Глава 13
Лаций вывел легионеров к реке поздно вечером. Там они решили отдохнуть у моста. Дальше к Тароге вела одна единственная дорога. По ней всегда ходили жители и воины. После короткого отдыха они прошли вперёд шагов триста, но что-то не давало Лацию покоя. Земля была плотная и сухая, дождей не было больше месяца. Но в лесу стояла странная тишина. Обычно ночью он был полон звуков: где-то хрустнет ветка, раздастся шорох, филины ухают или просто хлопают крылья ночных птиц, тихо шелестят верхушки деревьев и изредка вскрикивают животные – всё живёт своей жизнью. Однако на этот раз всё как будто вымерло, даже ветер затих, и это настораживало.
– Не нравится мне тут, – пробормотал Варгонт, как будто прочитав его мысли. Где-то вдалеке послышался странный звук, похожий на голос совы. – Кажется, там кто-то есть, – шёпотом произнёс центурион.
– Это лошади, – с еле скрываемой досадой сказал Лаций. – Там варвары. Жаль, не хотелось идти вдоль реки, но придётся, – добавил он. До них снова донёсся такой же звук – теперь уже ясно был слышен храп лошади.
– Засада? – прошептал Варгонт.
– Не знаю. Но проверять не хочется. Если они в деревне, то на дороге будут их лучники. Хорошо, что сюда не послали. Так бы нас уже заметили.
– Тогда как? По реке? Ты точно дорогу знаешь?
– Да, вдоль берега по мелководью. Я проведу. Смотри мне в спину и иди ровно, не отходи в сторону. Передай всем!
Легионеры молча выслушали короткий приказ и, подняв мечи над головами, зашли по грудь в воду. Один остался на берегу с лошадьми. Лаций пошёл первый, за ним – все остальные. Вода была не очень холодная, но на дне лежало много камней, на них можно было легко поскользнуться и упасть. Поэтому шли очень медленно. Когда показалась небольшая полоска земли, Лаций остановился и прислушался. Луна ярко освещала неподвижную гладь реки, и если бы в это время кто-то спустился вниз, то длинные тонкие волны на серебряной поверхности воды сразу бы выдали их присутствие. Какая-то птица громко проухала на другом берегу и стихла. Со стороны деревни не было слышно ни звука. Узкая, еле заметная тропинка вела к крайним домам, в которых было так же тихо, как и в лесу. Легионеры вышли из воды и поднялись вверх. Лаций первым увидел незнакомцев, которые, переговариваясь, медленно брели им навстречу. По его команде легионеры сразу же присели и растворились в невысокой траве по обе стороны от тропинки. Трава была мокрая и пахла горечью ранних цветов, которые распускались в это время на этой скупой и недружелюбной земле. Он раздвинул высокие стебли и осмотрелся. Судя по одежде спустившихся к реке людей, это были не жители деревни. Те обычно не выходили ночью из домов и предпочитали заранее набирать воду в большие деревянные корыта. Хижина Ларниты была на противоположном конце деревни.
Сердце бешено стучало в груди, предчувствуя смертельную опасность. Лаций жестом подозвал Варгонта и стал объяснять, что делать: легионеры должны были обойти деревню по кругу и ждать его на главной дороге за большим старым деревом, которое росло в ста шагах от дома Ларниты. Сам он хотел пройти с другой стороны, чтобы увидеть, что происходит в деревне. Варгонт быстро передал приказ своим воинам. Когда Лаций сделал несколько шагов в сторону ближайшего дома, то услышал позади шорох. Это был Варгонт.
– Ты что? – опешив, спросил он.
– Я с тобой! – хрипло прошептал тот.
– Варгонт, я же сказал… – скривился он, но легионеры уже исчезли в густой траве и делать было нечего. Варгонт был опытный воин и способный центурион, но ещё он был его другом. Лаций покачал головой. Объяснять что-то сейчас было бесполезно.
Всю дорогу до дома старой колдуньи он прошёл, ожидая засаду. Но, к его удивлению, на пути не встретилось ни одного варвара. Это насторожило Лация ещё больше. В хижине виднелись слабые блики огня – значит, старая Валра и Ларнита были там. Он представил, как они сидят у огня и греются, протянув руки к жёлтым языкам пламени…
Подойдя ко входу, Лаций ещё раз оглянулся. Но тишину ничего не нарушало. Старая коровья кожа, которая служила дверью, легко подалась в сторону, и он лицом к лицу столкнулся с высоким, толстым варваром! Лаций схватился за меч, но в последний момент увидел, что это не человек, а большой мешок с сухой травой. Осторожно протиснувшись внутрь, он огляделся. Варгонт стоял сзади. Внутри хижины всё было перевёрнуто: мешки разорваны, пучки трав сорваны с потолка и разбросаны по полу, кожи животных свалены в кучу у самого костра. Одна из них попала краем на угли, и кислый палёный запах распространялся по всему жилищу. Варгонт наступил на какой-то корешок, раздался хруст, который в напряжённой тишине прозвучал неожиданно громко и резко. Лаций схватился за меч и заметил в дальнем углу какое-то движение. Две тени медленно отделились от стены и приблизились к костру. Это были варвары. Они спали и теперь спросонья протирали глаза. Увидев римлян, оба оторопели, не зная, что делать. Кивнув на меч, один из них нахмурился и что-то промычал. Другой ничего не сказал, а просто вытянул руку и ткнул пальцем в сторону Лация.
