Роботер. 4. В полёте (Алекс Лэмб, 2015)

Когда личный корабль Густава отошёл на две световые секунды от Земли, капитан включил варп и оставил тягу на приятных девяти десятых «g». После окончания манёвра Густав с удовольствием удалился в свою каюту. Наконец-то – в личные владения, подальше от земной политики и нищеты. Что за нудная неделя! Тяжелее и скучнее в жизни не было. Наконец-то можно отдохнуть.

Он закрыл дверь каюты, уселся в надувное кресло и взял планшет со схемами «звёздного ключа». Уже с год Густав проводил всё свободное время, вглядываясь в них. Хотя яснее они не стали, их изучение, напряжение внимания и рассудка помогали успокоиться и собраться с мыслями. Быть может, как-нибудь после долгого наблюдения за работой «ключа» Густав сможет разрешить его загадку.

Наверное, уже в пятитысячный раз Густав уставился на схему гравионного генератора, самого запутанного и непонятного блока во всём приборе. Густав проследил за ходом энергопроводов, сосредоточился на знакомых очертаниях, ожидая привычного спокойствия и удовлетворения. Но они не приходили. А в голову упорно лезли мысли о событиях последних дней.

Раздумья о «звёздном ключе» напомнили о том, что пророк не позволит медлить. Придётся передать Тангу резерв готовых «ключей», чьё существование Густав так упорно отрицал. И Королевству придётся воевать, полагаясь на оружие с непонятными и непредсказуемыми свойствами. А если «ключи» отключатся в середине кампании? Никто же не представляет, как их ремонтировать.

Виновен в этой глупости Танг. Тут сомнений нет. Ему наплевать на исследование, на развитие технологии. Он просто хочет корабли. Как хорошо было бы работать с кем-нибудь разумным и осторожным! Но в жизни и политике, чаще всего, выбирать не приходится. У реконсидеристов мало потенциальных адмиралов. А передача флота другой секте крайне ослабила бы реконсидеризм. В своё время Танг показался лучшим. Теперь Густав задумывался над тем, не лучше ли было бы отдать флот проклятым медельинам.

Несомненно, добродетельный адмирал обрадуется тому, что глава его проекта получил от Высокой церкви шпиона. Густав выругался сквозь зубы. Надо что-то делать с этим Родригесом, и поскорее. А о нём даже думать мерзко. Но приступать следует прямо сейчас, пока святоша ещё не вошёл в курс дела. Застонав от отчаяния, Густав нажал кнопку для внутренней связи на планшете.

– Да, сэр, – ответил капитан.

– Пожалуйста, пришлите Родригеса ко мне в каюту. Немедленно.

– Да, сэр.

Густав опустился в кресло и, кривясь, принялся глазеть на стену, до тех пор пока не постучали в дверь. Он глубоко вдохнул и попытался вогнать себя в дипломатический настрой.

– Входите.

Родригес шагнул за порог. Святой отец оделся во флотскую униформу, но полностью белую. Перепады гравитации по пути от Земли, похоже, ничуть не повлияли на гладкую, аккуратно зачёсанную шевелюру.

Густав поздоровался. Родригес ответил – благочестиво и вымученно.

– Вы хотели меня видеть? – спросил он с лёгким удивлением.

– Да, я хотел бы поговорить, – сообщил Густав и указал на кресло напротив.

Послушник опустился в него, словно огромный хищный кот.

– Да, пожалуйста. А о чём?

– Большей частью о вас. Если вы хотите работать моим ассистентом, необходимо лучше узнать друг друга.

– Конечно, – согласился Родригес с отчётливой враждебностью. – И что бы вы хотели узнать?

Густав собрался с духом. Да, бессмысленно терять время.

– Начнём с того, что я хотел бы узнать ваше мнение о Реликвии.

– В контексте чего? – уже не скрывая раздражения, спросил Родригес.

Густав замялся.

– Хм, в общем, насчёт происхождения Реликвии нет полной уверенности. Нет ничего такого в её структуре либо действии, что указывало бы на нелюдское происхождение.

Эту идею Освальд упомянул в присланной перед самым отлётом инструкции в качестве средства подействовать на послушника. Густав ощутил лёгкие угрызения совести – он в человечность Реликвии не верил. Но лучше начать работу, понудив святошу к откровенности.

– Мне интересно знать, считаете ли вы Реликвию продуктом инопланетной цивилизации или, как утверждают некоторые, божьим даром и посланием нам?

– И тем и другим, – заверил Родригес, фальшиво улыбнувшись.

Густав рассчитывал на другой ответ.

– И как у вас совмещается одно с другим?

– Генерал, наука – это познание божьего замысла, – с удовольствием пояснил Родригес. – Вы, как мне кажется, крайне редко посещаете службы, но хотя бы это вы наверняка слышали. Это же одно из Первейших наставлений.

– Не уверен, что понимаю вас, – сказал Густав, не поддаваясь на провокацию.

