась единственная мысль: я – правильный, они – нет. Уйдя в мир собственных грез, Глазьев все еще считал, что «Родина» – это он, а многотысячная партия «Родина» – это «Лжеродина».

Неудивительно, что либеральный мстители, ненавидящие «Родину» за свой провал на выборах 2003 года, с удовольствием предоставляли Глазьеву страницы своих изданий и эфир ведущих студий.

И Глазьев продолжал свою линию:

«Фракция «Родина» пока не превратилась в филиал Партии российских регионов (ПРР), которая фактически вышла из блока, присвоив себе его название. Членов рогозинкой партии во фракции «Родина» меньшинство. А большинство состоит из представителей других партий, входящих в блок, – «Народной воли», Народно-патриотической партии, Социалистической единой партии. Кроме того, многие депутаты вообще не являются членами каких-либо партий. Поэтому говорить о доминировании ПРР во фракции «Родина» можно лишь условно, в той мере, в которой Администрация Президента, слепившая партию Рогозина, вмешивалась в дела фракции. Но пока я работаю во фракции, я могу гарантировать, что фракция будет голосовать так, как мы обещали перед выборами избирателям. Если рогозинцы будут навязывать нам решения, противоречащие программе, я думаю, фракция расколется, и, вполне вероятно, это приведет к углублению межпартийного конфликта и окончательному распаду блока. Кроме всего прочего, сепаратная деятельность партии Рогозина в регионах, где она пытается от имени всего блока продвигать своих кандидатов, как правило, очень состоятельных людей, вызывает у других партнеров по блоку серьезное недовольство. В частности, в Тульской области другие блокообразующие партии сформировали коалицию, которая противостоит рогозинцам. Тем не менее, партия «Родина» своим названием продолжает вводить в заблуждение избирателей. Но долго это мошенничество продолжаться не может, поскольку столь оголтелая торговля общим названием дискредитирует и блок «Родина», и фракцию» ("Новые Известия" 29 сентября 2004 г.)

Конечно же, ровным счетом никакого влияния на голосования фракции «Родина» Глазьев не оказывал и не мог оказать. Его появление на заседаниях фракции и в Думе было эпизодическим и совершенно никому не нужным. Впрочем, это не очень волновало и избирателей, которым важнее была дееспособность той реальной «Родины», которую возглавлял Дмитрий Рогозин.

Беда для «Родины» состояла в том, что измена, распространялась от Глазьева, точно зараза. И более всего она подействовала на другого нашего «заклятого соратника» – Сергея Бабурина. Именно структуры его полураспавшейся партии Глазьев использовал на региональных выборах, чтобы подрывать перспективы «Родины». Эта подрывная деятельность щедро финансировалась. Поэтому не Глазьеву было обвинять «родинцев» в богатых спонсорах. По этой части у «Родины» всегда были большие проблемы.

После полосы проигранных избирательных кампаний, где против «Родины» спелись глазьевская «За достойную жизнь» и бабуринские «народовольцы», казалось, Сергей Юрьевич несколько приутих. Популярность «Родины» многократно превышала популярность структур, которые выводил на выборы Глазьев. Заговорили даже о постепенном восстановлении отношений между ним и Дмитрием Рогозиным. Рогозин, действительно, искренне раскаивался, что в пылу борьбы позволял себе нелестные характеристики оппонентов, ненужные насмешки над ними. Это сожаление сквозило и в частных разговорах.

Для меня иллюзия личностной трансформации Глазьева возникла, когда я увидел его в помещении, где мы проводили голодовку. Это было в начале 2005. Глазьев сказал несколько фраз Рогозину и торопливо ушел. «Конечно, – подумал я, – ему после всей той грязи, которую он вылил на нас, неудобно вот так сразу начать вести себя иначе. Но он пришел, и это дорогого стоит». Я ошибся. На официальном сайте Глазьева Сергею Юрьевичу был задан вопрос: «Скажите, пожалуйста, изменилось ли Ваше мнение о Рогозине после голодовки и реакции власти на нее?» Ответ: «Голодовка моих коллег была адресована Президенту, в отношении позиции которого у них были иллюзии. Надеюсь, они очистились от своих заблуждений, что позволит им занять более честную и последовательную позицию».

Я слишком поздно прочитал эти скупые фразы. В них есть все, чтобы понять, что никакого переосмысления позиции у Глазьева не было. Он просто затаился. Вот что говорил Глазьев в пиковый момент голодовки.

Глазьев С.Ю. Теперь по поводу самой акции. Я так понимаю, что акция была адресована президенту, но не "Единой России", правильно? То есть те требования, которые наши товарищи выдвинули, они действительно полностью совпадают с нашим постановлением. Но фактически они по своей сути адресованы Президенту России. Президент России сделал вид, что он голодовку не заметил. То есть практически никакой реакции, насколько я понимаю, нет.