– Хого! – негромко произнёс он. Лаций стал медленно отступать к выходу. Варгонт уже был снаружи, когда те пришли в себя и кинулись вдогонку. Но двигались они очень медленно и глупо. Два быстрых удара в низ живота, а потом два сверху, по голове, остановили варваров прямо у входа. Лаций откинул старую коровью кожу и упёрся Варгонту в спину. Тот стоял, вытянув вперёд свой меч и вертел головой то вправо, то влево. Перед ним в десяти шагах шевелилась тёмная масса тел. У некоторых людей были факелы. Они все были в шапках и тёмных шкурах. Слабый свет выхватил из темноты копья и мечи, слабыми бликами промелькнул по настороженным, хмурым лицам и остановился на большой тени стоявшего впереди главаря. Лаций схватил Варгонта за локоть и рванулся назад. Они едва успели скрыться внутри, как им вслед полетели копья и дикие проклятья на незнакомом языке.
Оказавшись в хижине, Лаций выхватил из костра тлеющую головёшку и прыгнул через огонь в дальний угол. Там за прислонёнными к стене ветками скрывался узкий проход. Варгонт с трудом протиснулся между стен. В темноте ничего не было видно, и они пробирались на ощупь, держась за стены. Мелкие комки глины сыпались на плечи и лицо, на зубах скрипела пыль, несколько раз пришлось протирать глаза, но за ними никто не гнался. Когда над головой показался лунный свет, Варгонт перевёл дыхание и оглянулся. До хижины было шагов пятьдесят. Оттуда раздавались громкие гортанные крики. Впереди виднелось дерево, у которого их должны были ждать товарищи. Обернувшись, Варгонт увидел, что Лаций раздувает головёшку.
– Ты что? – ещё не отдышавшись, спросил он.
– Помоги! – Лаций кивнул на ветки, которые укрывали проход. Он торопился и часто дул на огонь. – Надо поджечь всё вокруг… и лес тоже. Лошадей испугать. Иначе нас догонят.
Варгонт стал помогать. Скрывавшие проход ветки были сухими. Когда пламя разгорелось, они схватили несколько палок и, прижимаясь к земле, побежали к дереву. Легионеры ждали Лация там, где договорились, и он ещё раз в душе поблагодарил богов за ту дисциплину, которой отличались воины Варгонта. Все сразу стали раздувать сухие ветки и траву вдоль узкой дороги, пока до них не донёсся шум приближавшейся погони. Варвары были на лошадях. Но огонь ещё не успел разгореться так сильно, чтобы лошади испугались и повернули назад.
– Идите дальше, поджигайте как можно больше кустов! Они горят быстрее. Мы остановим первых лошадей здесь, – приказал Лаций легионерам. Вместе с Варгонтом они вернулись назад к небольшим зарослям, где дорога начинала уходить в лес. Став на колено, они достали мечи и стали ждать.
Первая лошадь вылетела из темноты так быстро, что Лаций успел достать мечом только до задних ног. Но этого было достаточно, чтобы животное, заржав от боли, упало вместе с всадником на землю. Вторая лошадь перевернулась, подсечённая под передние колени Варгонтом. Третья сама споткнулась о корпус второй и завалилась набок, четвёртую снова покалечил Варгонт. Остальные успели замедлить ход и остановились. Они не стали ждать, пока варвары спешатся и подойдут ближе. Центурион успел добить двух уцелевших всадников и отбежал назад, спрятавшись за следующими кустами. Огонь за спиной был ещё слабым, значит, надо было оставаться на месте. Но боги в эту ночь были на их стороне. Всадники покрутились перед погибшими товарищами, затем развернулись и поскакали обратно. Лаций с Варгонтом сразу бросились помогать товарищам поджигать лес и траву, опасаясь, что варвары отправились за помощью. Они долго ещё разбрасывали в разные стороны горящие ветки, разнося пламя пожара всё дальше и дальше.
К утру большая часть леса между деревней и рекой сгорела. Вместе с ней сгорели и все запасы, которые так тщательно прятали там жители Тароги. Плакали женщины, стоя на коленях у края громадного серого пепелища, хмуро молчали мужчины, исподлобья глядя вдаль пустого пространства и с тоской оборачиваясь к своим неказистым жилищам. Гельветы до полудня ездили по деревне, стараясь найти остатки запасов еды. Но всё было тщетно, в деревне ничего не было.
Ближе к вечеру воины пришли в хижину к старейшине, но его там не было. Не было с самого утра. Обыскав всю деревню, варвары разломали несколько домов и, ничего не найдя, направились в сторону моста.