– Церковь Истинности – не отсталая секта, – с усмешкой ответил послушник. – Если есть доказательства в пользу того, что Реликвия – инопланетного происхождения, мы, Ведущие, должны руководствоваться ими.

– Но разве пророк не утвердил, что человечество уникально? – хмурясь, спросил Густав. – Что мы – величайшее творение Господа и нам нет равных во вселенной?

– Он утвердил. Но уникальность не подразумевает одиночества, – Родригес взмахнул для вящей убедительности рукой и добавил, ухмыляясь, – первенство и совершенство человечества не исключает существования инопланетной жизни. Было бы глупо отрицать существование собак на том основании, что никто не видел живой собаки.

Густав полагал, что послушник начисто откажется признавать инопланетность Реликвии из-за несовместимости с догматами. Судя по удовольствию на рыхлом лице святоши, он с откровенной радостью разбил вдребезги ожидания генерала.

– Хорошо, но, судя по Реликвии, её строители намного опередили людей в развитии. Не значит ли это, что, согласно учению пророка, что они лучше познали замысел Всевышнего, чем мы? – спросил Густав. – Как вы совмещаете идею человеческого превосходства с нашей технической отсталостью?

– Для величия мало научного знания, – без запинки ответил послушник. – Величие требует веры. Создатели Реликвии не знали о Церкви Истинности. Следовательно, истинное величие было им недоступно.

Иными словами, велико то, что пророк определил «великим». Чистой воды лицемерие, типичное для Высокой церкви. Но его-то и можно использовать.

– Как интересно! – восхитился генерал. – Очень тонкое наблюдение. Скажите, а как вы объясните его Последователям?

Улыбка Родригеса ощутимо потускнела.

– А никак, – ответил он. – Моя обязанность как одного из Ведущих в том, чтобы избавить Последователей от сомнений, какие вызывает необходимость постигать сложности. Как говорит пророк, покой – в простоте. То, что не хочешь и не можешь объяснить ребёнку, не объясняй и толпе.

Густав кивнул. Да, с таким не поспоришь, не выставляя себя еретиком. Верить в то, что простые люди должны знать столько же, сколько и их вожди, значит навлечь на себя обвинение в демократии, в приверженности капитализму. Величайший урок прошедшего века гласил: знание без ответственности – вот рецепт для катастрофы. Оно плодит терроризм.

Лучше зайти с другой стороны.

– Но как же вы сохраните в тайне от Последователей существование Реликвии? Она же не исчезнет. А если прятать знание о ней, разве не возникнут кривотолки, когда оно неизбежно просочится к Последователям? И что будет, если они уверятся в обмане со стороны Высокой церкви?

Родригес пожал плечами.

– В господнем мире ничего не даётся даром. Тайна – цена «звёздного ключа». Ведущие должны оставаться начеку и блюсти дисциплину.

Он внимательно посмотрел на генерала. Глазки послушника недобро блеснули.

– Генерал, не будем играть в слова. Я уверен, что лорд Хан проинформировал вас об истинной цели моей миссии. Я лечу с вами, чтобы узнать, как именно лучше всего сохранить тайну Реликвии.

– Святой отец, ваша честность похвальна. Позволю себе ответную откровенность: здесь нечего узнавать. Реликвия – артефакт размером в планету. Её нельзя спрятать лучше, чем она уже спрятана. И улучшить её охрану тоже нельзя.

– Но это, полагаю, всего лишь домыслы, – заметил Родригес и загадочно улыбнулся.

– В самом деле? Мы использовали лучшие стратегические модели королевства. Усильте защиту – и вы увеличите вероятность обнаружения Реликвии.

– Я согласен с тем, что реконсидеристы отлично поработали, – сообщил послушник, махнув рукой. – Вряд ли кто-либо мог справиться лучше.

– Тогда зачем закрывать проект?

– На то много причин, – уклончиво ответил Родригес.

– А именно?

– Прежде всего, поток чудесных открытий от одной-единственной лаборатории неизбежно породит вопросы. А радикальные фракции среди Ведущих постараются использовать возникшие сомнения для того, чтобы упрочить своё влияние.

– Поток чудесных открытий? В самом деле? До сих пор у нас одна-единственная схема.

Чертежи «звёздного ключа» пока оставались наиболее связным куском информации, полученной от Реликвии, и пришли они в первую неделю контакта. С тех пор поступила масса бессвязной чепухи и много повторяющихся данных. Однако решимость Густава неудачи отнюдь не подкосили.

– Если чудес больше нет, зачем продолжать проект? – огрызнулся Родригес.

– Само собою, для того, чтобы лучше защищать церковь. Если нашлась одна Реликвия, несомненно, где-то могут ожидать ещё тысячи подобных ей. Лучше как следует узнать и оценить возможный риск.

Родригес помрачнел, поёрзал в кресле.

– Если защита церкви и в самом деле ваша главная цель, тогда вы не будете против того, что глава Церкви возьмёт дела в свои руки.

