Глава 7. Изделие №1/17
А Серега, покричав с Михельсоном на балконе, вернулся домой. Жена все еще спала. Он разделся и прошел на кухню, где обнаружил следующую картину. На полу сидела, та самая корова и усиленно жевала. Дочь чесала ее между рогами, а Серега младший кормил картошкой из мешка.
– Папа, папа, а она покакала в унитаз и смыла, – увидев отца, радостно доложила Анжела. – Только туалет все равно нужно мыть.
– Очень рад. – Серега представил, что сейчас в туалете. – Вы, что не боитесь ее, вдруг укусит? Дикий ведь зверь, кто знает, что у него на уме?
– Нет, нет, папа, она домашняя, вот посмотри, – дочка протянула корове руку. Та в ответ дала ей пожать свое копыто. – Разве дикие так умеют. А вот еще фокус, – Анжела поставила на пол перед коровой небольшой электромузыкальный инструмент с клавишами, как у пианино, «Фаэми». – Играй, коровка, играй.
– Ты, что, дочка, столько времени копила на эту штуку, а сейчас даешь зверю растоптать.
– Да, подожди ты, папа… Коровка, играй, – она пододвинула инструмент поближе.
Корова вздохнула, посмотрела на Анжелу, потом на Серегу младшего. Закрыла глаза и натужилась.
– Смотри, смотри…
Дочка показывала пальцем на длинную кишку вылезающую у нее из живота, из того места, где должно было висеть вымя. Да это и было вымя, только тонкое с человеческую руку и длинное, а на конце его, как и положено шевелились соски, только пять, а не четыре. Как только оно дотянулось до клавиш, перестало расти и заиграло гимн Советского Союза. Серега стоял с открытым ртом, а дети весело смеялись над ним.
– Совести у вас нет, не даете поспать ма… – разбуженная шумом Клара Карловна вошла в кухню и, увидев концерт, остановилась рядом с мужем и так же отвесила челюсть.
Дети заржали еще громче, а корова стала мотать в такт головой и притопывать копытом, и над всем этим реял гимн великой когда-то державы.
Отыграв сколько положено куплетов, пианистка остановилась, втянула обратно свой манипулятор и вопросительно посмотрела на Серегу младшего. Тот перестал смеяться, вытер слезы и дал ей в рот картофелину.
– Блин!.. Ее не к Зойке в пельменную, а в цирк надо продать! – пришла в себя Клара Карловна.
– Какой цирк, это мелко для такой артистки. В консерваторию, в Большой театр. Все мировые сцены будут рукоплескать нашей Буренке, – попробовал пошутить Серега.
– Молчи, негодяй, – так Клара Карловна иногда ласково называла мужа. – Конечно же, в цирк. Я сама буду выступать с ней.
Она разулыбалась и томно подняла взгляд к потолку. Мечта из далекого детства вновь вернулась к ней и сейчас стала реальной, как никогда. Она даже представила себя на арене в обтягивающем трико, и с ней ученая корова вся в розовых бантах. «Конечно же, нужно будет немного похудеть… и волосы, да волосы… волосы можно покрасить в лиловый, – грезила она. – Возьму себе ассистента,.. нет двух, накачанных грузинов»…
– Ты что, мать, не выспалась. Корова то не наша. Ее уже, наверно, с вертолетами ищут, – вылил на звезду цирка ушат холодной воды супруг.
– Тьфу, на тебя, неудачник. Помечтать не дал, – все еще красная от удовольствия жена махнула на него рукой.
– А ее, кстати, и не Буренка звать, – встряла в разговор дочь.
– А как?
– Изделие номер один.
– Как, как?..
– Изделие номер один, дробь семнадцать.
– Ты откуда узнала?
– Она сама нам сказала.
– Не хрена себе, она еще и разговаривать умеет! – Клара Карловна согнала сына со стула, уселась напротив животного и уставилась ему прямо в глаза строгим взглядом. – Ну-ка скажи мне, сущность, как тебя зовут.
