Глава 1. Современные социально-философские подходы к пониманию рисков
1.1. Общество риска: сильные и слабые стороны, возможности и угрозы
Впервые понятие «общество риска» предложено исследователем, социальным философом У. Беком. Современность начинает осмысливаться как неотвратимая аскриптивная опасность. В дальнейшем тематика кризисности, рискованности и апокалипсичности нашего времени разрабатывались зарубежными и отечественными исследователями[1]. Остановимся более подробно на особенностях этого теоретического концепта У. Бека. Причинами расстановки наших исследовательских акцентов являются:
• уникальность этой работы;
• последовательность и логичность;
• взаимосвязь рисков с социальными изменениями;
• высокий уровень цитируемости этого труда, ставшего классическим;
• рекурсивность концепции У. Бека современному пониманию рисков;
• отождествление рисков и опасностей;
• концептуализация рисков, а не восприятие этого феномена в качестве сопутствующего для других социально-экономических феноменов (эпифеномен);
• управленческий аспект в процессе аналитики и систематики рисков (рис. 1.1).
Первое, на что обращает внимание У. Бек, – это символичность реальных границ, их иллюзорность, когда возникает надежда, что от рисков можно уйти или спрятаться, выразить в количественных характеристиках, обезопасить себя и своих близких (на уровне общества, организации и отдельных социальных и организационно-управленческих действий). Реальность же раскрывает феномен риска иначе: отсутствует привычное деление «мы-другие», опасность и безысходность для всех, и уже невозможно защититься границами, зонами и различными дифференциациями. Более того, риски можно просчитать экономически только с той или иной долей вероятности. При этом важными исследовательскими акцентами становятся не просчитывание приемлемых экономических показателей деятельности, а поиски экзистенциальных оснований (смыслов) рисков, понимание причин, условий и факторов, определяющих процесс их генезиса для осуществления эффективных практик управления обществом, организациями и отдельными акторами.
Рис. 1.1. Риски в современном управлении
В основе понимания рисков лежит привычное понятие «опасности», обусловленное противостоянием, противопоставлением природы и общества – конструкта, который активно внедрялся в сознание в XIX в. Человек подчинял себе природу, поворачивал реки вспять. Подчинил ли? Когда спустя 30 лет после Чернобыльской катастрофы ученые химики и биологи посмотрели кадры, снятые на камеры, оставшиеся в зоне отчуждения, то увидели, что в отсутствии человека появились виды животных, которые считались исчезнувшими с лица Земли. Чернобыльская трагедия показывает еще одну сторону рисков и опасностей: риски – это человеческая характеристика бытия. Они присущи только человеку и его деятельности. Опасностям (рискам) невозможно противостоять. Более того, они сметают в первую очередь все, что сопротивляется им. Поэтому управленцами выбирается стратегия нивелирования рисков, признается, что «рисков в нашей организации нет», при проведении того или иного исследования или реализации управленческой задачи никаких рисков не существует. И в целом управленческая деятельность, реализуемая на различных уровнях (федеральном, региональном, муниципальном, организационном, подразделений, секторов, управлений, на уровне акторов) не воспринимается как зона высоких рисков.
Бек У. предлагает эмпирически ориентированную теорию по прояснению будущего, в основании которой лежит разлом внутри модерна. Он фиксирует противоречие между непрерывностью модерна и разрывами в этом развитии общества, в основании которых лежит антагонизм между модерном и постмодерном, между прошлым и будущим в ситуации давлеющего настоящего. Новые общественные конфигурации связаны с цивилизационной неуверенностью и страхом. Исследователь считает, что модернизация не только поглотила свою противоположность, но и поглощает саму себя в ситуации различения традиционной модернизации и модернизации индустриального общества (простой и рефлексивной). Это различение затрагивает законы развития общества, такие как функциональная дифференциация или массовое производство, а также ряд других.
Рис. 1.2. Сущностные характеристики модерна
Рассматривая логику распределения богатства и распределения рисков, У. Бек обращает внимание на сопряженность процессов производства богатства и рисков. Поскольку процесс модернизации становится рефлексивным, т. е. может быть осмыслен как вопрос, тема или проблема, то мы можем наблюдать высвобождение деструктивных сил, которые приобретают глобальный характер (рис. 1.2). Происходит напластовывание конфликтов и кризисов общества, занимающегося рапределением богатства, рыночных продуктов, благ и общества риска (социальных групп и организаций, не готовых мириться с побочными продуктами модернизации (загрязнение окружающей среды, проблема ожирения и др., проблемы, прямо противоположные модернизационному обществу). Риски становятся неизбежными и распределяются на все слои общества. Модернизационные риски – это риски, возникающие в погоне за современными технологиями, методами и рыночными продуктами. Это риски инновационные и проектные, в основе которых лежит инновирование ради инновирования. Выдели следующие основные свойства модернизационных рисков:
• в сложившихся условиях на смену личным рискам приходят глобальные риски, конфликты, кризисы и угрозы;
• основная причина рисков – избыточность промышленной продукции;
• риски, являясь продуктом передовых промышленных технологий, будут только усиливаться, так как промышленные технологии постоянно развиваются;
• риски становятся невидимыми для исследований и органов чувств (например, радиоактивность), будучи невидимыми, они открыты для социальных интерпретаций. В зависимости от существующего коньюктурно изменяющегося политического заказа, риски могут повышаться или понижаться;
• распределение рисков обуславливает социально опасные ситуации с динамичными границами, когда риски начинают затрагивать и тех, кто ранее извлекал из них выгоду, эффективность управления рисками «держится на честном слове» – соблюдении соглашений и конвенций, часто являющихся результатом политического торга;
• риски становятся большим бизнесом и большой политикой, поскольку с выгодно экономической точки зрения представляют собой запросы, которые невозможно удовлетворить, а из этих процессов можно извлечь немалую управленческую выгоду и подключить политические решения;
• благами можно владеть, риски настигают нас в ситуации, когда сознание определяет бытие, риски становятся политическими детонаторами, которыми можно управлять в рамках воздействий на общественные процессы и явления (например, вырубка лесов);
• риски предполагают изменения социальных институтов, связанных с нормативной структурой, доверием внутри этих институтов и доверием по отношению к их деятельности;
• возникают особые управленческие практики, основанные на политическом и экономическом заказе (рис. 1.3).
Рис. 1.3. Противоречия современного общества и риски
Немаловажным феноменом в обществе риска является рефлексивная дискуссия по поводу рисков. Она ведется преимущественно с использованием естественно-научных способов аргументаций и применяет в основном формализованные методы аналитики и систематики (экономические и социологические аспекты рисков, количественная оценка). Человек с его антропологическим и культурным измерением не является центром поля проблематизации рисков. Речь идет о невозможности просчитать показатели на душу населения, к которому стремится экономическое знание. Распределение опасности на душу населения вовсе неодинаковое, поэтому не работают территориальные и возрастные принципы. Исчезает общественная мысль и рефлексирующие субъекты, люди способные критично и независимо мыслить, карты окружающей среды, составленные социологами, не отражают реальность происходящего с рисками и не позволяют осуществить грамотное управление социальными и организационными рисками. Возникает управление, главными задачами которого становятся задачи по обеспечению социальной, политической, экономической, технологической и организационно-управленческой безопасности.
Имеет место и категориальная ошибка, связанная с тем, что противостояние природы и общества, трансформирующееся в противоречие биологическое и социальное, приводит к неверному пониманию безопасности[2]. С экономической точки зрения потребление какого-либо рыночного продукта, воздуха, воды и т. д. может быть безопасным с позиций разового потребления. Но, накапливаясь, приводит ли безопасность к еще большей безопасности? Или мы имеем дело с кумулятивным (накопительным) эффектом, связанным с рисками? В этом процессе кумулятивного накопления рисков на фоне категориальных ошибок важным фактором риска выступает время, его темпоральные характеристики, усиливающие риски (рис. 1.4). А также свойство отдельных видов рисков поддерживать и многократно усиливать последствия друг друга по аналогии с лекарственными препаратами.
