Глава 10
Лаций вернулся в лагерь поздно вечером. Строительные работы начались ещё утром, но вместо него оставался Варгонт, который успевал работать и командовать за двоих. Строительство шло очень медленно, потому что тяжёлые брёвна приходилось переправлять с другого берега реки. Лаций с утра до самого вечера был занят в лагере. Оставшийся вместо Цезаря командующий Верр хотел показать всем, что за время отсутствия консула он сможет создать огромное укреплённое сооружение с водой и запасами не хуже, чем основной зимний лагерь римлян возле города Лукка. Легат Теренций Юлиан, командир Лация, уехал вместе с Юлием Цезарем в этот лагерь. Часть его легиона командующий Верр отправил на север, проверить слухи о появившихся там гельветах. Второй части было поручено обеспечить доставку воды из реки. Этим они и занимались, пока остальные легионеры возводили стены и копали рвы во на другом берегу. Но закончить строительство лагеря они не успели…
Через неделю после встречи Лация с Ларнитой в их деревню прискакал отряд легионеров. Командовал им легат Теренций Юлиан, который после встречи с несколькими патрициями в Лукке неожиданно был отправлен Цезарем обратно. Среди прибывших в город римских аристократов был один человек, который в первый же день беспрепятственно встретился с Юлием Цезарем, после чего Теренцию Юлиану было приказано срочно вернуться назад. Никто не знал, о чём говорили Цезарь и этот патриций, но было ясно, что тот представлял интересы какого-то могущественного человека, которому Гай Юлий не мог отказать. Впрочем, после вечернего пира никто уже не помнил о том, что Цезарь какое-то время не выходил из своей палатки, заставив нескольких сенаторов и их слуг ждать его в одиночестве. А на следующее утро все аристократы благополучно отправились обратно в Рим.
В старом пыльном поселении галлов под названием Тарога уже давно стемнело, когда на пыльной дороге раздался стук копыт. Старейшина Горк сидел у огня и ел жидкое варево из грибов и старого зерна. Новое зерно ещё не набрало силу, солёное мясо кончилось в прошлом месяце, и еды почти не было. Рыбы этой весной было мало, и когда она появлялась, её съедали прямо сырой. Два дня назад мужчины собрались на охоту. Вчера они все ушли к дальним горам, где был густой лес и можно было найти добычу. По словам гадалки Валры, туда должны были прийти олени.
Увидев странных всадников с факелами, Горк отставил деревянную чашку в сторону и вышел недовольный из своей невысокой хижины. Ночью все предпочитали оставаться дома, чтобы не злить духов. Нахмурив брови, старик остановился у шеста с сеном. Всадники оказались римлянами. Их серые от пыли лица были похожи на кору деревьев под лунным светом – на всех застыло одно и то же выражение усталости и безразличия. Горк почувствовал, что их приезд не сулит ничего хорошего.
– Нам нужна ваша ведьма. Где она живёт? – коротко сказал главный, в шлеме с большим гребнем. Горк нахмурил брови и опустил голову. Он ожидал чего угодно, но только не этого. Зачем им нужна старая Валра? Что она сделала? Или они хотят, чтобы она позвала галльских духов? Но римляне не верили в их богов. Валра нужна была его племени больше, чем римлянам. В душе Горк побаивался старуху, но без неё нельзя было пасти скот и собирать урожай и ещё задабривать злых духов. Это было самое важное. Если все посевы погибнут, им нечего будет продавать купцам из Рима.
– Ты что? Не слышишь? Где живёт ведьма? – устало повторил человек в плаще. В его словах не было злобы.
– Что случилось? Мы заключили с вашим Цезарем мир, – ответил старейшина.
Главный римлянин что-то резко ответил, и всадник перевёл:
– Нам нужна ведьма. Покажи, где она живёт, – на этот раз в голосе простого всадника прозвучало раздражение, передавшееся ему от командира. Старик вздохнул и взял прислонённую к стогу палку.
– Я покажу, – произнёс он, нахмурившись. По дороге к ним присоединились ещё несколько старых мужчин племени. Ничего не спрашивая, длинноволосые и длиннобородые, они молча брели рядом с Горком, бросая на римлян короткие, настороженные взгляды. Когда все дошли до последней хижины, за которой начинался поворот к реке, старейшина остановился и повернулся к всадникам.
– Зачем она вам нужна? – спросил он.
