Неожиданное представление
Через несколько дней Артаваз пригласил парфянского сатрапа и его свиту посмотреть новую труппу в театре.
– Что будет на этот раз? – спросил Ород. – Ты обещал «Вакханок».
– Да, «Вакханки» Еврипида3, – ответил тот.
– О, это интересно. С огромным удовольствием принимаю твоё предложение. Все с радостью послушают «Вакханок» на греческом, не так ли? – с иронией спросил царь своих приближённых. По кислому выражению их лиц он понял, что они предпочли бы охоту или скачки в поле, но сказать ему об этом никто не посмел.
Представление проходило в знаменитом театре, описанном ещё Лукуллом. Он устроил его здесь сразу после победы над армянами много лет назад. Ород, пройдя вдоль рядов, обратил внимание на красоту некоторых женщин, которые сопровождали своих мужей, и решил поговорить об этом с Артавазом после спектакля. Представление его действительно захватило. Главная героиня Агава, которая оскорбила бога Диониса4 и участвовала в женских вакханских празднествах, пребывая в опьянённом состоянии, не различила в пробравшемся на гору юноше своего сына Пенфея и убила его вместе со своими подругами вакханками. И вот она возвращается домой, неся с собой его голову. Подходила к концу двенадцатая часть, и актёры хора на сцене самозабвенно пели:
«Мы будем смеяться и петь до рассвета
И Вакху хвалу возносить в небеса,
Пусть страшная смерть будет в песне воспета,
Смерть зверя-Пенфея – зловонного пса!
Он в женской одежде пытался прокрасться
Надеясь, что жало змеи утаит,
И шёл за быком, чтоб до места добраться,
Но бык этот вёл его прямо в Аид.
Менады из Фив, ваша песня пустынна
В ней горе хоронит остатки любви,
Там мать убивает любимого сына
И руки свои обагряет в крови!
Пенфея дворец мать-Агава обходит
Но взором безумным его не находит.
Твой пир подготовлен, о, Эвий, Эвоэ!»
На сцене появилась толпа актёров, изображающих фиванских вакханок. Среди них был и главный актёр, играющий Агаву.
– А это кто? Не вижу под маской. Новый актёр? – тихо спросил Ород.
– Да, грек из Афин. Зовут Ясон Траллиец. Хорошо играет, – прошептал Артаваз и замолчал, так как на сцене уже началось тринадцатое действие. Ород одобрительно кивнул головой.
Агава остановилась посреди сцены и стала ждать, когда народ бросится её приветствовать. Но при виде её окровавленных одежд хор замолчал, танцоры остановились в разных позах, не успев закончить танец, и обратили свои взоры на главную героиню. Агаву встретила другая героиня, Корифейка. Она обратилась к окружавшим её людям:
«Я вижу, Агава идёт по дороге
Она уже близко подходит к дворцу,
Они там, в горах пели песни о боге
И вам почитать её тоже к лицу!»
Полуголая Агава, дико озираясь, направилась к лидийским вакханкам:
«Вакханки из Азии, вас призываю!»
Одна из лидийских вакханок с отвращением ответила ей:
«Зачем ты зовёшь нас? Уж лучше уйди!»
Агава показала ей голову своего сына Пенфея и запела:
«Цветок этот, срезав в горах, посылаю
Добычу счастливую вам впереди!»
Корифейка:
«Ликуешь ты, вижу! Трофей очень свежий».
Агава:
«Его я поймала без всяких сетей
Смотрите, ведь это же львёнок…»
Корифейка:
«И что же?
В какой же глуши ты нашла свой трофей?»
Агава:
«То был Киферон!»
Корифейка:
«Киферон, ты сказала?
Какой Киферон?»
Агава:
«Он его и убил!»
Корифейка:
«Так чья же добыча, скажи мне сначала?
Кто первый ударил, а кто лишь добил?»
Агава:
«В горах совершила я подвиг для славы
Где только лишь боги да птицы живут!
Да, это мой подвиг, «счастливой Агавы» —
Меня здесь так все меж собою зовут».
В этот момент справа от сцены раздался какой-то шум, актёры занервничали, хор повернул головы в ту сторону и на сцене неожиданно появился грязный и взлохмаченный человек. Судя по одежде, это был парфянский воин. Ород тоже не сразу узнал его. Тот был в потрёпанной накидке, на складках темнели следы глубокой пыли, к тому же, на голове у него был странный шлем, не похожий на шлемы парфян или кочевников. Это шлем римского легата! И на сцене перед ними сейчас стоял Эксатр. Ород с трудом узнал его. Воин поднял над головой почерневшую голову и руку, после чего сделал страшное лицо и крикнул, грубо коверкая греческие слова актёра:
– Мой это подвиг! Я это сделал!
– Эксатр, что это такое? – не повышая голос, спросил Ород в полной тишине. Артаваз сидел рядом, открыв рот и хлопая глазами. Никто ничего не понимал. В зале повисла неловкая тишина. Ород повернул голову в сторону и заметил приближавшегося к нему Силлака. – Это что?! – грозно спросил он его.
