Глава 4
Сакринстон
Май в городе H8 выдался на редкость пасмурным.
Лужи не успевали высохнуть от дождя до дождя.
В них отражались химеры с крыш, стальное небо, мёрзнущие жители Н8 и масляно-чёрные трамваи. Машин в городе было совсем немного. В основном – грузовики, привозившие продукты в магазины, бутылки в бар «Лунатик», лекарства в больницу и забиравшие оружие с заводов. Обычным людям машины были ни к чему. До всего, что необходимо, можно добраться на трамваях. Трамвай № 1 следовал по маршруту почта – рынок – стадион – завод. Второй соединял кинотеатр, новый концертный зал и старый дом культуры. Чаще всего Робин смотрела на свой город из окон трамвая № 3, который останавливался напротив входа в госпиталь. Доехать до следующих остановок, «Вокзал» и «Кладбище», ей ещё ни разу не довелось.
Робин сидела рядом с водителем Лукасом, улыбчивым беззубым стариком в тёмных очках с толстыми стёклами и мятой шляпе с широкими полями. Он пригласил её на почётное место рядом с собой. Девочка была благодарна ему, потому что от влажной духоты салона ей становилось дурно. Первые тяжёлые капли дождя плюхнулись на лобовое стекло. Робин опять забыла зонт. Она слишком уставала в последнее время: экзамены, ночные дежурства и… Бублик. Раньше Робин искала в каждом своём поступке способ получить сольды для переезда к родителям. А теперь её мысли походили на трамвайные рельсы, которые хоть и всегда рядом, принадлежат одному пути, но никогда не пересекаются. Она могла думать или о сольдах, снова и снова проверяя свои расчёты, или о Бублике: какой он славный, мохнатый и ласковый…
Дедушка, разумеется, узнал о собаке. Но это отразилось на тайной жизни внутри голубятни лишь тем, что там появился лоток, куда Бублик мог ходить в туалет. Да и Робин стала получать на завтрак два куска хлеба. Ведь она уже начала худеть: приходилось отдавать половину еды щенку.
С Робом в голубятне они не встречались. Только спустя две недели с момента спасения Бублика состоялся их первый разговор. Дети раньше всех сдали контрольные по истории Республики Рыцаря Солнца, и их отпустили с урока. Они шли от школы к трамвайной остановке вдоль забора детского сада, за которым с визгом и смехом резвилась малышня.
– А почему твоему дедушке разрешили держать голубей? Я читал, что это тоже запрещено, – спросил Роб, глядя в хмурое небо.
Робин тоже запрокинула голову.
– Они летают во славу Рыцаря Солнца. Это же его символ. Я помню, как дедушка строил голубятню, раскрашивал, а потом долго куда-то ходил – видимо, добывал разрешение.
Роб посмотрел на девочку:
– А ты не думала, зачем это было нужно твоему дедушке?
Робин пожала плечами:
– Потому что голуби красивые и летают.
Они дошли до трамвайной остановки. Робин встала в очередь на посадку на трамвай № 1, который как раз причалил (дорогу действительно затопило).
– Госпиталь – это № 3. А это первый. Ты не перепутала? – спросил Роб.
Робин улыбнулась, отвечая:
– Мне на почту. Тридцать первого мая приходит письмо от родителей.
– Аааа… понятно, рад за тебя. – Мальчик помахал Робин рукой и, разгоняя грязную воду резиновыми сапогами, побрёл в сторону голубятни – кормить Бублика. Робин представила, как щенок встретит его, радостно повизгивая и извиваясь всем своим длиннющим телом.
– Эй, о чём задумалась, красавица? – водитель Лукас уставился на неё с ничего не выражающей улыбкой. Глаз под огромной фетровой шляпой и очками было не видно. Дождь уже вовсю барабанил по крыше трамвая. Робин, чтобы нечаянно не проговориться, быстро принялась высказывать свои обычные мысли:
– Я? Я думала, как много вокруг домов, серых, одинаковых, скучных. Почему их никто не раскрасит?