Корова продолжала жевать, а из радиопродуктора, висевшего на стене донесся голос Левитана:
– Изделие номер один дробь семьсот семнадцать.
– Интересно, – Серега, внимательно осмотрел радио и заметил, что провод от него тянется к хвосту коровы. – А что без нашего радио говорить не можете?
– Речевой аппарат парнокопытных не приспособлен к человеческой речи.
– А свой динамик почему вам не встроили? – Серега почему-то обращался к сидящей перед ним на заднице корове на вы.
– Я была создана лишь для того, чтобы слушать и подчиняться. Речь и интеллект это побочные явления проекта.
– А можешь поменять голос, а то Совимформбюро вспоминается? – попросила Клара Карловна.
– Разумеется. Так устроит? – из репродуктора проскрипел до боли родной голос матери семейства.
– Нет, нет, другой! – замахали руками все, включая хозяйку скрипа.
– Может такой? – прозвучал умудренный жизнью голос пожилого человека.
– Пойдет. Чей это?
– Это голос моего создателя, Профессора.
– А фамилия у него есть.
– Профессор Ленинов. Но на базе его звали просто Профессор.
– Блин, изделие номер один, расскажите-ка все по порядку. Что за база, какой профессор, да и вы, что за зверь такой? – переглянувшись с родными, предложил Серега старший. – А то мы собираемся вас усыновить, а ничего по сути про вас не знаем.
– Да, да, и пусть расскажет, зачем на нашу машину прыгнула и как за ремонт платить будет, – добавила Клара Карловна, строго смотря в глаза изделию.
– Это все является совершенно секретной информацией. И за то, что вы уже знаете, Инструкция обязывает меня вас ликвидировать или завербовать. Так, что выбор у вас не богатый. Решайте. – Выражение коровьих глаз, смотрящих прямо в глаза Клары Карловны, из бессмысленного превратилось в пронзительно-жестокое.
– Не понял… Как это ликвидировать? – Серега, идиотски улыбаясь, захлопал веками.
– Физически. Могу рогами, могу копытами, а могу и отравляющим газом.
– Мама-а-а! – завыла Анжела и прижалась к отцу.
Клара Карловна, до этого, как загипнотизированная, смотревшая корове в глаза, при плаче ребенка очнулась, вскочила и схватила животное за рога.
– Да я тебя, тварь, закопаю! – зарычала она и, налегая всем своим богатырским весом, попыталась пригнуть коровью голову к земле, очевидно, чтобы впоследствии перекусить ей какую-нибудь важную артерию на спине. Но голова не сдвигалась ни на миллиметр. Тогда мать семейства начала, подбадривая себя ругательствами, пинать зверя по губам коленями. – Помогайте, олухи, что стоите! – тяжело дыша, пропыхтела она, решив подключить к схватке домочадцев.
Ошарашенный Серега старший, опомнился, схватил табуретку, на которой до этого сидела жена, и начал ей долбить корову по спине. Серега же младший, покрутив по сторонам головой, взял со стола большой кухонный нож и, стал медленно приближаться с фланга, ища на коровьем боку подходящее место для удара.
Заметив этот опасный маневр, животное решило, что пришла пора действовать. Оно передало по репродуктору пронзительную предупредительную сирену и так резко поднялось на ноги, что Серегина табуретка в момент соприкосновения с ее горбом, как пенопластовая, разлетелась на куски. Одновременно она мотнула головой, из-за чего мать оторвалась от рогов и полетела, как шар в кегельбане, собирая все на своем пути. Первым ей попался сын с ножом, потом кухонный стол, мешок картошки и другая кухонная мелочь. За одну секунду стычка закончилась сокрушительным поражением Гутиных. Клара Карловна валялась в углу, под ней болтал ногами, придавленный ей Серега младший, рядом лежал его нож, так и не отведавший вкуса коровьей крови, а Серега старший, совершенно деморализованный стоял в стороне с ножками от табурета в руках. Тогда Анжела, решив, что настала ее пора, сжала кулаки и с криком: «У-у-у» бросилась на врага, но отец поймал ее на бегу и прижал к себе. Она пару раз дернулась и затихла.
