Зоосад и Межапарк
Через год у Рижского зоосада юбилей – 100 лет. Сотрудники работают над книгой, которую планируют выпустить к круглой дате. В архивах, библиотеках обнаружены малоизвестные материалы.
Идея создания зоопарка принадлежит Георгу КУФАЛТУ – руководителю дирекции рижских садов. Куфалт – один из авторов Царского сада (нынешнего Межапарка) – еще в начале XX века предусмотрел там и зоосад. Детальный план появился в 1907 году. Помимо вольеров, дорожек и зеленых насаждений, на территории были запланированы пруды и каскад водопадов, наподобие тех, что в парке Аркадия. В то время «стройки века» возводились не так как сегодня – за счет государственного бюджета. Большую часть сумм жертвовали горожане. Вот и на сей раз обратились за финансовой помощью к рижанам. С планом будущей стройки, расходами можно было ознакомиться в брошюре «Наш будущий зоосад». Ее можно было бесплатно получить в книжном магазине у Пороховой бащни.
Было основано общество по строительству зоосада, в которое вошли известные рижане: фабриканты, банкиры, депутаты думы. На помощь пришли газеты, призывавшие читателей поддержать благое начинание. Строительство зоосада объединило все сословия и национальности. Рекламную кампанию одинаково активно вели немецкие, русские и латышские газеты, а среди самых щедрых меценатов и спонсоров оказались немцы, русские, латыши. Почти у каждого вольера был собственный меценат. Вольер для медведей был построен на средства директора завода «Валдшлоссен» (ныне «Алдарис») Баха, дом для хищных птиц – фабриканта Гусева, рысей – каменщика Радзиня.
Еще до открытия зоосада развернулись дискуссии о том, по какому принципу отбирать животных. Общество разделилось на консерваторов и либералов. Первые призывали ограничиться лишь теми особями, которые обитают на территории Российской империи. Но в итоге последнее слово осталось за либералами. На плане первого путеводителя по зоопарку – вольеры примерно для 30 видов животных. Тут и львы, и обезьяны, и слоны. Везли из разных городов и весей. А корейского орла подарил капитан дальнего плаванья Яновский. Уже позднее – в феврале 1914-го приехал царский подарок – два зубра. Их привезли по железной дороге.
Первым научным руководителем зоосада стал известный в Риге исследователь природы – орнитолог Фердинад ШТОЛ. Он сам фотографировал животных и давал им имена. И сегодня под старыми снимками можно прочитать имена. Косолапый Андрюша, лев Паша, львица Принцесса…
Весной 1912-го часть работ была позади, и зоопарк открыли для посетителей. На первых порах – бесплатно. Через несколько дней газеты написали о варварстве посетителей, о том, что издеваются над «братьями нашими меньшими». Администрация решила установить входную плату – дабы отсечь всякий сброд. Билеты стоили 15 копеек.
14 октября 1912 года состоялось официальное открытие. Визитной карточкой Рижского зоосада стали входные ворота в стиле модерн. Они уцелели и сегодня. Их автором, как и проектировщиком большинства других зданий, был архитектор Герман ЗЕЙБЕРЛИХ.
На должность директора пригласили Петра ОЛЬСЕНА. Уроженец Митавы (нынешней Елгавы), он долгие годы провел в Германии – работал в одном из тамошних зоопарков. А зоологом вместо Штола стал другой известный ученый – Карл ГРЕВЕ. В 1914-м он был назначен директором зоопарка.
В списке первых смотрителей, ухаживающих за животными, представители разных национальностей. Но больше всего татар. За медведями присматривал уроженец Поволжья Юсупов. Однажды на глазах у посетителей косолапый Андрюша так сжал его в объятиях, что Юсупов закричал. Кто-то из зрителей выхватил револьвер и выстрелил в медведя. Тот от боли прокусил ногу смотрителю. Карета скорой помощи отвезла Юсупова в больницу. По словам сотрудников зоопарка, это не единственный случай нападения животных на людей. Но самый первый официально отмеченный.
В январе 1913-го сгорело одно из лучших зданий – обезьянник. Это было тогда единственное отапливаемое помещение и зимой туда переселили часть теплолюбивых животных. «…В 10 часов от искры из камина загорелось главное здание зоосада. Несмотря на большое количество пожарных, которые работали до утра, пламя остановить не удалось», – писали газеты. Некоторые животные погибли. Но обезьяны не пострадали. Работники зоосада перенесли их из горящего здания в… ресторан, находившийся на его территории. Ночью их отпаивали теплым чаем.