– Раскрасить дома? Куда летите, монстрики! – несколько детей перебегали трамвайные пути, и Лукасу пришлось затормозить. Раздался протяжный скрип. – А краску где взять? А людей? Сначала, девочка моя, надо с монстрами разделаться, а потом уже думать о красоте. Когда меня никто не хочет сожрать заживо, то это серое небо мне кажется прекрасным. А тебе?
И вновь к ней повернулась пустая улыбка под мятыми полями. Пару раз дёрнувшись, трамвай пришёл в движение.
– Мне? – Робин точно не считала клетку, состоящую из копоти и дыма, хоть сколько-нибудь красивой. – Мне кажется, что… Да, спасибо Рыцарю Солнца за безопасный город, а остальное… ещё будет.
– Молодец, девочка, – Лукас сжал губы и добавил негромко, – умеешь скрывать свои мысли. Не расслабляйся! Твоя остановка – почта!
Робин взяла предложенный водителем зонт и спрыгнула в лужу, которую всё равно было не обойти. В сапоги залилось несколько холодных грязных капель.
Но в этот промозглый майский день девочке было так тепло и уютно, как будто внутри горела свеча. Даже долгая очередь к почтовому окошку и дотошные расспросы скучающих рядом с ней бабушек ничуть не уменьшили ту бескрайнюю радость, которую каждый раз испытывала Робин, сжимая в ладони письмо от родителей. Осталось только сорвать сургучную печать с гербом Сакринстона – солнечным циферблатом и прочитать заветные строки, полные любви и надежды. Но Робин никогда не открывала письма от родителей тридцать первого мая. Она родилась первого июня. Вечер и ночь, предшествующие утру дня её рождения, были для девочки наполнены волшебством и предчувствием счастья, когда она осторожно срежет печать, чтобы сохранить её в ящике стола.
Утром первого июня Робин как можно скорее запихнула в себя бутерброд под просмотр восхитительных утренних новостей из Сакринстона. Пусть это был повтор со вчерашнего вечера, но зато показывали её родителей в компании самого знаменитого участника
Совета Лучей – Винсента Глюнкера. В одном из кафе Сакринстона, за плетёными столиками, они обсуждали постройку новых госпиталей в чёрных клетках. Досмотрев выпуск, девочка побежала кормить Бублика и читать письмо от родителей.
«Дорогая Робин! Мы следим за твоими успехами и очень гордимся тобой. Нам приятно, что всего, чего ты достигла, – ты достигла сама. Осталось не так много времени, и мы сможем встретиться. Думаем об этом каждый день, хотя это и неправильно. Конечно, нам надо думать о том, как сделать жизнь каждого в Республике счастливей.
Мы много работаем над изобретением новых лекарств. Некоторые раны, которые получают жители чёрных городов, встречаясь с монстрами, не так просто вылечить. Кстати, будь осторожна. Мы слышали, что в чёрных городах участились случаи появления гиес прямо в печах заводов. Если увидишь на улице кого-то похожего – сразу же беги за патрульным.
Мы все верим в то, что начинается твой последний год в чёрной клетке. Будь очень и очень осторожна. Тебя будут проверять на верность Рыцарю Солнца. Сын наших друзей Свансенов, Джейкоб, не выдержал и за три месяца до переезда сделал что-то запрещённое, о чём, конечно, написать нельзя. Но предостеречь тебя от обнуления сольдов, любимая, мы просто обязаны.
У нас для тебя подарок. Мы знаем, как мало ты отдыхаешь. Но в твой день рождения тебя ждёт настоящее приключение. Мы договорились, что ты вместе со своим классом отправишься на экскурсию в Сакринстон.
Целуем тебя, Робин. Будь достойна своих родителей, и мы сможем обнять тебя совсем скоро».