Рис. 1.4. Структурная схема рисков в современном обществе
В модернизационном обществе риски становятся рыночным продуктом потребления, стратегии управления которыми прямо противоположны стратегиям присвоения богатства. Если богатство нужно присваивать, накапливать, преумножать, стремиться к нему, то риски необходимо избегать, нивелировать, снижать их степень и уровень, отторгать от деятельности, предотвращать и переосмысливать. Если богатства вполне материальны, то риски можно узнать только на основании представленной аргументации. В этом аспекте особые требования предъявляются по отношению к научному знанию, теориям, концептам, моделям и экспериментам. На научном знании (в том числе и управленческом) и различных формах его репрезентации лежит колоссальная ответственность по управлению рисками. В репрезентациях рисков никогда не присутствуют только факты о рисках. Чаще всего управление рисками вынуждено довольствоваться рассказами и субъективными интерпретациями, требующими определения главного рассказа или дискуссий, для того, чтобы «снять субъективность». Факты опираются на нормативную структуру и теории, которые в данной ситуации могут быть представлены общественности (рис. 1.5).
Рис. 1.5. Взаимосвязь рисков, теоретических концептов, норм и фактов в современной ситуации
Фактологическая структура рисков конструируется на пересечении интерпретаций естественных и гуманитарных наук; рациональности, основанной на повседневном опыте, и рациональности экспертов. В качестве основных задач этого сложного процесса интеграции различных теорий, концепций, моделей, подходов и технологий становятся важным:
• выделение рисков как объектов для исследований;
• формирование языка исследователя рисков, а не использование многочисленных словарей/синонимов;
• привлечение к исследованиям рисков «настоящих экспертов», а не «экспертов/новичков»;
• дистанцирование рисков от всепоглощающего в современной ситуации политического поля.
1. Активное использование понятия «общество риска» и понимание его особенностей позволяет нам видеть социальные и организационно-управленческие риски, исследовать их и грамотно управлять ими. Грамотное управление социальными и организационно-управленческими рисками позволяет улучшить характеристики процесса управления обществом и включить риски в значимые условия управленческой деятельности в ситуации целеполагания и принятия управленческих решений.
2. Понятие «общество риска» в его концептуальном значении предложено социальным философом – У. Беком. Особенностями теоретического концепта У. Бека являются уникальность, последовательность, логичность, связанность рисков и социальных изменений, современное понимание рисков, отождествление рисков и опасностей, анализ рисков как объектов для исследований и экономический аспект аналитики и систематики рисков.
3. Основным достоинством концепции У. Бека является понимание того, что риски не имеют границ. От них невозможно защититься, обезопасить себя и своих близких в привычном понимании. На эти обстоятельства указывает Чернобыльская катастрофа и ряд других. Риски приобретают черты аскриптивной опасности, неотвратимой судьбы, давлеющей над человеком и его деятельностью.
4. Разлом внутри модерна, который проявляется в противоречии между непрерывностью модерна и разрывами в этом развитии общества, в основании которых лежит конфликт между модерном и постмодерном, между прошлым и будущим в ситуации давлеющего настоящего. Возникают новые общественные конфигурации, связанные с цивилизационной неуверенностью, тревогой и страхом.
5. Риски приобретают новые свойства. К числу основных свойств можно отнести: незапланированность рисков, глобальный характер, избыточность, риски будут только усиливаться в тесной зависимости от совершенствующихся технологий, риски становятся невидимыми для органов чувств, они имеют динамические границы, риски становятся большим бизнесом и большой политикой, политическими детонаторами и изменяют нормативную структуру социальных институтов.
6. Рефлексивная дискуссия по поводу рисков ведется преимущественно с использованием естественно-научных способов аргументаций на основе формализованных методов аналитики и систематики рисков (экономические и социологические аспекты рисков, количественная оценка). Человек с его антропологическим и культурным измерением не является центром поля проблематизации рисков. Имеет место и категориальная ошибка, состоящая в неверной интерпретации безопасности. В данном случае противопоставляется безопасность разового потребления и кумулятивный эффект, связанный с долгосрочным потреблением. Важным фактором риска становится время и его темпоральные характеристики.
7. Модернизационный характер социума приводит к восприятию рисков в качестве рыночных продуктов. Управлять рисками можно с помощью стратегий прямо противоположных стратегиям управления богатством: если богатство нужно присваивать, накапливать, преумножать, стремиться к нему, то риски необходимо избегать, нивелировать, снижать их степень и уровень, отторгать от деятельности, предотвращать и переосмысливать.
1. Какие основные характеристики «общества риска» вы можете перечислить?
2. Каким образом «общество риска» связано современными рисками? Опишите значение рисков в управлении.
3. Какие достоинства концепции У. Бека вы можете выделить?
4. Какие основные свойства приобретают риски в ситуации разлома модерна и постмодерна?
5. В чем заключается процесс рефлексии по отношению к рискам?
6. Какие важные факторы рисков вы можете выделить?
7. Какие стратегии управления рисками, как рыночными продуктами, вы можете выделить?
1.2. Общество всеобщего риска (концепция О.Н. Яницкого)
Яницкий О.Н., доктор философских наук института социологии РАН, опираясь на концепцию У. Бека, предлагает назвать Россию обществом риска, а спустя два года называет российское общество – обществом всеобщего риска, обращая внимание на эволюционирующий характер общественного развития, на увеличение уровня и степени общественных рисков. Яницкий О.Н. отмечает, что всеобщность связана с целостным пониманием и осмыслением российского общества вне географических зон и границ. В этом он солидарен с У. Беком. Границы перестают играть ключевую роль в процессах распределения и управления рисками. Сахалин мало отличается от городов, расположенных в Центральной части России, в том смысле, что социальные и организационно-управленческие риски обладают инвариантными характеристиками, которые делают их «одинаковыми» для различных городов и регионов. Социальные и организационные риски становятся равномерно распределенными.
Всеобщность отражает характер всепроникающего производства рисков. Биологическая среда существования современного человека (вода, воздух, почва) превратилась в накопительную среду многообразных рисков. Если рассматривать управленческую сферу, то риски накапливаются и приобретают всепоглощающий характер благодаря неверным, ошибочным, отложенным управленческим решениям. При этом неважно, в какой сфере (политической, социальной, экономической, культурной) эти решения принимались. Риски увеличиваются благодаря транспарентности ошибок лиц, принимающих решения, отказу от решений, отложенным решениям и системным управленческим ошибкам, которые более глобальны, чем коллективные или индивидуальные ошибки.
Неотъемлемой чертой общества всеобщего риска становится «нормализация» рисков, когда каждый уважающий себя субъект управления (каждое ведомство) занимается вопросами обеспечения безопасности. Становятся важными военная, энергетическая, продовольственная безопасность и целый ряд других. Риски не столько противопоставляются безопасности, сколько подменяются этим понятием. Становится нормой общественной жизни заниматься вопросами безопасности. Вкладывание организационных и управленческих ресурсов в процессы обеспечения безопасности приобретает формы современной стратегии управления рисками. И следующий тезис, вытекающий из предыдущего, заключается в том, что поскольку я занимаюсь безопасностью, то я занимаюсь и рисками. Это логически неверно, но срабатывает на уровне нерефлексивной общественной жизни.