– Здесь? – вместо ответа спросил воин. Горк кивнул головой и поджал губы. Главный римлянин что-то сказал всадникам. Те спешились. Двое остались держать лошадей, а остальные направились к огромной накидке из коровьей кожи, которая висела на входе вместо двери. Старейшина обвёл взглядом своих сородичей и последовал за ними в жилище Валры.
В полутьме был виден только слабый свет прогоревшего костра и глубокие тени нехитрого скарба хозяйки: какие-то мешки с травой, сваленные в кучу обрывки кож, пучки трав и цветов. Он заметил протянутые к углям дрожащие руки старой женщины, чьё лицо не было видно из-за наброшенного на голову края грубой шерстяной ткани. От висевших везде кож сильно воняло тухлым жиром и проложенной между ними кислой травой.
– Вставай! – резко приказал римлянин в большом шлеме. Горк вошёл с ним и успел услышать это слово. Он удивился, что тот обращается к их гадалке на своём языке.
Ткань с головы старой женщины упала на спину, и все увидели её лицо: немного вытянутое, с удлинёнными скулами, которое когда-то, наверное, было красивым, но сейчас, в скудных отблесках небольшого огня глубокие тени искажали его выражение, делая зловещим и страшным. Эти тени увеличивали впадины в углах глаз и морщины вдоль носа по обе стороны рта. Верхняя губа была покрыта глубокими складками, которые напоминали потрескавшуюся кору дерева. Ровный нос с небольшой горбинкой выглядел в свете костра полупрозрачным. Седые и редкие волосы жалко прилипли к голове и щекам, и от этого она казалась тщедушной и маленькой. Она держалась спокойно, и только в чёрных, немного навыкате глазах застыли невыносимая тоска и усталость. Для Горка и его сородичей Валра выглядела почти такой же, как всегда. Но то, что произошло дальше, удивило его и остальных старейшин племени ещё больше.
– Ты кто? – ровным, уверенным голосом спросила она римлянина. Старый Горк удивился, услышав звук незнакомой речи. Он знал, что дочь старой Валры встречалась с молодым легионером и разговаривала на его языке, но считал это настоящим колдовством, идущим от чёрной земли и кислого дыма мокрой травы, которую жгли осенью, чтобы на следующий год был хороший урожай. Но старая Валра… как она могла говорить на этом языке? Откуда она его знала? Пока он и остальные мужчины племени удивлённо переглядывались, между ней и главным римлянином произошёл короткий разговор. Горк вспомнил, что молодой легионер в знак дружбы подарил ему прекрасный топор. Острый и не очень тяжёлый. Им легко было рубить деревья, и он удобно лежал в руке. Горк старался не расставаться с ним, потому что ни у кого не было такого топора, и он боялся его потерять. Он хотел рассказать им об этом, но римляне не обратили на него никакого внимания.
– Вставай! – вместо ответа произнёс главный воин, обращаясь к колдунье, и положил руку на рукоятку меча. Старая женщина улыбнулась.
– Ты меня боишься, сын Юлия? Старую женщину? – она усмехнулась.
– Откуда ты меня знаешь? – неожиданно смутившись, пробормотал тот.
– Теренций Юлиан, я знала, что он пришлёт за мной, но не думала, что это будешь ты. Ты был слишком молод, когда…
– Кто он? О ком ты говоришь?.. – растерянно спросил римлянин, но потом пришёл в себя, и резко выкрикнул: – Ты – колдунья! Мне сказали, что ты опасна. Возьмите её! – кивнул он легионерам.
– Не спеши! – прервала его женщина. Её взгляд бы таким решительным, что воины невольно остановились. – Ты уверен, что тебе нужна именно я?
– Да, уверен, – римлянин наклонил голову. – Ты – Валерия Клавдия, двоюродная сестра Марка Сцеволы. Ты обвиняешься в убийстве, и тебя надо доставить в Рим.
– Женщин в Риме не судят, – усмехнулась колдунья. – И ты это знаешь. Как не судили и твоего отца. Его просто убили, как раба. Задушили в лодке, а потом выбросили в море. Сказали, что сам утонул. Ты разве это не знал? – явно довольная произведённым впечатлением, улыбнулась она. – Спроси об этом тех, кто выполнял проскрипции Суллы.
– Хватит! Хватайте её! Ты специально отвлекаешь меня, – прохрипел Теренций, еле сдерживаясь, чтобы не кинуться с мечом на эту наглую женщину. Она вывела его из себя, но была нужна живой.