Вот это да! Робин улыбалась сквозь слёзы. Сакринстон! Да это же столица! Это город-мечта! Говорят, там мосты из золота, а на деревьях растут шоколадные конфеты! Побывать там удаётся лишь избранным!
Девочка тут же забыла тревожное предупреждение о гиесах, огненных собаках, известных отвратительным смехом и острыми зубами, а также несчастного сына Свансенов. Ей надо срочно переодеться в самую красивую одежду и бежать в школу. В шкафу Робин отыскала только серое платье и растянутую кофту. В чёрных городах дети сами шили себе одежду на уроках труда, но для неё это являлось непосильным заданием. Робин всегда забирала работу на дом, чтобы не позориться перед классом. Вся её одежда была сшита дедушкой Кальвином. Из летней обуви у Робин нашлись только грубые башмаки с деревянными, громко цокающими каблуками.
Но этим радостным утром ничто не могло расстроить девочку. Она ещё раз умылась и постаралась расчесать вечно спутанные пепельные волосы. Отчаявшись, Робин сделала высокий хвост и, подмигнув себе зелёным глазом (так она делала в особо счастливые, а значит, редкие моменты), выбежала из дома.
Когда девочка подошла к школе, весь класс уже ждал на крыльце. Её встретили громкими криками: «Поздравляем!», «С днём рожденья!» Все так радовались предстоящему путешествию, что забыли свою неприязнь к однокласснице. Даже Марго не смотрела на Робин монстром. Детей сопровождал в Сакринстон учитель ОБЖ – мистер Вурст. Он повёл класс к трамвайной остановке. Редкие прохожие оглядывались на восторженную толпу детей: весьма редкое для H8 зрелище.
– Нам нужен третий трамвай, все меня слышали?
Третий! – Мистер Вурст сам чуть не подпрыгивал на месте от перспективы прогуляться по улицам Сакринстона. По дороге обсуждали, как можно добраться до столицы.
– На поезде?
– Или огромном грузовике!
– Мы что, поедем через всю страну?
– Вот это да!
– Ага, и вернёмся к концу лета.
– А что же мы будем есть?
Но на вокзале детей ждал ещё один сюрприз. Подъезжая к остановке, все прилипли к запылённым трамвайным окнам. Над площадью перед зданием зала ожидания висело упругое блестящее облако.
– Дирижабль! – первой догадалась Марго.
И правда, выйдя из трамвая, Робин увидела едва заметную кабину под кристально-белым, с тонким золотым узором, огромным продолговатым шаром.
– Заходим, заходим, чего замерли? Этот дирижабль – мелочь по сравнению с тем, что нас ждёт! – подгонял детей мистер Вурст. Они еле пробились сквозь толпу зевак, забывших все свои дела, буквально парализованных неземной красотой и роскошью воздушного корабля.
– Чего уставились? Идите работать! Может, и накопите на такое путешествие. А будете стоять и пялиться, только сольды потеряете! – разгоняли толпу патрульные, сами на себя злые, что только несколько секунд назад вспомнили, кто они такие и зачем здесь находятся.
Робин, хотя и не была согласна с мистером Вурстом, что этот парящий гигант – мелочь, всё же поторопилась занять мягкое плюшевое кресло у окна. С раскатистым рёвом дирижабль поднялся в воздух. Девочка была уверена, что сегодня один из самых значимых дней в её жизни, и, решив не пропустить ни единой секунды, стала внимательно смотреть, как покатые чёрные крыши клетки H8 с симметричными наростами химер удаляются от неё.
– Хочешь кофе с молоком? – ласково спросила девушка в бело-золотом, как узор шара дирижабля, платье.
Сладкий, густой и пенистый напиток совсем не походил на горько-кислый кофе, который пила Робин каждое утро, чтобы проснуться. В окне девочка обратила внимание на серую полосу стены своей клетки и лес за ней. Она удивилась, насколько он зелен и огромен. Настоящий океан! Сколько же там монстров? Робин предвкушала увидеть всю Республику Рыцаря Солнца, но веки предательски отяжелели, в мысли прокрался туман, и девочка, облокотившись на плюшевую спинку кресла, под глухое шипение винтов погрузилась в сон.