Поскольку риски тесным образом связаны с общественными благами и процессом их производства, то доминирующими общественными стратегиями в этот период стали сохранение, сбережение и защита. Из поля зрения управленцев уходит забота о благосостоянии общества и прогрессивном векторе его развития. Главные управленческие ресурсы тратятся на обеспечение безопасности приобретенного. В этом стремлении к всеобщей безопасности средства, затрачиваемые на ее обеспечение столь велики, что становятся экономически и управленчески нецелесообразными. На уровне управления обществом и социальными процессами мы приобретаем все новые и новые виды рисков, связанные с криминальным характером общественных отношений[3]. В этот период производство рисков вытесняет производство общественных благ, когда возрастает уровень криминализации общества и отдельных социальных институтов, экономический капитал вывозится за границу и находит соответствующие пути легализации, лекарства становится купить труднее, чем наркотики, государство перестает выполнять функцию гаранта безопасности общества, выборы осуществляются на основе грязных политических технологий, на первый план выходят псевдополиттехнологи и заказные политические эксперты[4]. В этом ключе можно переформулировать вопрос, заданный П. Бурдье по отношению к социологии. А именно: насколько ангажированным становится социологическое знание и насколько в связи с этим социологии удается практиковать «наблюдение второго порядка», т. е. выходить в поле рефлексии и осмысливать собственные значения и действия.
Ангажированность научного знания в значительной степени искажают факты, связанные с социальными и организационными рисками. Управленцы вынужденно имеют дело с различными интерпретациями, мнениями, рассказами, пониманиями и восприятиями происходящего. Управление осуществляется опосредованно – через моделирование и конструирование социальной и организационной реальности. Основаниями для моделей и конструктов служат субъективные объяснения происходящего в социальной и организационной жизни (рис. 1.6).
В общественных науках, способных провести риск-рефлексию, на первый план выходят политические и экономические науки, и риски становятся излишне политизированными и экономически просчитываемыми. В социологическом знании фиксируется статус-кво теорий и концепций на уровне осмысления общественных процессов и явлений и признается избыточность риск-дискурсов и риск-рефлексии. Осмысливаются понятия социально-экономических кризисов и социальных конфликтов, не отражающих в полной мере понятие рисков.
Под кризисом чаще всего понимается совокупность многочисленных рисков, которые взаимодействуя друг с другом, приводят к серьезным социально-экономическим, политическим и культурным последствиям. Социальные конфликты осмысливаются как актуализирующиеся базовые социальные и организационные противоречия, проявляющие себя в действиях социальных акторов. Из определения социальных кризисов и конфликтов видно, что они фиксируют скорее результат и последствия, а не механизм или процесс производства социальных рисков. Это неплодотворно с точки зрения управления.
Поскольку, если мы идентифицируем причины, то мы оказываем управленческое воздействие слишком рано. Это нерезультативно: организационно-управленческие ресурсы уже затрачены, а риски могут не случиться. С другой стороны, мы например, знаем последствия рисков и начинаем управлять ими, снижая уровень и степень. С точки зрения целей управления мы опоздали. Управленческое воздействие несвоевременно.
Рис. 1.6. Характеристики современного общества (концепция О.Н. Яницкого)
Вместе с тем социальные риски носят скорее субстанциональный характер и по статусу приравниваются к таким понятиям, как социальный порядок или социальные изменения. Когда нарушается социальный порядок, мы имеем дело с многочисленными и трудно прогнозируемыми по своим последствиям рисками. Социальные изменения в своей основе содержат риски в качестве инвариантных характеристик. Как только мы начинаем осмысливать социальные изменения, мы должны понимать, что выходим на риск-процессы и сопровождающую их риск-рефлексию. Если мы отказываемся от риск-рефлексии и нивелируем риски, то тем самым повышаем их, принимая решение в момент отказа от принятия решений, объектом которых выступают риски.
Риски могут осмысливаться как эпифеномен или результат деятельности, сопровождающий такие феномены социальной жизни, как аномия, отклоняющееся (девиантное) поведение[5]. Но риски теряют собственную субстанциональность, собственные сущностные уникальные характеристики. Почему же социальные и другие виды рисков так широко используются в процессе анализа деятельности индивида, группы, организации и тесно связываются по смыслу с опасностями? Яницкий О.Н. полагает, что экстраполяция рисков берет свое начало в технологической сфере. Исследователи стали обращать внимание на то обстоятельство, что технологические блага и последствия прогрессивного развития общества и технологического развития, как элемента этого развития биполярны. В качестве примеров можно привести аварии на атомных станциях и подводных лодках, раскрывающие опасную сторону внедрения технологических инноваций. Стали говорить о рисках как о необратимых последствиях человеческой деятельности в технологической, управленческой и экономической плоскости. Когда невозможно исправить, «переиграть» сами события, можно лишь работать над последствиями произошедшего события, проводить анализ рисков и риск-рефлексию, своевременно выявляя риски, сопутствующие деятельности человека (рис. 1.7).
Рис. 1.7. Сущностные характеристики современных рисков
Яницкий О.Н. в своих трудах называет Россию обществом «всеобщего риска», основываясь на следующих тезисах:
• риски не имеют географических границ;
• идеологические составляющие концепта (коммунистическая доктрина и соответствующие ей социетальные институты);
• проект радикальной трансформации российского общества;
• катастрофичность общественных изменений;
• прогрессивистская парадигма и отсутствие политической воли для отказа от нее;
• антиинтеллектуализм, нивелирование научного знания, школ и направлений исследований;
• аккумулирование власти в руках силовых органов и структур;
• социальная среда становится средой производства рисков;
• подавление производства собственных благ и услуг и зависимость от производства и технологий западного типа;
• стремительная утрата национальной идентичности;
• генерализация оборонного сознания, когда происходит реализация стратегии избегания опасностей;
• слабая критическая рефлексия происходящих событий;
• возрастающая гетерогенность общества и объединение граждан в сообщества, главной целью которых становилось выживание.
Ценность концепции Яницкого О.Н. состоит в аналитике и систематике социально-философской идеи У. Бека и поиске для нее ментальных оснований в российском обществе. Исследователь обогащает понимание общества риска инструментальными моделями, которые способны работать на прикладном уровне. В качестве примера можно привести инструметализацию тезисов, на которые опирается философ. Если в качестве проекционной матрицы использовать матрицу рисков, которая помогает разделить причины и последствия рисков и выделить виды рисков, то можно прийти к следующим выводам.
1. Главным источником риска всеобщего общества риска является транспарентность рисков, т. е. их свойство возникать и аккумулироваться вне географических границ и границ, связанных с полями общественного существования и развития (экономическое поле, поле политики, культурное поле, политическое поле, технологическое, управленческое и организационное поля). Риски на уровне общественного функционирования и развития выступают в качестве мета-поля по отношению к другим полям. Риски как бы покрывают их или напластовываются на них по мнению исследователей.
2. С одной стороны, риски, располагаясь на мета-уровне по отношению к другим общественным полям, должны объединять, схватывать их, делать более монолитными. А с другой стороны, слабая концептуализация рисков в форме социальных и организационно-управленческих моделей и сложность их использования в повседневных практиках, сформированность особого языка и необходимость прибегать к синонимам в значительной степени увеличивают гетерогенность общества и проявлений общественной жизни. Гетерогенность можно отнести к условиям рисков. Другим важным условием становится несформированность критической рефлексии по отношению к происходящим явлениям и событиям общественной жизни[6]. Здесь важно отметить, что критическая рефлексия неудобна актами выбора, которые она предоставляет. Поэтому, на наш взгляд, речь идет не столько об отсутствии критической общественной мысли (У. Бек) или слабой критической рефлексии по отношению к происходящим событиям (О.Н. Яницкий), сколько о нежелании выходить в зону высоких рисков и управлять ими.
3. Важными факторами, которые раскрывают смысл первого риск-условия (возрастающая гетерогенность общественных событий и процессов), являются утрата национальной идентичности, когда нормы западной культуры присваиваются без интеллектуальной рефлексии. К числу таких норм можно отнести нормы культуры потребления, ювенальную юстицию, нормы современной миграционной политики и т. д. Присвоение неингерентных нашему обществу норм и правил общественной жизни приводит к атомизации, индивидуализму, к формированию и поддержанию многочисленных суб-культур различных общественных групп и сообществ, соединенных друг с другом слабыми социальными связями. Другим риск-фактором становится изменение характеристик социальной среды, которая становится средой порождения многочисленных рисков.
