Накануне расправы
Ни людей, ни богов вокруг не было. Одни облака и сильный ветер. Лаций падал вниз с высокой скалы и не мог остановиться. Он смотрел на свои руки и плакал. Они были связаны, и он не мог дотянуться до ножа. Кисти затекли и страшно болели. Разум отчаянно сопротивлялся приближающейся смерти. Он падал вниз и должен был вот-вот разбиться. Мысли кричали в голове, как будто они были живыми и их пытали калёным железом. Ему казалось, что он чувствует костяшки пальцев у себя на горле. Это была рука смерти. Вот смерть уже пробралась в голову и стучит по черепу изнутри: тук-тук-тук. Пауза и снова: тук-тук-тук. Голова дёрнулась, и в открытые глаза хлынул яркий солнечный свет. А за ним – крик. Мёртвые звали его в царство Орка. Они старались унести его вместе с собой…
– Лаций! – донёсся откуда-то издалека голос Варгонта. – Ты что, притворяешься, что ли?
– О-о, – простонал он, чувствуя страшную тяжесть в затылке. Шея затекла и не поворачивалась. Он всю ночь проспал ухом на камне и теперь весь затылок онемел. – Болит… голова… – чужим голосом пробормотал он. – Болит.
– Болит? Ударил, что ли? – Варгонт с недоумением пожал плечами. – Дальше будет хуже. Есть сегодня, кажется, не дадут. Вон, только воду принесли. Иди, пей. Иначе даже воды не достанется, – он кивнул в сторону ограды, из-за которой парфяне разливали римлянам воду. Лаций послушался его совета и через некоторое время пришёл в себя. Затёкшая шея и затылок отошли, и он мог нормально двигаться. Сон был неприятным и странным, в нём было много непонятного. Но толкователей снов здесь не было.
– Вставай! Вставай! – раздались крики стражи, и римлян стали выгонять на улицу, которая вела к центру столицы.
Посреди большой базарной площади, прямо перед стеной дворца, стояли десятки воинов с мечами и копьям. Всё было готово для развлечения: большая круглая площадка огорожена забором, в нём в нескольких местах виднелись узкие проходы, а возле стены специально натянули большие навесы, под которыми на матрасах и подушках расположились старейшины парфянских родов и приближённые Сурены. Позади них теснились многочисленные слуги. В середине, на большом кресле, покрытом мягким ковром, сидел сам визирь. Рядом с ним расположились арабский царь Абгар и предводитель катафрактариев Афрат со старейшинами рода Гью. Чуть дальше сидели представители рода Карен, к которому принадлежал Силлак. Старейшины остальных родов располагались дальше. Все были окружены почётом и уважением. Многочисленные слуги держали кубки с водой и сладости.
– Пусть ведут! – кивнул Сурена. – Сейчас вы посмотрите на этих римлян, – он снисходительно улыбнулся и откинулся назад. Ему сразу же подали чашу с водой. Визирь сделал глоток и отдал её обратно. К нему подошёл начальник стражи Согадай и что-то спросил.
– Пусть ведут всех. Больных и здоровых – всех, без разбора! Давай, поживей! – приказал он.
За день до этого старый арабский царь Абгар встретился со своей дочерью и служанкой Хантрой. Визирь разрешил им на время остановиться отдельно в небольшом доме, который принадлежал одному арабскому купцу из Эдессы. Купец оказал Абгару соответствующий почёт и уважение, а его дочери выделили всю женскую половину дома, в которой они с Хантрой не знали, что делать. Сам купец отправил своих женщин в другой дом к брату, оставив только четырёх рабынь, чтобы выполнять приказы старой служанки.
Они сидели в большой комнате на полу, вокруг небольшого ковра, на котором стояли вода и различные угощения. Заира умоляла отца разрешить ей посмотреть на представление, которое на следующий день устраивал для старейшин Сурена. Но отец не хотел даже слушать, потому что ни одна женщина не допускалась в места, где собирались мужчины. Они могли наблюдать за праздниками, казнями, приёмами послов или какими-то развлечениями только из комнат соседних домов с длинными занавесками или из таких мест, откуда их не было видно.
– Отец, я так давно не была в городе. Эта столица такая большая. Здесь всего так много! Говорят, здесь остались жёны сатрапа Орода, а ещё они заказали много тканей из шёлка, – щебетала Заира, с трудом сдерживаясь и говоря шёпотом. – Но ты же видишь, что мне ничего не надо. К тому же я всё уже здесь узнала… и знаю, как спрятаться. Там, на площади есть много торговых домов. Ты мог бы договориться с одним из купцов, чтобы я посидела у него в комнате под крышей. Почему жёнам купцов и торговкам можно смотреть, а мне нет?
– Откуда ты успела всё это узнать? – с искренним удивлением спросил Абгар. Живость дочери радовала его, но и настораживала.
– Здесь столько слухов, Абгар, – проворчала старая Хантра. – А она только и делает, что слушает. Молодая ещё. С ума меня сведёт!
– Тебя с ума ничего не сведёт, – с улыбкой ответила ей Заира. – Ну, пожалуйста, отец! Ведь такого, может, больше никогда в жизни не произойдёт! Ты же сам так говорил, помнишь?
– Тише, дочь! Не говори такие слова! – нахмурился Абгар. Он действительно случайно обмолвился в разговоре с ней, что второй такой победы над римлянами им, наверное, больше не увидеть, и теперь жалел об этом
– А что сейчас будет, отец? Я слышала, что Сурена будет продавать римлян. Это будет прямо здесь?
– Не совсем так, – скривил лицо Абгар. – Сначала будет развлечение. Наверное, несколько человек убьют.
– Прямо здесь? – с ужасом воскликнула Заира, и Абгар увидел у неё в глазах неподдельный страх. Он сокрушёно покачал головой.
– Да, здесь. Ты ещё ребёнок, и тебе не стоит смотреть на такие вещи.
– Ты оберегаешь меня даже от песка в пустыне, но когда тебя не будет рядом, мне всё равно придётся с этим столкнуться!
– Не говори так с отцом, – недовольно проскрипела Хантра.
– Она права, – вздохнул Абгар. – Ладно, я попробую поговорить с купцами.
– Абгар, опасное дело ты затеваешь! Посидела бы в доме, ничего бы с ней не случилось. Ещё насмотрится в жизни и не такого.
– Ты тоже права, но римлян она, может, больше никогда и не увидит, – ответил он.
– Тётя, ты меня даже купаться в реке боишься отпустить, а потом орёшь на всю пустыню, увидев дохлого скорпиона. Так я могу превратиться в старуху ещё до того, как рожу сатрапу сына!
– Ох, Заира, – только и смогла ответить старая тётка.
– Ты не рад, отец? Что тебя печалит? – спросила девушка, и в её голосе прозвучала тревога.
– Я рад великой победе мудрейшего из воинов, – думая о чём-то своём, уклончиво ответил тот.
– Тогда почему ты не улыбаешься и не радуешься?
– В такой смерти, которая будет завтра, мало радости, дочка. Я привык убивать врага в бою. Быстро и сразу. Поэтому здесь мне не место, – он хотел добавить, что в случае победы римлян, всё могло быть наоборот. Но Заира была ещё слишком юной, чтобы понять это. – Ладно, приготовьтесь завтра и ждите носилки. Я пришлю за вами десять всадников, – Абгар встал и вышел из комнаты.