Класс спал. Дирижабль, рассекая облака, скользил над Республикой Рыцаря Солнца. Он миновал два ряда чёрных клеток с лесом заводских густо дымящих труб, широкий прямоугольник полей и, наконец, белые города. Пассажиры проснулись только тогда, когда дирижабль завис над столицей и приступил к снижению. В динамиках над сиденьями заиграл бодрый марш.
– Дорогие жители чёрных городов, добро пожаловать в столицу! – расслышала Робин сквозь сон. Ещё не пробудившись окончательно, она посмотрела в окно.
– Ослепительно, – прошептал сидевший рядом мистер Вурст.
Белые дома с золотистыми крышами, изумрудная зелень деревьев, мостовые из кораллового камня – всё это великолепие стремительно надвигалось на них. Робин даже испугалась, что дирижабль пройдёт сквозь этот удивительный мир, который окажется всего лишь миражом.
Лёгкий толчок снизу, и Робин оказалась в Сакринстоне. Там, куда она мечтала попасть, как только узнала, что такое мечта. В городе, где работают и живут её родители. Разве они не захотят увидеть дочку? Пусть нельзя встретиться, но непременно в каком-нибудь окне, в витрине магазина, в толпе прохожих на секунду промелькнут родные лица.
– Робин, ты идёшь? – крикнул Роб. В дирижабле никого, кроме них, уже не осталось. Мальчик стоял у выхода.
– Ага… иду… засмотрелась, – задумчиво отозвалась Робин и поспешила к двери. Когда она проходила мимо Роба, он шепнул ей на ухо:
– Я знаю, о чём ты думала. Не пытайся их найти.
Это опасно.
– Да ни о чём я не думала, – соврала Робин.
Дети уже окружили женщину-экскурсовода в розовом платье с оранжевым сложенным зонтиком. Даже издалека было видно, какой у неё большой и подвижный рот.
– Детки, вас что, не кормят там? Вы из Н8? Надо обязательно рассказать Лёве, что приехали не дети, а заморыши, – она говорила быстро, хватая ртом воздух.
«Наверное, это такая привычка – восхищаться всем, что видишь, задыхаясь от восторга», – подумала Робин.
– Простите, кому рассказать? – спросил Роб.
Женщина широко улыбнулась мальчику, набрала воздух и сказала:
– У нас много-много дел! Меня зовут леди Вербена.
Видите вот этот зонтик? Я буду его держать над головой, чтобы никто не потерялся. Кстати, если потеряетесь, вас всё равно найдут и отправят домой, – и леди рассмеялась грубым мужским смехом.
– Итак, мы с вами на Облачном Вокзале. Да-да!
По-другому попасть в Сакринстон просто невозможно!
Сюда прибывают гости из разных клеток. И все, как один, поражены великолепием нашего города. – Леди Вербена зачерпнула ртом воздух. – Мы сейчас на левом берегу реки Сакрин. Здесь мы с вами посмотрим Университет и Собор, потом полакомимся мороженым с круассанами…
– Круассанами? – Марго зачарованно смотрела на леди Вербену.
Рот экскурсовода растянулся в длинную загогулину.
– Да, девочка, это как булочки, только круассаны. Сакринстоном невозможно было не восторгаться: дома, как будто созданные кондитерами, а не строителями, цветущие деревья, широкие тротуары, магазины с прозрачными сверкающими витринами. Казалось, сам воздух наполнен перламутровой сладкой взвесью, тогда как в клетке Н8 клубится только пыль с заводов. Так стыдно ступать по гладким мостовым своими грубыми башмаками. Так неловко сидеть в своём ветхом платье на мраморных ступенях здания Университета. Тем более когда вокруг столько людей, одетых в изящную одежду невиданных фасонов. Особенно поразили Робин белые платья и костюмы, невозможные в родном вечно грязном городе. А над Сакринстоном не то что дождя, даже облачка не увидишь.