4. В отдельную группу можно выделить политические риск-факторы: усиление силовых структур и оборонного сознания, направленного на формирование и поддержание безопасности общества. Здесь мы сталкиваемся с тем, что, с одной стороны, государство перестает выполнять роль гаранта общественной безопасности. С другой стороны, затраты на обеспечение безопасности становятся экономически и управленчески неоправданными, ресурсоемкими по сравнению с вероятностью неблагоприятных событий, которые могут наступить/не наступить. Экономическая и управленческая цена контингентных связей, существующих между причинами, действиями и последствиями действий, слишком высока.
5. Существенными факторами становятся нивелирование научных школ и направлений, которые могут сформировать и развивать современные подходы к исследованиям общества, социальных и организационно-управленческих рисков.
1. Яницкий О.Н. вслед за У. Беком стремится проанализировать риски на уровне общества. В своих работах он называет российское общество – всеобщим обществом риска, обращая внимание на то обстоятельство, что риски не имеют географических и страновых границ. Социальные риски наделены инвариантными характеристиками, которые позволяют исследователям изучить их. К числу таких характеристик можно отнести биполярность рисков, взаимосвязь рисков и опасностей, рисков и безопасности общества, экономические детерминанты рисков, проявляющие себя в общественных благах, напластовывание рисков и конфликтов, рисков и кризисов, которые должны выступать в роли результатов рисков.
2. В российском пространстве риски излишне идеологизированы, они опираются на коммунистическую доктрину и соответствующие ей социетальные институты. В экономическом поле это обстоятельство усугубляет последствия проекта, направленного на радикальную трансформацию российского общества и катастрофичность общественных изменений. В управленческом поле эти феномены проявляют себя в форме ошибок управленческой системы, которые по своим последствиям гораздо масштабнее, чем ошибки отдельных индивидов или социальных групп (примером системной ошибки может служит Чернобыльская катастрофа).
3. Социальная среда становится средой производства рисков в условиях подавления производства собственных благ и услуги по формированию и поддержанию зависимости от технологий западного типа. Происходит стремительная технологизация рисков, когда большинство причин находятся в сфере развивающихся современных технологий.
4. В ситуации антиинтеллектуализма и нивелирования научного знания, современных, особенно междисциплинарных школ и исследовательских направлений происходит признание избыточности риск-рефлексии и риск-дискурсов. В этом смысле признание всеобщности рисков происходит в ущерб четкости границ, объекта и предмета исследований социальных рисков и формированию эффективных стратегий управления рисками. Это связано с признанием существования рисков во всех феноменах социальной и организационно-управленческой жизни и «размыванию» этого понятия. Научное сообщество принимает риски в качестве эпифеноменов социальных событий и процессов.
5. Большое внимание в обществе всеобщего риска начинает уделяться концептам безопасности и экономически обоснованным стратегиям ее обеспечения. На фоне этих процессов формируется оборонительное сознание, связанное со стратегиями страха, защиты и сохранения достигнутого, а также стратегии избегания опасностей, передача и перераспределение.
6. В условиях стремительной утраты национальной идентичности происходит некритичное присваивание западных ценностей и образцов, которые экстраполируются на все сферы общества. Это приводит к разрушению традиционных ценностей и норм, присущих российской культуре, атомизации и индивидуализации социальных акторов и возрастающей гетерогенности общества и объединение граждан в сообщества, главной целью которых становится не стратегия управления рисками, а стратегия выживания.
1. Почему российское общество можно назвать обществом всеобщего риска?
2. Какие инвариантные характеристики рисков вы знаете?
3. Почему социальная среда становится средой производства рисков?
4. Почему социальные риски в российском поле излишне политизированы?
5. Какую роль в общественной жизни играют риск-рефлексия, риск-дискурсы, критическое мышление?
6. Можно ли отождествлять социальные риски с опасностями и безопасностью общественной жизни?
7. Обладают ли социальные риски субстанциональными характеристиками или являются эпифеноменами, сопровождающими любое явление социальной жизни?
1.3. Концепты обеспечения безопасности как стратегии управления рисками
Обращение к проблематике, связанной с безопасностью, продолжает полемичные рассуждения о состоянии современного общества У. Бека и О.Н. Яницкого и опирается на стремление осмыслить основные противоречия современного общества («позднего модерна» или «высокого модерна») и тех изменений, которые происходят в нем. Эти изменения вызвали противоречия в системе человеческих отношений, изменение статуса человека в обществе, изменения базовых характеристик современного общества. Для современного человека становится важным прояснение условий безопасного существования в социуме.
В основании рефлексивного видения современности лежит «крест реальности», концами которого становятся риски/неопределенность и опасность/безопасность. Употребление этих важных социальных феноменов через «слэш» позволяет акцентировать внимание на взаимозависимости и взаимодополняемости этих феноменов. «Слэш» открывает новые возможности раскрытия одного понятия посредство другого. В центре «креста реальности» – современный человек с попытками риск-рефлексии и самоопределения в настоящем (рис. 1.8).
Рис. 1.8. Структура рефлексивного видения современности
В основании концептов обеспечения безопасности находятся современные концепции безопасности[7], к числу которых можно отнести социально-философскую концепцию, базирующуюся на подходе Ф. Найта; концепцию национальной и информационной безопасности, а также социально-экономическую безопасность. Важно обратить внимание на теоретические и методологические основания, которые позволяют нам проанализировать феномен безопасности в аспекте аналитики и систематики социальных рисков, риск-рефлексии и риск-дискурсов, а также эффективных стратегий управления рисками. Теоретическими и методологическими основаниями являются работы Ф. Найта[8], сотрудников РАН[9] и Г. Минцберга. Последний описывает современные подходы к понятию стратегий[10] и обосновывает системное видение стратегий на основании десяти школ мысли или подходов. Первые три школы выступают в роли императива. Они отвечают на вопрос: «Каким образом должны формироваться стратегии?» К этой группе относят школу дизайна (стратегия как процесс осмысления), школу планирования (стратегия как формальный процесс) и школу позиционирования (стратегия как аналитический процесс). Последующие шесть школ направлены на описание особенностей процесса формулирования стратегий. К ним относят школу предпринимательства (стратегия как процесс предвидения), когнитивную школу (стратегия как ментальный процесс), школу обучения (стратегия как развивающийся процесс), школу власти (стратегия как процесс ведения переговоров), школу культуры (стратегия как коллективный процесс), школу внешней среды (стратегия как реактивный процесс). Последняя школа – школа конфигураций предполагает системное объединение всех предыдущих школ к описанию смыслов понятия «стратегия», когда процесс формирования стратегии становится трансформацией.
Минцберг Г. предлагает рассматривать стратегию как план по достижению долгосрочных показателей деятельности организации в рамках следования некоторой модели поведения (отношений к настоящему и прошлому), создание перспективной, уникальной, приносящей прибыль позиции на рынке товаров и услуг с использованием «ловкого приема», «маневра» для того, чтобы выиграть в конкурентной борьбе. Каждая из школ акцентирует внимание на одном из пяти аспектов стратегии. У стратегий есть свои достоинства и недостатки:
• с одной стороны, стратегии задают общий вектор динамики развития организации и ее деятельности; с другой стороны – процесс стратегирования не позволяет использовать организационно-управленческие ресурсы для полноценного анализа текущего положения дел;
• с одной стороны, стратегии позволяют объединить усилия и использовать синергийные эффекты в деятельности организаций; с другой стороны – мы теряем персонифицированное видение процессов и явлений организационной жизни;
• с одной стороны, стратегии являются отличительными особенностями организации и аккумулируют в себе все ее специфические характеристики деятельности (этап развития организации, тип организации, ее вид, организационно-правовую форму, особенности власти и управления, риски, конфликты и т. д.); с другой стороны – стратегия представляет собой модель организации и организационной деятельности, а организационная реальность представляется намного сложнее и многообразнее модели;
• с одной стороны, стратегия снижает неопределенность, конфликтогенность и риски с помощью собственной внутренней логики и рациональности; с другой стороны – асимметрия отношений между моделью и реальностью организационной жизни приводит к «иллюзии определенности» и «иллюзии безопасности».