– Но Церковь уже поставила во главе проекта своих лучших учёных. Если Церковь хочет понять Реликвию, к чему заменять лучших худшими? Если так, я вынужден полагать, что Церковь имеет в виду не познание, а нечто иное, – заключил Густав и добавил про себя: «И, несомненно, крайне глупое».

Послушник чуть не зашипел, глянул из недр кресла, будто загнанный боров.

– Ваши предположения о других Реликвиях беспочвенны, – холодно заявил он. – Известная угроза существенней сонма предполагаемых.

– И что же это, простите, значит? – удивлённо спросил генерал.

– Это значит, что вы хотите защитить церковь, постоянно подвергая её угрозе дестабилизации!

Густав невесело рассмеялся.

– Думаете, под прямым контролем Высокой церкви угроза дестабилизации станет меньше?

Родригес покачал головой.

– Я думаю, что есть способы справиться с угрозой, о которых вы, в своём ослеплении наукой, не можете и помыслить.

– И что это, простите, за способы? Как бы вы не изощрялись, Реликвия никуда не денется.

Родригес не ответил. Лишь угрюмо поглядел, стиснув зубы. Густав не сразу понял, в чём дело. А когда понял, едва нашёл слова.

– Да вы… вы же хотите уничтожить её! – чуть слышно выдохнул он.

Родригес испепелил его взглядом, разъярённый тем, что выдал больше желаемого.

– Мы учитываем все возможности, – процедил он.

Густав откинулся на спинку кресла, прижал ладонь ко лбу.

– Это самая большая глупость из всех, какие я слышал за свою жизнь, – сообщил он.

– Не глупее, чем рисковать будущим Церкви, – прошипел послушник.

– Но это же планета. Боюсь разочаровать вас, но у Королевства пока нет орудий, способных разрушать целые планеты.

– Вы недооцениваете нас, – пробормотал Родригес. – А это опасная ошибка.

– Так исправьте её! Просветите меня. Поведайте о мощи Высокой церкви.

Повисла тишина. Во взгляде Родригеса читалась откровенная ненависть.

– Я не собираюсь далее дискутировать с вами об этом, – наконец заметил послушник. – Я поклялся молчать. Но подумайте о том, что и вы, и я носим не свои одежды. Вы – учёный, забравшийся в мундир солдата.

Голос Родригеса сочился презрением.

– А я, перед тем как облечься в одежды Господа, на самом деле был солдатом.

Густав подумал, что если и вправду был, то уже очень давно. В лице и теле Родригеса не осталось и следа военной жёсткости и силы.

– Я сведущ в военном деле, – поведал послушник. – Вам стоило бы не забывать об этом.

– А ваш острый военный разум случайно не подсказывает вам, что попытка уничтожить Реликвию – это объявление войны инопланетной расе, намного превосходящей нас силами?

– Это вряд ли.

– Вряд ли? А почему? – искренне удивился генерал. – Насколько мы видим, Реликвия существует уже миллионы лет. А её поверхность – гладкая. Понимаете, на ней нет кратеров. Ни единого! Как же такое возможно без средств защиты? Мы даже не представляем, как Реликвия сообщается с пробами, которые мы помещаем на поверхность. Однако вы берёте на себя смелость утверждать…

– Никакого возмездия инопланетян не будет! – огрызнулся Родригес.

Густав подался вперёд, глядя священнику в глаза.

– И отчего же вы, чёрт возьми, так уверены, а?

Родригес встал и процедил:

– Потому что Господь дал нам оружие против врагов нашей веры не для того, чтобы сокрушить им нас!

– Простите, не понял, о чём вы.

Родригес презрительно хохотнул.

– Думаете, то, что нам даровано мощное оружие в столь мрачный час, – всего лишь совпадение? И совпадение ли то, что теперь перед нами моральная дилемма: надеяться на большее либо довольствоваться полученным? Генерал, ваш так называемый рационализм делает вас наивным. Перед нами – испытание веры.

Густав похолодел. В глазах послушника пылало безумие.

– Мы должны брать у Господа лишь необходимое. Всё остальное – простая и откровенная интеллектуальная жадность. Страшный грех!

Густав не сразу нашёлся с ответом:

– Вы и в самом деле в это верите?

Родригес расправил плечи и, напрягшись, снисходительно посмотрел на генерала.

– Я не могу поверить в то, что вы этого не принимаете. Генерал, слабость вашей веры отвратительна!

Густав встал. Он был намного выше послушника.

– Нельзя рисковать будущим человечества ради слепой догадки! Это сумасшествие.

– Во-первых, это не слепая догадка! – прорычал послушник. – А во-вторых, лично вас никто не просит рисковать. Это моя работа. А теперь прошу извинить. Настало время вечерней молитвы.

Он пошёл к двери. Густав лишь молча проводил его взглядом. Но у порога Родригес обернулся.