– Это Университет наук и искусств, – леди Вербена указала зонтиком на громадный дворец персикового цвета со множеством башенок, переходов, балконов и стрельчатых окон. – Всё, что вам надо знать, – ваши внуки могут здесь учиться. Для этого всей семье надо набрать три миллиона сольдов. Ну, или совершить подвиг…
– Какой, например? – громко спросил Роб. Но со всех сторон раздался бой часов. Густой волной звонких и глухих ударов на город накатилось время. Мимо пробежала, беспечно хохоча, группа студентов, одетых в одинаковые голубые мантии.
– Ой! Уже полдень! Надо торопиться! Вы ещё Собор не видели! – и леди Вербена, проигнорировав Роба, засеменила по мостовой, подняв оранжевый зонтик. Солнце ярко светило в голубом до рези в глазах небе.
Оставив позади серебряные шпили Университета, экскурсанты взяли курс на невероятных размеров золотой купол, принадлежавший, по всей видимости, Собору Солнца.
Мистер Вурст старался не отставать от леди Вербены.
– Скажите, а в Сакринстон проникают монстры?
Здесь есть патруль, стены?
– Ну что вы! – леди Вербена раскатисто рассмеялась. – Сакринстон с трёх сторон окружают горы, а с четвёртой – океан. Монстрам сюда…
– Океан? – Роб всё время был близко-близко к экскурсоводу. Робин даже удивилась: он всегда такой безразличный на уроках. А тут – верх внимательности. – Вы сказали, океан?
– Это город мечты, мальчик, ты не расслышал? – В голосе леди Вербены звучало снисхождение. – Кавалер Вурст, вы знаете историю? Тем, кто сотню лет назад жил в Сакринстоне, удалось собрать все свои силы и во главе с Рыцарем Солнца покончить с магией, из-за которой все беды, болезни и монстры. А потом изгнать колдунов вместе с монстрами из города и построить свой мир, как видите, довольно сносный. – Леди Вербена улыбнулась, осмотрев ближайший дом цвета лимонада, и продолжила: – Другие города были слишком заняты сопротивлением, внутренними раздорами и… да-да, связями с монстрами. Рыцарь Солнца старался то уговорами, то угрозами образумить упрямых жителей, объяснить, что мы поможем им построить новый мир, пусть только попросят нас о помощи. Белые города, те, что сейчас окружают Сакринстон, согласились быстрее и уже живут счастливо. А чёрные, те, что за полем, долго и упорно сопротивлялись. Совет Лучей даже предлагал Рыцарю Солнца забыть о них, поставить стену вокруг белых городов, но разве есть предел Его милосердию? Теперь и вы под защитой. И у вас, если Солнце будет благосклонно, настанет мир и процветание. Сейчас Совет Лучей рассматривает проект о вырубке лесов вокруг чёрных городов, что должно заставить монстров отступить.
– Вырубить леса?! – хором воскликнули Марго и Роб. Только они, Робин и мистер Вурст шли рядом с оранжевым зонтиком, жадно вслушиваясь в каждое слово. Остальные дети растянулись длинной вереницей и глазели по сторонам, постоянно что-то друг другу показывая.
– Да, это шокирует, потому проект и обсуждается уже долгие годы, а между тем в чёрных городах гибнут люди. Да и живут, извините, конечно, так себе, – рот леди Вербены изогнулся вниз.
Робин не выдержала и задала вопрос, который мучил её с рождения.
– А правда? Что… Рыцарь Солнца, он… это…
– Бессмертен? – закончила леди Вербена. – Девочка моя, это так же верно, как и то, что солнце восходит каждое утро.