Необходимо понимать, что главная задача организационно-управленческого стратегирования заключается в защите организации от неблагоприятных, сложных, разнообразных, нелинейно развивающихся процессов внутренней и внешней среды организации. В этом контексте стратегия организации коррелирует с понятием «безопасности» и приобретает форму Концепта безопасности на организационном (институциональном) уровне.
Концепции обеспечения безопасности являются стратегическими документами, которые обосновывают необходимость управления социальными и организационно-управленческими рисками в рамках функционирования и развития современного общества. Они позволяют выявить риски и систематизировать их, а также предлагать способы преодоления высоких рисков. В рамках концепций обеспечения безопасности общества происходит легитимация и экономическое обоснование рисков, когда обществом дается ответ на вопрос о том, являются ли достаточными и необходимыми меры по обеспечению безопасности. Социальные риски в контексте нормативного регулирования понимаются исключительно как действия социальных акторов, направленные на преодоление неопределенности, сложности и разнообразия среды, последствиями которых могут стать угрозы, опасности и ущерб.
Обратим внимание на четыре модели обеспечения безопасности и соответствующие им практики управления рисками. Традиционно к ним относят социально-философскую модель, позволяющую определить онтологические, аксиологические, гносеологические и практические основания рисков. Социально-философская модель безопасности наиболее фундаментальная, она снабжает современные модели безопасности новыми поэлементными, функциональными, структурными и процессными взаимосвязями, на нее опираются другие модели безопасности, акцентирующие внимание на частных характеристиках этого сложного феномена (национальная, социально-экономическая, информационная безопасность). Необходимо понимать, что частные модели безопасности топологически располагаются в системе междисциплинарных отношений, норм, правил и рамок (фреймов)[11].
Фреймировать исследовательские поля частных моделей безопасности чрезвычайно сложно, поскольку они подвержены сильной динамике и требуют непрерывной и системной риск-рефлексии по отношению к ситуации, которая способствовала возникновению той или иной модели и содержит значимые условия и факторы ее становления, функционирования и развития; объекту и предмету исследований; методологическим основаниям реализации модели. В ситуации анализа каждой из концепций безопасности рассмотрим исторические основания формирования каждой и них, особенности в расстановке акцентов и приоритетов, будем использовать эвристичный потенциал разнообразных современных методологий, что может вызывать и микширование или напластовывание, контекстуальные интерпретации феноменов безопасности и рисков.
Модель социально-экономической безопасности, используя траспарентные отношения, отражает экономические аспекты процесса обеспечения безопасности. Отметим, что современные концепции безопасности имеют иерархичную структуру. Они пронизывают все уровни власти от федерального до местного. Переход России к рыночной, открытой экономике стал необходимым, значимым условием для формирования концепций социальный и экономической безопасности. Если проследить исторический аспект формирования концепций, то обратим внимание на следующие даты:
• 1992 г. – принимается Закон о безопасности;
• 1996 г. – Концепция национальной безопасности и Государственная стратегия экономической безопасности;
• 2000 г. – скорректированная Концепция национальной безопасности России.
Значимые условия для формирования социально-экономической безопасности связаны с анархичными тенденциями в экономическом поле (1990-е гг.), процессами всеобщей демократизации (в политическом поле) и неразумного использования внезапно полученных прав и свобод, неингерентных культуре российского общества (символическое поле культуры), вмешательство в сферу экономических интересов капитала иностранных компаний на фоне несформированных национальных, экономических, политических, социальных, технологических, культурных интересов общества.
Главной задачей экономической безопасности становится создание гибких рыночных механизмов, которые сами по себе, безусловно, не смогут обеспечить безопасность страны в экономическом поле. Безопасность понимается как защита экономических интересов России. Существуют два вектора, обеспечивающих защиту: внешний и внутренний. Внешнее направление действий по обеспечению экономической безопасности связано с рискам внешних негативных воздействий на экономику России и соответствующими им стратегиями по минимизации негативных воздействий (минимизация рисков/ опасностей, угроз и возможных ущербов).
Основой защиты экономического поля становятся процессы самоорганизации, саморегулирования экономики на основе принципа невмешательства в процессы регулирования рыночных отношений. Административные структуры должны создавать благоприятные условия для функционирования, изменения и развития акторов, выстраивающих экономические отношения. Основания для современных эффективных экономических отношений – разнообразные формы собственности, находящиеся в сложных, в том числе и конфликтных отношениях. Они требуют управленческого и административного регулирования. Управленческое воздействие опирается на процессы самоорганизации и саморегулирования и носит открытый процессный характер с операционально замкнутым управленческим контуром (планирование – организация – самоорганизация – координация – мотивация – контроль – планирование).
Административное регулирование экономических отношений выстраивается в основном на властном ресурсе, носит формально-процедурный характер и операционально замкнуто на контроле за акторами экономического поля. К числу основных принципов административного регулирования экономического поля можно отнести: плюрализм многообразных форм собственности; равноправие государственной, частной, коллективной и смешанной форм собственности. Специфическими характеристиками экономического поля, которые являются гарантами экономической стабильности, становятся конкурентные отношения, благоприятные условия для инвестирования, выбор социально-экономической модели развития страны. Основными видами рисков, обеспечивающих реализацию социальной и экономической концепции безопасности, становятся риски, связанные с лоббированием необходимых законодательных актов и инициатив, а также риски по соблюдению (надлежащее исполнение) принятых законодательных норм (порой неудобных для исполнения) и риски следования принципам прагматичной открытости и разумного экономического протекционизма.
Модель социально-экономической безопасности реализуется на региональном и местном уровнях. Особенностями регионального управления являются:
• тесная взаимосвязь проводимой региональной политики с концепцией устойчивого развития и приоритетами, которые определяет эта концепция (сбалансированность факторов и сил экономического развития региона и оптимальное и эффективное размещение и использование факторов и продуктов производства по территории региона);
• доминирующая деятельность государственных органов, приобретающая законодательные, субвенциональные, институциональные, правовые, административные, прямые и косвенные формы[12];
• нивелирование системного подхода к региональному развитию, когда регион рассматривается как элемент системы управления страной и является подсистемой, развивающейся на основании принципов нелинейности, открытости, непропорциональности, рискованности и конфликтогенности;
• не учитываются инвариантные и специфические характеристики развития каждого отдельного региона, его нормативной базы, экономических и политических особенностей, технологических возможностей и социального вектора развития;
• необходимо гибкое управление кризисными проявлениями в процессах регионального управления и интегрирование в процессы управления практик конфликторазрешения и управления рисками.
Концепция социально-экономической безопасности на уровне города приобретает следующие специфические особенности:
• детерминированность концепциями федерального и регионального уровня[13];
• реализация в условиях жестко лимитированного доверия населения города;
• отсутствие финансовой самостоятельности в решении вопросов местного значения;
• необоснованное использование сравнительных характеристик слаборазвитых городов с другими, более экономически развитыми городами;
• в экономическом поле не учитываются базовые тенденции современного урбанистического развития;
• отсутствует понимание основных опасностей современного города (не используются на практике классификаторы опасностей и рисков) как основных объектов для процесса обеспечения безопасности;
• рискованность и конфликтогенность мер, направленных на обеспечение безопасности современного города, и манипулятивность используемых управленческих технологий;
• несвоевременность мероприятий по обеспечению безопасности города, городского пространства и горожан;
• непонимание, что обеспечение социально-экономической безопасности города на основании законодательно закрепленных концепций экономической безопасности является важной подсистемой процесса по обеспечению экономической безопасности РФ и опосредовано концепциями экономической безопасности регионального уровня[14].