Когда лёгкий ветер гонял по деревне пепел и пыль, разнося по домам запах гари и ужаса голодной смерти, к дому старейшины Горка подошли несколько старейшин. Ларнита всю ночь просидела у него в доме, она не спала, только смотрела на женщин и детей дикими глазами и дрожала, забившись в кучу мятой травы под стеной. Горк зашёл в дом, взял её за руку и молча вывел наружу. Они присоединились к старейшинам, и теперь все вместе направились в дальний лес. Горк нёс с собой небольшой глиняный кувшин с дырками, в котором лежали угли из домашнего очага. Через некоторое время они вышли к той части леса, которая уводила в горы. Здесь все остановились. Он усадил Ларниту под небольшое дерево, и старики стали привязывать её к стволу кожаными ремнями. Она не сопротивлялась. Сам Горк начал разводить огонь. Но сырая кора и тонкие ветки никак не разгорались. Из-под большой кучи веток тянулось несколько струек жидкого дыма, но пламя не появлялось. Его сородичи что-то бормотали и бросали на ветки пучки трав. Те повисали на них тонкими волнами и тлели, мешая огню разгореться. Дым был плотным и едким, он заставлял всех щуриться, кашлять и моргать. Ларнита сидела и неподвижно смотрела прямо перед собой. Горький дым то и дело попадал ей в лицо, вызывая слёзы. Но она плакала с широко открытыми глазами, как будто не чувствовала этого.
Горк был раздосадован. У него кружилась голова, а огня всё не было. В конце концов, он поднял руки к небу и, тяжело дыша, сказал:
– Римляне – зло, старая колдунья – зло, медальон – зло, огонь – зло. Дочь зла – тоже зло. Она привела с собой огонь. Пусть с ним и уйдёт, – он замолчал, и все старики, каждый по очереди, кинули в слабый костёр стебли полыни. По земле снова пополз горький дым, заставляя всех кашлять. Полынь потушила слабое пламя. Ларнита дёрнулась, верёвки из сырой кожи впились ей в кисти и локти, но от влажной травы они стали немного скользкими. Она зарычала, как дикий зверь, а потом вдруг завыла диким, протяжным голосом, и на всех, кто его слышал, повеяло первобытным страхом и ужасом. Последние гельветы, которые подходили в это время к мосту, поспешили перейти его, то и дело оглядываясь назад, как будто вместе с этим диким воем из пепла сгоревшего леса мог появиться страшный дух тьмы. Жители деревни, услышав его, замолчали, а женщины, испугавшись, стали прижимать к себе детей. Мужчины, нахмурившись, опускали взгляды и отворачивались. Все знали, что происходило там, откуда доносился этот звук.
Тем временем, старики стали собирать сухие ветки и сносить их к дереву, где сидела Ларнита. Они обкладывали её со всех сторон и ждали Горка. Тот всё ещё никак не мог разжечь пламя. Устав дуть на угли под ветками, он встал и сказал:
– Надо принести огонь из леса! – все встали и пошли за ним в сторону реки, где ещё дымились остатки стволов и пней. Там можно было взять большие тлеющие головешки, которые помогли бы разжечь костёр. Они ушли, а дикий вой Ларниты за спиной постепенно сменился протяжным пением. Когда им удалось найти несколько толстых тлеющих веток, которые можно было унести с собой, её голос ещё был слышен. Старики собрали дымящиеся головёшки и отправились обратно, туда, где должны были ждать их привязанная к дереву дочь гадалки и самый старый из старейшин, которого они оставили её сторожить. Дикое пение обречённой девушки неожиданно прекратилось. Когда они через некоторое время вышли на поляну, обваленное сухими ветками дерево уже пылало ярким огнём, а в десяти шагах от него трясся от ужаса единственный свидетель самосожжения Ларниты. Он сказал, что девушка прямо на его глазах подожгла себя и прыгнула в кучу веток. Горк хотел спросить его, как она развязалась, но кто-то сказал, что её забрал злой дух ночи, и все сразу с этим согласились. Он не стал перечить, но, подойдя ближе к большому костру, стал пристально всматриваться в яркое пламя. Однако жар был такой силы, что там ничего нельзя было разглядеть.
Старейшины дождались, когда всё догорело, и стали осторожно разбрасывать дымящиеся головешки. Но, как и ожидал Горк, ни костей, ни черепа там не оказалось. Однако всех остальных это только укрепило в мысли, что Ларниту забрал с собой злой дух.
В деревню они вернулись уже на рассвете. Дочери старой колдуньи с ними не было, и жители со страхом перешёптывались ещё несколько дней, то и дело оглядываясь в сторону страшного леса. Никто из них не видел, как на другой стороне реки, осторожно пригибаясь к кустам и поваленным деревьям, брела вдоль берега худая девушка в изорванной накидке. Она знала, что где-то на севере была другая деревня, откуда её мать пришла сюда много лет назад, и надеялась, что там можно будет спрятаться от этих страшных людей, желавших ей смерти.