– Давайте успокоимся, и больше не будем делать глупостей. Изделие моей модели может за пять секунд лишить жизни десяток подобных вам. Но вы мне нужны живыми, и в этом ваше счастье, – усталый, мудрый голос из репродуктора действовал успокаивающе на разгоряченные умы бойцов.
– Ах ты, коровья морда, сама нам все рассказала, а сейчас убить должна. Хоть бы детей пожалела, кляча рогатая, – скрипела Клара Карловна, кряхтя и кашляя, вылезая из угла. – Не радуйся, я с тобой еще не закончила, сейчас отдохну немного… – пригрозила она кулаком.
– Я вас вербовала. Для моей миссии нужна команда, и вы мне подходите. Я, конечно, могла бы принудить вас силой, но у меня достаточно аргументов, ознакомившись с которыми, я уверена, вы будете сотрудничать добровольно.
– Каких это? Обещаете нас не больно забодать? – грустно пошутил Серега.
– Ы-ыыы! – снова завыла Анжела.
– Не плачь, дочка, я сейчас отдышусь только… У меня ружье в шифоньере, принесу и наделаю дырок в этом изделии, – не унималась Клара Карловна.
– Подожди, мать, давай, в самом деле, послушаем, может дельное что предложит, – махнул Серега рукой на жену. – Не бойтесь, нет у нее никакого ружья… На какие такие аргументы вы намекаете?
– За отличную службу вы будете очень хорошо поощрены морально и, разумеется, материально. В случае успеха, конечно.
– Ну, предположим, а можно про материально, пожалуйста, поподробнее?
– Вот, лопух. Уши развесил. Сена тебе даст или мешок овса, – Клара Карловна полностью восстановилась и снова стояла в боевой стойке. Дети тоже почти успокоились и даже засмеялись над незамысловатой шуткой матери.
– Что вы скажете насчет миллиона долларов? – донеслось из репродуктора.
Ничего глупее от коров они никогда не слышали.
– Каждому… – пошутил отец и все снова заржали.
– Идет. А пока могу предложить задаток, – корова снова поднатужилась, и вылезшая из нее щупальца протянула Сереге четыре пачки новеньких стодолларовых купюр.
Пока тот раздумывал, брать или нет, жена одним прыжком преодолела несколько разделяющих их метров и, цапнув пачки обеими руками, отбежала на безопасное расстояние.
– Так, так. Посмотрим, – она, положив три в карман халата, распечатала четвертую и стала внимательно изучать.
– Мать, покеж. Никогда столько гринов не видел, – стоявший рядом Серега младший протянул руку к матери в карман и потащил одну из пачек. Клара Карловна, не отрывая глаз от развернутых веером купюр, больно треснула его по руке, но тот не собирался отпускаться, и пачка была уже в метре от кармана. Тогда мать повернула голову и схватила ускользающие деньги. Непрочная упаковка лопнула и купюры, как бабочки залетали по кухне.
– Никому не трогать! – как бешеная завизжала она. – Я приказываю, не трогать!
Никто не понял, почему, но на всякий случай решили не связываться, и купюры, покружив по комнате, осели на полу. Клара Карловна кинулась их собирать. Поползав несколько секунд в ногах у изумленной семьи, она опомнилась и обиженно пропыхтела:
– Что никто не поможет матери?
Все мигом бросились собирать деньги и тайком их рассматривать.
– То не трогай, то собирай… – ворчала дочь и, лежа на боку, изучала купюру на просвет.
– А ты малая еще, мать осуждать. Все собрать и сдать мне, – страшным голосом прошипела Клара Карловна.
– Вроде настоящие, – предположил Серега старший, хотя отродясь, кроме как по телевизору, никакой валюты не видел.
– Конечно, настоящие. Вон как хрустят, – подтвердил сын и потер купюру так, как он обычно поступал с бумажками в туалете. – Чур, одна пачка мне.
– А одна мне, – обрадовалась дочь.
– Рука в говне! – разочаровала всех мать. – Собрать и сдать, я сказала.