И мне кажется, что мы стоим сегодня перед весьма важным и фундаментальным вопросом для нашего политического общего будущего – о том, как мы дальше определяем взаимоотношения с нынешней властью. То ли мы говорим о том, что президент и правительство – это одно и то же, что и есть на самом деле. И мы не только являемся оппозицией к правительству, но и к президенту, который правительство назначает и проводит эту политику. То ли мы и дальше будем пытаться, но не все, но во всяком случае многие наши коллеги, пытаться как бы находиться в оппозиции к правительству и при этом надеяться, пребывать в иллюзиях о том, что президент может чего-то услышать. Мне кажется, что после этой голодовки уже понятно, что президент никого слушать не будет.

В этой связи буквально очень кратко я хотел бы напомнить всем, что год назад, как вы знаете, была президентская кампания. На этой президентской кампании мы принимали решение высшим советом блока принять участие в выборах президента. Затем Партия российских регионов вопреки этому решению поддержала президента Путина на этих выборах. Это очень существенный момент, для того чтобы понять, как нам дальше действовать. Ущерб для блока был очень большой. Фактически это был раскол блока. Фактически эта позиция Партии российских регионов, которая переименовала себя в "Родину" и как бы от имени всей "Родины" поддержала Путина, нас во многом дискредитирует сегодня. И надо сказать, что все, что сейчас происходит, в общем-то, было понятно. (…)

Если Партия российских регионов, которая называется сегодня "Родиной" и выступает или претендует на то, чтобы выступать от имени всего блока, меняет свое отношение к президенту Путину, и мы фиксируем, что мы выступаем не только против курса правительства, мы выступаем против курса правительства Путина и против той политики, которую президент проводит. Тогда мы можем эту голодовку, в общем-то, воспринимать и доводить до общественности как некое очищение наших коллег от самозаблуждений. Тогда это очень серьезно, тогда это открывает нам дорогу к восстановлению Народно-патриотического союза "Родина" в полном масштабе. У нас фактически не остается тогда никакого политического противоречия, которое было до сих пор. И которое заключалось в нашем отношении к президенту Путину. Одни считали, что он заблуждается, другие, я в том числе считаю, что он проводит сознательно ту политику, которую проводит.

Если ответа на этот вопрос нет, то получается, что голодовка проведена, мы прибегли к крайним мерам, президент на нас не отреагировал, мы теперь прибегаем к другой крайней мере, прекращаем участвовать в заседании Думы. Это, конечно, демонстрация нашей позиции. Это способ довести до общественности эту позицию. Но это политически выглядит беспомощно.

Читаешь стенограмму и видишь, что у человека в голове продолжает действовать какой-то органчик с раз и навсегда настроенной унылой мелодией. Органчик срабатывает, как только Глазьеву представляется возможность как-то ущипнуть «Родину» и Рогозина. И напомнить о своей извечной оппозиционности президенту. Как будто это может оправдать нравственную ущербность! Лично мне уже совершенно все равно, что говорит Глазьев. Чаще всего содержание его выступлений не вызывает отторжения. Но это ровным счетом ничего не значит, когда знаешь, что этот человек имеет фантазийный «пунктик».

Когда во фракции возникли претензии к Бабурину, также свернувшему на кривую дорожку измен, Глазьев вывел-таки меня из душевного равновесия.

Глазьев С.Ю. Дорогие друзья, но я думаю, то что происходит, это некоторое логическое продолжение всех наших проблем, от которых не спрятаться и не скрыться, пока мы не внесем ясность, конечно, в систему взаимоотношений, которая в нашем блоке сложилась.

Я начну с ответа на вопрос, который Валентина Борисовна ставит. Жаль, что вас не было на съезде Партии российских регионов. Я думаю, что участникам этого съезда очень стыдно за все, что там происходило, следствием чего стал мой выход из этой партии.

Я напомню, что на Съезде Партии российских регионов, где мы с Сергеем Николаевичем были, нас подвергли прямым оскорблениям. Приняли решение втайне от других партнеров блока неожиданно для всех переименоваться из Партии российских регионов в партию "Родина" и поддержать президента Путина, хотя высший совет блока решал все совершенно по-другому.

Я после этого, естественно, не счел возможным для себя в партии оставаться…

Савельев А.Н. Я не могу слушать это вранье!

Глазьев С.Ю. Как это вранье? Это не вранье.

Савельев А.Н. (уже от дверей): Это все вранье!

Глазьев С.Ю. Ну уж постыдился бы, а… Хоть разок. Я говорю совершенно объективно, это было так. Желающие, я не знаю, могут стенограмму посмотреть, Сергей Николаевич… Ну, я думаю, что из этого надо извлекать уроки определенные, а не бить горшки. И условием для воссоединения, мне кажется, является хотя бы некое признание совершенных ошибок, сознательно или неосознанно.

С моей точки зрения, для того чтобы блок восстановился, необходимо, чтобы Партия российских регионов, которая переименовалась в партию "Родина", как-то покаялась перед партнерами за совершенное действие. Ну, по-человечески, понятно, что люди заблуждались, может быть, чего-то ожидали от президента Путина, но, к сожалению, я оказался прав тогда, что от президента Путина мы получили именно то, что, в общем-то, прогнозировалось специалистами, кто понимал, как устроена, так сказать, проводимая в стране политика. И наверное надо признать, что угроза раскола блока возникла именно по вопросу взаимоотношения с властью, с главой государства, со всей структурой власти, которая не нем висит.