– Я не страдаю бессмысленным упрямством, – обиженно выговорил он. – Я бы предложил вам собрать данные, которые подтверждают вашу гипотезу о том, что Реликвию опасно уничтожать. Я с удовольствием прочту вашу аргументацию и включу её в мой отчёт пророку.

Он ехидно улыбнулся и вышел, хлопнув дверью.

Густав принялся расхаживать по узкой полосе свободного пространства каюты. Невыносимая дерзость, гордыня, глупость – пытаться уничтожить Реликвию. Невозможно поверить. Величайшее открытие в истории человечества, а Родригес зовёт его «интеллектуальной жадностью»!

Он стукнул кулаком о раскрытую ладонь. Если позиция Высокой церкви именно такова, то она имеет не больше прав определять будущее человечества, чем Галатея. Надо было организовать утечку информации, пока была возможность.

Он снова принялся расхаживать – и тут его взгляд упал на кобуру, висящую на стене. Там служебный пистолет, единственное смертоносное оружие на борту. Он мог убивать, не повреждая оборудование, в маловероятном случае бунта.

На Земле Густаву приходилось убивать много раз. Но в космосе, на своих кораблях, – ни разу. Густав гордился тем, что его команда всегда была верна ему. Но всё меняется. Сможет ли он убить, защищая Реликвию?

Густаву не хотелось отвечать на этот вопрос.

Он медленно повернул голову на триста шестьдесят градусов, обследуя испещрённую серыми полосами трубу подачи антивещества. Он карабкался по ней, проверял – и вот очередная трещина. Как же без них-то?

Уилл застонал:

– Снова, – сказал он Рэйчел.

Дефект, шириной всего в несколько молекул, неразличим для человеческого глаза, но Уилл глядел не человеческими глазами, а сенсорами червеобразного робота девяти сантиметров длиной.

Роботер переключил ощущения на ближайшего ремонтного паука. И тут же клаустрофобия сменилась головокружением. Паук сидел на рельсе, шедшем сквозь бездонный колодец, заполненный лонжеронами и балками. Труба подачи висела прямо перед глазами, одетая в кольцевые сверхпроводящие магниты, от которых тянулись пучки контрольных и силовых кабелей. Уилл понёсся по рельсу, поравнялся с дефектным участком, вытянул одну пару рук схватить его, другую – разомкнуть силовые контакты. Робот сердито рванул, высвобождая сегмент из захватов. Беда с трубами в том, что они расположены слишком близко к экзокорпусу. Деликатное внутреннее покрытие страдало от гравитационного градиента. «Ариэль» безжалостно терзал свои двигатели, и потому внутреннюю оболочку приходилось ремонтировать на каждой заправке.

Если оставить трещину без внимания, она разрастётся, достигнет критического размера, и микроскопические капли антивещества выскочат из магнитной ловушки, удерживающей их посреди трубы. А капли самой разрушительной субстанции, известной человеку, летящие на околосветовой скорости прямо в корабельный мезокорпус, – не самый лучший подарок. Работа по ремонту труб – исключительно важная. Но до чего же изматывающая! Уилл сидел на ней уже шесть часов.

Ремонт начался по прибытии на Сент-Эндрюс, первую заправочную звезду, и был рассчитан так, чтобы уложиться во время заправки. После «Ариэль» немедленно отбывал, заряженный энергией и готовый к войне.

До отлёта оставался час.

Если бы не чёртова усталость, хлопоты пустяковые. Но всю неделю после отлёта Уилл изнемогал. Спасибо капитану. В конце первой вахты он приказал Уиллу спать в мускульном баке.

– Нужно тебя потренировать, – сообщил Айра. – К тому времени, как мы достигнем цели, ты должен быть в лучшей форме.

Роботер никогда прежде не пользовался мускульным баком, потому удивился, но изобразил энтузиазм. Когда впервые лезешь в тёплый липкий гель, ощущение не из приятных. Потом – хуже. Словно сотни тонких иголочек протыкают кожу. К счастью, терпеть пришлось недолго – Уилл начисто отключился.

А когда проснулся, показалось, что часов восемь отпахал в гимнастическом зале. С другой стороны, приятное ощущение: силы заметно прибыло всего после одной ночи. По-настоящему Уилл встревожился в конце вахты, когда Айра снова приказал лезть в бак. И всякий раз спать там после вахты до тех пор, пока «Ариэль» не прибудет к Зуни-Дехел.

После недели тренировок в баке Уилл едва мог сосредоточиться. В груди горело огнём. Если исполнить капитанский приказ до конца, к Зуни-Дехел он полностью выйдет из строя. Вместе с тем Уилл не хотел нарушать приказ ни на йоту – пусть и погибнув при исполнении. Не хватало ещё вылететь с самого знаменитого корабля Галатеи только потому, что великий Айра Барон захотел вышколить нового роботера.

Уилл выдрал повреждённую секцию и вставил новую. Робот-паук дёрнулся – слишком уж грубо с ним обошлись. Уилл понимал, что перенапрягает машину. Следовало пожалеть деликатные, чувствительные конечности паука. Но чёртова усталость мешала двигаться и ясно мыслить. Уилл переместил вперёд другую пару рук и приварил секцию.