– Ты не сказал, зачем я тебе нужна, – всё таким же тоном продолжила она, когда легионеры схватили её за руки. – Может, ты ошибся, и тебе нужна другая женщина? – она смотрела на него с такой уверенностью и спокойствием, как будто здесь командовала она, а не он. Бедным старикам из деревни казалось, что в их колдунью вселился злой дух. Потому что никто не мог себе позволить так разговаривать с римлянами. Они невольно подались назад, к выходу, опасаясь, что сейчас произойдёт что-то страшное.
– Нет, не ошибся, нам нужна ты, – нервно дёрнул головой Теренций Юлиан. Он повернулся к старейшине и спросил: – Она одна? – солдат перевёл.
– Нет, две, – тихо ответил Горк, ещё не понимая, что происходит. Никогда он ещё не видел, чтобы женщина так гордо и независимо разговаривала с мужчиной. Тем более, женщина их племени, которая, как он считал, всегда была с ними. Или не всегда?..
– Две? Как две? – переспросил римский начальник. – Как две? Кто вторая?
– Её дочь, – нахмурившись, ответил старейшина. Он смотрел на Валру, и ему казалось, что та вот-вот превратится в дикую птицу: худые руки, в которые вцепились два легионера, были разведены, как крылья, в стороны, грубая шерстяная накидка свисала с плеч, пряча в складках ткани тысячи теней от чахлого огня, а глаза напоминали глаза загнанного на охоте оленя – огромные, чёрные, выпуклые и полные отчаянного желания сражаться с охотниками до конца. Старик не мог оторвать от неё взгляда, но тут римский командир снова что-то сказал своим воинам. Те сдёрнули с плеч женщины грубую ткань и придвинули её к слабому огню. Римлянин шагнул вперёд и наклонился к её плечу. Там был какой-то знак. Горк не понимал, о чём они говорят, но видел, что главный воин остался доволен.
– Да, это ты. Валерия Клавдия, этот знак на плече говорит, что нам нужна именно ты. Твоя дочь нам не нужна. Свяжите ей руки! Выводите, – устало закончил он и повернулся к выходу из убогого жилища колдуньи.
– Ты ищешь Хого, а не меня. Тебе нужен он, – пробормотала она. – Значит, тебя прислали за мной ради этого, да? Ему мало золота? Всё мало? – старуха резко дёрнула руки на себя, и солдаты остановились. Теренций Юлиан обернулся.
– Что стали? – бросил он легионерам. – Ведите. Не слушайте её глупости.
– Ну, тогда спроси у него, кто убил твоего отца. И спроси, за что. Узнай, кто после его смерти купил ваше именье за Марсовым полем! Твоё именье, нищий Теренций! – она расхохоталась диким смехом, и даже римлянам стало не по себе от её резкого высокого голоса.
Когда колдунью увели, Теренций Юлиан подошёл к старейшине Горку.
– Где её дочь? – устало спросил он.
– Не знаю, – пожал плечами тот. – Всегда была с матерью тут. Раньше уходила с одним римлянином. Но он не появляется здесь уже много дней.
– С каким римлянином? – удивился Марк Антоний.
– Я не знаю его имени, – пожал плечами старик.
– Теренций, я его знаю. Это Лаций Корнелий Сципион, – вмешался легионер, который переводил слова Горка. – Он часто сюда приезжал к молодой колдунье. Я её тоже видел. Она страшнее матери. Злая. Смотрит страшно. Убить может.
– Лаций? Мой старший трибун? – с лёгким удивлением переспросил Теренций и, не скрывая удивления, посмотрел сначала на легионера, а потом – на старейшину, который не понял ни единого слова, кроме имени молодого римлянина, с которым встречалась дочь колдуньи.
– Да, он, – кивнул головой всадник.
– Лаций? Мой дорогой и наивный Лаций… Так вот, куда он всё время ездил с Варгонтом! Теперь мне всё понятно. Но что он нашёл в этой грязной колдунье? Хотя он и сам по рождению…, – задумчиво усмехнулся легат, но уже через мгновение его лицо снова стало серьёзным. – Ладно, сейчас это неважно. Ты скачи вперёд, в Лукку, предупреди, что мы везём её.
– Скачи, скачи, гонец смерти, – раздался позади голос старой колдуньи. Теренций недовольно повернулся и сделал резкий жест рукой двум воинам, которые пытались посадить её на лошадь.
– Свяжите ей руки и перекиньте через спину лошади, – раздражённо добавил он. – Быстрее. Нам ещё десять дней скакать до Рима.