До Собора шли уже молча. Нужно было переварить то, что каждый из них сотню раз читал в книжках и видел по телевизору. Но только сейчас мелькавшие ранее плоские образы на картинках или экране приобрели вес, объём и боль.
Когда вышли на площадь Золотого Купола, то уже все, как леди Вербена, шумно втянули ртом воздух. Собор был построен… нет, создан… нет, соткан из розово-белого мрамора с янтарными прожилками и гирляндами витражных окон. В стороны, обнимая площадь, тянулись два крыла-колоннады. Несмотря на исполинский размер, собор будто парил в воздухе. А в сердце площади Золотого Купола, между симметричными крыльями, Фонтан Света выбрасывал вверх кристальную россыпь воды, долетавшую, казалось, до вершины собора.
– Это магия… – ошеломлённо прошептала Марго.
Роб толкнул её локтем и нарочно закашлялся. Но леди Вербена услышала и остро взглянула на девочку. Её брови сдвинулись, повторив длинную линию рта.
– Магии нет. Нет, может, у вас, в чёрных клетках, и есть. Но у нас, в белых городах, её истребили. Это музыкальный фонтан, над которым работали лучшие инженеры. На каждый гимн у него есть свой неповторимый танец…
Мимо водной феерии дети направились ко входу в Собор Солнца. Каждому предстояло пройти через мелкую сеточку разноцветных лучей. А рядом за столом мужчина в белоснежных доспехах весь день смотрел «кино» с проходящими один за другим большими и маленькими скелетами.
Мастер Вурст тут же принялся расспрашивать экскурсовода об этой штуковине (а на что реагируют лучи? на оружие? магию? злые мысли?). Ему нравилось всё, что от чего-нибудь защищало.
– Будьте осторожны, кавалер Вурст, а то вас примут за шпиона, – настроение леди Вербены стремительно портилось.
Робин невольно задумалась о том, что, видимо, в Сакринстоне уже не столько боятся монстров, сколько разумных существ. Она не заметила, как углубилась в зал Собора. Когда девочка подняла глаза, то великолепие стекла и цвета обрушилось на неё с такой силой, что закружилась голова. Слова леди Вербены долетали до неё как осколки.
– …Двенадцать лучших мастеров… пятьдесят лет… выкололи глаза… подвиги Рыцаря Солнца… три летописца… четвёртый ещё жив… самая почётная должность… – вздохи леди Вербены казались здесь шумнее, чем обычно… – И сквозь центральную розу витража под названием «Победа над смертью» может пролететь наш дирижабль…
Робин села на лавочку поодаль. Ей захотелось увидеть самое грандиозное здание мира своими глазами. Вот под ногами шахматный пол. Символ мудрости Рыцаря Солнца. Он разделил всю страну на клетки, определив каждой своё особое назначение. Клетка Робин называется Н8, и в ней делают оружие. Задняя стена Собора с дверями посвящена прошлому. Точнее, прошлому Сакринстона, но настоящему чёрных городов. На ней в самой натуралистичной манере изображены монстры. Шайуры, отворяющие зубастые смертоносные пасти, заливающиеся смехом гиесы, карлики с перекошенными от гнева лицами и топорами вместо рук, гигантские змеевидные создания, извивающиеся струящимися петлями, в которых барахтаются и задыхаются жертвы… Даже в небольшой блистающей витражной розе над дверью, если внимательно присмотреться: красные стёклышки – это кровь, а белые – чьи-то клыки.
По стенам Собора справа и слева ниспадали разноцветные водопады героических историй. Как на голубятне дедушки, только красочнее… достовернее. Ведь где-то рядом, может, в соседнем доме, Рыцарь Солнца пьёт кофе с круассанами. А вот и он, в центральном витраже, Герой, избавивший мир от магии. Рыцарь Солнца в чёрных доспехах, из щелей между которыми струятся лучи света, на полном скаку врезается в величественный циферблат. Стрелки и цифры разлетаются в стороны. Часы рассыпаются. Время исчезает. Смерть побеждена.
