Глава 10. Результат
Жанна шла на разведку, сжимая в руке бумажку с адресом. Сыскарь не подвел, справился на удивление быстро и ни о чем не спросил. Протянул листок с адресом, сунул какой-то квиток, где она расписалась – изобразила нечитаемую закорючку. Ее трясло, она держалась из последних сил – сыскарь хоть и не производил впечатления мощного интеллекта, тем не менее мог что-то заподозрить. Спокойно, спокойно… прощаемся, благодарим и – вон! Теперь к машине, запаркованной за два квартала для конспирации. Усевшись за руль, она закрывает глаза. Ей хочется броситься на пол, забиться в истерике, колотя пятками в резиновый коврик, и закричать от злобной радости…
…Она идет по его адресу, он живет на противоположном конце города в парковой зоне. Идет пешком, растягивая удовольствие – последние минуты перед… штурмом. Улыбается. С трудом сдерживает смех. Чувствует себя счастливой впервые за последнее время.
И вдруг… за два квартала до нужной улицы она натыкается на черный джип с синими и белыми треугольниками на капоте! Несмотря на страстное ожидание – неожиданно. Машина стоит на светофоре, а за рулем – седой убийца. Лица не рассмотреть, но это неважно. Она знает, что это он. Она провожает взглядом черный «BMW», отмечает переулок, куда он свернул. Номер врезался в память навсегда. Жанна громко смеется. Сует руку в сумку, нащупывает нож – зазубрины колют пальцы. От радости начинает кружиться голова, и она присаживается на первую попавшуюся скамейку. Закрывает глаза. Облегчение, усталость – ей страшно хочется спать. Ей хочется улечься прямо здесь и уснуть. Зверь попал в капкан. Почти попал. Все!
…Она уже знает, где он живет. Знает дом, подъезд, этаж. Она проехала с ним в лифте, он вышел на четвертом. Крупный, холеный, с седыми волосами, лет пятидесяти. Козырный, с запахом приятного парфюма. Она стоит рядом с ним, нагнув голову – нельзя, чтобы он ее узнал. Не время. Она с трудом сдерживает дрожь, сцепляет зубы. Сует руку в сумку и нащупывает нож. Сжимает так, что больно пальцам, едва не вскрикивает. Скользит взглядом по его груди, животу – примеривается. Она уже решила, что ударит в живот. Потом в грудь и снова в живот. После чего – нож в полиэтиленовый мешок и… Нож она выбросит с моста прямо в пакете. Или нет, не так – нужно вытряхнуть его из мешка… пусть вода смоет отпечатки! В квартире она осмотрит одежду, а лучше – выбросит, причем подальше от дома. В тот же день. Или ночью.
И тут он выходит из кабины, приветливо кивнув, а она остается.
…Она лежит в теплой воде, думает. Макс сидит на коврике рядом. Он как императорский пес, которому позволено присутствовать на церемонии царственного омовения. Он поправился, шерсть лоснится. Солидный ошейник придает ему шарма. В нем уже не узнать бродяжку со свалки. И манеры изменились – он перестал бояться. Не скулит больше, привык оставаться один в пустой квартире. На морде – интеллект, ясность в рыжих глазах. И ни разу ничего себе не позволил! Терпит, мучается, но ни-ни! Не всякий человек выдержит. В собаке больше благородства, чем в людях, думает она.
Говорят, врагов нужно прощать. И ставить за них свечку. Она идет в церковь поставить свечку за своего врага. Одну теперь, другую потом. Одну за живого, другую за мертвого. Надо прощать. Она покупает тонкую коричневую свечу, затепляет ее от горящей и втыкает в мелкий белый песок. Ритуал прощения врага, часть первая. Некоторые свечи горят, огоньки трепещут на легком сквозняке. Другие погасли. В храме прохладно, тихо и сумрачно. Мягко мерцают серебряные оклады, везде цветы. Пахнет увядшей зеленью и ладаном. Она садится на скамейку около церкви. Ей кажется, она подключила к своей охоте какие-то силы, спросила разрешения, получила «добро». Все путем.
Это произойдет в предпоследний день. Последний она отведет на отдых, потом – на работу. Или через неделю. Или через месяц. Неважно. А потом можно будет смотаться в Испанию. Снять стресс.
Конец ознакомительного фрагмента.