– О, великий сатрап! – помощник визиря упал на колени и коснулся лбом холодных каменных плит. – Это голова твоего злейшего врага, Марка Красса. Все присутствующие сразу же притихли. Силлак испугался и вжался в пол, стараясь не дышать.
– Марка Красса? – тихо прошептал Артаваз. Его мысли лихорадочно закрутились вокруг тех событий, которые могли теперь произойти, но ничего угрожающего пока в них не было. Он рассчитал всё правильно.
– Красса? – повторил за ним Ород и расхохотался. – Красса? Ну и ну! – Он повернулся к сцене и сказал Эксатру: – Мне нравится такая сцена. Очень нравится. Артаваз, а тебе как? – спросил он съёжившегося рядом армянского царя. Тот с улыбкой закивал головой и захлопал в ладоши. Зрители одобрительно загудели, а Эксатр, бросив голову на сцену, спустился вниз.
– Дарю тебе талант серебра! – сказал Ород. Эксатр, не отличавшийся красноречием, стал на колени и коснулся лбом пола. – Идите, от вас слишком сильно воняет лошадьми, – махнул Ород. Силлак и Эксатр отошли назад. – Пусть продолжают, – сказал он Артавазу. Армянский царь сделал знак, и молодой актёр Ясон сразу же вошёл в роль. Натянув маску, он, не брезгуя, схватил зловонную, почерневшую от гнили голову за волосы и поднял её высоко вверх.
«Да, мой это подвиг! «Счастливой Агавы» —
Так все меня здесь меж собою зовут».
Корифейка продолжила:
«Точно одна ты была или всё же
Кто-то ещё был с тобою вдвоём?»
Агава:
«Нет, я не помню… Кадмовы, похоже
Были там тоже. Не помню потом…»
Корифейка:
«Ясно, Кадмовы. А дальше что было?»
Агава:
«Помню, мы с дочками были одни
Но это я его первой убила,
После меня лишь коснулись они.
Славной охота на зверя была
Счастья нам много она принесла!»
Кроме Орода и Артаваза, пожалуй, никто больше не слушал, что происходит на сцене. И не только потому, что большая часть придворных не знали греческого, а потому, что смерть Красса заставила их волноваться больше, чем переживания актёров на сцене. Каждый хотел поделиться с соседом своим мнением по этому поводу, и в театре до самого конца представления не прекращались перешёптывания и тихие вздохи.
Когда прозвучали последние слова хора, Ород встал и сказал:
– Благодарю тебя за прекрасный спектакль. Твои актёры великолепны, – добавил он. – Дарю твоему Ясону талант серебра! Хорошо сыграл! Очень хорошо, – парфянский царь одобрительно покачал головой.
– Думаю, сегодня их роли были намного важнее всех остальных, – польстил Артаваз.
– Хитрый ты тигр, – покачал головой Ород. – Прикажи принести сюда золото и огонь. Пусть этому жадному римскому шакалу зальют в горло столько золота, сколько влезет!
– Хм, как красиво ты говоришь, – улыбнулся Артаваз, до конца продолжая играть вторую роль. Он махнул рукой, и начальник стражи сразу же отправил несколько человек исполнять его приказ.
Когда раскалённый металл полился в обезображенный маской смерти рот, повсюду стал разноситься страшный смрад мертвечины, и придворные поспешили заткнуть носы.
– Смотрите все! – сказал Ород. – Лучше самим вдыхать эту вонь, чем ваши враги будут заливать вам в рот раскалённое золото.
Придворные стали испуганно кивать головами и кланяться. Ород отошёл с Артавазом в сторону, чтобы спросить его об одной красивой женщине, сидевшей в крайнем ряду слева. Её нежный пушок вокруг верхней губы и густые чёрные брови вскружили ему голову.
– Это жена коменданта города, царь Ород, – осторожно ответил Артаваз и замолчал, ожидая ответа парфянского царя.
– Но ведь комендант должен нести службу, не так ли? – настойчиво спросил тот. – Иногда даже очень далеко.
– Да, – протянул Артаваз, не зная, как выйти из этой ситуации и понимая, что если сатрап будет настаивать, то для коменданта этот ночной караул будет последним.
– А ты мог бы попросить эту женщину представить мне красавиц твоего гарема. Чтобы она тоже не скучала, когда её муж будет охранять город.
– Это большая честь для неё, – согласился Артаваз, и Ород довольно усмехнулся, порадовавшись, что ему не потребовалось долго убеждать армянского царя в правильности такого поступка. – Я присоединюсь к вам внизу, в римских термах, – озабоченно сказал Артаваз. – Мне надо предупредить коменданта, что ему надо срочно отъехать, а его жену, чтобы успела подготовиться к почётной встрече с тобой.
– Прекрасно! – со слащавой улыбкой ответил Ород. – Я всегда мечтал иметь такого умного и проницательного союзника, как ты, Артаваз. Тот наклонил голову в знак почтения и ничего не сказал.