– Слушать всем мать! – как мог грозно приказал Серега, в уме представляя себя за рулем нового джипа. – Вырастите, сами заработаете.
Серега младший молчал, не возражал. Он потихоньку запихал в трусы пару бумажек. Такая синица в руках пока его вполне устраивала. А сестра со слабой надеждой в голосе попросила:
– Ну, хоть одну бумажку дайте на собаку.
– Какую собаку, чудила, у тебя говорящая корова-миллионерка есть, – пристыдил ее отец.
Дочь надулась, перевернулась на живот и, положив голову на руки, обиженно уставилась на собранные деньги.
– Вот детей воспитали, – возмущалась мать, шаря вилкой под холодильником, – долю им дай. Тут крутишься, как белка в колесе, а она: «одна пачка моя». А этот, сопляк еще, а уже в карман к матери лезет…
Серега старший подполз к жене и нежно потерся боком об ее бок.
– Ну, машину-то новую купим? А, Клар?
– А вот, поглядите, еще один вымогатель, – она, отпихнула его, ловко вильнув задом. – Милльены корова выдаст, тогда подумаю.
– А почему на деньгах цифры одинаковые? – спросила вдруг Анжела. – Разве номера не должны отличаться?
Клара Карловна сверила номера.
– Ну, конечно. Я и думаю, что-то тут не так. Откуда у коровы деньги…
– Вы правы, – подало голос изделие номер один. – Доллары поддельные, но очень хорошего качества. Никто в мире не сможет отличить их от настоящих. И это только аванс. А расчет, я вам торжественно обещаю, будет реальными американскими купюрами.
– И где же вы, интересно, их, тетенька, возьмете? – разочарованно спросил Серега младший, незаметно доставая из трусов заныканые сотки.
– Ну, способов я знаю не мало. Можно найти клад, ограбить банк, магазин или частное лицо…
Все четверо опять дружно заржали, не дав животному закончить.
– Представляю, объявление по ящику: семья налетчиков верхом на говорящей корове грабит ларьки на остановках, имеются жертвы с проникающими ранениями от рогов, – Серега старший, даже присел от смеха.
– Зато будем в камере молоко пить, – схватилась за бока Клара Карловна. – У тебя хоть молоко-то есть, сохатая?
– А что, адвоката с третьего этажа давно пора гробануть, у него один «Мерс» тысяч пятьдесят зеленых стоит, – поделился Серега младший давно вынашиваемой их дворовой бандой идеей. – Только он, буржуин всегда с охраной ходит. На окнах решетки и дверь железная с сигнализацией.
– А я знаю один комок, мы с девками там жевачку покупали. Так там была полная касса денег. Вот такая пачка! – Показала дочь – отличница расстояние между ладонями сантиметром десять.
– Ты послушай только, отец, кого мы ростим. Они, оказывается, уже давно к чужому добру присматриваются, только корову ждали в помощники.
– …можно в лотерею выиграть, – повысив громкость радио до максимума, невозмутимо продолжала корова.
– В лотерею, пожалуй, побезопаснее будет, – согласился Серега, – только очень долго. Я уже пробовал.
– Сегодня воскресенье, – продолжало вещать животное, несмотря на насмешки, – через десять минут по телевизору будут в прямом эфире показывать розыгрыш «Золотого миллиона». Там скопился огромный джек пот. Так вот, запишите цифры… – не видя реакции на свои слова, оно повторило громче и со стальной нотой в голосе: – Возьмите ручку, бумагу и записывайте.
Жена рассеянно кивнула мужу, тот дочери:
– Анжелка, запиши.
– А почему я? Пусть лох пишет.
– Сама пиши, жирная.
– Сам жирный, лох…
– Я кому сказала писать? – рявкнула Клара Карловна и впилась в мужа испепеляющим взглядом, тот моментально сбегал в гостиную и вернулся с газетой и ручкой. Корова продиктовала десять цифр. Серега небрежно записал на полях.
– Продолжим наш разговор после телепередачи, – изрекло изделие номер один, пододвинулось поближе к мешку с картошкой и продолжило ее поедать.