Было две принципиально разных точки зрения. Ни одна из них в блоке не имела большинства. Одна точка зрения, что надо с Путиным сотрудничать и дружить, поэтому надо выполнять все условия, которые он ставит жестко. Вторая точка зрения, что нужно двигаться самостоятельно, понимая, что мы имеем дело с человеком, обремененным весьма серьезными обязательствами перед старой властью, которая его поставила, и работать с народом, как бы тяжело это не стоило нам, в оппозиции с властью.

На тот момент мы раскололись практически пополам по этим позициям. (Глазьев забыл, что оказался в меньшинстве! – А.С.) Сейчас, я думаю, пора признать, что романтизм в отношении Путина, наверное, закончился. И это необходимое условие нам для того, чтобы выработать некую общую платформу для дальнейших действий.

Партия "Родина", которая сегодня практически доминирует во фракции и представляет по сути дела блок в общественном мнении, заняв это место своевольно, должна сформулировать, наверное, какие-то компромиссные решения, которые бы всех устроили. С моей точки зрения, такие решения были сформулированы в ходе рабочей группы, которая проработала достаточно долго, и предложила вполне конкретный план создания единой структуры. Если бы "Народная воля" этот план одобрила, я вас уверяю, что моя организация "За достойную жизнь" тоже бы к этому присоединилась.

Но мы не являемся партнерами по переговорам, то есть ни меня, ни моей организации в переговорах нет. Переговоры велись между блокообразующими партиями, из которых одна, так сказать, лопнула по сути дела – СЕПР. Осталось две партии, и от того, как они договорятся, во многом зависит дальнейшая ситуация.

Испытав острое чувство омерзения, я с первых же фраз понял, как Глазьева рад новому предательству в «Родине». Слушать в очередной раз то, что Глазьев тиражировал во всех своих выступлениях, я не мог. При этом оказалось, что я могу взять ту же командирскую ноту, что и генерал Варенников. Зычное «Вранье!» еще долго гудело в зале заседаний после моего ухода.

Штампованное вранье сводило к нулю все верное, что говорил Глазьев – и по законодательным инициативам, и по организации работы фракции, и по общей политической стратегии. В моих глазах Глазьев потерял право на правду. Правда так может быть только опорочена, но не проповедана. Точно так же, но только более находчиво, ее порочит Жириновский. Народу, может быть, и нравится, а мне от такой «подачи» «правды» тошно. Это не правда, а бесовщина, прикинувшаяся правдой.

Борьба с изменой, с внутренними бесами для «Родины» было тяжким повседневным делом. Оно не могло завершиться до тех пор, пока в самом народе измена не перестанет быть обычаем, пока изменников не начнут чураться и обходить стороной как зачумленных. Пока это не так, «Родина» вынуждена была нянчиться с теми, кто в глазах публики выглядит честным, чистым… Поэтому Глазьев смог, вопреки своим речам, вновь прилепиться к Рогозину и даже выступать с ним на одних митингах. Отовсюду неслось: вы должны быть вместе! Глазьевские сторонники в невнятном движении «За достойную жизнь», прикидывались ручными и шипели в адрес «Родины», ожидая возможности вцепиться в нее своими ядовитыми зубами – после вожделенных «компромиссных решений», о которых Глазьев мечтал как о капитуляции Рогозина.

Я все время искал причин, чтобы перелистнуть страницу этого сюжета, оставив конфликт в прошлом. Но Глазьев каждый раз опровергал мои предложения о том, что он извлек уроки из своего опыта. Осенью 2004 он атаковал «Родину» в регионах, в 2005 пытался использовать раскол, организованный Бабуриным, с целью вернуться к руководству фракцией. Только к концу 2005 мне показалось, что он наконец-то пошел на мировую с Рогозиным.

Когда мы провожали старый год за немноголюдным праздничным столом (часть фракции предпочла осторожно дистанцироваться от нас после снятия с московских выборов), я привез свою только что вышедшую из печати книжку «Родина ждет. Сражайся!». И стал дарить ее соратникам по фракции. Рогозин настоял, чтобы я каждому сделал памятную надпись. На книжке, подаренной Глазьеву, я написал: «В знак примирения». Увы, реального примирения так и не произошло.

Глазьев просто потерял себя в политике. Именно поэтому он не раз декларировал, что уйдет в науку. В декабре 2007 года, состоялось своеобразное прощание, когда Сергей Юрьевич представил в Думе свою книгу «Я просто выполнял свой долг». Из фракции на презентацию практически никто не пришел, журналистов мероприятие не привлекло, а сам Глазьев был печален и, казалось, торопился уйти. Я спросил его о продолжении проекта «Родина». Глазьев ответил, что власть взяла все наши разработки, и нам уже ничего не остается, как только следить за их реализацией. Я не согласился. Ведь кроме некоторых экономических деталей, власть с нами не имела ничего общего. Представителям «верхов» можно было бы говорить снова и снова: «Вы, дядечки, разбойники и самозванцы».