Окончив сварку, Уилл переместился в мозг чистильщика. Тот вздрогнул от внезапного вторжения в мысли. Уилл потащил робота по ещё остывающему сочленению осмотреть стык.

– Чисто! – завопил робот, просканировав разогретую стенку.

Никаких дефектов. Труба в порядке.

– Сделано! – объявил роботер.

Он переместил разум в узел обзора ремонтных работ, виртуальное пространство, оформленное как комната диспетчера железной дороги на Старой Земле, с отделкой из бежевого пластика и фальшивой древесины. Одну стену занимал огромный дисплей, показывавший сложную систему корабельных труб, подающих антивещество. Крохотные огоньки указывали местоположение чистильщиков. К огромному облегчению, все прибыли на постоянные места и светились зелёным. Больше никаких дефектов. Может, Айра позволит отдохнуть до отлёта? Как здорово было бы нормально поспать хотя бы час!

– Сделано. Всё закончил, – сообщил Уилл Рэйчел.

– Так быстро?

В соседнем кресле появился её аватар: модель Рэйчел, которую Уилл собрал сам из видео в хранилищах памяти и живой съёмки лица с камеры её шконки. Аватар выглядел как Рэйчел и двигался почти всегда, как она. Оставшиеся крохи свободного времени Уилл тратил на то, чтобы собрать воедино кинетические данные и смоделировать динамику тела. Он не сказал Рэйчел о том, что создал её реплику в своём частном мирке. Как она отнесётся к этому, тот ещё вопрос. Жаль терять чудесную модель. С ней не так одиноко.

Из-за прописанного капитаном режима Уилл почти не общался с экипажем. Роботер либо работал, либо бесчувственно лежал в баке. Никакой социальной жизни, сближения, чувства локтя. Разве что чужой смех где-то на задворках сенсориума, пока выбиваешься из сил, обхаживая племена населяющих корабль роботов. Иногда команда обедала вместе, пока Уилл спал или вкалывал. Он ощущал себя еще более потерянным и неприкаянным, чем на «Фениксе».

Поговорить удавалось только с Рэйчел, и то лишь по работе. Хотя разговаривали они только о кольцах ускорителя и магнитных вентилях, Уилл быстро понял, отчего Дуг так уважал Рэйчел. Она терпеливая, умная, сообразительная, никогда не порет чушь, заботливо разъясняет все причуды корабельной архитектуры и внимательно слушает все глупые вопросы. Уилл был признателен ей настолько, что даже стеснялся сказать.

С аватаром разговор – не просто обмен репликами в виртуальности, а будто разговор с глазу на глаз, вживую. К тому же на неё так приятно смотреть…

– Впечатляющая работа, – сказала она.

Взгляд её метался из стороны в сторону – Рэйчел проверяла схематику на своём визоре. Аватар выглядел сейчас неестественно, ведь она не могла видеть Уилла и его дисплей, и оттого казалась подслеповатой и растерянной. Но Уилл не обращал внимания.

– Финальный прогон делал? – спросила она.

– Нет нужды. Я проводил детальное сканирование при движении.

– Знаешь, может, лучше всё-таки прогнать, как думаешь? – смущённо спросила она.

– Конечно, – ответил он со вздохом.

Прозвучало грубее, чем хотелось бы, но было неприятно даже думать об очередном цикле проверок. Он сгорбился и собрался с духом. Так, надо сконфигурировать тестовую последовательность. Приступаем. Прямо сейчас.

– Ладно, – тихо сказала Рэйчел. – Я вижу: ты как выжатый лимон. Почему бы не заняться мне?

Уилл глянул на её аватар. Работа не по профилю Рэйчел, да и нужных модификаций у неё нет. Она потратит втрое больше времени, чем роботер. К тому же у неё дел по уши – контролировать заправку. С другой стороны, можно отдохнуть. Она вызвалась сама, так зачем отказываться?

– Ты уверена? – спросил он.

– Конечно. Почему бы тебе не отключиться и не вздремнуть пару минут?

Странно, её голос звучал виновато.

– Мне кажется, тебе очень не помешает.

Нарушение процедуры, да, но как заманчиво!

– Айра совещается с министром обороны Сент Эндрюса, – добавила Рэйчел. – И не выйдет, пока не отправимся.

Да, верно. Хотя Сент Эндрюс – союзник ничтожной силы, переговоры с ним неизменно вгоняли в пот.

– Спасибо, – выговорил он наконец и робко улыбнулся. – Я очень тебе благодарен.

Он переключился на реальный мир и вздохнул с облегчением, сдирая жировой контакт. Уилл потянулся, посмотрел на рисунок неба над головой. Как здорово впервые за столько дней расслабиться по-настоящему! Спустя пару секунд он уже спал.