После наступивших в стране перемен всевозможные лотереи расцвели, как поганки на помойке. В новых экономических условиях, каждой шпане разрешили собирать деньги и проводить розыгрыши. Правда, народ не очень-то ими интересовался. В основном, все продолжали играть в старые проверенные игры типа «Спортлото» или Денежно-вещевую.
Но лотерея «Золотой миллион», организованная какими-то компетентными жуликами, сразу же после своего появления мощно выделилась на общем фоне своей необычайной масштабностью и фееричностью. В ней разыгрывался миллион, причем не российских деревянных рублей, а настоящих американских долларов. Правда, нужно было выиграть десять чисел из ста, вероятность чего была приблизительно такая же, как возможность сбить плевком луну с неба. Но люди, тем не менее, как-то выигрывали. О чем свидетельствовали часто показываемые по ТВ репортажи, в которых безумно счастливые победители трясли мешками баксов и безмерно благодарили организаторов. И выигрывали не так уж и редко, а если же никто не выигрывал, то сумма переносилась на следующий раз. Так некая домохозяйка из Саратова выиграла аж целых три миллиона и в телепередаче об этом прыгала от радости до самого потолка своей новой квартиры. Некоторые, правда, узнали в ней актрису Чебоксарского ТЮЗа, но их одиноких голосов на масштабах страны никто не услышал. В общем, вложенные в рекламу огромные деньги с лихвой себя окупали. Люди, как бешенные, бежали платить за билеты в рай, тем более, что на кону уже скопилось целых девять миллионов долларов.
У Клары Карловны тоже было несколько заполненных билетов, и она и без коровы с нетерпением ждала передачу с розыгрышем. Комбинация цифр ей чудесным образом приснилась во сне, и она возлагала на нее особенные надежды.
– Вот, ей Богу, как сейчас вижу, стоит передо мной архангел Михаил, пальцем грозит и говорит: «Кресты на первых». Трижды повторил и улетел, – в который раз рассказывала она мужу свой вещий сон. – Я весь день думала: «О чем это он»? А потом показывают по ящику эту клячу из Саратова, тут меня и осенило. Побежала, купила десять билетов и зачеркнула от одного до десяти, сечешь о чем я? Поставила кресты, на первых десяти цифрах.
– Понятно, чего уж тут… Зачем только десять билетов с одинаковыми числами. Джек пот-то один.
– Ты, лапоть, как был неудачником, так им и умрешь. – Клара Карловна постучала по пустой голове мужа согнутым указательным пальцем. – За десять билетов я из них не девять, а все девяносто миллионов вытрясу… Понял, дерево?
Серега знал, что спорить бесполезно. Поэтому только грустно спросил:
– А почему тогда сто не купила?
– Так откуда деньги? Я итак у девок из бухгалтерии последнее выскребла, до понедельника…
Они всей семьей расселись у телевизора. Пока шла реклама, Клара Карловна, украдкой обернувшись, убедилась, что зверя нет в комнате, и спросила вполголоса, обращаясь ко всем домочадцам:
– Ну что, ребята, что с коровой-то делать будем? Ведь здоровая сволочь, мне одной ее не осилить. Надо как-то, когда она уснет, на нее всей кучей навалиться и топором по башке, что ли.
Хороший острый топор для рубки мяса у Сереги имелся и лежал под ванной.
– А миллионы? – Серега старший часто заморгал глазами, как ребенок, у которого собирались отнять любимую игрушку. – Ты обещала новую машину.
– Ты дурак или как? Кто еще верит в коровью честность? – она испытующе посмотрела на детей. Те молчали, не зная, что отвечать. – Сороковник у нас есть. Уже не плохо. Разрубим ее, посмотрим, что там у нее еще в брюхе. Может остатки от наших миллионов…
– Так, мама, деньги-то фальшивые, зачем они нам? – напомнила дочка, которой очень не хотелось убивать говорящую коровку. – Может, отпустим ее, пусть себе идет.
Конец ознакомительного фрагмента.