Потом я прочитал книгу Глазьева и убедился, что «Я» в ее названии не случайно. Книга эта исключительно о заслугах автора. Глазьев так и не понял, что даже очень большой взнос в общее дело требует говорить «мы». Для него «Родина» не стала общим делом. Поэтому в книге значилось: «Как отмечалось мною в программных документах…», «как лидер избирательного блока» и т.д.

Нет, Глазьев уже не собирался воевать в политике. Он ушел тихо, через полгода дождался академического звания, успокоившись окончательно. Политический капитал был размещен в почетном звании, присвоенном за многолетнюю экономическую публицистику.

За период существования «Родины» Глазьев прошел эволюцию: от самой жесткой критики режима и президента к мягкому признанию, что вся его экономическая программа пошла в дело, хотя и с некоторым опозданием. «Родина», напротив, в течение всей своей жизни шла к ужесточению позиции. Основываясь не столько на экономике, сколько на политике. Политика убивала экономику, даже если решения становились похожими на правильные.

Глазьев полагал, что политическая бесовщина – второстепенное. В действительности, именно бесовщиной во власти обусловлено отставание в принятии верных решений. Когда глазьевские рекомендации начали принимать, нужны были уже совсем другие действия. «Родина» ожесточалась именно поэтому.

Торможение власти можно было преодолеть только политически. Власть начала использовать мысли Глазьева не потому, что они были хороши, с ее точки зрения. Это был политический результат. Но и его оказалось недостаточно. Период политической борьбы обещал смениться временами катастроф.

Внутренняя бюрократия

Кончено, в «Родине» было множество проблем. Не только лидерских амбиций и притаившихся измен. Одним из пороков «Родины» был бюрократический характер управления, унаследованный от Партии регионов России (ПРР) и ее реального руководителя Юрия Владимировича Скокова. Этой противоречивой фигуре стоит уделить внимание.

Мое знакомство со Скоковым произошло в 1993 году, когда КРО собирался на выборы вместе с рядом организаций, формирующих блок «Отечество» – различными профсоюзами, казачьими союзами, разнородными мелкими партиями с порой прямо противоположными позициями. Недавний глава Совета Безопасности, отставленный Ельциным за слишком самостоятельную позицию, возглавлял этот блок. Сбор 100 тыс. подписей представлялся достаточно простой задачей, блок уже планировал ведение избирательной кампании и готовил символический ряд и вполне национально-патриотическую программу. Мне довелось участвовать в переговорах о тиражах календарей, которые надо будет начать печатать сразу после регистрации.

Но подписи не были собраны. Подвели соратники президента Республики Карелия, от которых должны были поступить 15 тыс. подписей. И Союз казаков, который хвастал своими невероятными возможностями и миллионным активом, но подписей практически не принес. У меня, правда, закралось подозрение, что кто-то в Кремле намекнул Скокову или тем, кто собирал существенную часть подписей, что блок не должен участвовать в выборах. И нашел весомые аргументы. Подписей не хватило. Возвращение в политику Скокова и вхождение в нее растущего лидера Рогозина было отложено.

Второе, более плотное знакомство со Скоковым произошло в 1995 году, когда КРО планировал идти на выборы во главе с популярным генералом Александром Лебедем. На этот раз сотрудничество прервалось, еще не начавшись. На закрытом заседании актива КРО мне понравилась некоторая запальчивость Юрия Владимировича, который на вопрос о привлечении в блок казачьих организаций, вероятно, вспомнил 1993 год и ответил жестко: «Если они себя русскими считают, то почему сотрудничают с жидами?!» Грубоватость этой фразы представила Скокова как человека решительного, не боящегося говорить то, что думает. Но потом та же решительность привела меня к полному прекращению участия в блоке.

Юрий Скоков

В тот момент КРО имел в качестве ключевого идеологического документа Манифест возрождения России, который мы шлифовали два года. К выборам мы планировали выпустить его большим тиражом, приготовили макет и сигнальный экземпляр. Этот экземпляр лег на стол Юрию Владимировичу, был исчеркан и испещрен вопросами. На очной встрече со мной Скоков резко высказался против Церкви. К тому времени он был еще не готов к пониманию того, что мы поняли в КРО, в практике борьбы за русские интересы. Не приняв нашей концепции, Скоков не счел возможным с ней считаться. И напечатанный тираж Манифеста пошел под нож. Тогда КРО вышел на выборы без концепции, а вместо Лебедя во главе оказался Скоков. Имея все шансы для победы, КРО тогда потерпел катастрофическое поражение. Объяснять его только фальсификацией было бы неразумно. Бессодержательная избирательная кампания, позорные клипы и плакаты (изготовленные под руководством будущего кремлевского политтехнолога Г.Павловского) подорвали доверие граждан сильнее, чем это могли сделать противники.