«Ничего себе… дирижабль пролетит…» – подумала Робин, тут же поругав себя за легковесность мыслей.
Ей стоило думать о том, что надо изо всех сил стараться служить Рыцарю Солнца, и тогда станешь достойна главного подарка, который только можно получить, – бессмертия.
Единственный человек, удостоенный высшей награды, был Крысолов, правая рука Рыцаря Солнца.
В голове Робин проносились картинки из телевизора, где в окружении прекрасных домов, витражей, красиво одетых людей она видела Рыцаря Солнца, закованного в чёрные доспехи, Крысолова со шрамом и повязкой на глазу, вечно крутящегося рядом в расшитой золотом одежде Винсента Глюнкера и… иногда своих родителей. Они, герои Республики Рыцаря Солнца, часто принимали участие в праздниках, давали интервью, обедали с известными личностями. Например, несколько дней назад в репортаже о новом ресторане в Сакринстоне Бонни и Лан сидели в плетёных креслах за стеклянным столиком и щурились от солнца вместе с Винсентом Глюнкером. Все трое утверждали, что часто обедают вместе, обсуждая проблемы простых жителей.
Робин опустила глаза на шахматный пол. Где клетка Н8 и где Сакринстон? Сколько километров отделяют её от родителей – и сколько шагов сейчас? Вдруг она увидела серебряные ботинки с золотыми пряжками. Они могли принадлежать только одному человеку… Винсент Глюнкер размашисто шагал к выходу из Собора, то и дело кивая в толпу, с лучезарной улыбкой, исполненной снисходительной доброты. Галопом понеслись мысли в голове Робин:
Глюнкер, родители, время обеда, плетёные кресла… она может увидеть, как они по-настоящему щурятся от солнца! Девочка не могла ничего с собой поделать. Ступая легко (насколько это возможно в деревянных башмаках), стараясь держаться как можно дальше, но не потерять из виду, Робин шла за господином в фисташковом пиджаке с золотыми отворотами. На счастье, всюду его окружала толпа, в которой легко было затеряться. Винсент несколько раз внезапно менял направление, уходя с широких проспектов на менее оживлённые улицы, а потом и вовсе свернул в безлюдный переулок, где дома уже совсем не сверкали белизной. Робин отстала сильнее, чтобы не обнаружить себя. Башмаки, гулко стучавшие по мостовой, пришлось снять. После следующего поворота она оказалась в тёмной арке. Сначала Робин подумала, что потеряла Глюнкера и заблудилась.
– Ты одна? – послышался высокий голос советника. Робин от страха, что её разоблачили, вжалась в стену.
– Не говори ничего, просто кивай, – продолжил Винсент и перешёл на шепот. Он говорил с кем-то ещё. До Робин долетели лишь обрывки его слов.
– В лесу… рядом с Рубикамом… уничтожить… будет проверка, а пока… могу только сказать… помни о крысах…
Робин лишь от одного упоминания об этих мерзких тварях могла упасть в обморок. Ей показалось, что сама темнота наполнилась усатыми мордами и облезлыми хвостами. Вдруг по ноге что-то пробежало. И снова. Её обнюхивали. Она дёрнула ногой. Голыми пальцами она врезалась сразу в нескольких зверьков. Мерзкий писк, острая боль в ноге. Робин закричала и побежала прочь из тёмной подворотни, не разбирая дороги. Ещё несколько поворотов не туда, и девочка совсем заблудилась.
– Эй, дорогуша! Ты забыла башмаки! Вернись! – послышался нарочито-доброжелательный крик Винсента Глюнкера.
Наконец Робин заметила в прогалах между крышами золотой отблеск и побежала в сторону Собора, мечтая снова увидеть оранжевый зонтик леди Вербены. Ей повезло. Когда она вынырнула на площадь, навстречу плыл заветный комочек солнца, который отвёл Робин и остальную группу в уютное кафе с круассанами.