Модель социально-экономической безопасности является более частной, конкретной по отношению к модели национальной безопасности и поддерживает ее.
Модель национальной безопасности связана с такими условиями и факторами как обеспечение защищенности интересов государства, отдельных организаций и организационно-управленческих структур и личности от негативных внешних и внутренних факторов. Главными рисками становятся однополярность осуществляемых мероприятий, поскольку концепт «защиты» не раскрывает необходимых возможностей обеспечения интересов на различных уровнях общества и не отражает динамичных изменений общества и организационно-управленческого поля[15].
Основными объектами обеспечения национальной безопасности являются интересы структурных составляющих общества: социума в целом, организаций и предприятий, коллективов и личности. В концепции национальной безопасности подробно прописывается место России в мире с позиции соотношения сил и возможностей, когда наше государство противостоит таким опасностям, как: гонка вооружений, терроризм, наркотики, экологические проблемы в процессах интеграции другими мировыми державами. В Концепции на нормативном уровне прописаны основные интересы, защита которых должна быть обеспечена. К их числу отнесены:
• на микроуровне: конституционные права и свободы личности, повышение качества жизни, включающее, в том числе, право на интеллектуальное, физическое и духовное развитие;
• на макроуровне: упрочнение принципов демократии и демократических отношений, формирование общественного согласия и социального, правового государства.
Мы видим, что в Концепции отсутствует мезоуровень, обеспечивающий реализацию Концепции, поэтому была разработана и взята на реализацию «Стратегия национальной безопасности Российской Федерации»[16].
Основные функции этой модели по отношению к другим моделям заключается в классификации интересов на государственном уровне и уровне личности. Тем самым, задаются рамочные конструкции управления социальными рисками на основании нивелирования угроз национальной безопасности в экономической, социальной и международной сферах общества. В Концепции национальной безопасности заданы на уровне нормативного регулирования основополагающие задачи по реализации Концепции.
Концепция информационной безопасности, или Доктрина информационной безопасности[17], формировалась в условиях информационной открытости российского общества и повышения информационных рисков, ослабления контроля за стремительно развивающимися сетевыми ресурсами и телекоммуникационными технологиями.
Доктрина информационной безопасности направлена регулирование отношений и национальных интересов России в информационной сфере. В этом нормативном документе в качестве объекта прописана система информационных отношений, сетей связей, сайтов сети «Интернет», телекоммуникационные системы (рис. 1.9).
Рис. 1.9. Риск-рефлексия Доктрины информационной безопасности
Социальные риски в Доктрине информационной безопасности представлены в качестве угроз информационного поля Российской Федерации:
• расширение использования слабо контролируемых информационных технологий и областей, связанных с их применением;
• транспарентность быстро развивающихся информационных технологий и использование их в интересах, противоречащих интересам России (использование информационных технологий спецслужбами, наркоорганизациями, террористами, хакерами и т. д.);
• наращивание другими странами информационных рисков, связанных с совершенствованием информационного поля, и стремление России достигнуть рекурсивности с другими странами;
• неконкурентоспособность отечественных информационных продуктов и, как следствие, зависимость от иностранных производителей (контроль за функционированием и развитием информационных приложений остается в руках иностранных организаций и государств, способных с их помощью осуществлять интервенции в экономическую и политическую сферы нашего общества в ущерб национальным интересам страны);
• процессы обеспечения информационной безопасности в научной и образовательной сферах связаны с отсутствием наукоемких производств, в достаточном объеме финансируемом на уровне государства, а также специалистов, способных разработать и внедрить информационные продукты с необходимыми рыночными и технологичными характеристиками (рис. 1.10).
Рис. 1.10. Взаимосвязь различных моделей безопасности современного общества
Предложенные к изучению модели располагаются по степени общности и фундаментальности. Наиболее общий план связан с социально-философской моделью. Более конкретный характер носит социально-экономическая модель. Модель информационной безопасности, завершающая пирамиду, формирует контент исследования и понимания феномена безопасности и является сервисной по отношению к остальным моделям. Эта схема позволяет визуализировать взаимосвязи, существующие между современными моделями безопасности, установить и поддерживать исследовательские границы.
В большей степени концептуально, методологически, технологически и методически остаются освоенными поле гносеологии, которое позволяет осуществлять мониторинг рисков, аналитику и систематику рисков, а также отследить динамику поля познания и познавательных процедур, фиксируя границы и определяя исследовательские «фронтиры».
Аксилогическое поле позволяет зафиксировать ценностные основания рисков и смоделировать социальные риски, как ценности, детерминирующие поведение социальных акторов в социальной, организационной, управленческой и повседневной деятельности (рис. 1.11). Становится важной риск-рефлексия по отношению к принимаемым решениям и последствиям этих решений, а также успешным управленческим практикам, которые должны быть выявлены и интегрированы в опыт наиболее типичных ситуаций, предназначенных для дальнейшего изучения и использования (casestudy).
Рис. 1.11. Структура социально-философского знания
Особенностями социально-философской модели обеспечения безопасности являются:
• существование рисков как эпифеноменов социальных практик;
• слабая концептуальная проработанность понятийного аппарата, связанного с рисками;
• отсутствие языка-описания социальных рисков как сложного феномена общественного функционирования, изменения и развития;
• детерминированность социальных рисков неопределенностью, сложностью и разнообразием (гетерогенностью) социальных практик;
• взаимосвязь социальных рисков и неопределенности, связанной с темпоральностью (временными особенностями);
• социально-философское понимание рисков связано с будущим;
• социальные риски – это не только феномен, но и особый вид вопрошания, форма диалога с социальной реальностью;
• социальные и организационно-управленческие риски всегда несвоевременны;
• социальные риски коррелируют с различными событиями на основании контингентных системных связей;
• социальные риски делают реальность более интенсивной и избыточной, поэтому управление ими неудобно в практическом и исследовательском смыслах;
• социальные и организационно-управленческие риски в социально-философской модели не имеют прагматичной направленности, практичного, утилитарного вектора развития;
• обращаясь к рискам (интенсивным и избыточным, не имеющим практической выгоды), мы лучше начинаем понимать и конструировать феномен безопасности;
• многочисленные коннотации социальных рисков, сводимые к действиям в ситуации неопределенности, сопровождаемые возможными опасностями, ущербом или угрозами;
• из социально-философской модели социальных и организационно-управленческих рисков невозможно поставить «верные», но «неудобные» вопросы по отношению к рискам и процессам управления ими. (Для чего мы используем многочисленные, сложные и многообразные модели и подходы, для снижения рисков? Тогда наши действия избыточны.)
Концепция американского экономиста, представителя Чикагской школы, была воспринята социальными философами и интегрирована в первую очередь в область социально-философского знания. Найта Ф.Х. занимает трансграничное положение между социально-экономическими и социально-философскими моделями социальных рисков. С одной стороны, Ф. Найт анализирует феномен риска в контексте таких явлений и феноменов, как прибыль (впервые начинает определяться в XX в.), совершенной конкуренции и неопределенности. Основным вкладом Ф. Найта (1921 г.) в теорию рисков является противопоставление рисков и безопасности. Благодаря Ф. Найту, до настоящего момента безопасность выступает сильной скрепой по отношению к рискам и рассматривается в качестве полярной стороны рисков.