В следующий раз после памятной встречи, где Скоков высказался резко против Манифеста КРО, а я ему столь же резко ответил, мы встретились только в 2003 году.

В блоке «Родина» Юрий Владимирович играл противоречивую роль. С одной стороны, он не давал потрясать организацию внутренними склоками, а с другой тормозил ее развитие бюрократизацией и приватными переговорами. Именно ему принадлежит инициатива воздержаться от приема в партию «Родина» новых членов в течение почти всего 2004 года. Пик стихийной популярности «Родины» был пропущен, и в последующем наращивать ряды партии было очень непросто.

Крайне негативную роль сыграл Юрий Владимирович в отношениях с партнерами по блоку. Прежде всего, было сорвано объединение блока в единую партию. Это было обещание избирателям, которое срывалось в закулисных интригах с обеих сторон. Скоков пошел на поводу у Бабакова, который не мог простить Бабурину неисполнения финансовых обязательств во время кампании 2003 года. Поэтому партия «Народная воля» так и не слилась с «Родиной». В 2004 году это было возможно, а к 2005 году Бабурин уже вел свою игру по развалу «Родины». Обе стороны имитировали готовность к единству, но делали всё, чтобы объединение не состоялось.

Будучи привержен бюрократическому стилю управления, Скоков в полемике с Глазьевым и Бабуриным использовал совершенно неприемлемый аргумент, с которым те то соглашались, то опровергали его. А Скоков был последователен и непреклонен. Якобы, избирательный блок создается только на период выборов, а после выборов он прекращает свое существование. Это соответствовало норме закона, но не соответствовало норме этической. Политически Высший Совет блока должен был сохранять свой вес в условиях добровольного подчинения всех участников блока и избранных его усилиями депутатов. По воле Скокова Высший Совет фактически был уничтожен и после 2004 года никогда не собирался (исключая попытки проведения фиктивных заседаний в 2005 году, когда Бабурин имитировал созыв Высшего Совета и исключал «Родину» из блока).

На спаде политической активности найти искренних и честных руководителей во всех звеньях партийного руководства было непросто. Здесь также усилиями Скокова был принят принцип подбора кадров, который дал о себе знать позднее. В целях экономии средств руководителями региональных отделений назначали не тех, кто готов был служить идеям «Родины», а преимущественно бизнесменов, имевших свой интерес в местных избирательных кампаниях и готовых выделять финансы на региональном уровне. Такие руководители порой совершенно не понимали, что политическое управление существенно отличается от экономического, и не имели представления об идеологии «Родины». Мои личные усилия найти достойных руководителей региональных отделений были успешны, но Скоков решительно заблокировал все без исключения представленные мной кандидатуры. Вероятно, он стремился иметь кадры под своим полным контролем. И добивался этого, пользуясь загруженностью Дмитрия Рогозина работой в Думе.

Рязань. Фактически не удалось сохранить тесные отношения с нашим коллегой губернатором Г.И.Шпаком. Главная причина этого – позиция руководства регионального отделения, отступившего от прежних договоренностей и блокировавшего выбор руководителем организации нашего верного соратника и доверенного лица губернатора А.В.Жевняка. Последний, действительно, работал на «Родину» на выборах, чего не скажешь о региональной организации ПРР, которая была известна разве что внутренними скандалами. Тем не менее, именно эта организация владела в регионе брендом «Родины» и не подпускала к нему достойных людей. В ход шли даже такие грязные доносы на Жевняка руководству партии, в которых его роль в области и его биография нагло перевирались.

Псков. Здесь с моим участием была проведена подготовка к созданию регионального отделения с включением в него достойных и самодостаточных людей, включая областных депутатов. Пристегивание «Родины» к губернаторской избирательной кампании Ю.Беляева (бывшего лидера позорной кремлевской партии «Наш дом – Россия»), к сожалению, было сопряжено с отстранением этих людей от формирования региональной организации. Вместо них организационные задачи (включая создание районных структур партии) было поручено подобранным на политической помойке персонам, имеющим в области репутацию проходимцев. Соответственным образом они создали и структуры организации на местах – изначально фиктивные. Руководство партии должно было насторожить уже то, что из пяти сотен подписей потенциальных членов партии псковские орговики представили 90% недостоверных. Но этого не произошло.

Архангельск. Здесь мной велась работа по подбору кадров для создания организации. Моя деятельность была перечеркнута торопливыми решениями по принятию в «Родину» сотни новых членов. Неразборчивость в определении лиц, которым поручается работа по созданию организации, привела к позору – из «Родины» вышла большая группа людей, превратившаяся из союзников в ярых противников. Причем правда была именно за ними, а не за поставленным руководством регионального отделения.

Калуга. Мы могли бы достойно выступить на выборах в Калуге. Но не провели реорганизации регионального отделения, и оно осталось под контролем весьма сомнительных лиц, известных в области чуть ли не как мафиози. Особо остро местные политики воспринимали подконтрольность «Родины» местной армянской группировке. Все это отталкивало от «Родины» достойных людей, которые ранее стремились в «Родину» и готовы были к тому, чтобы включиться в работу. Эта возможность была упущена. Патриотические организации стали воспринимать «Родину» как обманку и потеряли интерес к союзничеству с нами, а тем более – к вступлению в «Родину».