Но поспать удалось, казалось, всего пару минут. В каюте оглушительно заревела сирена. Уилл дёрнулся, рефлекторно ухватился за ручку бака.

– Что такое? Что случилось? – пробормотал он.

Спустя долю секунды разъяренной торпедой из люка вылетел капитан.

– Что за хрень? – заорал он.

Сирена умолкла.

– Да всё в порядке, под контролем, – тут же ответила Рэйчел. – Уилл, не мог бы ты на минутку вернуться в контакт?

– А с чего он отключен? – заорал Айра, побагровев от злости, и рывком подтянулся к её шконке. – Ты что делаешь? Ты в какой подсистеме?

Уилл плюхнул контакт на шею. Так, вот узел ремонта, а вот и проблема: кластер пылающих красных огней. Быстрая проверка ещё активных СОПов – и подозрения подтвердились. Последний чистильщик потерял след от горячего металла вокруг и не вернулся на место после завершения проверки. Температура в месте сварки оказалась выше критической, и робот не смог вернуться на место без команды роботера. Потому, как и полагается несмышлёной машине, он остался на месте, ожидая приказа. Когда Рэйчел включила тестовую продувку холодной плазмой, система восприняла чистильщика как аварийную закупорку трубы. Оттого и сирена.

Уилл заскочил в разум робота и отправил машину на место со всей возможной скоростью. Но не успел робот прибыть, как в узле появилась иконка Айры, – капитан вошёл в систему. И за секунды разобрался в ситуации.

– Моне! – заорал он.

Звук донёсся из реальности – и с малого расстояния. Уилл вышел из сети и увидел красного, как варёная свёкла, Айру, уставившегося на роботера поверх мускульного бака.

Капитан рывком опустил визор и зашипел:

– Какого чёрта ты отключаешься, когда твой робот ещё активен? И с чего мисс Бок прогонять тесты, которыми должен заниматься ты? Мистер Моне, вы понимаете, что значит «вахта»?

– Сэр, это моя вина, – призналась Рэйчел. – Я сказала ему отсоединиться. И я же запустила плазму в трубу, хотя там ещё оставался робот.

– Молчать! – приказал Айра и снова уставился на роботера. – Ты о чём думал? Ты хоть представляешь, что случилось бы, если бы мы включили инжекцию, когда эта гадость торчала в трубе?

Уилл представлял, и с болезненной ясностью. Столкнувшаяся с роботом микропуля из антивещества проделала бы в корпусе дыру, в которую смог бы въехать макродозер. Скорее всего, команда не успела бы и понять, что происходит. Все мгновенно умерли бы.

– Моне, на тот случай, если ты не заметил, поясняю: на этом корабле всего шесть человек. Это значит, каждый должен выкладываться по полной. И если ты хочешь по-разгильдяйски отключаться во время своей вахты, лучше мне оставить тебя с грёбаными эндрюсианцами. Лучше Рэйчел с Хьюго делать твою работу, чем оставить её в руках посредственного лентяя. Ты меня понял?

– Да, сэр, – ответил покрасневший Уилл.

– И мне наплевать, говорили тебе отсоединиться или нет, – добавил капитан, злобно глянув на Рэйчел. – Твои служебные обязанности чётко прописаны в контракте перевода. Или тебе надо освежить курс флотской дисциплины?

– Нет, сэр.

– С этого момента жировой контакт всегда на твоей шее, в баке или нет, если я не дам разрешение его снять!

Уилл стиснул зубы. С таким же успехом Айра мог бы приковать его к шконке. Капитан, что, хочет оставить его вообще без отдыха?

– Ты понял?

– Да, сэр, – натянуто ответил Уилл.

– Тогда заканчивай с ремонтом. Проверь дважды и представь полный отчёт до того, как мы покинем систему.

Айра оттолкнулся и нырнул в люк. А Уилл, скривившись, снова вошёл в узел ремонта и запустил ещё раз все финальные тесты.

Чертыхаясь, капитан пролез сквозь люк. Айра разозлился, главным образом, на себя. Надо было сильней давить на Брайанта. Пусть бы дал нормального роботера. Уилл не сможет. Его и в самом деле стоило бы оставить на планете. Без роботера на борту безопаснее, чем с роботером-недотёпой. А Сент-Эндрюс отчаянно нуждается в технической помощи. Айра всерьёз подумывал о том, чтобы снова вызвать министра и предложить сделку.

Крошечная колония оставалась одним из трёх уцелевших союзников Галатеи. Земляне ещё не захватили Сент- Эндрюс лишь потому, что затраты на экспедицию намного превышали возможную добычу. Все на планете отчаянно строили убежища на случай явления крестоносцев. Хотя убежища, конечно, не помогут колонистам ни на йоту.

Айра уже хотел нажать на кнопку и закрыть люк, но тут мимо него пролетела Эми. Её округлое лицо окаменело от гнева. Она грохнула люком, замкнула его и сурово уставилась на капитана.

– Айра, что происходит? На тебя не похоже.

