Воплощение художника
Перед громадным полотном спиной ко мне стоит таинственная фигура. Кровоточат источенные пальцы, по локтям стекает кровь. На полотне – весь мир новорождённый, в центре – человек.
– Как звать тебя? – обращаюсь к незнакомцу.
– Богом можешь звать.
– Для меня большая честь – Бога встретить.
– Для меня большая честь – им быть.
– Скажи, чем занят ты?
– Не видишь, что ли? Себя пишу и миром окружаю.
Красная капля сорвалась с локтя. За ней ещё одна.
– Но ты умрёшь от потери крови, серьёзны твои раны!
– Ха-ха-ха-ха!.. Погибая, оживаю – ибо никогда не жил ещё. Я со смерти начал, обманув природу, я вторгся в вечность на своих ногах, а не спущенным в гробу, – поясняет Бог. – Не для того ли плоть дана, чтобы ею творить, не для того ли дух, чтобы им наделять? Не для того ли я, чтобы всем стать, чтобы всё было моим и всё было из меня?
– На бегство похоже, если смею заметить, себя вот так растратить.
– Другое похоже на бегство – себя закрыть. Сущность должна быть выражена, должна быть направлена и воплощена вновь. Да я и сам – чья-то сущность, выражение кого-то, но и он и я – одно: времени ступени. Переход по ним обновляет, как ребёнок обновляет старика.
– Но ты ведь Бог! Что было до тебя?
– Мой отец, мой дед и прадед… Вопрос в ином: что есть без меня? Не светит солнце, не рождается луна. Нет ветра и нет дождя. Земля стоит на месте. Во мне – движение, я – движение.
– Без тебя лишь смерть?
– Нет, без меня – ничто. Движением я приношу и жизнь, и смерть. И приношу я смысл. Я приношу цвет.
– Каким же будет цвет?
Смеётся Бог.
– Каким захочу!
– Он будет красным…
– Да, он будет красным. Ибо до него всё было серым, самым опасным из цветов, на грани балансировал его смысл, то и дело склоняясь в пустоту. Я же – целиком её залью. И буду пылать, пока не выпьет время, пока не посыплется в трещинах краска.
– Трагична твоя судьба, Красного Бога, утратить свой пожар и раскрошиться.
– Судьба моя естественна и не имеет конца. Вернусь я в новом обличии, свободном от усталости, снова буду свеж и лёгок. Я буду незнаком и открыт для познания.
– Кто же будет познавать тебя?
– Мой сын, мой внук, мой правнук…
Помолчав немного:
– Скажи мне, Бог, кто я тогда?
И повернулся Бог ко мне лицом. Несколько печальным оно показалось, но его глаза… были они такой силы, что всё вокруг них разом растворилось, а я тут же подчинён. Охваченный невообразимым, но полным восхищения ужасом, я вдруг осознал, что пропадаю в них! Было слишком поздно противостоять, вмиг меня не стало. Воцарилась тишина.
Наконец художник вернулся к незаконченной работе.