В III части своего труда, значительно отличающейся по стилю и более философской ориентированности от других частей книги, Ф. Найт обращает внимание на моделируемость мира (поведение человека, в том числе и в экономической сфере, выстраивается и регулируется на основании моделей-умозаключений, которые не позволяют схватить реальность во всей ее целостности). В этом смысле экономические показатели отклоняются (расхождение между величиной издержек и продажной ценой продукта) в силу того, что в своем действии и выборе человек опирается на свои умозаключения (рис. 1.12). Проблема рисков, которую формулирует Ф. Найт в 1921 г., заключается в поиске различных экономически приемлемых способов избежания ошибок в процессе принятия управленческих решений. В этом смысле в своем современном состоянии мы не пошли дальше проблематики, обозначенной Ф. Найтом[18]. Хотя современная ситуация диктует нам качественно иные вопросы, формирующие проблемное поле социальных и организационно-управленческих рисков:
Проблематика, затрагивающая вопросы риск-данных, риск-технологий и риск-компетенций, традиционные. А вопросы, формулируемые в связи с риск-интерпретацими, риск-рефлексией, риск-дискурсами, риск-теориями, об исключении из реальности и включении в нее относятся к современным. Более того, мы не знаем, каким образом ответить на них в полной мере.
Существует четыре источника ошибок (отклонений): допущение о практическом всеведении; существование моделей как механизмов дублирования реальности; многообразие и сложность объектов реальности можно свести к относительной однородности с помощью понимания основных закономерностей, согласно которым происходят процессы изменения реальности и сохранение ее статичных характеристик; случайность последствий для определенного класса явлений и два вида оценки, которые этому соответствуют (на основании априорной и статистической вероятностей).
Ценным для рассуждений о рисках является выделение двух видов неопределенности: измеримой и неизмеримой. Первую Ф. Найт называет риском, вводя тем самым различение риск/неопределенность. Автор выделяет два механизма преодоления неопределенности: снижение многообразия и сложности с помощью группировки случаев и изменение отношения к неопределенности, институционализация практик управления неопределенностью (сосредоточение управления ею в руках отдельных лиц, как например, в случае со страхованием). Важным акцентом теории Ф. Найта является понимание взаимосвязи неопределенности и темпоральности (временных особенностей), когда непреодолимая неопределенность связана с модусом будущего. Человек никогда не совершает те действия, которые он наметил, запланировал. Горизонт будущего закрыт для управленца, исследователя. Более того, временная перспектива сужается, приближается к актору, способствуя тому, чтобы он жил настоящим.
Рис. 1.12. Проблематизация рисков
В заключение необходимо сказать о том, что концепции безопасности, с одной стороны, осовременивают риски, позволяют систематизировать и поместить их в информационный, социально-философский, социально-экономический или национальный контент; установить иерархичные структуры связей и отношений. С другой стороны, безопасность, сводимая к защите, как общественный феномен, политически окрашенный, значительно снижает эвристичный потенциал социальных, организационно-управленческих рисков и не позволяет ответить на главный вопрос, который сформулировал и оставил неразрешенным Дж. Ло: каким образом включить риски в реальность, не вычленить, выделить, исключить, для проводимой систематики и аналитики, а включить, встроить.
1. Концепции информационной, социально-философской, социально-экономической и национальной безопасности основываются на понимании рисков как опасностей, угрожающих человечеству в различных полях общественной жизни (П. Бурдье). Они выстраиваются на стратегии защиты интересов общества, организаций и отдельного индивида.
2. Теоретическими и методологическими основаниями, которые позволяют нам обратиться к феномену безопасности, социальных и организационно-управленческих рисков, риск-рефлексии и риск-дискурсов, а также эффективных стратегий управления рисками являются работы Ф. Найта, социальных философов, сотрудников РАН и Г. Минцберга.
3. Минцберг Г. дает сравнительную характеристику современным подходам к понятию стратегий и обосновывает их системное видение на основании десяти школ мысли: школа дизайна (стратегия как процесс осмысления), школа планирования (стратегия как формальный процесс), школа позиционирования (стратегия как аналитический процесс), школа предпринимательства (стратегия как процесс предвидения), когнитивная школа (стратегия как ментальный процесс), школа обучения (стратегия как развивающийся процесс), школа власти (стратегия как процесс ведения переговоров), школа культуры (стратегия как коллективный процесс), школа внешней среды (стратегия как реактивный процесс). Последняя школа – школа конфигураций предполагает системное объединение всех предыдущих школ к описанию смыслов понятия «стратегия», когда процесс формирования стратегии становится трансформацией.
4. Для изложения материала является ценным понимание Г. Минцбергом стратегии в качестве плана, направленного на достижение долгосрочных показателей деятельности организации в рамках определенной модели поведения (отношений к настоящему и прошлому), создание перспективной, уникальной, приносящей прибыль позиции на рынке товаров и услуг с использованием «ловкого приема», «маневра» для того, чтобы выиграть в конкурентной борьбе.
5. Были проанализированы четыре модели обеспечения безопасности и соответствующие им практики управления рисками. Традиционно к ним относят социально-философскую модель, позволяющую определить онтологические, аксиологические, гносеологические и праксические основания рисков. Социально-философская модель безопасности более фундаментальная, она снабжает современные модели безопасности новыми поэлементными, функциональными, структурными и процессными взаимосвязями, на нее опираются другие модели безопасности, акцентирующие внимание на частных характеристиках этого сложного феномена (национальная, социально-экономическая, информационная безопасность). Частные модели безопасности топологически располагаются в системе междисциплинарных отношений, норм, правил и рамок (фреймов).
6. Концепции обеспечения безопасности являются стратегическими документами, которые обосновывают необходимость управления социальными и организационно-управленческими рисками в рамках функционирования и развития современного общества. Они позволяют выявить риски и систематизировать их, а также предложить способы преодоления высоких рисков.
7. В рамках концепций обеспечения безопасности общества происходит легитимация и экономическое обоснование рисков, когда обществом дается ответ на вопрос о том, являются ли достаточными и необходимыми меры по обеспечению безопасности. Социальные риски в контексте нормативного регулирования понимаются исключительно как действия социальных акторов, направленные на преодоление неопределенности, сложности и разнообразия среды, последствиями которых могут стать угрозы, опасности и ущерб.
8. Главной задачей экономической безопасности становится создание гибких рыночных механизмов, которые сами по себе, безусловно, не смогут обеспечить безопасность страны в экономическом поле. Безопасность понимается как защита экономических интересов России. Существуют два вектора, обеспечивающих защиту: внешний и внутренний.
9. Характеристиками экономического поля, которые являются гарантами экономической стабильности, становятся конкурентные отношения, благоприятные условия для инвестирования, выбор социально-экономической модели развития страны. Основными видами рисков, обеспечивающих реализацию социальной и экономической концепции безопасности, становятся риски, связанные с лоббированием необходимых законодательных актов и инициатив, а также соблюдением принятых законодательных норм и следование принципам прагматичной открытости и разумного экономического протекционизма.
10. Основными объектами обеспечения национальной безопасности являются интересы структурных составляющих общества: социума в целом, организаций и предприятий, коллективов и личности. В концепции национальной безопасности подробно прописывается место России в мире с позиции соотношения сил и возможностей, когда наше государство противостоит таким опасностям, как: гонка вооружений, терроризм, наркотики, экологические проблемы в процессах интеграции другими мировыми державами.
11. Концепция информационной безопасности опирается на Доктрину информационной безопасности, которая формировалась в условиях информационной открытости российского общества и повышения информационных рисков, ослабления контроля за стремительно развивающимися сетевыми ресурсами и телекоммуникационными технологиями.
12. Доктрина информационной безопасности направлена регулирование отношений и национальных интересов России в информационной сфере. В этом нормативном документе в качестве объекта прописана система информационных отношений, сетей связей, сайтов сети «Интернет», телекоммуникационные системы.