– Что на меня не похоже?

Эми фыркнула.

– Ты что себе думаешь? Как ты обращаешься с Уиллом? Думаешь, можно проходить экспресс-курс полной метаболической модификации и оставаться на пике формы? Безумие! Ты его загонишь насмерть.

– В самом деле? – усомнился Айра, сложив руки на груди. – Знаешь, земляне погонят его куда сильнее меня. Я всего лишь пытаюсь сохранить ему жизнь.

– Надо же. В самом деле? Накачивая его сердце химией до такой степени, что он чуть шевелится? Айра, это чепуха. И ты это знаешь.

Айра прикусил губу. Он многому научился у Эми. Она много лет была его другом, и он ценил её советы, но впервые она попрекала его прямо в лицо. Она что, совсем ничего не видит и не понимает?

– Если нам снова придётся совершить поворот, который убил Дуга…

– «Если»! – перебила она. – Айра, мы ещё далеко от места. И понятия не имеем о том, что отыщем там.

– Именно потому нужно быть готовыми к резким поворотам.

– Разве? На тот случай, если ты не понял: мы не в перестрелку лезем. Мы – разведчики. Тайные. Думаю, у твоего «быть готовыми» ноги растут из чувства вины, а не из желания сделать Уилла космоасом.

– Да пусть растут из чего угодно! Это не изменит того факта, что мы отправляемся прямиком к месту, где придумали ту атаку прерывателями. И если мы попадём в неё снова, я сделаю всё от меня зависящее, чтобы моя команда уцелела. Вся!

Он покачал головой.

– Думаешь, я пренебрегаю Уиллом? У меня круглые сутки на визоре его параметры. Я знаю, что делаю.

Эми вздохнула:

– В самом деле? И отчего же тогда у нас на руках блокировка трубы? Если верить твоим словам, то ты делишь ответственность за неё с Уиллом. Отчего бы не поговорить с ним? Пусть бы ощутил себя своим. Пусть бы захотел работать на тебя. Он придёт в норму гораздо быстрее, если ты отнесёшься к нему по-человечески.

Айра стиснул зубы. Быть запанибрата с роботером ему хотелось меньше всего.

– По крайней мере тогда мы не умрём от какой-нибудь идиотской ошибки. Пожалуйста, Айра. Ради нас всех!

– Прости, не могу, – отвернувшись, процедил капитан. – Главное для меня – успех миссии.

– Ну ладно! Я не хотела этого говорить, но вижу, что надо. На всякий случай напоминаю: я – врач в этом ящике. Что касается здоровья команды, моё слово – главное. Так что осади и дай парню время прийти в себя. Это приказ.

Она тряхнула головой и спросила, насмешливо подражая капитанскому тону: «Ты понял?»

Айра с яростью поглядел на неё и кивнул.

– Надеюсь, ты отдаёшь себе отчёт в своих действиях?

– Можешь быть уверен в этом на все сто.

Она открыла люк и выпихнула себя наружу.

Айра грохнул кулаком о стену.

Когда Сент-Эндрюс остался далеко позади, Уилл принялся за единственное занятие, доставляющее хоть какое-то удовольствие в новой корабельной жизни: виртуальный дизайн, метафорическое ассоциирование.

Быстрый скан сети «Ариэля» – и отыскалось место, над которым Уилл ещё не работал: вторичный узел распределения ресурсов в системе жизнеобеспечения. Роботер прошёл по ссылке и оказался в комнате с голыми белыми стенами, с пустыми прямоугольными дырами вместо дверей.

Единственная отличительная черта: огромный портрет незнакомой женщины, с волосами, собранными в жёсткий пучок на затылке, с плотно сжатыми губами, растянутыми в холодной улыбке. Никакой мебели. На полу валяются записные книжки, ярко раскрашенные многоугольники. Уилл покачал головой. Может, у Дуга и блестящий послужной список, но вот с воображением у прежнего корабельного роботера было не ахти.

Уилл обвёл комнату рукой и приступил к работе. Блокноты и многоугольники прыгнули в воздух, выстроились ровными рядами у стены. Уилл ткнул виртуальным пальцем в стену.

– Казино! – приказал он.

На стенах и полу залоснился красный бархат, комната стала каютой на баке круизного лайнера Старой Земли. Из пола выскочили карточные столы и рулетка.

– Ты можешь идти, – разрешил Уилл женщине с портрета.

Щелчок пальцами – и портрет исчез в огненной вспышке. Отлично! Уилл пошёл, указывая пальцами на блокноты и многоугольники, веля превращаться.

– Колода карт! Группа фишек! Крупье!

Ассоциация между отчётливыми визуальными образами и программными блоками давала роботеру возможность быстрой интуитивной навигации по сети. Уилл предпочитал яркие исторические картины. Они создавали настроение, а это сокращало время прыжков от узла к узлу. Уилл давно понял: чем ближе дизайн к реальности, тем эффективней разум справляется с ним. Потому Уилл заботливо воссоздавал даже мелочи вроде окон и стульев.