Ресторан также был визитной карточкой зоосада. Туда приезжали даже из центра – это было единственное питейное заведение города, открытое всю ночь. Работал оркестр. Построили питейное заведение на деньги пивоваренного завода «Валдшлоссен», которое вначале сдавало здание в аренду, а затем передало в собственность зоосада. Но пиво там должны были продавать только этого предприятия.
Ресторан работал до 1940 года. Корпуса здания уцелели и сегодня. Достопримечательностью ресторана был говорящий попугай. Он прописался в питейном заведении после пожара и встречал посетителей у входа. Чаще ругался на русском. Но когда был в настроении, говорил: «Здравствуйте!».
На снимке: знаменитый дореволюционный ресторан.
В советское время на натурные съемки альпийских домиков кинематографисты ездили вовсе не в Швейцарию, а в Межапарк.
Дома в «швейцарском стиле», построенные здесь еще до Первой мировой войны, с ажурными деревянными украшениями, живописными мансардами и башенками, ничем не уступали альпийским. Главным автором этого «альпийского чуда» был архитектор Герхард фон Тизенгаузен. Из 109 домов, построенных в Царском лесу – так называли район до Первой мировой войны, 49 созданы им.
Имя Тизенгаузена сегодня знакомо лишь узкому кругу специалистов да особо подкованным жителям Межапарка. Горожане больше знают Хаберланда, Бокслафа, Эйзенштейна, Лаубе, Антонова. Хотя, по мнению историков архитектуры, заслуги Тизенгаузена бесспорны. Шармом, элегией, притягательностью Межапарк во многом обязан именно ему.
Тизенгаузен прожил всего 39 лет. Его биография до последнего времени была малоизвестна. Только одна деталь: в Латвии не было ни одной фотографии архитектора. Краевед Саулцерите Виесе в Ванкувере разыскала сына архитектора. Он передал фотографии отца, некоторые документы, проекты.
В Балтии потомки Тизенгаузена оказались еще в 1223 году. Энгельбертус Тизенгаузен упоминается в хрониках в числе приближенных рижского епископа. Среди пращуров зодчего были историки Ливонского ордена, комендант Рижской крепости времен Северной войны, художники, писатели.
Будущий архитектор родился в Дерпте, нынешнем Тарту, в 1878 году, в семье профессионального военного. После окончания гимназии в Ревеле (Таллине) поступил на военную службу, однако понял, что это не его призвание… В 1900–м продолжил образование в Риге – в Политехническом институте. Вуз тогда гремел на всю Россию. К примеру, будущий писатель Пришвин приехал сюда учиться из Тюмени. Как и Пришвин, Тизенгаузен вначале штудировал химию. Но через несколько лет перешел на другой факультет – инженерный. В 1907–м получил диплом инженера – архитектора с правом «руководить любыми строительными работами и проектировать любые строения и здания».
Что бы сегодня сделал молодой человек, получив диплом, дающий право строить все? Начал бы участвовать в конкурсах. А Герхард отправился совершенствовать знания в Париж. Уже после приезда он стал обкатывать знания на практике – пока лишь ассистентом у рижского архитектора Тромповского. Имя тоже известное в латвийской архитектуре. Рижские высотки начала XX века – шестиэтажки – созданы по проектам Тромповского.
Первый самостоятельный проект – лютеранскую церковь – Тизенгаузен построил в России, в Новороссийске. Год поработал в Петербурге, а в 1910–м вернулся в Ригу – стал архитектором Рижского строительного управления. В это время оно вело застройку в южной части Межапарка. До Первой мировой войны Тизенгаузен успел построить там 49 домов. Среди прочего и дом для своей семьи, которой он обзавелся в 1912 году, – на улице Щецинас, 5.
Первая мировая война. Представляете ситуацию: Германия напала на Россию! Если проводить некоторые параллели с сегодняшним днем, то балтийские немцы должны были быть в Риге пятой колонной. Но в той Риге все было иначе. Больших русских патриотов, чем балтийские немцы, найти было непросто. Тизенгаузен становится военным архитектором. Но уже не в Риге, а в России, куда эвакуируется вместе с армией. Последней его работой стало проектирование казарм в Тирасполе, однако закончить ее он не успел. 26 октября 1917 года архитектора не стало. Точных данных о причинах смерти нет: по одной версии – ранение, по другой – автоавария. Как бы то ни было, создатель «альпийской Риги» ушел из жизни практически в тот день, когда в Петербурге произошла революция. А может, к лучшему, что он об этом не узнал?