13. Социально-философская модель описывает риски и безопасность на онтологическом, аксиологическом и гносеологическом уровнях. В качестве основных особенностей этой модели можно выделить: существование рисков как эпифеноменов социальных практик; слабую концептуальную проработанность понятийного аппарата, связанного с рисками; отсутствие языка-описания социальных рисков как сложного феномена общественного функционирования, изменения и развития; детерминированность социальных рисков неопределенностью, сложностью и разнообразием (гетерогенностью) социальных практик; взаимосвязь социальных рисков и неопределенности, связанной с темпоральностью (временными особенностями) и др.
14. Важно понимать, что концепции безопасности, которые определяют стратегии управления рисками в различных полях общества. Иерархия концепций позволяет более грамотно проанализировать и систематизировать риски, определить их нормативную структуру и инвариантные характеристики. В этом процессе Концепция информационной безопасности создает общий контент, социально-экономическая концепция и концепция национальной безопасности поддерживают этот контент, а социально-философская модель выступает в роли основания. Вместе они создают интегрированный концепт по прояснению и управлению современными социальными и организационно-управленческими рисками.
1. В каких условиях формировались концепции безопасности?
2. Какое понимание социальных рисков объединяет четыре модели безопасности?
3. В чем заключаются особенности социально-философской модели обеспечения безопасности и стратегий управления рисками, связанными с ней?
4. В чем заключаются особенности социально-экономической модели обеспечения безопасности и стратегий управления рисками, связанными с ней?
5. В чем заключаются особенности национальной модели обеспечения безопасности и стратегий управления рисками, связанными с ней?
6. В чем заключаются особенности социально-философской модели обеспечения безопасности и стратегий управления рисками, связанными с ней?
7. В чем заключаются особенности информационной модели обеспечения безопасности и стратегий управления рисками, связанными с ней?
1.4. Риски и опасности: возможности различения
Впервые различение рисков и опасностей было введено Николасом Луманом, немецким социальным философом и социологом. Риски Н. Луман подробно рассматривает в своей работе «Социология риска» и связывает их с принимаемыми решениями в различных сферах общественного функционирования и развития. Опасность исследователь связывает с ситуацией, со специфическими характеристиками современной ситуации и особенностями ее описания. Луман Н. в своих теоретических концептах, анализируя современное общество, противопоставляет его обществу модерна и обращает внимание на свойство самореферентности, замкнутости и коммуникативную природу социальных взаимодействий. В этом смысле общество, основными элементами которых выступают коммуникации, наблюдает и испытывает на себе эффекты от наблюдения. Возникает система устойчивых самонаблюдений, приобретающих форму текстов. Появляются опасности, основным источником которых является отсутствие единой инстанции, центра, определяющего критерии истинности происходящего. Исчезают гаранты истинности и социальные институции, обеспечивающие легитимность истинности. Картину причин, связанных с опасностями и рисками, дополняет малая дистанция между европейской рациональной традицией и семантическими конструкциями и дискурсом, определяющим современное состояние общества (рис. 1.13).
Рис. 1.13. Риски и коммуникации в современном обществе
Немецкий социолог вводит понятие самореференции и инореференции, в основании различения которых лежит процесс распознавания системой «своих» и «чужих». В управленческой сфере это различение задает возможность установить границы управленческой деятельности. Основные опасности, связанные с процессом осмысления современности, заключаются в рационализации мышления, повышении статуса процесса обучения и преувеличении возможностей развития социальных систем, связанных с ним, увеличение числа коммуникаций в обществе приводят к увеличению рефлективности и взаимопонимания, рациональность может принимать форму экономических прагматичных программ. Стратегии преодоления этих опасностей связаны обращению к континууму европейской рациональности. Это приводит к установлению асимметричных связей и отношений между мышлением и бытием, действием и природой. Риски связаны с решениями, принимаемыми в контексте этих асимметричных связей.
Следующая группа опасностей связана с понятием, введенным Н. Луманом, – это понятие «наблюдение второго порядка». Это понятие раскрывает уровни опасности: опасности неразличения наблюдений первого и второго порядка и оперирование с объектами так, как будто этого различения не существует; опасности, связанные со вниманием, которое уделяется процедурам различения и, наконец, системная рациональность, обращающая внимание на рефлексивные процессы исключения системы из окружающего мира и включение в этот мир благодаря осуществляемым наблюдениям (рис. 1.14). Опасности рефлексивного наблюдения связаны с дифференцированными функциями, которые выполняют политические и хозяйствующие субъекты.
Рис. 1.14. Коннотации рисков согласно концепции Н. Лумана
Следующая группа опасностей согласована с пониманием контингенций, под которыми традиционно понимают случайность и зависимость. Луман Н. обогащает эти коннотации и называет контингенциями вероятностными связями и отношениями, «возможность быть по-другому». Если простое наблюдение направлено на установление многочисленных различений, то наблюдение за наблюдающим и раскрывает контингенции. Исследователь делает акцент на контингентном характере общественных связей и отношений. Контингенции формируют экономические, политические, управленческие и культурные и социальные связи и отношения, а также опыт социальных взаимоотношений.
Опасности, связанные с будущим состоянием общества, тесно коррелируют с рисками. Луман Н. отмечает, что будущее состояние общества зависит от принимаемых решений в настоящем времени. Существенные опасности связаны с экологией незнания, новой проблематикой, которую развивает Н. Луман. Он поясняет, что субъект общественных отношений, обладающий знанием, не обладает легитимными характеристиками это знания, т. е. ему с помощью выстраиваемых коммуникаций необходимо еще доказать это знание верно, правильно.
Концепция Н. Лумана находит свое отражение в современных концепциях рефлексивных коммуникаций, активно разрабатываемых на кафедре социальных коммуникаций Поволжского института управления. Основные положения теоретических и практических разработок связаны с пониманием рефлексивных коммуникаций, как составляющих эффективных взаимодействий в обществе, в организационно-управленческом поле.
Таким образом, Н. Луман вводит современное различение рисков и опасностей, связанное с пониманием опасностей в качестве последствий рисков; возможных контингентных характеристик рисков; инвариантных особенностей рисков. Н. Луман выделяет поле рисков как поле, в котором принимаются и реализуются решения. Управленческие решения представляют собой частный случай решений, описанных Н. Луманом[19]. Наблюдение второго порядка позволяет нам говорить не только о социологии, но и об управлении. Управление – это также наблюдение второго порядка, которое отличается коммуникационным характером и самореферентностью.
1. Концепция Н. Лумана актуализирует риски, позволяет сделать их объектом исследований. Социолог вводит различение риски/ опасности, связывая опасности в первую очередь с ситуацией, а риски – с процессом принятия решений.
2. Концепция Н. Лумана опирается на понимание коммуникативной природы общества, которая может проявить себя через процессы самореференции и инореференции. В этом смысле общество, основными элементами которого выступают коммуникации, наблюдает и испытывает на себе эффекты от наблюдения. Возникает система устойчивых самонаблюдений, приобретающих форму текстов. Появляются опасности, основным источником которых является отсутствие единой инстанции, центра, определяющего критерии истинности происходящего.
3. Наблюдение второго прядка раскрывает уровни опасности: опасности неразличения наблюдений первого и второго порядка и оперирование с объектами так, как будто этого различения не существует; опасности, связанные со вниманием, которое уделяется процедурам различения, и, наконец, системная рациональность, обращающая внимание на рефлексивные процессы исключения системы из окружающего мира и включение в этот мир благодаря осуществляемым наблюдениям.
1. Как Н. Луман определяет социальные риски?
2. Какие характеристики общества этому способствуют?
3. Чем отличается опасность от рисков в концепции Н. Лумана?
4. Какие опасности возникают в ситуации референции и инореференции?
5. Какие опасности связаны с феноменом «наблюдение второго порядка»?
6. Какие возможности для исследователей открывают положения теории Н. Лумана?
7. О каких важных видах социального риска стремится предупредить нас Н. Луман?