– Ты ещё пожалеешь об этом, – глухим голосом произнесла Валра. Она вдруг обмякла, как будто потеряла жизненные силы, и после этого они легко забросили её костлявое тело на лошадь. Там она вдруг встрепенулась и повернула голову в сторону легата: – Ты так и не смог стать достойным сыном своего отца. Ты умрёшь в безвестности. Боги смеются над твоей трусостью, Теренций Юлиан. Скоро, уже скоро… Я слышу скрежет железа. О, этот звук! Это Парки24 занесли ножницы над нитью твоей судьбы. Бедный Теренций… – еле слышно прошептала старая гадалка, которой, видимо, уже совсем не хватало воздуха. Она ткнулась щекой в жёсткие волосы на рёбрах лошади и замолчала.
У поворота к реке стояли несколько невысоких сутулых мужчин с длинными седыми волосами и заросшими лицами. Они хмуро смотрели вслед ещё не осевшей пыли, которая плавно клубилась над узкой дорогой в эту безветренную погоду. Луна, наконец, полностью вышла из-за кромки леса и ровным холодным светом накрыла всю деревню, пустой дом старой колдуньи и медленно оседавшую на дороге ровным слоем пыль. На небе не было ни единого облака, и в такую погоду было хорошо видно, что происходит вокруг. Но никто из стариков не видел, как плавно качались за поворотом ветви высокого дерева и из листвы смотрели на дорогу чьи-то внимательные и сосредоточенные глаза. Даже старая гадалка не видела их, потому что была привязана поперёк лошади и хрипло охала при каждом резком движении животного. Только под утро серая тень медленно спустилась с дерева и, низко припадая к земле, проскользнула в покинутый дом старухи. Несколько поленьев легли на угли уже почти остывшего костра, и к медленно разгоравшемуся огню протянулись две тонких руки.
Всё произошло так, как и предупреждала мать. Ларнита была готова к этому, но всё же не могла сдержать слёзы. Они текли по щекам двумя тонкими ручейками, и она вытирала их плечом, на котором виднелся такой же, как и у её матери, странный витиеватый знак – три круга, похожих на ракушки улиток.
Через десять дней в деревню прискакали кимбры и ещё какие-то варвары из других северных племён. Их было много. И им тоже была нужна «старая колдунья». Узнав, что её увезли римляне, их вождь сильно разозлился и чуть не убил Горка, но ему вовремя сказали, что в деревне осталась дочь старухи. Когда её притащили, он задал ей только один вопрос, но Ларнита в ответ лишь покачала головой. У неё не было того, что он искал. А сама девушка была ему не нужна.
– Отдай мне талисман! Он принадлежит мне по праву, – пригрозил он. – Иначе я сожгу всю деревню.
– Лучше сожги меня, – тупо глядя куда-то вдаль, ответила Ларнита. – У меня его нет.
В этот момент из толпы жителей раздался голос:
– Она отдала его римлянину!
Вождь варваров резко посмотрел туда, но потом повернулся к девушке:
– Это так? Ты отдала его римлянам? – прошипел он.
– Какая разница? – пожала плечами она. – У меня всё равно ничего нет.
После этого кимбры нашли того, кто кричал, и забрали его с собой. Старейшине Горку приказали привести всех лошадей и коз. Когда они уехали из Тароги, старейшина собрал мужчин и стал совещаться, что делать дальше. Так как у них был мир с римлянами, они решили просить их о защите. Вскоре их гонец ускакал на старой лошади прямо в ночь, хотя раньше после захода солнца никто из жителей деревни этого не делал.
От римлян прибыл отряд всадников. Они выслушали рассказ старейшины Горка, и главный воин сказал, что передаст слова старейшины своему командиру, Марку Корнелию Верру, который остался в лагере вместо Цезаря. После этого римляне долго не появлялись в деревне. Почти месяц. Зато вместо них снова появились кимбры. Они были очень злыми. Опять приказали собрать всю еду и забрали последние припасы. Старейшина Горк слышал, как они обсуждали нападение на римский лагерь и говорили о своей победе. Поэтому он решил подчиниться и молчать. Весна только закончилась, трава ещё не набрала силу, и в лесу почти не было еды. Запасов совсем не осталось, потому что прошлой осенью родилось много детей. Горку было не до борьбы. Семь дней подряд женщины по ночам носили остатки зерна, сухих грибов и ягод в лес, а утром делали вид, что собирают последнее для кимвров. Горк был рад, что те ели и пили больше, чем наблюдали за сбором продуктов, и всё было бы хорошо, если бы неожиданно не появился этот молодой римлянин.