Не так-то просто было наслаждаться вкусной выпечкой и обжигающим какао под пристальным взглядом Роба. Он несколько раз посмотрел на её ноги, которые она старательно прятала под столом. Наконец Роба отвлекла плюхнувшаяся напротив Марго, только что зашедшая в кафе. Впервые девочка обрадовалась, увидев одноклассницу. Робин меньше всего хотелось сейчас что-то кому-то объяснять. Во многом потому, что она не понимала, как объяснить всё случившееся хотя бы самой себе. Пугающие переулки, надрывный шёпот Глюнкера, что-то хотят уничтожить… и откуда, откуда, откуда в этом начищенном до блеска сказочном городе крысы?
Робин надеялась разобраться во всех событиях уже в клетке Н8, уютными вечерами с Бубликом, долгими ночными дежурствами и молчаливыми посиделками с дедушкой и телевизором. Но девочка не знала, что завтра её ждет ещё больше происшествий, чем сегодня, что послезавтра поразит её чуть меньше, чем послепослезавтра. А времени на размышления теперь не будет ни утром, ни днём, ни вечером, ни даже ночью.
Когда дети и мистер Вурст поднимались на дирижабле над Облачным Вокзалом, вечерний город вспыхнул тысячью огней, которые разноцветными потоками стекались к щедро освещённому куполу Собора Солнца. Разумеется, дальше глазеть в окно им не позволили, напоив очередной порцией усыпляющего напитка.
Дирижабль с рёвом приземлился на Вокзальной площади клетки Н8. Вокруг не было ни души, кроме нескольких патрульных. Трамвай ждал детей на остановке. Класс расселся по свободным лавочкам. Погружённые в себя ребята вглядывались в тьму за окнами, слабо разбавленную оранжевыми квадратами квартирного света. Когда Робин выходила из трамвая, Роб сунул ей в руку клочок салфетки с надписью: «Покорми ты сейчас, а я завтра утром».
От остановки Робин предстояло идти без ботинок.
Она думала о том, что хоть босиком ходить по Сакринстону гораздо приятнее, но всё же голубятня красивее Собора Солнца. Ведь там её встретит любимый Бублик, который с удовольствием проглотит засохший круассан.
«Робин, милая, я покормил щенка. А тебе нужно будет завтра в девять утра зайти в бар «Лунатик» на короткий разговор с очень важными людьми. Не волнуйся, солнышко, это не опасно. Бегом спать. Я на заводе до утра. Кальвин».
Дедушка часто писал ей. Но она хранила все, даже короткие и неважные записки.
«Бар “Лунатик”, – размышляла Робин, отряхивая довольную морду пса от крошек. – Странное место, чтобы разговаривать с двенадцатилетними девочками… Обычно оттуда выходят люди с прозрачными глазами и красными носами, напившиеся спирса и болтающие полную ерунду. Вряд ли эта встреча принесёт мне сольды. Но не всё же ради сольдов, да, Бублик?»
Она поцеловала щенка в мокрый нос и отправилась спать. Девочке долго не удавалось уснуть, и уже почти под утро Робин погрузилась в тревожный сон. С дворцов Сакринстона, приветливо осклабившись, махали когтистыми лапами химеры, леди Вербена пила мутную жидкость у входа в «Лунатик», а дедушка уплетал круассаны за одним столиком с Винсентом Глюнкером. Робин искала в переулках Бублика, но всюду сновали только крысы, которых становилось всё больше. Появился Роб, дал ей в руки оранжевый зонтик и сказал, чтобы она стреляла в любого, кто приблизится с топорами к лесу.
Графа 3
Вот теперь, дорогие потомки, читающие мой дневник, вы верите, что Робин Локсли нельзя доверять?
Куда она могла исчезнуть в незнакомом городе? Где оставила башмаки?
Надеюсь, вы живёте в мире, где никто не посмел притронуться к лесу. Иначе… у вас что, нет Рубикама?