За долгие годы накопилась целая «коллекция» интересных домов: с причудливыми флюгерами, чеховскими мансардами, старинными витражами на окнах и дверях.
Такие «экспонаты» можно увидеть в самых разных местах: в Болдерае и Торнякалнсе, Московском форштадте и на улице Миера, Артилерияс и Бривибас. Есть в «коллекции» и старинный дом на проспекте Висбияс, 2.
Давно хотелось заглянуть в этот уголок «альпийской Швейцарии», созданный по проекту Герхарда фон Тизенгаузена. В кондитерской возле дома – с символичным названием «Густав Адольф» (по имени шведского короля, в честь которого эту местность когда – то нарекли «Царским лесом») – встретил свою давнюю знакомую по университету. Оказалось, Лариса нынешняя хозяйка этого дома. Грех было не воспользоваться любезностью и не заглянуть в гости.
– С улицы дом сегодня выглядит почти так же, как и при рождении – в 1912 году, – рассказывает хозяйка. – Но сделать это было непросто. Архитектор Тизенгаузен, построивший до революции окрест десятки особняков, этот возводил для семьи Фрейбергов. Глава семейства был врачом. Хозяева выезжали сюда только летом. Это был их загород, своего рода Рижское взморье. Сообщение с центром – даже ближе и удобней: курсировал трамвай. Вокруг великолепный лесопарк. При строительстве домов сосны во дворах вырубали очень редко. Они и сегодня со всех сторон окружают фасад.
Заходим внутрь. На первом этаже – старинный камин, выложенный белой кафельной плиткой. Сто лет назад тут была гостиная, на втором этаже – спальни, ванная. Горячей воды не было, ее грели и наливали в ванну. На самом верху, под остроконечными крышами, располагалась мансарда. Часть фасада, как и интерьер, была выполнена из дерева.
В 1940–м Фрейберги – немцы по национальности – выехали в Германию, дом национализировали. После войны частный особняк разделили на муниципальные квартиры – люди вселились даже в чердачные помещения. Те, кто жил наверху, по словам хозяйки, приторговывали наркотиками, другие соседи не просыхали от пьянства. Нетрудно представить, во что превратилось спустя десятилетия наследие известного архитектора. Не обошлось и без пожара – к счастью, огонь задел лишь небольшую часть мансарды.
– Когда в 2006–м мы купили этот дом, фактически от первоначального проекта уцелели каркас и фундамент, – продолжает хозяйка. – Правда, последний строили на века – из валунов. Немцы все делали основательно. Когда в наше время перемеряли территорию лазерными приборами, оказалось, что параметры один к одному совпадают с теми, что выполнены в 1912 году саженью.
Из 109 домов, построенных Тизенгаузеном в Межапарке, сегодня уцелели чуть больше четырех десятков. На месте некоторых дач виллы из стекла и пластика. Для хозяев меньше хлопот и средств. Однако владельцы дома на Висбияс, 2, решили пойти по другому пути – восстановить здание по первоначальному проекту.
– Я выросла недалеко от Межапарка, – продолжает знакомая. – Для меня наследие прошлого – не пустые звуки.
В качестве экспертов владельцы дома привлекли Госинспекцию по охране памятников культуры. Шаг за шагом восстановили крышу, фасад, окна, двери. Во времена Тизенгаузена сосну и дуб, который шел на отделку, изготавливали по особой технологии. Спиливали деревья только зимой, когда они «спали», сушили 5–10 лет. Сегодня пиломатериал подготавливают ускоренным методом, а это отражается на качестве. Хозяевам долго пришлось искать деревья, подготовленные по старинке.
От владельцев частных домов нередко приходится слышать: хотите проблемы – купите дом. Ремонт в нем никогда не заканчивается. Вот и у Ларисы работы выше головы. Кризис коснулся всех. Тем более первоначальная смета в ходе работ выросла вдвое.
Межапарк, пожалуй, самый престижный район города. Продать дом здесь и сегодня не так сложно. Но хозяева не хотели бы на это идти – у дома теперь вновь появилась душа.
– Это не просто наша собственность, а наследие города, за которое мы в ответе перед детьми и внуками, – объясняет Лариса.
По ее словам, государство тоже могло бы протянуть руку помощи тем, кто спасает старинную деревянную застройку. Существуют европейские фонды на восстановление исторического наследия. Но о Межапарке вспоминают лишь раз в год – во время Праздника песни.
Что увидят наши внуки через двадцать – тридцать лет? «Замки света», «стокманны», кварталы из стекла и пластика в Старом городе или подлинные памятники архитектуры прошлого, оставленные нам предками?