Ямало-Ненецкий АО. Мною был представлен в качестве кандидатуры на пост руководителя отделения человек, имеющий опыт общественной работы, обширные связи в экономических и административных структурах. Но вместо моего предложения прошло другое: руководителем был утвержден водочный король, вообще не соображавший, как вести политическую работу и что представляет собой «Родина».

Ханты-Мансийский АО. Мое предложение включить в работу нашего старого соратника по КРО, проректора педагогического университета встретила непонятное противодействие. Я лично провел переговоры с бизнесменами, которые готовы были поддержать данную кандидатуру и работать на выборах вместе с «Родиной». Казалось бы, все условия соблюдены. Но в результате руководителем отделения стал бизнесмен, который вписал в организацию целые семьи из числа зависимых от него получателей социальной помощи. Реальной работы в регионе он так и не организовал.

Московская организация «Родины» так и не стала дееспособной. Планирование московской конференции в ноябре 2004 года предполагало выборы нового руководства. Накануне конференции Олег Денисов через местные отделения принял в партию около 600 человек. Тем самым по квоте он мог привести на конференцию несколько десятков своих сторонников и обеспечить голосование по собственному сценарию. Но его остановили конкуренты. Начали проверять собранные заявления и обнаружили там множество фальшивок. Скоков был в ярости, говорил что это шантаж студенческой массовки, которая партией заниматься не собирается. В результате Президиум сформировал комиссию по разбирательству дела и приостановил полномочия руководства организации, а конференцию отменил за день до намеченного срока. Московскую организацию так и не удалось привести в нормальный вид. Все заседания ее руководства были в основном склоками по процедуре.

Формально оказавшись в московском политсовете, я скоро решил, что участвовать в бесполезных препирательствах мне ни к чему. Были дела поважнее. К выборам в Москве в 2005 году Рогозин планировал провести конференцию и поставить меня во главе организации и во главе списка. Но потом эта идея показалась слишком экстравагантной, и московская организация фактически в выборах участия не принимала. За нее старались политтехнологи и нанятая массовка. Что также было грубой ошибкой, оттолкнувшей от организации тех, кто ей симпатизировал.

Это всего лишь малая часть тех несуразиц, к которым приводила бюрократизация партии. Их было значительно больше, чем известно мне лично. В результате на очень позитивное восприятие федеральных лидеров партии накладывалось региональное неприятие местных вождей «Родины». Что и обусловило невысокие результаты партии в местных избирательных кампаниях. Все мои обращения к руководству партии (даже письменные!) по поводу провальной политики в регионах были проигнорированы и даже никогда не обсуждались.

Тяжким бременем для партии «Родина» первый год ее существования было наследие Партии российских регионов. Партия, сохраненная Скоковым, дала «Родине» статус юридического лица. Но вместе с этим от ПРР были унаследованы фиктивные региональные структуры, управлявшиеся номинальными лидерами, завербованными по сходной цене из студентов. По завершении учебы в своих институтах эти люди, бывало, исчезали бесследно вместе с выделенными им «корочками» помощников депутатов. Лишь небольшая часть показала свою способность работать в реально действующих региональных структурах.

Негативным фактором в течение всего времени существования «Родины» было выхолащивание идеологических документов, в которых Скоков старался сформулировать не идеологию, а «мессидж» в адрес власти. Вместо творческой работы происходило коллективное «вылизывание» первоначально очень сырых тезисов. Это была крайне непродуктивная работа целой группы, которая правила текст со слуха и обменивалась мнениями не столько по содержанию, сколько по грамматическим формам. В целом документы выходили сносными (в частности, меня радовало, что в них не было никаких слов о «левизне» или «социалистическом выборе», которые делали бы мое членство в партии невозможным), но дальше папок делегатов конференций они не распространялись.

Объяснение своему стилю партийной деятельности Скоков однажды дал: «Вы не представляете, что такое десять лет жить на полулегальном положении». Действительно, с 1995 года Юрий Владимирович, будучи ранее одной из крупных политических фигур, фактически не мог появляться в публичной политике. Правда, как мне представляется, с некоторых пор он мучил себя самообманом, больше играл в подполье и теневые политические соглашения, чем был вынужден это делать под давлением со стороны Кремля или имел возможностей для того, чтобы класть на стол высшим должностным лицам свои разработки. Зато он очень гордился тем, что некоторые такие разработки Кремль брал на вооружение и использовал в официальных президентских посланиях. Мне было непонятно, какая от этого польза – сдавать политическому противнику свои программы, не получая в итоге даже минимального изменения курса.