Его личные узлы моделировали дом детства в городе-каньоне Эндуранс. Свой дом Уилл знал до мельчайших подробностей. Но «Ариэль» – другое дело. Тут многие метафоры ещё основаны на впечатлениях Дуга. Не обязательно менять их все, но Айра приказал – и Уилл выполнял приказ. Искоренение всех следов Дуга стало своего рода терапией. Храбрый Дуг, глядевший в лицо смерти. Чудесный Дуг, который так славно уживался с капитаном.

– Эй, ты занят? – спросил выскочивший аватар Рэйчел.

А когда бедный роботер не занят, скажите на милость? Уилл с трудом подавил желание ответить колкостью. Вместо того он сказал:

– Не более обычного.

– Я хочу извиниться. Понятно, не твоя вина в том, что сработала тревога. Я проштрафилась. Следовало проверить стабильность СОПа, перед тем как начинать прогон.

– Нет, вина моя, – ответил Уилл, качая головой. – Я слишком уж замучил того чистильщика. Потому он и застопорился. Скверно обращаюсь с роботами. Непростительно.

– Не хуже, чем Айра с тобой. Я думаю, ты справляешься отлично, а он – дерьмо.

– Надеюсь, ты это не вслух, – заметил Уилл.

Она усмехнулась и покачала головой.

– Нет. Я раньше времени взяла свой час отдыха, чтобы поговорить с тобой.

Её лицо опять стало серьёзным.

– Кэп всегда суров с новенькими, но сейчас он зашёл слишком далеко. Он ни с кем из нас не обращался так, как с тобой. Мы все видим, что он творит, – и нам неловко.

Уилла тронуло и удивило то, что Рэйчел улучила время поговорить с ним, но она лишь подтвердила уже известное: у Айры зуб на нового роботера. Судя по записям Дуга, капитан относился к команде по-семейному. Казармой и не пахло. Дисциплина на «Ариэле» была до крайности непринуждённая, но всё работало как часы, потому что команда разных и неординарных людей фанатично любила капитана и корабль. Айра был почти как патриарх маленького клана. Но с Уиллом он повёл себя совсем иначе. Что подводило к болезненному, но единственно возможному выводу: капитан просто ненавидит нового роботера, и это уже ничем не исправить.

– Мне кажется, тут ничего личного, – заметила Рэйчел. – Думаю, он ещё переживает из-за Дуга. Но это Айру не оправдывает: он же профессионал.

Может, и в самом деле из-за Дуга. А может и нет. Вдруг Айра глянул на послужной список Уилла и решил: чудаку не место на «Ариэле»?

– Ты здорово справляешься, – добавила Рэйчел. – Хотела б я такую выдержку! На твоём месте я б двинула ему в рожу, когда он закатил речь.

Уилл против воли улыбнулся. От удара наверняка бы сломалась кисть. Глянешь на Айру и кажется, что его слепили из чего-то намного твёрже человеческой плоти.

– Когда Эми полезла следом за капитаном, я сразу подумала: у неё на уме то же самое, что и у меня. Они поругались. Когда вылезли, у обоих лица, что варёная свёкла.

Уилл сел в кресло и тихо сказал:

– Я и не знал, что она так.

Он сам удивился тому, насколько тронут заботой Эми. Конечно, он знал её по воспоминаниям Дуга, но в реальности почти не общался с ней. Вряд ли она хоть сколько-нибудь знает нового роботера. Уже несколько дней Уилл хотел сказать, что ему нравится, как она насвистывает, лёжа на шконке, хотя Хьюго от этого злится. А адмирала Брайанта Эми представляет уморительно! Но повода никак не подворачивалось.

– У неё из-за этого неприятности? – спросил Уилл.

Рэйчел рассмеялась.

– Напротив. Пусть Айра и капитан, но Эми – важная шишка на корабле. С ней приходится считаться. Не думаю, что Айра осмелится её отчитывать, пусть и хотел бы. Эта парочка друг с другом как муж с женой, разве что не спят вместе… Ладно, ты работаешь, не буду отвлекать. Но если захочешь поговорить или потребуется помощь – какая угодно, – пожалуйста, дай мне знать. Если нужно, я могу поговорить о тебе с Эми. Кто знает, может, однажды мне придётся достать аварийную виртуал-камеру. Тогда покажешь мне свой секретный софт-мир.

Она многозначительно улыбнулась.

– Наверное, скучаешь там, сидя в одиночестве.

У роботера защемило к груди. Он покраснел. В его личном пространстве бывали только другие роботеры. Никто больше не интересовался.

– Спасибо. Было бы здорово. Мне б точно понравилось.

Она отвернулась от камеры и потупилась.

– Ну, до встречи в каюте.

– Бывай.

Аватар исчез.

А Уилл несколько минут просто сидел в кресле, ничего не делая. Ему было хорошо. Очень. Впервые за несколько последних недель.