Глава 4
Никто ещё не успел понять, что произошло, а Лаций уже представил себе несколько вариантов гибели молодых повес.
– Варгонт, отправь одного человека в лагерь! Быстрее! Пусть приведёт ещё две восьмёрки. Дождись их и двигайся к реке. Понял?
– А ты куда? К реке? Один? – недоверчиво спросил центурион.
– Да, один. Буду у реки. Если они снова решили там купаться, я им… – он не закончил фразу, не зная, какое наказание придумать.
– Может, взять сети? Отловим, как рыбу! – как всегда, попытался пошутить старый друг, но Лаций уже не слушал. Его мысли были заняты другим.
Облако пыли вырвалось из-под копыт его коня, и когда она осела, ни всадника, ни лошади не было видно. Однако в деревне всё оказалось не так плохо, как он предполагал. Молодёжь нашла общий язык с одним из старейшин, подарив ему какие-то мелкие подарки, и, когда Лаций увидел их, они все вместе медленно двигались в сторону стоявшего у леса крайнего дома.
– Мы будем сейчас говорить с их богами! – возбуждённо воскликнул один из юношей. – Поехали с нами! – предложил он.
– Вы едете к старухе? – всё ещё испытывая раздражение, спросил Лаций.
– Да. Этот человек обещал, что мы увидим много интересного, – ответил юноша.
– Она покажет нам, как общаться с их духами и богами, – весело добавил другой молодой аристократ. Лаций недоверчиво покачал головой, но сопровождавшие римлян старики и дети не внушали опасений: они улыбались, радуясь подаркам, и внешне всё выглядело спокойно. Где-то в глубине души он на мгновение даже испытал чувство зависти по отношению к этим весёлым римским арделионам15, способным так беззаботно вести себя вдали от родного города. Пробежав взглядом по спинам удалявшихся всадников, Лаций поймал себя на мысли, что не видит среди них девушки и светловолосого грека.
– Стой, а где эта… – он скривился, почувствовав, что начинает испытывать раздражение, и, догнав тех юношей, с которыми только что разговаривал, спросил: – С вами были ещё двое. Где они?
– Э-э… Ты о ком?
– С рыжими волосами и девушка. Они были с вами. Где они?
– А, Эмилия и Александр! О, прекрасная Венера! – мечтательно закатил глаза один из них. – За ней не угнаться. Но её охраняет храбрый Фавн16, – юноша весело подмигнул своим друзьям, и те дружно рассмеялись.
– Он готов охранять всех нас по очереди, – добавил кто-то. – Он очень любит мужчин. Может, ты ему тоже понравишься, трибун? У тебя такие сильные руки!
– Где они? – прорычал Лаций, чувствуя, что начинает терять терпение.
– Эмилия такая храбрая и у неё всегда так много интересных идей… – начал было один из них, но, заметив выражение его лица, быстро сменил тон: – Они поскакали к реке. Туда, по дороге. Эти варвары сказали, что там можно купаться.
– Злосчастные Фурии… чтоб вам… – процедил он сквозь зубы, разворачивая коня в противоположную сторону. Молодые аристократы не слышали его слов, поэтому с недоумением пожали плечами и продолжили свой путь к хижине старой колдуньи.
У спуска к реке Лацию пришлось спрыгнуть с коня и дальше идти пешком, ведя его за поводья. Он знал, что в том месте, где жители набирают воду, берег был неудобным, но чуть дальше тянулась песчаная коса и там можно было купаться. Путь до неё проходил по верхней части берега, а потом надо было долго спускаться вниз по узкой извилистой тропе между кустарниками и корявыми стволами растущих на отвесном склоне деревьев. Лаций подъехал к деревянному мостику. Следы на берегу показывали, что два человека направились в сторону косы. Он последовал за ними. Когда впереди показался спуск к песчаному берегу, до него донеслись весёлые голоса и плеск воды. Две лошади стояли привязанными к самому крайнему дереву и осторожно перебирали ногами, опасаясь оступиться и упасть вниз. Снисходительно вздохнув, он отвязал их и привязал чуть дальше. Внизу была полная идиллия: светловолосый грек, виляя бёдрами, как женщина, убегал по краю воды от преследовавшей его юной амазонки. Та бросала ему в спину мокрым песком и брызгалась, поддевая воду ногами. Её упругое, гибкое тело ещё не было отмечено складками намечающейся полноты. Стройные ноги грациозно скользили над водой. Он засмотрелся на благородный изгиб спины, который в Риме старые матроны с детства пытались прививать своим дочерям, заставляя их ходить с откинутыми назад плечами, и для этого специально привязывали к спине палку, чтобы те не сутулились. Но в этом теле крутой изгиб явно был унаследован от матери, и две ямочки в конце спины плавно переходили в две крепких, плотных ягодицы, какие обычно бывают у девушек, когда они уже простились с детством и с каждым днём всё больше и больше начинают напоминать женщин.
Атлетично сложенный грек притворно кривлялся, делая вид, что ему сильно досаждают брызги юной нимфы, но на одном из поворотов притворство его подвело – он зацепился за свою ногу и неуклюже упал лицом в воду. Девушка рассмеялась, остановилась перед ним и склонилась, как над жертвой. Лаций уже хотел крикнуть им, чтобы они поднимались, но в этот момент его в щиколотку укусил комар. Он опустил взгляд, чтобы убить кровососа. Стерев кровь с кожи, он почесал место укуса. В это время второй комар укусил в плечо, и ему пришлось засунуть руку под рукав, чтобы добраться до места укуса.
Лаций уже собирался встать, как сбоку, в кустах, что-то зашуршало, и звук этот был не громче, чем шум обычного ветра. Ветки раздвинулись, и между ними показались большие светлые глаза и чёрные брови. Его взгляд столкнулся с ними, и рука медленно потянулась к мечу. Незнакомец вдруг сделал странный жест, как бы призывая его молчать. Потом кивнул в сторону и показал туда рукой. Лаций медленно повернул голову, стараясь не отрывать взгляда от куста и касаясь пальцами рукоятки меча. Там, куда показывал незнакомец, ничего не было видно, деревья слегка покачивались, но за ними явно что-то двигалось. Присмотревшись, он сквозь просветы в деревьях заметил силуэты всадников в чёрных шкурах. Они двигались очень медленно и почти бесшумно. Коренастые, приземистые лошади с косматыми гривами и поросшими шерстью ногами были похожи на своих наездников, которые прижимались к их головам и почти сливались с ними, напоминая издалека кентавров. Воинов было много, и торчавшие за спиной луки не оставляли сомнений в их намерениях.