Существенную роль в бюрократизации «Родины» сыграл тот факт, кто партии не дано было создать собственную партийную газету. Разговоры об этом велись постоянно, но Скоков и Бабаков оставались противниками партийной печати, не желая вести с партийным активом открытой дискуссии, предпочитая отдавать распоряжения на места, а не утверждать свое лидерство аргументами. Местные газеты партийные организации создавали, и делали их на высоком уровне. Причем уровень региональных изданий был выше, чем столичных. Более того, созданные под руководством Скокова и Бабакова агитационные брошюры были совершенно нечитабельны и не обладали пропагандистским эффектом. Их распространение, скажем, на выборах в Москве 2005 года было массовым, но не дало никакого результата.

Одно время в качестве партийной газеты пытались использовать «Завтра». Но своеобразный авторский стиль главного редактора Александра Проханова, который после выборов подружился с Дмитрием Рогозиным и получал от партии поддержку в издании газеты, имел ничтожную аудиторию. У «родинцев» постоянно спрашивали: а где же газета «Родины»? Ее не было. Вместо «Родины» подсовывали «Завтра».

Листовки «Родины» – просто слезы! Кто-то из «технологов» Бабакова или Скокова решил, что листовка – это материал для расклейки на заборах. При этом обилие текста не позволяло ее читать. Тексты были заунывны и никакого мобилизующего эффекта не давали. Листовки не годились и в качестве мини-газеты для раздачи. В них презентировалась не партия, а какие-то социальные инициативы, оторванные от вопросов, которые интересовали людей. Занятно, что на наших листовках не было ни телефона, ни адреса, ни электронной почты для обращений граждан. Мол, не нужна нам «обратная связь» и добровольцы в помощь!

Колченогость наших идеологических текстов была очевидна. Она заложена в способе их создания и возникала от недоверия к авторской образности, которая всегда изгоняется из бюрократических воззваний. Усилиями Скокова была выброшена разработанная к съезду 2004 года идеология. Мне было предложено срочно (запланированная работа не была сделана в срок, а Съезд был на носу) интегрировать большое количество разнородных текстов. За основу я взял тексты Михаила Делягина и Виктора Аксючица. Их надо было срастить, разбить на логические части, дополнить отдельными «отраслевыми» разработками из других документов и заполнить лакуны. Выполняя пожелания Скокова по доработке программы партии, я просидел, не разгибая спины, трое суток у компьютера. Был создан документ объемом в сотню страниц. За неделю до съезда он мог быть размножен и роздан делегатам для обсуждения. Но Скоков, увидев толстую пачку бумаги, тут же отложил материал в сторону, сказав, что он слишком объемен и «тут много назиданий». Последнее касалось фрагментов из материалов Аксючица, которые я широко использовал для программы. Перечить Скокову я не стал, хотя очень хотелось. «Хозяин – барин», – сказал я ему, и тем завоевал сердце старого бюрократа. Но в подарок мне было участие в затяжных коллективных правках и переправках Манифеста и Политического заявления, от которых только болела голова. Политзаявление я писал дважды с чистого листа. А потом мы часами сидели во главе со Скоковым (Аксючиц, Денисов, Султанов и я).

С этой писаниной я измучился капитально. И дал себе обещание никогда не предпринимать таких идеологических усилий, которые ценятся столь низко, и результаты которых с такой легкостью отбрасываются. Впрочем, я мог бы дать это обещание гораздо раньше, вспоминая, как Скоков поступил с Манифестом КРО. Надежды на то, что со временем человек меняется, чаще всего оказываются ложными.

Брошюру Дмитрия Рогозина «Мы вернем себе Россию» (2003), которая включала многие мои рекомендации, я считал замечательным идеологическим произведением. Но после избирательной кампании она так и не была издана повторно. Вместо нее возникали тексты неизвестного авторства, забитые в скучнейшие брошюрки ядовито-желтого цвета. Это был совершеннейший мусор. Сколько я ни обращал на это внимания, никто из руководителей партии в это не верил. Некоторые усилия Рогозина, вылившиеся в тексты, названные «Антиолигарх» и «Экономическая война», были изданы в партийных брошюрах, но в массовом количестве так и не издавались. Да и были, честно говоря, не вполне доработаны.

Бюрократия сделала свое дело: «Родина» так и не смогла превратиться в идеологическую партию.

Раз партия была не идеологическая, то массовые мероприятия могли проводиться только за счет значительных денежных вливаний. Пикеты по Москве в 2005 году были набраны не из активистов партии и стояли совершенно равнодушно, не в силах ответить ни на один вопрос граждан, которым поступали многословные ядовито-желтые брошюрки. Они старались не замечать превращенные в мусор цветные листовки у них под ногами. Они не смотрели в глаза гражданам. И эта фальшь всем бросалась в глаза. Кроме руководства партии.

Мне трудно понять, почему бывший чиновник высшего звена управления и действующий крупный бизнесмен (Скоков и Бабаков) предпочитали никогда не советоваться с теми, кто собаку съел на избирательных кампаниях или имел большой опыт в создании идеологических документов. Печатные материалы «Родины» оставались слабыми, никак не воздействовавшими на мозги, не заставлявшими людей передавать наши материалы из рук в руки. Отпечаток рутинной вялости лежал на всем, если дело в свои руки не брал Дмитрий Рогозин. Но он не всюду мог поспевать, не всегда имел возможность убеждать Скокова и Бабакова в своей правоте. Кроме того, после московской избирательной кампании они сформировали против Рогозина достаточно основательный тандем: один давил своим авторитетом и выматывающим занудством, другой – финансовыми аргументами и тоже занудством. Лидер «Родины» занудство переносил хуже всего.

Уверен, что Скоков боялся моих выступлений. Мне ни разу не была предоставлена трибуна партии на съездах. Разве что для оглашения какой-то резолюции. Скоков предпочитал выпускать на публику тех, с кем работал многие годы и кого стремился укрепить в партии. Меня он считал «рогозинцем» и, вероятно, не очень-то хотел укрепления Рогозина в правящем партией триумвирате.

В декабре 2004 накануне нашего Конгресса «В защиту прав нации и гражданина» я приехал к Скокову обсуждать документы, которые планировались к принятию. Кое-что подправили, а я собрался доработать свой материал, который подготовил в противовес текстам одного известного публициста либерал-патриотического толка. Спросил у Скокова: откуда взялся этот «фрукт» и зачем он нужен на Конгрессе? Скоков ответил неожиданно: «Сам не понимаю, откуда заводятся эти жиды». Я попытался смягчить характеристику: «По Интернету судя, на нем клейма негде ставить. Наверное, преувеличивают?». «Как бы не приуменьшают», – возразил Скоков. В результате на Конгрессе оказалось, что не роздано ни моих, ни альтернативных текстов проектов по Резолюции и Манифесту. На их месте оказалась достаточно пустая декларация в одну страницу. Скоков не дал возможности реализовать свои идеи ни национал-патриоту, ни либерал-патриоту. Но при этом либералу было предоставлено слово, а мне места в списке выступающих не досталось.

Невесело встретил Скоков всплеск интереса к моей персоне после потасовки с Жириновским. В какой-то момент я стал любимцем партии, но и это не дало мне возможность выступить на партийном съезде. Предпочтение отдавалось тем, кто даже не считал необходимым готовить свои речи. Сценариями проведения съездов Скоков предпочитал руководить сам, взваливая на себя техническую работу, но получая за это право определять, кто будет поставлен в центр внимания, а кто отодвинут в тень.

Безусловно, за Юрием Скоковым много полезных дел. Он держал региональную инфраструктуру. Он своим авторитетом не давал руководителям различных уровней расслабляться. Он приложил свои организаторские таланты во время голодовки депутатов «Родины». Но его сил не хватало, чтобы уследить за ситуацией как во фракции, так и в политике в целом.

Бюрократические методы управления не позволили «Родине» стать полноценной партией – корпорацией единомышленников. Именно поэтому актив «Родины», лишившись Рогозина, не смог противостоять рейдерскому захвату, а сам Юрий Владимирович до последнего момента полагал, что он партию спасает. Оказалось, что партия сохранилась именно как бюрократическая структура, в которое не было ничего живого. И даже Скоков в ней не получил никакой роли. Его опыт управленца и идеолога не пришелся ко двору.

Мне запомнились слова Скокова на одном из последних заседаний Политсовета «Родины» до отставки Рогозина, когда в отсутствии лидера Юрий Владимирович обрушился на него, повторяя слова прокремлевской прессы. Скоков сказал примерно так: «Не знаю, что с ним стало в последнее время! Он сошел с ума! Он погубит партию!»

Закулисная политика Скокова потерпела полный провал. Стремясь сохранить свою роль в партии через бюрократический механизм и манипуляции партийным активом, Скоков сослужил только Бабакову, который рассматривал политику как бизнес весьма непривлекательного вида. На пару они избавились от Рогозина, фактически обманув его, предав те дружеские отношения, которые, казалось, сложились в этом триумвирате. Без Рогозина роль Скокова была сведена к нулю почти сразу. Вопрос на этот счет я прямо задал Бабакову в частной беседе (примерно в июне 2006 года), посетовав на бюрократизацию, исходящую от Скокова. Александр Михайлович заверил меня, что Юрий Владимирович больше не будет пользоваться прежним влиянием. Так оно и произошло. Отстранив Скокова, Бабаков еще больше бюрократизировал партию и фактически умертвил ее, превратив в подобие «Единой России». Скокову после превращения «Родины» в «Справедроссию» в 2006 году окончательно пришлось уходить на политическую пенсию, так и не реализовав своего потенциала политика, который он хранил многие годы. Как оказалось, зря.

Вывод из опыта «Родины» прост. Партии нужна дисциплина, а не бюрократизация. Попытка всё решать путем приказа оборачивается самым дорогим и самым неэффективным управлением. Конечно, всегда в партии будет «болото», которому достаточно самых минимальных проявлений солидарности с идеями партии и ее лидерами. Но партию держит актив, который должен жить партийными идеями, партийной дискуссией по множеству вопросов. И принимать решения не потому, что они спущены «сверху», а потому что они развивают идею в непрекращающемся интеллектуальном творчестве, подкрепленном публичными акциями поддержки.